Текст книги "Королевство Бараглаф"

Глава девятая
ЩЕНОК МИЛЕДИ

Филин сначала внимательно осмотрел завтрак, который подала ему Минцера, и она, конечно, это заметила. Когда он в третий раз разломил на кусочки пышный хлебец, Минцера цокнула языком:

– Миледи запретила мне пичкать тебя хацетом. Так что можешь спокойно есть свой завтрак.

Филин кивнул:

– Если бы она приказала отравить меня, ты бы сказала то же самое.

Минцера вздохнула:

– Я, наверное, заслужила такое отношение.

Филин снова стал внимательно потрошить хлебцы. Неожиданно в облаке голубых шелков в комнату вплыла сама Миледи Исива. Филин застыл от возмущения, когда она наклонилась к нему и, благоухая духами, поцеловала в бровь.

– Как ты себя чувствуешь, мой милый бедный мальчик? Да ты почти ничего не съел.

– Вас это удивляет? – спросил он.

Миледи Исива плотно сжала губы.

– Я заплатила за тебя десять империалов. Вряд ли я стала травить тебя. Если бы ты не был так чувствителен, хацет не причинил бы тебе вреда.

Филин не ответил, но страх и недоверие в его глазах тронули даже Миледи Исиву.

– Ты закончил завтрак? – спросила она.

Он кивнул, и она знаком приказала ему следовать за ней. Он послушно пошел, отстав на положенные три шага.

В дверях библиотеки она остановилась и с легким раздражением сказала:

– Я кое-что забыла у себя в будуаре. Пойди развлеки пока моего гостя.

– Может быть, я могу принести это вам, милостивейшая Миледи?

– Делай, как я сказала.

Она открыла дверь, мягко втолкнула его в комнату и сразу же закрыла за ним дверь. Он услышал, как в замке повернулся ключ. У высокого окна стоял какой-то человек и смотрел на улицу сквозь задернутые шторы. Когда он повернулся, у Филина перехватило дыхание. Он видел этого человека во сне: молодой, худой, с орлиными чертами лица, а на руке – кольцо с большим зеленым камнем. Пока они рассматривали друг друга, на лице у человека сменилось несколько выражений, в точности как Филин видел во сне. С легкой улыбкой он поманил Филина. Потом взял его за подбородок и повернул лицо к свету, почти так же, как делала Миледи. Он потер зеленеющие синяки.

– Это Исива сделала? Или приказала, чтобы это сделали?

– Нет. Меня избил мой брат.

– Брат? – От удивления его голубые глаза расширились, взгляд скользнул по повязке на левом запястье Филина.

– Еще до того, как продал меня.

– Как тебя зовут, мальчик?

– Филин.

– Филин? Почему?

– Норка так назвала меня. Она сказала, что у меня глаза как у филина. – Неожиданно нахлынули воспоминания: совсем молодая порывистая Норка излагает ему правила: «Если ты хочешь быть одним из нас, тебе нужно новое имя. Вот как у меня: я – Норка, а не Фриса. А ты будешь Филином. У тебя глаза филина, да и зрение тоже. Филин видит в темноте, а ты можешь заглянуть в темные глубины души. Это очень помогает, когда просишь милостыню, – сразу узнаешь, кто может посочувствовать и раскошелиться».

Воспоминания причиняли боль. Глаза наполнились слезами, но он прикусил губу, решив, что ни за что не заплачет. На лице незнакомца отразилось сочувствие, и он пригладил взъерошенные волосы Филина.

– Эх, Филин, – вздохнул он грустно.

Именно эта нежность сломила его решимость. Слезы хлынули из глаз мальчика, и незнакомец, приобняв, мягко привлек его к себе. Филин постарался унять слезы и оттолкнул его. Ничего не говоря, мужчина дал ему носовой платок.

Филин вытер глаза и высморкался.

– Обычно я не такой плакса, – сказал он с отвращением. – Извините.

В ответе мужчины сквозил цинизм:

– Я тоже не всегда такой мягкий. Меня зовут Цитанек. И давно ты здесь, Филин?

– Четыре ночи и три дня.

– А чем ты занимался до того, как твой брат продал тебя?

– Просил милостыню у Храмовых Ворот.

Цитанек приподнял брови.

– А ты довольно чистый для трущобной крысы. – В его тоне прозвучала насмешка. – Должно быть, тебе нравится твоя новая жизнь – вдоволь еды, новая одежда, удобная постель.

– И такие красивые украшения, – откликнулся Филин, показав на рабский браслет. – Я ненавижу это. Даже если еда не отравлена, то слишком острая. Кровать настолько мягкая, что душит меня, а от одежды все чешется. Уж лучше бы я был дома, и пусть в нем полно грязи и паразитов. Может, жизнь в Трущобах и труднее, но здесь я всего лишь собственность Гитивов. И вы думаете, мне нравится все это? О, боги! – Он повернулся и пошел прочь. Но на полпути к двери остановился. – Я даже не могу обидеться и уйти, – добавил он. Несмотря на гнев, ему стало весело. – Она нас заперла.

Они оба неожиданно рассмеялись.

– Филин, не уходи и не обижайся. Я прошу прощения. Моя кузина Исива – хитрая женщина. Ненавижу, когда меня используют. И почему мне не пришло в голову, что ты обидишься? – Цитанек протянул руки. – Посиди со мной, расскажи мне о жизни в Трущобах.

Филин шагнул к нему и вдруг застыл. Подняв на Цитанека испуганные глаза, он прикрыл рот руками.

– Филин, что случилось?

– Ридев Ажер спрашивал меня, какую роль, как я думаю, мне отвели в Доме Гитивов. Я сказал, что, как мне кажется, роль наживки. Он посмеялся и сказал: «Очень может быть. Вот только для кого?» Наверное, она решила использовать меня против вас.

Цитанек пересек комнату и подошел к мальчику. Легко коснувшись рукой его плеча, он сказал:

– Господи, Филин, да это было ясно с того момента, как она втолкнула тебя сюда. Но если ты – не добровольное оружие… может, она просчиталась.

Филин со всей серьезностью встретил взгляд Цитанека.

– Я – не добровольное оружие, но я ее раб, – прошептал он. – И мне очень страшно.

Лицо молодого человека смягчилось.

– Мне тоже, – выдохнул он. – Исива внушает мне ужас, но не стоит показывать это. Поэтому иди сюда и сядь рядом. Расскажи мне о своей подруге, Норке.

Миледи Исива отошла от потайного отверстия для подслушивания. На губах у нее играла довольная улыбка. Все шло, как она планировала: ловушка расставлена, и дичь уже ухватила наживку. Теперь надо ждать и не торопиться; нельзя вспугнуть добычу. Рано или поздно, Цитанек заглотит наживку, и тогда – тогда он полностью окажется в клетке.

Вся закутанная в шелка, она прошла в зал, где ее поджидал один из телохранителей:

– Элхар!

– Да, милостивейшая Леди, – откликнулся он с легким поклоном.

– Цитанек знает, что его видели с Ридевом Ажером вчера вечером?

– Не думаю, что он видел меня, милостивейшая Леди.

– Я хочу, чтобы ему сказали. Пусть испугается. Сведения должны просочиться от Дедемара. И еще, подумай, что можно разузнать о Венихаре Гобез-Ихаве. Я хочу знать, как он познакомился с Филином и почему его интересует мальчик. Пять империалов – большая сумма для Дома Ихавов, особенно если учесть, что они не покупают рабов.

Элхар снова поклонился:

– Будет исполнено, Миледи.

Премьер-министр Зарехаф теребил золотую цепочку члена Кабинета. Прищурив темные глаза, он рассматривал своего племянника. Молодой человек спокойно выдержал ее испытующий взгляд: Ридев Ажер был не новичок в интригах.

– Если позволишь, буду откровенным, – сказал наконец Премьер-министр.

Ридев спрятал улыбку: его дядя Зарехаф никогда не был откровенен.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я прежде всего должен думать о здоровье и прочности Королевства.

– Конечно, – согласился Ридев, про себя цинично подправив это заявление: «о прочности положения этого кровопийцы в Совете».

– Несвоевременный переворот… – Зарехаф нахмурился. – В смене власти мало пользы, если при этом народ продолжает страдать.

Это, конечно, должно означать, подумал Ридев, что если начинаешь политическую чистку, то может оказаться, что избавятся и от тебя.

– До меня дошли слухи и толки, что среди некоторых Домов растет недовольство Ученым Королем. Но я не уверен, что уже пришло время переходить к открытым действиям.

– Нет, конечно, – быстро согласился Ридев. – Я ничего такого – ммм – и не предлагаю. Я осторожный и сдержанный игрок. Однако ни сдержанность, ни осторожность – ммм – не свойственны некоторым недовольным Домам. Я предлагаю осторожно и внимательно – ммм – следить за их действиями. Тогда мы могли бы – ммм – предвидеть или даже предотвратить их гамбит. Я, например, не вижу, в чем преимущество смены Властелина, если только мы не уверены, что – ммм – сможем управлять им.

Глаза старика неожиданно сверкнули, и он бросил оценивающий взгляд на Лорда Советника Ажера, но уже в следующий момент его улыбка стала покровительственной.

– Это твое «мы», Ридев, мастерский шаг, но я – очень опытный игрок. Мы оба прекрасно знаем, что ни один из Домов Советников не делает ходов на доске хассе, не ожидая пристального внимания к себе и оценивающих взглядов. Итак: тебе нужна моя поддержка в том, что ты задумал. Очень хорошо; я выслушаю твой план. Скажи мне, чего конкретно ты хочешь добиться этим заговором?

Ридев постарался скрыть свое удовлетворение; редко удавалось добиться такой прямоты от дядюшки.

– Лично я, – сказал он, добавив в свой вежливый тон нотки мстительности, – хотел бы видеть, как падет Исива Гитив.

Старик широко раскрыл глаза:

– Ты думаешь, это возможно?

Ридев изящно повел плечом:

– Почему бы и нет? Например, если она решится на большее, чем просто – ммм – жаловаться на Кетирана.

– Ты хочешь толкнуть ее на государственную измену?

– Дорогой мой дядюшка Зарехаф, – голос Ажера дрожал от злобы, – я хочу заманить ее в любую ловушку, которая сможет поглотить ее.

– Хорошо, – сказал Премьер-министр; потом добавил, будто бы размышляя вслух: – Но кто унаследует ее власть? Ее мерзкий сынок?

– Герцог Алгафен не интересуется политикой и Советом. Если он унаследует место Исивы в Совете, сомневаюсь, что он окажется той силой, с которой нужно считаться. – Ему удалось придать голосу абсолютно равнодушную интонацию. Ему нужно было, чтобы Зарехаф пошел по ложному следу. Надо было убедить дядю, что он действует, руководствуясь эмоциями, а не разумом.

В глазах Премьер-министра, по которым обычно трудно было что-нибудь понять, мелькнула догадка.

– Что же такого сделала Исива Гитив, что заслужила такую враждебность?

Ноздри Ридева Ажера задрожали, когда он попытался изобразить сдерживаемый гнев.

– Мне не хочется об этом говорить, – сказал он сквозь зубы, специально оставив такой крючок для дяди.

Премьер-министр посмотрел на своего племянника:

– Если ты хочешь, чтобы я помогал тебе в этом деле, то между нами не должно быть никаких секретов.

Ридев сжал зубы.

– Она украла у меня мальчика… – Его спокойный голос дрогнул, и он сорвался на крик. – Вам что, действительно нужно знать все эти грязные подробности?

Догадка озарила лицо Зарехафа.

– Я видел мальчика, который ходил за Минцерой.

– Это Филин, – сказал Ридев, будто не в силах сдержаться.

– Так ты хочешь уничтожить Исиву Гитив из-за ее раба?

Ридев развел руками.

– Вы же видели его. Только так я смогу получить его назад, дядя.

Зарехаф кивнул.

– Сколько времени это займет?

– Пару месяцев, может быть. Так вы поможете мне, дядя?

Премьер-министр подумал, потом принял решение:

– Но если уж мы решили сводить личные счеты, то я бы хотел, чтобы ты со своим проворным умом поразмыслил и над моим делом.

– Только попросите, – галантно отозвался Ридев.

Из вежливого голоса Премьер-министра пропала вся мягкость и вкрадчивость, когда он выдавил:

– Найди способ избавиться от чужеземной ведьмы Короля.

Ридев поклонился.

– Как скажете, дядя. Как скажете. – С этим он распрощался.

По дороге к своим апартаментам он был погружен в мысли. В нем боролись сомнения и ликование, но он старался не показывать этого. Зарехаф проглотил историю – по крайней мере, сделал вид, что проглотил. Теперь будем молиться всем богам, чтобы я не ошибся, думал Ридев. Филин был наживкой. Мальчик сам так сказал, а Минцера пришла в ужас. Если Ридев сможет заполучить мальчишку, то вместе с ним он сможет держать под каблуком и Цитанека. А что, если он ошибся? И что, если Премьер-министр раскусил его? Зарехаф был умелым игроком. Нельзя продержаться двадцать лет у власти при Дворе Бараглафа без непревзойденного мастерства и везения. Игра всегда велась в глубине: штиль на поверхности мог обмануть только непосвященных. Скорее всего, Зарехаф поведет по меньшей мере двойную игру. Но Лорда Советника Ажера можно было считать кем угодно, но только не дураком.

* * *

Зарехаф наблюдал за тем, как уходит его племянник. Как было бы забавно, если бы Ридев действительно забыл о своей холодной расчетливости ради красивого мальчика. Конечно, он не очень-то надеялся на это.

Премьер-министр пытался проанализировать ситуацию. Независимо от того, какие мотивы двигали Ридевом, падение Исивы сулило определенные преимущества. Женщина была могущественна и совершенно неразборчива в средствах. А характеристика, данная Ридевом ее сыну, Алгафену, его устроила. Герцогу, как представителю Гитивов в Совете, будет не хватать прозорливости и беспощадности Исивы; и тогда влияние Дома Гитивов неизбежно ослабнет.

И тут, конечно, на сцену выйдет Ридев. С падением Дома Гитивов Дом Ажеров поднимется на еще большую высоту. Очень хорошо. Зарехаф мог работать вместе с Ридевом. Премьер-министр с удовлетворением размышлял о последствиях такого политического переворота. Когда Исива падет, кто будет держать на привязи ее Щенка? Он думал о Цитанеке: любопытная смесь цинизма и наивности; достаточно проницательный, чтобы разбираться в политических мотивах, но, насколько Зарехаф мог судить, не шпион своей кузины Исивы. Был ли он настолько практичным, чтобы не утруждать себя размышлениями о принципах? И, если уж на то пошло, может, он будет более податлив, чем тот, кто сейчас носит корону?

Кетиран. Лицо молодого Короля встало перед мысленным взором Зарехафа. Кетиран немного разочаровал его. Он был так уверен, что младшего сына старого Властелина будет легко вести и направлять – ученый, тоже мне. Кетиран, однако, оказался совершенно неподатливым: идеалист, да еще и храбрый; к тому же очень проницательный, хотя дворцовые интриги были для него относительно новой игрой. А какой у него талант заводить союзников! Вот, например, одна только чужестранная ведьма чего стоит…

Зарехаф вдруг пришел в себя; он уже был не один. В задумчивости он поклонился.

– Прошу простить за вторжение, – сказал Король.

– Ваше Величество, – пробормотал Зарехаф. – Вы не должны извиняться передо мной. Я живу, чтобы служить вам.

Легкое раздражение Кетирана было красноречивее слов: за какого дурака вы меня принимаете? Но он ответил мягко.

– Титул не избавляет человека от необходимости проявлять обычную вежливость. Зарехаф, мне нужен ваш совет: Мастер Дарьян сообщает о растущих убытках караванщиков из-за налетов бандитов. Гильдия караванщиков хочет поднять плату за провоз и брать с собой наемников, но шерстяные кланы пригрозили, что если караванщики это сделают, то они будут отправлять свои товары морем.

– Даже если Гильдия караванщиков удвоит свою цену, то это все равно будет дешевле, чем отправлять груз кораблями.

Кетиран вздохнул:

– Я сказал то же самое Имлаху Глахиру, а он обвинил меня в том, что я оказываю предпочтение Гильдии Дарьяна. Он сказал, что лучше поведет собственную флотилию, но не заплатит больше ни одного золотого этим «вороватым простолюдинам».

– Поведет свою собственную флотилию, – повторил Премьер-министр. – Надо переговорить с кораблестроителями. Адеран Денихар не дурак; он должен понимать, что Имлах никогда не сможет заплатить за такой дорогостоящий проект.

Король кивнул:

– Спасибо, Зарехаф. Я не очень хорошо знаю Адерана. Но если вы считаете, что он вполне разумен, то я поговорю с ним. Капля здравого смысла из чьих-то других уст, может быть, заставит Имлаха остыть. – С этими словами он покинул кабинет Премьер-министра энергичным шагом, который так отличался от вялой, развязной походки придворных.

Глава десятая
ОХОТНИКИ И ДИЧЬ

Даже в самый разгар полуденной жары у Храмовых Ворот толпилось много людей. Киса работала в толпе, выпрашивая горстки медяков и изредка тильды. Отвернувшись от своей последней жертвы, она лицом к лицу столкнулась с молодым, красиво одетым человеком внушительного телосложения. Он осмотрел ее с ног до головы, взгляд его не понравился девочке. Она, в свою очередь, тоже стала пристально его разглядывать и заметила, что в одном ухе у него серьга: серебряный диск, на котором выгравирована птица, пикирующая за добычей.

– Сэр, пожалуйста, пожалейте меня, – начала она, хотя его красивое лицо не обещало душевной мягкости.

– Пожалеть тебя?

– У меня нет ни родителей, ни семьи, ни родных, никого, кто бы обо мне позаботился. – Киса знала, что у таких просить бесполезно, но Филин учил ее: даже если ты по ошибке подошла к совершенно бесчувственному человеку, пусть он сам закончит разговор.

К ее удивлению, человек достал монету.

– По крайней мере, у тебя нет брата-наркомана, который тебя избивает, а потом продает в рабство, – сказал он и отвернулся.

Киса схватила его за руку.

– Филин? Вы знаете Филина?

Он быстро повернулся и, схватив ее за руки, притянул к себе.

– Ты Мышка? – спросил он резко.

– Нет, я Киса. С ним все в порядке? Он просил, чтобы вы нашли нас?

– Кого это «нас»? – спросил мужчина. Он еще крепче сжал ее руки.

– Меня, – ответила она, посмеиваясь. – И Мышку, и остальных. Он, наверное, рассказывал вам о нас. С ним все в порядке? Какой из Домов Советников купил его? Они с ним добры?

– С ним, вроде бы, неплохо обращаются, – ответил мужчина, внимательно глядя на Кису. – Он носит ливрею пажа: зелено-серебристую. Я думаю, это Гитивы.

Киса постаралась скрыть свое удивление: ведь Норка так и думала, что как раз клан Гитивов и строит заговор против Короля.

– Ему там нравится? – спросила она. – Он не говорил?

Мужчина пожал плечами:

– Мне он не жаловался.

– Я бы так хотела увидеть его, – сказала Киса. – Я так по нему скучаю. Он когда-нибудь выходит за пределы Дворца?

Мужчина покачал головой:

– Они не упускают его из виду. Я передам ему, что ты скучаешь по нему, и, думаю, я смогу передавать и другие сообщения. Ты здесь бываешь каждый день, Киса?

– Иногда я еще бываю на пристани, – ответила она. – Вы сделаете это? Вы, правда, это сделаете? – Он кивнул, и она продолжила восторженно: – Спасибо, спасибо вам огромное, – она остановилась и смущенно засмеялась. – Я не знаю вашего имени.

Его взгляд стал холодным и пристальным.

– Я – Элхар.

– Э-Элхар, – пробормотала она, запинаясь. Она вспомнила это имя, и ей стало не по себе. Акулья Наживка говорил, что Элхар – человек Гитивов. Взяв себя в руки, она изобразила бурные эмоции.

– О, я даже не з-знаю, как вас отблагодарить. – Она выжала из себя слезу. – Я так скучаю по Филину! – Она закрыла лицо руками, чтобы скрыть слезы. Через секунду, когда она отняла руки, Элхара уже не было.

Элхар задержался в тени шатра бродячих кукольников. Он нахмурился. Похоже, эта маленькая трущобная крыса знала его имя. И почему она спросила какой из Домов Советников купил Филина? Не может быть, чтобы о частных делах дворян сплетничали в Трущобах. Ему не понравилось, что она слишком много знает. Этого просто не должно было быть.

Он пришел к Храмовым Воротам в поисках Мышки. Антаг клялся, что Гобез-Ихав упоминал о ней. Вместо этого он встретил Кису. Мышка, Киса, Филин и «остальные». Какие еще остальные? Очень уж похоже на организацию.

Элхар знал, что интриги – очень глубокая игра. Мог ли Филин быть фигурой не только на одной доске? Он нахмурился. Антаг. Стоит ли доверять ему? Филин казался идеальным для планов Миледи, но был ли он так уж безобиден? Или это была тонкая наживка для Миледи Дома Гитивов? Филин был приятным, шустрым и мудрым не по годам. Несмотря на то что за многие годы телохранитель привык быть осторожным, он с удивлением чувствовал, что испытывает симпатию к пареньку. Это беспокоило его. Если Филин был фигурой еще в чьей-то игре, то в чьей? И сам-то он знает об этом?

Краем глаза он отметил какое-то движение: Дедемар подавал рукой знак. Щенка Миледи предупредили, и он напугался. Полный отчет от Храмового Стражника Элхар получит попозже. А тем временем… Тем временем посмотрим, не удастся ли отловить Мышку и получить кое-какие ответы?

Мышка сидела в тени ручной тележки своих родителей. Ее ловкие пальцы искусно вязали банты. Готовые букетики она складывала на лоток позади себя. Эти букетики, украшенные лентами и бантами предназначались для Ярмарки Итих. Мать привела ей еще цветов.

– Наверное, тебе хочется побыть с друзьями, – сказала она, – но нам с отцом нужны твои ловкие руки, Амина.

– Дело не в этом, мама. Я скучаю по Филину.

Женщина погладила дочь по голове:

– Эх, Мин, может, все к лучшему. Подумай: хоть раз в жизни у него будет вдоволь еды, и он не будет жить в страхе, ожидая побоев от своего беспутного братца.

– Некоторые хозяева бьют своих рабов кнутом.

– Филин слишком хороший мальчик, чтобы заслужить порку, – утешала она девочку.

И все же взгляд у Мышки был грустный.

– Некоторые люди любят причинять боль, а Филин очень упрямый. Ему не понравится быть рабом, мама, даже за еду.

– Он практичный. Он найдет, как приспособиться. – На глазах у Мышки заблестели слезы, и женщина вздохнула: – Ты все равно ничего не можешь сделать, Амина, нет смысла надрывать себе сердце.

Мышка моргнула, чтобы остановить слезы.

– Смысл, – ответила она с ухмылкой, – не имеет к этому никакого отношения. – Она отодвинулась от матери и занялась букетиками.

* * *

К концу дня у Элхара совсем испортилось настроение. Его ощупал каждый маленький попрошайка в Трущобах, но он не нашел и следа неуловимой Мышки. Кроме Кисы никто не клюнул на наживку про Филина. Как только над бухтой стали собираться мрачные грозовые тучи, Элхар покинул портовый район. Он направился на встречу с Храмовым Стражником в отвратительную таверну в Трущобах, называемую «Улыбка Троллопа».

Дедемар опаздывал. Это символично, кисло думал Элхар, давясь горьким элем, который подал ему бармен. Он не мог понять, почему Храмовый Стражник выбрал это место; все, что здесь подавали, было ужасным. Стойкий запах рыбного рагу вызывал у Элхара легкую тошноту. В таверне было тихо, должно быть, мало кого прельщал здешний эль. Или просто было слишком рано. Он выбрал столик, откуда хорошо просматривался главный вход.

Трактирщик оценивающе взглянул на единственного посетителя, затем проскользнул в кухню. Сквозь приоткрытую дверь Элхар слышал, как тот громко и медленно давал кому-то указания. Через секунду из кухни выскочил мальчишка и занял место за стойкой бара. Паренек медленно и без интереса оглядел зал. Потом его взгляд остановился на Элхаре, и он о чем-то задумался. Немного погодя он выдавил:

– Хотите еще?

– Пока нет, – коротко ответил Элхар.

Слабоумный, подумал он. А чего же еще ждать от такого места? Но через минуту, когда появился Дедемар, он уже был рад, что парень такой тугодум. Вокруг не было людей, чьи голоса могли бы заглушить их разговор. Если бы парень был посообразительней, Элхар бы переживал, что он сможет их услышать.

– Ну? – начал он, когда мальчик принес Храмовому Стражнику кружку эля и ушел к себе за стойку. – Ты его видел?

Иностранец кивнул:

– Да. Я сказал, что его видели, когда он встречался с Ридевом Ажером, и я предупредил его. Я сказал: «Миледи дает, но может и забрать назад, и она не верит в невинные намерения». Он заверил меня, что это встреча – чистая случайность. Я напомнил ему, что меня убеждать не нужно, надо, чтобы она поверила. Он совсем побледнел и не мог с места двинуться. Потом сказал: «Ридев очень привлекательный мужчина». А я сказал: «Для тебя он – яд. Или он отравит тебя, или Исива отравит тебя из-за него – и так, и эдак мы тебя похороним. Не будь дураком». С этим я его и оставил.

Пока Элхар обдумывал услышанное, в комнате висела тишина. У барной стойки Осел с вышколенной прилежностью и придурковатой сосредоточенностью протирал пивные кружки и убирал их на полку. Он слышал каждое слово, и только большая практика помогла ему скрыть свой интерес и удивление. Ридев, Исива – эти имена были ему знакомы. И это был тот же самый Храмовый Стражник, Дедемар. Мужчины, должно быть, говорили про Щенка Миледи. Придав своему лицу пустое, тупое выражение, он еще раз внимательно посмотрел на этих двоих, чтобы потом поподробнее описать их.

– Хорошо, – сказал, наконец, Элхар. – Нужно держать этого Щенка в страхе. Нельзя допустить, чтобы он вступил в сговор с Ажерами или любым другим Домом. Теперь у меня есть другое задание для тебя. Ты знаешь Лорда Советника Ихава в лицо?

– Флейтиста? Того, который ходит с тросточкой?

– Да, это он. Он был недавно в районе Храмов?

Стражник кивнул.

– Он ходит в Храм Ветровеи почти каждый день. – Телохранитель пристально смотрел на него, и стражник продолжил: – Они музицируют со жрецами. Он абсолютно безвредный, Элхар.

– Никого нельзя считать абсолютно безвредным.

– Никого нельзя считать безвредным, никого – невинным. О, господи, Элхар, ты рассуждаешь совсем как Миледи. Он – всего лишь старик, который любит играть на флейте.

– Он хороший приятель чужеземной ведьмы Короля, и он слишком много знает про Филина, а мне это не нравится, – резко ответил Элхар.

– Филина? А кто такой Филин?

– Не твоего ума дело. Завтра я пришлю к тебе Цифу. Расскажешь ей о том, куда ходит старик. – В лице Храмового Стражника что-то изменилось, а в голосе Элхара зазвучали опасные нотки. – Дедемар, уж не думаешь ли ты предупредить его, а?

– Нет, что ты, Элхар.

– Ладно. – Голос его стал еще более угрожающим. – Я рад, что ты все понимаешь. Такой шаг имел бы катастрофические последствия. Если ты допил эти помои, то пошли.

Только они направились к выходу, как в дверь ворвался Хорек. Он чуть не налетел на выходящих.

– Извините меня, господа, – сказал он, поспешно поклонившись. Потом он что-то кинул Ослу. – Привет, Осел, – крикнул он. – Мышка послала тебе цветы.

Хорек очень удивился и даже встревожился, когда Осел тупо уставился сначала на букет, а потом на него.

– Чего? – спросил он.

Темноволосый мужчина крепко схватил Хорька за руку и развернул его лицом к себе.

– Мышка? – спросил он жадно. – У меня есть сообщение для Мышки от Филина.

Кусочки вдруг сложились в одно целое, и Хорек все понял. Осел вел себя так глупо, только когда это действительно было нужно, а у человека, который с такой силой схватил его за руку, было лицо хищника. Хорек понял, какую роль надо играть.

– Что? Вы хотите передать кому-то сообщение?

– У меня есть сообщение для Мышки, – повторил Элхар.

– Для кого?

– Для Мышки. – Элхар начал терять терпение. Хорек широко раскрыл глаза и изобразил полную готовность:

– Я с радостью отнесу сообщение, сэр. Я беру пять общинок за один конец и очень быстро бегаю. Только скажите мне, как узнать человека по имени Мышка и где его найти?

Элхар приподнял мальчика так, что их лица оказались на одном уровне.

– Напрасно притворяешься, мальчик, – сказал он, четко выговаривая слова, из чего было ясно, что он в ярости. – Я слышал, как, входя, ты сказал: «Мышка послала тебе цветы».

Лицо Хорька просветлело.

– Но я сказал не «мышка», а «мамаша»: «Мамаша послала тебе цветы». Она всегда посылает их к Ярмарке Итих. Никто этого не помнит, а ему нравится их запах.

Элхар не ответил, но продолжал неотрывно смотреть ему в глаза. Хорек взглянул на пол, на свои болтающиеся ноги, потом поднял голову и встретил пристальный взгляд мужчины.

– Сэр, – сказал он. – Вы не могли бы… не могли бы опустить меня, сэр? Пожалуйста.

Телохранитель поставил мальчика на пол, но не отпустил.

– Как тебя зовут?

– Эфрин, – сказал Хорек. Если бы он назвал имя, которое дала ему Норка, то это усилило бы подозрение злобного мужчины. А сейчас это было совсем некстати.

Элхар с минуту молча разглядывал его, потом отпустил и вышел из таверны. Но еще минут пять и Осел, и Хорек играли взятые на себя роли. Потом Хорек зашел за стойку и выжидающе взглянул на приятеля.

– Хорошо, что ты так быстро сообразил, – заметил Осел. – Этот парень – не друг. Его зовут Элхар, это человек Гитивов, как сказал Акулья Наживка. И, похоже, они приготовили Мышкиному дворянину какую-то гадость. Разыщи Норку. Но только убедись сначала, что за тобой не следят. – Осел вдруг улыбнулся. – Да уж, «Мамаша послала тебе цветы», это хорошо придумано. Хорек, ты просто чудо.

– Я бы не хотел снова так болтаться в воздухе, – признался Хорек, содрогнувшись. – Боги, я подумал, что он решил растерзать меня на кусочки.

– Так почти и было, – согласился Осел. – Ладно, иди, нужно найти Норку.

* * *

Филин смотрел из окна, как придворные гуляли в саду по аллеям, залитым солнцем и благоухающим ароматом, они были слишком далеко, и до мальчика не доносились их голоса, но он развлекался тем, что придумывал их разговоры. Эти двое флиртуют, подумал он об элегантной паре в кустах бергамота; трое мужчин у фонтана обсуждают скачки; стайка девушек в бантах и лентах сплетничают о Молодом Лорде, в одиночестве сидящем на мраморной скамье. Что-то в этом молодом человеке показалось ему знакомым, и он высунулся из окна, чтобы как следует его рассмотреть. Малыш был прав: это оказался Цитанек. Как будто почувствовав на себе любопытный взгляд, Молодой Лорд поднял голову; Филин уловил проблеск улыбки и предостерегающий жест. Филин отпрянул от окна, но продолжал наблюдать. Он видел, как дамы в облаке шелков и атласов самых головокружительных расцветок двинулись в сторону Цитанека. Филин слегка нахмурился; он был уверен, что дамы дразнят Цитанека, но тут его внимание привлек другой знакомый – Ридев Ажер, беседующий со стариком в богатом камзоле разных оттенков красного и коричневого. Наверное, решают государственные дела, подумал Филин, теряясь в догадках, что это за Советник (а это был Советник, потому что Филин мельком увидел золотую цепочку – символ должности).

Краем глаза Филин заметил какое-то движение, и в тот же миг все в саду замерли, разговоры стихли, люди уставились на пришедшую. Это была Арра. Она улыбнулась и кивнула придворным, но никто не ответил на ее приветствие. Филин почувствовал, на него нахлынуло чувство одиночества. Он снова высунулся из окна.

– Арра! – позвал он, размахивая рукой.

Она подняла голову; заметив мальчика, высовывающегося из окна на верхнем этаже, улыбнулась и помахала в ответ. Потом пошла дальше.

Филин закрыл окно и отошел в глубь комнаты, вдруг став задумчивым. Она не могла его не узнать, и тем не менее она не назвала его по имени. Он задумался, не совершил ли он глупость, окликнув ее. Не имеет значения; ему все равно! Ей было одиноко, а придворные вели себя ужасно!

Наблюдать из окна ему уже не хотелось. Филин шлепнулся на один из ковров и сделал вид, что развлекается тем, что выдергивает волокна. Ему снова стало невыносимо грустно, а глаза наполнились непролитыми слезами. Одним богам ведомо, как плохо быть рабом, к тому же это еще и безумно скучно!