Текст книги "Опасное задание"

Фрэнк Латимер редко давал обещания, но уж если давал, то всегда держал их. Спустя пять минут он вошел в спальню к Лини. На подносе он принес два куска пирога и две чашки горячего чая. Лини так и сидела на краешке кровати, сжимая в руках мокрый носовой платок.

– Надо перекусить. – Фрэнк поставил поднос на кровать и присел с ней рядом. – Сырный пирог и горячий чай, помнишь? – Он подал ей тарелку и вилку. – Поешь.

– Фрэнк, я не…

– Поешь. – Он взял другую тарелку, отломил кусок пирога и отправил в рот. Пожевав его и проглотив, вздохнул. – Нет ничего лучше сырного пирога, за исключением…

– …секса, – закончила за него Лини. Ухмыльнувшись, Фрэнк отщипнул кусочек пирога и поднес к ее рту. Лини проглотила его, потом второй кусок, за ним – третий.

– Я больше не могу.

Фрэнк поставил тарелку на поднос и подал ей чашку чая. Они вместе пили чай, и Фрэнк не сводил с нее глаз. Лини осунулась, сказывалось отсутствие сна и волнение из-за Эндрю. Где он, все ли с ним в порядке? Фрэнк понимал, что ей нужен отдых. Он прилег на ее кровать, положив голову на спинку, потом взял Лини за руку и потянул к себе. Они лежали рядом, Фрэнк обнял ее за плечи.

– Можешь поверить, у меня были голубые глаза и белокурые волосы, когда я был ребенком. Как у Эндрю. Поэтому его глаза могут стать серыми спустя некоторое время, и волосы тоже могут поменять оттенок.

Лини положила голову ему на плечо.

– У меня вообще не было волос, когда я родилась, вместо них был какой-то пушок. А когда выросла… Мои родители умерли, и я путешествовала из одной приемной семьи в другую. А когда мне исполнилось пятнадцать, я познакомилась с Деброй и Джерри Шмейл.

– Это та самая Дебра, которая стала няней Эндрю?

– Да, это она. – Лини зевнула.

– Как она чувствует себя после операции?

– Я разговаривала с врачом сегодня, он сказал, что завтра ее переведут в отдельную палату. Дебра – замечательная женщина, такая, какой должна быть настоящая мать. Моя мама умерла, когда мне было четыре года, я ее почти не помню.

– А я вырос в обычной семье: мама, отец и старшая сестра. Мои родители развелись, когда мне было двенадцать. Сестра стала жить с мамой, а я остался с отцом. У матери был любовник… – Фрэнк глянул на Лини. Она закрыла глаза и дышала ровно. – Я долго ненавидел мать, но теперь все это в прошлом. – Фрэнк продолжал говорить тихим голосом, пока не убедился, что она уснула. Он осторожно прикрыл ее одеялом и стал смотреть на нее спящую.

Фрэнк признался себе, что все это время скучал без нее. Она была первой женщиной после Риты, которая разбудила в нем что-то еще, кроме страсти.

Но ты же не любишь ее. Просто она – мать твоего ребенка. Это не любовь.

Фрэнк осторожно поправил ей волосы.

– Отдохни, Худышка, я рядом. Тебе не придется переживать все это в одиночестве.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Эндрю висел над глубоким темным колодцем, большая рука удерживала его тонкую шейку. Потом рука разжалась и отпустила ребенка. Его испуганный крик эхом раздавался в темноте колодца, когда он полетел вниз. Господи, нет… Нет… Нет! Лини пронзительно закричала от ужаса.

– Лини… Лини, проснись!

Крепкие мужские руки осторожно потрясли ее за плечи. Она пыталась бороться с ними, но страх сковал все тело.

– Лини, это я, Фрэнк. Проснись, тебе приснился кошмар.

Она открыла глаза и встретилась с беспокойным взглядом Фрэнка.

– Это было чудовищно. Кто-то бросил Эндрю в глубокий колодец. Он плакал…

Фрэнк поднял ее и крепко прижал к себе.

– Это только сон.

– Я знаю. – Лини уткнулась ему в плечо и закрыла глаза. – Но его нет с нами. – Она подняла голову и посмотрела на Фрэнка. – Мы должны найти его. Пожалуйста, скажи, что мы спасем его. Дай мне поверить, что я потеряла его не навсегда!

Фрэнк убрал с ее лба прядь волос, встал с кровати и некоторое время стоял молча, повернувшись к ней спиной.

– Фрэнк?

– Я сделаю все, что могу, но… – Он повернулся к ней, лицо его было напряжено. – Никогда не даю обещаний, которых не могу выполнить. Я уже поклялся тебе, что буду землю грызть, чтобы вернуть Эндрю домой. Я сделаю все, что в человеческих силах. Но, несмотря на все это, я не могу обещать ничего.

Сердце Лини подпрыгнуло и упало. Она не это хотела услышать. Фрэнк был ее последней надеждой.

– Сколько времени? – Ей необходимо было отвлечься от этих кошмарных видений.

– Почти половина пятого.

– Как долго я спала! – Лини потянулась, и все ее тело отозвалось болью напряженных мышц. Она была опустошена физически, умственно и эмоционально.

– Тебе надо было отдохнуть. Хейли сказала, что ты не спала с момента похищения Эндрю. – Фрэнк посмотрел на пустой поднос на полу. – Чуть позже тебе надо постараться поужинать.

– Ты начинаешь вести себя как наседка.

– Агент должен не только защищать клиента, но и заботиться о том, чтобы поддерживать его нормальный ритм жизни.

– Так значит, я – клиент? Ты так обо мне думаешь теперь?

– Опять цепляешься к словам?

– Я не цепляюсь к словам, ты сам так сказал.

– Ты неправильно все понимаешь. И все время споришь со мной. Почему? По какой-то причине сердишься на меня?

Она сердится на него? Да. Нет. Возможно.

Лини встала с кровати, потерла затекшую шею и надела туфли. Фрэнк разувал ее, когда она уснула? Еще одна обязанность агента? Может быть, по этой причине она так враждебно настроена по отношению к нему? Потому что он обращается с ней так, как обращался бы с любым другим клиентом?

– Сейчас я сердита на весь мир, – призналась Лини. – Вообще-то я должна была задать этот вопрос. Ведь у тебя есть все основания сердиться на меня за то, что я скрыла от тебя рождение Эндрю.

Фрэнк бросил на нее короткий взгляд и отвернулся.

– Я уже говорил тебе, что сейчас не время выяснять отношения. Как только Эндрю будет дома, у нас будет время, чтобы…

– Что? Чтобы ты рассказал мне, что ты на самом деле думаешь и чувствуешь?

– Я не знаю, что чувствую. Мне не хочется сейчас копать слишком глубоко. Ты достаточно страдаешь за нас двоих. Мне необходимо оставаться беспристрастным и невозмутимым, насколько это возможно.

– И тебе это удастся? Ты можешь оставаться невозмутимым, когда речь идет о сыне?

Неужели он действительно может оставаться беспристрастным, когда дело касается его собственного ребенка? Если так, тогда она совсем не знает Фрэнка Латимера. Это совсем не тот человек, с которым у нее был бурный роман. Он был потрясающим любовником. Тактичным. Внимательным. Но кроме этого, она не знала о нем ничего, ведь он только сегодня хоть что-то рассказал о себе. Но ведь и Фрэнк не знает настоящую Лурлин Паттон.

Повисшая тишина угнетала Лини.

– Ты не можешь ответить мне, Фрэнк?

– Что ты хочешь от меня услышать? Я волнуюсь за своего сына. Я же не бессердечная сволочь. Но, ради бога, Лини, я даже не видел его, не прикасался к нему и не держал его на руках. И то, что стал отцом, узнал всего несколько часов назад.

– Прости, я…

– Нет, это ты меня прости. Прости, что не могу сказать тебе то, чего ты ждешь от меня. Но чем меньше эмоций я буду выражать, тем яснее будет мой ум, тем четче будут мои действия и реакция на происходящее. Неужели ты не видишь…

– Вижу. Я вижу человека, который боится чувствовать. Ты не хочешь любить Эндрю. Ты не хочешь любить никого, потому что иногда любовь причиняет боль.

Сжав зубы, чтобы не разрыдаться, Лини бросилась к двери, желая убежать от Фрэнка, но он перехватил ее, как только она взялась за ручку двери. Лини остановилась и посмотрела ему в глаза.

– Ну вот, опять. Гнев. Ты сердишься на меня. Не хочешь сказать, почему? Я пытался быть честным с тобой и такой же честности жду от тебя.

Лини вырвала свою руку, отступила на шаг, но не отвела взгляда от Фрэнка.

– Ты хочешь честности? Хорошо. Я скрыла от тебя рождение Эндрю, потому что не знала, как ты отреагируешь. Я боялась, что ты либо заберешь его у меня, либо скажешь, что тебе наплевать. Но твоя реакция оказалась чем-то средним, вообще не понятным. Я чувствую себя полной дурой, которая забеременела от человека, которого совсем не знает. И какая-то часть меня сердится, потому что на уровне женского подсознания мне нужна твоя забота, настоящая забота. Не о сыне, а обо мне. Мне нужно, чтобы ты не оставался безучастным и невозмутимым.

Они стояли молча и смотрели друг на друга, пока напряжение, витавшее в воздухе, не стало невыносимым. Внезапно тишину нарушил требовательный стук в дверь.

– Фрэнк, – раздался голос Кейт, – Моран хочет поговорить с тобой и доктором Паттон.

– Что-то случилось? – подала голос Лини.

– Ничего не случилось, просто он хочет обговорить кое-что с вами.

Фрэнк придержал дверь для Лини, затем тоже проследовал в гостиную.

– Нам надо поговорить, – объявил Моран, когда они вошли.

– А Хейли…

– Миссис Уилсон отправилась домой. Вы можете позвонить ей при необходимости. В доме и так полно людей.

– А где другие агенты?

– Они будут менять друг друга, работая по очереди. Ваш телефон мы поставили на прослушивание. Критический период – первые двадцать четыре часа – закончился. Если похититель собирается потребовать выкуп, то семья похищенного ребенка обычно слышит об этом в первые двадцать четыре часа, – пояснил Моран в ответ на недоуменный взгляд Лини.

– Это означает, что Эндрю похитили не с целью получения выкупа, а по другой причине, – пояснила Кейт.

– И как же мы узнаем, по какой? – Лини не скрывала волнения.

– Мы не совсем уверены… – Моран посмотрел на Фрэнка. – Ты не говорил ей о группировке, занимающейся похищением детей?

– О какой группировке? – У Лини замерло сердце.

– Нам стало известно, что эта группировка работает на юге страны… Возможно, ваш ребенок был похищен именно этими людьми с целью дальнейшей продажи бездетным парам. К сожалению, сейчас отмечается нехватка белокожих детей, поэтому есть пары, готовые заплатить за такого младенца любые деньги, – пояснил Моран.

– Они готовы купить ребенка, украденного из любящей семьи? – Лини переводила взгляд с Морана на Кейт, но не могла себя заставить посмотреть на Фрэнка.

– Им говорят, что родители добровольно отказались от этих детей. И эти пары так поглощены своей проблемой, что готовы поверить во что угодно. – Кейт положила руку Лини на плечо. – Никогда нельзя отчаиваться.

Уловив особенные нотки в голосе Кейт, Лини внимательно посмотрела на нее. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что у Кейт Мейлон в жизни произошла какая-то драма, возможно, потеря ребенка. Она сжала руку Кейт и обратилась к Фрэнку:

– С этого момента, пожалуйста, не надо от меня ничего скрывать. Я не такая слабая женщина, что не смогу пережить правду. Да, я много плачу, я напугана и с радостью воспользуюсь поддержкой любого человека, но не надо обращаться со мной как с ребенком. Это понятно?

– Абсолютно понятно, – ответил Фрэнк, встретившись взглядом с Мораном и Кейт. – Пойду подышу свежим воздухом.

– А я покурю, – подхватил Моран.

Когда мужчины вышли, Кейт повернулась к Лини и улыбнулась.

– Прояви снисходительность к Фрэнку. Он хороший парень. Просто новость о том, что он стал отцом, несколько смутила его. Он точно так же переживает похищение Эндрю, возможно, ему даже труднее в этой ситуации.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он думает, если – упаси Боже! – Эндрю не найдут, он никогда не увидит сына, не подержит его на руках, у него не будет шанса полюбить его.

– А я видела его, держала на руках и люблю!

– Это не мое дело, но могу дать совет. – Кейт сделала паузу.

Лини хотелось задать ей вопрос, не теряла ли Кейт ребенка, но она так и не решилась.

– Я выплескиваю на Фрэнка свое разочарование, да? А этого не следует делать, так? Ты это хотела мне сказать?

– Что-то в этом роде. Просто Фрэнк – не враг.

– А кто враг? Сумасшедшая женщина, выкравшая ребенка для себя? Какой-нибудь маньяк, убивающий детей? Или преступная группировка, торгующая детьми за деньги?

– Мы не знаем, кто. Пока не знаем.

– Когда же узнаем?

Кейт на долю секунды прикрыла глаза, словно ее обожгла невыносимая боль, потом сделала глубокий вдох.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Может быть, завтра. Или на следующей неделе. Или никогда. – Кейт сжала плечи Лини. – Неважно, сколько времени это займет, нельзя сдаваться. Никогда никому не позволяй вынудить тебя сдаться.

Кейт вышла. Лини села на ближайший стул, оперлась локтями на колени и спрятала лицо в ладонях. Господи, пожалуйста, спаси и сохрани Эндрю, верни его домой! Домой, ко мне и Фрэнку!

Кейт передала Морану чашку кофе, наполнила свою и села за кухонный стол напротив.

– Где Фрэнк?

– Вышел пройтись. Просил передать, что скоро будет.

Кейт молча изучала Морана, темноволосого красавца. Она не думала, что когда-нибудь познакомится с таким хладнокровным человеком, излучающим опасность. Она получила сполна от уверенных в себе и властных мужчин. Ее бывший муж был богатым и высокомерным. Она старалась не думать о Тренте Уинстоне, но этот случай похищения ребенка всколыхнул все старые и болезненные воспоминания. Она не видела Трента почти одиннадцать лет. С тех пор, как…

– Как она, держится? – Моран кивнул в сторону гостиной.

– Доктор Паттон? С ней все в порядке, учитывая, что у нее похитили ребенка, а его отец пытается помочь, но при этом говорит и делает все неправильно.

– Таковы мужчины. – Губы Морана скривились в усмешке.

– Ты прав, вы все такие.

– Включая твоего бывшего мужа?

– Откуда ты знаешь? Ты ведь не знал, пока я… Не хочу говорить ни о нем, ни о разводе. Расскажи о себе, Моран. Бывшая жена, неприятный развод?

– Ни свадьбы, ни разводов. Но прежде чем ты спросишь…

– Почему тридцатипятилетний мужчина не был женат?

– Я не хочу отвечать на этот вопрос.

– Как женщина, могу предположить, что это была безответная любовь и ты до сих пор надеешься завоевать ее. Или ты любил и потерял…

Что-то едва уловимое мелькнуло во взгляде Морана. Так вот оно что! Вот о чем он не хотел говорить точно так же, как она о своем разводе!

Моран сделал глоток кофе, Кейт последовала его примеру. Вдруг раздался звонок телефона, и оба напряглись.

Моран вскочил и помчался в гостиную. Кейт мгновенно последовала за ним. Лини стояла у телефона и смотрела на Морана, ожидая его указаний. Он кивнул и подал ей знак снять трубку.

У Лини заметно дрожали руки, но голос прозвучал твердо.

– Это доктор Лурлин Паттон. – В глазах заблестели слезы, она вздохнула, но нашла в себе силы ответить. – Нет, спасибо, меня не интересуют вакансии. – Она положила трубку.

Кейт отпустила дыхание, которое инстинктивно задержала на время разговора.

– Уже шестой час, пойду приготовлю бутерброды.

– Я помогу тебе, – предложила Лини. – Мне необходимо чем-нибудь заняться, иначе я сойду с ума.

– Надо что-нибудь купить? Если надо, я позвоню Фрэнку на мобильный и скажу…

– Разве Фрэнк еще не вернулся? Тогда позвони ему, я хочу с ним поговорить.

Они вышли из кухни, и Кейт набрала номер Фрэнка. Он ответил после первого гудка.

– Фрэнк, это Кейт. У нас ничего нового, просто Лини хотела поговорить с тобой. – Кейт передала трубку Лини.

– Мы с Кейт собираемся приготовить бутерброды на ужин. Все будет готово через пятнадцать минут, приходи, пожалуйста. Потом я покажу тебе альбом с фотографиями Эндрю, и если хочешь, расскажу тебе о нашем сыне.

Кейт отвернулась, стараясь не расплакаться. Она не плакала уже целую вечность. Как-то она даже решила, что выплакала все слезы. Но всякий раз, когда что-то случалось, особенно если дело касалось похищения детей, в ней пробуждались умершие эмоции. Много лет назад Кейт работала в полицейском участке в Атланте вместе с Эллен Денби и всегда удивлялась, как этой женщине удавалось сохранять хладнокровие и вести сложнейшие дела по похищению детей. Но прошли годы, и она узнала, что они с Эллен пережили одинаковые трагедии, что позволило им с полуслова понимать друг друга. Точно так же, как сейчас Кейт понимала Лини. Как мать, у которой тоже когда-то похитили ребенка.

Кейт вызвалась помыть посуду, и, к ее удивлению, Моран остался на кухне помочь ей. Лини чувствовала, что нашла в лице Кейт новую подругу, ее интуиция подсказывала, что эта женщина однажды перенесла подобные страдания, какие сейчас переживала Лини.

Фрэнк все время молчал, пока они ели бутерброды, чипсы и сырный пирог. Лини не могла припомнить, когда она в последнее время дважды в день ела сырный пирог. Хотя нет, это было, когда они с Фрэнком последний раз занимались любовью. Тогда сырный пирог был и на завтрак, и на ужин.

Они с Фрэнком сидели сейчас рядом на диване, и Лини показывала ему детский альбом Эндрю и памятные вещички, оставшиеся со времени ее беременности и первых двух месяцев жизни Эндрю. Фрэнк не пожелал сесть к ней вплотную, поэтому Лини сама проявила инициативу и подвинулась к нему поближе. Фрэнк вздрогнул и напрягся. Что с ним происходит? Она не собиралась набрасываться на него. Лини перевернула страницу альбома.

– Это я на фотографии. Эльза приехала в Мейсвилл помочь Хейли провести программу.

Фрэнк бросил взгляд на снимок, но не сказал ни слова.

– Я была огромных размеров, как бочка, набрала лишних тридцать фунтов.

– Эльза с Рейфом знали, что ты беременна?

– Знали. Но прежде чем ты выпустишь весь пар на Рейфа, знай, что Эльза угрожала ему разводом, если он позвонит тебе. Она пыталась меня уговорить связаться с тобой, но когда поняла, что это бесполезно, пообещала, что ни она, ни Рейф не скажут тебе, так как это не их дело.

– Ты права, это было твое дело.

– Мне казалось, мы уже выяснили, что я поступила неправильно. Или продолжим обсуждать эту тему?

Фрэнк снова бросил взгляд на фотографию.

– Ты выглядишь счастливой.

– Я и была счастливой. – Лини постаралась улыбнуться. – Толстой и счастливой. Потом стала еще толще. На этой фотографии срок семь с половиной месяцев. – Лини стала медленно листать альбом, останавливаясь на каждой странице, чтобы Фрэнк мог рассмотреть фотографии подробнее. Когда открылась страница с первыми снимками Эндрю в роддоме, Фрэнк прикрыл ее своей большой рукой.

– Ты была одна, когда он родился, или…

– Хейли была со мной.

– С тобой должен был быть я.

– Это моя ошибка, что тебя не было рядом.

– Это лишь отчасти твоя ошибка, а отчасти – моя.

В этот момент Лини услышала звонок мобильного телефона, принадлежавшего Кейт или Морану, поскольку донесся он из кухни.

– Это не обязательно плохая весть, – сказал Фрэнк.

– Я знаю, просто…

Кухонная дверь распахнулась, и на пороге появилась Кейт. Она смотрела прямо на Фрэнка.

– Моран хочет, чтобы ты на минутку вышел на кухню.

– Что-то случилось? Только не говори мне, что ничего. Я же чувствую: что-то произошло, – произнесла Лини.

– Ты права, – признала Кейт, потом повернулась в сторону кухни. – Скажем им обоим, Моран. Лини тоже необходимо знать.

О господи, что же это? Что случилось? Моран вышел из кухни и остановился в дверном проеме.

– Мне позвонили из полицейского участка.

– И? – поторопил его Фрэнк. Моран колебался.

– Они… они нашли тело.

Лини похолодела.

– Тело ребенка? – Фрэнк обнял ее за талию.

– Да. Младенца. Примерно двух месяцев.

– Господи, нет! – воскликнула Лини и потеряла сознание.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Фрэнка трудно было взволновать женскими слезами, обмороками и приступами гнева. Все это он видел еще ребенком в детстве, наблюдая за своей матерью, которая была мастером женских хитростей и часто манипулировала отцом. У отца он научился закалять сердце и отключать эмоции. Единственная, ради которой он пренебрег своими правилами, была Рита. Ужасная ошибка, такую нельзя повторять. Но Лини, которую он держал сейчас на руках, всколыхнула в нем целую бурю эмоций. Она не играла с ним, не пыталась манипулировать. Все ее чувства были настоящими. Больше всего на свете он хотел сейчас держать ее в своих объятиях и утешать, защитить от безобразной правды и дать ей понять, что она не одна. Спустя час они были в морге полицейского участка. Как хотелось Фрэнку защитить ее от невыносимой боли! Эта женщина, мать его ребенка, уже разбила всю его защиту и сделала его уязвимым. Он ненавидел уязвимость, это понятие было чуждо ему.

– Вам не следовало приходить сюда. – Шеф полиции Бибб отвел взгляд от бледного лица Лини. – Мы можем провести опознание без…

Лини едва дышала. Почувствовав, как она напряжена, Фрэнк крепче обнял ее за талию.

– Детский врач или даже Хейли Уилсон могли бы опознать ребенка, – тихо сказал он. – Зачем подвергать себя такому испытанию, когда это может быть совсем не Эндрю?

– В любом случае я обязана сделать это.

Фрэнк посмотрел на ее печальное лицо, отметив напряжение во всем теле.

– Нет, ты не обязана это делать. – Если бы Фрэнк был рядом с момента рождения сына, он сам мог бы пройти через эту процедуру. Он предполагал, что в таких печальных случаях именно отец должен ехать в морг, чтобы оградить мать ребенка от этого кошмара. Если бы только он мог сделать это для Лини. Но он не мог.

– Фрэнк, я обязана это сделать. Если это не Эндрю, мне нужно самой убедиться в этом. А если… если это он, я буду знать, что он мертв. И не буду оставшуюся жизнь теряться в догадках.

Кейт положила руку на спину Фрэнка.

– Не пытайся ее остановить. Ей надо это сделать. – Она похлопала Лини по плечу. – Я понимаю твои чувства. Хуже, когда ничего не знаешь, цепляешься за надежду, а все твердят, что ее нет. Лучше посмотреть в глаза фактам.

Лини стиснула зубы, едва сдерживая эмоции, и согласно кивнула Кейт.

– Мы готовы, – обратился Фрэнк к патологоанатому, лысому средних лет мужчине по фамилии Хаггинс.

Они вошли в холодную, тускло освещенную комнату. Хаггинс подошел к металлическому столу, где под белой простыней лежало маленькое тело ребенка. Стояла пронзительная тишина, Фрэнк слышал лишь свое дыхание. Он крепче сжал руку Лини, увидев в ее глазах страх.

– Мы сделаем это вместе, – тихо сказал он.

Врач поднял край простыни, обнажая маленькое безжизненное тельце. Фрэнку хотелось оттащить Лини от стола, оградить ее от этого испытания. Но она решительно шагнула вперед. Затем испуганно прикрыла рот ладонью.

– О господи! Господи!

У Фрэнка остановилось сердце. Нет, пожалуйста, нет, беззвучно молился он. Его охватил животный страх. Он не мог заставить себя взглянуть на ребенка.

Лини глотнула открытым ртом воздух.

– Это не он. Это не Эндрю.

Фрэнк никогда еще не чувствовал такого облегчения. В этот момент наивысшего эмоционального напряжения на него снизошло озарение. Не видев и не держав на руках своего ребенка, Фрэнк уже любил его. И хотел стать ему хорошим отцом.

Кейт подавила громкий вздох. Лини повернулась к Фрэнку и бросилась в его объятия. Он крепко обнял ее, гладя по спине и успокаивая. Она рыдала почти беззвучно. Фрэнк повел ее к выходу.

Когда они оказались на улице, Лини вдруг замедлила шаг.

– Дайте нам знать, – обратилась она к полицейскому, – когда опознают ребенка. Я хочу выразить свои соболезнования этой семье.

Сколько она будет жить, столько будет помнить это безжизненное тельце на металлическом столе. Где-то мать потеряла своего ребенка.

Единственная разница между той женщиной и Лини состояла в том, что у женщины больше не осталось надежды.

Фрэнк, наверно, не понимал, почему Лини убежала от него, как только они вернулись домой, и уединилась в ванной комнате, заперев за собой дверь. Он несколько раз звал ее, спрашивал, все ли с ней в порядке, предлагал свою помощь. Но Лини не отвечала. Не могла. Ей необходимо было побыть одной. Поплакать. Умереть сто раз в душе и сердце. Дать волю эмоциям, которые она едва могла контролировать.

Даже до того, как нашли тело этого ребенка, Лини чувствовала, что находится на грани помешательства. Фрэнк, Кейт и Хейли старались отвлекать ее от страшных мыслей, а ей казалось, что она то замерзает от холода, то горит на костре. Ей хотелось забиться в щель и умереть и одновременно разбить в кровь кулаки.

Лини сидела на краю ванны и беззвучно плакала. Слезы потоком лились из глаз. В душе поселилась такая боль, что она едва могла дышать.

Фрэнк поднял руку, чтобы опять постучать в дверь ванной комнаты. Полчаса назад он уже проделал это, умоляя Лини ответить ему, позволить помочь ей. Но когда она в очередной раз никак не отреагировала, Фрэнк отступил. Он поговорил, с Кейт, несколько минут провел в детской. Здесь все было устроено с любовью, повсюду лежали игрушки. Волшебная комната для обожаемого сына…

– Оставь ее в покое. – В дверях в комнату Лини стояла Кейт. – Она выйдет, когда сможет. У тебя будет достаточно времени, чтобы утешить ее. Сейчас ей надо спрятаться и побыть одной.

Фрэнк не очень хорошо знал Кейт, но слышал, что о ней говорили в офисе агентства.

– Откуда такие познания?

– Я – женщина.

– Тогда может быть ты объяснишь мне, почему одной рукой Лини притягивает меня к себе, а другой – отталкивает? Она – то лед, то пламень. Я не знаю, чего она хочет.

– Поверь мне, что мужчины – такая же загадка для нас. Давай подождем Лини в гостиной. Когда она появится, ты сможешь сыграть роль рыцаря в сверкающих доспехах. Просто поймай нужный момент. Умный мужчина знает, когда наступать а когда отступать.

– Когда дело касается женщин, я чувствую себя полным глупцом. – Фрэнк последовал за Кейт в гостиную. – Я плохо разбираюсь во взаимоотношениях полов.

Они присели на диван.

– Твоя личная жизнь меня не касается. Но, если ты волнуешься за Лини – а я думаю, ты волнуешься, – определись, насколько серьезно твое отношение к ней. Не позволяй ей поверить, что ола может рассчитывать на тебя всю жизнь, если ты приехал сюда, только чтобы найти Эндрю.

Хороший совет. Чертовски хороший совет.

– А если я не знаю, что чувствую и чего хочу в будущем? Сейчас я хочу вернуть Эндрю домой. Хочу защитить Лини и поддержать ее в трудной ситуации. Но… Я хочу быть отцом своему сыну.

Кейт посмотрела ему прямо в глаза.

– Но не хочешь быть мужем матери своего сына? Мне кажется, не стоит ходить вокруг да около. Давай называть вещи своими именами. У тебя, несомненно, есть свои причины, чтобы бояться любви и обязательств в отношениях. И я не хочу их знать, но Лини имеет такое право.

– Может быть, Лини это не волнует, – ответил Фрэнк. – Ты лишь предполагаешь, что ей нужны постоянные отношения. Но то, что у нас есть ребенок и что я нужен ей сейчас, вовсе не означает, что она захочет строить со мной свое будущее.

– А ты никогда не думал просто спросить ее об этом?

– Нет. Прямой подход редко работает в отношении женщин.

Кейт состроила гримасу, потом ухмыльнулась.

– Что же за женщины тебе встречаются? Или одна женщина много лет назад заморочила тебе голову и теперь ты всех нас стрижешь под одну гребенку?

Фрэнк вздрогнул, услышав эти слова, но нашел в себе силы улыбнуться. Кейт хотела сказать что-то еще, но в этот момент у него зазвонил телефон. Он с радостью схватил мобильник, радуясь передышке в разговоре.

– Это агент Моран. Мне кажется, у нас появился шанс в деле Эндрю Паттона.

Фрэнк замер и весь напрягся, задержав дыхание.

– Вы нашли его?

– К сожалению, нет. Но преступная группировка, которую мы прорабатываем, предлагает нового ребенка на усыновление. В Мемфисе. Мальчик. Белокурые волосы, голубые глаза, возраст – примерно два или три месяца. Мы планируем послать агентов в качестве предполагаемой семейной пары для усыновления.

– Но вы не можете забрать ребенка сразу?

– Ты знаешь, что не можем. Поэтому, наверно, лучше, если ты не будешь ничего пока говорить мисс Паттон.

– Я поговорю с Кейт, прежде чем решать, говорить Лини или нет. Держите нас в курсе, ладно?

– Хорошо. Я знаю, что это твой ребенок… и… я буду обо всем сообщать тебе.

Фрэнк понимал, что агенты в роли подставных родителей просто придут на первую встречу, но больше не смогут сделать ничего, чтобы не спугнуть верхушку банды. Со слов Морана Фрэнк понял, что ФБР давно разрабатывало эту банду и хотело заполучить не столько рядовых участников этого грязного бизнеса, сколько руководителей.

Он закончил разговор и повернулся к Кейт.

– Моран говорит, что есть новый ребенок на усыновление. По данным ФБР, голубоглазый белокурый мальчик.

Фрэнк потер шею и стал ходить по комнате. Как отец, он ничего не хотел знать, кроме спасения сына. Как агент секретной службы, он понимал, что задание превыше всяких личных интересов. Миссия ФБР заключалась не только в том, чтобы вернуть Эндрю домой целым и невредимым, но и накрыть всю банду, которая торговала детьми в южных штатах более десяти лет.

– Она не поймет, да? – спросил он у Кейт.

– Нет, не поймет.

– Тогда я не стану говорить ей. И Моран считает, что так будет лучше. А когда Эндрю вернется к ней живой и невредимый, Лини простит мне все, что угодно.

– Не рассчитывай на это. Если она когда-нибудь узнает…

– Если я когда-нибудь узнаю что? – Голос Лини прозвучал из-за двери ясно и громко. – Что-то стало известно об Эндрю…

– Ничего конкретного, – неопределенно ответил Фрэнк. Он посмотрел на Кейт в надежде, что она скажет что-нибудь, чтобы разрядить ситуацию. Один из способов – все объяснить Лини. Но Кейт посмотрела на Фрэнка, дав ему понять, что объяснять все должен он сам. Что же делать, черт возьми? – Просто у ФБР появилась зацепка в этом деле, но…

– Какая зацепка? – Лини вошла в гостиную, умытая, с немного припухшими веками.

Она плакала, понял Фрэнк. Сейчас она шла к нему, всем своим видом умоляя дать ей хоть малейшую ниточку надежды.

– Голубоглазый белокурый мальчик предлагается на усыновление в Мемфисе. Его описание подходит к Эндрю.

– Мы сейчас же должны поехать в Мемфис! – Лини была настроена решительно. – Где они его держат? Агент Моран направил туда кого-нибудь, чтобы его забрали? Фрэнк, это же чудесная новость! Эндрю жив!

Фрэнк обнял ее за плечи.

– Мы не знаем, Эндрю ли это.

– Но ведь это возможно. – Лини слабо улыбнулась. – Это должно быть так!

– Мы скоро узнаем. – Фрэнк слегка сжал ее плечи.

– Когда? Сегодня вечером? Рано утром? Сколько надо ждать?

– Может потребоваться время. – Интуиция подсказывала Фрэнку, что Лини не будет слушать никаких доводов.

– Сколько времени может потребоваться? И почему надо ждать? Если это Эндрю – а я уверена в этом, – почему ФБР не вернет мне его немедленно?

Фрэнк с облегчением вздохнул, когда заговорила Кейт.

– Все не так просто. Существуют определенные процедуры, которые необходимо соблюдать, мероприятия…

– Не надо мне ничего объяснять! – Лини, протестуя, подняла руку. – Я хочу, чтобы Фрэнк сказал мне, почему он не делает все возможное, чтобы вернуть Эндрю домой! – Она сощурила глаза и зло посмотрела на Фрэнка.

Фрэнк закашлялся и сделал шаг к Лини. Она вытянула руки перед собой, словно приказывая ему не приближаться.

– Черт возьми, Лини, неужели ты думаешь, что я не хочу, чтобы этот ребенок оказался Эндрю? Неужели ты думаешь, что я не хочу поехать в Мемфис и сыграть роль одного из родителей, желающих усыновить мальчика, а потом забрать его оттуда как можно скорее?