Текст книги "Пустая лодка. Беседы по высказываниям Чжуан Цзы"

Глава 4
Извинения

Если человек наступает на ногу незнакомцу

посреди базара,

он вежливо извиняется

и объясняет:

«Здесь столько народу!»

Если старший брат

наступает на ногу младшему брату,

он говорит: «Извини», —

и все.

Если родитель

наступает на ногу своему ребенку,

то не говорит вообще ничего.

Совершенная вежливость

свободна от всякой формальности.

Совершенное поведение не отягощено заботами.

Совершенная мудрость неспланированна.

Совершенная любовь не нуждается

в доказательствах.

Совершенная искренность не дает гарантий.

Все великое, все прекрасное, все истинное и настоящее – всегда спонтанно. Вы не можете его запланировать. Как только вы планируете что-то прекрасное, оно перестает быть таковым. В тот момент, когда начинается планирование, все становится ненастоящим.

Но именно это случилось с человечеством. Ваша любовь, ваша искренность, ваша правда – все пошло насмарку, потому что вы запланировали это, потому что вас учили не быть спонтанным. Вас учили, как манипулировать собой, контролировать, управлять и как не быть естественным потоком. Вы стали жесткими, холодными, мертвыми.

Жизнь не поддается планированию. Она самодостаточна. Планируют ли деревья, как расти, как созревать, как начинать цветение? Они просто растут, даже не сознавая себя в этом росте. Нет самосознания, нет разделения.

Когда вы начинаете планировать, вы разделяете себя, вы становитесь двумя: тем, который контролирует, и тем, кто подконтролен. Возникает конфликт, и теперь вы никогда не будете в мире с самим собой. Вы можете преуспеть в контролировании себя, но тогда мира не будет; вы можете и не преуспеть в контролировании – но мира тоже не будет. Добиваетесь ли вы успеха или терпите неудачу, в конечном счете вы придете к пониманию своего провала. Ваша неудача будет провалом, ваш успех тоже будет провалом. Что бы вы ни делали, жизнь ваша будет страданием.

Это разделение рождает уродство, вы не едины, а красота связана с единством, красота связана с гармоничностью целого. И культура, и цивилизация, и любые организации делают вас безобразными. Любая мораль уродует вас, ибо она основана на разделении, на контроле.

Я слышал, что однажды Баал Шем путешествовал в красивой коляске, запряженной тройкой лошадей. Он без конца удивлялся, поскольку за три дня пути ни одна из лошадей ни разу не заржала. Что с ними случилось? Потом, на четвертый день, проезжавший мимо крестьянин вдруг крикнул ему, чтобы он ослабил поводья. Он сделал это, и внезапно все три лошади заржали, они ожили. Все три дня они были мертвы, они умирали.

То же самое происходит со всеми вами, с целым человечеством. Вы не можете ржать, а пока лошадь не заржет, она мертва, потому что ржание означает, что она наслаждается, что жизнь в ней бьет ключом. Но вы не можете ржать, вы мертвы. Ваша жизнь никоим образом не является ни переполняющей вас песней, ни танцем, который рождается, когда энергия захлестывает вас.

Цветение – это всегда роскошь, а не необходимость. Ни для одного дерева цветы не являются жизненно необходимыми, ему вполне достаточно корней. Цветение – это всегда роскошь. Цветы появляются только тогда, когда дерево имеет слишком много, когда ему нужно отдавать, нужно делиться.

Когда вы имеете слишком много, жизнь становится танцем, праздником. Но общество не позволяет вам танцевать, праздновать, потому что общество должно следить, чтобы энергии у вас никогда не было больше, чем необходимо. Вам только и позволено, что жить на краю голодной смерти. Вам не дозволяется быть переполненным, бить ключом, потому что, когда вы полны, вас невозможно контролировать, а общество хочет вас контролировать. Это – господство, очень незаметное господство.

Каждый ребенок рождается переполненным, брызжущим энергией. Потом нам приходится отсекать источники его энергии, нам приходится «подрезать» ребенка здесь и там, так, чтобы он стал подвластен контролю. И основа всего этого контроля – разделить ребенка надвое. Тогда вам нечего беспокоиться, он и сам себя будет контролировать. Тогда вам не о чем заботиться, он и сам будет врагом самому себе.

Поэтому ребенку твердят: «Это плохо. Не делай этого». И вот ребенок разделен, теперь он знает, что дурно, а что нет, теперь он знает, какая часть его существа плохая; и его ум становится контролером.

Благодаря разделению интеллект становится контролером, господином. Если вы не разделены, цельны, то у вас не будет головы. Голова не исчезнет и не отвалится, но вы не будете ориентироваться на голову – вы будете тотальным существом.

Сейчас вы – лишь голова, а остальное тело служит только для ее поддержания. Голова стала эксплуататором, диктатором. И это было реализовано через разделение, через создание конфликта в вас. Вас учили, что это хорошо, а это плохо. Интеллект выучивается этому, а затем начинает вас осуждать.

Запомните: если вы осуждаете себя, то вы будете осуждать каждого – вы будете осуждать все на свете. И тот, кто осуждает себя, не способен любить. Тот, кто осуждает себя, не может молиться. Для того, кто осуждает себя, нет Бога, и не может быть. Осуждающий ум не способен вступить в божественный храм. Только когда вы в танце, когда вы в экстазе, никого и ничто не осуждаете, только когда вы переполнены и никто не контролирует вас, никто не управляет вами – только тогда в жизни появляется «таковость», принятие, отпускание. Жизнь перестает быть формальной, она становится естественной. И тогда вы входите, тогда для вас все окружающее становится дверью. Теперь вы можете достичь храма, где бы вы ни находились.

Но прямо сейчас, такой, какой вы есть, вы шизофреник. Вы шизофреник не только тогда, когда вам об этом говорит психоаналитик. Не нужно никакого психоаналитика, чтобы поставить вам диагноз. Общество плодит шизофреников; разделенность – это и есть шизофрения. Вы не едины, не цельны. Вы родились цельным, но общество немедленно начинает обрабатывать вас; необходима масштабная хирургическая операция – вас постоянно оперируют, чтобы разделить. Потом общество успокаивается, потому что теперь вы сражаетесь сами с собой, ваша энергия рассеивается в вашей внутренней битве, она никогда не переливается вовне. Теперь вы неопасны.

Бьющая через край энергия приводит к восстанию. Переполняющая энергия – это всегда бунт, переполняющая энергия всегда революционна. Она как река в половодье – она не верит в берега, в правила, в законы, она просто устремляется в сторону моря. Ей ведома только одна цель – стать морем, стать бескрайней.

Переполняющая энергия всегда движется в направлении Бога. Бог в нашем мире утрачен, и не из-за науки, не из-за атеистов, но из-за так называемых верующих. Они настолько разделили вас, что река теперь сражается сама с собой. Не остается ничего, никаких сил, чтобы двигаться вперед, не остается никакой энергии; вы так устали, сражаясь с собой, как же теперь вы можете двигаться в сторону моря?

Один из основных законов Дао, Лао-цзы, Чжуан-цзы состоит в том, что, если вы спонтанны, то это самая высшая молитва; вы не можете потерять Бога, и, что бы вы ни делали, вы до него доберетесь. Поэтому Чжуан-цзы никогда не говорит о Боге; разговор здесь ни к чему, он не нужен. Он говорит лишь о том, как выявить в вас целостность. О святости говорить бессмысленно. Когда вы становитесь цельны, вы становитесь святы. Когда ваши части воссоединяются, ваша жизнь обращается в молитву. Но они никогда не говорят о молитве, это ни к чему.

Спонтанность, живущая как целое… Если вы хотите жить как целое, то вы не можете ничего планировать. Кто будет планировать? Вы не можете решать на завтра, вы можете жить только здесь и сейчас. Кто будет решать? Если вы решаете, то рождается разделение; теперь вам придется манипулировать. Как вы будете планировать? Будущее неизвестно, а как вы можете планировать неизвестное? Если вы планируете неизвестное, то планирование опирается на опыт прошлого. Это значит, что мертвое будет распоряжаться ныне живущим. Прошлое мертво, но оно продолжает руководить будущим – поэтому вам так все надоело. Это естественно, так и должно быть. Уныние приходит из прошлого, потому что прошлое умерло, но оно все еще пытается воздействовать на будущее.

Будущее – это всегда приключение, но вы не даете ему стать приключением. Вы планируете свое будущее. Но, однажды спланированная, ваша жизнь катится по накатанной колее. Это уже не река.

Когда вы находитесь в колее, вы знаете, что делаете, что происходит. Все это – лишь повторение уже пройденного. Кто будет планировать? Если планирует ум, он всегда привязан к прошлому. Жизнь нельзя спланировать, потому что, планируя, вы совершаете самоубийство.

Жизнь может быть только незапланированной, движущейся от момента к моменту в неизвестное. Ну чего вы боитесь? Вы всяко будете там, будете реагировать на ситуацию; какой бы ситуация ни оказалась, вы будете там и будете на нее реагировать. Чего же вы боитесь? Зачем это все планировать?

Страх появляется потому, что вы не уверены: попадете вы в будущее или нет. Вы настолько бессознательны, что у вас нет уверенности ни в чем. Вы вообще ничего не воспринимаете.

Если у вас намечается собеседование на новой работе, то вы до мельчайших подробностей строите планы в уме: что сказать, как сказать, как войти в офис, где стоять, куда сесть. Но зачем? Вы будете там, тогда и сможете поступать соответственно ситуации.

Но вы даже не знаете, насколько вы сомневаетесь в себе, настолько вы невосприимчивы к окружающему, настолько вы бессознательны – если вы не все запланируете, наверняка что-нибудь пойдет не так. Если вы бдительны, чутки – тогда все будет нормально. Вы будете там, в будущем, и, чего бы ни потребовала сложившаяся ситуация, вы станете реагировать соответственно.

И помните, что никакое планирование не поможет, потому что, если вы не сумеете быть сознательным, быть пробужденным в момент, когда планируете, то, получается, это планирование тоже делается во сне. А если вы повторяете одно и то же запланированное действие множество раз, оно становится механическим, и тогда, если возникает какая-то проблема, какой-то вопрос, вы будете реагировать автоматически. Ответ заготовлен, вы не нужны. Это модель, клише, и вы просто повторяете его; вы превращаетесь в механическое устройство, вы не нужны вообще. Ответ может быть дан, он имеется в памяти; если вы многократно им пользовались, то вы знаете, что на него можно положиться.

Из-за планирования жизнь становится все более и более неосознанной, и чем более вы бессознательны, тем больше вам надо планировать. Еще задолго до физической смерти вы мертвы. Быть живым – это значит естественно реагировать, быть восприимчивым. Быть живым – это значит, быть в этом, что бы ни происходило, и реагировать соответственно – когда реакция исходит от меня, а не из памяти. Я не готовлюсь к этому.

Взгляните, как это отличается от того, как готовится к проповеди христианский миссионер или христианский священник.

Однажды я побывал в семинарии. Там они готовят своих священнослужителей, своих священников – в течение пяти лет обучения. Я поинтересовался у них, где подготовили и обучили Иисуса, кто научил его, как надо говорить.

Конечно, эти христианские священники мертвы, у них все распланировано. Когда вы говорите то-то и то-то, нужно сделать определенный жест; даже жесту недопустимо быть произвольным. Когда вы говорите так-то и так-то, у вас должен быть определенный взгляд; даже глазам не дозволено быть спонтанными. Как вам надо стоять, когда вы должны кричать, а когда вам нужно говорить шепотом, когда вам надо стукнуть по столу, а когда нет – все распланировано.

Я спросил их, где обучался Иисус. Он вообще не был священнослужителем, он не был священником. Он никогда не ходил ни в какую семинарию, он был сыном плотника.

Христианские священники обучаются две тысячи лет, но из них не вышло ни одного иисуса, и никогда и не выйдет, потому что нельзя научить быть иисусом. Вы не можете произвести иисуса на заводе. А все эти семинарии – это просто заводы. На них вы производите священников, и если эти священники в основном скучны и мертвы, то нетрудно понять, что все остальное будет таким же.

Существуют религии двух типов. Есть религия от ума – и она мертва. Такая религия известна как теология. А еще есть другой тип религии, религия действительная, спонтанная. Она не теологична, она таинственна, мистична. И помните, что у индуистов одна теология, у мусульман – другая, у христиан – третья, но религия, мистическая религия, одна и та же, она не может быть разной.

И Будда, и Иисус, и Чжуан-цзы, и Лао-цзы, все они – одно и то же, ибо они не теологи. То, что они говорят, – не из головы, они просто изливают свои сердца. Они не логики, они – поэты. Они не пользуются никакими писаниями, их не учили этому, они просто отзываются на потребность в вас. Их слова не заготовлены, их манеры не установленные, их поведение не запланировано.

Теперь обратимся к сутре Чжуан-цзы.

Если человек наступает на ногу незнакомцу

посреди базара,

он вежливо извиняется

и объясняет:

«Здесь столько народу!»

Извинение необходимо из-за отсутствия отношений, этот человек вам незнаком. Объяснение необходимо, потому что нет любви. Если присутствует любовь, тогда необходимость в объяснении отпадает – другой поймет и так. Если есть любовь, то тогда незачем извиняться – любовь всегда понимает.

Таким образом, нет более высокой морали, чем любовь, и быть не может. Любовь – это высочайший закон, но если ее нет, то необходимо что-то взамен. И если вы наступили на базаре незнакомому человеку на ногу, нужно извиниться, а также объяснить:

«Здесь столько народу!»

В связи с этим нужно заметить еще одно. На Западе даже муж извинится перед женой, а жена – перед мужем. Это означает, что любовь исчезла. Это значит, что они стали чужими, что дома нет, семьи нет, что все вокруг превратилось в базар. На Востоке невозможно даже представить себе такую ситуацию, но на Западе думают, что восточные люди грубы. Муж никогда не станет объясняться – незачем, потому что он и жена – не чужие, и другой может понять. Извинение нужно только тогда, когда другой понять не может. А если любовь такова, что не может понять, тогда что толку от извинений?

Если весь мир становится домом, то исчезают все извинения, все объяснения исчезают. Вы извиняетесь, потому что вы не уверены в другом. Извинение – это уловка, чтобы не допустить конфликта, объяснение – это способ избежать конфликта. Но конфликт существует, и вы боитесь его.

Таков цивилизованный способ выбираться из конфликта. Вы наступили на ногу постороннему, вы замечаете раздражение в его взгляде – он разозлился, он ударит вас. Необходимо извинение, извинение утихомирит его гнев – это трюк. Вам незачем быть откровенным в ваших извинениях, это всего лишь общественный прием, он работает, как смазка. Вы именно для того и даете объяснение, чтобы сказать этим: «Я не виноват, здесь столько народу, это базар, ничего не поделать, так получилось». Объяснение подразумевает: «Я не несу ответственности».

Любовь всегда несет ответственность, полно ли тут народу, или нет, потому что любовь всегда осознанна и чутка. Вы не можете свалить всю вину на ситуацию, вы ответственны.

Присмотритесь повнимательнее к этому явлению… Извинение – это прием, с помощью которого вы избегаете конфликта, он как смазка; а объяснение – это перекладывание ответственности на кого-нибудь другого. Вы же не говорите: «Я задумался, не смотрел по сторонам, поэтому я наступил вам на ногу». Вы говорите: «Здесь столько народу!»

Тот, кто религиозен, так поступить не может, и, пока вы продолжаете так делать, вы никогда не станете религиозным; потому что религия означает принятие всей существующей ответственности, а не попытку увернуться, избежать ее. Чем более вы ответственны, тем больше осознанности возникает из этого; и, чем меньше вы чувствуете на себе ответственности, тем более и более бессознательным вы становитесь. Когда вы почувствуете, что на вас не лежит никакой ответственности, вы совсем заснете. Именно это и произошло – не только в индивидуальных, межличностных отношениях, но и на всех уровнях общества.

Марксизм гласит, что общество в ответе за все. Если человек беден, то виновато общество, если человек вор, ответственно общество. Вы не виноваты, да никто конкретно не виноват. Вот почему коммунизм антирелигиозен – не потому, что он отрицает Бога, не потому, что он утверждает, что души нет, но потому, что он сваливает всю ответственность на общество, а вы – вы ни за что не отвечаете.

Взгляните на религиозную позицию, она абсолютно другая, качественно иная. Религиозный человек считает себя ответственным за все: «Если кто-то нищенствует, в этом виноват я. Тот нищий может быть на другом конце Земли, я могу не знать о нем, пути наши, вероятнее всего, никогда не пересекутся, но если есть нищий, то я ответствен за это. Если где-то воюют, в Израиле, во Вьетнаме, где угодно, пусть я никоим образом не принимаю в этом участия, но я несу за это ответственность. Я – здесь. И я не могу свалить вину на общество». И что вы подразумеваете под словом «общество»? Где это общество? Это одна из величайших уловок. Существуют только индивидуальности – вы никогда не столкнетесь с обществом. Вам никогда не удастся его обнаружить: «Вот оно – общество». Повсюду существуют индивидуумы, а общество – это не более чем слово.

Где же оно, общество? Древние цивилизации сыграли с нами злую шутку. «Бог за все в ответе, во всем виновата судьба», – заявили они. Теперь коммунизм играет в ту же самую игру, утверждая, что ответственно общество. Но где же общество? Бог еще, может, где-то и есть, общества же нет нигде; есть только индивидуальности. Религия гласит: «Вы… и даже, скорее, я – в ответе за все». И не нужно никаких объяснений, чтобы избежать этой ответственности.

И еще одно запомните: когда вы чувствуете, что вы ответственны за все это безобразие, за весь этот бардак, анархию, войну, насилие, агрессию – внезапно вы становитесь бдительны, чутки, осознанны. Ответственность проникает в ваше сердце и пробуждает в вас осознанность. Когда вы говорите: «Здесь столько народу!» – вы можете и дальше брести во сне. На самом деле вы наступили на чью-то ногу не потому, что тут полно народу, а потому, что вы бессознательны. Вы движетесь, как сомнамбула, как лунатик, разгуливающий во сне. Когда вы наступаете на чью-то ногу, вы вдруг становитесь осознанны: ситуация изменилась, она стала опасной. Вы приносите извинение и, произнеся свое обычное: «Здесь столько народу!» – снова засыпаете. Затем вы возобновляете свою прогулку, вы бредете дальше.

Я слышал о простом деревенском пареньке, который впервые попал в город. На станционной платформе кто-то наступил ему на ногу и сказал: «Простите». Затем он направился в гостиницу, кто-то снова толкнул его и сказал: «Простите!» Потом он пошел в театр, и кто-то почти сбил его с ног со словами: «Простите».

Тогда этот парень из деревни воскликнул: «Великолепно! А мы не знали об этом трюке… Делай кому угодно все, что тебе хочется, и просто извиняйся!» И он двинул кулаком человека, проходившего мимо, и сказал: «Простите!»

Что же вы в действительности делаете, когда извиняетесь? Ваш сон растревожен, вы бродили во сне – должно быть, вы мечтали, представляли что-то, размышляли – и вот вы на кого-то наступили. Не то чтобы здесь было так уж много народу – вы бы споткнулись даже в пустыне, даже там вы бы на кого-нибудь наступили.

Это вы – ваша бессознательность, ваше неосознанное поведение. Будда не может споткнуться, даже если он на базаре, потому что он движется абсолютно осознанно. Что бы он ни делал, он делает это осознанно. И если он наступает вам на ногу, это значит, что он наступает сознательно; для этого есть определенные причины. Возможно, это лишь затем, чтобы помочь вам проснуться, – возможно, именно для того он это и сделал – чтобы разбудить вас, но он не станет говорить, что здесь полно народу, он не даст вам никаких объяснений.

Объяснения всегда обманчивы. Они кажутся логичными, но они фальшивы. Вы даете объяснения, только когда вам нужно что-нибудь скрыть. Вы можете понаблюдать за этим в своей собственной жизни. Это не теория, это простой факт из опыта каждого – вы даете объяснения только тогда, когда хотите что-нибудь скрыть.

Правда не нуждается в объяснениях. Чем больше вы лжете, тем больше нужно и объяснений. Такое количество писаний существует лишь потому, что человек очень много лгал, и, чтобы скрыть это вранье, потребовалась масса объяснений. Вам приходится давать объяснение, потом это объяснение потребует дальнейшего объяснения, и еще, и еще… Это бесконечная цепочка. И даже последним объяснением ничто не будет объяснено, если в основании лежит ложь, то она и остается ложью; вы не можете обратить ложь в истину всего лишь ее объяснением. Ничего нельзя объяснить с помощью объяснений. Вы можете думать что угодно, но это так.

Однажды Мулла Насреддин собирался впервые лететь на самолете, и ему было очень страшно, но он старался, чтобы никто этого не заметил. Так бывает с каждым, кто летит впервые; все стараются ничем не выдать своего страха. Он старался вести себя беспечно, поэтому шел очень храбро. Эта бравада была объяснением: «Я всегда путешествую самолетом». Затем он уселся на свое место и захотел сказать что-нибудь, просто чтобы успокоиться, потому что, когда вы начинаете разговаривать, вы храбреете; благодаря разговору страх меньше ощущается.

Поэтому Насреддин заговорил с пассажиром, сидевшим рядом. Он взглянул в окно и заметил: «Смотрите, что за невообразимая высота! Люди кажутся муравьями».

«Сэр, мы еще не взлетели, – ответил его сосед. – Это и есть муравьи».

Объяснения не могут ничего скрыть. Более того, они, напротив, выдают. Если вы способны видеть, если у вас есть глаза, то никакие объяснения не нужны. Было бы лучше, если бы вы помолчали. Но не пытайтесь сделать из молчания объяснение. Как от объяснения, от него пользы не будет. Ваше молчание будет выдавать вас, и ваши слова будут выдавать – лучше не быть лжецом! Тогда вам не нужно давать объяснений. Лучше быть правдивым; самое простое – быть честным, быть самим собой. Если вы боитесь, то лучше сказать: «Я боюсь», – и, как только вы признаете этот факт, ваш страх пропадет.

Принятие – это поистине чудо. Когда вы соглашаетесь с тем, что вам страшно, и говорите: «Это мое первое путешествие», – вдруг вы чувствуете перемену, перемену в вас самих. Самая основа страха – вовсе не в страхе как таковом, страх в своей основе – это страх самого страха: «Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о том, что мне страшно, я не хочу, чтобы кто-нибудь догадался, что я трус». Но в неизвестной, новой ситуации каждый трусит, быть храбрым в новой ситуации просто глупо. Быть трусливым означает только одно: ситуация настолько нова, что ваш ум не может предложить вам никаких ответов, прошлое не может ничего посоветовать – и поэтому вы дрожите. Но это же хорошо! Зачем пытаться получить ответ из ума? Дрожите себе, и предоставьте ответу возникнуть из вашего истинного сознания. Вы чувствительны, восприимчивы – вот и все; не убивайте эту чувствительность объяснениями.

В следующий раз, когда вы попытаетесь дать объяснение, осознайте, проследите, что вы делаете. Вы пытаетесь что-то скрыть, пытаетесь что-то оправдать? Ничто из этого вам не поможет.

Один нувориш отправился на пляж, самый дорогой, самый изысканный, и он безумно сорил деньгами, чтобы покрасоваться перед окружающими. А на следующий день, во время купания, утонула его жена. Ее вытащили на берег, собралась толпа, и он спросил: «Что же теперь делать?»

«Сейчас сделаем вашей жене искусственное дыхание», – ответили ему.

«Искусственное дыхание? – воскликнул он. – Ну уж нет, сделайте ей настоящее. Я заплачу».

Будете вы делать что-то или нет, будете говорить что-то или нет – все это будет вас выдавать. Повсюду вас окружают зеркала. Любой другой человек – это зеркало, каждая ситуация – это зеркало; и кого, как вы думаете, вы обманываете? Если обман войдет в привычку, в конечном счете вы будете обманывать только себя и никого другого. Именно свою жизнь вы растрачиваете на обманы.

Чжуан-цзы говорит: «Объяснения показывают, что вы не правдивы, что вы не подлинны».

Если старший брат

наступает на ногу младшему брату,

он говорит: «Извини», —

и все.

Два брата… когда отношения более интимные, когда вы близки, другой человек для вас – уже не чужой. Тогда объяснений не надо, брат просто извиняется. Он принимает вину. «Я был неосознан», – говорит он. Он не перекладывает ответственность на кого-то другого, он принимает ее, и все. Отношения более близкие.

Если родитель

наступает на ногу своему ребенку,

то не говорит вообще ничего.

Незачем: отношения еще интимнее, ближе. Здесь есть любовь, и она подействует. Не нужно никаких подмен, никаких объяснений, никаких извинений.

Совершенная вежливость

свободна от всякой формальности.

Совершенное поведение не отягощено заботами.

Совершенная мудрость неспланированна.

Совершенная любовь не нуждается в доказательствах.

Совершенная искренность не дает гарантий.

Но все эти совершенства нуждаются в одной вещи – в спонтанной осознанности; в противном случае ваши монеты всегда будут подделанными, ваше лицо всегда будет фальшивым. Вы можете быть искренним, но если вам приходится прикладывать для этого хоть какое-то усилие, тогда эта искренность – пустая формальность.

Вы можете любить, но если для вашей любви необходимы усилия, если ваша любовь того типа, о котором говорит Дейл Карнеги в книге «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей», если у вас такая любовь, то она не может быть настоящей. Вы управляете ею. Тогда даже дружба – это бизнес.

Остерегайтесь дейлов карнеги – это опасная публика, они разрушают все, что истинно и подлинно. Они показывают вам, как завоевывать друзей, они обучают вас уловкам, техникам, они делают вас умелым, они дают вам «ноу-хау».

Но в любви нет «ноу-хау» и не может быть. Любовь не нуждается в тренировке, и дружба – это нечто то, чему нужно обучаться. Выученная дружба не будет дружбой, она будет просто эксплуатацией – вы используете другого и обманываете его. Вы не правдивы, это деловые взаимоотношения, бизнес.

Но в Америке все стало бизнесом, и то, и другое – и дружба, и любовь. Книги Дейла Карнеги разошлись миллионными тиражами, сотнями переизданий, они – вторые по популярности после Библии.

Теперь никто уж и не знает, как это – быть другом, этому нужно научиться. Рано или поздно появятся колледжи любви, курсы практических занятий, в том числе и дистанционные, тренинги, на которых вы будете учиться и практиковаться. И опасность в том, что если вы преуспеете в этом, то вы будете потеряны навсегда, потому что настоящего, истинного с вами уже никогда не произойдет, двери теперь окончательно закрыты. Если вы стали однажды умелым в каком-то определенном деле, ум будет сопротивляться. «Есть же проторенный путь, ведущий прямо к цели, – скажет он, – и ты отлично его знаешь, так зачем тебе другой?»

Ум всегда за путь наименьшего сопротивления. Вот почему умные люди совсем не способны любить. Они столь умны, что немедленно начинают манипулировать. Они не скажут, что у них на сердце, они скажут то, что будет привлекательнее. Они взглянут на другого и поймут, что тот хочет услышать. Они не раскроют своего сердца, они будут строить ситуацию так, что другой окажется обманутым.

Мужья обманывают жен, жены обманывают мужей, друзья обманывают друзей… Весь мир стал самым настоящим сборищем врагов. И существуют лишь два типа врагов: те, что умеют обманывать, и те, что обманывать не умеют. В этом единственное отличие между ними. И после этого вы надеетесь, что в вашей жизни может зародиться экстаз?!

Экстаз не рождается в результате обучения. Подлинное не может прийти благодаря образованию, подлинное приходит через осознание, через пробуждение – если вы осознанны, если вы живете сознательно. Увидьте разницу: жить сознательно – значит жить открыто, не скрывая, не подыгрывая. Быть чутким, бдительным – значит быть уязвимым, а там уж что происходит, то происходит. Вы принимаете это, но вы никогда не идете на компромисс, вы никогда ни на что не покупаетесь, отбрасывая свою осознанность. Даже если это приводит к тому, что вы остаетесь абсолютно один, вы примите это одиночество, но останетесь осознанны, чутки, пробужденны. Только с этой бдительности и начинается настоящая религиозность.

Я расскажу вам одну историю. Давным-давно случилось править королю, который был еще и астрологом. Он очень основательно интересовался изучением звезд. Однажды он установил, что употреблять в пищу урожай наступившего года будет опасно, и его обуяла паника. Всякий, кто съест что-либо из этого урожая, немедленно сойдет с ума. Тогда он вызвал премьер-министра, своего советника и поверенного, и рассказал ему, что именно ожидает их в будущем: «Звезды говорят очень определенно, что, судя по их расположению, урожай этого года будет ядовит. Такое случается крайне редко, раз в тысячи лет, но оно случится в этом году, и любой, кто съест хоть что-то от урожая этого года, сойдет с ума». И он спросил своего советника: «Что же нам делать?»

«Запастись на каждого из урожая прошлого года уже невозможно, – ответил премьер-министр, – но одно можно сделать. Вы и я, мы оба можем прожить на остатках прошлогоднего урожая. Их можно изъять, затребовать. Это не проблема, нам с вами этого хватит».

«Так не пойдет, – возразил король. – Если все мои подданные, весь мой народ сойдет с ума: женщины, святые и мудрецы, слуги, просто все, даже дети, – то мне незачем отличаться от них. Спастись только нам с тобой – это будет даже хуже; так дело не пойдет. Уж лучше я сойду с ума вместе со всеми остальными. Но у меня есть другое предложение. Я наложу на твой лоб печать безумия, а ты отметишь так же мое чело».

«Как это сможет кому-то помочь?» – удивился премьер-министр.

Король объяснил: «Я слышал, что это один из древних ключей мудрости, так давай его испробуем. После того, как все сойдут с ума, после того, как мы с тобой сойдем с ума, когда бы я ни взглянул на твой лоб, я буду вспоминать, что я безумен. И когда бы ты ни посмотрел на мою голову, вспомни, что ты сумасшедший».

Премьер-министр был все еще озадачен; он спросил: «Но что это даст?»

«Я слышал от мудрых людей, – сказал король, – что, если ты сможешь вспомнить, что ты сумасшедший, то ты уже не безумен».

Безумец не может помнить, что он безумец. И невежественный человек не может помнить, что он невежествен. Человек, который видит сон, не может вспомнить, что он видит сон. Если в вашем сне вы становитесь сознательны и понимаете, что видите сон, то сон прекращается, вы сразу же просыпаетесь. Если вы осознаете свое невежество, то оно пропадает. Невежественные люди всегда верят в то, что они мудры, а безумные люди уверены, что они единственные, кто психически нормален. Когда кто-то становится действительно мудр, он приходит к этому через признание своего невежества. Поэтому король сказал: «Так мы и поступим».