Текст книги "Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов"

Я всегда удивлялся: в моем старом городке, куда я иногда приезжаю, все остается прежним. Тот же кули встречает меня на вокзале – потому что он единственный кули на весь город; и та же самая тонга, та же самая дорога; и я видел, что по ней ходят те же самые люди. Все почти стоит на месте. Изредка кто-то умирает, изредка кто-то рождается; в остальном же все остается прежним. И даже когда люди умирают, на их месте оказываются их сыновья, и они все почти одинаковые. Ничто не меняется. Дома остаются прежними, слухи остаются прежними. Кажется, время не существует.

Я всегда удивлялся, возвращаясь в свой родной город. Это было первым, что бросалось мне в глаза: в этом городе время не существует. Все кажется вечно одним, одним и тем же. Но там у людей есть корни. От этого они тупеют, но у них есть глубокие корни. Им очень удобно, и они счастливы. Они не отчуждены друг от друга. Они не чувствуют себя чужими. Как они могут чувствовать себя чужими? – все так знакомо. Когда они родились, было то же самое; когда они умрут, будет то же самое. Все абсолютно неподвижно. Как вы можете быть чужим? Весь город живет как большая семья.

В Америке все наоборот, все без корней. Никто не знает, чему он принадлежит, откуда он родом. Утрачено даже самое чувство принадлежности. Если кого-то спросить: «Откуда ты родом?» – он только пожмет плечами; потому что он был во многих городах, во многих университетах, у него было много знакомых, много коллег. Он даже не может сказать с уверенностью, кто он такой, – потому что тождественность стала очень шаткой, расплывчатой. В каком-то смысле это хорошо, потому что человек остается живым и разбуженным; но корней нет.

Насколько я понимаю, обе точки зрения уже опробованы: стабильность, укорененность, «ничего нового под солнцем» – мы это уже пробовали в прошлом, много веков. От этого человеческий ум покрылся ржавчиной. Люди жили комфортно, но не были живыми.

Потом в Америке случилось что-то новое, и это распространяется по всему миру, потому что Америка – будущее мира. Все, что происходит там, рано или поздно начинает происходить везде. Америка задает направление. Там люди очень живые, но они лишены корней, и они не знают, откуда они родом. Но они почувствовали потребность, в них возникло глубокое желание принадлежности – быть где-то укорененным, в чем-то, в ком-то; кем-то владеть или кому-то принадлежать, иметь что-то долговечное, что-то стабильное, что-то похожее на центр. Потому что люди в Америке движутся как колесо, без всякого отдыха. А это огромный стресс: постоянные перемены, непрерывные перемены. И перемены ускоряются с каждым днем, становятся все быстрее и быстрее. Теперь говорят, что нельзя писать большие книги, потому что к тому времени, как вы закончите вашу большую книгу, она уже устареет. Знание меняется так быстро, что востребованы лишь небольшие буклеты. Они успевают дойти до людей – прежде чем знание изменится, они дойдут до людей. Иначе, прежде чем достичь рынка, книги уже станут устаревшими и превратятся в бесполезный хлам.

Все пребывает в состоянии перемен, беспорядка и хаоса, и человек испытывает огромный стресс, огромное напряжение и дискомфорт. В обоих случаях есть свои плюсы и минусы.

В моем понимании, в моем видении, между двумя этими ориентациями необходим синтез. Человек должен сознавать и старое, и новое одновременно: старое – потому что все прошлое присутствует в моменте настоящего; новое – потому что все будущее потенциально присутствует в моменте настоящего. Настоящий момент есть кульминация всего прошлого и начало всего будущего. В этом моменте скрыто все случившееся и также все, что случится в будущем. Каждый момент – прошлое и будущее вместе, пересечение прошлого и будущего. Что-то ново, что-то старо, и если вы можете сознавать то и другое одновременно, у вас будут и свежесть, новизна и корни. Вы будете расслабленны, без всякого стресса. И вы не будете тупеть, вы будете очень сознательны и бдительны.

Я слышал…

Однажды госпожа Мак-Магон впала в буйство. Она перебила в доме всю посуду и превратила свою сияющую чистотой кухню в груду руин. Прибыла полиция, и госпожу Мак-Магон увезли в городскую психиатрическую лечебницу. Главный врач послал за ее мужем.

– Знаете ли вы какую-нибудь причину, – спросил он, – из-за которой ваша жена могла внезапно сойти с ума?

– Я так же удивлен, как и вы! – ответил господин Мак-Магон. – Представить не могу, что это на нее нашло. Она всегда была такой тихой, работящей женщиной. Да что там – за все двадцать лет она даже не выходила из кухни!

Так человек сходит с ума. Это так же закономерно, как дважды два – четыре. Если двадцать лет человек не выходит из своей кухни, он сойдет с ума. Но и от противоположного тоже можно сойти с ума. Если вы двадцать лет не были дома, если вы живете как бродяга, всегда гонитесь и никогда не догоняете, все время куда-то идете и никогда не приходите; если вы живете по-цыгански и у вас нигде нет дома, – от этого вы тоже начнете сходить с ума.

То и другое, доведенное до крайности, опасно. Но вместе они делают жизнь очень богатой. Все полярности делают жизнь богатой: инь и ян, мужчина и женщина, темнота и свет, бог и дьявол, святой и грешник. Все полярности, сведенные вместе, делают жизнь богатой. Иначе жизнь становится очень монотонной. Не выбирайте монотонную жизнь. Станьте богаче.

Четвертый вопрос:

Ошо, каждая встреча с тобой оставляет меня в глубоком разочаровании и тревоге. Ведь я все время жду, чтобы что-то случилось, но ничего никогда не случается. И я говорю себе: Хира, ты снова в той же лодке. Пожалуйста, объясни мне, почему так.

Для начала позволь мне рассказать тебе историю.

Новый заключенный в тюрьме жалуется тюремщику:

– Мне не нравится еда. Мне не нравится камера. Мне не нравится твое лицо.

– Так-так, – говорит тюремщик. – Может быть, тебе еще что-нибудь не нравится?

– Пока все, – говорит заключенный. – Я не хочу прослыть брюзгой.

Хира, ты рискуешь прослыть брюзгой!

Прежде всего, многие сотни жизней ты не медитировала. Привычка жить без медитации глубоко вошла в твою плоть и кровь – это оставило глубокий отпечаток. Теперь ты вдруг начинаешь медитировать и ожидаешь слишком многого. Это неразумно. Не будь брюзгой!

Фактически, все ожидания неразумны, но когда человек ожидает чего-то от медитации, это – абсолютная глупость. Потому что сама основа медитации, сама суть медитации состоит в том, чтобы понять, что ожидания нужно отбросить; иначе медитация никогда не начнется. Именно ожидания заставляют твой ум постоянно создавать мысли. Именно ожидания держат тебя в напряжении. Именно ожидания, если они не удовлетворены, заставляют тебя чувствовать разочарование, печаль и страдание. Отбрось ожидания, и медитация расцветет, – но она может расцвести, только когда ты этого от нее не ждешь. Ты можешь продолжать ожидать многие жизни; и так ты никогда не позволишь медитации расцвести. Так ничего не выйдет.

Я слышал…

Ланахан начал лысеть и пошел к парикмахеру жаловаться.

– Что за гадость вы мне дали в прошлый раз! – закричал он. – Вы сказали, что двух бутылок будет достаточно, чтобы у меня снова выросли волосы. Ничего она не помогает!

– Не может быть! – ответил парикмахер. – Это самый лучший стимулятор для корней волос!

– Самый лучший? Ну, тогда ладно, – сказал Ланахан. – Давайте еще бутылку. Так и быть, выпью – пусть только волосы вырастут!

Медитировать и ожидать чего-то – это все равно что пить стимулятор для корней волос. Это не поможет. Это может быть даже вредно, опасно.

Лучше вообще не медитировать, чем медитировать с какими-то ожиданиями, потому что, по крайней мере, ты не пострадаешь от разочарования. Так что не надо, не медитируй. Но если ты решила медитировать, ты должна ясно понимать, что медитации ничего тебе не гарантируют. Не потому, что ничего не происходит, – многое происходит, но никаких гарантий нет. Бесконечные возможности открыты, но ты не можешь их ожидать. Если ты ожидаешь, двери останутся закрытыми. Именно твои ожидания загораживают путь.

Двое друзей встретились на улице.

– Я так несчастен, что готов заплакать, – сказал первый.

– Что стряслось? – спросил второй.

– Две недели назад умер мой дядя, и он завещал мне миллион долларов…

– Разве это причина для слез! – удивился второй.

– Я знаю, я должен радоваться, – сказал первый, – но дело в том, что на прошлой неделе умер еще один мой дядя, и он оставил мне два миллиона долларов.

– Так в чем твое несчастье?

– В том, что у меня только два дяди!

Ожидания очень, очень опасны. С ожиданиями, если что-то и происходит, вы не чувствуете удовлетворенности, потому что ожидания – это почти безумие. Вы продолжаете ожидать больше и больше – как этот человек, который несчастен, потому что у него было только два дяди. Что бы ни случилось, оно не в состоянии сделать вас счастливым, если вы начинаете с ожиданий. Отбросьте ожидания – это не тот путь, который ведет к медитации, – и немедленно все начнет случаться.

Во время завтрашней медитации просто медитируй. Наслаждайся медитацией ради самой медитации. Не нужно искать никакого результата. Пусть это случится. Пусть будущее придет само. Не делай из медитации пункт назначения – достаточно простого направления. Наслаждайся, празднуй! Пусть это будет для тебя праздником.

Сам процесс медитации – огромная радость. Одно только то, что ты можешь танцевать, петь, сидеть в молчании и дышать, – и быть, – более чем достаточно. Не проси большего. Этим ожиданием ты развращаешь свое существо. Ты попробовала этот путь, теперь послушай меня и попробуй другой. Просто медитируй.

«Каждая встреча с тобой оставляет меня в глубоком разочаровании и тревоге…»

Проблема возникает не после встречи, она возникает до. Сначала ты сажаешь семена ожидания – кто в этом случае будет страдать? Страдать будешь ты. Тебе придется пожинать урожай.

«…но ничего никогда не случается…»

И никогда не случится! Чего бы ты ни ждала, ты ждешь напрасно. Ничего не случится. А то, что случится, не будет иметь ничего общего с твоими ожиданиями и желаниями. Просто позволь этому войти; не загораживай путь. Отойди, не стой сама у себя на пути. На этот раз – никаких ожиданий, никаких желаний, никаких надежд. Просто медитируй.

«…и я говорю себе: Хира, ты снова в той же лодке».

Если ты послушаешь меня, ты никогда больше не окажешься в этой лодке. Это лодка ожиданий. Разочарование – это результат. Ты хочешь избавиться от разочарования, но не хочешь избавляться от ожиданий. Это невозможно.

Говорят, Будда сказал: «Если вы хотите избавиться от смерти, избавьтесь от рождения». Другого способа нет. Если ты хочешь избавиться от страдания, избавься от жажды счастья. А когда страдания нет, есть счастье. Но не потому, что ты желаешь его, а именно потому, что у тебя нет никакого желания. В состоянии глубокой свободы от желаний ты наполняешься блаженством.

Последний вопрос:

Ошо, раньше твоя противоречивость вызывала во мне мучительные эмоциональные потрясения. Теперь я слушаю тебя, не думая, оставаясь безмятежным. Не сбежал ли я раньше, чем в горшке закипело?

Сначала – история.

Мать стояла перед витриной магазина игрушек и рассматривала новую игру-конструктор, раздумывая, не окажется ли она слишком сложной для ее маленького сына.

– Нет-нет, – сказал продавец. – Это развивающая игра. Она специально задумана так, чтобы маленький ребенок смог узнать нечто важное о современной цивилизации: как ее ни собирай, все будет неправильно!

Не пытайтесь меня собрать – все будет неправильно. Именно так и задумано! Противоречить себе – моя особенность, мой путь. Никогда не позволять вам осесть где-нибудь по пути, продолжать подгонять вас дальше и дальше – моя особенность.

Но Париджат уже понял, в чем фокус: надо слушать в глубокой безмятежности. Не заботьтесь о том, что я временами противоречу тому, что сказал раньше. Слушайте меня в этот момент и не привносите прошлого. Если вы не вносите прошлого, никаких противоречий нет. Если вы вносите прошлое, возникает противоречие. Просто будьте без прошлого: именно это и есть безмятежность. Просто слушайте меня в этот миг – где тогда противоречие? И в этом вся моя работа – продолжать противоречить. В тот или другой день вы решите, что раз уж вам приходится слушать этого человека, то придется непрерывно забывать все, что он сказал раньше. Это способ сделать вас бдительными, чтобы вы не вносили прошлого. Если я буду говорить очень последовательные вещи, вы перестанете меня слушать – потому что не будет необходимости: «Он говорит одно и то же». Даже если вы заснете, вы ничего не пропустите. Но я не дам вам спать, потому что вы можете что-то пропустить. На меня никогда нельзя полагаться!

В газете появилось объявление: требуется ночной охранник. Кандидат должен отвечать трем условия: во-первых, он должен быть очень высоким, сильным и внушительным; во-вторых, у него не должно быть вредных привычек, и особенно – пристрастия к алкоголю; и в-третьих, он должен быть надежным.

Мулла Насреддин ответил по объявлению. Его пригласили; но, к удивлению нанимателя, Мулла оказался очень мал ростом, и по его виду сразу было ясно, что он не обидит и мухи.

– Не понимаю, – сказал наниматель, – зачем вы сюда пришли? Вы же читали объявление? Было три условия: во-первых, охранник должен быть высоким, не менее шести футов ростом. В вас, как мне кажется, не больше пяти. Также он должен быть внушительным и солидным… а вы похожи на клоуна. Зачем вы пришли? Вы много пьете?

– Очень, очень много! – сказал Насреддин.

– Так зачем было отнимать мое время? Что вам нужно?

– Я только хотел сказать, что в придачу ко всему я ненадежен.

Я тоже ненадежен. Я совершенно не помню, что сказал вчера. «Я слишком много пью!», поэтому я могу легко себе противоречить – иначе было бы очень трудно. Мне даже в голову не приходит, что я противоречу себе. Что бы я ни говорил – ведь все это так и есть! Мне все равно, что я говорил раньше. Меня это не касается. То была правда мгновения, это тоже правда мгновения; и я ненадежен. И я не говорю ничего такого, что собираюсь снова сказать завтра. Кто может знать? Я не знаю. Если вы действительно слушаете меня, мало-помалу вы начнете слушать мгновение. Именно в этом вся моя работа.

Я не пытаюсь дать вам никакой философии, доктрины, догмы. Догма должна быть последовательной, кредо должно быть последовательным. Я не пытаюсь обратить вас в определенное верование; верование должно быть последовательным. Я пытаюсь дать вам видение, а не верование. Я пытаюсь помочь вам подойти к моему окну и увидеть небо, увидеть истину. Эту истину нельзя описать. Из этой истины нельзя сделать догму, эта истина содержит все противоречия – потому что она так необъятна! И я продолжаю давать вам ее проблески, показывать грани и стороны: одна ее сторона противоречит другой. Но в истине все стороны встречаются и сливаются в одно.

Правильный способ слушать меня – такой, к какому пришел Париджат. К нему должен прийти каждый, кто хочет меня слушать. Если вы хотите быть со мной, вы должны прийти к этой безмятежности, в которой вы можете не обращать внимания на прошлое. Вы забываете, что я сказал, так же, как забываю я. Вы просто слушаете это мгновение. Тогда нет противоречий, потому что нет сравнения. И тогда вы не цепляетесь за то, что я говорю. Это становится просто направлением, а не пунктом назначения. Это просто помогает вам стать более бдительным и осознанным. То, что я говорю, не философия, это совершенно иное видение жизни. Моя беседа с вами погружает вас в определенное состояние, атмосферу. Она наделяет вас моими глазами.

Продавец входит в офис занятого своими делами администратора и говорит:

– Не желаете ли приобрести несколько модных галстуков?

– Не нужны мне ваши галстуки, – говорит тот. – Уйдите!

– А ведь они из чистого шелка… – настаивает продавец.

– Послушайте, я же сказал вам: проваливайте! Я не шучу.

– Но хотя бы взгляните…

В конце концов, выйдя из терпения, хозяин сгреб гостя в охапку и выставил за дверь; при этом образцы товара разлетелись во все стороны. Продавец, нимало не смущаясь, собрал свои галстуки, отряхнулся и, как ни в чем не бывало, вошел снова.

– Теперь, – сказал он, – когда мы поговорили о наболевшем, я готов принять ваш заказ.

То же самое я скажу Париджату: теперь, когда мы поговорили о наболевшем – о противоречиях, беспокойстве, с ними связанном, и вызванных ими эмоциональных потрясениях, потому что ты искал философии, ты искал интеллектуальных убеждений, ты пытался найти, за что ухватиться, а я тебе этого не позволю, – теперь, когда ты излил все, что наболело, я готов принять твой заказ.

Теперь последний… на самом деле последний вопрос:

Ошо, я хочу тебе что-то сказать – поблагодарить тебя за все твои чудеса и благословения, – но не могу найти способа, не могу найти слов. Все это так ошеломляет.

Небольшая история…

Длинноволосый субъект, очень похожий на хиппи, забрел в церковь. Послушав службу, уже по пути к выходу, он сказал викарию:

– А ты, папаша, шаришь!

– Прошу прощения, что вы сказали? – переспросил викарий.

– Ты, чувак, шаришь, – продолжал хиппи, – но и я, чувак, тоже шарю. Так что, папаша, меня пробрало до самого дна. Неси свою золотую лоханку: я хочу положить туда пару монет…

– Ах, вот оно что! – просиял викарий, хватая его за руку. – Я тоже считаю, что ты, чувак, и вправду шаришь!

То же самое скажу тебе и я: «Ты, чувак, шаришь!» Не нужно ничего выражать; это будет трудно. Если ты сможешь найти слова, это будет формально. Если благодарность чего-то стоит, ее нельзя выразить. Если ты просто хочешь сказать мне «спасибо», выполнить формальность, ты можешь выполнить формальность… Но я знаю человека, который это сказал. Что-то действительно происходит. Это ошеломляет – но не нужно ничего выражать. Я это знаю.

Фактически, я узнаю раньше вас. Что бы ни случалось с вами, я узнаю это первым. Вы будете вторыми, пусть даже это происходит с вами, – потому что потребуется некоторое время, чтобы это дошло до вашего ума. Событие должно совершить небольшое путешествие. До меня доходит быстрее. И я это узнаю, и все остальные узнают, и весь мир узнает – это узнают даже деревья, и камни, и реки.

Когда действительно происходит то самое, об этом не нужно говорить. Все существование немедленно чувствует: что-то случилось. Кто-то раскрылся, какой-то цветок расцвел, распустился лотос.

Достаточно на сегодня.

* Игра слов. «I came here to see justice done» можно перевести как: «Я пришел, чтобы прикончить судью».

Глава 7
Цветы чувств к его ногам

* * *

 
Посвяти себя земле,
Пока ты на земле,
Мое сердце, —
Если ты хочешь достичь
Недостижимого человека.
Принеси к его ногам
Цветы своих чувств
И молитву из слез —
Молитву без слов.
Искомый тобой человек —
Земля от земли,
Усопший при жизни.
В смерти умей умереть,
В жизни – жить и искать.
 

* * *

Религия баулов – религия земли. Она радикальна, потому что она принадлежит самым корням существа. Когда я говорю, что это религия земли, я подразумеваю многое: что это религия тела, религия природы, религия действительности.

Баулы не верят в фантазии, не верят в какой-то небесный рай; они также не верят и в далекие цели – баулы не утописты. Они люди действительности, очень земные, реальные. Подход баулов – это нечто совершенно особенное в мире религии, потому что обычные религии выдают желаемое за действительное, создают иллюзии для страдающего человечества. Из-за того, что человечество страдает, оно заменяет реальность мечтаниями. Бедный человек утешает себя тем, что хотя бы в божественном царстве он будет первым. Он утешает себя, он говорит: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю… Нищие духом – люди бога; последние здесь будут первыми в божественном царстве». Бедный человек не может без этих утешений.

И еще человек боится смерти. Ему нужно снова и снова убеждать себя, что у него есть душа – бессмертная и вечная; что умирает только тело, но не он сам. Человек страдает от тысячи и одной проблемы. Вся жизнь – почти что океан печали, страдания, горя. Жизнь трудно вынести. Нужны мечты, надежды на лучшее будущее, на лучший мир – пусть и за пределами смерти. Нужна сама мысль, что что-то ждет впереди, а страдание – только на время, и его надо как-нибудь вытерпеть, надо только верить в завтра, рано или поздно все кончится… Обычные религии – это религии о «завтра».

Религия баулов – очень земная; она верит в здесь-и-сейчас. Она не говорит, что где-то далеко вас ждет рай; для баулов рай – здесь, и его нельзя, не нужно откладывать на потом. Всякое откладывание опасно, суицидально. Если вы не можете открыть рай здесь и сейчас, вы никогда и нигде его не откроете, потому что вы останетесь прежним. И где бы вы ни были, жизнь всегда будет приходить к вам здесь и сейчас. Единственная дверь в реальность – здесь, в этом самом моменте.

Баулы говорят: «Вот эта реальность, и нет никакой другой». Они не разделяют реальность надвое: они не говорят об иллюзорном и реальном, они не говорят о майе и брахмане. Они говорят: «Эта реальность – все». Этот момент тотален, и разделять опасно, потому что реальность никогда не бывает разделенной; она целостна и неделима.

Они не говорят о боге, который сидит где-то на седьмом небе. Они говорят о совершенно ином боге – укорененном в вас, укорененном здесь, в этой земле, в этом теле; укорененном в наших эмоциях, в чувственности и любви; укорененном здесь, в напряжении и стрессе. Бог баулов – очень реальный бог. Его можно потрогать. Его можно любить. Его можно обнять. С ним можно жить – им можно жить. Он не далеко, он очень близко; ближе всего, потому что он – это вы сами.

Баулы никогда не говорят слова «бог». Бог называется у них адхар мануш – сущностный человек. Сам человек божествен. Если вы входите в себя, вы находите бога. Если вы входите в этот мир, вы находите бога.

Это не значит, что бога нет. Это радикальный взгляд, но не отрицающий. Это очень революционный взгляд, но не негативный. Он не означает того, что бога не существует. Напротив: он утверждает, что бог существует – здесь, сейчас. И от вас зависит – найдете вы его или нет. И у вас нет никаких оснований, нет никакого предлога, чтобы это откладывать.

Даосы в Китае пришли к такому же взгляду: они отбросили само слово «бог». Они стали употреблять слово чилан. Чилан, природа – это и есть бог. Чилан означает то, что случается само; то, что уже случилось; то, что всегда случалось и продолжает случаться. Таков же и смысл слова «Дао». Индуисты в Ведах используют прекрасное слово: они называют это ритамбх – в точности то, что значит Дао или чилан. Ритамбх значит природа – не бог, потому что, когда вы говорите «бог», так или иначе, это всегда где-то, не здесь; по крайней мере – не в вас, не в вашем соседе. Земля кажется недостойной того, чтобы здесь был бог.

Джайны и буддисты употребляют слово дхамма – и это в точности значит «природа». Санскритское слово «дхарма» тоже значит «природа». Оно не равнозначно английскому слову «религия» – нет, совсем нет! Религия означает все то, что порабощает вас, создает определенную организацию – церковь. Дхарма наоборот, освобождает вас от всех церквей, от всех организаций. Дхарма индивидуальна, религия социальна. Религия принадлежит обществу, толпе, религия не принадлежит индивидуальности. Христианство, индуизм, джайнизм, буддизм – все это религии; это не дхарма. У дхармы не может быть определений. Каждый должен открыть свою собственную дхарму; каждый должен открыть свою собственную природу.

В видении баулов бог – здесь, внутри вас; и это нужно понять как можно глубже, потому что нет другого бога. Собственно, как раз из-за того, что религии говорили о каком-то далеком боге, мир становился более и более безбожным. Потому что бог, который не здесь, которого нельзя потрогать, нельзя увидеть, с которым нельзя жить, – это что-то мало привлекательное. По мере роста человеческой зрелости такой бог будет исчезать. Всюду, где человек достигнет полной зрелости, эти боги «мечты» исчезнут, и человек останется совсем без бога. Именно это случилось в нашем веке. Человек стал безбожным, и не из-за атеистов, а из-за неправильной концепции бога.

Маркс мог осуждать бога христиан, но Маркс не сможет осудить бога баулов. Ученые могут отрицать бога так называемых религий, но не смогут отрицать бога баулов – потому что он не предполагает ничего похожего на мечту. Он очень земной и реальный.

Я слышал прекрасную историю.

В России комиссар спрашивает крестьян, как под руководством их славного вождя выполняется план по сбору картошки.

Крестьянин говорит:

– Мы собрали такой урожай, что если бы мы сложили всю картошку в кучу, ее верхушка достала бы до ног господа Бога…

– Но ты же сам знаешь, что Бога нет! – говорит комиссар.

– Знаю! – говорит крестьянин. – Так картошки тоже нет…

Бог на небе – это ложный бог. Не потому, что на небе нет бога, нет, – небо так же полно богом, как и земля. Но первое понимание бога должно быть укоренено в земле. Первое понимание бога должно иметь корни, и из этих корней ваше понимание будет расти и распространяться в самые дальние уголки существования. Любое путешествие начинается из дома. Оно начинается глубоко внутри вас. Первый проблеск бога должен случиться в святая святых вашего сердца. Если вы не увидите его там, вы можете сколько угодно продолжать говорить о нем, но не сможете увидеть его нигде. Первая встреча должна случиться внутри вас. Как только она случится, вы удивитесь: вы начнете видеть бога всюду. Если вы видите его внутри своего сердца, как вы можете не видеть его всюду? – потому что жизнь пульсирует им всюду.

Дерево наполнено богом, и скала, и река, и океан, и животные, и птицы… Он всюду. Если вы однажды ощутите его пульс, если вы однажды почувствуете его в токе своей крови, почувствуете его в своей плоти и в жизни, – тогда везде, куда бы вы ни посмотрели, вы найдете бога.

Но это не может случиться по-другому: если вы пусты, не полны переживанием бога, вы не сможете идти в дальние уголки мира; ваши странствия будут напрасны. Вы никогда не достигнете его храма, потому что тогда вы упустите саму его суть. Вы упустили его дома. Если ваш собственный дом не стал его храмом, он не сможет жить ни в каком каменном или деревянном храме. Если ваш собственный дом стал его храмом, тогда его жилищем будет любой дом.

Когда баулы говорят, что человек должен быть очень земным, они не говорят, что небо пусто, и что в нем нет бога. Но они говорят: «Если земля не полна, тогда и небо совершенно пусто. Если даже земля не полна, как небо может быть наполнено? Если бога нет здесь, то как он может быть там? Если его нет сегодня, то как он может быть завтра? Если его нет в этой жизни, то как он может быть в следующей?» Их логика проста и неопровержима.

Но человек создал бога на небесах. Почему? Ведь это не настоящий бог, это суррогат. Почему вы упускаете его здесь, и упускаете так безнадежно, что вам приходится создавать его где-то еще, в том или ином месте? Без бога вы не можете, без него вам будет слишком одиноко, вам станет так одиноко, что жизнь потеряет смысл. И вот вы помещаете его как можно дальше – тогда вам незачем спешить к нему: путь очень далекий, он не может завершиться сегодня же, даже целой жизни не хватит. Так что вы оставляете себе достаточно пространства, чтобы откладывать, достаточно пространства, чтобы говорить: «Да, однажды я это сделаю»; достаточно пространства, чтобы притворяться ищущим, продолжать жить интересами обыденного мира и продолжать говорить о боге. Такова двойная игра, двуличие современного человечества. Люди говорят о боге, а живут с дьяволом. Они идут в храм, но никогда не приходят в храм. Они читают Библию, читают Коран, но никогда не слушают. Это притворство, поверхностность и притворство. Именно так рождается лицемерное человечество – фальшивое, неискреннее, лицемерное человечество.

Я слышал…

Однажды Мулла Насреддин пришел к психиатру и сказал:

– Доктор, скажите, не могли бы вы сделать так, чтобы моя личность раздвоилась?

– Но зачем? Зачем вам это нужно? – удивился доктор.

– Вы знаете, доктор, – сказал Мулла, – мне так одиноко!

Без бога человек абсолютно одинок, а найти настоящего бога трудно. Очень легко создать ложного бога, который выглядит как бог, который кажется похожим на бога. По крайней мере, это дает вам утешение; кажется, что вы не одни. Вы когда-нибудь рассматривали свою концепцию бога? Возникла ли она из опыта вашего существа – или из опыта вашего одиночества? Это критерий: если вы верите в бога потому, что вам одиноко, ваш бог будет фальшивым; если вы верите в бога, потому что пережили его в своем одиночестве, если это пришло из вашего собственного существа, тогда этот бог – настоящий. Тогда пусть Ницше объявляет, что бог умер; ваш бог никогда не умрет. Ваш бог жив в вас. Как может Ницше объявлять, что бог умер? Но он объявил, и не только объявил, его заявление стало пророческим. За сто лет его заявление стало реальностью. Бог церквей умер, бог храмов умер, бог книг умер. Никто еще не был так прав в своих пророчествах, как Ницше. Бог исчезает из мира; сам мир становится безобразным.

Недавно я читал книгу христианского священника и очень удивился. До этого я слышал о случаях, особенно в Индии, когда люди, если они хотят почитать журнал «Плейбой», прячут его в Гиту или в Библию. Это я слышал. Но этот христианин говорит, что он так стеснялся читать Библию, что ему пришлось спрятать ее в «Плейбой»! Дело было на Западе. Каждое воскресенье – а по воскресеньям он ходил в косметический кабинет – он брал с собой Библию; но опасаясь, что кто-нибудь увидит, как он читает Библию, и его за это сочтут несовременным, отсталым человеком, он прятал ее в «Плейбой»…

Однажды в Библии ему встретились слова Иисуса: «Если ты отречешься от меня, помни: в день последнего суда я тоже отрекусь от тебя». И он испугался, что это было своего рода отречение – читать Библию под обложкой «Плейбоя». Он так испугался, что его бросило в пот, – потому что Иисус говорит: «Если ты отречешься от меня, я не признаю тебя перед Богом». Он выбросил «Плейбой», и ему стало легче. Он пришел к священнику и сказал: «Сегодня я совершил подвиг. Я набрался храбрости показать людям, что я читаю Библию».

Бог действительно умер, он не мог не умереть. Не замечали вы за собой? – если вы несете в руках Библию, вы чувствуете себя неловко. Или, если вы идете в храм, то находите для этого какой-то предлог: вы пришли, потому что пришла ваша жена, или там ваш отец, и вы относитесь к этому как к выполнению своего долга, или же вы просто выполняете формальность. Вы видите, как изменился мир?