Текст книги "Веря в невозможное перед завтраком. Звук тишины, алмаз в лотосе"

Вечное, таинственное и невинное

Почему ты сравниваешь детскую невинность с медитацией?

Только когда человек рождается заново, только тогда он понимает красоту и величие детства. Ребенок находится в неведении, поэтому он не может понять ту безграничную невинность, которая окружает его. Когда ребенок начинает осознавать свою невинность, тогда нет никакой разницы между ребенком и мудрецом. Мудрец не умнее ребенка. Вся разница в том, что ребенок не знает, кем он является, а мудрец знает.

Это напоминает мне о Сократе. В последние минуты своей жизни он сказал ученикам: «Когда я был молод, я думал, что знаю много. Когда я стал старше и стал знать больше, начало происходить нечто странное: я понял, что знаю только то, что ничего не знаю!»

Когда Дельфийский оракул объявил Сократа самым мудрым человеком в мире… люди в Афинах были очень счастливы, они пошли к Сократу, но тот сказал: «Возвращайтесь и скажите оракулу, что, по крайней мере, один раз пророчество оказалось неверным. Сократ ничего не знает».

Люди были поражены. Они отправились к жрице оракула… она засмеялась и сказала: «Именно поэтому оракул объявил Сократа самым мудрым в мире! Только невежественные люди думают, что знают». Чем больше знаешь, тем более невежественным становишься.

Сократ делил людей на две категории: незнающих знатоков и знающих невежд; причем вторая категория преобладает. Это все ваши священники, ваши профессора; ваши руководители, ваши святые, ваши религиозные мессии, спасители, пророки – все они заявляют, что знают. Но сами их заявления разрушают предельную детскую простоту и невинность ребенка.

Бодхидхарма оставался в Китае в течение четырнадцати лет. Он был послан своим мастером, чтобы распространить послание о медитации. Через четырнадцать лет Бодхидхарма захотел вернуться в Гималаи; он был готов исчезнуть в вечных снегах. За ним следовали тысячи учеников – он был одним из самых необыкновенных людей, которые когда-либо существовали на Земле, но Бодхидхарма позвал только четверых и сказал им: «Я задам вам всего лишь один вопрос: в чем сущность моего учения? Тот, кто ответит правильно, станет моим преемником».

Воцарилась глубокая звенящая тишина. Все посмотрели на первого ученика – самого знающего, самого умного. Первый ученик сказал: «Выход за пределы ума – вот к чему можно свести все ваше учение».

Бодхидхарма ответил: «Ты заслужил мою кожу, но не более того».

Он повернулся ко второму ученику, который сказал: «Не существует того, кто должен выйти за пределы ума. Все есть тишина. Нет границы между тем, за пределы чего нужно выйти, и тем, кто должен осуществить этот выход. В этом сущность вашего учения».

Бодхидхарма ответил: «Ты заслужил мои кости».

И он повернулся к третьему ученику, который сказал: «Сущность вашего учения невыразима».

Бодхидхарма рассмеялся: «Но ты же выразил ее! Ты сказал что-то про нее. Ты заслужил мой мозг».

И он повернулся к четвертому ученику, который лишь плакал, сохраняя полное молчание и ничего не отвечая. Он упал к ногам Бодхидхармы… и был признан преемником, хотя ничего не ответил.

Но он ответил – не отвечая, не используя слова, не используя язык. Его слезы показали гораздо больше, чем может выразить любой язык… и его признательность, его молитвенность, его благодарность мастеру… что еще вы можете сказать?

Очень многие ученики были сильно разочарованы, потому что преемником стал человек, которого никто никогда не замечал. Главные кандидаты были отвергнуты, главные знатоки не были приняты, а обычный ученик…

Но эта обычность является единственным необычным явлением в мире… это детское удивление, это детское переживание таинственности всего…

Запомните одно: в тот момент, когда вы начинаете что-то знать, вы перестаете быть ребенком. Вы становитесь частью взрослого мира. Общество делает вас частью цивилизации; оно уводит вас от вашего естества.

Когда ребенок со всех сторон окружен тайной, и все вокруг является загадкой без всяких ответов, без всяких вопросов, – это и есть то состояние, которого в конце концов достигает мудрец. Вот почему детская невинность постоянно сравнивается с медитацией. Медитация была бы не нужна, если бы люди сохраняли свою природную невинность.

Вы знаете, откуда произошло слово «медитация»? У этого слова тот же корень, что и у слова «медицина». Это медицина, то есть лекарство. Лекарство необходимо, когда вы больны физически. Медитация же необходима, когда вы больны духовно. Детская непосредственность – вот ваше духовное здоровье, ваша духовная целостность; и тогда вам не нужна никакая медитация.

Маленький Эрни хотел велосипед, но когда он просил маму о таком подарке, она отвечала, что он получит его, только если будет вести себя хорошо. И Эрни обещал… Но после нескольких попыток понял, что это невозможно. Тогда мама предложила: «Напиши письмо Иисусу, может быть, это тебе поможет».

Эрни помчался вверх по лестнице, уселся на своей кровати и написал: «Дорогой Иисус, если ты разрешишь мне иметь велосипед, то я обещаю вести себя хорошо всю оставшуюся жизнь». Но, подумав, он понял, что никогда не сможет этого сделать, и начал сначала: «Дорогой Иисус, если ты разрешишь мне иметь велосипед, то я обещаю вести себя хорошо в течение месяца». Однако, подумав еще немного, он понял, что и это ему не по силам… Тогда Эрни пришла в голову еще одна мысль. Он бросился в комнату мамы, схватил статуэтку Девы Марии, положил ее в коробку из-под обуви и спрятал под кровать. Он начал писать заново: «Дорогой Иисус, если ты хочешь когда-нибудь снова увидеть свою маму…»

Когда семья Голдбергов переехала в новый дом, навестивший их родственник спросил маленького Гершла, как ему живется на новом месте.

«Здорово! – воскликнул он. – У меня есть своя комната, у Руфи есть своя комната, и у Сары тоже есть своя комната. Но бедная мама по-прежнему в одной комнате с папой…»

А вот вам несколько афоризмов, над которыми можно помедитировать. Возможно, ваша дремлющая детская непосредственность начнет активизироваться.

«Смейтесь – завтра будет хуже».

«Ничто не заставляет женщину чувствовать себя такой старой, как встреча с толстым лысым мужчиной, который знал ее в школе».

«Между мужчинами и женщинами нет значительных различий, но незначительные – самые интересные».

«Если это нельзя сделать в кровати, возможно, этого не стоит делать вообще».

«Для одних успех – в известности. Для других – в том, чтобы о них никогда не узнали».

«Семь возрастов женщины: истинный и шесть предложенных наугад».

«В целом, женщина только и делает, что говорит».

«Старость – это когда вы надеваете очки, чтобы подумать».

«Медовый месяц подходит к концу, когда она перестает называть вас „милый“, а начинает называть „послушай!“».

«Медовый месяц подходит к концу, когда перед обедом вы по-быстрому опрокидываете стаканчик спиртного».

«Медовый месяц подходит к концу, когда собака приносит вам тапочки, а жена лает».

«Если вы одинокий холостяк, сделайте правильный шаг – заведите собаку. Документы вам обойдутся дешевле, а шуба у нее уже есть».

Совершенно необоснованно человека сделали серьезным. Каждая религия внесла свой вклад в отравление человека. Люди, обладающие какой-либо властью, искореняют смех, проявления детства, невинное удивление в ваших глазах. Кажется, что детский смех представляет для этих людей больше опасности, чем ядерное оружие.

И по существу они правы: если весь мир начнет смеяться чуть больше, станет меньше войн. Если люди начнут любить свою невинность, не беспокоясь о накоплении знаний, жизнь обретет красоту и блаженство, о которых мы полностью забыли.

Как раз сегодня мой секретарь принесла мне письмо от мужчины, который написал, что в течение семи лет был таким трусливым… он хотел сказать мне что-то, но боялся. Каким-то образом он набрался смелости и написал. Его вопрос был таким: «Когда бы ты ни цитировал какую-то научную теорию, она всегда оказывается несовременной». Меня поразил этот вопрос! Вы думаете, наука может быть современной? В момент, когда она современна, она уже является устаревшей! То, что было современным вчера, сегодня уже устарело. То, что было современным сегодня, устареет завтра. Видя всю эту глупость, я просто отбросил всякое стремление к тому, чтобы быть современным. Какой в этом смысл?

И вы пришли сюда не для того, чтобы изучать науку. Если иногда я упоминаю какую-то научную теорию, то не для того, чтобы объяснить вам ее, а чтобы обратить ваше внимание на что-то еще. Это просто указатель, направленный в другую сторону, и если вы не смотрите в эту сторону, а увлекаетесь указателем, то вы теряете суть.

Если вы так интересуетесь наукой, то вам следует пойти в университет. Библиотеки переполнены, есть сотни университетов! Здесь вам не место. Это самое ненаучное место в мире, которое вы только можете найти! И когда я употребляю слово «ненаучный», то именно это и имею в виду. Наука означает знание – а это место не для знаний.

Это место для невинности.

Я не передаю вам новые знания. Все мои усилия направлены на то, чтобы освободить вас от знаний и дать вам трансформацию.

Вы напрасно ждали семь лет. Но сейчас все уже позади; выбор очевиден. Мы собрались здесь для того, чтобы забыть все, что мы знаем, и если вы по-прежнему стремитесь накапливать заимствованные знания, мне вас жаль.

Все религии настаивают на том, что все, о чем они говорят, – истина, хотя все их истины оказываются предрассудками. Три столетия назад религия уступила место науке, и теперь уже наука утверждает, что все, о чем она говорит, – истина. Это старая привычка, заимствованная у религий. В конце концов выяснилось: за десять тысяч лет знаний у религии не прибавилось… потому что невозможно было определить, меняется ли что-то в религиозном знании, – жив ли бог, или он умер, или он заболел. Поэтому бог остался. На самом деле никто не знает, рождался он вообще или нет. В течение тысяч лет небеса и ад оставались неизменной истиной. Причина не в том, что они реально существовали, а в том, что это была просто выдумка, и не было ни способа, ни критерия это проверить.

Наука применила к своим теориям такой же подход, но вскоре он доказал свою несостоятельность. Наука говорит не о выдумках, а о фактах – но когда вы узнаете больше фактов, старые теории приходится менять, и так каждый день! Говорят, что в настоящее время невозможно написать большой, всесторонний научный труд, потому что к тому времени, когда вы его завершите, написанное устареет. Вы можете писать только статьи, но и тогда вы должны поторопиться, чтобы успеть прочитать их на какой-нибудь конференции или опубликовать в периодическом издании – потому что вы не одни в этом мире. Многие люди работают с теми же фактами. Кто-то может предложить более подходящее, более верное решение.

Альберта Эйнштейна как-то спросили: «Если бы вы не открыли теорию относительности, то как вы думаете, ее когда-нибудь открыли бы?» И, естественно, спрашивающий был убежден, что, если бы не существовало ума, подобного уму Альберта Эйнштейна, этого бы не произошло. Но к его огромному изумлению Альберт Эйнштейн ответил: «Если бы я не открыл эту теорию, то максимум через три недели ее открыл бы кто-то другой. Тысячи ученых умов работают! Это была удача, что я поторопился и опубликовал свое исследование».

И, как ни странно, оказалось, что другой немецкий физик открыл теорию относительности раньше Альберта Эйнштейна, но этот физик был ленивым малым; он просто ждал. Зачем спешить? Он думал, что больше никто не собирается открывать такую сложную теорию. У него были готовы все записи, он только еще не собрал их вместе. Но вы думаете, что Альберт Эйнштейн является сегодня современным? Вы ошибаетесь. В науке никто не может оставаться современным. Может быть, на несколько мгновений, на несколько дней, на несколько недель…

Я не имею отношения к временному, мимолетному, недолговечному. Мой интерес – это вечное. А вечное не имеет ничего общего с наукой и знаниями; вечное имеет дело с таинственным и невинным.

Будьте как дети, раскройте ваши глаза, не прячьте в них свои сомнения. Просто смотрите чистым взором, и маленькие цветы, или травинки, или заход солнца, или бабочки подарят вам столько же блаженства, сколько его обнаружил Гаутама Будда, когда пробудился. Дело не в том, что находится вокруг, а в вашей открытости. Знание сковывает вас. Оно становится ограждением, тюремным заключением. А невинность открывает все двери, все окна.

Солнце проникает внутрь, дует прохладный ветерок.

Внезапно вас окутывает благоухание цветов.

А иногда может залететь птичка, спеть свою песню и выпорхнуть через другое окно.

Невинность – это единственная религиозность.

Религиозность не зависит от ваших священных писаний. Она не зависит от количества ваших знаний о мире. Она зависит от того, насколько вы готовы просто быть чистым, ничего не отражающим зеркалом.

Абсолютная тишина, невинность, чистота… и все существование для вас преображается. Каждое мгновение становится экстатичным. Обычные вещи, такие как глоток чая, настолько наполняются молитвой, что никакая другая молитва не может с этим сравниться. Вы просто наблюдаете за облаком, свободно плывущим по небу, и даже в этом невинном действии возникает сонастроенность. Облако больше не является объектом, находящимся где-то там, а вы больше не являетесь субъектом, расположенным здесь. Что-то внутри вас встречается и соединяется с облаком. Вы летите вместе с ним.

Вы танцуете вместе с дождем, вместе с деревьями. Вы поете вместе с птицами. Вы танцуете, без всякого движения, просто сидя на месте; ваше сознание охватывает все вокруг вас.

В день, когда вы своим сознанием коснетесь существования, внутри вас родится религиозность, и вы родитесь заново.

Это ваше настоящее рождение.

И это рождение я называю саньясой. Одно рождение дается отцом и матерью; другое рождение – это то, что случается между учеником и мастером. И это второе рождение отворяет все двери, раскрывает все секреты для исследования. Жизнь становится непрерывным приключением, постоянным воодушевлением, бесконечным экстазом. Жизнь не заканчивается смертью, а день не заканчивается ночью. Внезапно вы осознаете, что день и ночь – это два крыла одной птицы, что жизнь и смерть – это два крыла одной птицы…

Все небо осознания – ваше.

Не нужно быть христианином, не нужно быть индуистом, не нужно быть мусульманином. Нужно просто быть ребенком.

Вот несколько шуток, просто чтобы посмеяться…

Гордон Мактавиш стал главой клана Мактавиш и получил большое наследство. Его друзья по пивной испугались, что внезапно обретенное богатство изменит его. В пивной как раз шло горячее обсуждение этого, как вдруг дверь распахнулась, и вошел Мактавиш. Взмахом руки он пригласил всех к стойке бара.

«Когда Мактавиш пьет, – громогласно заявил он, – то все пьют!»

Когда каждый опрокинул по стопке, он швырнул на стойку долларовую бумажку и изрек: «А когда Мактавиш платит, то все платят!»

Хэмиш Мактавиш летел из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк на ежегодное собрание. Он потягивал из бокала шампанское в баре первого класса, когда рядом с ним присела эффектная блондинка. Он старался не смотреть на ее пышную грудь, но тут блондинка произнесла: «Я думаю, вам будет интересно взглянуть на мою футболку». Хэмиш с большим удовольствием воспользовался возможностью рассмотреть ее груди, подчеркнутые обтягивающей тканью футболки, на которой красовалась аббревиатура Н. А. Н. Он признался, что ему интересно значение надписи, и девушка объяснила, что надпись расшифровывается как Национальная Ассоциация Нимфоманок. Оказалось, что спутница Хэмиша тоже едет на свое ежегодное собрание.

Хэмиш возбужденно спросил: «Какого типа мужчин вы предпочитаете?»

«Ну, – задумалась она, – больше всего меня интересуют мужественные американские индейцы. – Но затем, заметив разочарование Хэмиша, быстро добавила: – Но почти так же сильно мне нравятся еврейские бизнесмены».

«В таком случае, – воскликнул Хэмиш, не в силах больше сдерживаться, – позвольте мне представиться. – Он поднял свой бокал шампанского и произнес: – Меня зовут Джеронимо Голдберг».

Молодой министр решил жениться. И влюбился в девушку, у которой был богатый опыт общения с мужчинами, но сам министр об этом, правда, не догадывался. В первую брачную ночь он надел пижаму, в то время как его жена сразу прыгнула в постель, раздевшись догола. Встав на колени рядом с кроватью, министр начал молиться: «О, Господи, в эту великую ночь дай нам свое наставление».

«Не беспокойся об этом, – оборвала его жена. – Наставление дам я, попроси выносливости!»

Медитация – это состояние не-ума

Что значит «медитировать над чем-то»? Мне понятно, что значит «размышлять над чем-то»; именно этим постоянно занимается ум: вспоминает, анализирует, планирует, представляет и так далее. Также я узнал состояние медитации, в котором больше нет «Я», в котором разрушены все границы и осталось только растворение в едином, исчезновение, невесомость, свет и блаженство. Но что ты имеешь в виду, когда говоришь: «Медитируйте над этим»?

В западных языках нет эквивалента слову «медитация». Просто из-за отсутствия подобного опыта и бедности языка; так же как и на Востоке вы не найдете многих слов, которые существуют на Западе, в особенности научных, технологических терминов, относящихся к материальному миру. Поэтому первое, что необходимо уяснить, это то, что мы имеем дело с практически непостижимым явлением.

На Востоке существуют все три слова, что и в английском, но там также имеется четвертое слово, которое отсутствует в английском или любом другом западном языке. И причина не просто в лингвистических особенностях, причина в том, что подобный опыт был недоступен на Западе.

Первое слово – «концентрация». На Востоке мы называем это екаграта, направленность в одну точку.

Второе слово – «размышление». На Востоке мы называем это вимарши, думание – но лишь об одном объекте. Не отвлекаясь, не уходя в сторону, но оставаясь с одним и тем же ощущением, погружаясь в него все глубже и глубже. Эта способность развивается из концентрации.

Третье слово – «медитация». На Западе со времен Марка Аврелия с этим словом творится неразбериха. Марк Аврелий был автором первой книги, написанной на Западе о медитации. Но, не зная, что такое медитация, он определяет ее как глубокую концентрацию и размышление. Оба определения неверны.

На Востоке есть еще одно слово – дхьяна. Оно не означает ни концентрацию, ни размышление, оно даже не означает медитацию. Оно означает состояние не-ума. Все эти три слова – концентрация, размышление и медитация – предполагают деятельность ума, в любом из этих состояний вы всегда будете иметь дело с каким-то объектом. Существует что-то, на чем вы концентрируетесь, существует что-то, над чем вы медитируете, существует что-то, о чем вы размышляете. Процессы могут быть разные, но граница определяется очень четко: она в пределах ума. Ум может выполнять все эти три действия без каких-либо затруднений.

Дхьяна находится за пределами ума.

Уже не первый раз люди встречаются с этой проблемой – с ней сталкивались многие. Ученики Гаутамы Будды добрались до Китая около восемнадцати столетий назад, и у них были те же трудности. В конечном итоге они решили не переводить это слово, потому что адекватный перевод отсутствовал. Они оставили слово дхьяна, но в китайском произношении оно превратилось в чань. А когда четырнадцать столетий назад знания о медитации достигли Японии, опять возникла та же проблема: что делать со словом чань? У японцев для него не было эквивалента или даже похожего слова. Поэтому они решили использовать это же самое слово; в их произношении оно превратилось в дзен.

И, что удивительно, Гаутама Будда сам никогда не использовал слово дхьяна, потому что он никогда не говорил на санскрите. Это был революционный шаг – использовать язык обычных людей, а не язык ученых. Санскрит никогда не был живым языком; его невозможно было услышать на рыночной площади. Это язык ученых, знатоков, профессоров, философов, богословов, а между миром ученых и миром обычных людей существовала громадная пропасть. Гаутама Будда проявил огромное мужество, отказавшись от языка, которому он был обучен, и воспользовавшись языком народа. Он использовал язык пали. На языке пали дхьяна превратилась в джана. Джана и дзен не слишком сильно отличаются, да и чань тоже очень созвучно этим двум словам.

Но люди, которые переводили первые книги, описывающие медитацию, думали, что они понимают значение слова дхьяна. Большинство из них были христианскими миссионерами, и они, естественно, не представляли, что существует что-то за пределами ума. В христианстве никогда не задумывались о выходе за пределы ума, поэтому и не существовало ничего похожего на слово дхьяна. Самым близким по значению было слово «медитация». Но когда вы говорите «медитация», автоматически возникает вопрос – медитация над чем? Слово «медитация» подразумевает взаимодействие с каким-то объектом. Дхьяна не имеет объекта.

Когда вы используете слово дхьяна, это не означает «над чем-то». Это просто означает выход за пределы ума. А когда вы выходите за пределы ума, вы выходите за пределы всех объектов. Вы просто есть. Дхьяна – это не процесс, это состояние бытия. Нет дуальности между субъектом и объектом, а есть просто капля, соскальзывающая с листа лотоса в океан.

Когда я говорю: «Медитируйте над этим», я понимаю, что использую неправильное слово. Но я использую неправильное слово, потому что меня окружают неправильные люди! Все неправильное в мире… подходит мне очень хорошо! Но вам следует помнить, что язык не должен становиться препятствием.

Медитация – это состояние. Вы просто молчаливы… нет ни мыслей, чтобы концентрироваться, ни предмета, чтобы размышлять, ни объекта, чтобы медитировать. Другое исчезло. И запомните: в тот момент, когда другое исчезает, вы не можете существовать. Вы являетесь частью этого другого. Это так же, как если исчезнет свет, не будет и темноты; если исчезнет жизнь, не будет и смерти; все взаимосвязано. «Я» и «ты» могут либо сосуществовать, либо они должны исчезнуть, и тогда не останется ни «я» и ни «ты». Останется только энергия.

Медитация – это растворение во Вселенной.

Ум же является препятствием. И чем больше вы концентрируетесь, чем больше размышляете, чем больше медитируете над чем-то, тем меньше у вас возможности выйти за пределы ума. А ум – это капля росы, про которую я говорил. Поэтому сначала нужно понять, что только на Востоке, и в частности в Индии, было придумано первое слово для обозначения медитации. Слова появляются только тогда, когда люди переживают определенный опыт, который невозможно выразить через уже существующие понятия. В течение десяти тысяч лет Индия вкладывала весь свой талант только в одно – в дхьяну. Если вы используете слово дхьяна, то не будете спрашивать: «Над чем?» Само слово дхьяна не содержит дуальности. Дхьяна означает просто тишину. Предельную тишину, безмятежность.

Ты задал важный вопрос. Ты спрашиваешь: «Что означает медитировать над чем-то?» Это ничего не означает! Никогда не медитируйте над чем-то, иначе это будет не медитация.

Ты говоришь: «Мне понятно, что значит размышлять над чем-то. Именно этим постоянно занимается ум – вспоминает, анализирует, планирует, представляет и так далее». Каждый понимает это. «Также я узнал состояние медитации, в котором больше нет „Я“».

Я это понимаю так: до этого момента ты говорил о том, что переживал в действительности, а теперь просто повторяешь чужие слова. Ты говоришь: «Также я узнал…» Кто узнал? Если присутствует «Я», значит, присутствует и «ты». Если присутствует тот, кто переживает, тогда присутствуют переживания. Дуальность по-прежнему существует, ты не вышел за пределы ума. Ты не достиг того состояния, которое называется медитацией.

Ты говоришь: «…в котором больше нет „Я“…» Это красивые слова, и ты, должно быть, полюбил их, но ты не знаешь, что они означают. Это то, о чем я говорил, рассказывая о Бодхидхарме, когда он выбрал своим преемником ученика, который ничего не ответил. Потому что любой ответ будет неверным; любой ответ будет означать: «„Я“ по-прежнему здесь». Любой ответ будет означать, что ум по-прежнему задействован. Любой ответ непременно будет неверным. Ученик, который был выбран преемником, мог лишь плакать от радости, он упал к ногам Бодхидхармы в знак величайшей признательности и благодарности.

Словами ничего невозможно передать.

Когда вы что-то говорите, вы вынуждены использовать ум, вы вынуждены использовать язык, и тогда, естественно, проявляются все противоречия языка и все ограничения ума.

Ты говоришь: «…в котором больше нет „Я“…» Если бы тебя больше не было, тогда на этом твой вопрос должен был закончиться. Кто сейчас продолжает спрашивать? Ты говоришь: «…в котором разрушены все границы…» Чьи границы? Несомненно, ты находишься здесь, наблюдая, как границы разрушаются. Но если ты здесь, то границы не могут разрушиться. Одно исключает другое.

Ты говоришь: «…просто растворение в едином…» Слышали ли вы когда-нибудь, чтобы капля росы кричала миру: «Послушайте, я растворяюсь в океане»? Она просто растворяется, и у нее нет слов. Существует лишь тишина.

Но ты продолжаешь перечислять все те красивые слова, о которых прочитал, о которых услышал: «…только растворение в едином, исчезновение, невесомость, свет и блаженство…» Но с кем происходят все эти переживания? Тебя же больше нет! Чтобы все это происходило, необходимо, как минимум, твое присутствие. Необходим твой ум, необходима речь – и ты вновь спрашиваешь… Если бы это были настоящие переживания, ты бы вообще ничего не сказал.

Это напомнило мне о великом дзенском мастере, который сидел на берегу моря, когда мимо проезжал император. Император всегда хотел увидеть этого мастера, но у него не было времени – государственные дела, заботы, войны… а сейчас представился прекрасный случай. Император вышел из колесницы, приблизился к мастеру и сказал:

– У меня немного времени, но я бы хотел узнать, в чем суть твоего учения. Я не хочу умереть, не узнав этого.

Мастер молчал.

– Я понимаю, ты очень стар и, возможно, плохо слышишь…

Мастер улыбнулся.

– Я хочу узнать суть твоего учения! – прокричал император прямо в ухо мастеру.

Тогда тот написал пальцем на песке: «Дхьяна». Он ничего не сказал.

– Но это для меня мало что значит! Я слышал это слово много раз. Объясни чуть подробнее, – попросил император.

– Я уже опустился до объяснений ради тебя. Правильным был первый ответ, когда я оставался безмолвным. Но, возможно, ты не знаешь того способа общения, который существует в молчании. Из сострадания я написал слово дхьяна, теперь ты хочешь разъяснений. Я попытаюсь, – сказал мастер и опять написал большими буквами: ДХЬЯНА.

– Что же это за разъяснение? Это то же самое слово! – воскликнул рассерженный император.

– Тебе придется простить меня, потому что я не могу больше ничего сказать, – ответил мастер. – Ради одного тебя я не допущу, чтобы спустя столетия надо мной смеялись. Никто не смог сказать что-либо о дхьяне, и никто не сможет сказать что-либо о ней…

Что же тогда делали мастера в течение столетий? Они создавали методы, ситуации, в которых, как они надеялись, может быть, один человек из тысячи достигнет озарения. Эти методы – не медитации. Эти методы предназначались только для того, чтобы подвести вас к той точке в вашем внутреннем пространстве, в которой вы неожиданно поймете и воскликнете: «Ага!» В тот момент, когда вы постигнете состояние медитации, все методы потеряют всякий смысл. Эти методы – просто приемы, созданные из сострадания для тех, кто не обладает другим способом взаимодействовать с более высокой, чем ум, реальностью.

Если то, о чем ты говоришь, было твоим настоящим опытом, тогда не было бы последней части вопроса. Ты спрашиваешь: «Но что ты имеешь в виду, когда говоришь: „Медитируйте над этим“?» Я говорю: «Медитируйте над этим», одновременно объясняя, что нет никакого «это» и нет того, кто медитирует. Когда я говорю: «Медитируйте над этим», я подразумеваю в точности противоположное: нет «этого», нет медитирующего. Есть просто присутствие.

Но язык очень беден. Даже очень развитые языки бессильны в сфере, которая касается внутреннего пространства человека. Подходящих слов просто не существует, потому что миллионы людей жили, и никто не смотрел внутрь. А если иногда кто-то и заглядывает внутрь, он находит пространство, которое невозможно описать словами. Попробуйте понять не только свои затруднения – ваши затруднения незначительны – попробуйте понять затруднения человека, достигшего состояния, которое он не может описать…

Одному из самых прекрасных мистиков Индии, Кабиру, задали такой же вопрос. Он засмеялся и сказал: «Я не могу дать вам точное объяснение, но я могу дать вам некое указание. Это словно вкус сладкого для немого человека. Он знает, что это такое, но не может объяснить. Немой человек не лишен способности чувствовать сладкое, но если вы спросите, что он ощущает, он не сможет выразить это словами». Эта невыразимость ввела в заблуждение многих людей. Они думают, если что-то нельзя выразить словами, то это «что-то» не может существовать. Они думают, что возможность выразить и реальное существование какого-либо объекта являются синонимами. Это не так.

Что вы можете сказать о любви? Что бы вы ни сказали, все будет неверным. На самом деле, когда вы влюблены, вы не говорите даже: «Я тебя люблю», потому что эти слова кажутся такими незначительными по сравнению с самим переживанием! В моем понимании, люди начинают говорить друг другу: «Я тебя люблю», когда любовь исчезла.

Американский философ Дейл Карнеги – а такой человек, как Дейл Карнеги, может считаться философом только в Америке – в своей книге, находящейся на втором месте по количеству продаж после Библии, предлагает следующее: «Каждый раз, придя домой, поцелуйте свою жену и скажите: „Я тебя люблю“. Каждый раз, выходя из дома, поцелуйте свою жену и скажите: „Я тебя люблю“». И миллионы идиотов повторяют это! Жена знает, что это всего лишь блеф; муж знает, что это блеф…

Когда вы любите, это настолько огромное и безбрежное переживание, что вы просто сидите рука об руку, не произнося ни единого слова.

Ни одному поэту ни разу еще не удалось выразить реальное переживание любви и никогда не удастся. А ведь любовь – это часть нашей обычной жизни, так же как вкус сладкого или горького. Но внутреннее пространство медитации не является обычным переживанием, поэтому, когда кто-то обнаруживает его, он не может подобрать слов, чтобы описать то, с чем он столкнулся.