Текст книги "Стареть не обязательно! Будь вечно молодым (или сделай для этого всё возможное)"

Барзилай обнаружил, что супербабушки в целом не придерживаются «здоровых» диет, не потеют в тренажерных залах и вообще не утруждают себя никакой явной физической активностью. Когда они голодны, они едят жаренные в масле пирожки-кныши{49}49
  «они едят жаренные в масле пирожки-кныши»: Rajpathak et al., «Lifestyle Factors of People With Exceptional Longevity,» Journal of the American Geriatrics Society, 59:8; 1509–1512, опубликовано онлайн в августе 2011 г.


[Закрыть], а не полезнейшую кашу из киноа (прости, папа!). Мало того, Барзилай узнал, что многие из его супербабушек курят на протяжении почти всей жизни, совсем как пресловутая мадам Кальман. Почти половина из них имеет избыточный вес или даже ожирение, а число вегетарианцев среди них не превышает 3 %. Тем не менее свои анализы крови они сдают на отлично: большинство имеет поразительно высокий уровень холестерина липопротеинов высокой плотности («хорошего» холестерина). «У них лучшая кровь из всей, что мне доводилось видеть! – с восхищением говорит Барзилай. – У них прекрасная кровь!»

Дело не в том, что евреи-ашкеназы обладают каким-то особым преимуществом в плане долголетия; в среднем они живут не дольше, чем любые другие группы обитателей Нью-Йорка. Барзилай изучает их потому, что сильная культурная идентичность и длинная история браков внутри данной субэтнической группы означают, что ашкеназы обладают относительно сходными геномами. А это, считает он, поможет ему выявить «гены долголетия», которые отличают долгожителей от остальных людей.

Теория Барзилая состоит в том, что долгожители живут дольше по одной простой причине – они медленнее стареют. Это может показаться очевидным, но главный вопрос – почему так происходит? Если исследователям каким-то образом удастся вычислить гены, отвечающие за медленное старение супербабушек, это станет настоящим прорывом. «В основном биологическая наука сосредоточена на сходствах между людьми, – говорит Барзилай. – Это исследование дает нам уникальную возможность узнать, чем биология некоторых людей отличается от биологии других».

С точки зрения биологии вряд ли можно найти более уникального мужчину, чем Ирвинг Кан, с которым я встретился одним солнечным ноябрьским утром в его угловом кабинете на 22-м этаже офисного здания на Мэдисон-авеню. Он только что закончил писать статьи для Wall Street Journal и Financial Times и готовился начать очередной рабочий день в качестве главы семейной инвестиционной компании, управляющей активами в размере около $700 млн. Я был поражен: Кан выглядел на добротные 80, максимум на 90 лет, но на самом деле через три недели он собирался отпраздновать свой 107-й день рождения. «Ко мне уже напросилось 37 человек, – пробурчал он. – Не понимаю, зачем им это нужно».

Возможно, им нужно то же, что и мне: пообщаться с самым старым мужчиной на планете. Ирвинг Кан родился в 1905 г., за три года до того, как Генри Форд создал свою знаменитую первую «Модель Т». Его семья жила в Йорквилле, районе в верхнем Ист-Сайде на Манхэттене, густонаселенном польскими и венгерскими иммигрантами. Его отец работал коммивояжером, продавая хрустальные люстры состоятельным ньюйоркцам; зачастую ему приходилось начинать с того, чтобы убедить их провести в дом электричество. Ирвинг начал работать на Уолл-стрит в 1928 г. и вскоре стал учеником легендарного Бенджамина Грэхема, крестного отца финансового анализа. Свои первые деньги он заработал на биржевом крахе 1929 г., а Уоррена Баффетта, которого он взял себе в ученики после Второй мировой войны, называет «молокососом». Ирвинг Кан напоминал мне человеческую версию «Ковчега», нашего семейного дома на берегу озера, уверенно перенесшего все жизненные штормы и ненастья.

Назвать Ирвинга Кана «необычным случаем» будет невежественным преуменьшением. Барзилай говорит, что только один человек из 10 000 доживает до векового юбилея, и три четверти таких людей – женщины, несмотря на то что пожилые женщины в среднем имеют больше проблем со здоровьем, чем пожилые мужчины. «Женщины менее здоровы, – замечает он, – но они живут дольше»{50}50
  «Женщины менее здоровы, – замечает он, – но они живут дольше»: J. Collerton et al. (2009), «Health and disease in 85 year olds: baseline findings from the Newcastle 85+ cohort study», British Medical Journal, 339: b4904.


[Закрыть].

Судя по всему, это справедливо для всех этапов позднего периода жизни: одно крупномасштабное исследование людей, достигших 85-летнего возраста, в Ньюкасле (Англия), показало, что мужчины вступают в этот возраст со значительно лучшими характеристиками здоровья, чем женщины. Каждый третий 85-летний мужчина самостоятельно справлялся со всеми 17 видами повседневной деятельности, такими как чистка зубов и купание, тогда как среди женщин это делала только каждая шестая. И, несмотря на это, мужчины умирали раньше. «Мужчины умирают, – говорит Томас Кирквуд, руководитель этого исследования, – а женщины продолжают жить».

Но очень немногие мужчины и женщины переживают вековой рубеж, а для тех, кому это удается, вероятность умереть составляет один к трем и повышается с каждым годом. Согласно калькулятору продолжительности жизни, размещенному на сайте Управления социального обеспечения, по состоянию на март 2014 г. Кан мог рассчитывать прожить еще 1,2 года[27]27
  Ирвинг Кан умер 24 февраля 2015 г., немного не дожив до этого рекорда. – Прим. пер.


[Закрыть]. Так говорит статистика. Но кого она волнует? Кан уже бросил вызов всем вероятностям и стал самым старым американцем, уверенно отодвигая все дальше и дальше границу мужского долголетия – активного, дееспособного долголетия. Кан по-прежнему каждый день ходит на работу и активно принимает участие в управлении своей компанией. «Сколько можно найти во всем мире людей, подобных ему? – спрашивает Барзилай. – Десять? Может быть, двадцать? Не больше».

Но и это еще не все. Трое братьев и сестер Кана также прожили больше ста лет, включая его старшую сестру Хэппи, которая умерла в 2011 г. в возрасте почти 110 лет, из которых 95 лет она была заядлой курильщицей. Сам Ирвинг курил около 30 лет, без заметных негативных последствий. Любопытно, что он относится к своему преклонному возрасту скорее как к досадной помехе, чем как к настоящему чуду. Он сожалеет о том, что теперь не может проходить пешком 20 кварталов от своей квартиры в Верхнем Ист-Сайде до работы, как он делал это каждый день до 2002 г., когда из-за объявления пожарной тревоги ему пришлось бегом преодолеть 22 лестничных пролета. С тех пор у него начались проблемы с коленями. «У меня начало ухудшаться зрение, – раздраженно сказал он мне. – И как мне теперь читать Wall Street Journal?»

Представление о престарелых людях, как о живущих в аду немощной дряхлости, пролонгированной врачами и лекарствами, – это стереотип. И он совершенно неприменим к таким долгожителям, как Ирвинг Кан, настаивает Барзилай. Зачастую, когда он приглашает своих 100-летних добровольцев пройти медицинское обследование для своего исследования, «это является их первым визитом к врачу за многие годы». У них просто не было в этом необходимости, что само по себе может быть важным фактором, способствующим их долголетию. «Самый старый человек в мире становится все моложе и моложе, – говорит Барзилай. – Я думаю, причина в том, что врачи убивают престарелых людей ненужным лечением, таким как назначение статинов для снижения уровня холестерина». Таким образом, мои родственники, приверженцы церкви «христианской науки», в чем-то могут быть правы.

Благодаря тому, что долгожители остаются здоровыми на протяжении более долгого времени (отличительный признак более медленного старения), их содержание обходится намного дешевле. По данным Центра по контролю и профилактике заболеваний, расходы на медицинское обслуживание людей, умирающих в возрасте около 100 лет, за последние два года жизни составляют всего треть от аналогичных расходов людей, умирающих в возрасте 70 лет. Кроме того, в конце своей жизни 70-летние люди имеют более длительные периоды заболеваемости: в среднем семь лет, по сравнению с менее чем двумя годами у 100-летних долгожителей. Эксперты по общественному здоровью называют эту тенденцию «компрессией заболеваемости». Это замечательная тенденция: чем больше наша продолжительность жизни и наша продолжительность здоровой жизни, тем меньше мы похожи на струльдбругов. И очевидно, что Ирвинг Кан знает, как этого добиться. Но как?

Он не собирался разглашать мне эту тайну, знал он ее или нет. Его слава старейшего в мире активного инвестора и мировая известность – его буквально осаждают журналисты со всего мира – превратили его в опытного респондента, умело ускользающего от вопросов. Я не узнал ничего. «Ирвинг, ваш гость интересуется, действительно ли вы не находите ничего примечательного в своем возрасте?» – его внук Эндрю повышает голос, чтобы компенсировать немного ухудшившийся слух своего деда.

Ирвинг кивает.

«Что же, Билл, вы можете задавать свои вопросы, – продолжает Эндрю. – Но держу пари, что Ирвинг будет делать все возможное, чтобы уклониться от ответа. – И, немного наклонившись ко мне, предупреждает: – Вы можете говорить с ним о чем угодно, только не о возрасте».

Что Ирвинг и делал в течение следующих двух часов, устроив мне родео по самым неожиданным темам. У него невероятно широкий круг интересов: он по-прежнему остается ненасытным читателем, но любит только литературу нон-фикшн. Романы и поэзию он считает пустой тратой времени, хотя и делает исключение для Шекспира. Моя попытка заинтересовать его моей 97-летней бабулей, кокеткой, которая до сих пор не появляется на людях без макияжа и жемчужных украшений, провалилась: Ирвинг по-прежнему любит свою жену Руфь, умершую в 1996 г.

Естественно, мы поговорили с ним о фондовом рынке и его стратегии инвестирования, построенной на поиске недооцененных компаний. Несколько десятилетий назад он купил транспортный конгломерат Seabord по цене несколько долларов за акцию, а сегодня эти акции котируются по $2600 за штуку. Инвестиционная стратегия «купить и держать» вполне оправданна, если вы живете 109 лет (по состоянию на декабрь 2014 г.). И это также хорошо вписывается в теорию Нира Барзилая, который утверждает, что в целом долгожители имеют положительное отношение к жизни, вдобавок к замечательным уровням «хорошего» холестерина. Как выразился Ирвинг, «в альтернативе нет смысла».

То, что он каждый день ходит на работу, может быть следствием его предрасположенности к активному, здоровому долголетию – и одновременно важным способствующим фактором. Жители знаменитой «голубой зоны» на Окинаве, где наблюдается самая высокая концентрация долгожителей в мире, говорят о важности икигай – наличия значимой, весомой причины, заставляющей человека просыпаться по утрам. Другими словами, смысла жизни. Икигай Ирвина Кана – найти очередную недооцененную Seabord. А я просто отрываю его от работы.

Он рассказывал мне истории о Бене Грэхеме и о своих детских экспериментах с новомодной тогда радиотехникой. «Моя мать увидела этот аппарат и спросила: "Это фонограф?"» И тому подобное, на протяжении двух часов. Учитывая все немыслимые перемены и потрясения, которые ему пришлось пережить за свою невероятно долгую жизнь, он не может объяснить своего долголетия. «Вы задаете мне вопросы, на которые у меня нет ответа, – проворчал он. – Не думаю, что могу удовлетворить ваше любопытство».

«Ирвинг – это пример для подражания для всех нас, – сказал мне Барзилай спустя несколько дней после этой беседы. – Но с биологической точки зрения он для нас не так интересен, поскольку находится уже в конце своей жизни. Что нам действительно хотелось бы узнать, так это каким он был в свои 50, 60 или 70 лет».

Лучшее, что можно сделать, – изучить потомство Ирвинга и его собратьев по долголетию. Барзилай обнаружил, что они тоже, кажется, стареют медленнее своих сверстников. Так, сыну Ирвинга Томми, который пришел поприветствовать нас, на вид можно дать лет 50, тогда как на самом деле ему 71 год, а его внук Эндрю в свои 30 с небольшим выглядел бы вполне уместно в форме бойскаута. И, разумеется, не нужно забывать про троих братьев и сестер Ирвинга, которые также преодолели вековой рубеж. Барзилай считает, что причина медленного старения представителей этого рода кроется в их генах. И я втайне надеялся, что унаследовал похожие ДНК от своей дальней родственницы, дожившей до 94 лет пуританки Элизабет Пэбоди.

Роль генов в определении продолжительности жизни обсуждается с тех пор, как мы узнали об их существовании. Исследования датских близнецов{51}51
  «Исследования датских близнецов»: A. M. Herskind et al., «The heritability of human longevity: a population-based study of 2872 Danish twin pairs born 1870–1900», Human Genetics, 97 (3): 319–323 (1996).


[Закрыть] показали, что долголетие всего на 20 % обусловлено наследственными факторами и на 80 % факторами, связанными с образом жизни. Но это справедливо только примерно до 85 лет. После этого наследственность выходит на передний план и увеличивает свою долю до 50 %, если не больше. Как пишет биолог-эволюционист Стивен Остед (с которым мы познакомимся в главе 7): «Если вы хотите дожить здоровым до 80 лет, вы должны вести здоровый образ жизни, но если вы хотите прожить здоровым 100 лет – вам нужно унаследовать правильные гены».

То, что все четверо Канов прожили так долго, совершенно не удивляет Барзилая. «У нас нет никаких сомнений в том, что исключительное долголетие в основном передается по наследству, – говорит он. – Но только совсем не так, как мы предполагали вначале».

Первоначально Барзилай считал, что его супербабушки обладают «идеальными» геномами, то есть генами, оптимально настроенными на долголетие. Но с развитием технологии расшифровки генома он с удивлением обнаружил, что верно как раз обратное: многие из его долгожительниц обладают такими же паршивыми генами, как и остальные люди. Когда он со своей командой составил карту геномов 44 супербабушек{52}52
  «составил карту геномов 44 супербабушек»: Нир Барзилай и соавторы, неопубликованное исследование; из личных бесед.


[Закрыть], выяснилось, что почти все они имеют неблагоприятные варианты генов, которые, как считается, повышают подверженность человека различным неприятным заболеваниям, в том числе болезням сердца, болезням Альцгеймера и Паркинсона. И между тем ни у одной из них не наблюдалось ничего подобного. Тогда Барзилай решил задать вопрос по-другому: «Почему люди, которые должны стать жертвой деменции в 70 лет и умереть в 80 лет, живут до 100 лет?»

Вместо «идеальных» генов, предположил Барзилай, возможно, долгожители обладают особыми защитными генами, которые предотвращают развитие типичных старческих болезней. (Например, только наличие мощных защитных генов может объяснить, почему Кит Ричардс из Rolling Stones до сих пор жив.) Он решил сосредоточиться на генах, связанных с холестерином, поскольку его супербабушки имеют превосходные показатели крови и идеальное здоровье сердца. В результате Барзилай обнаружил, что у многих из них присутствует специфический вариант гена, который ингибирует так называемый белок – переносчик эфиров холестерина (cholesterol ester transfer protein, CETP), участвующий в переработке холестерина.

Это сложно понять, но вкратце: чем меньше у вас этого белка-переносчика, тем лучше{53}53
  «чем меньше у вас этого белка-переносчика, тем лучше»: A. E. Sanders, C. Wang, M. Katz, et al., «Association of a Functional Polymorphism in the Cholesteryl Ester Transfer Protein (CETP) Gene With Memory Decline and Incidence of Dementia», JAMA, 2010; 303 (2): 150–158.


[Закрыть]. Считается, что высокий уровень этого белка ведет к раннему развитию атеросклероза. Как пишут Барзилай и соавторы в своей статье, опубликованной в журнале JAMA, долгожители с генной мутацией, тормозящей выработку белка – переносчика эфиров холестерина, не только имеют более здоровое сердце и очень высокие уровни «хорошего» холестерина, но и менее подвержены развитию деменции и потери памяти.

Другими словами, этот единственный ген защищает своих носителей сразу от двух из четырех проклятий старости – болезней сердца и болезни Альцгеймера. Ирвинг Кан, его братья и сестры имеют такой же вариант гена-ингибитора белка CETP, как и каждый четвертый обследованный долгожитель. В то же время среди 65-летних такой ген присутствует только у одного из 12 человек, что означает, что носители этого гена имеют в три раза больше шансов дожить до 100 лет, чем все остальные.

Это открытие согласуется с результатами исследований фармацевтических компаний, занимающихся активным поиском альтернативы статинам (классу препаратов для снижения уровня холестерина), срок действия патентов на которые истекает в ближайшее время. Наткнувшись на эту находку, Merck, Pfizer и другие фармацевтические гиганты бросились разрабатывать ингибиторы СЕТР, призванные повышать уровень холестерина ЛПВП («хорошего» холестерина) в крови. Но до сих пор эти усилия не увенчались успехом{54}54
  «Но до сих пор эти усилия не увенчались успехом»: Химик и фармацевт-химик Дерек Лоу считает ингибиторы СЕТР неперспективным направлением: http://pipeline.corante.com/archives/2013/01/25/cetp_alzheimers_monty_hall_and_roulette_and_goats.php.


[Закрыть], и некоторые исследования были прекращены из-за слишком высокой смертности пациентов. (Merck удалось разработать один препарат, который в настоящее время проходит третий этап тестирования – пробы на больших группах людей, – но это единственный «выживший» в этом классе препаратов.)

«Они создали "грязный" препарат, – говорит Барзилай, – который воздействует не только на белок – переносчик холестеринового эфира, но и на множество других». Он по-прежнему считает, что открытие других защитных генов и разработка препаратов, имитирующих их действие, может позволить продлить здоровый период жизни и для остальных людей – «обойти темную сторону старения», как выражается он. Но поиск только начинается.

Еще один возможный ген долголетия связан с блокированием действия инсулиноподобного фактора роста 1 (ИПФР-1){55}55
  «Еще один возможный ген долголетия связан с блокированием действия ИПФР-1»: S. Milman et al. (2014), «Low insulin-like growth factor 1 level predicts survival in humans with exceptional longevity», Aging Cell, 13 (4): 769–771.


[Закрыть], который, как мы узнали в главе 3, может быть не такой уж хорошей вещью. Барзилай обнаружил, что его супербабушки, как ни странно, имеют относительно высокий уровень ИПФР-1, но их клетки устойчивы к его действию благодаря специфической генной мутации. То есть Ирвинг и другие долгожители имеют небольшой рост не потому, что дожили до 100 лет и ссохлись от старости, а как раз наоборот – они дожили до 100 лет, потому что были небольшого роста.

Однако самое поразительное открытие в области генов долголетия пока состоит в том, что такие гены встречаются крайне редко даже у долгожителей. До настоящего момента исследователи сумели идентифицировать всего несколько таких генов-кандидатов, но Барзилай винит в этом высокую стоимость технологии расшифровки генома и относительно небольшое количество долгожителей во всем мире. Таких людей так мало, что очень трудно выделить конкретные гены, которые можно было бы рассматривать как статистически убедительную «причину» долголетия.

Ситуация может измениться уже в ближайшие десятилетия вместе с удешевлением технологии картирования геномов. В настоящее время Барзилай и его команда активно сотрудничают в этом направлении с «секретной» лабораторией GoogleX, а в марте 2014 г. в игру вступил известный генетик Крейг Вентер, создав компанию под названием Human Longevity, которая обещает составить карты 40 000 человеческих геномов в поисках генетических ключей старения.

Но меня интересовал другой вопрос: если действительно существуют «гены долголетия», почему ими обладает лишь горстка избранных, а не все люди? Почему эволюция не одарила всех нас этими замечательными – улучшающими холестерин, защищающими мозг, замедляющими старение и продлевающими жизнь – генами?

И чем глубже я изучал этот вопрос, тем больше понимал, что на самом деле большинство из нас имеет гены, прямо противоположные генам долголетия, – и что большая часть нашей ДНК, по сути, стремится убить нас.

Глава 6
Дела сердечные

 
При рождении человек – нежен и слаб,
При смерти – тверд и крепок.
Травы и деревья гибки и податливы при жизни,
А умирая, становятся сухими и ломкими,
Поэтому твердое и жесткое идут стезей смерти,
А мягкое и гибкое идут стезей жизни.
Там, где податливое и гибкое согнется и выживет,
Твердое и жесткое сломается и умрет.
 

Лао-цзы

– Вам будет больно, – услышал я вместо приветствия, появившись на пороге дома Билла Вогана в Беркли-Хиллз. – Но это в интересах науки.

Хотя мы с Воганом знакомы всего сутки, я уже привык к издевательствам с его стороны. Вчера, когда мы сидели с ним за обедом, он бесстрастным голосом поинтересовался:

– Вы хотите понять, что такое старение? Так смотрите!

И с этими словами больно ущипнул меня за руку. Мне показалось, будто меня ужалил шершень. Я в шоке уставился на него, но он проделал то же самое и собой.

– Смотрите! – приказал он, ткнув своей рукой мне в лицо. – Видите разницу?

На моей руке след от щипка исчез почти мгновенно, как рябь на пруде. Но на его руке все еще оставалась небольшая складка на коже.

Он откинулся на спинку стула.

– Вот что такое старение! – произнес он. – Это потеря эластичности. А отсюда все остальные беды.

Разница сводится всего к двум веществам: коллагену, жесткому волокнистому белку, который придает структуру нашей коже, сухожилиям, губам и любой другой ткани; и эластину, который позволяет нашей коже восстанавливать свою форму после деформации – улыбки, нахмуренных бровей и т. д., – вместо того чтобы оставаться в виде морщин. Но Воган говорит не о морщинах. Эластичность, считает он, является гораздо более широким понятием, возможно, даже ключом к пониманию старения. «Она влияет на работу легких, – говорит он. – Она влияет на работу сердца. Но мы до сих пор не обращаем на это внимания».

Вогану 77 лет, но он выглядит гораздо моложе со своей гривой темных волос и высоким открытым лбом без морщин. Моим первым впечатлением было, что он похож на актера Кристофера Уокена, и, как впоследствии выяснилось, многие люди говорили ему то же самое. В начале 1980-х гг. Воган, в те времена безработный биохимик со степенью доктора наук, позаимствовал у своей жены кухонный комбайн, чтобы смешать липкую витамино-минерально-энергетическую массу для питания спортсменов, которая в конечном итоге стала известна как энергетический батончик PowerBar. Он продал эту идею своему бизнес-партнеру и соавтору изобретения Брайану Максвеллу, прежде чем PowerBar стал популярнейшим брендом, но никогда не жалел об этом. «Он пахал как проклятый, – говорит Воган о партнере. – И когда ему было 51 год, умер от сердечного приступа».

Пауза.

«Прямо на почте».

Через несколько лет после этого Воган снова запустил в действие кухонный комбайн, на этот раз для того, чтобы создать идеальное питание для своей дочери Лоры, которая участвовала (и побеждала) в ультрамарафонских забегах на 100 миль и больше. Ее организм нуждался в калориях, но ее желудок был не способен переработать твердую пищу во время забега, который иногда длился 24 часа подряд. Даже батончик PowerBar не спасал положения. («Он просто лежал у нее в желудке, как кирпич», – говорит Воган.) Поэтому он изобрел странную субстанцию – сладкий гель, обогащенный секретной смесью витаминов, электролитов, аминокислот и трав, который он должен был подавать дочери в пластиковых бутылках в ключевых точках вдоль трассы. В конечном итоге Воган назвал свою смесь «гель GU» и в 1994 г. вывел ее на рынок как первый в мире спортивный энергетический гель. Этот гель продается в небольших мягких упаковках и предназначается для бегунов, велосипедистов и любых других спортсменов, которым требуется быстрая подзарядка энергией. Гель GU изменил мир спортивного питания так же радикально, как в свое время батончик PowerBar.

Сегодня на рынке предлагаются десятки видов энергетических батончиков и гелей, но обе эти категории продуктов стоимостью десятки миллиардов долларов были созданы на кухне Вогана. «Я решатель проблем, – говорит он. – Тогда передо мной стояла проблема: мои дети уходили на тренировки по бегу в шесть утра с пустым желудком и до самого обеда у них не было возможности поесть. Поэтому, когда я изобретал эти вещи, я вовсе не думал о маркетинге и прибыли».

В конце концов Воган продал бизнес по производству геля GU своему сыну Брайану и ушел на пенсию. Удалившись в свой дом в Беркли-Хиллз, он сосредоточил все внимание на «фундаментальной проблеме», которая занимала его ум со времен аспирантуры, – на проблеме старения. Его кустарная лаборатория в подвале дома хорошо известна спортсменам Беркли, которые часто приезжают сюда для тестирования своего физического потенциала, – но еще лучше она известна в быстро растущем сообществе доморощенных специалистов по антивозрастной медицине и практиков самооздоровления, которые любят селиться в районе залива Сан-Франциско. Участники движения «Подсчитай себя» (Quantified self), которые кропотливо отслеживают все свои физиологические показатели при помощи устройств Fitbit[28]28
  Fitbit – беспроводное устройство для отслеживания физической активности человека. Смесь шагомера и счетчика калорий, также анализирует качество и длительность сна и многое другое. – Прим. ред.


[Закрыть] (и даже регулярно отправляют на анализ свои фекалии!), считают Вогана «нулевым пациентом»[29]29
  «Нулевым пациентом» в медицине называют человека, с которого начинается эпидемия. – Прим. пер.


[Закрыть]. И образцом для подражания, поскольку в своем знаменитом подвале он проводит такие самообследования на протяжении вот уже полувека. Короче говоря, я очень хотел с ним познакомиться.

Воган относится к своим исследованиям предельно серьезно. Полки его кабинета забиты папками с пометками «Спортсмены» и «Исследования старения». Поверх стопки папок с пометкой «Семья» лежит распечатка с результатами последнего тестирования его жены. В другой комнате, на лабораторном столе, возвышается белоснежный кухонный комбайн KitchenAid, давший рождение батончику PowerBar и гелю GU.

Воган начал проводить самообследования еще в те времена, когда был аспирантом, задолго до возникновения лозунга «Подсчитай себя». Он изучал биохимию в том самом здании, где когда-то был открыт холестерин ЛПВП, и его вместе с другими аспирантами часто привлекали к исследованиям в качестве подопытных свинок. Так он заразился страстью к исследованиям, и сегодня папки на его полках содержат результаты анализов его крови за последние полвека – такая вот персональная версия программы BLSA.

Но Воган не эгоист. Время от времени он организует «вечеринки» для своих престарелых друзей, на которых они сдают анализы крови и соревнуются в результатах тестирования функции легких – на удивление мучительном упражнении, когда вам нужно набрать в легкие как можно больше воздуха и затем выдуть его полностью в белую пластиковую трубку, подсоединенную к компьютеру. Я проходил такой тест при обследовании по программе BLSA, и, надо признаться, это было примерно так же приятно, как пытаться вызвать у себя рвоту. Этот тест позволяет измерить объем легких, который, безусловно, зависит от их эластичности. Поскольку все мои результаты педантично фиксировались, я втайне молился о том, чтобы Воган подавал на этих «вечеринках» много хорошей выпивки.

Мы быстро взялись за дело. Первым пунктом программы шел тест на холестерин. Воган проворно протер мой средний палец спиртом и – раз! – проделал в нем дырку одноразовым пластиковым лезвием. «Давайте-ка посмотрим, много ли у вас крови, – сказал он, крепко сжимая мой палец, на котором начала образовываться крупная капля. – Так-так, хорошо».

Точными размеренными движениями он собирал мою кровь тонкой стеклянной пипеткой и переносил ее в маленький прямоугольный контейнер. Когда тот наполнился моей кровью, он поместил его на открытый лоток небольшого бежевого аппарата, похожего на валидатор парковочных билетов. На деле это был новейший гематологический анализатор, который можно встретить только в дорогих медицинских кабинетах. Аппарат начал трещать.

Воган выполняет этот ритуал на себе по крайней мере раз в неделю, и, по его словам, получаемые выгоды более чем оправдывают покупку этой недешевой машины (Воган заплатил за него $1300). Вместо того чтобы раз в год ходить к врачу и сдавать анализы крови, Воган может делать анализы сам, когда захочет. «Благодаря этому аппарату я могу непосредственно увидеть эффекты своих экспериментов с диетами, – объясняет он. – В результате я могу буквально за несколько недель определить, что работает, а что нет. Конкретно для меня, а не статистически».

Как и Сьюзан Сомерс, он стал своим персональным исследовательским проектом, но главное отличие между ними состоит в том, что у Вогана имеется настоящая ученая степень (и, кроме того, он не принимает гормоны). Особое внимание он уделяет холестерину липопротеинов низкой плотности (ЛПНП), «плохому» холестерину, который у долгожителей присутствует в небольшом количестве. Если Воган будет удерживать свой холестерин ЛПНП на низком уровне, у него тоже появится шанс дожить до 100 лет.

Гематологический анализатор позволяет ему внимательно отслеживать этот показатель. Когда тот становится слишком высоким, Воган сокращает количество углеводов в пище, но увеличивает потребление красного дрожжевого риса, природного статина, снижающего уровень «плохого» холестерина. Раньше он много бегал трусцой, но проблемы с коленями заставили его отказаться от этого, и теперь он проводит много времени на велотренажере Lifecycle, одновременно просматривая информацию о последних исследованиях в базе данных PubMed. Когда его «плохой» холестерин снижается до уровня долгожителя, он шутит: «Я съедаю кусок чизкейка».

«Поддерживать холестерин в норме очень трудно, – признается он. – Приходится постоянно думать об этом, и на это уходит масса времени». Все свое время он тратит либо на борьбу со старением при помощи йоги и физических упражнений, либо на его изучение (я регулярно сталкиваюсь с ним на конференциях, и он всегда в курсе последних научных исследований).

Наконец аппарат запищал, и на табло засветились цифры.

– Посмотрим, что там у нас, – сказал Воган, наклоняясь к табло, чтобы прочитать результаты. – Двести тридцать пять, – медленно произнес он. – Ничего себе!

Это было плохое «Ничего себе!».

Согласно последним рекомендациям Американской кардиологической ассоциации, общий уровень холестерина выше 240 определяется как опасно высокий; в идеале он не должен превышать 200. Мои показатели были близки к опасному порогу. Мой уровень «хорошего» холестерина составлял 56 единиц – нормально, но не отлично. Но больше всего меня волновал «плохой» холестерин. Воган снизил его у себя примерно до 35, что соответствовало показателям долгожителей. Мне же его машина выдала зашкаливающую цифру в 154 единицы.

«Наверное, вчера вечером мне не стоило съедать тот огромный двойной гамбургер», – подумал я.

– Это высокий уровень, – нахмурившись, сказал он.

– Это ужасно! – воскликнул я.

– Да, – подтвердил Воган.

Три месяца спустя после моего визита к Биллу Вогану я сидел в приемной в Форт-Ли, штат Нью-Джерси, бок о бок более чем с десятком других посетителей пожилого возраста, которые говорили по меньшей мере на четырех разных языках. Было около десяти часов утра, и все мы собрались здесь для того, чтобы сдать наши анализы крови. Несмотря на весьма преклонный возраст, посетители не отличались спокойным нравом. «Она пришла сюда после нас!» – прорычала почтенная матрона, когда другая пожилая дама проворно нырнула в дверь лаборатории. Рядом со мной женщина средних лет успокаивала свою 70-летнюю мать: «Надеюсь, что наш врач моложе тебя».

Я пришел на прием к известному кардиологу по имени Натан Лейбовитц, чтобы разобраться с проблемой холестерина в целом. Высокий уровень холестерина, кажется, передается в моей семье по наследству – у моего деда он находился в районе 300, и мой визит в домашнюю лабораторию Билла Вогана побудил меня пройти более серьезное обследование.

Я не хотел стать одним из примерно 600 000 американцев{56}56
  «из примерно 600 000 американцев»: По данным Центра по контролю и профилактике заболеваний, в 2011 г. от заболеваний сердца умерли 596 577 американцев по сравнению с 576 691, умершими от рака. Смертность от рака растет быстрыми темпами, однако некоторые эксперты полагают, что это происходит потому, что люди успешно справляются с болезнями сердца и живут все дольше и дольше. http://www.cdc.gov/nchs/fastats/leading-causes-of-death.htm.


[Закрыть], которые ежегодно умирают от сердечно-сосудистых заболеваний – больше, чем по любой другой причине. На втором месте стоит рак, но тут есть «но»: все онкологические больные, жертвы инсульта, люди, страдающие болезнями органов дыхания, да и все остальные в конечном итоге умирают оттого, что их сердце перестает биться. Ваше сердце прекращает работать, и вы умираете. Все просто.