Текст книги "Жуткая биология для безнадежных гуманитариев. Вампировые летучие мыши, пиявки и прочие кровососущие"

Со своей стороны я могу предложить гипотезу о происхождении вампировых от мышей древесных пород, которые питаются мелкими позвоночными: мышами, ящерицами, грызунами и сумчатыми. Тогда предки вампира обыкновенного и мохноногого вампира питались преимущественно птицами из семейства воробьиных. Тем не менее между ними есть существенные отличия, которые, впрочем, помогают нам лучше понять, как могли эволюционировать их привычки питания. Так, мы можем признать, что анатомические особенности летучих мышей указывают на то, что мохноногий вампир изначально чаще охотился на деревьях, в то время как белокрылый вампир начал охотиться там из-за серьезного конкурента в наземной охоте – вампира обыкновенного[22]22
  Коротко говоря, у вампира обыкновенного очень крепкие задние конечности, что позволяет ему довольно эффективно передвигаться по земле. У мохноногого вампира задние конечности хрупкие, впрочем, как и у других нечетвероногих летучих мышей – вампиров.


[Закрыть].

То скудное количество окаменелостей рукокрылых, которое удалось обнаружить, указывает на то, что 10 миллионов лет назад существовали плотоядные особи неотропических летучих мышей из семейства листоносов (лат. Phyllostomidae). Считается, что примерно в это время и появились мыши-вампиры. В тот же период в Южной Америке были отмечены климатические изменения, которые спровоцировали истощение лесных массивов и увеличение количества полей, вследствие чего образовывались своеобразные лесные островки[23]23
  Острова, окружённые водой или травой, являются прекрасным местом для наблюдения за «эволюцией в действии». Вероятно, не случайно, что Чарлз Дарвин и Алфред Р. Уоллес независимо друг от друга разработали концепцию естественного отбора – долгожданный механизм эволюционных изменений – именно после изучения подобных островков.


[Закрыть]. Вероятно, эти условия послужили почвой для эволюции кровососущих рукокрылых, подобно тому, как это произошло с лошадьми в Северной Америке.

Раскопки свидетельствуют, что по крайней мере один вид из семейства листоносов, живущих в то время, был хищником. Например, летучие мыши рода Notonycteris из-за своего размера имели возможность преследовать жертвы сквозь ветки, как охотится в наши дни его собрат большой ложный вампир (лат. Vampyrum spectrum). Вероятно, со временем Notonycteris начал встречать разнообразную древесную фауну: опоссумов, ленивцев, крупные виды птиц, – которые как раз начали селиться на деревьях. Некоторые из этих новых обитателей были слишком большими, чтобы хищные летучие мыши могли преследовать и убивать их, используя отработанные стратегии нападения. Скорее всего, со временем отдельные виды плотоядных летучих мышей претерпели поведенческий сдвиг, который позволил им использовать этих крупных животных в качестве источника пищи[24]24
  Доказательств того, что представители рода Notonycteris были протовампирами, нет.


[Закрыть].

Незаметно подкрадываясь к своим жертвам, эти протовампиры, видимо, начинали кусать более крупных существ, пока те спали на ветках, и, согласно гипотезе, предложенной Броком Фентоном, постепенно пристрастились к крови этих животных. В свою очередь, животные, спящие на деревьях, оставались неподвижными даже после укусов летучих мышей, так как резкие движения могли привлечь куда более опасных хищников. Новый вид питания максимизировал питательную отдачу и минимизировал риск, что добыча улетит. Таким образом, ключевыми приспособлениями становились острые зубы для безболезненных укусов и коагулянт в слюне для разжижения крови, а также способность передвигаться между ветками и незаметно нападать на своих жертв. А анатомические изменения у вампира обыкновенного и у белокрылого вампира произошли, вероятно, когда их предки решили начать охотиться на земле на таких млекопитающих, как еноты и броненосцы.

В природе подобная коэволюция как паразитов и их носителей, так и хищников и их жертв скорее правило, нежели исключение. И в данном примере летучие мыши лишь исследовали новый вид ресурса – кровь позвоночных[25]25
  Согласно мнению некоторых ученых, микроскопических кровопийц, о которых пойдёт речь в этой книге, правильнее определить как хищников, нежели как паразитов. Так, доктор Стивен Спотт выделил основные различия между ними. «В современном истолковании, паразит – это организм, находящийся в тесном физическом контакте со своим носителем. Как, например, носитель малярии плазмодий, обитающий в слюне комара, способен замаскироваться и попасть в кровоток человека, продолжать паразитировать и размножаться незамеченным ещё долгий период времени. А москит, питающийся кровью в течение минуты или двух, является хищником. В книге используются оба термина и описываются взаимоотношения как паразитов – хозяев, так и хищников – жертв.


[Закрыть].

Насколько эта теория верна, непонятно, и вопрос открыт для дебатов. Однако, поскольку натура летучих мышей очень приспособленческая, вполне логично предположить, что особенности поведения древних протовампиров сформировались как комбинация привычек питания разных видов и все гипотезы верны. А может, эволюция рукокрылых-гематофагов произошла по какому-то совершенно другому сценарию и вопрос всё ещё остаётся открытым для дискуссий и будущих исследований.

Некоторые из вас, должно быть, спрашивают: почему я называю различные сценарии происхождения современных вампиров гипотезами, а не теориями? Есть существенное отличие гипотезы от теории. Гипотеза – это «хорошая догадка», основанная на различных наблюдениях (обычно результатах опытов или анализа данных). Гипотезы являются отправными точками для исследований и поиска ответов на вопросы, например, как эволюционировали мыши-вампиры. Теории, в свою очередь, могут изначально быть гипотезами, но это более качественная информация, проверенная временем и получившая подкрепления из различных областей. Так, существует теория эволюции. Изначально выдвигалось много разных предположений, в ряду которых была гипотеза о естественном отборе, ставшая теорией, подкреплённой научными доказательствами.

Так или иначе, летучие мыши – вампиры эволюционировали и есть доказательства, что в период от двух миллионов до шести тысяч лет назад существовало минимум ещё три вида листоносых летучих мышей, питавшихся кровью. Интересен тот факт, что, по крайней мере, два из них были распространены на территории Северной Америки (Desmodus archaeodaptes и Desmodus stocki). Скорее всего, исчезновение этих древних вампиров (обитавших везде от Калифорнии до Флориды) связано с климатическими изменениями и переходом от погодных циклов с более тёплым зимним периодом и холодным летним к современному климату – выраженному холодному зимнему периоду и тёплому летнему. С наступлением зимы эти специфические существа не могли раздобыть достаточно пищи, мигрировать в жаркие области и накопить жировую прослойку, чтобы пережить холода, что и определило их судьбу.

Также найденные окаменелости подтверждают существование гигантских летучих мышей Desmodus draculae, предположительно питавшихся мегамамонтами, огромными наземными ленивцами и бронированными глиптодонтами. Desmodus draculae был значительно крупнее своих потомков, современных вампиров, более того, существуют доказательства, что этот вид был распространён вплоть до самой северной точки Западной Виргинии.

Предположительно все древние виды летучих мышей – вампиров исчезли в Северной Америке после великого вымирания мегафауны в конце плейстоцена. Однако один эксперт по вампирам полагает, что, по крайней мере, некоторые из них существуют.

– Я полагаю, что вид Desmodus draculae всё ещё жив, – сказал как-то мне Артур М. Гринхолл за ланчем в Бостоне.

– Почему вы так думаете? – проговорил я, едва не подавившись своим сэндвичем.

Гринхолл объяснил, что на территории Южной Америки остаются регионы, где побывали единицы, – глубоко в дебрях Амазонки, например.

– Более того, – добавил он, – останки Desmodus draculae были найдены рядом с останками существующих ныне особей.

Эти факты в сочетании с относительно недавними открытиями «живых окаменелостей», таких как целакант (кистепёрая рыба, считавшаяся вымершей 60 миллионов лет назад), по-видимому, давали старому мейстеру надежду, что Desmodus draculae по-прежнему охотится где-то в дебрях Южной Америки[26]26
  Живые окаменелости не ограничены животным миром. Метасеквойя (лат. Metasequoia glyptostroboides) была вновь обнаружена в Китае в 1940-х годах.


[Закрыть].

– Если бы, – ответил я. – Если бы…

Я никогда не видел, чтобы можно было так быстро измениться, до тех пор, пока однажды, когда я жил в пампасах, моя кобыла, которую я очень любил, не скончалась за ночь. Одна из тех больших летучих мышей, которых называют вампирами, напала на неё ночью и высосала так много крови, что обессиленная лошадь уже не могла подняться на ноги.

Брэм Стокер

3
Кто-нибудь хочет газировки?

Когда мы подъехали к скотобойне, было ещё темно, однако около одноэтажного здания непонятного вида уже находилась пара машин.

Мы стояли на парковке, допивая наши горячие напитки, когда тишину нарушил клацающий звук металла, заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности.

– Тебе бы ещё кофе выпить, – посоветовала моя спутница, потягивая свой чай. В ответ я вылил остатки кофе на землю.

Пока мы шли к входу, кофейный аромат сменился резким запахом антисептических средств и чего-то металлического, медного.

Из здания доносились и другие звуки, крики и вибрация. На скотобойне начинался рабочий день, мы зашли внутрь без стука.

Моей спутницей была Корнелл, старшекурсница из группы Кима Брокмена. Мы были знакомы несколько месяцев, с тех пор как она стала посещать еженедельные встречи нашего зоологического клуба. В конце одного из заседаний я спросил, не хочет ли кто-то помочь мне содержать летучих мышей – вампиров, которых я привез из Тринидада. Её рука взметнулась в воздух без колебаний. И теперь мы стояли, обволакиваемые предрассветной прохладой, она держала шесть пустых пластиковых бутылок и сито для спагетти, а я гадал, так ли она всё себе представляла.

В Тринидаде добывать кровь каждый день не составляло проблемы в основном потому, что Фарук и его правая рука Кит Джозеф ухаживали за колониями белокрылых вампиров последние 25 лет. Во время своего первого визита в лабораторию Фарука в Центре по контролю заболеваемости животных я был впечатлён тем, что им удавалось содержать белокрылых вампиров в неволе. В статьях, которые я находил (включая статьи, написанные моим другом Артуром Гринхоллом), говорилось о том, что это невозможно.

– Да, мы в курсе этих предположений, – подтвердил Фарук, пренебрежительно отмахиваясь рукой. – Это одна из причин, почему о Diaemus так мало известно.

Я заглянул в просторную прямоугольную клетку, где в одном углу собралась стая тёмных особей. Все летучие мыши спали, кроме одной. Она смотрела на меня, приоткрыв пасть и оголив белые острые клыки. У вампира обыкновенного (лат. Desmodus rotundus) были черные глаза-бусинки и осознанный взгляд. Взгляд, который станет нам с Ким до боли знакомым, взгляд, который создавал у меня ощущение, что летучие мыши так и ждут нашей ошибки, чтобы вырваться на свободу или вонзить нам в шеи свои клыки.

Фарук кивнул в сторону и продолжил:

– Desmodus не привередлив в еде. Если ты поймаешь одного сегодня ночью и завтра поставишь перед ним плашку с коровьей кровью, он будет пить, пока не напьётся.

Я кивнул, вспоминая, что тот вид вампиров был назван Rotundus (лат. «округлый») из-за их округлого живота. К сожалению, натуралист Жоффруа не подозревал, когда придумывал данное название, что живот этой мыши принимает округлую форму, когда наполнен кровью. Если бы он препарировал указанный вид, то точно обнаружил (как обнаружил друг и коллега Дарвина Томас Г. Хаксли), что пищевод обычного вампира не попадает прямо в желудок, что характерно для всех млекопитающих. Вместо этого нижний конец пищевода выглядит как перевернутая буква Т, один конец связан с желудком, а другой – с кишечником. Кроме того, желудок не J-образный (как у большинства млекопитающих), а трубчатый, U-образный, по длине сопоставимый с кишечником.

Неудивительно, что учёные, пытавшиеся отследить путь, который проделывает кровь у летучих мышей – вампиров, выявили эту странность. В эксперименте с использованием коровьей крови с барием, рентгеновского аппарата и пяти рукокрылых-гематофагов Дж. Клей Митчелл и Джеймс Тигнер определили, что свежеприготовленная кровь перемещалась изо рта вампира в пищевод, а затем сразу в кишечник – мимо желудка.

Теперь мы знаем, что эти различия в пищеварительной системе и физиологии связаны с уникальным образом жизни кровососущих летучих мышей. У всех других млекопитающих первичная функция желудка – хранение и расщепление пищи. Так питательные вещества из полости желудка попадают в кровеносную систему (которая затем разносит их по организму)[27]27
  Полость – это пространство внутри трубчатой структуры, например желудка, кишечника или кровеносных сосудов.?


[Закрыть]. Абсорбция – это обычно упускаемая из виду функция пищеварительной системы осуществляется тонким и толстым кишечником и сетью кровеносных сосудов, которые его снабжают и дренируют. У летучих мышей – вампиров ключевая роль желудка, по-видимому, заключается в быстром всасывании воды (которая составляет приблизительно 80 % объёма поглощённой крови). Эта избыточная вода поступает в почки (снова через систему кровообращения), большая часть превращается в мочу (т. е. воду плюс растворённые азотистые отходы). Как упоминалось ранее, поскольку в крови содержится незначительное количество жира, который обычно даёт энергию для последующего использования, мыши-вампиры каждую ночь должны выпивать крови в количестве равном примерно половине своего веса[28]28
  Согласно статье 1962 года, написанной легендарным биологом, изучавшим рукокрылых, Уильямом Вимсаттом и его коллегой техником Энтони Герриером, одна летучая мышь – вампир потребляет 7,3 литра крови в год, что составляет примерно 25 галлонов за 13 лет. В свою очередь, Джордж Гудвин и Артур Гринхолл, приняв во внимание тот факт, что укусы вампиров продолжают кровоточить даже после того, как летучая мышь закончила кормиться, оценили ежегодную потерю крови от каждой кровососущей особи в 5,75 галлона, что значительно больше, чем потребляет одна летучая мышь.


[Закрыть]. Подобное внезапное увеличение массы чрезвычайно опасно для животного, которому может потребоваться взлететь в любой момент. В связи с этим пищеварительная и выделительная системы рукокрылых-гематофагов адаптировались очень быстро «сбрасывать балласт». Исследователи, которые наблюдали за их сеансами кормления, знают, что они начинают мочиться задолго до того, как закончат насыщаться.

Летучие мыши – вампиры получают большую часть питательных веществ из белка (гемоглобин и белки плазмы крови, такие как альбумин, фибриноген и глобулин). Эти белки состоят из более мелких субъединиц, называемых аминокислотами. У млекопитающих возникает проблема, когда эти азотсодержащие аминокислоты расщепляются во время пищеварения, выделяя токсичное соединение – аммиак. У большинства млекопитающих печень быстро превращает его в мочевину, которая безопасно движется по организму и выводится в виде мочи (последняя в основном представляет собой мочевину, разбавленную водой, извлекаемой почками из циркулирующей плазмы крови).

Когда летучая мышь – вампир начинает питаться, почки незамедлительно приступают к выработке разбавленной мочи, чтобы сбросить лишний вес (приблизительно 25 % потребляемого объёма крови выводится с мочой в течение первого часа после кормления). Однако вскоре выделительная система начинает действовать иначе. Вырабатываемая моча становится всё более концентрированной, поскольку почки работают на износ, чтобы устранять быстро накапливающуюся мочевину, не вызывая обезвоживания.

Из-за потребности кровососущих рукокрылых избавляться от огромного количества мочевины потеря воды является реальной и постоянной проблемой. Вероятно, обезвоживание было одним из ключевых факторов, ограничивающих распространение этих животных в регионах с высокой влажностью, оно же может быть ещё одной причиной, по которой доисторические летучие мыши – вампиры исчезли в Северной Америке. По той же причине они могут совершать перелёты каждую ночь только на короткие расстояния[29]29
  Это ограничение, по-видимому, противоречит ранее озвученной гипотезе о питании летучих мышей из ран животных.?


[Закрыть].

Несмотря на тот факт, что многие виды летучих мышей мигрируют или совершают довольно длительные ночные полёты, диета вампиров этого не позволяет. В 1969 году эксперт по кровососущим рукокрылым Корнеллского университета Уильям Вимсатт и его соавтор Уильям Макфарланд описали эту особенность так: «Можно представить, что летучая мышь – вампир обитает в пустыне посреди тропиков. Но пустыня обусловлена не засушливостью окружающей среды, а, скорее, питанием и поведенческими особенностями вампиров».

В ходе эволюции как в пищеварительной, так и в выделительной системах кровососущих рукокрылых произошли изменения, связанные с питанием кровью. Так, скорость переваривания пищи увеличилась за счет сокращения «хранилища» питательных веществ. Подобные компромиссы являются отличительной чертой биологии. Некоторые организмы адаптируются к изменяющимся условиям, в которых они существуют (например, летучие мыши – вампиры способны питаться кровью во влажной среде, но не могут мигрировать или летать в течение длительных периодов времени). Однако чаще происходит обратное: например, когда североамериканские леса превратились в луга, погибло очень много видов млекопитающих.

Вместе с Фаруком мы прошли мимо клетки с вампирами обыкновенными и подошли к клетке меньшего размера. Как и их обыкновенные кузены, все белокрылые вампиры спали, кроме одного, но на этом сходство заканчивалось. У вампира обыкновенного довольно острые очертания, белокрылый же вампир больше напоминает мне чучело летучей мыши. Их очертания мягче, острые углы кажутся сглаженными, а глаза огромными и нежными. И поведение их тоже отличается. За три года они никогда не пытались меня укусить. Ни разу.

Фарук продолжил урок.

– Если вы предложите тот же лоток с коровьей кровью недавно пойманному белокрылому вампиру, через пару ночей он умрет.

Вскоре я узнал, что секрет успеха Фарука заключался в том, что каждую ночь он вручную кормил своих пленников, белокрылых вампиров, используя пятиграммовый шприц, наполненный коровьей кровью. Если летучие мыши отказывались есть, он позволял им питаться от живой курицы. В течение нескольких недель даже самые привередливые из его «младенцев» начинали питаться коровьей кровью, которую он наливал в лоток для кубиков льда. Один раз в неделю (и, вероятно, в праздничные дни) он дополнял их рацион сеансами кормления от живых кур.

Тогда я осознал, почему 99 % всего, что когда-либо было написано о летучих мышах – вампирах, имело отношение только к вампирам обыкновенным и почему даже эксперты по рукокрылым были убеждены, что все три вида вампиров будут вести себя одинаково. Desmodus rotundus успешно содержался в неволе в течение почти 60 лет, некоторые особи выживали в продолжение 20 лет. Более того, особей этого вида довольно легко встретить, следовательно, относительно просто поймать (отсюда и название «обыкновенный», я думаю). Кормить их было несильно обременительно, пока был доступ к запасам коровьей крови. Кроме того, изучать их уникальные поведенческие, анатомические и физиологические особенности было чертовски интересно.

Другие виды кровососущих летучих мышей – Diphylla ecaudata (мохноногий вампир) и его родственник Diaemus youngi (белокрылый вампир) – встречались гораздо реже. Их было труднее найти и поймать, а статьи о трудностях содержания их в неволе лишь усугубляли проблему.

В результате большинство учёных просто избегали работать с двумя из трёх видов рукокрылых-гематофагов. Именно поэтому проведено так мало исследований анатомии и поведения этих видов. Однако благодаря Фаруку Мурадали, который любезно решил раскрыть мне свои секреты содержания белокрылого вампира в неволе, у меня появилась возможность осуществления научной работы.

Их необходимо кормить с рук, пока они не начнут пить коровью кровь сами. «Как просто!» – думал я, но тут Фарук позволил мне самостоятельно покормить одну из летучих мышей, которую его команда поймала предыдущей ночью. Недолго думая, я решил продемонстрировать многолетний опыт обращения с животными, схватил шприц и брызнул бедному существу коровью кровь в глаза.

– Это всё перчатки, – пробормотал я.

Фарук взглянул на меня и улыбнулся.

– Да, должно быть всё дело в них.

К счастью, со временем у меня стало получаться гораздо лучше.

…Сотрудник скотобойни Боб, напоминал мне моряка Попая с синдромом Туретта. В общем и целом он был дружелюбным парнем и искренне удивлялся тому, что пара студентов из Корнеллского университета приходила каждую неделю в пять часов утра за свежей порцией коровьей крови. Тем не менее при появлении инспектора здравоохранения речь Боба превращалась в нескончаемый поток ругательств, который заставил бы самого закоренелого строителя краснеть, как десятилетнюю девочку. Более того, разглагольствуя, Боб держал устройство для оглушения скота перед убоем. Инструмент выглядел как нечто среднее между электрической дрелью и магнумом 44-го калибра.

Как правило, мы с Ким стояли в стороне, пока Боб загонял корову в «ошеломляющую коробку» – сверхпрочное стальное ограждение, предназначенное для того, чтобы обречённое животное не имело возможности делать что-то, кроме как просто стоять там. Этот процесс обычно начинался сразу после того, как инспектор понимал, что он должен быть где-то ещё. Подойдя к нижней направляющей коробки, Боб прикладывал рабочий конец инструмента к черепу коровы и не спеша делал один «чистый» выстрел.

По звуку это напоминало стрельбу из малокалиберного пистолета в закрытом помещении. Всё происходило мгновенно. Стальной болт пробивал мозг коровы и животное падало замертво.

Боб наклонялся, проверяя, реагируют ли глаза коровы. Моргание означало бы, что животное всё ещё живо, хотя за три года наших посещений скотобойни мы никогда не видели, чтобы это происходило[30]30
  В последнее время некоторые скотобойни перестали использовать проникающие «оглушители», предпочитая непроникающие из-за опасности заражения губчатой энцефалопатией крупного рогатого скота, или BSE (также известной как болезнь коровьего бешенства).


[Закрыть]. Убедившись, что корова не собирается воскреснуть, Боб быстро забирался в ящик и исчезал за его стенками.

– Это самая опасная часть моей работы, – раздался приглушённый голос. – Нервные окончания по-прежнему реагируют.

– Это точно, – произнёс я, наконец-то получив шанс применить анатомические познания, накопленные за долгую университетскую карьеру.

– Один удар может сломать человеку спину.

Менее чем через минуту бесчувственное животное было повешено над большой пластиковой бочкой. Затем единственным уверенным движением ножа Боб разрезал одну из ярёмных артерий коровы и вовремя отступил, чтобы избежать мощного потока крови.

Как только корова была полностью обескровлена (именно в то время, когда Боб уже тянулся к пиле для разделывания туши), мы с Ким оттаскивали переполненную горячей кровью бочку в противоположную сторону комнаты. Облачённые в рыболовные дождевики и перчатки, мы стояли над бочкой и по очереди использовали металлическое ситечко для перемешивания крови. Тем самым мы фактически ускоряли естественный процесс свёртывания крови, который был вызван химической реакцией, как только кровь покинула артерию. Хотя гемостатический (свёртывающий) механизм, который мы в настоящее время стимулировали, не способен остановить поток крови из крупных кровеносных сосудов, он чрезвычайно эффективно предотвращает избыточную потерю крови после незначительных травм. Впрочем, при укусе пиявки или летучей мыши – вампира этот механизм также не поможет. Эволюция предоставила этим существам ряд компонентов в их слюне, которые могут прервать процесс свёртывания крови на несколько часов. В результате чего гематофаг может вдоволь напиться.

Летучие мыши – вампиры поглощают кровь из раны, которую наносят клыками. Для этого они, используя свои язычки, вытягивают кровь. Вопреки распространённому мнению они не сосут кровь у своих жертв. На самом деле физика процесса схожа с забором крови в капиллярную трубку. По сути, кровь втягивается в эти стеклянные трубки, потому что их внутренний диаметр настолько мал, что сила притяжения между кровью и стеклом больше, чем сила гравитации. Таким образом кровь поступает внутрь трубки, заполняя её.

Что же касается летучих мышей, принцип действия следующий: язык выполняет функцию своеобразного поршня и заставляет кровь течь по паре канавок, расположенных на дне языка, в рот летучей мыши. На нижней губе у них есть специальное пространство между нижними резцами для облегчения кровотока. При таком кормлении слюна свободно попадает на рану, что препятствует свёртыванию. Антикоагулянтные соединения предотвращают слипание тромбоцитов в крови и, следовательно, образование тромбов. Более того, они мешают сужению разорванных кровеносных сосудов – процессу, который обычно снижает приток крови к месту ранения. Наконец, фермент, который медицинские исследователи назвали десмокиназой (а позднее десмотеплазой, или DSPA), разрушает белковый каркас, на котором может образоваться остаток тромба.

В первую очередь благодаря своим антигемостатическим свойствам слюна летучих мышей – вампиров привлекла большое внимание медицинского сообщества в качестве потенциального средства для лечения некоторых видов инсультов, а именно тех, у которых сгусток крови препятствует кровотоку в сосудах мозга. В этот момент клетки мозга, находящиеся ниже по течению от тромба, перестают получать кислород и питательные вещества. Если блокада продолжается достаточно долго, клетки погибают и функция, за которую они отвечали, нарушается. Традиционно жертв инсульта лечили соединением, которое называется тканевым активатором плазминогена (t-PA). К сожалению, чтобы оказать необходимый эффект, t-PA должен быть введен в течение трёх часов после инсульта. Позже увеличивается риск мозгового кровотечения и, как следствие, гибели клеток мозга. Поскольку в среднем пациент с инсультом обращается в отделение неотложной помощи спустя примерно 12 часов, t-PA вводится редко и не может считаться эффективным избавлением от третьего по значимости убийцы в стране (после болезней сердца и рака). Как показали исследования, в отличие от t-PA, DSPA, получаемый от летучих мышей – вампиров, очень эффективно разрушает сгустки крови и может назначаться в течение девяти часов после инсульта, не оказывая вредного воздействия на клетки головного мозга.

Известно, что перед укусом кровососущие рукокрылые часто облизывают участок кожи для поражения. Зачем? Учёные предполагают, что их слюна может содержать либо обезболивающее средство, которое не позволяет их жертве ощущать укус, либо фермент, который помогает смягчать кожу в месте укуса. Хотя даже без болеутоляющего или смягчающего кожу энзима, острые, как бритва, зубы вампира, вероятно, не вызывают болевых ощущений у их жертв.

Один из современных методов для борьбы с летучими мышами – гематофагами включает использование антикоагулянтного варфарина – вещества, выделенного из клевера, выпускаемоего с 1950-х годов под названием «Кумадин».

Кровососущих рукокрылых отлавливают, наносят на их тельца смесь из вазелина и варфарина и выпускают, чтобы они могли улететь обратно в свои жилища. В связи с тем, что эти животные проводят значительное количество времени, ухаживая друг за другом, ядовитая паста быстро распространяется среди членов стаи, что приводит к смертельным последствиям. Варфарин вызывает массивное внутреннее кровотечение, и мыши погибают, истекая кровью.

Некоторые могут счесть смерть летучий мыши от потери крови романтичной и справедливой, другие – бессмысленной тратой потенциально интересного ресурса. В любом случае варфариновая паста, безусловно, более гуманный вариант, чем динамит, ядовитый газ и огнемёты. Так или иначе, пока персонал, контролирующий рукокрылых, наносит пасту на правильных особей, этот метод действительно истребляет только мышей-вампиров. Недостатком является то, что он успешен лишь в тех местах, где люди обучаются ловить именно нужных летучих мышей, аккуратно извлекать их из сетей и наносить ядовитую пасту (как в Тринидаде).

Есть и другой метод, который используют для контроля популяции летучих мышей. Он включает прививку домашнего скота низкими дозами антикоагулянтов. Вампиры, питающиеся привитой кровью от домашнего скота, подвержены той же судьбе, что и их собратья, которые съедают варфариновую пасту. Данный метод исключает необходимость отлова и идентификации кровососущих рукокрылых, но требует прививания всего стада.

Так или иначе, оба метода эффективны из-за низкой репродуктивной способности у летучих мышей – вампиров. Как и подавляющее большинство летучих мышей, вампиры рожают только одного детёныша в год, в отличие от других млекопитающих-вредителей, таких как, например, грызуны.

На скотобойне мы с Ким использовали также дуршлаг, чтобы отделить сгустки свернувшейся крови, образовавшейся в бочке. Прежде чем выбросить их в ведро с отходами, мы выдавливали из них кровь. Спустя примерно 15 минут такого веселья дефибрированная кровь, которая осталась в бочке (т. е. кровь без факторов свёртывания и белков, образующих сгустки), была аккуратно разлита, ещё теплая, в двухгаллонные пластиковые контейнеры, которые мы принесли с собой. Мы стимулировали образование сгустков крови и удаляли их, чтобы быть уверенными, что наша дефибрированная кровь останется в жидком состоянии во время хранения и кормления летучих мышей.

Тогда мы этого не знали, но в период с 1820-х по 1920-е годы применялся аналогичный метод подготовки крови донора перед переливанием. В то время еще не было антикоагулянтов и донорскую кровь собирали в чашу, взбивали и фильтровали перед переливанием реципиенту.

Некоторые исследователи используют альтернативный способ для облегчения хранения крови (для еды летучих мышей – вампиров и других целей). Техника включает в себя цитрирование крови путём добавления в неё цитрата натрия, что также препятствует образованию сгустков. И хотя мы никогда не прибегали к такому методу, оглядываясь назад, нужно заметить, что это могло бы обеспечить нашим пленным вампирам немного более питательную еду. Всё потому, что, в отличие от нашего метода взбивания и фильтрации, в цитрированной крови остаются белки.

В нашей лаборатории в университете мы с Ким переливали кровь в бутылки из-под «Снэпла», которые собирали в кафетерии (и да, мы их предварительно мыли). Мы замораживали наполненные кровью бутылки, размораживая их каждое утро, чтобы к вечеру жидкость достигла комнатной температуры. Таким образом мы кормили нашу колонию летучих мышей – вампиров, наливая кровь в лоток для замораживания льда. Как и Фарук в Тринидаде, раз в неделю (и в праздничные дни) мы устраивали вампирам роскошный ужин, принося живую курицу. Как я узнал три года спустя, это было жизненно необходимо для поддержания нашей колонии гематофагов.

Вскоре после передачи летучих мышей другому выпускнику Корнеллского университета, мне позвонила взволнованная Ким. Как оказалось, новый исследователь не только освободил мою подругу от ее обязанностей по уходу за летучими мышами, но и решил приостановить трапезы с живой курицей (чтобы сэкономить несколько долларов в неделю и избежать незначительных хлопот). В течение десяти дней летучие мыши – вампиры начали скоропостижно умирать. После «разговора» с выпускником и возвращения еженедельного ужина всё пришло в норму.

В течение трёх лет мы содержали наши колонии обыкновенных и белокрылых вампиров, за это время мы часто наблюдали очень необычное поведение при кормлении и интересное социальное взаимодействие между нашими пленниками. Как мы узнали позднее, Фаруку и его команде уже было известно это, хотя их нежелание публиковать полученные материалы стало для нас сюрпризом.

Тем не менее мы были благодарны, что эти эксперты по летучим мышам решили сотрудничать с нами и быть соавторами. Часто бывало, что мы созванивались и по потрескивающей междугородной телефонной линии обменивались такими диалогами:

– Да? – тринидадский акцент Фарука заставлял это звучать больше как «да-а-а».

– Фарук?

– Да.

– Вы не поверите тому, что мы только что видели.

Тишина.

– Я думаю, что белокрылый вампир подражает птенцам. Они, как птенцы, прижимаются, успокаивая кур, и затем кусают их в грудь. Это невероятно!

Тишина.

– Фарук?

– Да.

– Вы когда-нибудь видели это раньше?

– Да.

– Невероятно! Хорошо, до связи!

– Да.

Положили трубку.

Я всегда считал своего друга Фарука Мурадали одним из самых щедрых и заботливых людей, которых я когда-либо встречал. Но сказать, что он человек немногословный… Ну вы и сами всё поняли.

Вместе с моими коллегами мы выяснили, что Артур Гринхолл был прав насчёт существенных различий между видами летучих мышей – вампиров (в нашем случае между Desmodus rotundus и Diaemus youngi), и большая часть различий была связана с вкусовыми предпочтениями летучих мышей. Вампир обыкновенный любил кровь млекопитающих, а белокрылый вампир – кровь птиц.