Текст книги "Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости"

Мэтт Матрос, чемпион Мировой серии покера, заработавший более 2 миллионов долларов на профессиональной игре, поделился со мной одним из ритуалов, которым он приписывает свой успех. Когда Матрос начал играть в покер в начале нулевых, он любил острые ощущения от победы. Но поскольку он также ненавидел проигрывать, Мэтт почти никогда не выигрывал турнир. Он был слишком робок, чтобы разыгрывать карты, на которые стоило делать ставки, и потому не зарабатывал достаточно фишек, чтобы встретиться лицом к лицу с более агрессивными игроками на поздних этапах турниров. Попытки избежать мгновенных поражений снизили его шансы на победу в долгосрочной перспективе аналогично тому, как некоторые инвесторы теряют хладнокровие, когда видят падение своих акций.

Самопровозглашенный гик Матрос получил высшее образование по математике в колледже. Игроки-интеллектуалы вроде него начали появляться на сцене профессионального покера после того, как 27-летний бухгалтер из Теннесси с говорящим именем Крис Манимейкер[47]47
  От англ. moneymaker – «зарабатывающий деньги». – Прим. пер.


[Закрыть] выиграл главный турнир Мировой серии покера в 2003 году. Манимейкер был темной лошадкой: он провел годы за любительским обучением и практикой, в основном онлайн. Его первым очным турниром стала Мировая серия покера 2003 года, в котором он из 39 долларов бай-ина[48]48
  Бай-ин (от англ. buy-in) – вступительный взнос в покерном турнире. – Прим. пер.


[Закрыть] в отборочной игре сделал победные 2,5 миллиона.

Что сделало Мэтта Матроса чемпионом по покеру? Ясный план игры. Как настоящий ботаник, он разрабатывал всеохватывающую стратегию, прежде чем сесть за стол. Он стремился к определенному отношению блефов к «ставкам с перевесом» – ставкам, когда у него действительно была хорошая раздача – в конкретной игре. Оказавшись с плохими картами, он сбрасывал определенное количество раз и блефовал в другое время.

Стратегия требовала, чтобы он предвидел все сценарии, с которыми мог столкнуться за столом. Поэтому у него был план реагирования, независимо от его мимолетных опасений проиграть. Ему не нужно было творчески сочинять сценарии, как это делала психолог Колледжа Уэллсли Трейси Глисон перед ее поездкой за город. Поскольку это был покер, он мог рассчитать шансы на выигрыш или проигрыш с различными комбинациями карт, что не всегда так просто в реальной жизни. Всякий раз, когда Матрос оказывался в напряженной ситуации – в руки попадали не те карты, – он воспроизводил ритуал, который практиковал до обдумывания вариантов. Как будто он репетировал сцену пьесы и мог вернуться к своему сценарию с некоторой импровизацией.

Я задавалась вопросом, сработают ли методы Матроса только для рассудительного, первоклассного мыслителя. Затем я наткнулась на работу Петера Голльвитцера, профессора экспериментальной психологии в Нью-Йоркском университете. В 1980-е годы, будучи руководителем исследовательской группы в Институте Макса Планка в Германии, Гольвитцер начал изучать, как люди могут придерживаться своих долгосрочных целей на фоне непосредственных искушений. Он обнаружил, что у большинства людей не было недостатка в мотивации, чтобы поставить такие цели. Беда приходила, когда они пытались придерживаться курса и сталкивались с вредными краткосрочными позывами. Вскоре он начал тестировать технику, напоминающую покерную стратегию Мэтта Матроса, которую он назвал реализационными намерениями или тактикой «если/то». В сотнях исследований, охватывающих все виды контекстов – от лучшего питания и выполнения домашних заданий до экономии денег и избавления от импульса судить людей по их цвету кожи, – Голльвитцер и его коллеги продемонстрировали возможности людей, которые нашли время, чтобы заранее предвидеть, с какими препятствиями они могут столкнуться при удовлетворении будущих потребностей. Например, люди, которые хотят питаться здоровее, могут записать все возможные искушения съесть нездоровую пищу, которые могут появиться в течение недели, а затем составить план реагирования на каждое из этих побуждений.

Что удивительно в исследовании Гольвитцера о методе «если/то», так это то, что чем сложнее долгосрочная цель, тем мощнее сила метода. Другими словами, он лучше подходит для решения задач, которые ускользают от непосредственной силы воли людей. Он также показал, что для групп людей, которые испытывают наибольшие трудности с контролем импульсов, терпением и настойчивостью, тактика работает еще лучше. В его исследованиях шизофреники, алкоголики и дети с синдромом дефицита внимания или гиперактивности с использованием тактики «если/то» лучше сопротивляются отвлекающим факторам и соблазнам и быстрее откладывают удовлетворение. Они получают больше от тактики, чем те, кто считается нормальным. Покерная привычка Матроса – это ритуал, который мы можем использовать более широко.

Практиковать ритуал «если/то» довольно просто – даже банально. На самом деле из-за этого я не решалась писать о нем, пока не узнала о его удивительном потенциале вне сферы тривиальных решений. Предположим, вы решили, что не хотите проверять свою электронную почту завтра утром, чтобы лучше работать над долгосрочным проектом. Чтобы уберечь себя от опрометчивого отказа от ваших устремлений в момент слабости, продумайте возможные ситуации, которые могут соблазнить вас или заставить принять другое решение. Тогда вы сможете придумать, как на них реагировать. Например, вы можете решить следующее: «Если я пойму, что необходимо ответить на электронное письмо, я запишу напоминание в блокнот, чтобы не забыть ответить позже». Или: «Если у меня возникнет искушение проверить мою электронную почту, когда я наткнуть на сложности в своем проекте, вместо этого я встану из-за компьютера и немного разомнусь». Чем более конкретное действие вы спланируете, тем лучше сработает техника. Ментальные образы и позитивные действия – указание, что вы будете делать, а не то, что вы не будете делать, – намного сильнее.

Ритуалы «если/то» помогают людям представить, как они предпримут желаемое действие в будущем. Мне кажется, такая тактика поможет успешно справляться с чувством беспокойства, которое испытывают некоторые люди, представляя себе будущее. С помощью ритуала «если/то» люди представляют себя в рамках заданного сценария. Это способ превратить страх будущего в план и связать грядущее с более спокойным моментом настоящего. Например, когда люди задумываются и заявляют о своих конкретных планах проголосовать в день выборов, они с большей вероятностью делают это. Однако использование ритуала ограничено сценариями, которые мы можем практически предвидеть заранее (многое из того, с чем мы сталкиваемся в будущем, непредсказуемо, о чем я расскажу в следующих главах).

Что меня больше всего заинтриговало в ритуале «если/то» – это его потенциал останавливать безрассудные решения, которые влияют не только на нашу собственную жизнь, но и на жизни других. В 2009 году Питер Гольвитцер и его коллега Саид Мендоса сделали потрясающее открытие с помощью экспериментов, в рамках которых они просили людей играть в компьютерную игру под названием «Задача cтрелка». В игре появлялись изображения людей с предметами в руках – некоторые держали оружие. Цель игры состояла в том, чтобы попасть в людей с оружием и не стрелять в тех, кто держал другие предметы – кошельки или телефоны. Игроков просили делать все быстро и принимать решение рефлекторно и моментально. У них было по полсекунды на каждое из восьмидесяти изображений.

В игре использовались изображения как чернокожих, так и белых мужчин. Первые исследования показали, что люди «стреляют» в черных мужчин без оружия гораздо чаще и быстрей, чем в безоружных белых мужчин. Они также чаще пропускают вооруженных белых мужчин, чем вооруженных черных. Участники исследования 2009 года – никто из них не был черным – первыми опробовали эту игру, продемонстрировав модель поведения, известную как «скрытые предубеждения». В большинстве случаев люди, которые демонстрируют подобные тенденции, не считают себя расистами или осознанно не притесняют других из-за их пола, расы, возраста или внешности. Но в ситуациях, где они должны действовать быстро, скрытые предрассудки могут часто диктовать действия людей.

Половине участников Мендоса и Гольвитцер предложили использовать тактику «если/то», прежде чем они начали игру. Этих игроков предупредили, что не стоит позволять другим характеристикам цели, кроме предметов, что находилось у них в руках, диктовать им реакцию. Исследователи рекомендовали принять следующую стратегию: «Если я вижу человека, я игнорирую его расу!» Участников попросили прокрутить эту фразу в голове по три раза, а затем ввести ее на компьютере, как только она исчезала с экрана. Те, кто использовал эту стратегию, совершили гораздо меньше ошибок – они «расстреливали» больше вооруженных людей обеих рас и оставляли безоружных в живых.

Учителя и директора государственных школ в США начинают изучать этот эксперимент и пытаются использовать его для предотвращения необдуманных решений, основанных на расовых предрассудках. Кэтлин Эллвуд, директор школы в Портленде, обнаружила в 2012 году, что в ее школе K-8[49]49
  К-8 – американские школы, осуществляющее дошкольное образование и обучение до 8‑го класса. – Прим. пер.


[Закрыть] почти 90 % отправленных в кабинет директора учащихся были темнокожими, хотя они составляли только 15 % от общего числа учеников. Общенациональные тенденции повторяют эту модель. В 2018 году Счетная палата США проанализировала данные по всем государственным школам K-12[50]50
  К-12 – американские школы, осуществляющие дошкольное и все ступени полного среднего образования в США. – Прим. пер.


[Закрыть] и обнаружила, что темнокожих учеников отстраняют от занятий и отчисляют намного чаще, чем белых, независимо от уровня бедности в школе и дисциплины. Темнокожие учащиеся средних школ имеют почти в четыре раза больше шансов отправиться в кабинет директора, несмотря на то что у них не прослеживается более высокий уровень плохого поведения.

Эллвуд, белая девушка, начала свою преподавательскую карьеру в государственной школе в Лонг-Бич во время жестоких восстаний и расовых конфликтов в начале 1990-х годов. Она обнаружила, что даже самых матерых подростков – членов банд и детей, которые видели убийства собственными глазами, – можно довести до слез. Для этого было достаточно напомнить о временах, когда учитель или директор сказал им в юности, что они глупые и ни на что в жизни не сгодятся. По ее мнению, опыт, который дети получают в школе, формирует их будущие мечты и жизненный выбор.

Когда учителя государственных школ в США дисциплинируют «цветных» учеников, в особенности темнокожих, за одни и те же проступки они наказывают их намного суровей, чем белых детей. В результате все больше «цветных» учеников упускают ценное время в классе, потому что их отправляют в кабинет директора, где они надолго задерживаются. Это влияет на их достижения не только в школе, но и в жизни. Дети, которые пропускают школу, гораздо чаще проходят через органы уголовного правосудия.

Дело не в том, что все учителя, которые отправляют детей в кабинет директора, являются осознанными расистами или хотят наказывать определенных учеников. Cогласно исследованиям, у большинства таких намерений нет. Но в момент раздражения импульсивные решения, отражающие укоренившиеся предубеждения, выходят на первый план. Учителя, как и все мы, сталкиваются со СМИ и массовой культурой, где темнокожих изображают как преступников. Эти образы формируют бессознательные взгляды и действия.

Профессоры Орегонского университета Кент Макинтош и Эрик Гирван называют эти дисциплинарные моменты в школах «уязвимыми точками принятия решений». Исследователи отслеживают инциденты с дисциплиной в школах по всей стране и анализируют данные, чтобы показать школьной администрации и учителям, что такие моменты часто предсказуемы. Если учитель устал в конце рабочего дня или недели, или голоден, потому что из-за встречи пропустил обед, велика вероятность, что он примет необдуманное решение. Некоторые моменты более специфичны для конкретного класса или учителя, но все равно их можно ожидать. Например, когда ребенок, с которым учитель борется за авторитет в классе, прерывает занятия.

Это подтверждает связь, которую Эльдар Шафир и Сендил Муллайнатан выявили между нехваткой – в данном случае времени и внимания – и безрассудным принятием решений. Это похоже на шаблон, который не дает бедным скопить на свое будущее. Учителя и директора предают свои собственные намерения в такие же моменты. Даже Эллвуд, которая более двадцати лет пыталась решить проблему расового неравенства в сфере образования, призналась мне: время от времени она сама относилась к цветным ученикам не так, как хотелось бы.

Эллвуд пригласила Кента Макинтоша, чтобы научить учителей в ее школе разрабатывать их собственные ритуалы и научиться реагировать на учеников в моменты слабости. Макинтош попросил учителей составить подробный план, как они будут реагировать в будущем, когда появится соблазн проявить себя жестко, и четко, и конкретно изложить его – вслух и на бумаге. Это было необходимо, чтобы создать импульсный буфер – задержку между моментом разочарования и дисциплинарным решением.

Предположим, учитель осознает, что она расстроена в дни, когда пропускает обед, и особенно когда дети прерывают ее во время урока. Используя эту технику, она могла бы составить подробный план и изложить его вслух следующим образом: если ученик говорит без очереди, я уроню карандаш и сделаю глубокий вдох, прежде чем решить, что делать. Или она может сказать следующее: я сделаю три шага назад, держа руки за спиной, если какой-то ученик будет плохо себя вести. Макинтош обучил этой технике сотни учителей по всей стране.

Эллвуд обнаружила, что после принятия учителями, учениками и администрацией ее школы ритуала «если/то», количество несправедливых наказаний по отношению к чернокожим ученикам значительно снизилось, и в целом меньше учеников оказывалось в кабинете директора. Макинтош и Гирван изучают использование подобной тактики во множестве школ США, чтобы увидеть, сможет ли она повлиять на школьную культуру. Задумка многообещающая, но еще предстоит доказать, действительно ли она работает во всех школах и классах.

Подобные простые ритуалы способны помочь нам прислушаться к будущему. Но я боюсь, что их никогда не будет достаточно для ситуаций, где другие факторы, помимо наших личных побуждений, мешают думать наперед. Генеральный директор вряд ли инвестирует в исследования и разработки в своей компании, если акционеры и совет директоров отвергнут этот выбор и уволят его. Мэр, вероятно, не будет препятствовать строительству на уязвимой береговой линии, если компании по недвижимости будут угрожать провести против него кампанию на следующих выборах. Фермеру будет трудно заботиться о своей земле, если лучше продаются те культуры, которые ее разрушают. Чтобы в таких ситуациях можно было думать наперед, мы должны выйти за пределы личности.

Часть 2
Бизнес и организации

Глава 4
На скорую руку
Следите за указателями

Всегда имейте при себе фляжку с виски на случай укуса змеи. Не забывайте прихватить и саму змею.

Уильям Клод Филдс

Ошибка рождается не за одну секунду. Почва для мгновенного неверного решения формируется целой совокупностью обстоятельств. Большинство из нас знает кучу историй о сомнительных организациях, которые совершали ошибки. Мы помним скандальные заголовки и лица мошенников, которые втягивали компании в неприятности ради немедленной выгоды. Автомобильная компания получает штраф в миллиарды долларов из-за обхода проверки на промышленные выбросы. Банк попадает под следствие за создание миллионов поддельных счетов. Благотворительная организация теряет дарителей, потому что упускает из виду, как ее работники на местах оплачивают этими деньгами услуги проституток.

Однако непреднамеренные безрассудные решения организаций могут быть намного опасней, чем осознанное мошенничество, которое мы так презираем. Задача Джона Грэма из Национального бюро экономических исследований – прогнозировать грядущие скандалы. Он показал, что большая часть денег акционеров корпораций, в том числе тех из нас, у кого открыт счет 401(k)[51]51
  401(k) – наиболее популярный пенсионный план (накопительный пенсионный счет) частной пенсионной системы в США. – Прим. пер.


[Закрыть] или пенсии под контролем институциональных инвесторов, теряется в повседневной рутине и вполне легально, а не из-за корпоративного мошенничества. Все происходит из-за привычки руководителей принимать плохие решения ради быстрого достижения краткосрочной цели. По отдельности эти решения кажутся безобидными, но вместе они складываются в целую систему безрассудства.

Многие из самых разрушительных ошибок организаций можно предотвратить. Если бизнес, некоммерческие организации и правительственные учреждения смогут изучить новую тактику, они начнут пользоваться будущими возможностями и считывать признаки грядущей катастрофы. Они не обречены на плачевную судьбу. Поняв это, я стала менее цинично относиться к потенциалу предприятий проявлять дальновидность. Изучение взлетов и падений организаций показало мне их скрытую силу смотреть далеко вперед и не сбиваться с курса. Они, как и каждый из нас, имеют право на выбор.

Большую часть своей карьеры доктор Сара Косгроув вела бои против супербактерий – смертоносных бактерий, устойчивых ко всем известным антибиотикам и распространяющихся по всему миру. Косгроув – врач-инфекционист, профессор медицинского института и руководитель так называемой программы курирования антибиотиков больницы Джонса Хопкинса в Балтиморе. Она считается одним из ведущих мировых экспертов по инфекционным заболеваниям, устойчивым к лечению, а правительства и предприятия по всему миру приглашают ее для консультации. Это элегантная и мягкая женщина, которая пытается найти юмор в сложных ситуациях. Черные глаза Сары светятся решительностью, когда она говорит о кризисе, который пытается преодолеть десятилетиями.

Косгроув хотела стать врачом с самого детства. Она часто болела и попадала в медицинский кабинет, где открывала ящики с завораживающими ватными шариками и стеклянными пробирками, ожидая обследования. Дома она смешала содержимое «медицинских» бутылочек с перекисью водорода, шампунем и средством для чистки ванны, делая вид, что лечит своего младшего брата. К счастью, он никогда не принимал это лекарство. В конце 1980‑х в старшей школе ее поразила статья журнала Rolling Stone об эпидемии СПИДа, от которого ежегодно умирали тысячи американцев.

Студенткой Косгроув думала, что посвятит всю жизнь лечению больных ВИЧ и СПИДом. В медицинском институте она брала интервью у женщин с ВИЧ и спрашивала, каким они видят будущее своих детей после собственной смерти. Однако во время стажировки в 2001 году ее обеспокоила другая, упущенная из виду проблема. Она заметила, что пациенты в больнице, заразившиеся устойчивыми к лекарствам инфекциями, умирали быстрее остальных. Многие смерти можно было предотвратить, подумала она, если бы врачи принимали более взвешенные решения о лечении пациентов. Это вдохновило Косгроув на решение проблемы, чем она с тех пор и занимается.

– Это большая головоломка, – сказала она. – У каждой бактерии есть своя история.

В рассказе Косгроув о борьбе с супербактериями есть ценный урок для организаций, который может помочь избежать безрассудных решений. Количество супербактерий в мире постоянно растет, ежегодно убивая более 700 тысяч людей. Гонорея, которая не подвластна антибиотикам, распространяется по всему миру. Такие лекарственно-устойчивые инфекции, как кишечная палочка, убивают людей в больничных палатах и домах престарелых. Туберкулез сегодня поражает людей более чем в 120 странах. Ожидается, что к 2050 году ежегодно от супербактерий будет умирать более 10 миллионов человек.

Для больниц это большая ответственность и кошмар наяву. Когда вспышка эпидемии распространяется по всей больнице, ожидающие выздоровления рискуют заразиться смертельной болезнью. Наиболее уязвимые пациенты – больные раком или пережившие пересадку органов – подвергаются наибольшему риску. Эпидемии супербактерий в больницах подрывают доверие людей ко врачам и системе здравоохранения.

Развитие супербактерий не стало неожиданностью для Косгроув и людей вроде нее – тех, кто изучает инфекционные заболевания. Проблему можно было предугадать и в значительной мере избежать. И даже сегодня большинство медицинских работников – врачи, медсестры, пациенты и администрация больниц – понимают, как это предотвратить. Виновник всему – лекарство.

Антибиотики начали широко использоваться с 1942 года. Однажды вечером «паровозик» из людей пробежал по танцполу в «Кокосовой роще» – ночном клубе и подпольном незаконном баре, который находился на складе в Бостоне. Это было самое оживленное место для вечеринок в городе. Тысячи людей собрались в клубе после футбольного матча между Бостонским колледжем и Колледжем Святого Креста. Знаменитости, боссы, пьяницы, солдаты и любители спорта перенеслись в тропики «Рощи» с полосками зебр на диванах и искусственными пальмами.

Неделей ранее композитор Ирвинг Берлин представил в клубе свой грядущий фильм «Это армия», в котором сочетались Рональд Рейган и хит сезона – песня «Боже, благослови Америку». На другой стороне Атлантики Гитлер только что вторгся во французский Виши. Теплыми вечерами раздвижная крыша «Рощи» уступала место звездам, но в ту прохладную ночь потолок завесили синим атласом, а единственная вращающаяся дверь служила и входом, и выходом.

Очевидцы сообщали о такой последовательности событий: шестнадцатилетний помощник бармена изо всех сил пытался вкрутить лампочку в темном коридоре – ее выкрутила пара любовников, чтобы уединиться. Чтобы разглядеть розетку, он зажег спичку и уронил ее на пол. Искусственные пальмы и шторы ночного клуба вспыхнули, и люди бросились к узкому выходу. Пятьдесят лет спустя Бостонское пожарное управление пришло к выводу, что хлористый метил (горючий газ) вытек из неисправной системы кондиционирования и циркулировал по всему клубу.

Почти пятьсот человек погибли в этом огне, и сотни пострадавших от ожогов попали в городские больницы. Их открытые раны были уязвимы для стафилококковых инфекций, что означало для жертв ожогов смертный приговор. Это был ужаснейший пожар в истории Бостона и один из самых смертоносных в истории страны. В нем погибло на сотни больше людей, чем в Великом Чикагском пожаре 1871 года, который бушевал двое суток на территории в несколько километров.

Однако были и хорошие новости. Компания в Нью-Джерси получила известия о пожаре и отправила грузовик на север в Массачусетскую больницу общего профиля, где лечили многих жертв той ночи. Он вез малоизвестное лекарство, которое к тому моменту в Соединенных Штатах приняли менее ста человек. Оно называлось пенициллин. Врачи, лечившие пострадавших от пожара в «Кокосовой роще», считают, что благодаря пенициллину уровень выживаемости среди пациентов был высоким, а процесс пересадки кожи стал безопаснее.

Успех препарата на фоне трагедии в «Кокосовой роще» побудил правительство США поддержать производителей антибиотиков. Пенициллиновые напитки, жидкости для полоскания рта и мыло вскоре наводнили рынок. «Благодаря ПЕНИЦИЛЛИНУ… Он вернется домой!» – гласила реклама в журнале Life в 1944 году, называя лекарство лучшим лечащим средством Второй мировой войны. До середины 1950-х годов американцам, которые хотели принимать пенициллин, даже не требовался рецепт врача.

В начале XX века, до распространения антибиотиков, преждевременная смерть касалась каждого дома. Люди легко и привычно умирали от пневмонии, диареи и скарлатины. Новорожденные теряли матерей из-за септического шока. В некоторых городах 30 % детей не доживали до первого дня рождения из-за инфекций. В 1927 году австрийский врач получил Нобелевскую премию по медицине за лечение деменции у больных сифилисом через заражение их малярией, что было поразительно плохой идеей, которую возносили в отчаянную эпоху до появления антибиотиков.

С распространением пенициллина и других антибиотиков люди уже не так боялись укусов насекомых или родов. Кашель перестал считаться смертным приговором. Антибиотики были волшебным препаратом, позволяющим сделать пересадку органа или тройное шунтирование без смерти от инфекции. Даже секс стал безопаснее: американские солдаты во Вьетнаме, которые часто посещали бордели, регулярно получали порцию пенициллина для защиты от гонореи. Военные США даже любезно предоставляли его некоторым проституткам.

Всем нравится быстро избавляться от проблем, и антибиотики долго играли в этом не последнюю роль. Но сегодня их функция вышла за пределы лечения. Фермеры на всякий случай кормят антибиотиками здоровых цыплят. Врачи выписывают их при обычных вирусах, чтобы наш организм мог побороть их быстро и легко.

– Поскольку антибиотики спасли столько жизней, мы жили с уверенностью в их безвредности с середины 1940 годов до 2000 годов, – сказала мне Сара Косгроув. – Вопрос для врачей был не в том, когда их прописать, а почему бы их не прописать?

Люди не могли поверить, что антибиотики – панацея ХХ века – могут нанести вред: как что-то настолько чудесное может представлять опасность?

Сегодня большинство антибиотиков в США и Великобритании, которые прописывают от кашля и простуды, не подходят для лечения этих болезней. Лишние антибиотики представляют опасность, убивая в организме те микробы, которые помогают нам оставаться здоровыми. В то же время, это делает нас уязвимыми для смертельных инфекций.

Эти опасности давно были обозначены доктором, который начал революцию в мире антибиотиков. Александр Флеминг, в 1928 году открывший впечатляющую способность пенициллина убивать бактерии, в 1945 году предупреждал, что со временем злоупотребление антибиотиками подтолкнет бактерии стать устойчивыми к лекарствам. Однако в течение нескольких десятилетий люди не обращали внимание на это предупреждение, а старые препараты сменялись новыми.

Супербактерии могут быть менее опасны, если фармацевтические компании продолжат создавать новые антибиотики и замещать ими те, что перестают работать, словно меняя моторное масло в автомобиле. Но большинство из простых в разработке антибиотиков уже открыты, а изобретать новые – сложно и дорого. Фармацевтические компании получат намного больше прибыли от разработки статинов[52]52
  Статины, или ингибиторы ГМГ-КоА-редуктазы – это лекарственные препараты, помогающие уменьшить заболеваемость и смертность от сердечно-сосудистых заболеваний у людей с повышенным риском их развития. – Прим. ред.


[Закрыть] или обезболивающих, которые пациенты будут принимать в течение многих лет жизни, чем от антибиотиков, которые понадобятся больным только на несколько дней. Мы проигрываем битву с агрессивно наступающими супербактериями и теряем запасы лекарств для обороны. Антибиотики стали дефицитным ресурсом, который люди используют слишком быстро без учета будущих последствий, как пресную воду или уголь в шахтах.

Сара Косгроув хочет сохранить оставшийся арсенал антибиотиков. Для этого, говорит она со смехом, «мы должны прекратить назначать антибиотики, когда это просто не имеет смысла». Однако врачи, которые прописывают ненужные антибиотики, далеко не всегда делают это из-за невежества. Часто они невольно предают собственные благие намерения.

В начале работы в больнице Джонса Хопкинса Косгроув и ее коллеги провели исследование, чтобы увидеть, соответствовали ли знания врачей их практике. Опросы молодых врачей и наблюдения за ними показали: те, кто на словах не собирался назначать антибиотики в гипотетических сценариях, в тех же ситуациях на практике прописывали их. Стремление обеспечивать долгосрочное благополучие своих пациентов и сохранить потенциал антибиотиков для общества не соответствовало их действиям в тот момент. И даже знание врачей о верном решении не помогло им сделать правильный выбор. Если бы это было практикой ритуала «если/то», то они бы потерпели неудачу.

Трудно представить, почему носители научного знания и наиболее тщательно подготовленные специалисты прописывают антибиотики, которые не нужны людям и могут быть опасны для общественного здравоохранения и отдельных пациентов. Но если подумать об условиях, при которых врачи их назначают, картина становится более ясной. В моменты взаимодействия с пациентами срочность часто преобладает над дальновидностью. Сигналы, которые они получают, поощряют их пренебрегать будущим.

Косгроув обнаружила, что страх заставляет врачей в больницах назначать антибиотики, даже когда они не нужны. Они боятся того, что может случиться с пациентом (и с их возможностью заниматься медициной), если они не используют каждый доступный им инструмент. При бездействии больной может заболеть еще больше или даже умереть. В воображении врачей уже разворачиваются потенциальные судебные процессы. Их преследуют случаи, когда состояние пациентов ухудшается, и врачи часто зацикливаются на том, что можно было сделать иначе. Они редко убеждаются, что сделали для пациента слишком много, будь то проведение дополнительных анализов крови и обследований или предложение лекарств, которые имеют свои последствия. Между тем, другие факторы не дают времени на проверку теорий, которые имеют больше смысла.

Культура современной медицины делает акцент на том, что пациенту нужно что-то дать. В некотором смысле, само существование варианта лечения машинально создает желание использовать его, и врач не может отказаться от этого потенциала. Сегодня мы имеем тысячи технологий и лекарств для диагностики и лечения заболеваний, от МРТ до химиотерапии, но это создает некоторые проблемы. С таким количеством инструментов легко упустить из виду главный вопрос – имеет ли смысл лечить больного и когда это нужно сделать? Кроме того, это увеличивает расходы на здравоохранение.

Государственные директивы поощряют чрезмерное назначение антибиотиков в больницах, вместо того чтобы корректировать этот процесс. Тяжелый урон нанесла политика 1990-х годов. Чтобы решить проблему высокого уровня смертности от пневмонии, американские государственные центры программ «Медикэр» и «Медикэйд» – крупнейшие органы, оплачивающие медицинское обслуживание, – предписали давать антибиотики пациентам с симптомами пневмонии в течение первых часов после прибытия в больницу. Намереваясь помочь пациентам с пневмонией, инициаторы поощряли немедленное – и часто неправильное – назначение антибиотиков еще до установления окончательного диагноза. Позже исследователи начали выявлять у этих пациентов Clostridium difficile – супербактерию, которая вызывает воспаление в толстой кишке, после того, как «хорошие бактерии» погибают из-за длительного применения антибиотиков. Также ученые обнаружили, что у большей части этих пациентов изначально даже не было пневмонии.

В поликлиниках пациенты обычно не так тяжело больны, как те, кто попадает в больницу. Тем не менее, врачи и медсестры из учреждений первичной медицинской помощи сообщают, что испытывают сильное давление на счет назначения антибиотиков, часто исходящее непосредственно от пациентов. Для некоторых врачей доверие их пациентов создает чувство долга. Папа отдает хирургу своего новорожденного ребенка, единственного ребенка, на зачатие которого у него ушло десять лет. Спортсменка-подросток приходит с простудой, от которой ей нужно срочно избавиться перед турниром, ведь это повлияет на ее стипендию в колледже.