Текст книги "Чёрная бабочка, летящая во тьму"

– Ты начинаешь становиться послушной. – Каран прищурился и осмотрел меня; под пристальным взглядом я на мгновение подумала, что у меня было что-то на лице, и от волнения заболел живот. – Так и будешь стоять? Ты намного выше сверстников, из-за чего привлекаешь к себе внимание. Присядь.

Мне было уже девятнадцать лет, почему этот мужчина вел себя так, будто я в чем-то провинилась? Он указал подбородком на Г-образный кожаный диван перед собой.

– Сначала посмотри на свой рост, – проворчала я, закатывая глаза.

– Ты что-то сказала?

Я молча сделала так, как он сказал. Придется сдерживаться и называть дядюшкой медведя в течение недели.

– Вы очень странный человек, – пробормотала я, усаживаясь на кожаный диван. Каран поднял брови и посмотрел мне в глаза. Часы на стене издавали громкое тиканье. Хотелось, чтобы время текло быстрее. Этот прямой взгляд, чернота глаз. Как будто у этого человека черными были не только глаза, но и вся личность.

– Что во мне странного?

Все.

– Что ты во мне такого увидела?

– Например, предложения, которые вы произносите, и ваша внешность… Кажется, они принадлежат двум разным людям.

Выражение его лица не изменилось, но, почувствовав напряжение, стало казаться, что я блуждала по кабинету, полному ножей.

– Так ты одна из тех идиотов, что судят людей по их внешности? – Вопрос прозвучал скорее как утверждение.

Я посмотрела на его губы, которые, хотя и были вытянуты в прямую линию, оставались пугающе мясистыми и полными.

– Идиотов? – Лицо исказилось против моей воли, когда я нахмурилась. – Вы слишком грубы.

Он сложил руки на груди и сказал, глядя мне в глаза:

– Если бы здесь прямо сейчас была чашка кофе, а я бы не являлся твоим временным начальником, ты бы вылила его мне на голову, верно?

– Абсолютно верно, – согласилась я. На мгновение подумала, что Каран собирался улыбнуться, но его губы задрожали лишь на мгновение, а затем вернулись в исходное положение.

– В любом случае мне не обязательно тебе нравиться. – Когда его голос стал серьезным, я почувствовала, что расстояние между нами увеличилось. – Напротив, к начальникам нужно относиться с добротой. Я понимаю тебя. На твоем месте я бы тоже разозлился.

Какое-то время я не могла подобрать ответ. Некоторые люди были как чистая вода, их можно было замутить, бросив камень, но этот человек не казался ни прозрачным, ни размытым, он больше походил на глубокий океан, где не знаешь, что ждет на дне. На дне этого океана могли быть как хищники, которые только и ждали тебя, чтобы схватить, так и сокровища.

– Как скажете. – Я отвернулась. – Так, что я должна делать? Поскольку я никогда раньше не работала в подобном месте, точно не знаю своей задачи.

Я перевела на него взгляд, когда услышала, как мужчина открыл ящик стола. Движения этого человека были так грациозны. Достав стопку бумаг, положил их на стол и обратил на меня свои черные глаза.

– Отнесешь это в офис госпожи Бахар. Она временно отсутствует. Ее кабинет находится дальше по коридору. Оставив эти документы там, сядешь за свободный стол рядом с Тугче и будешь отвечать на телефонные звонки. Не забывай записывать имена всех, кто позвонит.

Я заколебалась.

– Тугче?

– Я говорю о секретарше-брюнетке за дверью. – Каран убрал ручку в карман рубашки и откинул голову на кожаное сиденье. – Ну же. Приступай.

Потребовалось немного времени на выполнение поручения, но от волнения я была вся как на иголках. Смертельно боялась что-нибудь опрокинуть или повести себя неуместно. Вернувшись, села за свободный стол рядом с секретаршей, о которой говорил Каран, и посмотрела на нее, почувствовав блуждающий взгляд девушки на себе. Когда наши взгляды с сотрудницей, которую, как я уже знала, звали Тугче, встретились, она широко улыбнулась.

– Привет, – сказала она очень теплым заботливым голосом. – Ты новый стажер, верно?

Взгляд зацепился за карандаш, который Тугче нанесла на свои тонкие губы, затем я снова посмотрела на ее глаза.

– Да.

– Ах. – Она улыбнулась шире. – Уверена, это будет для тебя удивительным опытом, который поможет найти работу в будущем. Надеюсь, все пройдет хорошо.

– Надеюсь на это, – пробормотала я, нажимая кнопку запуска на своем компьютере.

– Тебя зовут Мерве, не так ли?

– Да. – Я говорила, не глядя на нее. – А тебя Тугче?

– Да.

Снова почувствовала ее взгляд на своем лице.

– Ты выглядишь нервной. Это из-за Каран-бея?

Резко повернула голову и пристально посмотрела на Тугче.

– Нет, какое это может иметь к нему отношение?

Девушка поморщилась и глубоко вздохнула, прикрыв глаза.

– Ну, знаешь. Он немного… грубый?

– Тебе следует заняться своими делами, а не сидеть и сплетничать о своем боссе, – резко сказала я.

Кожа девушки, которая была настолько белой, что казалась прозрачной, начала стремительно краснеть. Мне захотелось прикусить себе язык. Тугче молча ушла, а я продолжала неотрывно смотреть в экран компьютера. Понятия не имею, почему была так резка, мне было стыдно за себя.

* * *

Около семи вечера дверь кабинета господина Карана открылась.

Я только краем глаза заметила босса, стоящего у двери с пиджаком в руках и смотрящего на меня. Сердце сжалось от внезапного чувства тревоги, возможно, от осознания того, что попала в поле его зрения.

– На сегодня все, – сухо произнес Каран Чакил. – Можешь идти домой.

Я только заметила отсутствие Тугче, вероятно, ее не было не так уж и долго. Взгляд мужчины все еще был на мне, когда я схватила спортивную сумку и встала. Хоть его внимание и нервировало, старалась не обращать на это внимания. Проигнорировав Карана Чакила, направилась к лифтам, зная, что он шел следом. Когда металлическая дверь лифта раздвинулась, я вошла внутрь, прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза. Всего через несколько секунд за мной в большой металлический ящик зашел Каран Чакил.

Лифт начал движение сразу после закрытия двери. Короткий толчок сотряс мое тело, я положила руку на железный поручень, прикрепленный к стенке. Каран Чакил стоял рядом, смотрел не на меня, а на закрытую дверь лифта и просто дышал. Точнее, занимался фотосинтезом.

В человеческом организме фотосинтез осуществляется только в части печени, но раз дело касалось этого мужчины, лишенного всяких эмоций… Мне буквально виделось, что он фотосинтезировал больше, чем дерево. Или, может быть, я слишком много думала и начала сходить с ума.

– Остаешься допоздна… это не вызовет вопросов у семьи?

Вопрос Карана, пронзивший тишину, как нож, усилил мучительную боль в моем животе. Мне никогда не нравилось говорить с людьми о семье. Я смотрела в пустоту, пока его пальцы сжимали железный поручень, будто мужчина хотел согнуть его.

– Вопросов не возникнет, – категорически сказала я.

Каран нахмурился, но не посмотрел на меня. Поскольку мы стояли бок о бок, мне было хорошо видно его профиль, даже если я не смотрела на него.

– Твоя семья знает о твоей стажировке?

– Нет.

Больше он ничего не спросил и не сказал. Просто оглянулся, чтобы посмотреть на меня. Выражение его глаз на мгновение показалось мне таким тяжелым, что я почувствовала необходимость немедленно отвести взгляд. Я будто отступила перед темной стеной в его глазах, эта стена начала рушиться на меня.

Я поняла, что боюсь застрять под ней.

Когда лифт с громким шумом остановился, я потеряла равновесие и схватилась за руку Карана Чакила. Она казалась железной из-за сильных мышц. Слегка наклонив голову, мужчина посмотрел на меня. Проклиная нашу разницу в росте, мне пришлось слегка поднять голову, чтобы тоже посмотреть на него. А когда-то я считала себя довольно высокой девушкой. Мы обменялись коротким взглядом, который по ощущениям длился столетия.

– Что происходит?

Каран говорил, не сводя с меня глаз, слегка шевеля губами:

– Наши лифты давно начали подтормаживать.

– А?

– Надеюсь, твоя семья не будет против того, что ты сегодня не придешь домой. Потому что сейчас, видит бог, нет никого, кто бы мог понять, что мы здесь, и помочь. Более того, здесь не ловит сотовая связь.

– А?

Когда я крепче схватила Карана за руку, его взгляд на мгновение переместился на мою руку, схватившую его, брови мужчины сдвинулись, а после он снова взглянул мне в глаза.

– Мне начало казаться, что я разговариваю с маленьким медвежонком.

Я стала вглядываться в лицо Карана, но не могла сосредоточиться на том, что он только что сказал. Не пойти домой не было проблемой, но не сказала бы, что мне очень нравились закрытые пространства. Кроме того, ужаснула мысль, что придется провести здесь ночь с этим мужчиной. Несмотря на красивую внешность, способную произвести впечатление на любого, меня беспокоила его странная личность, которую я не могла понять.

– Кислород? – спросила я, заикаясь.

Каран закатил глаза и откинул голову назад.

– Старайся дышать, только когда почувствуешь, что вот-вот умрешь, Камешек.

– Хм?

Его губа, казалось, приподнялась, но это могло быть всего лишь игрой моего воображения.

Кислород начал постепенно заканчиваться.

Глава 5

Темно-фиолетовая стрела вонзилась прямо в черное «яблочко» мишени, заставив ее задрожать. Казалось, она вот-вот упадет со стены. Мое сердце было тем самым черным «яблочком» мишени, в которую выпустили бесчисленное количество стрел, но до этого им удавалось лишь задеть душу, но не достичь черного центра. От понимания того, что нашлась стрела, попавшая в самое сердце, возникло желание поджать пальцы ног. Реальность ее существования заставляла усомниться в собственной силе.

Мое сердце никогда никто не сможет тронуть.

117, 118, 119… и ровно две минуты! Я держалась за руку Карана Чакила в течение двух минут, постепенно сжимая ее все сильнее. В то время как он продолжал наблюдать за мной через отражение в зеркале. До сих пор я всегда заботилась о себе сама. Думаю, это из-за непростых отношений с родителями.

С отцом у нас никогда не было отношений папы и дочери. Мы не ходили вдвоем в парк и не проводили время вместе. Оглядываясь назад, я понимала, что каждый миг, когда мы были рядом, заканчивался появлением синяков на моей коже. Думаю, мое непослушание – результат того, что я выросла в напряженной обстановке без передышек от драк. Отец много раз подвергал нас как физическому, так и эмоциональному насилию. Несмотря на то что ему не удалось довести физическое насилие до серьезного уровня, моя душа была разрушена, и я ничем не отличалась от робота.

Насилие уменьшалось по мере моего взросления, ведь теперь я стала выпускать когти. Со временем оно и вовсе прекратилось, превратившись в болезненное воспоминание.

Я не знала, на что и на кого был направлен мой гнев, но была зла. Возможно, своим неутолимым гневом, похожим на ураган, я напоминала отца. В глубине души я была рада, что единственное, в чем мы были похожи, – гнев и глаза, которые вызывали у меня отвращение каждый раз, когда я смотрела в зеркало. Мы были совершенно разными личностями. Он не являлся примером для подражания.

Я замерла, когда его злобные глаза всплыли в мыслях и воспалили раны, словно темная соленая волна.

– Если ты закончила раскачиваться, маленькая коала, могу ли я вернуть свою руку? – спросил Каран. Мои глаза широко раскрылись, когда я нервно отдернула руку.

– Простите.

– Видимо, мои сильные руки напомнили тебе ствол дерева.

Я нахмурилась и скрестила руки на груди, желудок сжался от смущения. Глядя мужчине в глаза, я чувствовала себя безоружным солдатом на войне.

– Они больше похожи на ветви, чем на ствол.

Его лицо оставалось неподвижным, только насмешливо поднятые брови выдавали эмоции. Пока Каран продолжал смотреть на меня через плечо, я пыталась сохранить размеренное дыхание.

– Будь осторожна и не поранься о ветки, маленькая девочка, – предостерег он.

Поняв, что кислорода становилось все меньше, я бросила свою спортивную сумку на землю и села на нее, прислонившись спиной к металлической стене. Каран Чакил повернулся ко мне лицом. Подтянув колени к животу, я положила на них подбородок и, не двигая головой, просто подняла глаза и взглянула на мужчину в ответ. Его черные глаза рассматривали меня, как будто не желая упустить ни одной детали. Я была уверена, что прямо сейчас он ясно видел даже самый маленький изъян на моем лице.

– Кислорода почти нет, – пробормотала я, продолжая смотреть на него. – Дышите поменьше, Каран-бей. Не хочу, чтобы меня нашли здесь мертвой со старым боссом.

Каран вопросительно приподнял левую бровь.

– Со старым боссом?

Я надула губы и покачала головой, одарив его самым фальшивым невинным взглядом, на который была способна.

– Да, с моим старым боссом.

– Будь уверена, малышка… – сказал мужчина, отводя от меня взгляд и обращая его к дверям лифта. Теперь мне было видно только его профиль, – для меня будет настоящим позором, если меня найдут мертвым в лифте с маленькой девочкой. Я не хотел бы, чтобы люди думали, что у меня что-то было с незрелой девочкой, еще не оправившейся от подросткового бунта.

Я закатила глаза и сказала:

– Какое это имеет отношение к зрелости? Что они могут подумать?

Мужчина, похожий на черный Судный день, обернулся и, глядя мне в глаза, сказал:

– Конечно, они будут задаваться вопросом, что мы могли здесь делать, пока у нас не перехватило дыхание и не случился сердечный приступ, понимаешь?

Мои глаза расширились от шока, и я на мгновение замерла с открытым ртом. Каран Чакил, казалось, был удивлен моей реакцией. Затем он сделал то, чего я никак не ожидала: отступил на несколько шагов назад и прислонился спиной к стене. Скользя по ней спиной, сел рядом со мной. Расстояние между нами было всего фут, и его рука находилась рядом с моей, кончики его пальцев касались моих. Я не знала, как называлась эта штука, текущая от кончиков моих пальцев к его, но было такое чувство, словно меня ударило током. Переполняло желание потереть ладони о землю. Прислонив голову к металлической стене, Каран взглянул на меня. Его подбородок лежал на левом плече, и под этим углом мужчина выглядел совсем как маленький мальчик.

– Давай, расскажи мне что-нибудь, – сказал Каран, глядя прямо мне в глаза. Его горячее дыхание коснулось моего лица, заставляя кровь кипеть под кожей. – Иначе я умру от скуки, а не от нехватки кислорода. Ты всегда такая угрюмая?

Его глубокий голос. Возможно, именно из-за тона голоса его бессмысленные слова казались мне волшебными и интересными. Я подняла одну бровь.

– Прежде чем называть меня угрюмой, вам стоит посмотреться в зеркало.

Бесконечно глубокий взгляд мужчины на мгновение переместился на мои губы, тут же возвращаясь к глазам. От этого движения мое сердцебиение участилось, а мысли рушились, подобно плохо сложенным кирпичам.

– Я смотрю в зеркало всякий раз, когда у меня появляется такая возможность, – сказал он ровным голосом. – И я вижу в отражении очень красивого мужчину.

«Самодовольный богатый сноб!» – кричала другая Мерве, живущая в моем подсознании и редко подающая голос.

– Мы оба знаем, что я не о красоте. Я говорю о неестественном выражении вашего лица. Каждый раз, разговаривая с вами, складывается ощущение, будто вы отвечаете мне из-за завесы.

Он нахмурился, но на этот раз это было движение, совершенно лишенное сарказма.

– Ты наблюдательна, не так ли? – спросил Каран жестким и холодным голосом, подтверждая резкость своих глаз.

Когда я посмотрела на него, острый, как стрела, взгляд впился в меня. Несмотря на один фут между нами, казалось, наши лица были слишком близко. Расстояние между нашими ладонями сократилось. Теперь я чувствовала, что кончики его пальцев вспотели.

– Да, меня считают наблюдательной.

– Ты считаешь.

– Да, – сказала я, нахмурившись. – Я считаю.

Он грубо прижал указательный палец между моих нахмуренных бровей. Суровое выражение моего лица на мгновение сменилось удивлением, глаза расширились, я моргнула и посмотрела на Карана.

– Малявка, – пробормотал он. – Ты меня раздражаешь.

Я все еще сидела с широко открытым ртом, а его палец по-прежнему находился между моих бровей.

– Не хмурься. У тебя появятся морщины в раннем возрасте.

– Ты… я имею в виду вы. Вы назвали меня малявкой!

Каран поднял одну бровь и пристально посмотрел на меня.

– А ты разве не малявка?

– Я устала с вами спорить о своем возрасте! Господин, мне девятнадцать лет!

– Только подростков заботит возраст, – сказал мужчина. – Ты не можешь смириться с тем, что я называю тебя маленькой, потому что действительно такая. Господин, мне девятнадцать лет, – ухмыляясь, передразнил он меня.

Я нахмурилась еще больше, игнорируя палец, зажатый между моими бровями, и стиснула зубы, перечисляя мысленно все известные мне проклятия.

– Сколько раз придется говорить вам, что я не маленькая? Молодость или зрелость не имеет ничего общего с возрастом! К тому же мне девятнадцать лет! Девятнадцать!

– Докажи это, – сказал он, еще сильнее прижав палец к моим бровям, и мне пришлось прищуриться из-за приложенной им силы. – Докажи, что ты взрослая. Сейчас. Здесь.

Я не ответила.

На этот раз Каран медленно спросил:

– Что делает человека зрелым?

Мужчина придвинулся ближе, сокращая расстояние между нами до нуля. Когда я вдохнула его тяжелый аромат, напоминающий горький шоколад, легкие наполнились жжением. Пока темные тени длинных черных ресниц падали на его щеки, Каран продолжал, прищурившись, всматриваться в мое лицо. Мы впервые были так близко.

– Докажи мне, что ты взрослая, Камешек.

– Вы… – Я попыталась отстраниться, но казалось, что-то мешало мне сделать это. Я будто была захвачена его невероятным притяжением. – Что вы имеете в виду?

Странное выражение появилось на его лице, мужчина нахмурился.

– А?

Я на мгновение остолбенела, перехватило дыхание. Его черные брови изогнулись еще сильнее, когда взгляд Карана упал на мою быстро поднимающуюся и опускающуюся грудь.

– Как ты думаешь, что я имею в виду?

– Вы требуете доказать свою зрелость и теперь находитесь очень близко ко мне. – Я попыталась отстраниться. – И здесь так душно. И… – Мне не хватало воздуха. – И… не могли бы вы отодвинуться, пожалуйста?!

Каран сделал паузу, и я почувствовала, будто завеса на его лице начала спадать. Посмотрев на меня с изумлением, мужчина быстро моргнул, отступил назад и, тяжело вздохнув, попытался сохранить спокойное выражение лица. Я продолжала сидеть, прижавшись к стене, задыхаясь, руки и ноги стали холодными, и я напоминала кота, пролившего молоко.

– Зрелость, о которой я говорю… – Он сделал паузу, глядя перед собой. – Я говорил не об этом. Ты ошиблась, бунтарка.

Сердце билось так быстро, что разрывало грудь. Я сглотнула, когда поток смущения, смешанный с растерянностью, начал разливаться по телу.

– Здесь так душно. Я не могу долго находиться в закрытых местах, – пробормотала, пытаясь сменить тему.

Я все еще не успокоилась, когда Каран снова взглянул на меня.

– Не придумывай у себя в голове разные глупости. И перестань делать вид, будто я собираюсь на тебя напасть. У тебя крайне аморальные мысли для такой маленькой девочки. – Теперь он полностью развернулся ко мне. – Меня не интересует твое маленькое тело.

– Я подумала не об этом…

– Молчи. – Мужчина нахмурился. – Хотел бы я посмотреть на размер твоего мозга, если он выдает такие идеи.

– Вы были очень близко. – Это все, что я смогла сказать, когда щеки покраснели от смущения. – И здесь так душно. – Я перевела взгляд на металлические стены. Чувствовала, как Каран смотрит на меня.

– Теперь за возникновение странных мыслей ты винишь духоту, а не свой мозг?

Я нахмурилась, но какое-то время не смотрела на него. На самом деле я никогда ни о чем таком не думала, но близость Карана стала неожиданной атакой. Возможно, я также была взволнована тем, что впервые увидела его лицо так близко: этот человек обладал красотой, которую трудно было представить и невозможно описать. Его лицо казалось темной картиной, нарисованной неоновыми цветами на черном как смоль холсте. Неоновые цвета не были бы видны, если бы не было темно.

– Который сейчас час? – спросила я, надеясь отогнать ненужные мысли. Хотя знала, что семья не будет обо мне беспокоиться, чувствовала себя обязанной нарушить это молчание.

– Без пятнадцати двенадцать, – спокойно сказал мужчина.

– Ого! – Когда я резко повернулась к нему, Каран странно посмотрел на меня. – Неужели так поздно?

– Нет, я тебя обманываю, я сумасшедший.

– Каран-бей, мы умрем здесь от нехватки воздуха. Кроме того, становится холоднее.

Он надул щеки и запрокинул голову, глядя в потолок. Когда тень длинных ресниц упала на его скулы, мне захотелось дать себе пощечину за то, что стала рассматривать его. Дойдя до кадыка, я прищурилась. Казалось, что под его темной кожей скрыт бриллиант.

– Кто тебя выпустил из дома без куртки? – спросил он, глядя в потолок. – И ты можешь перестать пялиться на меня?

Его кадык двигался одновременно с губами.

– Я смотрю не на вас, – солгала я.

– Даже сейчас, говоря это, ты смотришь на меня, Камешек.

– Нет. – Скрестила ноги и уставилась перед собой. – Смотрите, я не смотрю на вас.

– Меня не интересуют маленькие девочки, – саркастически сказал Каран. – Так что я не буду смотреть на тебя, малышка.

Я повернулась к мужчине и нахмурилась, глядя на его гладкий профиль.

– Продолжаете называть меня маленькой девочкой! Мы не поладим с вами, Каран-бей, если не перестанете называть меня малышкой, бунтаркой, малявкой и все в таком духе. Я совершенно не понимаю вас. Вам двадцать шесть лет, но вы постоянно смеетесь надо мной, совсем как ребенок.

Каран помолчал несколько секунд, а затем рассмеялся. В смехе не было сарказма, но и веселья не слышалось. Он медленно повернул голову ко мне.

– Сказала маленькая девочка. Без шуток. Я говорю о фактах. В моих глазах ты слишком мала, чтобы признать себя маленькой. Только маленькие дети так делают.

– Вы меня не знаете, – сказала я, глядя в его темные глаза. – Выносите вердикт без суда и следствия.

Каран нахмурился.

– Хочешь, чтобы я тебя лучше узнал?

Слова застряли у меня в горле. Я приложила огромные усилия, чтобы не отвести от него взгляд. Осознала, что мое отношение к нему отличалось от того, как я обычно относилась к людям. Я сравнивала Карана со своим любимым цветом. Всем нравились разные цвета: розовый, синий, зеленый или желтый. Я любила черный. Он обладал особой способностью поглощать другие цвета.

– Я говорила не об этом, – сказала я, пытаясь согреть руки, потирая их. Нельзя сказать, что от моего свитера было много пользы. – Я только сказала, что вы меня не знаете. Это все.

– Тебе очень холодно? – спросил мужчина, глядя на меня. Я просто покачала головой. – Вот что бывает, когда выходишь из дома в это время года без куртки. Если собираешься замерзнуть до смерти, пожалуйста, сделай это после того, как мы выберемся отсюда. Не хочу до утра сидеть в лифте с трупом.

Взгляд на мгновение упал на пиджак рядом с мужчиной, но я не имела права одолжить его, Каран сам был в тонкой рубашке. Я не знала, был ли заметен мой взгляд, но он вдруг надел пиджак и украдкой взглянул на меня.

– Твоя семья действительно не будет беспокоиться? – спросил мужчина.

Я была ошеломлена, хотя и ненадолго, этим неожиданным вопросом. Нам повезло: в лифте хоть и было темно, но синеватый свет все-таки просачивался внутрь. Снова подтянула колени к груди, прижала их к животу и обхватила руками.

– Не будет.

– Почему?

Я рассматривала свои туфли. Чувствовала его взгляд на своей щеке, но решила проигнорировать. Мне не нравилось говорить с людьми о семье. Я не говорила о ней даже сама с собой. Когда мысленно собирала воедино семейные фрагменты, передо мной появлялось только мое лицо. По неизвестной мне причине не могла вспомнить ни лицо матери, ни отца, ни даже Дефне. К сожалению, не чувствовала с ними семейной связи.

– Я не хочу об этом говорить, – прошептала я.

– Они слишком сильно опекают тебя? – спросил мужчина. Я услышала любопытство в его голосе. Это удивило. Хотя он производил впечатление крайне не заинтересованного человека. Я просто подняла глаза, слегка повернула голову и посмотрела на него. Каран Чакил. Человек, которого я узнала всего несколько дней назад. Черным цветом, который управлял всеми остальными оттенками, правил Каран Чакил.

– Это шутка такая? – тихо сказала я. – Если бы они меня сильно опекали, думаете, я сейчас так спокойно здесь сидела бы?

– Может, тебе даже повезло, – сказал Каран, его выражение лица стало серьезней. – Есть масса людей, которые хотят быть свободными.

Я уставилась на него.

– А что, если я не хочу быть свободной?

Он смотрел на меня, как на стену с облупившейся краской, а у меня болело сердце. Мужчина, который был подобен черному апокалипсису, исследовал меня. Каран ничего не сказал. Его челюсть выглядела напряженной, и я могла ясно видеть сквозь впалые щеки и выступающие скулы, что мужчина стиснул зубы.

– На мой взгляд, тебе не нужно их внимание, – серьезно сказал он. – Маленькая девочка, стоящая передо мной… Или лучше сказать, сидящая рядом со мной? Хорошо. Маленькая девочка, с которой я застрял в лифте, которая, кстати, тратит слишком много кислорода… Я думаю, эта маленькая девочка сильная и не нуждается ни в чьем внимании.

Каран Чакил утешал меня? Я не знала, что сказать, поэтому несколько секунд молча смотрела на него.

– Спасибо.

Каран долго молчал.

– Тебе холодно, не так ли?

– Немного.

– Хорошо, – сказал мужчина, и суровая чернота в его глазах сменилась бархатом. Он медленно приблизился, я испугалась, но не отступила. Каран обнял меня, не глядя мне в лицо. Я вздрогнула, как будто что-то пронзило мое сердце. Глаза были широко раскрыты от шока из-за неожиданного движения, я ждала, что будет происходить дальше, устремив взгляд в пустоту. Левой рукой мужчина держал меня за руку, а правой, обвив талию, притянул меня к своей мускулистой груди.

Сердце билось так быстро, что на мгновение я подумала, будто оно вот-вот взорвется.

– Если я отдам тебе свой пиджак, замерзну сам, – прошептал Каран мне на ухо. – Но если не помогу тебе согреться, заболеешь. Не то чтобы меня это волновало. Просто… не хочу видеть в своей компании сопливого больного маленького стажера.

Его грудь размеренно двигалась вверх и вниз, приподнимая заодно и меня. Я молча сглотнула, странное чувство покоя и облегчения накрыло меня. А когда мужчина прижался подбородком к волосам, меня будто ударили ногой под дых, но я не подала вида. Поскольку одной щекой прислонялась к груди Карана, я могла спокойно вдыхать его запах, не привлекая внимания.

Пахло горячим горьким шоколадом.

– Не вздумай заснуть у меня на руках, – спокойно сказал мужчина.

Хотя я не могла видеть его лица, чувствовала, что он равнодушно смотрел перед собой.

– А если все-таки уснешь, держи рот закрытым. Не хочу начинать день со слюнявой рубашки.

– Я не хочу спать. Кроме того, у меня нет привычки пускать слюни во время сна.

– Ты хоть осознаешь, в объятиях какого привлекательного мужчины находишься, Камешек? Скорее всего, у тебя уже текут слюнки.

Я вздрогнула, когда уловила сарказм в его голосе.

– Вы меня не интересуете, Каран-бей, – солгала я. Другая Мерве, скрывающаяся в моей голове, усмехнулась и слегка выпустила длинные когти.

«Поэтому мы думали о вас всю ночь», – саркастически прошептала она. Конечно, Каран этого не услышал.

– Тебе не нужно постоянно называть меня «бей», малышка.

Я была удивлена, а кроме того сильно нервничала, находясь в его объятиях.

– Лучше не отказываться от формальностей. Теперь вы мой босс, даже если это временно.

Когда мужчина сильнее прижал подбородок к моим волосам, сердце покинуло грудь и скользнуло к горлу. Я моргнула и посмотрела на черную рубашку, к которой прислонялась щекой. Она пахла точно так же, как он сам, и я медленно закрыла глаза.

– Тебе не нужно добавлять «бей» в конце моего имени.

– Я попробую, – пробормотала я. Раньше думала, что под моей кожей текла ледяная вода, а не кровь. Терпеть не могла, когда Бушра прижималась ко мне, общение с людьми вызывало беспокойство и дискомфорт. Но сейчас было настолько комфортно, что я почувствовала, будто нахожусь на своем месте. Это чувство вызвало во мне отвращение к самой себе. Я решила, что нужно избавиться от него до того, как оно поглотит меня. Я еще даже не знала Карана.

– Тогда попробуй. Давай, – сказал он и прижал меня еще крепче. – Назови меня по имени.

Теперь стало намного теплее. Каран делал это для того, чтобы я не заболела и не причинила неприятностей, я осознавала это, но находиться в его руках было так приятно.

Если бы я знала, что такое отцовское тепло, сказала бы, что его объятия напоминали именно их.

– Каран, – прошептала я. Произнеся имя, я почувствовала, что кончик моего языка запылал. Тепло его тела начало вызывать сонливость.

– Мне кажется, ты засыпаешь.

Мои глаза медленно закрылись, и на мгновение его голос прозвучал очень мягко. Думаю, это была игра подсознания.

– Засыпай, Камешек.

– Почему ты называешь меня Камешек? – спросила я.

Каран глубоко вздохнул, его широкая грудь приподнялась, поднимая и меня.

– Это значение твоего имени. И мне оно нравится.

Некоторое время царило молчание. Начала болеть спина из-за долгого нахождения в одной позе, но говорить мужчине об этом я не собиралась. Не хотелось, чтобы он видел во мне плаксивую девчонку.

– Эй, – пробормотал Каран через некоторое время – Чем ты моешь волосы?

Мои брови удивленно взлетели вверх.

– Шампунем.

– Я серьезно начинаю задаваться вопросом о размере твоего мозга, когда ты говоришь подобное. – Его голос звучал скучающе. – Шампунь, ладно, но какой шампунь? Что за бренд?

– У меня нет шампуня, которым я пользуюсь регулярно, – прошептала я. – Уже некоторое время пользуюсь шампунем, который купил мне отец. А что такое?

– Не люблю ходить вокруг да около. Запах твоих волос оказывает успокаивающее действие. Мне это нравится. Когда вернешься домой, напиши мне марку своего шампуня.

Мое сердце сжалось.

– Вы снова командуете, Каран-бей.

– Каран, – поправил он.

– Ты снова командуешь, Каран, – прошептала я. – Кроме того, шампунь, который мне принес отец, – женский. Ты ведь не собираешься им пользоваться?

– Я и не говорил, что буду пользоваться им, – сказал мужчина глубоким голосом. – И вообще, твой голос звучит как воздушный шарик, из которого просачивается воздух. Думаю, тебе нужно поспать несколько часов. Я тоже засыпаю. Если будешь слишком много двигаться и нарушишь мой покой, я тебя задушу.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

– На самом деле ты хороший человек, – сказала я и почувствовала, как напряглись его мышцы.

– Я не хороший человек. – Дыхание Карана всколыхнуло мои волосы.

– А ты, значит, – я подняла брови, – считаешь себя плохим?

– Нет, – в его голосе слышались стальные нотки, – я не плохой.