Текст книги "Западня. Занесенные снегом"

Глава 9

– Просыпайся, Деви, – прошептал Уилл на ухо дочери. Она шевельнулась и отвернулась к стене. Отец взял ее за плечи и усадил, оперев спиной на подушку. В голубоватом свете ночника было видно, как она медленно открывает глаза и обводит сонным взглядом комнату. Потом девочка посмотрела на отца:

– А где мама?

– Ее здесь нет, солнышко. Теперь послушай, это важно. Тебе сейчас нужно одеться.

– Но еще ведь не утро!

– Знаю. Мы отправляемся в особенное путешествие.

– Куда?

– Не спрашивай больше ни о чем.

Уилл помог дочери одеться и сказал:

– Я понесу тебя. Помни, что нужно вести себя очень тихо. Ни звука.

Он поднял ее на руки, подошел к двери спальни и осторожно потянул за ручку. В коридоре было темно и тихо. Иннис прокрался к выходу, слыша, как в гостевой комнате похрапывает мать Рейчел.

Свояченица Элиза спала на диване в комнате для отдыха. Скрип открывшейся парадной двери заставил ее шевельнуться, но не разбудил.

Три часа ночи – один из немногих приятных часов в Ахо в летнее время: он приносит мимолетную прохладу, словно глоток передышки от дневной жары. Багажник «БМВ» уже был заполнен чемоданами. Уилл усадил Девлин на переднее сиденье и пристегнул ремнем, а потом сел за руль и поставил передачу на нейтральную. Машина беззвучно покатилась по подъездной дорожке, и лишь у самого выезда адвокат вставил ключ в замок зажигания.

– Куда мы едем, папа?

Мужчина оглянулся на дочь и потряс головой, не в силах поверить в то, что всего лишь за одни сутки все так переменилось. Так быстро, словно по велению несчастливого расположения звезд, вся их жизнь рухнула. «Ты не умрешь в одиночестве».

– Я пока не знаю, – ответил Уилл и повернул ключ, а потом переключил передачу и медленно, не зажигая фар, повел машину через пригород.

Шоссе к северу от Ахо было пустынным и сияло в лунном свете. Кроме своего бумажника и чемодана с одеждой, Уилл взял только одно – рубашку Рейчел с эмблемой колледжа.

Они больше никогда не увидят свой дом.

Глава 10

Рейчел пришла в себя два дня спустя. Она лежала на тонком твердом матрасе. Сев, женщина обвела взглядом крошечную комнату, размером чуть больше шкафа-купе, освещенную единственной лампочкой без абажура, которая свисала с потолка.

В голове у нее стучало, во рту пересохло, но Рейчел снова чувствовала себя в состоянии говорить и двигаться. Стены и пол были обиты толстым слоем желтого пористого материала. В углу она заметила пять больших бутылей с водой, а рядом с ними – ящик, заполненный пакетами картофельных чипсов, яблоками, шоколадными батончиками и пачками крекеров. За звукоизоляционными стенами слышалось негромкое гудение.

Миссис Иннис встала. Удержать равновесие было трудно, словно пол под ее ногами смещался. Она снова посмотрела на стены с мягкой обивкой и подумала: «Меня поместили в сумасшедший дом. И это похищение, и монтировка в стекло мне просто почудились. Я сошла с ума».

Рейчел схватила бутыль с водой и отнесла ее к матрасу, после чего села и сделала большой глоток, гадая, наблюдает ли кто-нибудь за ней сейчас.

«Но если я в психиатрической больнице, почему я по-прежнему одета в этот черный костюм?»

Снаружи неожиданно донесся звук, напоминающий рев клаксона. Потом он повторился, и когда пленница задумалась об этом, то поняла, что он как-то связан с этим постоянным гудением, нервирующим ее, и с тем, что комната словно бы движется куда-то. Женщина посмотрела на потолок. Там не было звукоизоляционной обивки – только блестящий металл. И размеры комнаты внезапно обрели смысл, как и слабое покачивание, и гудение, и эти трубные звуки время от времени. «Это не психиатрическая лечебница. Я в прицепе большегрузной фуры», – поняла Рейчел.

Она заплакала, содрогаясь в рыданиях.

Часть II
Призрачное присутствие

Глава 11

Человек, которого теперь звали Джо Фостер, вел старый пикап «Шевроле» вниз по склону холма к городу. Шла середина октября, небо над Колорадо было густо-синим, на пиках гор Ла-Плата на высоте более двенадцати тысяч футов сияли недавно выпавшие снега, а в предгорьях золотом мерцали тополя и осины. В пяти милях к западу в послеполуденном свете колыхались очертания столовой горы Меса-Верде. Мужчина видел отблески солнца на корпусах и стеклах машин, которые ползли на юг по шоссе, пересекавшему национальный парк.

Он въехал в городок Манкос, припарковал свой пикап у края тротуара и выключил двигатель. Было без нескольких минут три часа дня, и в машине было так тихо, что человек слышал, как шелестит над крышей листва. Золотистый осиновый лист упал на лобовое стекло, зацепился за дворник и трепетал несколько мгновений, прежде чем ветер прижал его к стеклу, а потом снова взметнул в воздух.

«Ей понравился бы этот городок», – подумал мужчина.

Он заметил дочь в толпе учеников – она спускалась по каменным ступеням школьного здания. Девочка шла в компании двух подруг, и рюкзак висел у нее на одном плече. Она явно не замечала этого, увлеченная разговором. Сойдя с тротуара на траву, школьницы встали плотным кружком. «Строят планы, – предположил мужчина. – Обещают позвонить друг другу. Делятся глупыми сплетнями».

Он наблюдал за дочерью сквозь покрытое трещинами лобовое стекло – так он мог бы смотреть на нее весь день. По правде говоря, Джо не ожидал, что она доживет до шестнадцати лет. В течение долгого времени Фостер готовил себя к худшему исходу и даже планировал покончить с собой, когда ее не станет. Но потом что-то случилось – или, точнее, не случилось. Она не умерла. Она болела несколько раз в год, дважды болезнь едва не стала роковой – но девочка упрямо возвращалась с опасной черты. Сочетание лекарств и физиотерапии грудного отдела работало, и каждый день, когда она не чувствовала себя больной, воспринимался мужчиной как отсрочка приговора, как приостановка казни.

Сейчас его дочь шла по направлению к пикапу, но когда Джо уже сунул ключ в замок зажигания, какая-то женщина остановила ее.

Он выпрямился. Девочка стояла у края тротуара, беседуя с высокой женщиной в темно-синей юбке и белой блузке. Такой же темно-синий жакет был переброшен через руку незнакомки. Вот девочка покачала головой. Фостер не слышал, о чем они говорили. Он протянул было руку, чтобы открыть дверцу, но дочь уже быстро шла по тротуару, отделавшись от собеседницы, а женщина шагала в другую сторону. Девочка потянула на себя скрипучую дверцу и забралась в «Шевроле».

– Привет, малышка. – Она теперь тоже носила другое имя, но Джо избегал произносить его, называя ее «малышкой» или «солнышком» – или вообще никак.

– Привет, папа.

– Кто эта женщина, с которой ты сейчас говорила?

– Она не сказала.

– Что ей было нужно?

– Она спросила мое имя, узнавала, далеко ли отсюда я живу.

Мужчина включил мотор, и пикап начал постукивать и вибрировать.

– Зачем ей это понадобилось? – нахмурился он.

– Понятия не имею. Я как-то отцепилась от нее, сказала, что мне надо идти. Думаешь, она коп?

– Не знаю.

– Можно я поведу машину до дома?

– Не сегодня, солнышко. – Джо переключил передачу и вывел машину на проезжую часть, а потом медленно проехал мимо школы, высматривая женщину, которая расспрашивала его дочь. – Какого цвета волосы у нее были?

– Темно-каштановые. Она красивая.

Теперь из школы толпой выходили старшеклассники, и среди их высоких фигур было трудно заметить ту женщину.

– Что не так, папа? – спросила юная пассажирка.

Там не было женщины. Только школьники.

– Ты же знаешь, нам нужно быть очень осторожными, – напомнил мужчина дочери.

– Нам снова придется уезжать?

– Пока не знаю, милая. По крайней мере, не сегодня.

Фостер покрутил руль, разворачивая машину в обратном направлении, и поехал за город, вверх по холмам, к дому.

Глава 12

Ферма стояла в роще голубых елей в полутора милях к югу от городка. На задворках дома начиналось маленькое пастбище, а восточную границу принадлежащих этой ферме земель очерчивала река Манкос. Во время весеннего разлива в доме был слышен ее рев.

Уже полностью стемнело. Через открытые окна в дом вливался вечерний воздух – он нес запах увядающих листьев, кислых яблок и навоза с ближайшей фермы.

Девочка достала из шкафа подушки, а мужчина включил DVD-проигрыватель. В прошлый раз они не досмотрели «Головокружение»[3]3
  «Головокружение» – культовый фильм А. Хичкока (1958).


[Закрыть]. Фильмы помогали девочке переносить терапевтические процедуры, и отец с дочерью просмотрели уже больше тридцати картин Хичкока. Мужчина сел рядом с девочкой, а она наклонилась вперед, навалилась на подушку и смотрела, как Джимми Стюарт целует Ким Новак в номере отеля, озаренном зловещим зеленым светом.

Ладонями, сложенными «чашечкой», мужчина равномерно колотил по спине дочки. Через пять минут он велел ей откашляться, а потом она сменила положение тела, улегшись на бок.

Вскоре после того, как родилась дочь, они с женой стали называть ее «соленой деткой», поскольку, когда бы они ни целовали ее в лобик, тот был соленым на вкус. Как-то раз мать упомянула об этом при педиатре, и он сразу же выписал направление на анализ пота – и анализ оказался положительным. Молодые родители и понятия не имели, что чрезмерно соленый пот – главный признак муковисцидоза.

Диагноз был поставлен девочке в возрасте двух лет, и каждый день в течение прошедших четырнадцати лет мужчина проводил с ней физиотерапию грудного отдела. Эта терапия разжижала слизь в ее легких, облегчала дыхание и помогала предотвращать инфекционные болезни. Давным-давно эти процедуры стали обычной частью их дневного распорядка – как чистка зубов перед сном.

По окончании терапии девочка села за кухонный стол – решать домашнее задание по геометрии, а ее отец вышел наружу. Сегодня грузовичок особенно сильно шумел и грелся, и мужчина решил, что надо заменить масло – впрочем, это следовало сделать давно. Он залез под машину и лег на спину, пытаясь открутить пробку маслосливного отверстия. Иногда на проселочной дороге неподалеку слышался шум проезжающего автомобиля, но помимо этого тишина была полной.

Холодало, и над предгорьями поднималась луна. Время от времени случайный ветерок колыхал еловые лапы. От молочной фермы, расположенной ниже по склону, доносилось мычание коров и звяканье их бубенцов.

Наконец Фостер отвинтил крышку и начал сливать грязное масло в подставленный ковш. От темной струи пахло гарью.

Проехала еще одна машина – вот уже третья за последние десять минут. Оживленный вечер.

Автомобиль притормозил и остановился в конце подъездной дороги. Это была городская машина, возможно взятая напрокат, но отнюдь не огромный и шумный пожиратель бензина из тех, на которых ездило большинство соседей Джо.

Снова зашуршали шины. «Что за черт?» Фостер выбрался из-под грузовичка и поднялся на ноги, прикрывая глаза от света фар чужой машины. Она ехала по отсыпанной гравием дороге прямо на него.

Машина остановилась рядом с «Шевроле», двигатель ее умолк, а фары погасли. Несколько мгновений мужчина не видел ничего, ослепленный ярким светом. Дверца отворилась. Потом захлопнулась. Шаги по гравию – кто-то направлялся к нему. «Ну, вот я и влип, – думал Фостер. – Следовало уехать сегодня вечером. Собрать чемоданы и удирать куда подальше». Он сделал шаг назад, ожидая, пока глаза заново привыкнут к темноте.

– Вы ослепили меня фарами, – сказал он незнакомцу, – и теперь я почти ничего не вижу. Кто здесь?

Шаги остановились. Теперь Джо видел силуэт гостя – точнее, гостьи, осознал он, когда свет лампы над крыльцом упал на ее лицо.

Это была та самая женщина, которая подошла к его дочери возле школы.

– Извините, что ослепила вас, – произнесла она. – Я проехала мимо вашего почтового ящика раза три, прежде чем заметила его.

– Кто вы?

Незнакомка протянула ему руку и представилась:

– Кейлин Шарп.

Она была одного роста с Фостером, возможно, на несколько лет моложе его; у нее были прямые каштановые волосы и высокие скулы. В слабом свете Джо не мог разобрать, какого цвета у нее глаза. И он не подал ей руки в ответ.

– Что вам нужно? – спросил он резко.

– Вы Уильям Иннис?

Обжигающий прилив адреналина.

– Нет.

– Что ж, у меня в сумке лежит фотография мистера Инниса. Вы с ним, должно быть, близнецы.

– Уходите.

Фостер повернулся спиной к женщине и направился к дому.

– Мистер Иннис! – позвала она вслед. – Прошу вас, послушайте!

Он вошел в дом, и дверь за ним захлопнулась.

– Кто там приехал? – спросила его дочь.

– Иди в свою комнату и доделывай уроки.

Девочка расслышала в его голосе нечто такое, что не давало возможности перечить, без единого слова собрала тетрадь и учебник и пошла по коридору в свою комнату. Деревянные половицы поскрипывали под ее ногами.

А мужчина теперь стоял у кухонной раковины, пытаясь оттереть с рук масло и машинную смазку при помощи горячей воды и мыла. Он лихорадочно соображал, что ему делать теперь – что им с дочерью следует бросить здесь, а что взять с собой. Когда он направился к окну, чтобы посмотреть, не уехала ли чужая машина, в дверь постучали.

Джо подошел и через стекло и проволочную сетку внешней рамы посмотрел на женщину, стоящую на крыльце.

– Здесь, в захолустье, когда кто-то говорит тебе убираться из его владений, – сказал он, – как правило, умнее будет…

Незваная гостья поднесла к сетке что-то прямоугольное, и когда хозяин дома увидел это, в желудке у него заворочался холодный ком.

Удостоверение агента ФБР. Колени Инниса предательски задрожали и едва не подкосились.

«На что ты готов ради того, чтобы остаться со своей дочерью?»

– Спокойно, – произнесла женщина. – Если б я приехала вас арестовать, вы уже были бы в наручниках.

– Тогда что вам нужно?

– Я верю, что вы невиновны, мистер Иннис.

Ее слова застали его врасплох.

– И почему? – похолодевшими губами выговорил бывший адвокат.

– Потому что ваша жена, Рейчел… она не была первой. Или последней.

Глава 13

Наполняя чайник водой из-под крана, Уилл оглядывался через плечо на агента ФБР, сидящую у кухонного стола.

– Как вы нас нашли? – спросил он тихо.

– Я полтора года отслеживала ваши фальшивые имена. Каким вы пользуетесь сейчас?

– Джо Фостер.

Чайник был полон почти до краев. Иннис поставил его на плиту, зажег газ и уселся за стол напротив Кейлин. Женщина повесила свой пиджак на спинку одного из стульев, а портфель поставила прямо на дощатый пол.

– Из какого вы отделения? – спросил Уилл.

– Из того, что расположено в Финиксе. Меня ужасно интересует – почему вы пустились в бега?

– У моей дочери муковисцидоз. Мне пришлось исходить из предположения, что ее мать мертва. А этот детектив из Ахо сразу с порога начал меня прессовать. Я понял, что у меня есть немалые шансы загреметь за решетку. Я не знаю, что вам известно о муковисцидозе, но это неизлечимая болезнь. Большинство тех, кто ею болен, не доживают до тридцати лет. Я не мог допустить, чтобы моя дочь умерла в одиночестве, не имея возможности в последние минуты увидеть ни мать, ни отца.

– Но ведь сейчас с нею всё в порядке?

– В последние три года ее состояние остается относительно хорошим. Но это не означает, что оно не ухудшится снова.

– Чем вы зарабатываете на жизнь?

– Веб-дизайном. Я работаю удаленно, из дома.

– Должно быть, вам трудно, если учесть, какого все мнения о вас и о том, что вы совершили.

– Послушайте, мы сейчас ведем совершенно новую жизнь, и она нас устраивает. Я знаю, что именно делал в ту ночь, когда пропала моя жена. Моя совесть чиста.

– Вам не следовало бежать.

– Если вы здесь не затем, чтобы меня арестовать, то что вам нужно?

Кейлин протянула руку к своему портфелю и подняла его с пола, а потом неспешно открыла его и вытянула папку в картонном переплете. Из папки она достала карту и подала ее Уиллу. Карта изображала Нью-Мексико, Аризону и Южную Калифорнию, и на ней в четырех регионах Юго-Запада виднелись пометки – красные крестики.

– Что это? – спросил Иннис.

Шарп придвинула свой стул поближе к нему и положила на стол фотографию. На ней радостно улыбалась женщина в зеркальных солнечных очках и длинном свитере, а за ее спиной по заснеженным склонам скользили лыжники в ярких костюмах.

– Сьюзан Тирпак. Пропала в июле двухтысячного года между Гэллапом и Альбукерке, – сказала гостья, после чего уронила на стол еще одно фото и указала на красный крестик у южной границы Аризоны. – Джил Диллон, исчезла в августе две тысячи первого вблизи Ногалеса.

Третья фотография. На Уилла смотрела его жена – он не мог не узнать эту прекрасную и озорную улыбку. Он помнил, как фотографировал Рейчел у южного края Гранд-Каньона.

– Рейчел Иннис. Пропала в национальном парке «Органный кактус» в июле две тысячи второго года. И вот последняя. – Кейлин осторожно положила последнее фото рядом со снимком Рейчел. – Люси Даль. Исчезла в августе две тысячи четвертого года на федеральной трассе между Эль-Пасо и Тусоном.

Странное молчание воцарилось в доме. Над крыльцом то и дело позвякивали «ветровые колокольчики». Уиллу казалось, что в кухне находятся не только они с Кейлин. Рядом с ними незримо присутствовали призраки. Он посмотрел на фотографии, лежащие бок о бок, и ощутил, как по телу пробегает холодная дрожь.

– О боже… – произнес он.

– Вы это заметили? – спросила агент.

– Эти женщины могли бы быть сестрами.

– Именно. Темные глаза, кудрявые черные волосы…

– Это совпадение?

– Не знаю. Но я покажу вам то, что никак не может быть совпадением.

Шарп добыла из папки еще четыре фотографии и разложила их на столе. «Лексус», «Хонда Сивик», «Форд Эксплорер» и джип «Гранд Чероки» Рейчел. На всех снимках боковое стекло со стороны водителя было выбито.

– Здесь этого не видно, но правое переднее колесо у каждой из этих машин проколото, – рассказала гостья.

– Значит, все это вроде как…

– Похищение по предварительно составленному плану. Да.

– Кого-нибудь из этих женщин нашли?

Кейлин покачала головой и кивнула в сторону плиты:

– У вас чайник закипел.

Уилл поднялся из-за стола и достал из шкафчика две кружки.

– Есть мятный чай, зеленый и «Эрл Грей», – предложил он новой знакомой.

– Мятный, пожалуйста.

Иннис бросил в кружки по чайному пакетику и медленно залил их кипятком.

– Кажется, я знаю, кто похитил этих женщин, – обронила Кейлин.

Хозяин дома поставил чайник обратно на плиту и выключил газ. Руки у него дрожали. Глядя в пол, он сделал глубокий вдох и уточнил:

– Кажется? Или все-таки знаете?

– Уверена процентов на восемьдесят. Позвольте, я кое о чем вас спрошу. Вы были адвокатом. Вы хотя бы примерно знакомы с тем, как действуют картели?

– Конечно.

– А слышали вы когда-нибудь об «Альфе»?

Уилл поставил кружки с чаем на стол и уселся на прежнее место.

– Нет. Что это?

– Когда-то это было десантное и разведывательное подразделение государственной службы по борьбе с наркотиками – в то время оно именовалось Специальной группой воздушно-десантных войск. Это были солдаты-мексиканцы, но все они прошли обучение в «Школе Америк». В тысяча девятьсот девяносто первом году большая группа этих элитных вояк дезертировала и начала работать на наркоторговцев. Полагаю, им предложили слишком выгодные условия по сравнению с прежним местом службы. Сегодня они известны как «Альфа», банда высокооплачиваемых наемников, которые в основном занимаются охраной грузов, контрабандно поставляемых в Америку картелем Гольфо: кокаин, героин, марихуана… Никто не знает, сколько их, но, по приблизительным подсчетам, от ста до двухсот человек. Они великолепно обучены и действуют скорее как коммандос, чем как заурядные убийцы из картеля, и отличаются непоколебимой верностью. Их почерк ни с чем не спутаешь: самое лучшее оружие, тактика скрытности, которой могла бы гордиться любая армия, тщательная проработка операций. И они чрезвычайно жестоки. За убийство любого офицера из правоохранительных органов США у них полагается награда в пятьдесят тысяч долларов. У меня есть связные и поставщики информации в каждом приграничном городе Юго-Запада, и я узнала, что кое-кто из «альфовцев» замешан в торговле людьми. Поверьте, сведения о них почти невозможно получить. Мой информатор в Ногалесе не осмелился даже произнести имя этого типа вслух. Он настоял на том, чтобы записать его на бумаге. И даже этого он не сделал бы, не будь наркоманом, которому постоянно нужны деньги. Я купила это имя за две тысячи.

– И что это за имя?

– Хавьер Эстрада. Вам оно известно?

Уилл покачал головой.

– Вы уверены? – переспросила его собеседниц. – Вам не пришлось представлять этого типа в суде или…

– Нет. У вас есть его фотография?

Теперь уже Кейлин покачала головой.

– И что навело вас на мысль, будто «альфовцы» причастны к этому делу? – спросил Иннис.

– Пара вещей. – Шарп отпила глоток чая. – Во-первых, меня всегда настораживало то, как выглядело место преступления. Ни единого следа крови и, помимо выбитого стекла, ни малейших признаков насилия. К тому же тела так и не были обнаружены. Это меня неизменно тревожило. Если эти женщины просто были убиты и где-то захоронены, то хотя бы один труп уже должен был быть найден, как вы считаете? Серийные убийцы обычно желают, чтобы их жертв обнаружили, но эти женщины словно в воздухе растворились.

Уилл откинулся на спинку стула и подул на чай в кружке, отчего по поверхности жидкости пробежала рябь.

– Почему вы так уверены, что это сделал именно тот человек, Хавьер? – Ему не нравилось то, как это имя перекатывается у него на языке.

– Мой информатор когда-то перевозил наркотики для картеля Гольфо. Несколько раз ему случалось работать с мистером Эстрадой. И однажды за бутылкой мескаля[4]4
  Под названием «мескаль» в настоящее время выпускаются все дистиллированные алкогольные напитки на основе агавы, за исключением текилы.


[Закрыть] Хавьер рассказал ему о похищении женщины на шоссе ай-сорок, между Гэллапом и Альбукерке.

– Сьюзан Тирпак.

– Верно.

– Почему же он до сих пор не арестован?

– Это несколько сложнее сделать, чем сказать.

Сделав глоток чая, Уилл заметил:

– Вам что-то от меня нужно.

Кейлин кивнула.

– Вы сказали, что вам незнакомо его имя, и я вам верю. Но, быть может, если вы увидите его, то сможете что-нибудь припомнить… Мне нужно, чтобы вы поехали в Финикс со мной на опознание, когда мы его найдем.

– А как насчет обвинений, выдвинутых против меня? – спросил Иннис. – Они ведь еще не сняты.

– Я работаю над этим. Официально никакого разговора между нами не было, и я сюда не приезжала.

– Почему?

– Не все в отделении в Финиксе настолько рвутся тратить деньги и силы на эти исчезновения. Есть более насущные дела, а поскольку данный вопрос не связан напрямую с контрабандой наркотиков, он отнюдь не первый в списке приоритетов.

– Вы связывались с родными других женщин?

– Муж Тирпак покончил с собой три года назад. Муж Диллон не захотел разговаривать со мной; у него новая жена, маленький ребенок от нее, и он не желает вспоминать о том, что было когда-то.

– Я могу его понять.

Кейлин собрала фотографии и карту и снова сложила их в папку, которую сунула в портфель. Потом встала.

– И когда это будет? – спросил Уилл.

– Я надеялась, что мы сможем отправиться туда утром.

– Завтра? Это быстрее, чем…

– Вы всё еще в бегах. Кто поручится, что вы не скроетесь сразу же после того, как я уеду?

– Я думал, вы мне верите.

– Я верю вам. Но не уверена, что готова ради этого рискнуть своей карьерой. И кроме того, неужели вы предпочли бы сидеть и ждать неведомо чего?

– Мне придется взять с собой дочь.

– Отлично.

– У меня есть только тот пикап, что стоит у дома, и он вряд ли выдержит поездку до Финикса и обратно.

– Вы можете поехать со мной. Я остановилась в отеле «Меса-Верде». В семь часов утра я могу вас подобрать рядом с этим отелем.

– Мы будем там, – заверил агента Уилл, поднимаясь из-за стола.

Шарп взяла портфель и протянула руку, и на этот раз Иннис принял ее рукопожатие.

– Вам все еще больно, – отметила женщина.

– Да.

– Каждый день прочесываете Интернет в поисках новостей, не так ли? Анонимно звоните в полицейские участки по всему Юго-Западу, чтобы узнать, не найдено ли неопознанных тел?

– Я просто хочу знать, что с ней случилось и как это случилось. Мне плохо оттого, что я не знаю, где она погребена. Я знаю, что это глупо. Это не должно иметь никакого значения – и все же это так. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Что-то во взгляде Кейлин подсказывало мужчине – она понимает.

– Рада была познакомиться с вами, Уильям Иннис.

– Называйте меня Уилл.

Он проводил ее до машины, а когда она уехала, некоторое время стоял в темноте на подъездной дорожке, вдыхая холодный осенний воздух. А потом снова заполз под грузовичок, чтобы закончить замену масла.