Текст книги "Найти себя. Как выйти за рамки стереотипов и обрести свой путь"

Говоря проще, чувствительность – это ощущение переживания собственного опыта. Обладать чувствительностью – значит позволить себе достичь высшего уровня осознания того, что происходит внутри и вокруг вас.

Все мы сталкиваемся с сильным искушением проскользнуть по поверхности жизни. Это самый простой путь – ведь, если избегать даже малейших стимулов, намного сложнее увязнуть в чем-то неприятном. Но если позволить себе чувствовать мир полноценно, жизнь станет более полной и подлинной. По-настоящему чувствительные люди живут на американских горках эмоций и ощущений и ни на что это не променяют. Они понимают, что их чувства – неоценимый капитал, позволяющий взаимодействовать с миром богаче и определять, что им идеально подходит. Они лучше чувствуют ситуацию и знают, как ее улучшить, потому что более внимательны.

Когда мы включаем чувства, то испытываем внутри и вокруг себя то, во что иначе не были бы посвящены. Направляя чувства наружу, мы получаем видение мира, незаметное на поверхностном уровне. Когда мы слушаем, что говорят люди, смотрим на закономерности и несоответствия и по-настоящему чувствуем мир, он будто внезапно попадает в фокус. Это напоминает мне популярные в 1990-е объемные «волшебные картинки». Сначала они выглядят хаотично, но, если научиться правильно смотреть, на плоской странице появится совершенно новое трехмерное изображение. Книги со стереограммами пользуются таким спросом, потому что дают уникальные ощущения – способность видеть богаче. То же самое предлагает нам чувствительность. То, что на поверхности кажется одним – чем-то непознаваемым или неинтересным, – приобретает новое качество и интерес, если заглянуть поглубже.

Я получил чрезвычайно важный опыт, когда много лет назад работал над проектом для Госдепартамента США. Борис Ельцин тогда только что занял видное положение в российском правительстве, и американские чиновники попросили меня составить его характеристику, чтобы понять, с кем они имеют дело. Я долгие месяцы собирал любой клочок информации об этом человеке – его историю, биографию, подробности политической жизни. Но, несмотря на эту работу, не мог в нем разобраться. Я никогда не встречался с ним, и все, что у меня имелось, – ряд данных. Нельзя было включить свои чувства, потому что не было ни возможностей, ни реального метода, чтобы сделать это.

Наконец мне удалось разыскать одного из биографов Ельцина, который был очень близко с ним знаком. Я попросил рассказать мне пару случаев, которые в его глазах четко определяли российского президента. В ответ тот указал два факта, которых я нигде больше не встречал. Первый – Ельцин очень любил играть в волейбол и ему доставляло необычайное удовольствие атаковать соперника. Второе – Ельцин всегда выходил из машины резко, не дожидаясь, пока водитель откроет ему дверь.

Эта информация и собранные мною данные дали трехмерное изображение. Для меня стало ясно, что Ельцин стремился дестабилизировать свое окружение, появляясь неожиданно и внезапно, нанести удар по оппоненту. Придя к такому выводу, я стал замечать это во всех его действиях. В данном случае, чтобы собрать полную картину, я положился на чувствительность биографа, но почти не сомневаюсь, что, имей я непосредственный доступ к Ельцину в любой период его жизни, выводы были бы такими же.

Полноценно используя свои чувства, вы достигнете этого уровня проницательности, независимо от того, характеризуете ли вы глав государств, стремитесь ли овладеть ситуацией на работе, пытаетесь определить, куда идут отношения, или просто вам надо решить, чем занять пару часов свободного времени. Это позволяет выйти за пределы данных, доступных на поверхностном уровне, а погружаясь в предмет, вы лучше его понимаете и получаете больше пользы.

Дик Фосбери падал во всех смыслах.

Большую часть спортивной карьеры в орегонской школе единственными высотами, которые он брал, были вершины посредственности. В начале 1960-х в высоту прыгали либо «ножницами», либо перекидным стилем с переворотом в воздухе. В случае Фосбери ни одна из этих техник не давала хороших результатов, и он признавал, что не был одаренным спортсменом. Он не сумел взять 1,62 метра, и надежда, что он сможет соревноваться с сильнейшими прыгунами штата, была очень мала.

Но вместо того чтобы упасть на беговой дорожке, Фосбери по всей справедливости стал синонимом падения, но по-другому. Поняв свою способность переключаться с бега на прыжок, шестнадцатилетний Фосбери решил попытаться взять планку головой вперед, лицом вверх и назад. Никто раньше не видел ничего подобного, и местная газета описала это как «бьющуюся на дне лодки рыбу». Все это было бы смешно, но… отлично сработало. К моменту окончания учебы Фосбери стал в Орегоне вторым прыгуном в высоту среди школьников.

Но это было только начало. Вскоре он выиграл Национальный чемпионат среди юниоров, что принесло ему стипендию в Орегонском университете. А лучшее «падение» он припас для самой большой арены, выиграв в 1968 году олимпийское золото в прыжках в высоту и попутно установив мировой рекорд. Так он заново открыл этот вид спорта. Говорят, что тренер Пэйтон Джордан сказал тогда: «Дети подражают чемпионам. Если они станут подражать Фосбери, он уничтожит целое поколение спортсменов, потому что они переломают себе шеи». Однако вскоре большинство прыгунов в высоту стали прыгать в стиле Фосбери и продолжают делать это до сих пор. В 2012 году на Олимпийских играх Иван Ухов[10]10
  Российский прыгун в высоту, чемпион мира в помещении 2010 года и олимпийский чемпион 2012 года. Прим. ред.


[Закрыть] завоевал золотую медаль, преодолев планку, установленную на 2,38 метра над землей. Конечно, он использовал фосбери-флоп{15}15
  Aimee Berg, In the Stands with Dick Fosbury, Team USA, www.teamusa.org/News/2008/August/20/In-the-Stands-With-Dick-Fosbury.aspx; Sports Biographies: Fosbury Dick (Richard D.), HickokSports.com, www.hickoksports.com/biograph/fosburydicks.html; Richard Hoffer, Something in the Air: American Passion and Defiance in the 1968 Mexico City Olympics (New York: Free Press, 2009); Dick Fosbury, USA Track & Field, www.usatf.org/halloffame/TF/showBio.asp?H0FIDs=57; Jody Zarkos, Raising the Bar: A Man, the ‘Flop’ and an Olympic Gold Medal, Sun Valley Guide, www.svguide.com/s04/s04_fosburyflop.htm.


[Закрыть].

Работая над этой книгой, я мысленно довольно часто возвращался к Дику Фосбери. Его история поучительна по многим причинам, но, наверное, главное то, что он показал, чего можно достичь и какое удовлетворение получить, если внимательно прислушиваться к своим чувствам. Фосбери усердно работал, и у него был хороший тренер, но его история – не классическая повесть о человеке, не сдавшемся и в конце концов нашедшем наставника, который помог ему выйти на следующий уровень мастерства. Вместо этого он понял – довольно неожиданно, – что в нем скрыт ранее не замеченный ресурс, с помощью которого можно добиться превосходных результатов в чем-то важном для себя. Фосбери знал основы прыжков в высоту, но он также понимал, что ему не стать хорошим прыгуном, если он не пойдет против традиций и не выжмет максимум из способности быстро переключаться с бега на прыжок. Вместо того чтобы до полного изнеможения биться с неспособностью взять планку по-старому, он прислушался к своим чувствам. Они говорили: «Попытайся сделать по-другому».

Несколько поколений прыгунов в высоту рады, что он смог это услышать.

Размышляя о чувствительности, я неизбежно вспоминаю телесериал о лейтенанте Коломбо – полицейском детективе, которого более трех десятилетий играл Питер Фальк. Коломбо был похож на кого угодно, кроме аса-следователя. Он носил мятую одежду, выглядел рассеянным, разбирал свои дела самым окольным путем из всех возможных. Но он был сверхъестественно эффективен, потому что полностью использовал свои чувства{16}16
  Dennis Bounds, Columbo: U.S. Police Drama, Museum of Broadcast Communications, www.museum.tv/eotv/columbo.htm. Columbo, Wikiquote, en.wikiquote.org/wiki/Columbo.


[Закрыть].

«Отношение, поведение… все играет роль, – пишет журналист Деннис Баундс на сайте Музея телевидения и радиовещания. – Коломбо не сбит с толку, а внимательно следит, как кружащий над добычей сокол, ожидая секундной слабины. Коломбо говорит невпопад, часто вмешивается в работу обычных полицейских и собирает, казалось бы, самые неважные улики. В то же время он постоянно докучает человеку, которого избрал своим главным подозреваемым.

Сначала его стилем работы изумлен даже сам убийца, который начинает думать, что, если у полиции Лос-Анджелеса нет ничего получше, он может спать спокойно. Но всякий раз, когда ему вроде бы удается избавиться от Коломбо, тот возвращается с озадаченным замечанием, произнося что-то вроде: “Да, еще кое-что…” К концу серии Коломбо находит незначительную на вид нестыковку в алиби и сплетает из нее петлю, на которой вешает преступника».

Коломбо – образец чувствительности. Зная, что лучшая информация часто спрятана глубоко, он не берется за дело, сразу переходя к фактам. Он привыкает к нему, включает чувства и ищет зацепки: здесь наблюдение, там интонация, еще где-нибудь несоответствие. В одной из серий Коломбо признался: «Как я разгадываю дела? Меня ведет мой нос. Я хочу поймать запах, понюхать дело. Как еще его распутать? Надо обратиться к самой старой и быстрой части мозга».

Это замечание о «старейшей и самой быстрой части мозга» (в своей теории триединого мозга Пол Маклин[11]11
  Пол Маклин (1913–2007) – американский врач, нейробиолог и психолог. Предложил эволюционную модель развития человеческого мозга – триединый мозг, состоящий из рептильного мозга, лимбической системы и неокортекса. Прим. ред.


[Закрыть] называет ее «мозгом рептилии») близко подходит к понятию, очень тесно связанному с чувствительностью: инстинкту. Чувства часто предупреждают нас задолго до того, как мы о чем-то подумаем. В случае Коломбо инстинкт – это ощущение, что улика может вывести на убийцу или что в рассказе подозреваемого что-то не сходится. Как сказал герой одной из серий, «вы прикидываетесь щенком в плаще, который радостно бегает и роет норы по всему саду. Но на самом деле вы зарываете мины, виляя хвостом».

Один из способов, которым Коломбо разоружает подозреваемого (и зачастую выводит из себя коллег), – говорить не по делу. Кажется, он сосредоточен на мелких, на первый взгляд несущественных вещах, пока другие делают всю тяжелую работу. Но это бесцельное поведение – на самом деле настройка на чувства – всегда ведет его к решению. Идея в том, что мы тоже можем воспользоваться методом Коломбо. Если дать ситуации и окружению направить вас, можно много получить. Ответы – для большинства связанные совсем не с распутыванием преступлений, а с поиском правильного шага в жизни – часто приходят, когда вы даете себе прощупать территорию, а затем подумать: «Да, кстати…»

Если у тебя нет отношений, ты не прислушиваешься и чувства притупляются. На самом деле не знаешь, что думаешь о чем-то. Что я думаю об этом? Правда ли мне нравится этот человек? Действительно ли я хочу тратить время на эти отношения? Надо ли поступить именно так? И знаете, в этот момент вы не живете своей жизнью. Кэти поступила правильно, потому что сохранила все в тайне. Но на самом деле в ее поведении не было глубины{17}17
  Mo Rocca, The Big Conversation, Arrive, July/August 2011.


[Закрыть].

Лора Линни о своем персонаже Кэти из фильма «Эта страшная буква “Р”»[12]12
  Оригинальное название фильма – The Big C. Сериал американского телеканала Showtime в жанре комедийной драмы. В центре сюжета история женщины, которой ставят страшный диагноз – рак и которая вынуждена находить светлые стороны в своей ситуации. Прим. ред.


[Закрыть]

Обладать чувствительностью – значит ощущать, прислушиваться, наблюдать мир и других людей. Но это надо делать и с самим собой: уделяя внимание тому, что говорят ваши чувства о вашем собственном состоянии, вы получаете бесценное самоосмысление. Как вы знаете, каждый из других четырех ресурсов нужен для того, чтобы получить развитую самоисторию, но самоистория – это намного больший масштаб, чем то, о чем я сейчас говорю. Внутренняя чувствительность позволяет производить постоянные «проверки системы», которые сигнализируют, когда надо скорректировать эмоциональный или даже физический курс.

Анна Куиндлен, лауреат Пулитцеровской премии и автор бестселлера, вошедшего в рейтинг New York Times, в интервью National Public Radio, посвященному вышедшей в 2012 году книге Lots of Candles, Plenty of Cake («Много свечей, много торта»), подчеркнула ценность внутренней чувствительности для изменения жизни. Ведущая программы Fresh Air Терри Гросс спросила о ее проблемах с алкоголем в прошлом. Куиндлен ответила: «В моей борьбе с алкоголем алкоголь всегда побеждал, и в какой-то момент я поняла: “В будущем это до добра не доведет”. Я посмотрела на детей и подумала: “Когда ты пьешь, твоя личность меняется. Стакан вина – и ты чувствуешь радость, еще один – и затихаешь, еще – и, может быть, становишься немного раздражительной”. Думаю, моим детям нужно постоянство, а не три разных мамы за один вечер, поэтому я остановилась»{18}18
  Mervyn Rothstein, Theater: A Novelist Faces His Themes on New Ground, The New York Times, December 20, 1987, www.nytimes.com/1987/12/20/theater/theater-a-novelist-faces-his-themes-on-new-ground.html?pagewanted=all.


[Закрыть].

Способность Куиндлен прислушиваться к самой себе достойна похвалы и поучительна, потому что показывает, насколько чувствительность может повлиять на нашу жизнь. Если бы она уделяла меньше внимания переменам настроения после выпивки, то, возможно, не бросила бы пить и обрекла бы своих детей на страдания. К счастью, ей удалось этого избежать.

Самоосознание можно использовать и для более обыденных целей. Тараторите, когда нервничаете? Переедаете во время стресса? Что-то делает вас раздражительным, упрямым, заторможенным или болтливым? Когда вы оказываетесь рядом с людьми определенного сорта или в каких-то ситуациях, кажется, что вас как будто подменили? Если регулярно прислушиваться к себе, чувствовать внутренние ритмы и наблюдать за своим поведением, шанс почувствовать себя комфортнее с самим собой намного выше. В этом отношении чувствительность имеет колоссальную практическую ценность.

Когда что-то начинает происходить вне зоны непосредственного действия, я всегда чувствую, будто попал в книгу. В этом мало логики – просто так работает мой мозг.

Дон Делилло

Как вы, наверное, заметили, я испытываю особенную симпатию к писателям, потому что мне кажется, что лучшие из них многому нас учат и освещают нам путь. Они иллюстрируют чувствительность, потому что применяют ее особым и поучительным образом. Читателей захватывает их умение строить сюжет или стиль, но большинство чувствуют эмоциональную связь с книгой, только если писатель создал близких читателю и похожих на реальных людей героев. А для этого необходимы подлинный талант и острая наблюдательность.

Кэролайн Левитт – известная писательница, автор книг Pictures of You[13]13
  Левитт К. Твои фотографии. Хорошо ли мы знаем тех, кого любим? – М.: АСТ, 2014. Прим. ред.


[Закрыть] и недавно вышедшей Is This Tomorrow («Это завтра?»), преподающая основы писательских навыков в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, прекрасно оживляет своих героев. Кэролайн тщательно изучила эту часть литературного ремесла, и у нее особое мнение на этот счет.

«Первое, что я делаю, – пролистываю Google Images, – сказала она в ответ на мой вопрос, как начинается процесс создания персонажа. – Мне нужна картинка, на которую, как я думаю, похож персонаж: важен не столько внешний вид, сколько выражение лиц людей на фотографиях. Сейчас на стене справа у меня человек, похожий на учителя: он хмурится, и это интересно, потому что я чувствую, что за этим что-то кроется. На другой фотографии – молодая девушка, которая просто глядит в камеру. Мне это нравится, потому что в ее взгляде тоже можно прочесть историю. Я не всегда знаю, чем персонажи заняты в данный момент или что они собираются делать, но для меня важно, чтобы картинки висели рядом с моим компьютером и я чувствовала, что живу с ними и они становятся для меня более прозрачными.

В Facebook есть страничка Humans of New York, которую ведет один фотограф. Там самые лучшие фотографии, потому что на них живые люди без ретуши и каждый из них по-своему интересен. Это как раз то, что нужно писателю».

Левитт ищет совсем не черты лица, а скорее эмоции, которые эти фотографии передают. Однажды в поисках пожилой женщины, которую она хотела сделать героиней своего романа, Левитт наткнулась на фотографию с закрытым руками лицом. Изучив ее и применив свои жизненные наблюдения, Левитт поняла кое-что в поведении этой женщины – что-то подсказывало, что та была чрезвычайно стильной и очень заботилась о том, чтобы выглядеть привлекательно. Это повело персонажа, о котором писала Левитт, в новом направлении.

Наблюдения, которые делают романисты, чтобы оживить персонажа, требуют глубины понимания, которая никогда не появится на страницах. «Я много работаю со своими героями, и эта работа не увидит дневного света. Я составляю список любимых блюд этой женщины, придумываю, какую музыку она любит, какой она была в детстве: верила ли в Санта-Клауса или в Бога. Это долгий, сложный процесс. Обычно, чтобы прояснить все детали, мне требуется от четырех до шести месяцев. Я пишу двадцатистраничные наброски о том, чего, как мне кажется, хотят персонажи, что они знают, входя в историю, и чего не знают, что по-настоящему ранит их и других людей, что они узнают в конце. Мне важно писать полноценные биографии, даже если большинством из них я никогда не воспользуюсь.

Я советую своим студентам в Калифорнийском университете зайти на сайт знакомств eHarmony. Там есть очень подробная анкета, которую надо заполнить, чтобы узнать, кому вы подходите. Они задают всевозможные вопросы вроде “Вы любите оставаться наедине с собой?” или “Что вы чувствуете на вечеринке?” Заполняя ее, вы начинаете творить персонажа».

Другой элемент создания героя – понимание его внутренней мотивации. «Я ходила на курс написания сценариев к Джону Труби. Он рассказывал о моральной составляющей персонажей. По его словам, недостаточно, когда герой просто хочет что-то получить. Нужно то, что он называет “моральными потребностями”. У меня может быть персонаж, который хочет бросить пить. Это его психологическая потребность. Но я должна пойти глубже и задуматься: “Чего ему не хватает, чтобы жить полной жизнью?” Может быть, ему надо бросить пить, чтобы стать хорошим мужем? Затем я вспоминаю песню Rolling Stones про то, что “нельзя всегда получать все, что хочешь”, и понимаю: персонажу не стоит давать все, что он любит. Я дам лишь то, в чем он нуждается.

Своим ученикам, – продолжает Левитт, – я объясняю, что у каждого персонажа должен быть призрак. Призрак – это предыстория, то, что произошло в прошлом, после чего он стал таким, какой есть. Призрак преследует героя, и ему приходится так или иначе с этим жить. Для меня это элемент, который делает историю занимательной. Если начать с преследования, все, что вы сделаете после этого, будет интереснее, потому что у вас появится большая вероятность вмешаться и прийти туда, куда вы хотите».

Подходя к этому процессу тщательно и всесторонне, Левитт, как большинство серьезных писателей, с которыми я общался за многие годы, не может точно сказать, как она понимает, что герой ожил. «Я сразу чувствую, что создаю персонажа, который будет настоящим. Я пишу, и вдруг появляется ощущение, что герой берет верх и начинает принимать собственные решения. Для этого нужны месяцы работы, но это как волшебство рождения. Если персонаж мертвый, можно написать сцену, где он собирается спрыгнуть с крыши, но я буду чувствовать себя только писателем и не стану переживать по этому поводу. Но если персонаж живой, то, описывая эту сцену, я начну нервничать, эмоционально реагировать. И наконец, идеально, когда то, что я пишу, трогает меня до слез».

Тщательная работа, которую романисты проделывают при создании своих персонажей, имеет для всех нас важные последствия. Чтобы читатель считал героя подлинным, писателю нужна в чрезвычайной степени развитая чувствительность. Скользить по поверхности в этом деле категорически запрещено, ведь он обязан погрузиться в глубины, достичь самого сердца человека. И подобно тому, как персонаж романа занимает значимое место в нашем воображении, мы «сходим со страниц» в истории своей жизни, если получаем максимум от нашей чувствительности.

Процесс, который описывает Кэролайн Левитт, – бесконечное наблюдение, от определения эмоций, скрывающихся за лицом на фотографии, и размышлений, что может говорить о человеке любовь к острому карри, до поиска личного призрака, – очень вознаграждает. Когда люди уделяют время, чтобы внимательно изучать себя и мир вокруг, то соприкасаются со средой и взаимодействуют с ней так, как нельзя в другом случае, приближаясь к такому желанному литературному измерению своего существования.