Текст книги "Страх: Трамп в Белом доме"

Глава 7

Джаред Кушнер пригласил Гэри Кона, президента Goldman Sachs, поговорить об экономике с его тестем. Встречу назначили на 30 ноября в Trump Tower. Кон был знаменит своей готовностью пойти на риск. По самомнению и уверенности он не уступал Трампу. Его предупредили, что встречи у Трампа длятся обычно не более 10 минут.

В кабинете Трампа присутствовали Бэннон, Прибус, Кушнер и Стив Мнучин, тоже выходец из Goldman и менеджер хедж-фонда, который отвечал за сбор средств в последние шесть месяцев кампании. В награду Мнучин получил кресло министра финансов в правительстве, хотя о назначении еще не объявили.

По словам Кона, американская экономика в целом находилась в хорошей форме, однако она могла продемонстрировать взрывной рост, если предпринять определенные действия. Для этого экономике требовались налоговая реформа и устранение чрезмерного регулирования.

Кон знал, что Трамп хотел услышать именно это. Но потом он как демократ из Нью-Йорка сказал избранному президенту нечто такое, чего тот не хотел слышать. В основе нашей экономики лежит торговля. Свободная, справедливая и открытая торговля имеет принципиальное значение. Трамп выступал против международных торговых договоров.

Кроме того, Соединенные Штаты – иммиграционный центр мира. «Мы должны продолжить политику открытых границ», – сказал Кон. Ситуация с занятостью настолько благоприятна, что в США скоро не будет хватать рабочих. Поэтому иммиграция должна продолжаться. «В нашей стране много рабочих мест, на которые американцы не хотят идти».

Затем Кон повторил то, что говорили все: процентные ставки должны расти в обозримом будущем.

Согласен, сказал Трамп: «Мы должны занять побольше денег сейчас, придержать их, а потом продать и наварить на этом».

Кона поразило отсутствие у Трампа элементарного понимания проблемы. Он попытался объяснить. Если вы как федеральное правительство заимствуете деньги через выпуск облигаций, вы повышаете дефицит США.

В чем проблема, прозвучало в ответ. Просто запустите станок и напечатайте деньги.

Этого делать не следует, сказал Кон. У нас огромный дефицит, и именно это имеет значение. Правительство не поддерживает баланс таким образом. «Если вы хотите сделать что-нибудь толковое и реально контролировать ситуацию, я бы советовал выпустить 50-летние и 100-летние казначейские облигации».

Поскольку процентные ставки снижались в последние годы, казначейство сократило сроки облигаций до 10 лет. По словам Кона, это было правильно. Если ставки будут расти, то страховые компании и пенсионные фонды начнут давать правительству деньги взаймы на 50 и даже 100 лет. Это, возможно, произойдет уже при ставке 3¾%. Деньги будут действительно дешевыми в течение следующих 50–100 лет.

«Вау! – воскликнул Трамп. – Отличная идея. – Он повернулся к Мнучину: – Мы можем сделать это?»

«Конечно, – ответил назначенный министр финансов. – Без сомнения, можем».

«Ты согласен с ним?» – спросил Трамп.

«Да, я согласен», – ответил Мнучин.

«Ты работаешь на меня уже шесть месяцев, – сказал Трамп. – Какого черта ты даже не заикнулся об этом? Почему он первый сказал мне это?»

Кон пояснил, что в мире не было тогда ни одного инструмента, который мог бы принести 3¾% без риска. Для этого нужны выпуск облигаций и много покупателей. Корпоративные 50-летние облигации продаются на каждом углу. Но инвесторам нужна высокая безрисковая доходность.

Перейдя к вопросу о Федеральной резервной системе, Кон заметил, что в США уже не один год действует фактически нулевая процентная ставка. У нас только один путь – процентные ставки должны расти, причин для этого две. Экономика становится значительно сильнее, и более высокие процентные ставки подавляют инфляцию.

«Таким образом, если бы я стоял во главе Федерального резерва, я бы поднимал ставки», – сказал он.

Трампу было известно, что президенты любят низкие ставки, которые помогают экономике. Он сказал: «Ну, я не собираюсь предлагать вам возглавить Федеральный резерв».

«И хорошо, – ответил Кон. – Это самая ужасная работа в Америке».

В отношении налогов Кон сказал: «Налог на прибыль на уровне 35 % полностью устраивал мой бизнес на протяжении последнего десятилетия. Мы переводили компании в налоговые юрисдикции с 10 %-ной ставкой и получали за это огромные суммы». Он говорил как президент Goldman. Под переводом имелось в виду перемещение юридического адреса компаний в налоговые оазисы вроде Ирландии или Бермудских островов. При этом в налоговом оазисе создавалась новая материнская компания, а основная деятельность и управление оставались в дочерней компании в стране с высоким налогообложением.

Goldman помог вывести десятки компаний за границу. Руководство компании и совет директоров несут ответственность перед акционерами за максимизацию прибыли и перемещение резко выросших доходов. Из страны ушли практически все фармацевтические и страховые компании.

Кон похвастался: «Где еще я могу взять компанию, зарабатывающую X, и сделать так, чтобы завтра она зарабатывала бы столько же, но ее прибыль увеличилась на 20 % в результате простого изменения адреса штаб-квартиры?»

Потом, отбросив меркантильный интерес Goldman, он добавил: «Мы не можем позволить, чтобы это продолжалось. Нам нужно привести свой налог на прибыль в соответствие со средним – 21–22 %».

Несмотря на существование ограничений, установленных конгрессом, всегда находились пути обхода новых законов. «Мы не можем позволить компаниям уходить из Соединенных Штатов. Это никуда не годится. Это плохо для бизнеса. Это плохо для рабочих мест. Я выступаю против интересов своей компании. Мы делаем на этом кучу денег».

Трамп вернулся к печатанию денег. «Мы будем просто заимствовать», – сказал он, увлеченный образом федерального правительства, которое имеет лучший кредитный рейтинг в мире и может заимствовать по самой низкой процентной ставке.

Кон умолчал об отчете, выпущенном во время избирательной кампании, где говорилось, что кредитный рейтинг Trump Organization составлял 19 из 100, был ниже среднего в стране на 30 пунктов и указывал на сложности организации с заимствованием.

Вы не можете просто печатать деньги, сказал Кон.

«Почему нет? Почему?»

Конгресс устанавливает потолок для долга, ограничивающий количество денег, которые федеральное правительство может заимствовать. Соблюдение этого ограничения обязательно по закону. Было ясно, что Трамп не понимает механику долгового цикла правительства США.

Уровень инфляции, скорее всего, будет стабильным. По словам Кона, мы вступаем в эру автоматизации – искусственного интеллекта, машинного обучения, роботов. Мы можем регулировать трудовые ресурсы сейчас более эффективно, чем когда-либо в истории человечества. Поэтому нас ждет самый коварный период с точки зрения сокращения количества рабочих мест. Сейчас мы можем заменять живой труд машинами.

«Если вы будете здесь восемь лет, вам придется иметь дело с автоматизацией легковых и грузовых автомобилей. Порядка 25 % населения Америки зарабатывают на жизнь, управляя автомобилями. Подумайте об этом».

«О чем вы говорите?» – спросил Трамп.

С появлением самоуправляемого, автономного транспорта миллионам людей придется осваивать другие специальности. Это большие перемены и, не исключено, потрясения.

«Я хочу, чтобы вы перешли на работу ко мне», – сказал Трамп.

«В каком качестве?»

Трамп назвал должность заместителя министра обороны.

«Скажу сразу, я не хочу быть заместителем никакого министра», – ответил Кон.

А как насчет места директора Национальной разведки?

Ответ Кона был отрицательным. Он не представлял, в чем заключается эта работа. Впоследствии он узнал, что она связана с надзором за ЦРУ и всеми другими разведывательными ведомствами.

«Вы торгуете биржевыми товарами, – сказал Трамп. – Почему бы вам не подумать о месте министра энергетики?»

Неинтересно.

Трамп попытался убедить Кона стать директором Административно-бюджетного управления.

Нет. Кон знал, что это отвратительная работа.

«Знаете что, – сказал Трамп в завершение того, что вылилось во встречу, продолжавшуюся целый час. – Я нанял не того человека на место министра финансов. Вы должны быть министром финансов. Вы будете лучшим министром финансов».

Мнучин, сидевший там, не произнес ни слова и никак не отреагировал на это.

«Придите же в себя и скажите, чего вы хотите, – произнес Трамп. – Будет здорово, если вы войдете в состав команды. Фантастически здорово».

Пять минут спустя, все еще находясь в здании, Кон увидел по телевизору экстренное сообщение: избранный президент Трамп назначил Стива Мнучина министром финансов.

«Обалдеть можно! – воскликнул Джаред. – Мнучин выложил новость. А ты так дурно обошелся с ним на встрече».

Кон подумал немного на досуге и поговорил с бывшими руководителями Goldman, которым приходилось работать в правительстве. По словам Роберта Рубина, возглавлявшего Национальный экономический совет в Белом доме при Клинтоне, а позднее министерство финансов, если Кону удастся получить от того, кто стоит над Национальным экономическим советом, клятвенное обещание отдать ему место экономического царя и бога, то нужно соглашаться.

Жена Кона, Лайза, сказала, что он должен принять предложение, поскольку у него большой долг перед страной. «Ты слишком неповоротлив, слишком толст и слишком стар, чтобы служить стране как-то иначе».

Кон возвратился к Трампу и сказал, что готов занять место руководителя Национального экономического совета, если все экономические вопросы будут проходить через него. Это был экономический эквивалент должности советника по вопросам национальной безопасности в сфере внешней политики.

«Конечно, – сказал Трамп, – все будет так, как вы считаете нужным. Нам предстоят грандиозные дела».

Прибуса, присутствовавшего на встрече, очень беспокоили такие спонтанные назначения. Позднее он упрекнул Трампа: «Мы собираемся отдать парню-демократу, который голосовал за Хиллари Клинтон, руководство нашим экономическим советом? Почему? Разве не следовало обсудить это? Не сомневаюсь, что он действительно толковый. Но разве не следует переговорить, прежде чем предлагать место вроде этого?»

«А, – отмахнулся Трамп, – к чему эти обсуждения». К тому же место уже предложено и принято. «Он отлично справится».

На следующий день после Рождества 2016 г. я позвонил Майклу Флинну, вновь назначенному Трампом советнику по национальной безопасности. Он отдыхал во Флориде со своими внуками. Флинн, скандальный отставной трехзвездный генерал и специалист по разведке, работал на стороне Трампа в период избирательной кампании в качестве советника по внешней политике. Во время национального съезда Республиканской партии он с энтузиазмом шел во главе толпы под антиклинтоновским лозунгом «Посадить ее». Позднее он извинился.

Обама уволил Флинна в 2014 г. с должности главы разведывательного управления министерства обороны за управленческие промахи. Избирательный штаб Трампа проигнорировал совет Обамы не принимать Флинна в качестве советника по национальной безопасности.

Я позвонил Флинну, чтобы узнать его мнение о России. Представители разведведомств и Пентагона говорили мне, что Россия в последние годы занимается модернизацией своих ядерных сил – приняла на вооружение новую баллистическую ракету для подводных лодок и два новых типа МБР.

«Это действительно так», – ответил Флинн. Под руководством Путина за последние семь или восемь лет Россия, как он выразился, «хоть и не обскакала Соединенные Штаты, но перехитрила нас».

По его словам, он начал говорить Трампу о наращивании российской мощи еще полтора года назад, в 2015 г., когда они впервые встретились. Он сказал, что, на их взгляд, Соединенные Штаты слишком сильно отстали в военном потенциале, подготовке, боеготовности и модернизации.

Путин, как он выразился, «методично» модернизирует не только свои ядерные силы, но и тактические, традиционные и специальные силы. «Если Россия станет противником и мы сойдемся один на один, то нам придется противостоять инновациям, технологиям и простым подрывным действиям».

Флинн затем стал открыто говорить о возможности возобновления испытаний ядерного оружия в Соединенных Штатах. Последнее испытание было проведено в 1992 г. «Нам придется решать, следует ли возобновить испытания», – сказал он. Компьютерное моделирование может оказаться недостаточным, а нам важно видеть, как действует оружие.

«Я посоветовал боссу не жалеть времени, энергии и ресурсов на это». По его словам, Трамп собирается говорить и действовать жестко – послать «предупредительный сигнал» Путину. В дополнение он сказал: «Мы будем держаться стратегии Рейгана» – действуй агрессивно, а потом веди переговоры. «В то же время нам надо ясно показать, что мы будем вести дела с Россией. Невозможно иметь один взгляд на Россию».

Флинна широко критиковали за поездку в Россию для выступления, за которое он получил $33 750 от российской государственной телекомпании в 2015 г. По его словам, это была возможность встретиться с Путиным. «Любой поехал бы», – сказал он.

Флинн участвовал в конференции в Москве. Он выступил со стандартным призывом улучшать отношения с США для победы над ИГИЛ и не пытаться ограничиваться только сдерживанием ИГИЛ, как это делал Обама. В целом в отношении внешней политики Флинн сказал: «Избранному президенту досталась эта куча дерьма по всему миру. В мире полно проблем. Предстоит очень многое вычистить».

Глава 8

После выборов президент Обама дал указание руководителям разведведомств подготовить исчерпывающий секретный отчет о вмешательстве России в выборы с указанием всех источников и деталей. Его предполагалось представить «Банде восьми» в конгрессе и избранному президенту Трампу.

Несекретную, сокращенную версию с теми же выводами, но без идентификации источников должны были обнародовать до того, как Обама сложит полномочия 20 января.

Директор Национальной разведки Джеймс Клеппер, директор ЦРУ Джон Бреннан, директор ФБР Джеймс Коми и директор АНБ Майк Роджерс собрались, чтобы обсудить тезисы доклада Трампу. Они знали, что он считает отчет попыткой поставить под вопрос его победу, посеять сомнения в законности его избрания. Собравшиеся согласились с тем, что должны выступать с единой позицией.

«Это наша история, и мы должны придерживаться ее», – сказал Клеппер, поддерживая солидарность. Он был основным докладчиком. Главное, что от них требовалось, это говорить уверенно. Было ясно, что доклад разбудит зверя.

До этого, в декабре, Бреннан звонил Клепперу. Он получил экземпляр 35-страничного досье, подборки отчетов бывшего высшего должностного лица MI6 Кристофера Стила, в котором описывались якобы имевшие место действия России, направленные на оказание влияния на президентские выборы, – создание хаоса, дискредитацию Хиллари Клинтон и помощь Трампу. В досье также содержались непристойные заявления в адрес Трампа с упоминанием русских проституток и «золотого дождя»[8]8
  «Золотой дождь» – мочеиспускание на сексуального партнера. – Прим. пер.


[Закрыть].

«Вы должны прочитать это», – сказал Бреннан Клепперу. ФБР уже вело сверхсекретное расследование, чтобы выявить связь между избирательной кампанией Трампа и Россией. «Лишнее подтверждение правильности того, что мы делаем». Это ничего не доказывало, но, похоже, было в том же ключе.

Клеппер проконсультировался с ФБР: как нам поступить с этим в отношении Трампа?

В ФБР знали об этом документе. Стил поделился с ними частью досье, а 9 декабря сенатор Джон Маккейн предоставил директору ФБР Коми полный экземпляр.

Ситуация очень беспокоила Эндрю Маккейба, заместителя директора ФБР. По его мнению, если они не сообщат избранному президенту Трампу о досье во время брифинга по отчету разведывательного сообщества о России, то вернутся во времена Эдгара Гувера, когда говорили, что у нас есть компромат, но мы никому не скажем о нем. Коми согласился с этим. Наследие Гувера все еще бросало тень на бюро.

Клеппер хотел убедиться в том, что они создали непротиворечивую картину, объединив разрозненные разведданные в одном отчете. У ФБР и ЦРУ были разные стандарты.

ФБР занимается уголовными расследованиями в дополнение к сбору разведданных. Бюро более строго подходит к своим источникам и проверке достоверности. То, что началось как контрразведывательное расследование, могло превратиться в уголовное расследование, где разведданные становятся уликами, которые надо отстаивать в суде.

Задача ЦРУ – сбор разведданных и представление их Белому дому и остальным федеральным ведомствам. Они не должны быть железными, поскольку обычно их не используют в уголовных делах.

Если ФБР преследовал дух Гувера, то у ЦРУ были свои призраки. При подготовке к вторжению в Ирак в 2003 г. ЦРУ допустило грубейшую ошибку. В определенной мере в результате ложной информации из ключевого источника под кодовым наименованием Curveball (Крученый), который якобы работал в мобильной лаборатории по созданию химического оружия в Ираке, ЦРУ решило, что в Ираке есть оружие массового уничтожения. Директор ЦРУ Джордж Тенет представил Джорджу Бушу-младшему это дело как «беспроигрышное». Предположительное наличие оружия массового уничтожения было ключевым оправданием вторжения в Ирак. Однако оружия массового уничтожения там так и не нашли, что поставило и президента, и ЦРУ в очень неприятное положение.

Клеппер знал, что эта ошибка бросает тень на многое из того, что ЦРУ делало и анализировало. Одной из процедур управления была как можно более частая проверка источников на полиграфе. Хотя проверка на детекторе лжи никогда не считалась строгим доказательством, ее успешное прохождение было хорошим индикатором правдивости.

Источники, которые Стил использовал при составлении досье, не проверялись на полиграфе, что делало их информацию неподтвержденной и потенциально подозрительной. Бреннан, однако, сказал, что информация согласуется с их собственными источниками, которым он доверял.

Досье циркулировало среди журналистов, и Стил давал им конфиденциальные, не для записи, интервью. Пока что они не публиковались.

На второй странице досье говорилось: «По сведениям источника D, он/она был свидетелем (извращенного) поведения ТРАМПА в Москве, включавшего размещение в президентских апартаментах отеля Ritz Carlton, где, как он знал, останавливались президент и г-жа ОБАМА (которых он ненавидел) во время одного из официальных визитов в Россию, и осквернение кровати, на которой они спали. Для этого были приглашены проститутки, которые устроили “золотой дождь” (мочеиспускание) у него на глазах. Известно, что этот отель находится под контролем ФСБ, во всех помещениях там установлены микрофоны и скрытые камеры, позволяющие записывать происходящее там».

В соответствии с досье все это было устроено, чтобы собрать «“компромат” на него».

Это было типичное голословное утверждение. Указания на характер источника D не было.

Поскольку у ФБР имелось это досье, Коми сказал, что должен показать его Трампу после их основного представления оценки разведывательного сообщества. Это должно быть приложение, фактически примечание.

Из 35-страничного досье сделали выжимку на одну и три четверти страницы, акцент в которой был сделан на предположительной связи русских с избирательной кампанией.

Реакция Трампа на звучавший все громче хор новостей о вмешательстве России в выборы была агрессивной.

Трамп заявил 9 декабря, что тревогу в разведывательном сообществе подняли «те же самые люди, которые обвиняли Саддама Хусейна в наличии оружия массового уничтожения». Позднее он сказал Fox News: «Они понятия не имеют, кто именно – русские, китайцы или кто еще – наблюдает за тем, что происходит где-то в кровати». В Twitter Трамп написал: «Если вы не поймали хакеров за руку, то крайне трудно определить, кто осуществил взлом. Почему об этом помалкивали до выборов?»

Сенатский комитет по делам вооруженных сил провел 5 января слушания по вопросу компьютерных атак со стороны России. Свидетельские показания давал Клеппер, который должен был проинформировать Трампа на следующий день. Раздраженный нападками, Трамп заявил: «Есть разница между скептицизмом и обливанием грязью. Доверие и уверенность в разведслужбах крайне важны для общества. А многие мои зарубежные коллеги указывают на то, что… разведывательное сообщество США занимается обливанием грязью».

На следующий день Келлиэнн Конуэй сказала в телевизионной программе CBS This Morning: «С чего бы России желать победы Дональда Трампа в президентской гонке? Ведь Дональд Трамп обещал модернизировать наш ядерный арсенал».

В телефонном интервью газете New York Times Трамп подчеркнул: «Это не более чем охота на ведьм».

Хоуп Хикс (28 лет), специалист по связям с общественностью, которая была пресс-секретарем Трампа во время избирательной кампании, обосновалась в небольшом конференц-зале на 14-м этаже Trump Tower на время перехода в начале января 2017 г. Она обладала двумя важными для Трампа качествами – лояльность и привлекательность. Хикс была в юности моделью, а сейчас с идеально подкрашенными глазами и длинными каштановыми волосами, зачесанными на одну сторону, она выглядела именно так, как нравилось Трампу. Помимо этого, она действительно хорошо справлялась со своими обязанностями.

Трамп спросил ее, на какое место в Белом доме она претендует. Желая избежать участия в каждодневных рукопашных схватках с прессой, она выбрала должность директора по стратегическим коммуникациям, иначе говоря, решила заниматься организацией его выступлений в СМИ, которые теперь были бесконечными. Она стала диспетчером его интервью. С Трампом хотели встретиться все, и Хикс чувствовала, что он подрастерял свое влияние на СМИ из-за чрезмерной доступности во время избирательной кампании. К контактам с прессой теперь следовало бы подходить с разбором. Но, как и все остальные, она понимала, что с избранным президентом это может оказаться невозможным.

Хикс считала, что СМИ страдают «оппозиционно-вызывающим расстройством». В медицинской психологической практике такой диагноз чаще всего ставят непослушным детям. Оппозиционно-вызывающее расстройство характеризуется чрезмерным возмущением властью, мстительностью и приступами ярости. По мнению Хикс, пресса вела себя именно так.

Хикс уже работала над ответом на отчет о вмешательстве русских в выборы. Из-за шквала новостей, связанных с тем, что она называла «якобы имевшей место кибератакой со стороны России», Соединенные Штаты выглядели слабыми, а Россия казалась более влиятельной, чем заслуживала.

6 января руководители разведслужб прибыли в Trump Tower. Коми встречался с Трампом впервые. В своей книге он привел такое описание, чтобы подчеркнуть свою наблюдательность: «Его пиджак был расстегнутым, а галстук слишком длинным, как обычно. Лицо казалось красноватым, с яркими белыми полумесяцами под глазами, оставшимися, думаю, от солнцезащитных очков, а на голове красовались впечатляюще зачесанные светлые волосы, которые были вроде бы собственными. Помнится, я подумал, сколько времени у него уходит на их укладку каждое утро. Когда он протянул руку, я мысленно оценил ее размер. Ладонь была меньше моей, но вполне обычной».

На брифинге в Trump Tower Клеппер кратко изложил основные выводы – центральную часть любой разведывательной оценки:

● Россия давно одержима мечтой «подорвать возглавляемый США либерально-демократический порядок», однако президентские выборы 2016 г. были отмечены «значительным повышением откровенности, активности и размаха усилий»;

● Путин «распорядился оказать влияние на кампанию 2016 г. с целью… подорвать веру общества в американский демократический процесс, очернить госсекретаря Клинтон и уменьшить ее шансы на избрание президентом. Мы считаем, Путин и правительство России отдавали явное предпочтение избранному президенту Трампу»;

● «Когда Москве показалось, что госсекретарь Клинтон одержит победу на выборах, Россия стала концентрировать усилия на подрыве ее будущего президентства».

Это была мягкая формулировка. Трампу отдавалось «явное предпочтение», а усилия в значительной мере концентрировались на «дискредитации» и «подрыве» авторитета Клинтон. Упоминания о том, что Трамп и его соратники вступили в сговор или координировали свои действия с Россией, отсутствовали.

По словам Клеппера, источники не противоречат друг другу и складываются с связную картину. Информация была получена из так называемых «проверенных источников», которые не ошибались в своих данных и оценках многие годы, а как минимум один источник давал достоверную информацию на протяжении жизни целого поколения.

О чем не сообщалось ранее: один источник находился в такой опасности, что ЦРУ хотело тайно вывезти его из России за рубеж или в Соединенные Штаты. Источник отказался от этого, очевидно, из-за опасения негативных последствий его исчезновения для близких родственников.

Клеппер не назвал имен источников Трампу, хотя тот и имел право запросить их.

«Я не верю в агентов, – сказал Трамп. – Это люди, которые продают свои души и свою страну». Он не согласился. «Я не доверяю агентурным данным и этим шпионам».

Такое замечание заставило Бреннана, при котором ЦРУ почти полностью полагалось на агентурные источники информации, позднее заявить: «Я, пожалуй, не буду говорить об этом моим подчиненным».

Также ранее не сообщалось о том, что, по мнению ЦРУ, данные как минимум от шести агентов подтверждали сделанные выводы. Один человек, имевший доступ к полному совершенно секретному отчету, позднее сказал мне, что из этих источников только два были надежными.

Трамп спросил, хотят ли они что-то добавить.

«Да, есть еще один чувствительный вопрос», – ответил Клеппер.

«Вы хотите, чтобы мы остались?» – поинтересовался Прибус.

Коми сказал: «Я думаю, что мы обсудим это вдвоем».

«Да, только вдвоем», – согласился Трамп.

Хотя Коми умел играть роль бескомпромиссного служаки, он все же смягчил информацию, которая была у него. Он объяснил, что существует досье с неподтвержденными заявлениями и он передает его. Ему не хочется, чтобы это стало для избранного президента неожиданностью, поскольку досье уже широко циркулирует и наверняка появится в СМИ.

В досье утверждалось, что Трамп находился с проститутками в московском отеле в 2013 г. и у русских есть соответствующая видеозапись. Коми не упомянул об утверждении, что Трамп заставил проституток помочиться друг на друга в постели, где когда-то спали президент Обама и Мишель Обама.

Коми позднее написал: «Я решил, что эту деталь не обязательно сообщать ему во время рассказа о досье. Все было и так достаточно пикантно. Во время разговора у меня возникло странное ощущение нереальности, словно я смотрел со стороны на самого себя, рассказывающего новому президенту о проститутках в России».

Трамп решительно отмел все утверждения. Разве он похож на парня, которому нужны проститутки?

В своей книге «Высшая степень преданности» (A Higher Loyalty) Коми говорит: «ФБР пока не занималось расследованием его связей. Это была абсолютная правда. Мы не открывали дела против него. Нас действительно не касалось, что он выделывал со шлюхами в Москве, до тех пор, пока не было признаков того, что русские пытаются использовать его каким-либо образом».

А вот как он описал завершение встречи с Трампом: «Когда он начал уходить в оборону, а разговор стал скатываться в сторону катастрофы, я инстинктивно привел последний аргумент: “Мы не ведем расследование против вас, сэр”. Это, похоже, успокоило его».

Личный разговор продолжался пять минут.

Трамп потом говорил своему адвокату, что слова Коми о якобы имевших место развлечениях с проститутками в Москве потрясли его: «У меня достаточно проблем с Меланьей, подругами и тому подобным. Мне ни к чему что-то еще. Я не могу допустить, чтобы Меланья выслушивала все это».

После брифинга Трамп выпустил заявление с призывом быть «конструктивными», однако информация, похоже, никак не повлияла на него. Попытки «России, Китая, других стран» вмешаться «абсолютно никак не отразились на результатах выборов, особенно с учетом того, что взлома автоматических урн для голосования не было».

Четыре дня спустя, 10 января, новостная интернет-компания BuzzFeed разместила 35-страничное досье в открытом доступе.

Именно тогда я прочитал этот документ. На странице 27 говорилось: «Два информированных источника из Санкт-Петербурга заявляют, что кандидат от Республиканской партии ТРАМП давал взятки и участвовал в сексуальных утехах в городе, однако ключевых свидетелей заставили молчать, и подтверждение получить трудно».

Там подчеркивалось, что «всех прямых свидетелей “заставили замолчать”, т. е. подкупили или вынудили исчезнуть».

Иначе говоря, в досье ясно указывалось, что проверить информацию невозможно.

Меня поразили не сами утверждения, которые могли оказаться правдивыми, а то, что руководители разведслужб, в частности директор ФБР, решили предъявить их Трампу.

Центральной частью брифинга 6 января была разведывательная оценка вмешательства России в выборы. Такой отчет считается в разведывательном сообществе самым важным, хорошо обоснованным и убедительным. В своей книге «Факты и страхи» (Facts and Fears) Клеппер называет его «краеугольным камнем в море важнейших данных, представляемых американской разведкой». ЦРУ, АНБ, ФБР и другие разведывательные службы вносят свой вклад в сбор информации. Они также идут на риск, сводя такую сверхчувствительную информацию в один отчет, который может попасть в руки посторонних.

А потом Коми представляет досье словно походя, говоря, что в этом грязном, непроверенном и неподтвержденном примечании имеются отвратительные обвинения в ваш адрес.

Они хотели, чтобы избранный президент верил официальной оценке. Так зачем же портить его с помощью досье? Они знали Трампа достаточно хорошо и понимали, что это вызовет у него негодование. Досье вызвало бы негодование у любого. Так зачем же руководители разведслужб приложили к своему самому серьезному документу какое-то непроверенное досье?

Характер материалов в досье давал все основания репортеру или ФБР отнестись к ним с подозрением, попытаться найти источник и выяснить, можно ли найти подтверждения. Понятно, что ФБР не было обязано делать это, хотя впоследствии они и учинили расследование.

Однако его включение, даже в урезанном виде, в повестку одного из важнейших брифингов не имеет, на мой взгляд, особого смысла. Это все равно, если бы я написал одну из самых серьезных и сложных статей в Washington Post и прицепил бы к ней приложение с непроверенными утверждениями. Вот, мол, у меня есть список задумок для будущих расследований, и я прилагаю его.

В «Высшей степени преданности», опубликованной год спустя, Коми пространно описывает свои размышления до встречи с Трампом о том, как поступить с досье. «Я сохранил должность директора ФБР, – пишет он. – Нам была известна информация, а также человек, которому ее следовало передать. Для меня этого достаточно, чтобы действовать. План приобрел бы смысл, если бы удалось подобрать нужные слова для разговора с новым президентом о проститутках в Москве».