Текст книги "Свадебное меню"

– Я подумал, что вам приходится столько работать и, наверно, у вас нет времени на завтрак по утрам. Это вышло чисто спонтанно. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

– Да нет. – Это прозвучало ворчливо, и ей стало неловко за себя. – Я совершенно ничего не имею против. Просто это так… неожиданно – завтрак в виде пикника. И очень романтично.

Она отпила немного охлажденного сока и откусила кусочек круассана, привыкая к мысли о том, что он сидит за столом напротив нее. Если не очень задумываться, то все это просто весьма приятно.

Ну же, Фрэнки. От этого с ума можно сойти. Никогда еще ни один мужчина так не хлопотал ради нее.

– Изумительно вкусно! – Она улыбнулась ему глазами и губами. – Спасибо, Эрик. За то, что делаете это ради меня.

Он в ответ подмигнул ей, и она заметила, какие длинные у него ресницы.

Теперь он накладывал на тарелки щедрые порции пышного омлета, и Фрэнки, позабыв о ресницах, сосредоточилась на том, как все вкусно и как она проголодалась. Она набросилась на еду с неподдельным аппетитом, одобрительным взглядом приветствуя добавки и все время прислушиваясь, не звякнет ли в магазине колокольчик, возвещая о прибытии тетушки Розины. Но каким-то чудом этого не случилось. Может быть, Эрик наложил на магазин чары и заставил время остановиться?

Кофе был горячий и крепкий, и к концу второй чашки Фрэнки снова почувствовала себя человеком.

– Давайте поговорим теперь о свадебном меню. – Он вытащил из кармана лист бумаги и развернул его. – Здесь у меня еще один вариант. Может, вы посмотрите его и скажете, понравится ли он вашей матери? – Одна бровь у него как-то ужасно мило приподнялась.

Фрэнки взяла листок, и при этом их руки на мгновение соприкоснулись. Она ощутила этот контакт всем телом, до самых кончиков пальцев на ногах, обутых в старые удобные туфли, и вздрогнула.

– Потому что, – начал он, и теперь в его голосе не осталось и следа юмора, – я хочу предупредить вас, что не намерен больше притворяться, будто встречаюсь с вами по делу. Я хочу, чтобы мы лучше узнали друг друга, не прикрываясь предлогом свадебного обеда. Вы понимаете, о чем я говорю, Фрэнки?

Она все прекрасно поняла. В эту минуту инстинкт приказывал ей бежать как можно дальше от него, прямо сейчас. Она должна сопротивляться, избегать его, любой ценой не дать ему войти в ее жизнь. Иначе…

Иначе что? Ее жизнь никогда не станет снова такой, как прежде? Пострадает ее неоперившийся бизнес? Она никогда не сможет оплатить закладную?

Вот именно. Она связана обязательствами, которые должна выполнить. Ее охватила паника.

Ей хотелось, чтобы он ее поцеловал.

Она пробегала глазами подробный план меню, гадая, какого он ждет от нее ответа, и вдруг увидела спасительный выход.

– Этот вариант мне кажется великолепным, но так ведь было и с первым. Я должна показать его маме и узнать ее мнение. – И намеренно добавила: – Затем я собираюсь сказать ей, чтобы она общалась непосредственно с вами, Эрик. Ей нет нужды таскать меня с собой. Ее английский вполне хорош, к тому же теперь она вас знает, так что…

– То есть вы не хотите больше меня видеть?

Надо отдать ему должное, он прямо идет к цели. Как бульдозер.

А она действительно хотела сказать именно это? Да поможет ей Бог, именно это она и должна сказать. Но она услышала, как ее коварный рот произносит нечто совсем иное:

– Нет, я этого не сказала. Да, мне хотелось бы видеть вас снова.

Матерь Божья, неужели она одержима бесами?

От его улыбки у нее захватило дух. Он с быстротой и грацией в движениях обошел вокруг стола и уже заключил ее в объятия, но тут в магазине звякнул колокольчик и жизнерадостный, высокого тембра голос завопил:

– Франческа, Фрэнки, buon giorno.[6]6
  Добрый день (итал.).


[Закрыть] Это я, тетя Розина. Где тут моя чудесная новая шляпа? Дай-ка мне скорее примерить ее…

Тетушка Розина всегда отличалась потрясающей способностью выбирать для визита самый неподходящий момент!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– О, матерь Божья, моя тетка пришла за шляпой. – Фрэнки закатила глаза к небесам – типичный для нее способ выражения досады, который Эрик находил очаровательным.

Он не отпускал ее еще несколько секунд и успел запечатлеть неторопливый поцелуй на ее полных губах. Щеки девушки порозовели, а дыхание на мгновение прервалось.

– Фрэнки? Франческа? Ты здесь, сага![7]7
  Дорогая (итал.).


[Закрыть]

– Она через несколько секунд войдет сюда. Отпустите меня…

Он отпустил, но сделал это неохотно.

Фрэнки схватила с дальнего конца стола шляпную болванку с надетой на нее эффектной широкополой шляпой из розовой соломки и выскочила в дверь, ведущую в магазин.

– Фрэнки, а-ах, какая красивая… – Дальше хлынул взрывной поток итальянской речи, потом, почти без паузы, выплеснулся второй, еще более продолжительный и бурный, и все это с минимальным участием Фрэнки.

Похоже, эта тетушка Фрэнки – экспансивная и многословная леди, с усмешкой подумал Эрик. Он налил себе еще чашку кофе. Скоро ему надо будет уходить – у него назначена встреча с оптовиком и зеленщиком.

Сорванный им поцелуй жег ему губы. Фрэнки была подобна вулкану накануне извержения.

Те минуты два вечера назад, когда он обнимал, целовал и ласкал ее, врезались в память и волновали его обещанием чего-то неизведанного, что таила в себе эта необычная женщина.

Из магазина донеслась очередная серия охов и ахов. Особенно часто повторялась фраза: «Molto bene, magnifico,[8]8
  Очень хорошо, великолепно (итал.).


[Закрыть] Франческа».

Как хотелось верить Эрику, это означало, что тетушке шляпка понравилась. С итальянскими леди порой бывает трудно иметь дело, размышлял он, думая о Терезе и свадебном меню.

С итальянскими шеф-поварами, впрочем, тоже. Гас закатил чуть ли не истерику, когда Эрик объявил ему об изменениях, которые пришлось внести в меню в угоду Терезе. Но Эрик преисполнился и вечной благодарности к Терезе, несмотря на все создаваемые ею проблемы, потому что именно благодаря ей он встретил Фрэнки, на которой теперь собирался жениться.

Разумеется, после приличествующего периода ухаживания. Фрэнки потребуется время, чтобы привыкнуть к этой мысли, полагал он.

Из соседнего помещения продолжали доноситься обрывки разговора: в основном голос тетушки и изредка короткие ответные реплики Фрэнки. Ему нравилось слушать ее звучный, с небольшой хрипотцой голос.

Ему обязательно придется научиться говорить по-итальянски.

Еще одна проблема среди множества других. Расставшись с ней в тот первый их вечер, он часа два обдумывал, как ему вообще удастся выкраивать время, чтобы проводить его с Фрэнки и ухаживать за ней. Сам он был занятой человек, и она ему не раз говорила, как много ей приходится работать.

А еще он отличался тщательностью при выработке тактики. Эрик считал, что секрет успеха в делах заключается именно во внимании к деталям. Он не сомневался, что этот метод обязательно сработает и в его кампании за завоевание сердца Фрэнки.

Он еще никогда серьезно не ухаживал за женщиной, хотя многие женщины пытались ухаживать за ним. Для футболистов считалось вполне обычным делом, что женщины бегают за ними и предлагают себя. Он был нормальный, здоровый мужчина, и подобные попытки соблазнить его порой имели полный успех.

Но жениться? Ему нужны были дети, семейная жизнь, он хотел этого больше всего на свете. Он даже откладывал деньги на будущий брак, инвестировал их, купил дом и обставил его.

Но он готов был ждать, пока не встретит ту единственную женщину, которая ему нужна. У него перед глазами было слишком много примеров, когда его друзья по футболу женились в спешке и потом горько сожалели об этом.

У него в мыслях всегда жил образ этой идеальной женщины. Он был уверен, что как только встретит, так сразу узнает ее. Так и получилось. С первого же взгляда, брошенного им на Фрэнки, он понял, что это она. Он влюбился в нее прямо там, у себя в офисе.

Любовь с первого взгляда.

Теперь ему осталось лишь сделать так, чтобы и она в него влюбилась, и это может потребовать некоторых усилий, но он, черт возьми, обязательно справится. Он знал, что нравится женщинам, но Фрэнки не такая, как все, кого он встречал до нее. Она… уникальна.

Что ей может нравиться в мужчине? Ему придется это выяснить, причем как можно скорее. Ему надо будет узнать о ней побольше.

А он сам? Представляет ли он собой то, что в светской хронике обычно называют «подходящим кандидатом в мужья»? Эрик не был в этом уверен.

Он здоров, и это хорошо. Эрик коротко усмехнулся. У него отличные зубы. Это должно принести ему несколько баллов. У него довольно легкий характер. Он не воображал, что обладает какими-то блестящими способностями, просто считал себя трудолюбивым. Благодаря футболу он заработал больше денег, чем обычно имеют мужчины его возраста, но видел в этом скорее везение, нежели свою заслугу. А еще он удачно вкладывал деньги.

Возможно, у него найдется немало недостатков, но он по крайней мере признавал их в себе. Во всяком случае, основные. Он понимал, что порой бывает чуточку упрямым и, возможно, несколько прямолинейным, в особенности если дело касается того, чего ему хочется. И еще, пожалуй, он бывает нетерпелив.

Романтичен ли он? Ему часто приходилось слышать, что женщины любят все романтичное. Вот и Фрэнки назвала сегодняшний завтрак романтичным.

Эта мысль пришла ему в голову, когда он мылся под душем, и незамедлительный звонок шеф-повару привел его план в действие. Но здесь он исходил из чисто практических соображений.

Чтобы ухаживать за Фрэнки, ему придется урывать такие моменты в те часы дня, когда у него в ресторане и у нее в магазине нет большого оживления.

Диалог по поводу шляпы в соседней комнате все еще продолжался, не иссякая. Он взглянул на часы и быстро упаковал корзину. Возле телефона лежал блокнот. Несколько мгновений он думал, нахмурившись, потом черкнул несколько строк, сложил листок и оставил на рабочем столе на видном месте, где она обязательно его найдет.

Когда он вышел из двери мастерской, Фрэнки стояла к нему спиной, и он сразу охватил взглядом совершенно обворожительную линию ее стройных бедер и длинных ног. Его плоть немедленно отреагировала, и ему пришлось остановиться и постоять несколько секунд, прежде чем войти в помещение магазина.

Облокотившись на прилавок, Фрэнки выслушивала бесконечный рассказ о перенесенной Розиной гистерэктомии и последовавших осложнениях. Время от времени она кивала и цокала языком, а сама попеременно то думала об Эрике в задней комнате, то мысленно чертила выкройку премиленькой шляпки, которую хотела сделать для себя. Когда рот Розины остался открытым посреди фразы, а глаза под безумно накрененными полями розовой шляпы так широко раскрылись, что готовы были выпрыгнуть из орбит, Фрэнки обернулась.

Конечно же, там стоял Эрик и обворожительно улыбался ее пришедшей в смятение тетушке.

– Привет, как тут дела? О, эта шляпа выглядит на вас просто потрясающе, мэм.

Фрэнки едва удержалась, чтобы не хихикнуть при виде девичьего румянца, от которого зарделось все круглое тетушкино лицо.

– Тетя Розина, это Эрик Торп, – сказала она.

Розина кокетливо наклонила голову и протянула пухлую руку:

– Ciao.[9]9
  Привет (итал.).


[Закрыть] Как поживаете, мистер… э-э… Торп?

Во взгляде, который она бросила на Фрэнки, содержалось не менее сорока неотложных вопросов. Откуда взялся этот симпатичный мужчина? Зачем Франческа прячет его в задней комнате? Какое отношение имеет он к ее племяннице? Почему у него в руках корзина для пикника, хотя нет еще и двенадцати часов? Что именно происходило там, в этой задней комнате?

Эрик понял, о чем спрашивали полные жадного любопытства глаза Розины, и подготовил алиби для Фрэнки.

– Мне пора возвращаться на работу, Фрэнки. Спросите вашу маму, что она думает относительно тех изменений, которые мы внесли в меню, и дайте мне знать, хорошо?

– Обязательно. И передайте вашему повару, что присланный им завтрак доставил мне огромное удовольствие.

Она небрежно помахала рукой в ответ Эрику, попрощавшемуся с ними обеими, и, когда дверь за ним закрылась, а рот Розины открылся, быстро сказала:

– Эрику принадлежит ресторан «Овальный мяч», который будет обслуживать свадьбу Ника. Позавчера мама целый день переделывала меню, и сегодня Эрик принес показать мне новый проект.

Как она и надеялась, упоминание о свадьбе Ника на продолжительное время отвлекло внимание Розины. Ник женился на девушке из высшего общества Сент-Луиса, и это обстоятельство было постоянной темой разговоров в семье.

– Сколько будет подружек невесты? В какие цвета они будут одеты на церемонии? Ты видела платье невесты? Тереза говорит, она такая красавица. Ты будешь на приеме, который устраивает для нее Бьянка?

Привыкшая к тому, что Розина выстреливает свои вопросы очередями, Фрэнки начала отвечать на них по порядку:

– Подружек будет шесть, включая меня. Цвета будут тускло-розовый, персиковый и серый. Нет, платье я пока не видела. Расспроси о нем Дайану на приеме. Прием будет в конце следующей недели, верно?

– В субботу, в половине восьмого. Хочешь, я заеду за тобой?

– Нет, Розина, спасибо. Возможно, я чуточку опоздаю. В конце недели в магазине всегда много заказчиц и покупательниц.

Фрэнки совершенно забыла об этом приеме – скорее всего, потому, что он уже третий по счету, куда ее пригласили. И это еще только со стороны семейства Гранателли. От матери она узнала, что еще по крайней мере четыре организуют друзья и родственники Бауэров, не считая многочисленных завтраков и нескольких вечеринок.

Бедной Дайане предстоит пережить весь этот ливень светских раутов. Просто удивительно, как ее еще не замучили ими до смерти, но каждый раз, когда Фрэнки встречалась с ней, она убеждалась, что будущая жена Ника только хорошеет.

Лучше она, чем я, мрачно подумала Фрэнки.

– Эта Дайана… она работает в Нью-Йорке?

Розина определенно собиралась вытянуть из нее всю информацию до последнего фактика.

– Да, у нее там свое дело. Она организует пешие экскурсии по городу для туристов, Розина.

– Значит, она прилетит, побудет на приеме и улетит обратно в Нью-Йорк? Эти прилеты-улеты, Фрэнки, не дают семье возможности как следует с ней познакомиться.

Бесконечно измученная этим инквизиторским допросом, Фрэнки собрала последние силы, чтобы не сорваться на грубость.

– Дайана – деловая женщина, так же, как и я. А для знакомства с семьей будут годы и годы. Она абсолютно идеально подходит Нику, а ведь только это и имеет какое-то значение, не правда ли?

– О, разумеется, – согласилась Розина и тут же переключилась на другое: – А в чем будет мать невесты?

На этот и еще четыре подобных вопроса Фрэнки ответила, что не знает, и под конец Розина временно исчерпала свой интерес к невесте и ее семье. По всей видимости, она была готова вернуться к теме Эрика, так что Фрэнки прищурилась, пристально посмотрела на тетку и нахмурилась.

– Что такое? Что случилось, Франческа?

– Ты знаешь, тетя, этой шляпе все же чего-то не хватает. Мне кажется, что поля должны быть чуточку более изогнутыми. Иди-ка в мастерскую и выпей кофе, пока я тут кое-что исправлю, хорошо?

После четырех чашек кофе Розина расплатилась наконец за шляпу и ушла. Пришла хозяйка второго заказа, оплатила его и сразу удалилась, за что Фрэнки была ей бесконечно признательна. Еще две покупательницы зашли в магазин, и после нескончаемых раздумий одна из них купила шляпку из индийской набивной ткани.

Когда и они тоже ушли, Фрэнки отправилась в туалет, где ополоснула лицо холодной водой, основательно расчесала щеткой спутанные волосы и заново наложила макияж. Будто сейчас не все равно, как она выглядит, раз Эрик уже ушел!

Она вернулась в мастерскую, начала обрабатывать паром неподдающуюся тулью одной шляпы и только тут заметила сложенный листок бумаги. Развернула и с волнением прочла две короткие фразы, написанные крупным четким почерком:

Предъявитель сего имеет право на прогулку вдоль реки при луне и на гамбургер в одном укромном местечке. Можно заехать за вами сегодня в семь? Э.

– Проклятье! – Фрэнки скомкала записку и изо всей силы запустила ею в стену, а потом разразилась сочной бранью.

И надо же ему быть таким привлекательным, таким неотразимым, таким внимательным, таким настойчивым… таким кладезем мужских добродетелей, которые ей сейчас-то и ни к чему! Вот если бы он явился, когда ей будет… ну, скажем, сорок один. Когда ее дело наберет полную силу, когда у нее будет свободное время.

И потом, стоит ли так расстраиваться из-за этого? Эмансипированная женщина, живущая в девяностые годы, определенно в состоянии справиться с небольшим романом в своей жизни. Да и вообще с этим справится сильная и самостоятельная женщина любой эпохи.

Что бы сказала в этом случае милая старушка Мигз? Как бы она поступила? Разве она не говорила, что вполне можно совместить карьеру и любовную связь? И что несовместимо с этим лишь замужество?

Можно не сомневаться: Мигз сказала бы, чтобы Фрэнки обязательно завела роман. Когда она умерла – а ей тогда было далеко за семьдесят, – у нее самой еще бывали неафишируемые любовные связи. Мигз верила, что мужчинам и женщинам дано жить на этой земле для того, чтобы доставлять наслаждение друг другу, и часто говорила, что не видит причины, почему нужно все осложнять юридическими бумажками.

Спасибо тебе, Мигз! Фрэнки послала ей воздушный поцелуй, потом подобрала записку Эрика и горячим утюгом разгладила ее.

Нет ничего дурного в том, чтобы завести непродолжительный роман с Эриком. Чем больше она об этом думала, тем больше ее привлекала такая перспектива. Она даже сама найдет способ предложить ему это. И чем скорее, тем лучше.

Может быть, сегодня вечером?

Да, сегодня вечером.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Ну, и где же это укромное местечко с гамбургерами, куда вы собираетесь повести меня ужинать, сэр?

Они прогуливались по берегу Миссисипи недалеко от Лаклидовой пристани, и Фрэнки подумала, что он, возможно, собирается пригласить ее в один из старомодных ресторанчиков, которыми славился район. Прогулка продолжалась уже час, и он своими рассказами из футбольной жизни заставил ее так хохотать, что у нее заболели мышцы живота.

– Если я скажу вам, куда мы идем, то сюрприза не получится, верно?

Дождь, не прекращавшийся последние несколько дней, внезапно перестал, и сумерки спускались так медленно, словно на дворе стояло лето, а не ранняя весна. По воде клубился легкий туман, и колесные пароходы, пришвартованные поблизости, поднимались из него наподобие каких-то странных доисторических монолитов. Фрэнки было слышно, как на одном из пароходов настраивают инструменты музыканты диксиленд-оркестра, готовясь к вечернему круизу с ужином. Посадка должна была вот-вот начаться.

– Проголодались? – Эрик крепко сжал ее руку. Фрэнки кивнула.

– Как волк. – Она совсем по-детски подпрыгнула и засмеялась, подняв к нему лицо с блестящими глазами.

– Тогда давайте вернемся к машине. Ехать совсем недалеко.

Весь день сегодня, как только она решила завести роман с Эриком, у нее было приподнятое настроение. Она продала еще две шляпы и приняла заказы на три, и это значило, что день с коммерческой точки зрения прошел весьма успешно. Закрыв магазин, она сразу заторопилась домой, чтобы успеть принять горячую ванну и как следует подготовиться к встрече с Эриком.

Упоминание о гамбургерах означало неофициальный характер ужина, поэтому она натянула свои любимые выцветшие джинсы поверх облегающей пикантной кружевной камизоли кофейного цвета. Сверху облачилась в старинную шелковую пиратскую рубашку, которую нашла в магазине театральных костюмов, на оттенок темнее камизоли. Верхние пуговицы она оставила расстегнутыми, чтобы из-под рубашки виднелось кружево, и надела гобеленовый жилет. На ноги натянула коричневые кожаные сапоги. И завершила наряд парой серег в виде большущих золотых колец. Затем щеткой она до блеска расчесала волосы, забрала их наверх и стянула коричневым шотландским шарфом так, чтобы они волной спадали ей на спину.

Усилия Фрэнки не пропали даром. Когда Эрик ровно в семь подъехал к ее двери, его глаза расширились от изумления при виде ее.

– Ты прекрасна, Забавная Мордашка. – Он ничего больше не добавил, но от его вдруг охрипшего голоса у нее по рукам побежали мурашки.

– Как можно быть прекрасной и иметь забавную мордашку в одно и то же время? – поддразнила она его, хотя прозвище ужасно ей понравилось.

– Если я скажу тебе, какая ты красивая на самом деле, то голова у тебя распухнет от зазнайства так, что ни одна из твоих шляпок не налезет.

– Ладно, демон-искуситель с медоточивым языком. Поехали отсюда, пока мы оба не захлебнулись в потоках лести.

Сегодня все получится идеально!

Во время поездки любопытство мучило ее все больше и больше, но Эрик не говорил, куда они едут. Они направлялись в сторону университета, но она никак не могла догадаться, куда именно он ее везет. Наконец он свернул на кольцевую подъездную дорожку какого-то старого каменного дома в районе резиденций, остановил машину и, обойдя вокруг капота, открыл дверцу с ее стороны.

– Эрик, мы с кем-то встречаемся? Чей это дом?

Она была разочарована и обеспокоена. В мыслях ей представлялось, что они будут только вдвоем, наедине. Сегодня ей совершенно не хотелось производить вежливый светский шум.

– Это мой дом, и я живу в нем один. Пошли же.

Ей даже в голову не приходило, что у него может быть такой дом. Квартира – это да, или даже городской дом с черными атласными простынями и джакузи. Но чтобы холостяк захотел жить в таком вот семейном особняке…

Ей пришла на ум тревожная мысль.

– Ты был прежде женат, Эрик? Этот дом…

Он поднялся впереди нее по ступеням, отпер дверь, втянул ее в парадный вестибюль, и его смех отдался эхом под высокими потолками.

– Нет, я никогда не был женат, честное слово. А дом я купил несколько лет назад. Пришлось немало всего заменить – в старых домах ужасная электропроводка, негодные трубы и сантехника. Но сейчас почти все уже работает как надо. Давай мне свою куртку и проходи в кухню – я сейчас займусь едой.

– Значит, ты ремонтируешь дом, чтобы продать его?

– Боже упаси! Я бы никогда не стал возиться с ремонтом только для того, чтобы продать дом кому-то другому. Нет, мне всегда хотелось, что называется, пустить корни, иметь свой собственный кров, и как только я увидел этот дом, то сразу же понял, что нашел то, что искал.

Она шла за ним словно в забытьи. Да, пространства здесь было хоть отбавляй. В нескольких местах стены еще хранили следы восстановительных работ – в зияющих дырах с неровными краями виднелись провода или трубы.

Мебель не представляла собой ничего особенного, у нее был вид просто давно находящейся в употреблении и удобной. Фотографии встречались нечасто, и на всех были засняты футбольные команды, а на каминной полке в гостиной стояло несколько серебряных призовых кубков.

Комнаты еще нуждались в покраске, но, когда они дошли до кухни, Фрэнки сразу поняла, на что он обратил главное внимание. Все здесь сверкало чистотой и новизной, стены были оклеены светлыми обоями с рисунком из огромных желтых подсолнухов.

Над кухонным столом висели на крюках кастрюли и сковороды с медными донышками. Рядом находились кухонные приспособления, какие только можно себе представить. Фрэнки увидела здесь три разных плиты, посудомоечную машину, несколько соковыжималок, измельчителей и сбивалок и целую полку кулинарных книг. А такой набор приправ и пряностей Фрэнки видела впервые за пределами кухни своей матери.

Ей показалось, что еще немного – и у нее выступит аллергическая сыпь.

За свою жизнь она успела насмотреться на то, как женщины у них в семье доводили себя постоянной стряпней до полного изнеможения, и давно уже поклялась, что не станет учиться ничему, кроме самых элементарных вещей – например, как заваривать чай. И не стала, чем вызвала у матери непреходящее чувство обиды.

Эрик наблюдал за ней, ожидая, видимо, как она отреагирует на все это изобилие. Ну, ей нет смысла создавать у него какие-то иллюзии. Она сморщила нос и покачала головой с сокрушенной улыбкой.

– Вижу, ты тут немало поработал, но должна тебе прямо сказать, что ненавижу и презираю кухни, – заявила она. – И готовить я не умею. В лучшем случае могу поджарить хлеб в тостере. Я не классическая итальянка.

Это совершенно его не смутило.

– Ну а я здесь хорошо управляюсь. Это мое хобби, так что проблем нет, не так ли? – Он открыл шкаф, вынул бутылку и налил немного красного вина в бокал. – Вот, попробуй это и поброди по дому, пока я занимаюсь гамбургерами.

Она так и сделала.

Дом был огромный, и чем дальше, тем большее чувство дискомфорта он в ней вызывал. Каждая комната, куда она заглядывала, все, на что бы она ни посмотрела, делали яснее ясного смысл того беззвучного сигнала, который посылал ей дом Эрика.

Это семейное жилище, молча трубил он. Иначе зачем бы холостяку иметь пять спален, три ванны полного размера и два туалета, огромную игровую комнату и бассейн – сейчас он без воды – на просторном огороженном заднем дворе? Не говоря уже о большущей террасе и специально оборудованном месте для барбекю, где можно зажарить на вертеле полслона.

Здесь было отчего испугаться. У него нет никаких родственников, но она явственно ощущала, что он привез ее к себе, чтобы познакомить с домом.

Единственное, что ей понравилось, так это спальня Эрика – большая, обращенная окнами на юг комната на верхнем этаже. Он обшил одну длинную стену кедровыми досками, что создавало впечатление бревенчатой хижины.

На громадной кровати с водяным матрасом лежало пуховое одеяло, очень похожее на ее собственное, только цвет был другой, более строгий – коричневый с черным.

Возле изголовья кровати стояла стереосистема. Пол с коричневым шерстяным покрытием устилали большие пушистые ковры. На спинке стула висел небрежно брошенный белый махровый халат. На ночном столике лежала биография какого-то спортсмена.

Ей не потребовалось больших усилий, чтобы вообразить себя лежащей вместе с Эриком на этом упруго колеблющемся матрасе и представить себе, как он раздевает ее – неторопливо и сосредоточенно. Потом она вообразила, как сама раздевается донага, закутывается в его халат, забирается в постель и прячется там, пока он не придет искать ее, и к черту ужин!

Неплохая идея, да только она не сможет заставить себя поступить так нахально.

Она мельком увидела свое отражение в зеркале и опустила уголки губ так, чтобы получилась гримаса сожаления. Она все еще была хорошо воспитанной итальянской дочерью и потому не могла вести себя так разнузданно, но мысль об этом заставила ее сердце заколотиться.

Фрэнки все еще не решила, как ей заговорить с Эриком на тему романа, и даже думать об этом было страшновато. Однако она тут же с усмешкой отмела эти страхи. Мужчины, которых она знала до Эрика, буквально заваливали ее такими предложениями, и большая часть времени уходила у нее на то, чтобы придумать мягкую формулу отказа. Ей и во сне не снилось, что наступит такой момент, когда предложение будет исходить от нее самой.

Времена действительно меняются.

Она уже снова спустилась на первый этаж и, смакуя вино в бокале, смотрела из широких окон гостиной на открывавшийся оттуда вид, когда за ней пришел Эрик.

– Еда готова, – сказал он, кладя руку ей на плечи, и повел ее в столовую, где уже накрыл деревянный стол плетеными подставками, расставил тарелки и разложил приборы. В стакане стояла роза.

Как выяснилось, этот мужчина действительно умел готовить.

Комната освещалась огнем, который Эрик развел в камине гостиной, и мягким светом лампы в углу. Фрэнки остро ощущала присутствие Эрика, удобно расположившегося в кресле на расстоянии нескольких футов от дивана, где после ужина полулежала она.

– Соус к гамбургерам был просто потрясающий, Эрик. Я так наелась, что у меня болит живот, – простонала она. – И где только ты научился готовить такой творожный пудинг?

– У одной леди по имени Эстель. Это мать моего лучшего друга. Его зовут Дэнвилл Тейлор, он играет за «Соколов».

– О, вот как. – Хорошо бы еще знать, кто такие эти «Соколы», подумала она, но промолчала.

– Это делается так. Берешь банку сладкого сгущенного молока и пачку мягкого творога, который смешиваешь с лимонным соком. Потом…

Фрэнки с трудом удержалась, чтобы не заорать на него. Ей совсем не нужен был рецепт творожного пудинга, и она все больше раздражалась с каждой секундой. Когда же наконец этот мужчина начнет атаку, хотела бы она знать!

Она тут умирает от желания, чтобы он обнял и поцеловал ее, а он сидит себе как истинный джентльмен, рассуждая о рецепте творожного пудинга, который дала ему чья-то мать. И каждый раз, когда их глаза встречаются, у нее такое ощущение, будто он прикасается к ней.

Эрик знал: если он прикоснется к ней, то в два счета потеряет контроль над собой. С той минуты, когда он заехал за ней, его желание бушевало подобно пожару, и ему приходилось так часто подавлять и тушить этот огонь, что он чувствовал себя совершенно измотанным – словно сыграл без замены весь матч против «Чикагских медведей».

Проклятье! Он не хотел, чтобы она думала, будто он привез ее сюда, к себе домой, с одной целью – уложить в постель. Но когда он смотрел на нее в мерцающем свете огня и видел эту прикрытую кусочком кружева соблазнительную ложбинку и туго обтянутые джинсами бедра и ягодицы, его желание становилось почти непереносимым.

– Как насчет того, чтобы поставить музыку? – Он поднялся на ноги в отчаянной попытке отвлечься на что-нибудь другое.

– Эрик. – Ее хрипловатый голос звучал завлекающе. – Конечно, обязательно поставь музыку, но потом иди и садись рядом со мной, хорошо, Эрик?

Так она в конце концов оказалась у него в объятиях и удовлетворенно вздохнула, когда их губы встретились. Но этот вздох превратился почти во вскрик, когда он завладел ее ртом с бурной, неудержимой страстью, побудившей ее собственное желание выплеснуться из сокровенных глубин навстречу его неистовому поцелую.

Крутые холмы его мышц дрожали под ее прикосновением, и она провела руками по его плечам, потом вниз по груди, ощущая под пальцами бешеный стук его сердца. Его ладони, распластанные у нее по спине, притянули ее еще ближе к нему, он оторвал ноги от пола и вытянулся на диване, а она оказалась лежащей на нем, ее ноги между его ногами, и только грубая ткань джинсов отделяла их тела друг от друга.

– Фрэнки… – Он едва слышно выдохнул ее имя пересохшим от страсти горлом. – Если ты хочешь прекратить это, то лучше скажи прямо сейчас, потому что еще несколько минут, и…

Его затвердевшая плоть пульсировала у нее под бедрами, и желание обдавало ее волнами жара. Она пошевелилась, будучи не в силах сдержать волнение, и он пробормотал какое-то проклятье.

– Фрэнки? – Вопрос прозвучал резко, отчаянно. Его дыхание стало быстрым и коротким, но он держал себя в руках. – Ты этого хочешь?