Текст книги "Скитальцы океана"

– Но нас-то всего двое.

– Пока что. Придется внимательно следить, чтобы на нем не оказалось еще столько же.

Приближаясь к берегу, Рольф старался не смотреть на нервно ожидавшего на берегу Марра. Лишь однажды, да и то украдкой он оглянулся и увидел, что первый штурман «Нормандца» стоит, уперев приклад ружья в полусогнутое колено – в позе стрелка, нетерпеливо поджидающего, когда жертва приблизится на расстояние более прицельного выстрела. Возможно, он и в самом деле выстрелил бы, но в это время по склону холма спускались к прибрежью боцман Гунн и бомбардир Вент.

– Так вам понятны наши условия, мистер Марр? – спросил Рольф, разворачивая шлюпку. Завидев приближающихся моряков с «Адмирала Дрейка», Рольф почувствовал себя увереннее.

– Это не условия, это приговор, – проворчал первый штурман, поспешно садясь на нос, чтобы дать возможность беспрепятственно взойти на шлюпку тем двоим, что приближались.

– Почему вы так безрадостны, Марр? Это же невозможно: быть свободным человеком, скитальцем морей, ходить под парусами к таким прекрасным островам, каждый из которых способен продемонстрировать нам, что имел в виду Творец, когда вел речь о рае, – и в то же время столь безрадостно смотреть на весь этот изумительный мир.

– Я смотрел на него намного радостнее, но лишь до тех пор, пока на нем не появились вы, сэр, – это свое «сэр» он произнес с прямо-таки вызывающим сарказмом.

– А что в нем изменилось с моим появлением?

– Многое.

– Все равно кто-то должен был появиться. Не я – так другие. Не могли же вы выйти в океан только вдвоем с Лордом-Висельником, чтобы потом с плотика брать на абордаж испанский галеон. Все равно ведь нужна команда. Нужен корабль. О корабле мы, конечно, еще поговорим. Но команда – вот она. Как только присоединятся эти двое джентльменов, нас станет семеро. Согласитесь, это уже нечто похожее на экипаж небольшого парусника.

– Но меня сейчас больше интересует не команда будущего корабля, который еще только должен появиться, а право на то, что осталось от нашего «Нормандца».

– То есть на все те сокровища, что покоятся в его трюмах?

– Так вы уже знаете о них? – подался к капитану Джесс. – Вам известно, что хранится в трюме «Нормандца»?

– В общих чертах. Со слов Лорда-Висельника.

– Болтливый идиот! Жалею, что не вздернул его. Так, значит, теперь вы уже капитан «Нормандца». И только вы будете определять долю каждого? Забыв о том, что претендовать на эту долю могут всего-навсего два человека: я и этот свихнувшийся полуаристократ Лорд-Висельник… Ну, еще Стив Норвуд.

– Насколько я понимаю, вы не являетесь ни капитаном корабля, ни его владельцем. «Нормандец» уже довольно давно стал пиратом, а затем – капером, продолжавшим заниматься пиратством. Поэтому решим просто: половина первого же бочонка с золотыми монетами, который удастся извлечь, будет вашей.

– Полный бочонок. Полный. Там хватит на всех. Только полный, – нервно бубнил Марр, яростно сжимая в руках ружье. – На меньшее я не согласен.

– Эй, приятель, на что «меньшее» ты не согласен? – неожиданно вмешался Гунн, первым приблизившийся к шлюпке. – Что тут происходит, командор? Сей джентльмен, оказавшийся на берегу рядом с вами, ведет себя как-то слишком уж агрессивно, якорь ему под виселицу.

– Не твое дело, – окрысился Марр. – То, что мы обсуждаем с капитаном, мы обсуждаем только с капитаном. И ни с кем другим.

– В трюмах этого полузатонувшего корабля обнаружились бочонки с золотом.

– И все? – беззаботно ухмыльнулся Гунн. – Покажите мне корабль, в трюмах которого их не оказалось бы.

– Так вот, сей джентльмен, являвшийся ранее первым штурманом этого «пирата», требует, чтобы на его долю пришелся полный бочонок золотых монет. Как вам нравится такое решение, джентльмены?

Гунн молча вошел в воду, приблизился к носу шлюпки и, схватив Джесса за грудки, с силой потянул на себя, так что тот чуть было не вывалился за борт.

– Тебе нужен бочонок? – спросил боцман, вывернув Марра таким образом, что тот едва не касался затылком воды. – Это тебе нужен бочонок?! Я тебе его обещаю. Собственноручно заколочу тебя в нем и швырну в океан. У меня, приятель, это очень хорошо получается. На корабле, на котором мне приходилось пиратствовать, у меня была такая должность: ублажать недовольных разделом добычи. Слышал о такой обязанности боцмана?

– Слышал, – невнятно пробормотал Джесс, поняв, что прибегать к дипломатии этот гигант не станет.

– Так вот, перед тобой – лучший «ублажитель» во всей Вест-Индии.

– Прямо-таки лучший? – попробовал кисло улыбнуться Марр.

– По крайней мере, до сих пор никто из удушенных мною не жаловался, два якоря всем им под виселицу! Если другим приходится вешать, я просто беру вот так вот, – захватил он Марра за шею, – и отрываю от земли. При этом оказавшиеся в моих руках счастливчики трепыхаются не дольше, чем те, кому досталась грубая канатная петля на рее. Так что, будем и дальше делить бочонки?

– Ладно, я согласен… на ваших условиях, капитан, – полуудушенно прохрипел Марр.

Гунн взглянул на капитана.

– Отпусти его.

Гунн усадил Джесса на то же место, где тот сидел, а затем отвесил ему такую оплеуху, что алчный штурман чуть было не вылетел за борт.

– И чтобы я больше не слышал твоего поганого голоса, два якоря тебе под виселицу! – прорычал боцман. – И боже тебя упаси попасться мне под руку, когда я окажусь не в настроении. И господь тебя убереги от того, чтобы ты набросился на кого-либо из команды барона фон Рольфа, – внушал он Марру, словно проповедь читал. – И Дева Мария тебе в заступницы, если ты еще раз вспомнишь о бочонке с золотом…

«Сам Господь послал мне в команду этого Гунна, – решил капитан, с благодарностью посматривая на могучую фигуру боцмана. – Пока он на моей стороне, сила и власть на судне тоже будут на моей…»

25

Солнце уже близилось к закату, когда голодные, как волки, моряки уселись за стол. Приготовленная Греем и Норвудом похлебка состояла из гороха, бобов, раскрошенных сухарей, мелко нарезанной тушеной говядины, каких-то круп и всего прочего, что только удалось отыскать на корабле. Тем не менее она оказалась на удивление вкусной, и не было за столом кают-компании того, кто бы не попросил третьей миски добавки.

– Господа, – поднял свой тяжелый кубок с вином Рольф, когда голод был утолен и настало время превратить банальное насыщение в дружеское застолье. – Судьбе угодно было свести нас на этом осколке «Нормандца», у берегов необитаемого клочка суши, весьма справедливо нареченного Островом Привидений. В течение дня нам уже удалось отбить две атаки аборигенов, что, однако, не гарантирует нас от того, что уже утром здесь вновь не появится целая армада их суденышек.

– Два якоря им под виселицу, – прорычал Гунн, грохнув кулаком по столу.

– Если это произойдет, мы встретим их так же мужественно и достойно, как встретили тех, что нападали сегодня, – продолжил капитан, жестом руки остановив его. – Нас – семеро опытных моряков, знающих цену жизни и смерти. Поэтому мы выстоим, в конце концов выберемся отсюда и снова уйдем в открытый океан. Так выпьем же за мужество и за то, чтобы никакие враги, никакое отчаяние не растерзали нашу мужскую, воинскую дружбу!

– Честь моряка! – первым воскликнул Лорд-Висельник слова, которые теперь уже стновились боевым кличем моряков «Нормандца». Он так и предложил считать их боевым кличем.

– Честь моряка! – недружно, но мощно всколыхнуло кают-компанию.

– Мы – пираты, и нам не пристало подражать ни римским легионерам, ни рыцарям-крестоносцам, – не присоединился к этому восторгу Джесс Марр. – Мы – пираты, у нас свои законы, свои традиции.

– А что, над «Нормандцем» уже развевается Веселый Роджер? – поинтересовался Лорд-Висельник. – Мы уже объявили себя командой пиратского судна, которого, впрочем, еще не существует?

– Тост был произнесен, джентльмены, – вмешался Гунн. – И произнесен он был капитаном Рольфом, – голос его становился все тверже и напористее, а взгляд буквально вонзался в широкую загорелую переносицу Марра. – Так давайте же выпьем за сказанное досточтимым капитаном. А кому это не нравится, пусть убирается вон.

– Просто я требую ясности, – огрызнулся Джесс. – Ясности – и больше ничего. Я желаю знать, что за люди собрались в этой кают-компании, чего они хотят и за что мне предстоит сражаться. Разве я и все остальные, собравшиеся здесь, не имеют права на такую ясность?

Ни Гунн, ни Рольф не ответили ему. Все молча выпили и принялись закусывать, кто ломтиками соленой свинины, кто вяленой рыбой.

– Я понимаю, что сначала нужно захватить какой-нибудь корабль и только тогда решать, как нам поступать дальше, – вновь заговорил неугомонный Марр. Он явно был не из тех людей, которые привыкли первыми умолкать и последними вступать в разговор. К тому же он стремился показать Стиву и всем остальным, что не приемлет старшинства Рольфа, а тем более – этого свирепого дикаря Гунна. – Но все же мы пираты. Верно я понимаю?

– Хочу внести ясность, которой вы так добиваетесь, Марр, – молвил барон фон Рольф. – Прежде чем оказаться на Острове Привидений, где мне пришлось в полном одиночестве провести более пяти месяцев, я был лейтенантом английского военного флота и служил на фрегате «Король Ричард». В бою с двумя «испанцами» фрегат был сильно поврежден.

– Вы сказали: «испанцами»? – невежливо перебил его Гунн.

– Именно так.

– Никто не вызывает у меня такой ненависти, как испанцы, – грохнул кулаком по столу Гунн.

– Преследуемый врагами, – продолжал свой рассказ Рольф, – наш фрегат попал в сильный шторм, которые случаются в здешних краях довольно часто, и затонул. Только чудом мне удалось добраться до суши на небольшом плотике, связанным мною и еще двумя матросами из того, что попалось под руку. Один из моих товарищей был ранен и скончался на вторые сутки наших блужданий в океане; второй то ли уснул, то ли потерял сознание и ночью свалился с плотика. Я же привязал себя к плоту и вскоре тоже впал в забытье. Очнулся я ночью, очевидно, на пятые сутки, от того, что на меня лились спасительные струи дождя. Как оказалось, плот мой застрял на банке неподалеку от этого острова. Теперь вы знаете обо мне все, что должны знать, принимая в свое морское братство.

За столом воцарилось долгое молчание. Гунн вновь наполнил бокалы вином и предложил тост за капитана.

– Выскажется ли кто-либо из вас против того, чтобы нашим капитаном был избран лейтенант Рольф? – буквально прорычал он, воинственно осматривая собравшихся.

– Нет, – ответило несколько голосов.

– Пусть выскажется каждый. Я, Гуннар Гольд, по кличке Гунн, говорю прямо: желаю, чтобы капитаном судна был лейтенант Рольф. Что скажете вы, Грей?

– Только Рольф. Он уже показал себя в бою, уже командовал нами, отбивая две атаки туземцев. Никто не сможет усомниться в том, что мистер Рольф – опытный моряк и еще более опытный солдат.

– Тебе ли судить об этом? – проворчал Марр. – Сам-то ты со своим опытом наверняка еще и узлы морские вязать не умеешь.

– Что я умею, а чего не умею, я покажу тебе, как только представится случай, – мстительно пообещал Грей.

– Прекратите спор, – хлопнул могучей ладонью по столу Гунн. – Вы, Норвуд, согласны?

– Я плохо знаю лейтенанта Рольфа. Но он действительно командовал защитой корабля. И, как я понял, все вы доверяете ему. Поэтому я не против. – Говоря это, Стив старался не встречаться взглядом с Джессом Марром, который, конечно же, рассчитывал на его поддержку.

– Вент, ваше слово.

– Пусть командует. Там посмотрим. Настоящий капитан проверяется не на берегу, а в открытом океане.

– Это слово моряка, – скупо похвалил его Гунн. – Думаю, что и капитан Рольф может положиться на вас так же, как положился, когда пришлось вступать в схватку с индейцами, я.

– Вы, Том Джеферсон?

– По-моему, я первым назвал барона Рольфа капитаном. И пусть только кто-либо посмеет пойти против моей воли. Если только она совпадает с волей большинства членов команды, – тотчас же уточнил он. И, прокашлявшись, потянулся со своим кубком к Грею, который в это время разливал вино, как за наградой.

– И, наконец, вы, Марр?

Первый штурман «Нормандца» угрюмо молчал. Он сидел мрачный. Одна рука его сжимала рукоять торчавшего из-за пояса кортика, а пальцами второй он выбивал нервную дробь по столу, тупо смотря в обагренный лучами предзакатного солнца иллюминатор. Все остальные члены команды напряженно следили за ним, понимая, что в душе этот человек против не только Рольфа, но и вообще всякого иного претендента, ибо видит капитаном только себя. И то, что ни один из присутствующих не согласился бы отдать за него голос, нисколько не смущало его. Главным было то, чего желал он сам.

– Я все же считаю, что капитана мы можем избрать лишь тогда, когда появится корабль. Что же касается осколка «Нормандца», то после гибели капитана старшим на нем оставался я, первый штурман. И никто не имеет права оспаривать эту преемственность.

– Кроме меня, – возмутился Лорд-Висельник. – Поскольку я был членом команды «Нормандца». Да, во время боя в случае гибели капитана его замещает первый штурман. Но бой давно прекратился. Команда пополнилась и избрала нового капитана – барона фон Рольфа. Традиция такова, что, избирая капитана, моряки не обращают внимания на то, кем был претендент на капитанскую каюту до избрания: первым штурманом, боцманом или коком. Им может стать даже отличившийся умом и храбростью юнга. Хотя ничего подобного история пока не припоминает.

– Она многого не припоминает, Висельник.

– Лорд-Висельник, если уж быть совершенно точным. Так вот, я как член бывшей команды капитана Рейтеля заявляю, что решительно против того, чтобы капитаном были вы. Точно так же против и наш юнга – Стив Норвуд. О чем он уже сообщил собранию лордов всех трех океанов. И еще вот что, джентльмены. Предлагаю немедленно высадить мистера Марра на берег, предоставив в его распоряжение полбочонка рома, пистолет с двумя зарядами и саблю. Все остальное пусть добывает на острове, как это делает всякий, кого, в наказание, команды судов высаживают на необитаемом острове. И требую, чтобы команда высказалась по поводу моего предложения.

Несколько мгновений все молчали. Не меняя позы, Джесс Марр тяжело, убийственно смотрел на Лорда-Висельника, и глаза его наливались кровью и ненавистью.

– Я – за это предложение, – первым поддержал Внебрачного Лорда боцман Гунн.

– Я, очевидно, тоже поддержу, – не столь решительно подал голос Норвуд. Однако Марр никак не отреагировал на их высказывания. Все его внимание, вся ненависть к этим людям и к этому миру сосредоточилась сейчас на Томе Джеферсоне.

– Кажется, у нас просто нет иного выхода, – неожиданно охотно подключился к голосованию Вент. Однако и его Марр тоже проигнорировал. Пресытившись собственной ненавистью, он вдруг взорвался, как пороховой заряд.

Взревев что-то нечленораздельное, первый штурман медленно поднялся, и поначалу показалось, что он попросту хочет задушить Лорда-Висельника голыми руками. Так он, возможно, и поступил бы, если бы ему удалось дотянуться до Тома через стол. Но тот сидел наискосок от него, к тому же благоразумно отклонился. И тогда, взревев подобно раненому быку, Марр выхватил саблю и прямо за столом попытался проткнуть своего ненавистника. И неминуемо проткнул бы, если бы не молниеносная реакция Стива Норвуда. Невесть откуда появившийся в его руке кортик заставил лезвие сабли пройти мимо Тома.

Это был очень опасный выпад: Рольф услышал, как сабельный клинок алчно проскрежетал по лезвию кортика, соскользнул под его рукоять и стукнулся собственной рукоятью о край стола. И вот тогда Стив еще раз поразил всех присутствующих: захватив Марра за загривок, этот хрупкий с виду парнишка с ненавистью потянул его на себя, так что заставил штурмана лечь на стол, опрокинув при этом два кубка с вином, и ударил его кортиком в затылок.

Поняв, что с Марром кончено и сейчас должна наступить агония, Гунн ухватил раненого за пояс и поволок к выходу. На помощь ему подоспел Вент. Вдвоем они вытащили Джесса на палубу и при свете уходящего дня осмотрели рану. Она оказалась неглубокой: была пробита всего лишь могучая холка пирата, и хотя он пребывал в полуобморочном состоянии, крови потерял немного.

– Его еще можно было бы перевязать, и он, конечно, еще мог бы жить, – загробно пробасил Гунн. – Но когда человек не достоин земной жизни, которой он жил, его лучше восвояси отпустить на тот свет. Как ты насчет этого, Вент?

– Если мы оставим жизнь ему, он лишит ее нас с тобой, Гунн. Это уже очевидно.

– Я тоже так считаю, два якоря ему под виселицу. – Ухватив Марра за грудки, Гунн приподнял его над палубой, подтащил к фальшборту, удерживая одной рукой, перекрестил, а затем, почти поставив на увядшие ноги, головой, словно тараном, нанес удар ему в грудь.

– Когда пирату удается умереть, избежав виселицы, это прекрасная смерть, – кротко отпел бомбардир улетевшего за борт Марра. – Дай-то Бог всякому моряку с миром почить в морских волнах.

– Под молитвы плакальщиц-акул, – уточнил Вент.

Взглянув на багровеющее предзакатное небо, словно жнецы, опасающиеся, как бы ливень не испортил им жнивье, они вернулись в кают-компанию.

– Не нравится мне этот закат, капитан, – молвил Гунн, занимая свое место за столом. – Побагровел, словно солнце уходит не за небосвод, а в кровяную реку. Как бы на наше пристанище не навалился шторм.

Ни Рольф, ни Лорд-Висельник не ответили ему, и лишь тогда Гунн обратил внимание, что Норвуда за столом нет.

– А где наш храбрец, якорь ему под виселицу?

– В каюте охраны, – ответил Грей. – Приходит в себя.

– Приходит в себя?

– Да, именно так, – без какого-либо злорадства и даже без иронии подтвердил Грей.

– После чего?!

– Когда убивать приходится кинжалом, да еще и за столом… это впечатляет.

– Странно, – искренне удивился Гунн. – Он ведь уже был в сражении. Да и сабельный удар этого варвара он отбил как заправский фехтовальщик. Что скажешь, Лорд-Висельник? Перед этим парнем за тобой должок.

– Лорд Джеферсон долго в должниках оставаться не привык, – отрешенно парировал Том, и по виду его, по тону, Гунн определил, что и тот тоже все еще приходит в себя после случившегося.

– Где этот негодяй? – спросил Рольф, отрываясь от кубка с вином.

Гунн и Вент молчали, и молчание их выглядело непочтительно.

– Я спросил вас, где Марр?

– Охлаждается за бортом. Не огорчайтесь, он этого стоил.

В кают-компании воцарилось напряженное, неловкое молчание. Все ждали, как поведет себя в этой ситуации капитан.

– Плохо, что создание команды мы начали с казни, – нарушил он молчание в ту минуту, когда, казалось, что так и промолчит.

– Но это говорит о том, что мы все же начали создавать ее, капитан, – не терял присутствия духа Гунн.

– К тому же нас стало на одного меньше, а не исключено, что уже утром вновь придется выдержать натиск туземцев.

– Если команда выбрасывает одного мерзавца за борт, из этого еще не следует, что она стала слабее на одного бойца. Скорее, наоборот, якорь всем нам под виселицы. Так что давайте выпьем за то, чтобы команда командора Рольфа стала самой боевой командой Вест-Индии. И чтобы о нашем капитане разошлась такая же слава, как об адмирале Дрейке, чье имя начертано на борту нашего фрегата.

– Наконец-то и на нашем судне раздались первые воинственные призывы, – одобрительно поддержал его Лорд-Висельник. Он сидел, вальяжно раскинувшись во вместительном, прикрепленном к полу каюты кресле, с увенчанными изысканной резьбой подлокотниками. Нет, он не просто сидел, он предавался этому сидению! Он делал это с таким видом, словно и в самом деле восседал в палате лордов. – Если так пойдет и дальше, господа, вскоре Атлантика и впрямь получит целую плеяду блестящих морских офицеров.

– И я даже смею предположить, имя какого адмирала будет блистать на ее фоне, – с нескрываемой иронией поддержал его Вент, пытаясь, очевидно, не только сбить спесь с Лорда-Висельника, но и вернуть всей этой «тайной корабельной вечере» атмосферу заговорщицкого единения.

– Если вы имеете в виду барона фон Рольфа, досточтимый бомбардир, то позволю себе согласиться.

– Я имел в виду тебя, – прохрипел Вент. – Именно тебя, висельник.

– Обо мне поговорим чуть позже. Когда у нас появится несколько кораблей и возникнет потребность в капитанах.

– Или хотя бы один… корабль. Но не в виде обломков, а на плаву.

– За нашего капитана, барона фон Рольфа! – вовремя вклинился в их стычку, пока еще всего лишь словесную, боцман Гунн.

– За лучшего капитана Вест-Индии! – поддержали его моряки.

Опустошив кубок, Грей вновь наполнил его, затем – пустующий кубок Норвуда и отправился с ними в каюту охраны.

26

Джесс Марр пришел в себя как раз в ту минуту, когда тело его ударилось о морскую волну. Еще не осознавая, что с ним происходит, он как опытный пловец инстинктивно захватил ртом воздух и, погрузившись на глубину, словно бы замер там, упираясь рукой о борт корабля.

«Они убили меня! – первая мысль, которая пронзила его мозг еще там, на глубине. – Они пытались убить…» – подумалось ему, когда, стараясь не фыркать и вообще не выдавать себя взмахами рук, первый штурман осторожно, придерживаясь за борт, вынырнул.

Где-то там, наверху, торжествующе звучал голос Гунна, человека, который отныне станет его кровным врагом. Ему вторил незнакомый голос, который мог принадлежать только Венту. Или Грею? Нет, Венту.

Как только голоса затихли, Марр заполз на затопленную часть палубы и, выбрав место подальше от кают-компании, почти на носу корабля, ощупал пояс. Нож был на месте.

«Они пытались убить меня, но не убили, – вновь злорадно, воинственно произнес он почти вслух. – Потом они долго будут проклинать тот день и час, когда… так и не добили меня. Впрочем, не так уж и долго придется им предаваться этим проклятиям, поскольку я таких обид не прощаю».

Рядом торчал из воды кусок реи, на которой трепыхались на легком ветру остатки парусины. Это было как раз то, что ему нужно. Парусина оказалась почти сухой и не настолько пропитанной морской солью, как его мокрая рубаха. Вырезав кусок, он наложил ее на рану, а затем, вспоров рубаху, как можно туже перевязал шею уже по парусине.

Навалившись на рею, Марр отлежался на ней, зорко посматривая при этом на корму, где с минуты на минуту мог появиться кто-либо из людей капитана. И вот тогда они уж, конечно, попытаются растерзать его. Они, не задумываясь, растерзали бы… Но он не доставит им такого удовольствия.

Немного передохнув и окончательно придя в себя, Джесс обдумал ситуацию, в которой оказался. Рана, судя по всему, была не только не смертельной, но и не особо тяжелой. Сейчас главное – не изойти кровью, а потому следует как можно меньше двигаться, а еще лучше – где-нибудь спокойно отлежаться. Но не на корабле. Здесь негде. Здесь его обнаружат.

Шлюпка! Вот она, рядом. Вплавь он вряд ли сумеет добраться до берега. Одежда. Есть только один выход – захватить шлюпку.

Придерживаясь за поваленную мачту, Марр подкрался к шлюпке, двумя взмахами ножа перерезал канат, которым она была привязана к грот-мачте, и, столкнув ее на воду, мешком свалился на днище. Все эти движения отняли у него слишком много сил и потревожили рану. Чувствуя, как по шее и спине разливается приятное тепло, он понимал, что это уходит его кровь, его жизнь. Однако долго бездействовать нельзя. Превозмогая боль и усталость, Марр установил весла и, стараясь как можно меньше шуметь, начал обходить «Нормандца» со стороны бака. Это был хоть и более длинный, зато более безопасный путь.

Отойдя на несколько кабельтовых от корабля, Марр осушил весла, опираясь о них, привстал и, глядя на темнеющую в предвечернем сумраке громадину, мстительно расхохотался. Этот хохот продолжался долго и незаметно для самого штурмана перерос в яростное волчье вытье. Не было такой силы, которая способна была воплотить в себе всю ярость этого человека; не было такой мести, которая могла удовлетворить его ненависть к остававшимся на борту корабля людям.

Чем больше познавал он на своем веку людей, тем больше и яростнее ненавидел их. Всех. Он всегда чувствовал себя в этом мире волком-одиночкой и старался выживать так, как мог выживать только отбившийся от стаи матерый: никого не щадя, всех опасаясь и всех ненавидя.

Отец Джесса – Кларк Марр – был известным на Западном побережье Англии пиратом. Находящиеся под его командованием три корабля какое-то время наводили ужас на всех торговых моряков, которым приходилось оказываться в Ирландском и Северном морях. Но потом он вдруг объявил себя врагом французской короны и, действительно, совершил несколько довольно удачных нападений на французские корабли в районе Нормандских островов, а также вблизи побережья Страны Басков.

А поскольку всякое ослабление французского флота и французской короны в Англии всегда приветствовалось, то последний уцелевший корабль Кларка Марра был зачислен в состав военного флота, а сам капитан чуть было не получил чин вице-адмирала Западного побережья.

Да, чуть было… Однако же помешала придворная интрига. Кто-то там при дворе короля выступил против этого повышения в чине, а потому, по воле врагов, он не только не был произведен в вице-адмиралы, но и отстранен от командования кораблем. Вот тогда-то старый пират и вспомнил о припрятанных в скалах Уэльса кое-каких пиратских сокровищах и, уйдя в отставку, приобрел небольшой рыболовецкий парусник, ставший для него и его второй жены да запоздавшего со своим рождением сына Джесса и домом, и кормильцем.

Однако и на рыбацкой шхуне отец продолжал заниматься тем же, чем занимался, по существу, всегда. Выходя в море, он не столько заботился о ловле рыбы, сколько выслеживал отдельные рыбацкие суденышки. Подходя к жертве, он обычно палил из двух своих бортовых орудий по парусам, а затем навербованная из бывших пиратов команда из десяти человек брала рыбака на абордаж, конфисковывая улов, сети и все, что представляло хоть какую-то ценность.

Само собой понятно, что ни одного рыбака при этом он не щадил, ни одну посудину на плаву не оставлял. «Враги становятся друзьями только на дне, – любил говаривать он при этом. – Всякий, кого не утопишь ты, утопит тебя».

На побережье, конечно, подозревали, что Марр не рыбачит, а пиратствует. Однако все, кто мог бы подтвердить это, умолкали на морском дне. И гибель их списывалась на шторм, удары молнии и просто кару Господню.

Как потом понял Джесс, отец его был сказочно богатым человеком. Он всегда приходил с большим уловом, у него никогда не переводились оптовые покупатели; все, что нужно было ему для обновления шхуны, пропитания и оплаты команды, он добывал пиратством, нападая при случае и на небольшие каботажные суда, перевозящие пассажиров из Ирландии в Англию или Шотландию.

Тем не менее, до последнего дня жил он только на шхуне, лишь изредка, в основном зимой, проводя недельку-другую в мрачной, выложенной из огромного дикого камня хижине, расположенной на крутом утесе, венчавшем один из фьордов на севере Уэльса. Узкую извилистую бухточку эту, которую, как и викинги, он называл «фьордом», Кларк Марр считал своей. А всякий, кому приходило в голову заходить туда на своем суденышке, там же каким-то образом бесследно исчезал. При этом молва, распускаемая самим капитаном Марром, списывала их исчезновение на дурную славу, которой эта бухта и в самом деле издревле пользовалась.

«Убивай их, сын, у-би-вай!» – не раз звучал в ушах Джесса Марра суровый, луженый голос отца, напутствовавшего пятнадцатилетнего пирата на абордажную атаку. А когда дело доходило до расправы над пленными, зорко следил, чтобы сын всегда оказывался среди палачей. «Убивай их, сын, у-би-вай! Только убитый тобою не способен убить тебя!»

И он убивал. Ненавидя – убивал, а убивая – ненавидел.

Поначалу Джесс направил шлюпку прямо на чернеющий впереди мыс, но где-то на полпути почувствовал себя плохо и повернул к ближайшему побережью, пусть и скалистому, совершенно непригодному для того, чтобы где-то на нем можно было спрятать шлюпку, но все же побережью. Вблизи него Джесс чувствовал себя увереннее.

Теперь он осторожно подгребал к каменистой косе, держась на таком расстоянии от берега, что порой левое весло его касалось то отмели, то прибрежной скалы. А наткнувшись на небольшую каменистую бухточку, зашел туда, посадил шлюпку на мель и, подняв весла, улегся на нос, лицом вниз, разбросав руки по оба борта.

«…Только убитый тобою не способен убить тебя!» Отец, как всегда, был прав. Джесс никогда не ставил под сомнение правильность его занятий. Если кое-кто из пиратов тешил себя тем, что предается пагубному пиратскому ремеслу лишь на несколько лет, чтобы разбогатеть, а затем вернуться к праведной жизни трактирщика или судовладельца, то Кларк Марр считал пиратство своим семейным ремеслом. Помня о том, что им, – закончив, как и полагается, свои жизни на виселице, – промышляли его отец, дед (а возможно, и прадед), а также отец и братья матери.

В душе он был уверен, что пиратство в их роду ведется со времен захвата Англии дружинами викингов под командованием Вильгельма Завоевателя. Что Марры начали заниматься этим у берегов Англии, Ирландии и Уэльса сразу же после победы норманнов над королем Гарольдом[7]7
  Король норманнов Вильгельм Завоеватель привел на берега Англии норманнов, осевших еще в X веке в устье Сены, куда они пришли со Скандинавии под предводительством вождя Роллона. Произошло это нашествие в 1066 г., когда Ла-Манш пересек флот, состоявший из 1400 ладей викингов. 14 октября этого же года близ Гастинга состоялась решающая битва норманнов с войсками англосаксов под командованием короля Гарольда. Разгромив англосаксов, Вильгельм Завоеватель провозгласил себя королем Англии.


[Закрыть].

Может быть, поэтому Марр всегда чувствовал свое превосходство над англосаксами, уэльсцами и шотландцами, не говоря уже об ирландцах. Он не то чтобы сильно ненавидел их, а просто мелко презирал, считая людьми, недостойными той благородной земли, которую Господь, исключительно по недомыслию своему, отвел им. И не мог простить Гарольду, что тот не истребил всех англосаксов до единого, не истребил аборигенов острова, на котором сам Творец благословил бы могучее норманнское государство. К тому же морские набеги он считал исконным ремеслом норманнов и не признавал это пиратством в том понимании, в коем его пытались истолковывать короли и судьи Англии, Франции, Испании и всех прочих приморских государств.

Слава, сила, богатство, новые земли норманнов – все это зарождалось и добывалось в набегах. Разве не так? Вот почему он, Джесс Марр как истинный норманн считал себя вправе заниматься ремеслом предков так же, как занимаются им виноделы или кузнецы.

«Убивай их сын, только убитый тобою не способен убить тебя!» – последнее, что пришло в голову Джессу Марру, прежде чем он впал сначала в полузабытье, а потом – в кошмарный, с кровавыми видениями пиратских абордажных баталий, сон.

Пришел он в себя, лишь когда высоко над океаном поднялась луна, а корма «Нормандца» – корабль был назван так по предложению Марра, испанцам же он служил под названием «Изабелла» – чернела вдалеке, словно произрастающий из океанской глубины утес. Выйдя в море, Джесс опять повел шлюпку, держась поближе к берегу и старательно выискивая место, где ее можно было бы спрятать более надежно, чем в открытой скалистой бухте. Шлюпка теперь была главной его ценностью, его надеждой и спасением, и Марр понимал, что, добравшись до берега, Рольф и его матросы прежде всего бросятся на ее поиски.