Текст книги "Исповедь боевика. откровения добровольца"

Его подняли с земли.

– Руки, – сказал я и хотел одеть наручники.

– У меня свои, – сказал он, протягивая мне.

Я защелкнул их на его руках, правда, не сразу разобравшись, как это делается, и подумав о том, что наручники мне еще не приходилось на кого-то надевать.

– В машину его и в подвал, – скомандовал другой контрразведчик.

Этот ополченец, попавший под горячую руку, стал что-то доказывать, что он командир разведывательной роты, приехал с передовой.

– Теперь у тебя нет заслуг, – сказал Николаич, – они все разом перечеркнуты вот этим, – и показал на разбитую машину.

Под утро мы стояли на въезде в город возле мигающего светофора.

Патрулирование г. Алчевска, октябрь 2014 года.

– А комендатуру мы можем досматривать? – спросил я, увидев приближающуюся машину.

– Да, – ответили мне мои напарники.

Я вышел на дорогу и, перекрыв ее, развернул автомат в сторону водителя движущегося транспорта, подняв левую руку вверх. Машина замедлила ход и, поравнявшись со мной, остановилась. Это был микроавтобус военной комендатуры. Водитель приспустив стекло, сказал:

– Привет.

– Здоровеньки буллы, хлопцы, – ответил я им на украинском и, уже вовсю войдя в роль полицейского, сказал:

– Сегодня выпивали?

Тот удивленно сказал, что нет.

– Дыхни, – сказал я ему. Затем, ничего не почуяв, отпустил. «Неплохая у ментов работенка», – подумал я. Где-то часов в пять утра мы прибыли в свое расположение, где я включил телевизор, развалился на диване и стал смотреть ТВ, попивая чай. Было хорошее ощущение уюта, я поглядывал на автомат и чувствовал уверенность в своих силах.

Кстати, мне уже несколько дней назад выдали СКС2727
  7,62-мм самозарядный карабин Симонова – советский самозарядный карабин конструкции Сергея Симонова, принят на вооружение в 1949 году.


[Закрыть], – отличная штука, лучше, чем автомат, считал я. Автомат все-таки для ближнего боя, а карабин – один выстрел, одна пораженная цель.

Когда мне его выдали, я пришел в свою комнату, уселся на пол, взял чистую ткань, оружейное масло и стал его разбирать. Видя мои затруднения, ко мне подошел «Сильвер» (с протезом одной конечности, уже побывавший в боях).

– Ты умеешь его разбирать? – спросил он.

– Нет.

– Давай покажу, – и показал полную разборку карабина, после чего куда-то ушел, а я не мог собрать, пока он не вернулся назад. Но потом я наловчился и сам уже показывал новобранцам, как производить разборку-сборку этого оружия. Каждый день проводились такие занятия со всеми заинтересованными с различным вооружением.

Как-то раз была объявлена боевая тревога с построением и личными вещами на выезд. У кого было личное оружие, тот бежал получать его в оружейку на этом же этаже. Все бегали по своим комнатам, одевались и обувались. Сердце мое колотилось, мы готовились на выезд.

Что могло случиться? А подняты по тревоге были все подразделения в Алчевске, вся бригада «Призрак». Это могло означать только одно: наступление противника.

Еще неделю назад Мозговой сообщил, что понтонных переправ через реку Северный Донец уже две (в районах населенных пунктов Сокольники и Нижнее), и после обеда укропы собираются начать массированный обстрел наших позиций. Это всего в двадцати километрах от нас. За десять минут мы все построились и стояли в полном вооружении, у кого, конечно, оно было. Но тревога оказалась ложной. Как мы узнали чуть позже, в город приехали с передовой пьяные ополченцы, которые устроили бой на улицах города с патрулем, пытавшимся их задержать. Через несколько дней нас построили на нашем этаже вместе с саперами и контрразведчиками. Приехали: Мозговой, начальник штаба, заместитель комбрига и другие штабные – для вручения наград за оборону Славянска. С нашей роты были награждены Михалыч, «Тор» и еще три человека.

– Награды, которые были выпущены еще летом, наконец-то, дошли до вас, сказал комбриг.

Мое пребывание в рядах ополчения было скучноватым – не за тем я сюда приехал, чтобы сидеть в тылах. Хотя командир, а он уже побывал в боях, каждый день говорил:

– Не спешите умирать, наша задача быть здесь. Скажут выезжать, будет такой приказ – поедем. Не видели вы еще, как совсем мальчишки лежат с перебитыми спинами и мамку свою зовут.

Но все хотели воевать. Был уже ноябрь, первые числа, когда я пришел к Михалычу и сказал:

– Можно я съезжу в Россию? Людей заодно еще привезу, все равно тут пока делать нечего.

– Давай, – сказал он, – оформим тебе увольнительную. Месяца хватит?

– Да, вполне.

Правда, на несколько дней я еще задержался, так как «Фугас» напился и его посадили в подвал, после чего сказали, что выгонят из роты. Дня через два он вышел оттуда и собрался съездить пока в отпуск, а там и Новый год на носу, после которого, может, вернется в «Призрак», но в другую часть. Он ждал меня в учебке, оттуда шел транспорт на «ленточку» (границу). Я сходил к нему, там уже был «Сильвер» и отправлялся на передовую в Вергулевку, вместе со своим приятелем «Чеченом». Они меня звали с собой.

– Я вообще поеду пока, наверное, в Россию, – сказал я. Хотя сам не знал, куда мне ехать и зачем. Так прошло дня два-три. И когда я пришел в учебку, там «Фугаса» уже не было, он уехал в Россию.

Стало как-то тоскливо. «Чечен» с «Сильвером» тоже уехали, и вместо них в комнате был какой-то разведчик, так он себя называл. Разведчик, я бы сказал, интеллигентного вида, собирался набрать группу и выдвинуться в тыл противника, что меня, не скрою, заинтересовало. Кстати, это было еще, когда «Сильвер» с «Чеченом» были там.

– Где возьмем оружие? – спросил я у этого разведчика, который был тоже россиянином. – Нам его здесь никто не даст, его просто нет.

Сначала я всерьез во все это поверил и хотел даже привести этого дурака в штаб, в разведку, чтобы согласовать с ними все действия. «Чечен» сказал, что у него есть схрон, а в нем цинк патронов и четыре автомата.

Но вот все разъехались, и остались мы вдвоем с этим «разведчиком». Он говорит:

– А что если отправиться в составе группы, с ножами в Дебальцево, и там все разузнать и добыть оружие?

В Дебальцево были укропы, несколько тысяч. Тут я понял, что он фантазер или предатель.

– Покажи мне свой паспорт, – сказал я ему.

– Зачем? – удивился он.

– Тут такого нет, – имея в виду, что не принято здесь раздавать и показывать документы.

– Мы же в разведку собираемся, и как я могу с тобой идти, если тебе не доверяю? Я могу показать свой паспорт. Почему ты не можешь?

Он смутился, но продолжал отказываться.

– Я все понял, – сказал я, – нам с тобой не по пути – и вышел на улицу, где увидел «Газель» зеленого пятнистого цвета. Туда ребята грузили амуницию и оружие. Рядом стояло человек пятнадцать, отлично экипированных. Я заметил этих ребят еще несколько дней назад, обратил внимание на их профессиональное обмундирование. Они отличались от других ополченцев, одетых кто во что. Несколько дней назад я показал их «Фугасу», в учебке.

– Смотри, – они как раз тренировались на улице и отрабатывали тактические методы передвижения группой.

– Кто это? – спросил я у него.

– Не знаю.

– Вот бы к ним – чувствую, они готовятся куда-то.

«Фугас» подошел и спросил, что у них за подразделение и откуда, а также как к ним попасть. Располагались они на втором этаже учебки, занимались, в основном, полицейскими функциями, что и мы в патрулировании.

Все были россияне, наверху их командир – к нему и нужно было подойти.

И вот спустя несколько дней я вижу, что они грузятся в машину. Я сразу понял, что на передовую., и подошел к ним:

– Парни, вы на передок?

– Точно не известно, – ответил один.

– А где командир?

– Сейчас подойдет.

Пришел командир и стал загружать гранатометы. Я подошел и сказал, что тоже из России, нахожусь тут бессмысленно и, в принципе, поехал назад уже домой, пока не увидел их.

– Возьмите меня с собой, – попросился я.

«Коршун», так звали командира, парень небольшого роста, лет тридцати, из Питера, стал говорить, что у них группа – нельзя и так далее. И что едут они не на передовую. Я настаивал, и он согласился.

– Бери свои вещи и бегом в автобус.

Уже подъехал желтый автобус без сидений, чтобы можно было забить его вещами.

– Только у тебя в «Призраке» проблем не будет?

– Нет, – сказал я.

– У меня увольнительная, и в штабе сказали: если не приедешь, то мы просто вычеркнем тебя из списков, поймем.

С этим было все просто, все-таки у нас не было контрактов – ничего и никаких обязательств.

Довольный, я побежал в здание учебки за вещами и бросил их в автобус, где было уже много амуниции.

Так я познакомился с «Имперским легионом», с которым до декабря 2014 года пробуду на переднем крае, в Никишино.

«Имперский легион» – боевое крыло Русского имперского движения, которое базировалось в Санкт Петербурге. Они проводили мобилизацию всех желающих, за исключением мусульман. Проводили недельное обучение, с полосами препятствий, разборкой и стрельбой из оружия, медицинской подготовкой и тактикой ведения боя. Экипировали своих бойцов и всячески их поддерживали.

Никишино – передовая

Мы загрузили вещи и уселись поверх них. Нас было двадцать человек. Ехали шумно и весело, каждый с кем-то, о чем-то говорил.

Напротив дверей автобуса, сели по одному пулеметчику, на случай внештатной ситуации. Ехать нужно было, где-то, 70—80 километров, до поселка Фащевка, где располагался штаб 1-го Славянского батальона ДНР.

Ребята из «Имперского легиона» пробыли два месяца в бригаде «Призрак», и им тоже наскучило находиться там без дела, поэтому их руководство в Питере договорилось о их переброске в зону боевых действий.

Автобус был забит различными военными вещами: одежда, берцы, разгрузочные системы и даже тепловизор, что являлось верхом оснащенности для этой войны, на нашей стороне. Все это, организовывали волонтеры в Питере, проводя акции и пикеты, на которых собирались деньги, после чего, покупалось все необходимое для бойцов легиона. Вообще, «Имперский легион», был самой серьезной организацией на мой взгляд, подготавливающей, экипирующих и в дальнейшем координирующей действия своих бойцов, а также решая абсолютно любые их проблемы.

Когда мы приехали в Фащевку, то уже вечерело. На улице, стояли две военные машины, со знаком красного креста.

Мы стали разгружаться в одноэтажное прямоугольное здание, внутри которого, почти все было заставлено кроватями, на некоторых из них лежали бойцы. В самом конце помещения, работал телевизор. Здесь же вдоль кроватей мы стали разгружать свои вещи.

Часть ребят (ровно половина) уехало в город Донецк, на несколько дней в увольнительную, и обещались приехать дня через два уже в Никишино.

Рядом к нашему зданию, примыкал деревянный, одноэтажный барак, под названием госпиталь.

Метрах в сорока от нашего здания, располагался то ли клуб, то ли сельсовет. В общем административное здание, которое являлось штабом нашего батальона.

После ужина, стали перетаскивать все свои вещи в другое помещения, которое больше походило на бетонный гараж 50 м2. Решили, что будем там ночевать, отдельно, где все свои. Завтра нас должны были забрать в Никишино, на позиции.

Каждый что-то подготавливал себе в дорогу, что-то примерял. Кто кобуру на ногу, кто амуницию. У меня все было готово, я пил кофе и помогал другим.

«Коршун» меня спросил:

– У тебя есть ли чего? – имея виду из боекомплекта.

– Нет.

– Держи, – сказал он, и протянул мне Ф-12828
  Ф-1 – ручная противопехотная оборонительная граната. Предназначена для поражения живой силы в оборонительном бою.


[Закрыть]. – Когда приедем в Никишино, бери себе СВД2929
  СВД – 7,62-мм самозарядная снайперская винтовка Драгунова.


[Закрыть].

– Хорошо.

Я знал, что буду на позиции снайпера и еще в России, прочел книгу Потапова: «Искусство снайпера», которая всегда была со мной. В этом пособии обобщен опыт реальной работы снайперов в различных условиях, а также подробно представлены разделы по материальной части отечественного снайперского оружия и устройству оптических прицелов, технике практической стрельбы, пристрелке снайперских винтовок, винтовочной баллистике и маскировке на местности. Разделы по снайперской тактике в боевых условиях составлены с учетом опыта снайперов Великой Отечественной войны, афганской кампании, а также действий снайперов в современных горячих точках на территории СНГ и Европы. Эта книга предназначалась для подготовки снайперов, непосредственно в частях и подразделениях.

Кроме этого, нашел учебный фильм командования Вермахта «Подготовка снайпера в полевых условиях», ну и еще ряд фильмов этого плана. Многие годы, я увлекался охотой, и часто использовал самозарядный карабин «Тигр», созданный на базе снайперской винтовки Драгунова. Поэтому, в принципе, один и тот же ствол, лишь с небольшими изменениями.

Ночью, мы по очереди стояли в карауле, а с утра за нами на «Газели» приехал командир роты, с позывным «Дьяк»: мужик лет сорока, с бородой, черной повязкой на голове, как у радикальных исламистов.

Он с нами переговорил, спросил кто где служил, хотя большая часть из нас нигде не служила, и в боях тем более не были, за исключением «Коршуна», который летом принимал участиt в боевых действиях в Старобешево.

После чего мы помогли загрузить боезапасы в машину, и стали усаживаться сами. Часть ребят погрузилось в кузов, а я с «Дьяком», «Коршуном», уселся в кабине. Хотя сначала «Дьяк», предложил нам поехать на недельку пострелять, на полигон и потренироваться. Но все рвались в бой, и эта оттяжка времени была никому не нужна.

– Ну смотрите, – сказал он, – потом не плачьте.

Дорога занимала где-то час, «Дьяк» рассказывал о своем подразделении, что в ДНР это самое боеспособное подразделение, воюющее еще со Славянска.

– Правда воевать, – говорит он, – у нас в роте никто не умеет, за исключением двух-трех человек, остальные просто стоят в окопах как сторожа.

Когда мы приехали в Никишино, то пошли сначала в штаб: это дом, в котором находился «Монах», заместитель «Дьяка», располагаясь сразу на въезде в село. «Монах» тоже был в черной повязке на голове. В доме стоял новенький ПТУР3030
  Противотанковая управляемая ракета (ПТУР) – управляемая ракета, предназначенная для поражения танков и других бронированных целей.


[Закрыть].

– Кто-нибудь умеет пользоваться? – спросил «Дьяк», показывая на ПТУР.

– А что это такое?

– ПТУР, против танков, хорошая штука. Только, пока не знаем как им пользоваться.

Минут двадцать мы пробыли в штабе, рассматривая карту местности, разбитую по квадратам. «Дьяк», показал расположение «смежников» (вооруженные силы России), которые находились в 10—15 километрах, юго-западнее нас.

– Если что, они нас прикроют, – сказал он.

– Главное, чтобы не накрыли, – сказал, кто-то из нас.

С нами со всеми поговорили и договорились располагаться в жилье, а позже по одному будут приглашать и выдавать оружие.

Нам показали дом, также с левой стороны, только седьмой или восьмой в глубь села, во двор которого мы и зашли. Подошли две женщины, которые очень обрадовались, что мы из России, и долго жаловались нам на «оплотовцев»3131
  Батальон «Оплот» – вооружённое формирование в составе мотострелковой бригады. Подчиняется «министерству обороны» самопровозглашённой Донецкой Народной Республики.


[Закрыть] под командованием Захарченко, рассказывая как грабили они их нещадно, вытаскивая из домов разный скраб и увозя грузовыми машинами их добро.

– Вы представляете?! Под дуло автомата поставили, и запретили заходить в свой дом, пока они там хозяйничали, – сказала одна из них.

Таких историй я уже наслушался не мало, поэтому удивления у меня не было.

До войны в Никишино, проживало почти девятьсот человек.

Когда мы прибыли туда, то там оставалось, быть может, человек десять, я правда видел всего троих. Остались те, кому ехать было некуда, хотя одна женщина не уезжала потому, как охраняла добро своего сына фермера. Она кстати, как-то подошла к нам и предложила продать целый ангар своего зерна.

– Продайте ребята зерно, купите себе бронежилеты, – сказала она.

Но заниматься продажами, в условиях войны, было не кому.

Село Никишино, было занято частями ВСУ, в северной его части и нашим батальоном в лице двух рот, общей численностью до восьмидесяти человек, под командованием ротных «Дьяка» и «Байкера», располагавшиеся в южной части села. В нашей роте было сорок человек, пятнадцать из которых, россияне (вместе с нами).

Кроме стрелкового вооружения, у нас не было ничего, за исключением нескольких минометов «Байкера».

В двух километрах западнее от нас, располагалось село Каменка, где находились также ВСУ, и если в Никишино ни у нас, ни у ВСУ не было бронетехники, то в Каменке были и танки и САУ3232
  Самоходная артиллерийская установка – боевая машина, представляющая собой артиллерийское орудие, смонтированное на самодвижущемся (самоходном) шасси и предназначенное для непосредственного сопровождения танков и пехоты на поле боя.


[Закрыть] и БТРы (бронетранспортер) которые регулярно окучивали нас.

Севернее, в километрах трех от нас, был поселок Редкодуб, откуда по нам также работала артиллерия. В тринадцати километрах, на северо-западе находился город Дебальцево, где были сосредоточены основные силы противника.

Таким образом, мы в Никишино, противостояли, двумя неполными ротами с одной легковой машиной на ходу, для раненых. Ближайшие наши силы, находились в населенном пункте в Фащевке, в пятнадцати километрах от нас, в виде штабных работников нашего батальона.

В такой ситуации, мы чувствовали, что попали в 1941 год, без горячей воды, электричества, подкрепления, медикаментов и врачей, против тысяч войск противника. Даже если захочешь отступить, будет некуда и не на чем. Стоять предстояло, до конца.

Нам, конечно же, помогала наша артиллерия. Они были где-то далеко в тылу, мы лишь видели и слышали как она работает, ожидая по несколько часов, когда они придут нам на помощь, когда нас равняли с землей.

Потом происходило с точностью все наоборот, равняли с землей, противоположную сторону.

Улица между домами, простреливалась снайперами ВСУ, поэтому ее мы перебегали, и лишь ночью или в туман ходили спокойно.

Расположились мы в доме, который состоял из самого дома и рядом во дворе был маленький домик с погребом, небольшой комнатушкой и кухней, которую мы и использовали по назначению. Человека три, остались в доме, что поменьше, а остальные, в том числе и я, жили всемером в большом.

Мы сходили и получили оружие, после того как расположились в своем жилье. Я взял себе как и планировал СВД.

Вечером первого дня, мы сидели вдвоем возле горящей печи, при лучах падающего света. Освещения не было, хотя был генератор в штабе, которым стали пользоваться значительно позже.

Сидим мы значит со «Шмидом», таков был его позывной (парень из Астрахани, недоучившийся на журналиста и занимавшийся ремонтом квартир, приехал на Донбасс, чтобы умереть геройски, но на третий день простыл и уехал в госпиталь) и разговариваем о чем-то.

Слышим раскаты орудий. Время уже было к полуночи, ребята наши на кухне в соседнем доме сидят, по крайней мере мы их слышали. Бьет, все и бьет, и ближе и ближе, слышим звуки орудий. Я говорю:

– Слушай, а у нас вроде артиллерии-то нет? А такое впечатление, что у дома уже пушки стоят.

Обсудили, забыли и дальше болтаем, несколько раз возвращаясь к этим громким разрывам.

Минут через двадцать, влетает в дом «Добрый». Питерский парень, лет тридцати, в армии был командиром взвода разведки. В нашем подразделении, занимал должность заместителя взвода.

– Да вы че, охренели? Идет артобстрел, бегом в подвал. – И мы за ним в соседнюю нашу пристройку. Ныряем туда, где все наши парни уже давно ожидали.

На верху слышен был разрыв метала и свист. Это был наш первый артобстрел, который шел два часа.

«Добрый» в одном из наших домов в Никишино, ноябрь 2014 г.

На следующее утро мы пошли за водой, и за одно посмотреть, что там дальше в селе. Дома, все были открытые, некоторые разбитые снарядами, во дворах: гуляли куры. Когда зашли во двор дома, то выглянул ополченец из местных, который что-то искал. Во дворе за курицей бегал другой, держа в руках мешок.

– Мародерим потихоньку? – сказал улыбаясь я.

– Есть такое дело. Тут в подвале клубничное варенье, берите пока есть.

– В нашем доме, этого варенья полные полки, – сказал я. Когда мы обследовали подвал, то там запасов было достаточно: варенье, консервированные овощи и тушенка в трех литровых банках. В общем с едой все было отлично, спасибо хозяевам.

Хотя кроме того, мы получали сухой паек каждый день: тушенка, масло, макароны, крупы, сгущенка и хлеб. Даже не всегда брали, только раз в несколько дней, т. к. всегда оставалось.

Все бойцы располагались по разным домам. Кто по сколько человек, пока туда не попадет снаряд, после чего переходили в другой свободный. Там же сами себе и готовили.

Нас всех, распределили по позициям, где мы должны были стоять, два раза в сутки по три часа, а позже с приходом морозов, по два часа. То есть я например, с 14.00 до 16.00, и также ночью с 02.00 до 04.00.

В случае боевой тревоги, когда противник шел на прорыв, все занимали круговую оборону.

Однажды по рации слышим приказ:

– Боевая тревога, танки противника, прорываются в село со стороны Каменки. Занять всем оборону.

Мы с «Агрономом» прыгнули в соседний огород, где упали возле лежащего бетонного столба, за которым как-то могли укрыть головы.

Он мне постоянно кричал:

– Подача (когда был выстрел из орудия противника).

Я смотрел на свои ноги, потому как рвало все сзади 120 миллиметровыми снарядами. Плюс БТРы, расстреливали наше село, своими крупнокалиберными пулеметами, с расстояния не более трехста-четырехста метров.

Подтянулись САУ противника, и били где-то с расстояния не более пятисот метров.

С той точки нашего села, где были укрепления ВСУ, постоянно работал пулемет, не давая поднять головы.

Я предложил «Агроному»:

– Давай выдвинемся метров на триста вперед? И с лесной посадки будем бить по противнику, возьмем только еще гранатомет с собой. Саушки (САУ) как раз будут рядом, на прямой выстрел к нам.

– Ты че, камикадзе? – сказал он. Там в посадке может быть противник, да и здесь все делается по приказу, без импровизаций. Позже, я вспоминал эту свою лихую мысль:

С права на шесть часов стоял пулемет и не один. Увидев нас, метров со ста, наши же ребята открыли бы огонь по нам, и никто бы не разбирался, что свои. Да и растяжки были впереди, по крайней мере, позже я это узнал.

Видно, как впереди поднимался глубокий черный столб дыма, по рации кричали:

– Горят… минометы, бейте по ним… подошел танк… он заслонил собой БТР, что горит… они хотят увезти его на прицепе… быстрее накрывайте их огнем…

Наши корректировщики постоянно наводили на цель:

– Е2, по «улитке» 7… левее… правее… возьми на 5 метров прямее… (Положение цели в квадрате уточняется двумя способами: – по «улитке» – квадрат делят на 9 частей, которые обозначают цифрами, цифру уточняющую местоположение объекта внутри квадрата добавляют при указании к обозначению квадрата, например E2, и по улитке 7)

– Убейте их, – кто-то крикнул в эфир.

– За Сталина! За Родину! Ура!

Кто-то явно глумился, причем выходили они регулярно все с одними и теми же лозунгами.

– Там слышно как они визжат, – послышалось в радио эфире. – Поджарились похоже…

– Сдохните твари! – ответил кто-то другой.

В итоге тридцать шесть человек противника было уничтожено практически одной группой, которая подошла близко к Каменке и подбила сначала один «Урал» с боеприпасами и живой силой, а потом другой, который пришел на помощь. Ну и кроме того, подбили БТР, который противник все таки утащил на сцепке.

Происходил, ежедневный обмен мнениями, с помощью артиллерийского и стрелкового оружия.

Слева направо: «Блестящий», «Охотник», «Метис», «Агроном». Украина, село Никишино, ноябрь 2014 года.

Спустя несколько дней, придя с позиций, я обнаружил, что дома никого нет. Позже, подошли «Шмид» и еще один боец с Кузбасса.

– Наши парни ушли на другой фланг. Заняли там позиции, – сказал тот, что с Кузбаса.

«Шмид» и боец с Кузбасса заболели, простыли от непогоды и в этот же вечер их увезли в госпиталь, так как пришла машина. Мы остались втроем: я, «Добрый» и «Коршун».

А через день, я остался вообще один, из всей нашей группы. «Добрый» и «Коршун» уехали в Фащевку завалить замполита нашего батальона, т. к. он сказал, что не знает никакого «Имперского Легиона», когда ему позвонили из Питера.

Зато теперь, у меня появился ручной пулемет Калашникова со складным прикладом, а винтовку я брал в случае выхода на позиции.

Украина, село Никишино, ноябрь 2014 года.

Единственный, кто нарисовал план действий, что делать если в село зайдут танки противника, – это был «Суслик» (лет сорока девяти, бывший «афганец»).

– Если прорыв танков, – сказал он, – а они могут зайти маршем, и спокойно закрепится в начале села, мы сделать ничего не сможем, чтобы удержать оборону. Да и село, попадет под нашу артиллерию, никто про нас вспоминать не будет, накроют огнем. Берем гранатометы, пулеметы и собираемся здесь, в нашем доме. И бьем с гранатометов прямо со дворов. Дальше отходим, прикрываясь домами на поле, и на посадку. После чего отступим на другой рубеж.

Этот план был для нас, т. к. мы соседствовали домами. Что делали бы остальные в роте, я не знаю. Уверен, что у них плана не было вообще.

С утра, я поставил табуретку на улицу, и перевязывал свою винтовку бинтами, в целях маскировки. В воздухе, что-то жужжало, какой-то моторчик. Я поднял голову, и отложив свое занятие, взяв в руки пулемет. Погода стояла пасмурная, и я тщетно пытался рассмотреть то, что издавало звук. Это был, беспилотный аппарат, который явно завис над домом, передавая данные противнику.

В обед нас стала накрывать артиллерия ВСУ, заставшая меня в доме. Плотно, часа три били, и я не понимал, что происходит на верху. Попытки высунуться, были чуть ли не последними в моей жизни. Я паниковал, рация китайская не работала, за артобстрелом мог последовать противник и вытаскивать меня уже из подвала. Так можно было все просидеть и попасть тепленьким.

– А вдруг там уже танки идут? – подумал я. И взяв РПГ-7 перекинув его через спину, в одну руку заряды в мешке к нему, а в другую ПК (пулемет) и попытался выйти из дома, чтобы пробраться в соседний дом к «Суслику» или в штаб к «Монаху». Но тут же разорвалась мина во дворе, осколки прошли где-то рядом. Били точно, по этому квадрату.

– Назад, – скомандовал я.

Плотность огня, была высокой, наш квадрат рыхлили снаряды.

Вернувшись в укрытие, я стал думать: «Если пойдут танки, то я здесь по любому услышу, земля все движение передаст. Если двинется пехота противника, то с наших окопов заработают пулеметы. Ну, а если что не так, я не сдамся, буду воевать, у меня все для этого есть».

Но, к счастью, все обошлось, противник не наступал.

Спустя несколько дней, приехал «Коршун», а «Добрый» остался урегулировать конфликт. «Коршун» привез три литра водки, она была кстати, я выпил пол стакана залпом, и пошел считать народ по домам, тех кто остался. После доклада в штаб, засиделся в одном из домов, а когда возвращался к своему, то подошел «Коршун».

«Коршун» на кухне, в Никишино, декабрь 2014 года.

– О, как раз тебя я и ищу. Пойдем «Охотник», ты же говорил, что заскучал?

– Ну, да, – говорю я.

– В разведку пойдешь?

– Конечно, – сказал я. И мы пошли в дом, где жили разведчики. В разведку ходил «Белый» (россиянин, небольшого роста, командир разведки, лет тридцати) и «Сухой» (серьезный парень лет под тридцать, из Донецка). Они стали со мной разговаривать, когда мы пришли к ним.

– Вот, – сказал «Коршун», отличный парень, снайпер. Мы долго разговаривали насчет мотивов, которые побудили меня туда приехать и т. д. В итоге, когда «Белый» сказал, что теперь он мой командир, я улыбнулся и сказал:

– Вот ты, мой командир?

– Все… нет… не берем, – сказал он, увидев мой не прикрытый сарказм.

– Он не подходит.

– Да, постой, не спеши, – говорили ему, – че ты так сразу.

– Слушай «Белый», если меня не возьмете к себе, я сам сделаю свое разведывательное отделение. И не как ты, буду заниматься корректировкой огня, а уничтожать противника.

Белый осекся.

– Хорошо, а не боишься, сейчас пойти блокпост укроповский кошмарить? – спросил он.

– Да запросто, – сказал я.

– Ну, иди тогда, переодевайся, и возьми с собой пулемет.

Когда я вышел из дома, то был уже изрядно пьян. Была жуткая, темная ночь. Я сделал шаг в одну сторону, в другую и не понял, где мой дом и откуда я вышел. Я подумал: «Вот это да „разведка“, ты даешь, заблудился на ровном месте». Фонарь включить я не мог, но и пойти не туда было опасно, можно было прийти метров через двести к противнику, на другой конец села.

Не знаю как, но я нашел свой дом. Я собрался, и пришел к «Белому» и парням.

– Пошли, – сказал я.

– Да ладно, хорош вам, стали кричать «Коршун» и «Сухой», успокойтесь. – Раздевайся, – сказал «Белый». – Отставить. Давай перебирайся к нам в дом, будешь с нами ходить, к укропам.

– Людей убивал?

– Нет, – сказал я. Это их конечно сильно озадачило, но я обещал не подвести.

С утра я проснулся у них, и пошел к себе, еще изрядно пьяный. Мне нужно было идти на позицию ночью, но я даже об этом и не подумал, просто вырубился.

Я еще раз обдумал, предложении ходить в разведку. Мне этого очень хотелось, но «Белый» как командир, был слабоват. Я подумал, что с ним попаду в беду. Он был не плохим парнем, отчаянным, но как сказал Денис Гариев (координатор «Имперского легиона»):

– У «Белого» смелость, граничит с глупостью.

Позже, я не ошибся в своих выводах. Спустя неделю или две, когда я уехал в Россию, «Белый» пошел в разведку и не вернулся.

Кто-то говорил, что его взяли в плен, другие, что подорвался на своей же растяжке. В феврале, когда захватили Дебальцево, его нашли, точнее то, что от него осталось. Узнали по шевронам, все остальное съели собаки и лисы. Его останки доставили в Питер, где провели генетическую экспертизу, которая подтвердила, что это он.

В составе «Имперского легиона», в Никишино, декабрь 2014 г. В самом углу, справа за «Коршуном» – «Белый», погиб в Никишино в декабре 2014 года.

Внизу с пулеметом Дмитрий Сизиков, погибнет в феврале 2015 года.

Дмитрий Сизиков

Ребята, что ехали с нами из Алчевска в Фащевку, и уехавшие в увольнительную, так с нее и не вернулись. Остались в Донецке, в каком-то Голливуде. Жили где-то в ночном клубе, сауна, девочки, и т. д.

Звали нас к себе, приезжал от них как-то «Руль» с агитацией: местный ополченец примкнувший к «Имперскому легиону», и находившейся с парнями в Донецке. Но его хотели пристрелить в Никишино за то, что он торговал рациями, амуницией, что присылали из России. Видно он почуял это, и быстро исчез.

Тот, кто хотел его расстрелять, спросил:

– Парни, вы не против, если я «Руля» завалю? – все пожали плечами.

– Да нет, не против.

В один из солнечных дней, я захожу к нам во двор, где встретился с «Агрономом», «Наумом» и бойцом из роты «Байкера», с которыми стояла молодая девушка, лет двадцати. Мне показалось, что это тоже ополченка, пришедшая с другого фланга наших позиций. Но вернувшись через несколько часов назад, я застал ее у нас на кухне, вместе со всей нашей группой россиян. Пока я ходил на позиции, у нее уже появился муж, а именно: «Агроном». Который сходил в штаб и представил свою жену. Смешно конечно, сейчас все это вспоминать. Неизвестно как, она оказалась в Никишино, ведь это все таки зона боевых действий, куда не просто добраться, да еще по пути стоят блок посты, где посторонних не пропускают.

Эта девушка приехала как на «секс джихад», чтобы вложить свою лепту во все это дело, и предложила себя всем в пользование. Только «Агроном», решил тут же на ней жениться, если бы конечно не «Суслик»…