Текст книги "FIFA WC (ворлд кап) 2018"

Левый. Ну, наверное, разные.

Наконец официантка с именем OLGA на левой груди принесла кофе и морс и отошла к неподалеку разместившимся интуристам. Поджарый, стройный мужчина спросил ее, показывая на фото в меню:

– What nuts in this cake?

– Итс… орехи.

Антон и Алена захихикали, как по команде. Иностранцы со смущением уставились друг на друга, а OLGA, видимо не понимая причины смеха, глядела на них, обиженно хлопая накладными ресницами. Тогда Алена решила прийти всем на помощь и перевела название орехов:

– Хэйзелнэтс, пинэтс, алмэндс, кешью. Антон, а как грецкий орех по-английски?

– Волнэт!

Пока довольная собой Алена обменивалась любезностями с туристами, Антон взялся набирать смс.

– Мачете уже эсэмесит? – Вернувшись к нему, спросила Алена.

– Да, я же еще не предупредил маму о том, что долетел.

Пока он боролся с буквами, OLGA принесла борщ. Она расстелила льняную салфетку, разложила приборы и поставила перед ним огромную белую тарелку, в которой свекольник выглядел, как будто его только что выдрали из поваренной книги – мелко нарезанные овощи, сметана, присыпанная зеленью, и рядом с тарелкой небольшое блюдце с хреном. Антон шумно отхлебнул из деревянной ложки, не собираясь скрывать удовольствия от поглощения пищи.

– Соскучился! Там конечно есть русские рестораны, но они везде с местным привкусом. Сметаны, например, больше нигде такой нет, только крим. А без сметаны борщ не настоящий!

С первым управился быстро и пока меняли блюда, молча, в раздумьях смотрел на Алену. Та недавняя, неудавшаяся попытка ограбления, пробила в его симпатии к ней большую брешь в виде еще большего вопроса – она навела или нет? И если бы сейчас ее не сидело прямо напротив него и не смотрело ему в лицо ясными, чистыми и безо всяких честными глазами, то он ни секунды не мешкая на него бы ответил:

Правый. Да, она в сговоре с той!

Но он, глядя на нее в упор, не мог, да и не хотел в это верить.

Левый. Нет, не думаю! Давай еще немного подождем и посмотрим.

И потому решил ничего не решать.

Правый. Хорошо, но только смотрим в оба.

Левый. Договорились.

Похоже, что и девушка не горела желанием устраивать разборки. Вообще, вот если со стороны, то они казались, немного надоевшей друг другу парой. И когда принесли еду уже для обоих – ей пирог, ему расстегай, они также без слов взялись ее поглощать. Антон с видимым энтузиазмом, а девушка скорее механически.

– Сейчас бы водки с таким расстегаем выпить, но… не пью, – все же не удержался от комментария он.

– На мазохизм похоже, – ухмыльнулась она.

– Да, точно, – рассмеялся он.

– А почему не пьешь? Я знаю не пьющих мужиков, они все немного ущербные! – ехидно поддела она.

– Я тоже ущербный! У меня повода нет, чтобы пить! – широкой улыбкой ответил он.

– А был бы повод, выпил? – смягчила тон она.

– Да! – обрадовался подсказке он.

– По моему сегодня как раз столько поводов случилось, что можно уже не одну рюмку опрокинуть! – резонно заметила она.

– А по-моему, ни одного! – отмел ее резоны он.

– Хорошо, а что для тебя настоящий, сто пудовый повод, есть такой, хотя бы теоретически? – отбросив сарказм, спросила она.

Кажется, Антон не хотел отвечать. Во всяком случае ту паузу, которую он взял, девушка для себя объяснила именно так.

Левый. Давай ей скажем.

Правый. Зачем?

Левый. Так надо.

Правый. Как знаешь.

– Я думаю есть… если когда-нибудь решусь жениться – напьюсь! – как на духу выпалил он.

Теперь она никак не отреагировала на его слова. Почему-то ни с того ни сего они ее немного смутили. Но потом спохватилась и решила поменять вектор:

– Ты пока ешь, а я пойду «попудрю носик».

– Угу.

Он доел расстегай, допил морс, взял смартфон и набрал номер. Ему ответили сразу:

– Алё, алё!

– Николай, привет, это Антон!

В хорошо обставленном кабинете в башне «Федерация» на одном из верхних этажей, за большим столом сидели пятеро мужчин и одна женщина. Им примерно около сорока лет на каждого, все прилично одеты, с дорогими часами на запястьях. Абонент Антона восседал во главе стола – явно он здесь за главного. В дорогих, стильных очках, слегка полнеющий, слегка лысеющий, но сразу видно физически сильный, громкоговорящий и резкий в движениях.

– Король, здорово! Ты уже в Москве?

– Да, вот прилетел.

– Надо было мне сообщить какой рейс, я бы послал своего водителя, встретил бы тебя как положено.

– Да, все в порядке Николай, меня встретили из спортивного министерства. Чего тебя по пустякам беспокоить…

– Ты дуру не гони – беспокоить, я тебе кто, хер с бугра? – Николай закипел от его слов. – Братан, ты на Родине, а политкорректность свою оставь на российской границе. Ты где сейчас?

– Я в кафе обедаю или уже скорее ужинаю.

– А потом?

– Потом поеду домой. Нужно ключи у соседки забрать пока еще не поздно.

– А Елена Сергеевна где?

– Она там… за садом ухаживает.

– Слушай Антоха, у меня сейчас совещание, а потом еще одна встреча. Как все закончу, я тебе перезвоню, оки?

– Хорошо, Николай!

– Тогда обнимаю, до связи!

Николай нажал кнопку «отбой», несколько секунд смотрел на погасший экран своего восьмого айфона в золотом исполнении и с еще не погасшей улыбкой на губах, обратился к коллегам:

– Друг детства из Австралии прилетел. В министерстве спорта разыгрывали десть билетов на полуфинал и финал, заявки подали почти десять миллионов – он оказался в десятке удачников! Шесть китайцев, два негра, один араб и Антоха! В vip-ложе рядом с президентом и олигархами будет сидеть – вот проперло! Тем более такой полуфинал Россия – США! Если на обычный матч, цены на билет до трех тысяч баксов доходили, то туда, наверное, не меньше десяти!

– Николай Андреич, ты у него их конфискуй, ему они на хрена? Пусть по телевизору футбол посмотрит! Тебе-то нужнее! Засветиться в таком месте – круто! – Присоветовал сидящий рядом сотрудник.

– Посмотрим. Посмотрим! Ладно, проехали, давайте заканчивать, а то до ночи будем сидеть, а у меня еще одна встреча назначена на вечер. Наталья Дмитриевна, – он обратился к единственной за столом даме, манерной особе в строгой, дорогой одежде и с хорошим мэйк-апом – настоящей леди в русском исполнении. Помимо манер, на ней еще повисло вдоволь золота – в ушах, на шее, запястьях и пальцах. А весь этот роскошный ассамбляж украшали нарощенные, ярко-красные, длинные ногти. – Доложи, чего там у нас с РЖД?

Особа взяла небольшую паузу, ровно настолько, чтобы у сидящих вокруг мужчин обострился притупленный интерес и проговорила слова красивым, глубоким, ближе к нижнему регистру голосом.

– Я подготовила претензию, отправлю к ним в коммерческий отдел, копию Вам и замминистра, если…

– На какую сумму? – Нетерпеливо и невежливо перебил ее Николай.

– Двести пятьдесят миллионов. – Особа едва заметно поморщилась от уже привычной бестактности.

– Хорошо. Я позвоню Якушину, если долю хочет, пусть подписывает.

– Вот взгляните, пожалуйста. – Наталья Дмитриевна протянула документы.

– Давай. – Николай взял у нее бумаги, бегло прочитал и зафиксировав свое внимание на одной из страниц, громко произнес, – вот отсюда со слов «будем вынуждены обратиться в судебные инстанции» и до конца абзаца – может сократим? Тебе конечно виднее – ты юрист, но на мой взгляд «масло масляное» получается.

Леди легко и изящно поднялась со своего места, на высоких каблуках с прямой спиной подошла к Николаю, и слегка наклонившись, посмотрела вместе с ним в бумаги. Неторопливо прочла, слегка кивнув согласилась с его предложением, и длинным красным ногтем на фак-пальце прочертила по листку. Пока все присутствующие внимательно следили за ее пальцем, она уверенно произнесла:

– Хорошо, тогда Вы последние листы договоров подпишите, а это место я переделаю и отправлю.

Николай взял ручку, поставил подпись на каждом экземпляре и передал ей со словами:

– Лады, тогда до завтра.

– До свидания, Николай Андреевич. До свидания, господа.

Она развернулась и направилась к двери переполненная чувством собственного достоинства, совершенно ясно осознавая, куда сейчас направлены все мужские взгляды. Дверь за ней закрылась, и через паузу в пару секунд Николай обвел взглядом коллег:

– Как с такими ногтями жопу вытирать?

Все задумались…

– Ладно, это задание на дом, а теперь продолжим!

Алена и Антон доели еду и теперь сидели, глядя друг на друга, не зная с чего начать, что бы каким-нибудь нелепым словом не раздавить хилый росточек этих странно рождающихся отношений. Как это часто бывает в России, инициативу взяла в свои руки женщина:

– Антон, я первый раз оказалась в такой ситуации и если честно не знаю как в жизни люди ведут себя в подобных случаях, поэтому предлагаю что-то типа игры «Как стать миллионером». Знаешь такую? … Вот и хорошо, но только ты не смейся! Не будешь? … Обещаешь? … Даже если это совсем дурацкое предложение? … Тогда убираем два неверных ответа и остаются два верных. Первый: (в этот момент OLGA принесла счет. Антон взял его и, глядя на цифры, продолжал слушать) ты говоришь мне «Алена, я тебя так долго искал и не могу взять и потерять тебя вот так легко и глупо». Второй: мы просто разъезжаемся в разные стороны и все – конец фильма. Какой вариант ты выбираешь?

Левый. Чушь какая-то, да?

Правый. Ты о чем?

Левый. Ты что не слышал, чего она сейчас предложила?

Правый. Нет.

Левый. Ну, ты даешь! Она же…

Антон, пока она говорила, все время смотрел на счет и ей показалось, что ее просто не услышал:

– Антон!

– А? Ну… первый конечно. – Он быстро ответил и снова уставился на цифры.

– Что-то не так?

– Да, счет не разделили. Наши заказы, твой и мой в один почему-то записали.

– Пипец! Ну, ты и гном! – Она смотрела на него широко открытыми глазами. – В твоей жизни сейчас происходит важный момент, а ты сидишь и копейки считаешь! Давай плати, в России за все мужик платит!

Антон подозвал официантку.

– Как можно оплатить?

– ДеньгАми!

– С телефона могу?

– Нет, только наличкой или картой!

Антон открыл портмоне, достал желтый полтинник и красную двадцатку австралийских долларов.

– Такие возьмете?

– Такие не возьму! – OLGA медленно наливалась красной краской, предчувствуя скандал.

Антон вопросительно посмотрел на Алену. Она открыла сумочку, отсчитала нужную сумму и усмехнулась:

– Сегодня какие-то вещи со мной происходят впервые. Собирайся, ухажер, поедем!

– Да, да, надо ехать. А сколько сейчас времени?

Со стороны казалось, что это маленькое происшествие не произвело на него никакого впечатления.

Левый. Подумаешь!

Правый. Да действительно – подвиг!

– Начало девятого. – Сообщила Алена.

– Упс! А долго до Митино отсюда?

Они уже вышли из кафе, подошли к автомобилю и огляделись – нет ли чего подозрительного?

– Так, мы недалеко от ТТК и по нему нам надо на Ленинградку, потом по Волоколамке… ну если колом где-нибудь не встанет, то за час доедем.

– Может я на метро?

Левый. Нет, нет какое метро!

Правый. Как какое? Московское!

– Да, конечно, тебе билет даже не на что купить! Садись, отвезу! А зачем в Митино?

– Там у меня… у моей мамы квартира, ее самой сейчас нет, а ключи она у подруги оставила, пока не очень поздно, нужно забрать. – Он как-то вдруг забыл про свои секреты. Или не забыл?

– Так вот почему ты от отеля отказался, а мы думали, что пиндос с палаткой приедет и будет где-нибудь под елками спать. А номер телефона, что ты мне вчера на почту прислал – это же МТС?

– Да, мама мне сим-карту заранее здесь купила.

Она выехала на Третье кольцо и чаще чем обычно, поглядывая в зеркало заднего вида, поехала в сторону Ленинградского проспекта. Дорога оказалась средней загруженности. Не пустая, но и жаловаться грех. Сезон дач и отпусков подходил к своему пику и средняя скорость на городских трассах установилась достаточно приличная для Москвы. Алена включила радио и сразу попала на Дайану Кролл. Салон заполнил приятный, теплый, обволакивающий голос.

– Ты не против? – спросила она.

Правый. Слышишь?

Левый. Конечно слышу, я ведь, как и ты еще не глухой.

Правый. Надо же было сразу на темптейшн нарваться. Вот и не верь после этого в совпадения.

Левый. И не говори! А расскажи кому, скажут сами подстроили!

– Не против, я на ее концерте был! – ответил он.

– Я тоже! А ты где был, здесь? – удивилась она.

– Там! – он махнул на юг.

– А… а я здесь! – она очертила круг.

– Спасибо тебе! Ты знаешь, я такой … – вдруг сбился он.

– Какой, такой? – уточнила она.

– Счастливый!

Он залпом выпалил это простое на первый взгляд прилагательное и довольный собой засиял.

Она не захотела или не решилась ответить. Просто добавила звук и, смеясь, подпела радио:

– Ай кэнт резист!

Так и ехали до Митино веселясь, дурачась и слушая джаз.

Если одни сейчас ехали под хорошую музыку, то для противовеса обязательно нужны те, у которых в ней не было необходимости.

Итак: стена. Кровать у стены. На кровати раком стояла «крашеная» Тамара. Сзади ее употреблял мускулистый, покрытый густой шерстью человек, с лицом кавказской национальности. Она кричала, как в немецком порно, он наоборот молчал и отрешенно смотрел прямо перед собой на стену, где висело фото. На старой фотографии в рамке сидели, прижавшись плечами и чуть склонив друг к другу головы в форме красноармейцев времен ВОВ, молодой мужчина и совсем юная девушка, очень похожая на Тамару.

…Идет бой, девушка-медсестра тащит почти неподвижного, раненого военного подальше от передовой к санбату. Он хрипит из последних сил:

– Сестренка, ты меня здесь брось… тяжело тебе… только зазря себя погубишь.

– Молчи, комиссар, силы не трать. Как я тебя брошу? Ты же знаешь, что с комиссаров немцы кожу живьем сдирают, а ты красивый такой, вон осталось совсем чуть-чуть…

В этот момент слышен свист подлетающего снаряда, она бросается на него, закрывая собой от взрыва…

…Живой и бодрый комиссар с медсестрой усаживаются на стулья перед большой фотокамерой на треног. Военный радостно, взахлеб рассказывает фотографу, пока тот устанавливает свет:

– Томочка – мой ангел, хотя и комсомолка. Но я теперь точно знаю – комсомолки могут быть ангелами.

Они прижимаются плечами, чуть наклоняя друг к другу головы. В гимнастерке у девушки левый рукав пустой. Фотограф делает снимок и тот застывает в рамке на стене спальни.

Сквозь громкие вопли Тамары настойчиво пробивался рингтон песни «С чего начинается Родина». Она, стоя в той же позе, левой рукой взяла телефон и глядя на экран сказала, чередуя слова со стонами:

– Лемочка, это а-а-апять по билетам… а-а-а-а… звонят, надо а-а-атветить.

– Говори! – скомандовал Лема, не прекращая фрикций.

Димон, как только увидел Тамару на экране своего смартфона, визгливо закричал, совершенно не обращая внимания, на абсолютно отрешенное выражение ее густо накрашенного лица:

– Тамара, ты пипец меня подставила! Я – Дима Смолин и я не гопник, я – барыга! У меня пол Москвы отоваривается, а среди них есть серьезные люди. Если кто-то узнает, что я им паленые билеты продаю, все кончится! А я не хочу терять клиентов! У меня бизнес честный! … Что случилось? Я тебе скажу, что случилось! У меня сотрясение, а Славяну он, как минимум ребра сломал. И еще ты на дверь попала! Этот лох, оказался не лох! Тамара, у меня нет этих гребанных билетов, но у меня теперь есть геморрой из-за тебя…

Тамара, не дослушав отключила телефон. Но за секунду до того, как видеозвонок прервался, у Димона на экране смартфона из-за ее головы показалась мужская.

Лема резко толкнул ее в задницу и девушка упала на живот. В грязно-белых носках он встал с кровати, подошёл к своей одежде и сразу (потный и липкий) надел трусы, рубашку, брюки. Вся его одежда черного цвета и только мокасины ярко-красные. Он по-настоящему был взбешен и не в силах себя сдержать, перешёл на крик:

– Как это нет билетов? Ты что, сучара бля, пидораска! Я уже людям сказал, что буду на полуфинале и на финале. Я что типерь – баклан? Двадцать пять тысяч тибе дал! Ты сказала билеты у тибя. Ты меня что, наибала?

Лема замолчал, вперил долгий взгляд в Тамару, и после тягостной паузы продолжил зловеще вполголоса:

– Полуфинал послезавтра. За билетами я заеду перед матчем.

Кавказец сделал из пальцев пистолет, выстрелил из него в девушку и, зло улыбаясь, вышел.

Левый. Как-то вокруг не так…

Правый. Как это не так? Все так. Хорошая музыка, хорошая девушка, бандиты, кажется, закончились – живи и радуйся.

Левый. Все равно как-то немного уныло, не хватает чего-то… а, ну конечно! Посмотри – пальм нет!

Правый. Какие пальмы, ты в своем уме? Ты помнишь, что здесь зимой творится? Пальм ему не хватает! Не дури, давай!

Сонливость, которая еще не так давно одолевала Антона куда-то испарилась, а докучливая эрекция наконец-то совсем от него отстала и это радовало. Порою Антон задавал вопросы о стадионах, зданиях и развязках, появившихся в Москве со времени его крайнего приезда. Но, как оказалось, за последние восемь лет больше снесли, чем построили. А что, может город по-тихому стали беречь? Свернув на Пятницкое, Алена спросила:

– Куда теперь?

Правый. Смотри, церковь построили! Когда успели-то?

Левый. Как когда? Давно уже. Помнишь, мама рассказывала как она на церковную службу прямо в поле ходила под дождем и снегом? Дичь какая-то!

Правый. Ни какая не дичь!

Левый. Да, таким как ты все в радость!

Пока Антон оглядывался и дивился, Ё– мобиль уехал достаточно далеко. Алена притормозив, перестроилась в правый ряд и повторила вопрос.

– Нам нужен поворот… на Дубравную улицу… так кажется.

– Хорошо, вот она, а дом ты помнишь какой?

– Да, вот зелененький, последний подъезд.

– Это по твоему зелененький? Скорее он серенький с зелеными вставками… ну ладно. Хорошо, еще бы теперь припарковаться. Ты тогда выходи, а я где-нибудь приткнусь.

Левый. Давай ее с собой позовем?

Правый. Давай.

– Может, пойдем вместе? – как-то робко у него получилось.

– Пойдем, пойдем. Только место найду. – зато у нее бойко.

Метров через сто, в конце дома у магазина место нашлось и Алена по-женски – с третьего раза задом втиснулась между автомобилями. Когда забирали вещи, Антон замешкался, пытаясь распределить рюкзак, куртку, альбом и мяч в две руки. И опять пришла на помощь девушка. Сначала взяла альбом, но осознав насколько он тяжелый, «ох и ни хера себе», поменяла его на футбольный мяч. У двери в подъезд, почему-то выкрашенной в ярко-красный цвет, Антон принялся изучать инструкцию пользования домофоном и Алена, явно демонстрируя свое превосходство, спросила:

– Какой номер?

– Один, два, четыре.

Девушка набрала цифры и они застыли в ожидании. Пропищав несколько секунд зуммером вызова, домофон ответил сиплым женским голосом:

– Что вам угодно?

– Элеонора Эльяновна, здравствуйте! Это Антон! Еще не очень поздно?

– Что вы, Антоша, – вальяжно, почти нараспев, заговорил домофон, – еще очень не поздно, но я уже очень психую – не случилось ли чего? Как вы долетели? Это просто немыслимо пережить такой перелет – бедный мальчик! Елена, когда от вас возвращается, целую неделю на зомби похожа. Она мне сегодня уже два раза по скайпу звонила, спрашивала, когда вы появитесь. Но откуда я могу знать?

– Элеонора Эльяновна, а можно войти?

Из домофона раздался короткий смешок, затем он быстро пикнул два раза, зажег светодиодный сигнал «OPEN». В двери щелкнуло, Алена подсказала – тяни, видя его замешательство, и они вошли в подъезд. Лифт ждал их внизу. Сразу, после нажатия кнопки, открылись двери в полутемную кабину.

Правый. Песню хочу поставить.

Левый. Ставь, а какую?

Правый. Дезайе.

Левый. Йеллоу?

Правый. Нет.

Левый. А чью, Радиорама? Или ЮТУ?

Правый. Не гадай, сейчас услышишь.

Левый. Да, ставь быстрее уже!

Антон нажал на восьмерку. Лифт слегка дернулся, застонал и пополз вверх. Вдруг в обеих головах зазвучала «Desire» Jo Jo Effect. Песня длинная, тягучая, как мед, а они ехали и ехали, смотрели глаза в глаза и нравились друг другу. В какой-то момент им показалось, что стены лифта стали прозрачными и они поднимаются вверх прямо среди голубого неба. Вокруг облака, летают ласточки, и лифт, чуть раскачиваясь, плывет и плывет ввысь. Но стоило песне закончиться, как кабина замерла, а двери разъехались со скрипом и грохотом.

– Выходим? – удивленно спросила Алена.

– Да, – ответил немного ошалевший Антон. У него возникло ощущение, что до восьмого этажа они добирались минут пять не меньше. Он бросил взгляд на девушку и даже собрался задать ей вопрос – а что это было?, но вовремя спохватился.

Железная дверь с номером 124 ждала их, открытая настежь. На пороге стояла ЭЭ, сморщенная дама, которой здорово за шестьдесят, с короткой стрижкой и сигаретой в руке. Она, протянув руку Антону поздоровалась по-мужски и кивнула Алене, жестом приглашая войти.

Правый. Смотри, она почти не изменилась, только усохла немного и все!

Левый. Здесь так принято, не меняться.

– А я вижу Вы с барышней? Она по-русски говорит?

– Еще как! Скажи что-нибудь!

– Гав! – Алену не обрадовало, что о ней говорят в третьем лице.

– О, да у вас обоих большой гормональный взрыв. – Мгновенно просекла ЭЭ, – хотите чаю с мятой фитилек притушить?

Антон вопросительно посмотрел на спутницу, она пожала плечами:

– Спасибо большое, но я в другой раз, мне надо ехать, завтра очередной суматошный день. Можно я Антона к вам на чай делегирую?

– Элеонора Эльяновна, я бы тоже в другой раз, спать хочу как убитый. У меня уже почти пять утра.

– Хорошо, вот ключи. Справитесь с замком?

– Да, постараюсь. В крайнем случае Алена поможет. Мне кажется она умеет все. А на чай я к вам завтра зайду, ладно?

– Договорились, – ответила ЭЭ, стряхивая пепел в ладонь и саркастически улыбаясь.

Алена, коротко кивнув, поспешила на выход, не оставляя себе никаких шансов на продолжение разговора. Последнюю минуту это «всевидящее око» ее ужасно бесило, хотя она отдавала себе отчет, что дело скорее в ней самой, чем в «оке». И тем не менее.

Левый. Я к ее стилю общения никогда не привыкну!

Правый. Да перестань! Ты что ЭЭ не помнишь? Она всегда такая была!

Левый. Тогда идем отсюда.

Правый. Да, да, идем!

Антон тоже не стал затягивать с прощанием, выскочив из прокуренного, старушечьего логова на лестничную площадку следом за Аленой.

– Зайдешь? – Глубоко вдыхая темный подъездный воздух, он показал на соседнюю дверь.

– Да, проконтролирую!

Открыв дверь, он пропустил девушку вперед и вошел за ней в квартиру. Жилище Антона представляло собой немного перепланированную типовую двушку.

– Мило, как будто здесь «Квартирный вопрос» недавно побывал! – Девушка заискрилась с новой силой.

– Кто побывал? – Со всей серьезностью попытался вникнуть Антон. Заметив перемену в ее настроении, он даже успел обрадоваться.

– Что побывал! А впрочем, это не так и важно. Я пойду, … но на самом деле хочу остаться, хотя и не верю в любовь с первого раза. И домой мне одной ехать трусливо. Но пойду! Знаешь, я опасаюсь, вдруг завтра утром проснусь и все, что так нежданно появилось сегодня – исчезнет, … но если оно все же никуда не пропадет, тогда завтра увидимся, хорошо?

– Уговаривать тебя можно?

– Нет! Хотя попробуй: вдруг, передумаю. – И, не дав ему ни секунды, продолжила, – шучу! Все, я поехала. На всякий случай у тебя есть мой номер телефона.

Вдруг Алена обвила его руками за шею и впилась прямо в губы.

– Все пока.

Она выскочила за дверь, а он стоял, смотрел и не двигался с места,

Правый. Что же мы стоим, как… столб?

Левый. Да не ори ты, что мы можем сделать?

Правый. Ничего.

Левый. Вот именно – ничего.

потом все же сделал шаг, закрыл засов и на ходу раздеваясь, пошел в ванную.

Выйдя из душа с полотенцем на бедрах и разом посвежевший, он взял со стола записку от матери:

«Тошка, напоминаю: в холодильнике ржаной хлеб, кабачковая икра и кисель. В морозилке есть пельмени. Пустая кастрюля для них стоит на плите. Варить просто – налей воды на четверть, поставь на средний огонь, посоли, добавь пару листов лаврушки. Как вода закипит, забрось пельмени в кастрюлю – два раза всплывут, вынимай. Шумовка (большая ложка с дырками) лежит рядом. Звони и поливай цветы. Мама. P.S. Не забудь, русские деньги в томике Бунина „Окаянные дни“. Питьевая вода в бутыле, не вздумай пить из-под крана».

Антон открыл холодильник и хотя не испытывал острого голода, достал запасенную снедь. Намазал икру на хлеб, налил кисель и довольно мыча, съел кусок за два укуса. Быстро убрав за собой, пошел в спальню, расправил кровать, с удовольствием вытянулся, взял телефон, кликнул иконку «скайп» и увидев зеленый кружечек рядом со словом «мама», нажал на вызов:

– Привет, извини, вижу ты не спишь! Да, все в порядке. Нет, нормально долетел. Да, ключи забрал. Спасибо за икру и хлеб, так вкусно! … Встретили, все дали – подарки, билеты на матчи… полуфинал послезавтра. Как там дом? … А звери? Холодно? … Ого! А здесь тепло, нормально. Ну, ладно, а то я уже с трудом говорю… И тебе гуд найт, досыпай. Целую, завтра еще увидимся.

Он отключил телефон и в следующее мгновение провалился в сон, вычеркнув этот бесконечный, безумный день из жизни.

Правый. Ну и денек сегодня выдался, что-то я такого не припомню!

Левый. Да, день немного необычный!

Правый. Немного? Куда уж больше? Если бы у нас в программе стоял только футбол, то уже завтра ноги моей здесь не было!

Левый. Да, но мы здесь по другому поводу.

Правый. По другому.

Левый. Тогда давай спать. Помнишь, люди утром здесь гораздо умнее, чем ночью?

Правый. Хорошо, только без всяких штучек.

Левый. И без снов?

Правый. Да.

Левый. Как скажешь.

– Он вышел получать билеты, а у него член стоит! Представляешь? … Да, пипец! А все вокруг, кроме министра, это видят! … Жесть!

Алена пока стояла на светофоре, достала из сумки косметичку, порылась в ней одной рукой, выудила блеск для губ, а когда загорелся зеленый, тронуться сразу не смогла – надо было открутить колпачок. В то же мгновение задняя машина начала гудеть, как сумасшедшая.

– Да я не знаю, но он так себя вел, как будто перед ним голая баба в бане, а не министр, – не обращая внимания на сигналы девушка, продолжала свой рассказ. – Я подумала – бля, вот маньяк! Но потом оказалось, он такой классный! Когда на нас бандиты напали и хотели билеты отобрать… Ой, давай подробности не по телефону. … Нет, он из Австралии, но наполовину русский и он такой… настоящий, естественный! Знаешь, я при нем даже материться не могу! … Почему? Не поверишь! Стыдно!

Алена одной рукой вела свое авто, другой подкрашивала губы. В зеркало заднего вида ее подгоняли дальним светом, но она не стала отвлекаться на нетерпеливых ездаков, а просто развернула его на себя.

– То-то и блядь оно, что ничего особенного не говорит! Но так молчит и смотрит! Я в ахуе! Когда мы прощались, я сказала себе – только, сука, пусть попробует руки распустить, сразу рожу ему расцарапаю, но он даже не пикнул. И тут я чувствую, если сейчас не уеду, то через минуту сама к нему в кровать запрыгну! Прикинь – это я, дура фригидная! … Да я не пизжу! … Настя – ноу коментс! Не знаю, что это – надеюсь, завтра пройдет… Ты что не пройдет, подруга детства, блин! Все пока, завтра позвоню.

Задний автомобиль наконец-то ее обогнал и, сидевший за рулем дорогого Ягуара импозантный лысый мужчина, вместе с резким сигналом клаксона показал неприличный жест – отсоси.

На следующий день Антон проснулся скорее от голода, чем от пересыпа. Часы показывали начало одиннадцатого и его организм настойчиво требовал еды. Ведь на его собственных биологических часах обед уже давно миновал. Не мешкая ни секунды, он пошел в туалет, затем, умывшись к холодильнику, постоял, подумал, вернулся в комнату, включил на смартфоне бодрую музыку и начал делать зарядку. Получалось у него красиво. Он умело и с удовольствием размял мускулисто тело, потом принял душ и оттуда бегом понесся на кухню. Достал свой любимый набор и сожрал целую банку кабачковой икры с ржаным хлебом, запивая все киселем. Во время трапезы он все время передвигался по квартире: вышел на балкон, включил телевизор, полистал книги и журналы. Когда все съел, выбросил пустую тару в мусорное ведро, вымыл посуду и снова вернулся в ванную к зеркалу. Постоял, потер щетину в раздумьях – бриться или не бриться? Решил оставить как есть. Вернулся на кухню, налил из крана в чайник воды и уже собрался поставить на плиту, но, вспомнив предупреждение от матери – не пей козленочком станешь, вылил воду в раковину, поставил чайник на стол, а сам подошел к висящей на стене телефонной трубке.

– Элеонора Эльяновна, здрасьте! Да, Антон! Хочу на вчерашний чай к вам попасть! Можно? Спасибо, да, да бегу.

Повесив трубку, он быстро влез в джинсы, открыл шкаф, достал оттуда чистую футболку восьмилетней давности и пошел к входной двери. Но потом что-то вспомнив, вернулся в спальню, взял альбом о ЧМ, открыл, проверил билеты, громко захлопнул, сунул его подмышку, и подался в гости.

– Вы поглядите, Антоша, застроили очень много. Особенно при Лужкове постарались. И как это в Москве с самого основания повелось – кто куда горазд. Ну да пес с ними, вы то – как? Вчера это кто с вами была – невеста?

– Я надеюсь, но она еще не знает об этом. Шучу. Это просто хорошая девушка из спортивного министерства. В аэропорту меня встречала. Но она мне очень понравилась, врать не буду.

– Ну и вы ей тоже, между вами вчера такие молнии сверкали – я просто боялась рядом стоять, – ЭЭ проворно и споро метала на стол всякую посуду и традиционные утренние яства типа печенья, пряников, варенья. Антон все уминал с огромным удовольствием, абсолютно не комплексуя по поводу и без.

Правый. А что? Дают беги.

Левый. Да, только кажется, наоборот.

– Это просто мы оба устали. Кстати, а как Соня? Она так и живет в Израиле? – С набитым ртом ему приходилось проговаривать каждую букву.

– Да, она там прилично устроилась в банке, на хорошую должность. А муж ее Беня, руководит в Сохнуте. У них Абраше уже семь лет. Чудесный мальчик, очень серьезный. Все же прав был покойный Сонечкин папа, когда в детстве ей пивные дрожжи давал: и голова у нее на месте, и на теле есть за что взяться. Он почти каждый день за ними на пивзавод ездил. А ваша мама с недоверием к ним относилась почему-то.

– Соня, я помню, их вкус ненавидела, она до сих пор из-за них пиво не пьет?

– Ну и что она в том пиве потеряла?

– Да ничего не потеряла, согласен. Вы то, когда к ним переберетесь?

– Я решила, что туда умирать уеду, что бы было кому за могилой присмотреть. – ЭЭ закурила уже третью по счету сигарету.

– Может все же там лучше пожить? – Антона слегка напрягал табачный дым, но старушка включала кухонную вытяжку и основная сизая масса уходила туда, а до него долетали только отголоски.

– Нет, Антоша, к моему великому сожалению – не лучше. Я же один раз уже уезжала к ним.

– И что, с Беней не поладили? – Он шумно отхлебнул из блюдца, это действо особенно пришлось ему по душе.