Текст книги "Судьба империи. Враг у ворот"
Автор книги: Борис Кабаков
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Расскажи им, похвастайся нашей небольшой победой.
Марк Авит поднялся из-за стола, и, еще раз широко улыбнувшись, начал:
– Как вы, наверное, знаете, на каждого из варварских королей, принимающих статус федерата Рима, всегда оказывают давление сторонники двух лагерей – проримского и антиримского. Первые считают, что нужно соблюдать федератный договор, храбро сражаться с врагами империи и вообще постепенно перенимать римскую культуру и образ жизни. Вторые считают римлян изнеженными слабаками и трусами и убеждены, что при первой же удобной возможности нужно устранить любую зависимость от Рима и захватывать его территории. Обычно королю приходится балансировать между этими группами, если, конечно, он не силен настолько, чтобы навязать всем свою точку зрения, как это сделал, например, король вандалов Гейзерих. Но с вестготами все получилось иначе. Мы шли к этому очень долго. Еще около тридцати лет назад, когда я впервые прибыл ко двору их короля Теодориха, отца нынешнего короля, тоже, кстати, Теодориха, и познакомился там с его сыновьями, я задумался о том, как хорошо было бы воспитать одного из них в римском духе, а потом помочь ему стать королем. И так случилось, что моим другом стал юный Теодорих. Я лично показывал ему величие нашей столицы, учил его латыни, стараясь воспитать в нем уважение к Риму и всему, что с ним связано. Позже, поступив на службу к магистру Аэцию, я поделился своей идеей с ним, и в дальнейшем мы воплощали ее в жизнь уже вместе. Но когда мы действительно смогли сделать юного Теодориха больше римлянином, чем готом, внезапно выяснилось, что теперь его не уважают многие соплеменники. И, несмотря на все наши старания, после того как его отец погиб в битве на Каталунских полях, где их нынешний король тоже сражался вместе с нами и даже был ранен, войско вестготов провозгласило королем Торисмунда – старшего сына погибшего правителя. Но мы не собирались сдаваться. Торисмунд оказался довольно жестоким, хоть и неглупым королем, тем не менее его завоевательные планы были многим не по душе, а вспыльчивый характер заставлял приближенных постоянно опасаться его гнева. Когда стало известно о его намерении разорвать федератный договор и осадить Арелат, противостояние проримской и антиримской партий приняло характер открытого конфликта. И в итоге проримская партия во главе с Теодорихом и его братом Фридерихом, объявив намерения Торисмунда вредными и опасными для благополучия всего народа вестготов, организовала заговор, в результате которого тот был убит. Я слышал, что он даже безоружный, будучи больным и сражаясь деревянной скамейкой, прикончил нескольких воинов, прежде чем умер от нанесенных ему ран. Как хорошо, что сейчас у вестготов другой король.
Гауденций восхищенно покачал головой:
– Небольшая победа? Да она по значимости может сравниться с той, что была одержана в Галии над войском Аттилы. Пока я командовал гарнизоном Равенны, все время ожидал нападения вестготов…
– Значит, на их поддержку тоже можно рассчитывать? Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Майориан. – Вы действительно одержали важную победу. Лояльность короля Теодориха будет залогом верности других вождей федератов – никто не рискнет поднять восстание, опасаясь стремительного удара готской тяжелой конницы.
– Итак, я предлагаю поступить следующим образом: Марк, как он только что нам поведал, хорошо знает короля вестготов, и, я надеюсь, без труда убедит его объявить, что после смены императора в Риме наш федератный договор по-прежнему действует. Майориан, ты отправишься к Эгидию. От него нам нужно, во-первых, формальное признание, во-вторых, помощь на переговорах с франками – их короля тоже нужно убедить публично подтвердить свой статус федерата. Уверен, что, если мы получим поддержку Теодориха и Эгидия, проблем с этим быть не должно. Если все пройдет по плану, другие вожди, например Сангибан и Гундиох, тоже не рискнут нарушать договор. Вы согласны? – Аэций выжидательно взглянул на своих соратников.
– Как прикажете, Цезарь, – отозвался Авит. – Я готов отправиться на рассвете. От себя добавлю, что после Теодориха стоит нанести визит вождю кельтов Арморики – его десять-двенадцать тысяч воинов никогда не будут лишними, к тому же это весьма лояльные нам солдаты. Среди них много бриттов, бежавших от саксов из Британии, где они жили в римских городах и куда все еще надеются вернуться при поддержке Рима. Сангибан, вождь аланов, был с нами в битве против гуннов, и пусть войск у него немного, совместно пролитая кровь дорого стоит. Думаю, его тоже можно считать нашим союзником.
– Согласен с тобой. В таком случае решено – вы отправляетесь завтра. Нужно получить их поддержку как можно скорее. Возьмите с собой по двести всадников для сопровождения. И будьте осторожны.
Марк Авит и Майориан поклонились и направились к выходу.
– А для тебя есть другое дело… – обратился Аэций к сыну.
– Я все сделаю, только скажи, – ответил Гауденций.
– Ты всегда был хорошим наездником, и тактика боя конницы интересовала тебя больше, чем тактика пехоты. Помня об этом, я и назначил тебя магистром конницы. Как ты знаешь, у нас сейчас около двух тысяч всадников, и почти все они входят в состав императорской гвардии. Я хочу, чтобы ты довел численность конных гвардейцев до пяти тысяч – это первая цель, а затем нужно сформировать еще один отряд всадников, такой же по численности. Меня очень тревожит наша зависимость от варварской кавалерии – без нее наша конница слаба, а все время рассчитывать только на федератов мы не можем. Кроме того, возможно, ты найдешь способ улучшить боевые качества конного войска. Думаю, мое поручение придется тебе по душе, – улыбнулся Аэций.
По лицу Гауденция было видно, что задача его действительно вдохновила:
– Спасибо за доверие, отец! Я приложу все усилия, чтобы оправдать его.
– Не сомневаюсь! И нужно по справедливости наградить тех двух солдат и торговца, доставивших предупреждение. Не будет преувеличением сказать, что я им обязан и жизнью, и властью…
Гауденций коротко поклонился и тоже ушел. Оставшись один, император вновь опустил взгляд на разложенную на столе карту. Первые цели поставлены, приказы отданы… Но его все равно не покидала тревога. Только бы удержать статус-кво в Галлии – это сейчас самое главное. Он очень надеялся на Марка Авита. Они знакомы давно, вместе проливали кровь, вместе добились победы проримской партии в королевстве вестготов. И как важно это оказалось сейчас! Аэций был уверен: останься королем Торисмунд, сейчас бы он точно напал. И в лучшем случае с ним пришлось бы сражаться силами Эгидия и франков, а скорее всего, и армию из Италии перебрасывать. А так в Галлии вроде бы все должно быть спокойно.
Подняв к губам серебряный кубок с вином, Аэций непроизвольно скользнул взглядом по отразившемуся в нем лицу уже немолодого мужчины, в чьих волосах тускло поблескивал золотой венец императора Рима.
– Флавий Аэций Август, император Запада… – улыбнулся он своему отражению. – Вот наконец ты и получил то, чего желал всегда, хотя боялся в этом признаться даже самому себе. То, что ты много раз видел во сне и о чем запрещал себе думать, лишь только сны сменялись явью. Но, видимо, так было угодно Господу… Вся полнота власти теперь в твоих руках, но вместе с ней и вся ответственность за судьбу Рима. Защити же его… император.
Одним глотком осушив кубок и резким движением опустив его на стол, Аэций вернулся к планированию первоочередных шагов для укрепления своей власти.
«С Галлией понятно, что у нас там еще? Ага, надо будет отправить гонца к Марцеллину, наместнику Далмации… Он тоже служил под моим командованием, не признавать меня у него причин нет. Но есть и кое-кто более важный, чьим признанием необходимо заручиться. Император Востока Маркиан… А вот тут все сложнее».
Маркиан был союзником Аэция в войне с Аттилой, но поверят ли на Востоке в его версию смерти Валентиниана? Не назовут ли узурпатором? И если второе, что тогда? Аэций вспомнил, как много лет назад, после смерти Гонория, власть захватил его секретарь Иоанн, но Восток его не признал и отправил экспедиционный корпус для передачи власти Валентиниану, на тот момент еще ребенку. А он тогда привел гуннов, чтобы этот корпус разбить, но опоздал. Аэцию было неприятно об этом вспоминать – хотя он просто выполнял приказ, его все равно терзала мысль, что он, римский военачальник, привел варваров воевать против римлян. Но что делать теперь, если Восток отправит против него войска? Допустить очередную гражданскую войну нельзя. Но как быть, сдаться? Нет, нужно любой ценой договариваться, искать компромисс… Если в признании откажут категорически и будет серьезная военная угроза, можно согласиться передать трон, оставив себе пост магистра армии и значительную часть реальной власти. Впрочем, реакция из Константинополя дойдет до него через пару недель, к тому моменту у новоиспеченного императора уже должна быть поддержка Италии, всей Галлии и Далмации. А это уже весомый аргумент признать его и действовать заодно с ним. Тем более что общих врагов у них с Маркианом хватает, взять хоть того же Гейзериха…
Тем временем Виталий, Луций и Деметрий обсуждали события прошедшего дня, удобно расположившись в обеденном зале дома нового магистра конницы, где они ожидали его возвращения из Палатинского дворца.
– Я так понимаю, мы теперь будем в коннице служить? Ну не в пехоту же пойдут друзья магистра конницы, – смеялся Деметрий, залпом опрокидывая очередной кубок.
– Да, надо же, я до этой истории общался с ним только как с командиром – он иногда вызывал вернувшихся из патруля и расспрашивал, что они видели, если было что-то интересное. Никогда не мог подумать, что мы станем друзьями. Как и не верил в то, что магистр армии Аэций станет императором. – Луций, казалось, все еще не мог свыкнуться с произошедшими за последние сутки событиями.
– Виталий, а ты что думаешь? – обратился к нему Деметрий. – Ты, рискуя жизнью, доставил важную информацию, которая не только спасла его отцу жизнь, но и вознесла на вершину власти…
– Ничего такого я не сделал… – смущенно отмахнулся Виталий. – Любой на моем месте поступил бы так же.
– Любой из нас – да, но точно не любой торговец. Уверен, большинство предпочли бы перебраться в другой город и забыть о том, что видели. Так что по духу ты больше похож на солдата, нежели на сына купца, – заметил Луций.
– И твои смелые и решительные действия сохранили для Рима выдающегося полководца. Это мы сегодня и празднуем! Эй, принесите нам еще вина и фруктов! – крикнул Деметрий слугам.
Те поспешили исполнить его приказ. Кубки друзей снова наполнились, и пир продолжился. Разобравшись с едой и напитками, они вернулись к неспешной и расслабленной беседе, гадая, о чем же совещаются новый император и его приближенные.
– Как думаете, когда вернется командир Гауденций, он расскажет нам? – спросил Деметрий.
– Конечно расскажу, – раздался голос вошедшего Гауденция. – Нас ждут великие дела! Но пока главным образом будем укреплять наше положение.
Сев за стол к сгорающим от любопытства друзьям, он продолжил:
– Для начала отец хочет укрепить римскую власть в Галлии и убедиться в верности живущих там племен-федератов: вестготов, франков, бургундов, аланов. Для них смена императора, тем более его смерть при странных обстоятельствах, – повод разорвать договор с Римом и напасть. Но если удастся убедить самого сильного их вождя, короля вестготов Теодориха, остальные вряд ли рискнут воевать. А этот Теодорих, как оказалось, друг Марка Авита, бывшего префекта Галлии и давнего друга моего отца. Так что все должно пойти хорошо.
– А что дальше? – поинтересовался Деметрий. – Он же планировал вернуть провинции, захваченные варварами. Мне уже не терпится схлестнуться с ними во славу Рима! Хотя сам понимаю, что это трудная задача.
– Да, здесь не все так просто, – Гауденций угрюмо покачал головой. – Я верю, что нам это удастся, как верит и он, но сперва нужно подготовиться. Сейчас у нас в Риме есть около двенадцати тысяч солдат, всего в Италии, включая гарнизоны, не более двадцати тысяч. Еще пять-десять тысяч можно нанять из варваров в случае войны. Но у наших врагов воинов гораздо больше. По нашей информации, даже у короля бургундов Гундиоха есть возможность направить против нас те же двадцать пять – тридцать тысяч. А он ведь далеко не самый сильный из живущих на землях империи варварских вождей. У вестготов, франков и вандалов армии еще сильнее. А теперь представьте, что будет, если они нападут на нас все вместе…
В воздухе повисло неловкое молчание. Все очень явственно представили себе, в каком сложном положении находится сейчас Рим. Кажущееся равновесие и даже определенная прочность его позиций на деле были весьма шаткими, и одно негативное событие могло бы спровоцировать цепь разрушительных для империи конфликтов в Галлии и Италии.
Первым решился нарушить молчание Луций:
– Давайте верить в лучший исход. Вы же сами сказали – самый сильный вождь федератов сейчас друг империи. Я тоже думаю, что пока это так, нашими друзьями будут и его соседи. Да, все вместе они гораздо сильнее нас. Но я не верю, что они договорятся между собой, а если вдруг и договорятся, то, когда один вождь поведет армию против нас, другие нападут на его беззащитные владения, в итоге их союз все равно развалится.
– Ты прав, – улыбнулся Гауденций. – Так уж они устроены… Поэтому мы должны выглядеть достаточно сильными, чтобы у них не было надежды получить легкую добычу. – Кстати… – он поднял взгляд на Луция и Деметрия. – Поскольку я больше не командир гарнизона Равенны, а магистр конницы, я хочу спросить у вас: хотите ли вы продолжить службу в гарнизоне, уже с новым командиром, или же перевестись в конницу и служить в столице под моим началом? На службе вы уже давно, да и в боях бывали, а у нас тут схолариев не хватает…
– Перевестись! – одновременно ответили оба.
– Я так и думал, – улыбнулся Гауденций. – В таком случае добро пожаловать. Отец поставил мне задачу довести конную часть императорской гвардии до пяти тысяч человек, при том, что сейчас у нас есть только две тысячи. А всего нам нужно иметь в столице как минимум десять тысяч конницы! Кроме того, нужно добиться ее превосходства над конницей варваров – пока что она во многом им уступает, и я намерен это исправить.
– Согласен с вами, господин. Рим всегда славился своей пехотой, а конница играла роль лишь вспомогательной силы. Напасть на стрелков, обойти с фланга, догнать убегающих. Но сейчас она становится едва ли не важнее, чем пехота, – ее мощный удар может рассеять всю вражескую армию, – поделился своими соображениями Виталий.
– Да, ты прав. Ты неплохо разбираешься в военном деле, как я вижу. По крайней мере, для сына торговца, – заметил новый магистр конницы.
– Спасибо, господин. Кстати, я бы хотел кое-что предложить, один полезный элемент для экипировки лошади… Он позволит всадникам устойчивее держаться в седле, и таким образом сделает их более маневренным и более эффективными в бою.
– Философ, стратег, да еще и в военном снаряжении разбираешься? Виталий, ты не перестаешь меня удивлять. Прямо завтра и займемся твоей идеей. Кстати, ты не сказал, а какие планы у тебя? Поскольку ты не состоишь на военной службе, то волен идти куда вздумается, но я был бы тебе благодарен, если бы ты тоже остался в Риме. Тем более, как я вижу, твои знания могут пригодиться для решения задач, поставленных передо мной императором, а вернуться к ремеслу торговца тебе будет нелегко, да и время сейчас неспокойное. Я бы хотел видеть тебя своим помощником и советником. Ты согласен? Жалованием не обижу.
– Готов служить Риму и вам! – радостно ответил Виталий.
– Замечательно. Очень рад, что все вы остаетесь в столице.
– Мы тоже рады, командир, – улыбнулся Деметрий.
– А теперь, думаю, всем пора отдохнуть. День был невероятно богат на события, но, слава богу, закончилось все более чем благополучно.
Он позвал слуг, чтобы те провели гостей в их покои. Виталию досталась средняя по размерам комната, с красивой резной мебелью и широкой кроватью. Устроившись поудобнее, он еще раз прокрутил в голове все произошедшее за день. Утром его одолевали сомнения: достаточно ли он сделал, просто предупредив Аэция о готовящемся покушении? Оказалось, что да – принятые полководцем меры не позволили Валентиниану осуществить его подлый замысел. Более того, «последний римлянин» надел золотой венец. Да и сам Виталий кое-как устроился в этом времени. Советник магистра конницы, да еще и при сыне императора. Колесо истории понемногу начало крутиться в другую сторону, и он был горд, что имел к этому самое прямое отношение.
Сенатор Петроний Максим стоял на балконе своей виллы и молча смотрел на ночной город. Его кулаки были стиснуты, он с трудом сдерживал кипящую внутри злость. Ну как же так! Такой продуманный план, и все пошло прахом! Сколько усилий он приложил и сколько золота потратил, чтобы император постепенно, но все-таки пришел к мысли, что ему нужно избавиться от своего магистра армии. А затем он бы наконец свершил справедливую месть, убил Валентиниана и сам надел бы золотой венец. Но нет, что-то пошло не так. То ли кто-то из участников заговора сболтнул лишнего, то ли все испортила досадная случайность… Результат один: теперь император Рима – его давний соперник Аэций. Петроний Максим, конечно, мог порадоваться смерти Валентиниана, но желание прикончить его лично было столь велико, что известие о случившемся в Палатинском дворце, напротив, ужасно разозлило сенатора. И на этом неудачный день для главы одной из старейших римских семей не закончился. У него были небезосновательные надежды, что на заседании Сената Аэция не поддержат – не многих патрициев прельщала перспектива иметь императором армейского выскочку и провинциала, да еще и женатого на вандалке. Но то ли его речь заставила римскую аристократию поверить в то, что сейчас «солдатский император» им как раз подходит, то ли они просто побоялись стоящей за ним армии… В итоге даже он и его ближайшие сторонники, поняв, к чему идет дело, были вынуждены стиснуть зубы и промолчать, наблюдая за тем, как трусы и предатели, которые еще вчера называли себя его друзьями, пировали с ним за одним столом и обещали ему полную поддержку, выкрикивают «Достоин!» солдафону Аэцию. Ну ничего, у Петрония Максима еще достаточно влияния, чтобы продолжить борьбу…
На балкон вышел слуга, оглядываясь в поисках своего господина:
– Простите, что отвлекаю… Гость, о котором вы просили доложить, пришел.
– Отлично! Пусть поднимается сюда. – Петроний Максим улыбнулся, кажется впервые за весь день.
Человек, которого он ждал, должен был сыграть ключевую роль в его новом плане. Он знал, что Флавий Аэций искренний христианин, а потому решил мобилизовать против него главных противников христианства – римских язычников. Их в Риме было довольно много, особенно среди аристократии, которая считала христианство религией рабов и нищих. Но и среди низов у традиционных римских богов последователи тоже имелись, и их значительно прибавилось после событий 410 года, которые очень многие восприняли как кару за отступничество от веры предков. И всех этих людей очень озлобляла антиязыческая политика последних императоров – были запрещены жертвоприношения, закрыты храмы, даже не разрешалось иметь домашние алтари, а в городе часто можно было наткнуться на группы фанатиков, которые нападали на всех, кого они заподозрили в принадлежности к старой вере. Причем городские власти на действия таких групп не обращали внимания. Это привело к тому, что многие горожане, так и не принявшие новую религию, усердно делали вид, что стали христианами, посещали церковь, вносили пожертвования, в то же время продолжая тайно исповедовать веру предков. Петроний Максим знал много таких людей, более того, он и сам был одним из них.
– Приветствую тебя, благородный сенатор, – раздалось у него за спиной.
Петроний Максим обернулся. Перед ним стоял уже немолодой, среднего роста человек, закутанный в поношенный плащ с капюшоном. На его лице виднелось несколько глубоких старых шрамов – свидетельство того, что когда-то он был на волосок от смерти.
– Приветствую тебя, Марк Деций. Итак, я думаю, время пришло, – обратился он к своему позднему гостю.
Тот удивленно поднял голову:
– Надо же, а я ведь почти поверил, что и ты стал христианином и забыл, каким богам должен молиться настоящий римлянин.
– Это не так, Марк. Пойми, я же политик, я не могу уйти в подполье, как ты. И нарушать законы мне нельзя. Но не я приказал закрыть храмы. Когда я стану императором, я немедленно…
– Если, – перебил его Деций, усмехнувшись.
– Что?
– Если ты станешь императором. За Аэцием стоит армия. Протекторы-доместики – это по большей части служившие под его командованием ветераны. И даже Сенат, половина которого, как ты любишь говорить, это твои друзья, а другая половина – клиенты, испугался его и вышел из-под твоего контроля.
– Пусть так. Но среди его сторонников немало последователей исконно римских богов, надо только дать им повод разочароваться в Аэции, – ответил сенатор.
– Видимо, у тебя есть план? – Деций улыбнулся и выжидающе посмотрел на Петрония Максима.
– Да. Во-первых, пусть к Аэцию, когда он будет в городе, подойдут просители и станут умолять разрешить им молиться в храмах, где молились их предки, а также потребуют защиты от христианских погромщиков. А дальше, как бы ни развивались события, мы в любом случае обернем их в свою пользу. Если император пойдет на уступки, в чем я сомневаюсь, мы сможем вызвать недовольство его слабостью со стороны христиан. Если откажет или, что еще лучше, в результате конфликта с его охраной кто-то погибнет, мы сможем поднять смуту и спровоцировать бунт среди горожан.
– Недурно, – Марк Деций кивнул. – Организую все в ближайшее время. Будет жаль подставлять достойных римлян, пускай и плебеев, под мечи доместиков, но пусть будет так – ради того, чтобы в храме Весты вновь горел огонь… По деньгам все как раньше? Я так понимаю, в случае его категорического отказа ты хочешь устроить масштабные волнения…
– На это счет не волнуйся. – Петроний Максим выудил из-за пазухи толстый кошель и протянул Децию.
Заглянув в него, тот удивленно присвистнул.
– Влияния у тебя, может, и поубавилось, а вот богат ты по-прежнему как Крез. Как будет сделано, я тебя навещу. Да сохранит тебя Юпитер.
С этими словами он спрятал кошель в складках плаща, вновь накинул на голову капюшон и направился к выходу.
Сенатор некоторое время смотрел ему вслед, а потом снова перевел взгляд на ночной город. Шум улиц постепенно стихал, и только где-то вдалеке, в Субуре, еще слышались пьяные крики. Петроний Максим тяжело вздохнул и ударил кулаком по мраморной колонне.
В этот раз он не проиграет!
Молодой король вестготов Теодорих возвращался с охоты в прекрасном расположении духа. Высокий, широкоплечий, длинноволосый, он гордо ехал на своем любимом темно-сером коне, а за ним везли его охотничьи трофеи. Три кабана и олень – хорошая добыча. Вспоминая, как придворные восхищались его ловкими и точными ударами, он каждый раз широко улыбался. Да, сегодня он вновь всем показал, что достоин быть вождем своего народа! А тут еще и такое приятное известие: в Толосу из Рима прибыл Марк Авит, его друг, учитель и почти что второй отец. Человек, который познакомил его с великой римской культурой, трудами философов и ораторов, обучил латыни, показал, насколько величественна столица империи. Теодорих до сих пор не мог забыть то, что видел тогда. Огромный город, раскинувшийся вширь. Громадные постройки из камня и мрамора, что, казалось, упираются в небеса… Да, людей, создавших все это, он был готов признать великими. Тем более его поражало, что те, кто создал подобное, оказались в столь бедственном положении, когда со всех сторон их теснят враги, а они не могут не только ударить в ответ, дабы нанести им поражение и рассеять, но с трудом держат и оборону. При этом он гордился тем, что великую Римскую державу победили они, готы! Его дед, король Аларих, взял их столицу и вывез оттуда немало ценностей. Эти трофеи и сейчас находились в королевской сокровищнице, напоминая о славной победе готского оружия. Однако Теодориху не хотелось быть врагом Рима. Он любил свой народ, но проникся уважением и к римлянам. Его главным желанием было не дать великой цивилизации угаснуть, помочь ей выстоять в трудные времена и быть лично причастным к возрождению ее былого величия.
– Король Теодорих, – услышал он знакомый голос.
Марк Авит с улыбкой вышел вперед и слегка наклонил седую голову в знак приветствия.
– Рад тебя видеть, дорогой друг! – Король вестготов ловко соскочил с коня и заключил пожилого римлянина в объятия. – Не сомневаюсь, что тебя привело ко мне какое-нибудь важное дело, но я отказываюсь что-либо обсуждать, пока мы не пообедаем! Посмотри, какие трофеи я добыл на сегодняшней охоте, – кивнул он на подъезжающую повозку.
– Трофеи действительно превосходные. Ну, король сказал обедать – значит обедать! – рассмеялся Марк Авит.
Покончив с трапезой, Теодорих жестом отослал придворных, давая гостю понять, что можно переходить к делам.
Авит отставил кубок и начал:
– Теодорих, я привез тебе важные вести. Во-первых, в Риме теперь новый император. Ты его знаешь, это мой друг Флавий Аэций, магистр армии. Под его командованием готы и римляне разбили гуннов на Каталунских полях.
– Да, тяжелая была битва… – вздохнул Теодорих. – Мне тогда чуть голову не снес какой-то гунн – хорошо, что шлем выдержал. А еще стрела в руку попала. Повезло, что в левую… Флавия Аэция прекрасно помню. Настоящий военачальник – вокруг кровь льется рекой, а он стоит на холме, в окружении своих офицеров, наблюдает за сражением и отдает приказы. На лице ни капли страха, только сосредоточенность. Таким он мне запомнился.
– Да, он таким и был. Да и сейчас особо не изменился. Он и императором стал случайно…
– Случайно стал императором? Это как? – Теодорих засмеялся.
– На самом деле эта история чуть не закончилась трагедией… – тяжело вздохнул Марк Авит.
Рассказав королю вестготов о событиях последних дней, он добавил:
– Уверен, его чудесное спасение, да еще и обретение власти, – не что иное, как проявление божественного замысла. Чудом спасшийся сын какого-то сицилийского торговца встречает солдат, служащих именно в том городе, гарнизоном которого командует сын Аэция…
Король вестготов резко посерьезнел.
– Прости мне мой смех, друг. Ты прав – видимо, на то действительно была воля небес. Я очень рад, что достойный магистр Аэций выжил и теперь правит Римом. Что же касается прошлого императора, то, полагаю, он получил по заслугам.
– Не могу не согласиться. Аэций повиновался ему, как императору, только из желания не ввергать Рим в пучину гражданской войны, ведь во всей империи едва ли нашелся бы хоть кто-то, кто назвал бы Валентиниана достойным правителем. Но теперь такой правитель у Рима есть, и ему очень нужна поддержка. Поэтому я бы хотел, чтобы ты публично признал его своим императором и подтвердил свою верность федератному договору, – сказал Авит и внимательно посмотрел на Теодориха.
– Конечно, друг, я сделаю это. У тебя нет причин сомневаться в том, что я был и всегда буду верен Риму, – ответил король.
– Другого я от тебя и не ждал. Есть и еще кое-что. Твой брат отлично справился с восстанием багаудов, но провинции Карфагенская Испания и Тарраконская Испания все еще подвергаются нападениям свевов, хотя по заключенному полтора года назад договору они обязались служить Риму как федераты, за что получили для расселения Галлецию и Лузитанию. Но им, похоже, этого мало. Я знаю, что их король Рехиар женат на твоей сестре, – возможно, тебе удастся с ним договориться? Императору Аэцию сейчас нужно установить мир и заставить федератов выполнять свои обязательства. К сожалению, далеко не все настолько лояльны к империи, как ты, – вздохнул Авит.
– Понимаю, – кивнул Теодорих. – Разобраться с багаудами было несложно – брат рассказывал, что они разбежались сразу, как только во время атаки нашей конницы погиб их вожак. Это просто вооруженный сброд, язык не повернется назвать их воинами. Грабить мирных поселян и горожан – единственное, на что они способны. Что касается Рехиара, он и раньше предпринимал попытки захватить всю Испанию, и, без сомнения, попытается снова, если увидит, что есть шансы на успех. Тот факт, что мы родственники, на самом деле мало что меняет. Но я попробую убедить его соблюдать договор, пригрозив объединенным ударом войск Рима, вестготов и других федератов. Пожалуй, поручу эту миссию брату – ему я доверяю как никому другому. К тому же он такой же родственник Рехиару, как и я сам.
– В таком случае я буду ждать от тебя новостей. Благодарю за радушный прием, но мне пора ехать дальше, в Арморику. – С этими словами Марк Авит поднялся из-за стола и вежливо склонил голову.
– Служба есть служба, – кивнул Теодорих. – В Толосе тебя всегда будет ждать радушный прием, не важно, приехал ли ты по делам или просто так.
Прощание двух друзей прервал внезапно раздавшийся стук в дверь.
– Господин, простите, что прерываю, но там прибыл человек, который утверждает, что он посол от короля вандалов и аланов Гейзериха, – произнес виноватый голос.
– Гейзериха? – Теодорих удивленно повернулся к Авиту. – Не знаешь, что ему может быть нужно от меня? У нас с ним мир, у вас тоже, но при этом я федерат Рима, он же от своих обязательств давно отказался…
– Мне тоже кажется странным появление в Толосе посла от вандалов, особенно сейчас. Возможно, он уже узнал про смену власти в Риме и рассчитывает убедить тебя отказаться от клятвы верности новому императору? – предположил Марк Авит.
– Если он прибыл говорить об этом, можешь не сомневаться, я немедленно выставлю его вон.
– Погоди, у меня есть идея… Лучше выставь вон меня, – Авит улыбнулся.
– Что? Ты мой друг и представитель императора Рима, как я могу… – начал было Теодорих, но Авит не дал ему договорить:
– Нет, слушай, – тут он перешел на шепот. – Сделай вид, что ты выгоняешь римского посла, отказавшись от федератного договора. Возможно, тогда посол вандалов будет с тобой более откровенен и мы сможем узнать, что они затевают.
Теодорих рассмеялся:
– Ну и хитры же вы, римляне. Если он прибыл склонять меня к измене Риму, он все равно об этом заговорит, разве не так? Хорошо, я сделаю, как ты сказал, и потом пришлю к тебе гонца, если узнаю что-то важное. Стража, ко мне!
Дверь распахнулась, и в комнату вбежали несколько готских воинов.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?