Текст книги "Химера воспитания"

Только совершив в себе самом такую революцию, взрослый Человек сможет добиться того, что его любовь к Другому Человеку – пусть маленькому по росту и юному по возрасту, но уже – с большой буквы – перестанет быть слепой, а уважение – бесплодным.

Только лишь таким образом возможно совершить переход от отношений Воспитания, где обязательно есть субъект как тот, кто является источником воспитательной активности, и объект как то, на что направлена воспитательная активность субъекта, к подлинно человеческим.

Построенным на принципиально иной системе отношений: на взаимодействии двух равно-суверенных субъектов.

Несмотря на существующую весьма существенную разницу между субъектами сего взаимодействия.

По целому ряду параметров.

Как то: возраст; рост; вес (как в прямом, так и во всех переносных смыслах); авторитет; жизненный опыт; образование; имущественные и гражданские права, etc.

Как сказал в свое время Квинт Аврелий Симмах в своей «Реляции об алтаре Победы», «человек человеку – Бог. Каждый каждому».

Не рабовладелец – рабу, не феодал – вассалу, не воспитующий – воспитуемому, поскольку в таких системах отношений нет и не может быть места равно-суверенности субъектов, а друг другу.

В подлинном смысле слова друг.

Задача друга – не натаскать своего друга на выполнение и соблюдение некоего набора унифицированных и стереопизированных алгоритмов действования – это входит в обязанности дрессировщика, а предложить своему другу сделанные собой и для себя открытия.

К его собственному рассмотрению.

Не: «Делай (не делай) того-то и так-то, и не задавай лишних вопросов», – а: «Ты знаешь, как интересно получается: оказывается, что если сделать то-то, то произойдет се-то».

Вроде бы и то же самое, а на самом деле – далеко не то же.

Как в лозунгах/девизах Помпея и Гая Юлия Цезаря, провозгласивших весьма схожие, казалось бы, прокламации в войне друг против друга (не правда ли, поразительное словосочетание) за – фактически – трон императора Римской империи.

Первый из них громогласно заявил: «Кто не со мной, тот – мой враг!», – а второй – почти то же самое, но, как впоследствии оказалось, по результату, не только не совсем то же самое, а – совсем не то же самое: «Кто не против меня, тот – мой друг».

А теперь скажите на милость: как Вы думаете, кто из этих двух почтенных римлян победил, и – почему именно он?

Догадались?

Ну, конечно же!

Победил, как и следовало ожидать, Гай Юлий Цезарь.

Потому что он своим девизом привлекал людей на свою сторону.

Не запугиванием, а дружеским расположением к ним, в то время как Помпей стремился всех не присоединившихся к лагерю его сторонников застращать.

Страхом же запугивающий может вызвать лишь имитацию запугиваемым поддержки запугивающего, но – не саму поддержку.

Иными словами, таким образом можно получить лишь иллюзию единства и поддержки вместо самих единства и поддержки.

Что, собственно, и произошло с Помпеем в его войне против Гая Юлия Цезаря.

Вызвав тем самым необратимые и неотвратимые последствия для его, Помпея, судьбы.

Да, безусловно, страх, вызываемый запугивающим у запугиваемого, – грозное оружие.

Но – обоюдоострое.

Как сказал Луций Анней Сенека, «многих должен бояться тот, кого боятся многие».

Любая же система Воспитания в значительной мере основана именно на страхе.

Перед санкциями.

За неповиновение.

За непослушание.

За непокорность.

Такая основа весьма хлипка и ненадежна.

При любом существенном изменении соотношения сил между противниками, в каком угодно противоборстве, запуганный силой – уже якобы сторонник – может в самый неожиданный момент для запугивающего переметнуться на сторону противника.

Как это может проявиться (проявить себя) в интересующей нас ситуации Воспитания?

Если взрослый, входя в воспитующий раж, начинает опираться в своих отношениях с воспитуемым на силу страха перед грозящими за сопротивление санкциями, то в сознании воспитуемого непременно возникает столкновение страха и протеста.

Если все-таки побеждает страх, то происходит фактически полное подавление воли воспитуемого.

С последующей трансформацией его в покорное чужой воле существо, лишь по своим анатомо-морфологическим признакам похожее на человека.

Если же побеждает протест, то возникает бунт.

Воспитующий, отталкивая от себя своими запугиваниями, как и любыми иными проявлениями своего непонимания и своего неуважения, демонстрируемыми по отношению к воспитуемому, фактически сам толкает его в объятия иных сил.

Например: силы улицы со всеми присущими ей уличными ценностями; силы неформальных авторитетов – предводителей разного рода сект и клик; силы лидеров криминальных и около-криминальных группировок; силы всевозможных экстремистских «новообразований» (термин, заимствованный из лексикона онкологов); силы Интернета – в наиболее деструктивных для психики и интеллекта ее проявлениях.

То есть, в случае любого спровоцированного воспитующим столкновения страха и протеста, возникающих в сознании и подсознании воспитуемого, последний становится не просто заложником, а – в полной мере – жертвой действий первого.

Тут уж, как говорится, «куда ни кинь – везде клин».

«Как же можно «расклинить» эту ситуацию?», – спросите Вы.

Ответ – предельно простой: не доводить до нее.

«А как же можно не доводить до нее, если ребенок категорически не слушается: ни родителей, ни воспитателей, ни кого бы то ни было из дображелающих ему взрослых?», – не успокаиваетесь Вы.

Ответ – еще проще: а ребенок и не должен слушаться.

Ни родителей, ни воспитателей, ни кого бы то ни было еще.

«???!!!»?

И ничего не «???!!!».

Не-взрослый человек точно так же обязан слушаться взрослого человека, как погода обязана слушаться прогнозов метеорологов.

В пределах любой системы Воспитания такое суждение не только недопустимо, но и немыслимо.

А кто, собственно, сказал, что все суждения по поводу принципов взаимоотношения и взаимодействия между взрослыми и не-взрослыми должны укладываться в прокрустово ложе Воспитания?

Не слушается Вас ребенок, не подчиняется Вашим приказам – и правильно делает.

Вы – не прапорщик, а Ваш ребенок – не рядовой-первогодок срочной службы.

Максимум, на что Вы вправе претендовать относительно Вашего мнения в системе Ваших отношений с Вашим ребенком, это на то, чтобы он прислушался.

К Вашему мнению.

Хотите, чтобы он Вас слушал, слышал и услышал без априорного отторжения Вашего мнения?

Заслужúте право на это.

Хотите, чтобы Ваш ребенок не был подвержен воздействию вирусов социальной инфекции, исходящих от всевозможных социальных вирусоносителей?

Хотите.

Просто не можете не хотеть.

В таком случае даже и не пытайтесь искусственно оградить не-взрослого человека от всей этой заразы: Вы будете ее изгонять «через дверь», она будет проникать «через окно», «через вентиляционные отверстия», вползать «через щели в полу», просачиваться «через систему канализации, тепло-водо-газоснабжения».

Эта зараза – как радиация: на запах ее не почувствуешь, а ощутишь ее только по последствиям ее воздействия на живое.

В данном случае – на живую человеческую душу.

Против нее бессильны любые заклинания или иные ритуальные действия, любые «социальные спреи» или «дезинфикаторы».

Тогда что может помочь против нее?

Воспитание на своем собственном примере?

Да разве же это средство применимо для всех без исключения ситуаций, в которых может оказаться воспитуемый в его – уникальной и неповторимой – личной жизни?

Воспитывать на собственном примере – значит пытаться прожить жизнь своего воспитуемого вместо него.

И как Вы полагаете, будет ли он Вам за это благодарен?

Из практики: в неблагополучных семьях формирование сознания не-совершеннолетнего Человека зачастую происходит не благодаря отвратительным примерам поведения взрослых, а вопреки им.

Как сказано в древнеиндийской «Дхарме», которой совсем недавно исполнилось 2800 лет, «не учись дурному даже у своих родителей, учись хорошему даже у своих врагов».

С упорством, достойным значительно лучшего применения, различными системами Воспитания предлагаются лишь разного рода «прививки» от тех или иных социальных заболеваний.

Однако их «вирусы», как и их биологические «сородичи», имеют свойство мутировать.

Исторгая при этом из недр своего естества такие «новообразования», такие «штаммы», против которых «антивирусов» еще не только не создано, но и не придумано.

В «гонке за лидером» – мутирующим социальным «вирусом» – изобретение и изготовление «антивируса» всегда будет находиться в положении ослика.

Вечно догоняющего подвешенную перед его носом вязанку соломы, и вечно не имеющего ни единого шанса ее настичь.

Воспитание бессильно в борьбе против «социально-вирусных новообразований».

Как наказывать за ослушание, за непослушание, за неповиновение – тут оно – расспециалист!

Всегда готовый предоставить к Вашим услугам полный комплекс средств и методов наказания.

В комплекте.

Прилагаемом к любой инвективе.

А если ослушания (непослушания, неповиновения) нет?

Тогда – как?

Ведь каждое наказание прилагается к определенному преступлению, по крайней мере, так гласит любая система Воспитания, а преступление – даже сугубо этимологически – есть переступление.

Через определенный запрет.

Так или иначе постулируемый, регламентируемый и санкционируемый.

То есть, если нет запрета, то не может быть и переступления через него.

Соответственно, нет и преступления.

А значит, не может быть и наказания.

Наиболее ретивые воспитующие требуют от своих воспитуемых, чтобы те, бедняги, в каждом сомнительном случае обращались к воспитующему за разрешением: можно или нельзя поступить так или иначе, тем или иным образом.

Казалось бы, логично.

Особенно – при наличии практически у всех мобильных телефонов.

А теперь представьте себя на месте Вашего ребенка.

Представили?

В таком случае ответьте: как бы Вы себя чувствовали, если бы Вы были обязаны каждый свой даже не шаг – шажочек – согласовывать со своей мамой или со своим папой?

Вот так и Ваш ребенок.

Он не хочет делать сам из себя посмешище.

Ведь любой его отказ от участия в том или ином инициированном его сверстниками мероприятии обязательно должен быть мотивирован, иначе такой отказ рассматривается либо как бестактность, либо – как оскорбление.

Как поступить не-совершеннолетнему в том случае, если он догадывается, что его участие в «мальчишнике» («девичнике», «мальчишнико-девичнике») не получит одобрения со стороны его родителей?

Ссылаться на то, что папа-мама не разрешают?

Это даже не рассматривается.

По вполне понятной каждому причине: стыдно.

Ведь, как сказал Бенедикт Спиноза в своей «Этике», «стыд есть страх честности перед позором».

Врать?

Придумывать какие-то небылицы?

Юлить и изворачиваться?

То есть, поступить так, как обычно ведут себя стыдливые воспитующие перед своими воспитуемыми?

Гадко.

Так что же тогда остается?

Загадка.

Разгадки которой не дает ни одна система Воспитания.

Значит, искать разгадку этой загадки, как и многих-многих других придется за пределами Воспитания.

То есть, искать и находить там, где кончается система целенаправленного воздействия на сознание, и где начинается взаимосодействие двух людей: одного – большого Человека (по росту, по весу, по возрасту), другого – маленького – по всем перечисленным параметрам, но – уже тоже – с большой буквы.

Потому что – настоящего.

«Я уже большой!», – самое популярное изречение маленького по росту и юного по возрасту, но уже – Человека.

И – «Да будет так!» («Let it be»), – как поется в одноименной песне незабвенной группы «Beatles».

И – да помогут друг другу два Человека.

Один – большой.

По росту, весу, возрасту.

Своим опытом, своими знаниями, своими умениями, своим прочувствованием особенностей «национальной охоты» за благоприятными – насколько такое возможно – условиями жизни.

Другой – маленький.

По параметрам роста-веса-возраста.

Но – необъятный.

По своей ничем не-измеримой душевной чистоте.

По своей не-поддельной светлоте.

По своей не-иссякаемой искренности.

По своей не-увядаемой непосредственности восприятия Мира.

Вот эти-то все «не-», так присущие маленькому по росту, весу и возрасту, но уже с большой буквы Человеку, и призваны помочь взрослому человеку, вынужденно погруженному во всевозможные «свинцовые мерзости жизни» (см.: Максим Горький, «На дне»), не утратить окончательно присущую каждому человеку способность быть Человеком.

Да, это взаимосодействие уже не будет Воспитанием.

Да, оно будет не-Воспитанием.

Оно будет тем, что придет на смену Воспитанию.

Полностью исчерпавшему на сегодня ресурс своего развития, а потому – призванному Его Величеством Временем уступить свое место новому.

Тому, что не является Воспитанием.

Тому, что – при разумном его применении и использовании – оказывается открытым к открытию и раскрытию Человека в каждом человеке.

Тому, что является системой взаимосодействия взрослого Человека и не-взрослого – тоже Человека.

Глава IV
«Ungrateful child» – «Неблагодарный ребенок»

– Вот когда ты вырастешь, и станешь самостоятельно зарабатывать, ты будешь покупать и носить то, что хочешь. А пока будешь носить то, что мы тебе купили.

– Не буду.

Из разговора родителей неблагодарного ребенка с ним, неблагодарным.

Благодарность…

«Как много в этом звуке…» (Пушкин А.С. «Евгений Онегин», глава седьмая).

Она – то, чего ожидают родители от своего ребенка, и на что они – с полным, как им кажется, основанием – вправе рассчитывать.

Хотя бы даже за то, что они дали ему жизнь.

Уже за одно это – по мнению родителей – ребенок должен и обязан быть им благодарен.

Пожизненно.

А еще – они его воспитывают.

Бесплатно.

И за это он тоже им должен.

И – обязан.

По крайней мере, быть благодарным.

Такова их логика.

Которая совпадает с их волей.

Но насколько обоснована эта их логика?

Родили?

Да.

Однако просил ли их об этом их ребенок?

Нет.

Это была не его, а их инициатива.

Или Вы с этим не согласны?

В таком случае давайте обяжем каждого ребенка ежедневно неоднократно благодарить своих папу и маму: «Большое тебе, папуленька, спасибо за то, что ты меня зачал! И тебе, мамуленька, спасибо, что ты не сделала аборт, когда была беременна мною!».

Так?

И кто мы с Вами тогда будем после этого?

И каким-таким словом нас после этого надо будет назвать?

Светочами?

Воспитательного разума?

Или все же как-то иначе?

Требовать от ребенка благодарить родителей за совершенный ими акт его рождения – еще бóльшая бестактность (не правда ли, весьма редко встречающееся слово при определении отношения родителей к детям?), чем попрекать его куском хлеба.

Такое требование сродни вымогательству.

Достойному – по самому своему определению – никак не поощрения.

И даже – не снисхождения.

Что заслужил, то и получи.

По факту.

И – по полной программе.

Да, родители могут хотеть благодарности от своего ребенка.

Но для того, чтобы ее получить, одного их желания отнюдь не достаточно: нужны конкретные действия, направленные на обеспечение получения желаемого.

Будущее не интересуется, по какой программе вы занимались Воспитанием Вашего ребенка.

И занимались ли Вы вообще его Воспитанием.

Быть может, Ваше взаимосотрудничество с ним строилось на совершенно иных принципах, нежели воспитательные.

Будущее выстраивается от причины к следствию.

По следствиям же выясняются их причины.

Действиями определяются их последствия.

По последствиям можно судить о действиях, их вызывающих.

Диапазон последствий Воспитания или не-воспитания, сказывающихся на отношениях между людьми, чрезвычайно широк, и проявления их безмерно разнообразны.

От единения – до отчуждения.

От уважения – до презрения.

От любви – до ненависти.

От благодарности – до проклятия.

По ним же, этим проявлениям, восстанавливается и порядок, и характер действий, послуживших причинами последствий.

Проследим путь от последствия, называемого родителями «черной неблагодарностью ребенка», к истокам, то есть, к причине, порождающей такое последствие.

Представим себе вполне конкретную, реальную жизненную ситуацию, многократно возникающую в любой семье.

Называется она – покупка.

В данном случае – ребенку.

Одежды или обуви.

Для него.

Итак, ребенок вырос из своих одежек-обувок.

Да и поизносились они.

Что делать?

Естественно, покупать новое.

Кому?

Ребенку или родителям?

Покупают родители.

Но – ребенку.

Что же получается?

Покупают вещь родители, а носить ее предстоит ребенку.

Чувствуете возникающую коллизию?

Дальше – больше.

Родители в лице (чаще всего) мамы, совершая покупку вещи, предназначенной для их ребенка, сообразуются с их – родительскими – представлениями о том, «что такое хорошо и что такое плохо» для их чада.

После приобретения искомой вещи мама, обуреваемая сладким предчувствием предстоящей встречи с осчастливливаемым ею ребенком, радостно и стремительно мчится домой.

Она уже мысленно видит и предчувствует ту безмерную благодарность, которую излучают глаза ее ребенка и источает все его поведение.

Она уже почти счастлива.

Осталось до полного счастья – всего ничего: увидеть и ощутить эту благодарность воочию и непосредственно.

Вот тут-то и начинается нечто совершенно – казалось бы – непредсказуемое и уж точно – полностью неожиданное для нее.

Увидев мамину покупку («Для тебя, деточка, старалась!»), ребенок, вместо того, чтобы броситься маме на шею, обнять и расцеловать ее, начинает часто-часто моргать, и из этих морганий потекли слезы.

Горькие-горькие.

Ручьем.

– Мамочка! Но такое уже не носят!!!

– Какое-такое «такое»? Оно что – недоброкачественное?

– Доброкачественное.

– Не твой размер?

– Мой.

– Так в чем тогда дело?

– Дело в том, что оно несовременное, немолодежное и немодное. Вот в чем.

– Вот когда ты вырастешь, станешь взрослой, начнешь сама зарабатывать деньги, тогда и будешь покупать, то, что тебе хочется, и то, что тебе нравится, а пока будешь носить то, что тебе купили родители.

– Не буду!

– Что? Что такое??! Что за капризы??!!

– Не буду носить это!!

– Нет, будешь!!!

– Нет, не буду!!!..

…Полундра! Свистать всех наверх! Бунт на корабле!

Так благостно и благопристойно плывшем до этого в уютную гавань семейного счастья.

Конечно, капитан корабля на своем корабле – «первый после Бога».

За невыполнение его приказания можно оказаться либо вздернутым на рее, либо же выброшенным за борт – акулам на корм.

Либо же – сначала вздернутым, а потом – выброшенным.

Конечно, в нашем случае дело до этого не дойдет: не та у нас коллизия.

Но революционная ситуация, как говорится, налицо.

Почти такая, как на броненосце «Потемкин» в 1905-м году: «низы не хотят», «верхи не могут».

Конечно, сейчас – не 1905-й год.

И современная семья – не броненосец «Потемкин».

В итоге таки все остались живы.

Но здоровы ли?

Каждый участник только что описанных событий получил свою рану.

Прямо в душу.

Рану кровоточащую.

Незаживающую.

Мама оказалась раненой разрывной пулей «черной неблагодарности» своего ребенка, ребенок – осколком маминой фугасной бомбыарядагоиног осколком маминого неуважения и непонимания.

Но за что, собственно говоря, ребенок должен был быть благодарен в такой ситуации?

За то, что ему купили вещь, нося которую на себе, придется сносить иронические, насмешливые, или, что еще горше, сочувственные взгляды?

За то, что, ходя в этой вещи, носящий ее будет переполняться чувством собственной неполноценности?

За это??!

Да, конечно, не место красит человека, а человек красит место.

Но сегодня – не период послевоенной разрухи, и то, во что человек одевается и обувается, должно быть, по меньшей мере, уместно.

Что для этого требуется от родителей?

Кроме денег?

Немногое.

Всего-лишь-навсего – посоветоваться со своим ребенком.

По поводу того, что именно и какое именно ему купить.

Ведь носить-то купленное придется ему, а не им.

Еще лучше – поехать в «Детский Мир» вместе с ним, и там, на месте, определиться, что и к чему.

Не слишком сложно, не правда ли?

Что же в таком случае помешало нашим виртуальным родителям поступить именно так, по-человечески и по-разумному?

Почему же тогда мама поехала в «Детский Мир» за покупкой для своего ребенка одежки-обувки одна, а не вместе со своим ребенком?

Потому что поступить именно так диктовало ей ее Воспитание, согласно которому потакать, поблажать, потурать, потворствовать капризам и прихотям ребенка считается крайне дурным тоном.

А если это не каприз и не прихоть?

А если это вполне резонное и законное право Человека претендовать на то, чтобы носить на себе не только то, что «по-плечу», но и по вкусу, сообразуясь, естественно, с финансовыми возможностями покупающего одеваемое-обуваемое?

Действительно, где начало того конца, которым заканчиваются вполне обоснованные права и начинаются капризы?

В этом вопросе Воспитание ведет себя, как ретивый охранник, действующий под девизом «лучше перебдеть, чем недобдеть».

В любой системе Воспитания, отношения между воспитующим и воспитуемым изначально предельно ассиметричны: воспитующий повелевает, воспитуемый подчиняется.

Однако сегодня дети, которые нормально растут и нормально развиваются, уже не молчат в ответ на безапелляционный диктат кого бы то ни было, будь то родители или иные взрослые, наделенные или наделившие себя властными и воспитательными полномочиями.

Кануло в Лету – безвозвратно! – то время, когда родители императивно диктовали своему ребенку, а тот безропотно подчинялся диктату.

В том числе, относительно того, что ему носить на себе и с собой, с кем ему дружить, а с кем – нет, чем ему заниматься и чем увлекаться, на ком жениться (по принципу: «Адам, вот тебе Ева, выбирай себе жену»), или – за кого выходить замуж.

Да, безусловно, стремление оградить своего ребенка от дурного влияния дурно влияющих вполне понятно и объяснимо, но понять мотивы действия и объяснить само действие отнюдь не означает оправдать и поощрить любое мотивированное действование.

Взрослого по отношению к невзрослому – особенно.

Представьте себе, уважаемый/уважаемая Читатель/Читательница, хотя в данном случае обращение адресуется, в первую очередь, именно Читательнице.

Вы спешите с работы домой.

Уставшая.

Расстроенная – донельзя.

Перед этим Вам пришлось выслушать какие-то дурацкие претензии со стороны Вашего Начальника, а ведь он не просто дурак, но – хуже дурака.

Ведь кто страшнее дурака? – дурак с инициативой (см.: Даниил Гранин «Иду на грозу»), обожающий посылать своих подчиненных: «Поди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что».

А потом – распекать.

Их же.

За не-принесение.

Требуемого.

А после работы Вас обвесили, обсчитали, а потом еще и обругали в магазине.

А в транспорте – по дороге домой – Вам наступили – очень больно! – на ногу, надышали Вам в лицо перегаром, и в крайней теснотище оборвали пуговицу на Вашем единственном плаще.

А, переходя дорогу, – на «зебре», на зеленый для Вас свет, – Вы были обданы холоднющей и грязнущей водой из местной лужи промчавшейся мимо машиной крутого мажора.

А, – в довершение Ваших, ничем не спровоцированных Вами, злоключений Вас еще и облаяла и чуть не покусала невесть откуда взявшаяся псина.

И в этих, прямо скажем, экстремальных для психики любого нормального человека условиях единственным, что грело Вашу душу, было ожидание.

Радостное.

Того, что сейчас Вы придете домой, и Вас с неописуемым и самозабвенным восторгом встретит Ваш замечательный и обожаемый Вами ребенок, соскучившийся и по Вам, и по приготовленному Вами обеду («Сейчас, сейчас, я разогрею, потерпи всего минуточку!»).

Вам осталось сделать всего-навсего несколько шагов – вот оно уже, Ваше парадное!

И тут – о, ужас! – Вы видите, что на лавочках, где обычно заседают старушки, греющие свои косточки на солнышке и перемывающие косточки соседям, восседают дворовые и приходящие, мягко говоря, тинейджеры, и с диким ржанием и гоготанием, в полный ненормативной лексикой голос, обсуждают их, тинейджерские новости: кто – кому; кто – кого; кто – как; кто – с кем.

Судя по количеству близлежащих свеженаделанных окурков и опивков, сидят они уже здесь давно.

И – ни в чем себе не отказывают.

Демонстративно наплевав на асфальт и – что приводит их в особое возбуждение – на явно неодобрительные взгляды прохожих и проходящих.

Может это зрелище оставить Вас равнодушной?

Конечно же, нет, ведь Вы же – мать!

Тинейджерам, естественно, Вы ничего не сказали – к чему Вам дополнительные проблемы, не так ли?

Зато, едва попав ключом в замочную скважину (руки-то трясутся от только что увиденного и услышанного), стремглав вбежав в квартиру, Вы – «с места в карьер» – атакуете своего ребенка-подростка: «Ты же, смотри, не употребляй!» (далее следует обширный перечень того, употреблять чего категорически не следует).

Интересно, как Вы думаете, какая будет реакция на Вашу пространную тираду Вашего ребенка-подростка?

Догадались?

Судя по выражению Вашего лица, – нет.

Не догадались.

Как не догадались и о том, что делать то, что Вы только что наделали, Вам категорически не следовало.

«Как это «не следовало»?», – грозно-недоумевающее спросите Вы.

И продолжите: «Ведь все сказанное мной было сказано для его же (ее же) пользы!».

Бедная, бедная польза!

Как много глупостей и дикостей, учиняемых людьми, ими же сваливалось и сваливается на нее.

Как будто польза – это нечто, лежащее на дне помойной ямы, а сверху на нее вываливается что попало: всякая гадость и всевозможные нечистоты, дескать, польза все стерпит, все выдержит на себе и все сама само собой оправдает и поправит.

Ведь, к примеру, сжигая на кострах аутодафе еретиков, палачи – и те, кто выносил приговоры, и те, кто их добросовестно исполнял, – пеклись (извините за почти невольный каламбур) исключительно о пользе казнимых, ибо такая, прямо скажем, зажигательная процедура призвана была служить очищению заблудших душ от скверны.

Радеющая о благе своего чада родительница, самозабвенно и исступленно (не правда ли, какое замечательное слово придумали наши пращуры!) произносящая перед своим ребенком-подростком свою пламенную инвективу против сквернословия, алкоголеупотребления, табако-и-не-только-курения, глубоко убеждена, что совершает исключительно полезное действо как проявление хорошего Воспитания.

А как на самом-то деле?

А так же, как если к Вам в гости пришли – по Вашему, заметьте, приглашению – Ваши друзья, а Вы произносите перед ними тираду примерно такого содержания: «Здравствуйте, гости дорогие! Проходите, чувствуйте себя, как дома, не забывайте, что вы – в гостях. Раздевайтесь, разувайтесь, надеюсь, вы свои носки постирали, прежде чем обуть наши тапочки? Кстати, как раз перед Вашим приходом мы повесили на окна новые занавески. Так вот, к вам у нас просьба: не сморкайтесь, пожалуйста, в них».

Как Вы полагаете, какова будет реакция Ваших гостей, теперь уже, – конечно же, бывших Ваших друзей?

Безусловно, по форме своего проявления она будет существенно отличаться от реакции Вашего ребенка-подростка на Вашу воспитующую тираду, вызванную впечатлением от встречи с тинейджерами местного разлива.

Однако по своей сути эти реакции будут тождественны.

Поскольку и одна, и другая будут ответом на один и тот же вызов.

Брошенный Вами.

Чувству собственного достоинства: в одном случае – Ваших гостей и – по сути – теперь уже бывших Ваших друзей; в другом случае – Вашего ребенка-подростка.

Ведь что Вы на сáмом деле сделали по отношению и к ним, и к нему?

Вы и одних и другого фактически унизили и оскорбили.

Ничем не-спровоцировано.

Ничем не вынуждено.

Ничем не оправдано.

Никем из них не заслужено.

В общем – незаслуженно.

Их реакция на Ваше по сути дела хамство будет вполне предсказуемой.

И – совершенно нелицеприятной.

Крайне неприятной для Вас.

Не будет Вам никакой благодарности ни за Ваше благорвение, ни за Ваше благорадение.

И не зачтется ни то, ни другое Вам в «плюс», поскольку из Вашего «хотела как лучше», получилось одно сплошное «как всегда».

Отсутствие благодарности воспитующему со стороны воспитуемого далеко не всегда является выражением и проявлением черной неблагодарности cо стороны последнего.

Часто, слишком часто оно является ничем иным, как сигналом для воспитующего задуматься: действительно ли совершаемое мною во благо воспитуемого является именно таковым?

Хотите благодарности от Вашего ребенка?

Извольте постараться.

И не тем, что Вы его произвели на свет – это Вам не в зачет от него: Вы предстали перед ним как данность, а за саму по себе явку на зачет «зачет» не ставят.

И не Вашей заботой и беспокойством о том, чтобы он был сыт, обут, одет и обстиран: это вещи априорные.

И даже не Вашей любовью к нему: родительская любовь к ребенку воспринимается им как должное и само собой разумеющееся.

Благодарность – и притом сполна – Вы сможете получить от своего ребенка только за то, что им ценится в Ваших отношениях к нему больше всего на свете: больше заботы о нем; беспокойства о его здоровье и благополучии; больше самóй сáмой искренней и самоотверженной любви к нему.

Что же это такое – это загадочное «что-то»?

Это то, что встречается крайне редко в отношениях родителей к детям, а ценится последними чрезвычайно высоко.

Это что-то – уважение.

К своему сыну/дочери как к самодостаточной личности.

К его/ее суверенным правам.

В том числе – к его/ее праву иметь собственное мнение по любому вопросу.

Далеко не всегда и совершенно не обязательно совпадающее с мнением родителей.

К его/ее праву не только высказывать, но и отстаивать свою точку зрения, и на равных участвовать в выработке консенсуса как взаимоприемлемого решения.

Именно за такое отношение к себе в семье сын/дочка к маминому приходу с работы будет всегда готов/готова не только почистить картошку, не только протереть пыль с мебели с применением соответствующей тряпочки и полироли бренда… (вниманию производителей и распространителей полиролей: здесь могла быть ваша реклама!), но и пропылесосить все имеющиеся в доме ковровые покрытия.

И все это, заметьте, без каких бы то ни было требований со стороны взрослых.

А на праздник «Восьмое марта», пока мама спит – ведь сегодня же – выходной! – сын (дочка такого точно не сделает, почему – сейчас увидите), возьмет сковородку, нальет на нее умеренную дозу растительного масла, высыплет на нее же макарон из картонной пачки, покрошит туда же докторской колбаски, и когда все это «заскворчит», аккуратно выложит содержимое сковородки на тарелку: «Мама! Завтрак готов!».

И счастливая от такого восьмимартовского подарка мама будет пробовать приготовленное сыном-дошкольником кушанье, и, поблагодарив за завтрак, скажет: «Ты знаешь, сын, все – замечательно, и будет совсем здорово, если макароны еще и отварить перед поджариванием».

Дочка такого, конечно же, не сделает, ведь у нее изначально несколько иные представления о кулинарии, но – не беда: она тоже найдет, чем поздравить маму с праздником, и это тоже будет и неожиданно, и радостно.