Текст книги "Море на двоих. Записки подводника"

ПОЛЯРНЫЙ

У Борисова началась рутина с частыми выходами в Баренцево море. Неожиданно ввели ГЭУ (главную энергетическую установку, проще говоря, реактор), НКСО-72 (навигационный комплекс), пошли прибрежным маршрутом в город Полярный в Пала губу для докового осмотра перед автономкой. Лейтенант Борисов выходил из штурманской рубки только поесть и пописать. Пары часов сна на лежанке с ватниками, укрывшись штурманской канадкой, более чем достаточно для молодого организма.

Доковый осмотр состоялся быстро. А тут незадача – дан приказ размагничиваться. Молодой лейтенант знал, что это полный ад. На стажировке, вместе с будущим командиром его крейсера Юрием Петровичем, когда тот был ещё старпомом в экипаже Ржанова, постиг сие затейливое ремесло в полной мере. Заедались плюшками от повара киргиза, очень вкусно, до тошноты.

В первый день после докования в Полярном встали на бочки в Пала губе, привязались накрепко. Привычка – в Гремихе постоянно задувает. А здесь погода потрясающая, полный штиль, полярная ночь, зима и морозно. Небесная твердь усеяна сине-белыми звёздами, Луна озаряет акваторию и подводный крейсер. Запорошивший ракетную палубу снег хрустит под тапочками, как в деревне у бабушки. Звёзды может лицезреть только штурманёнок, другие геройские члены… экипажа «К-279» заняты битвой. Под команду: «И, ррррраз!» – тащат со всем усердием кабель! Для чего? Чтобы размагнитить корабль. Обычными человеческими ручками тянут жилу толщиной с детородный орган жеребца. Необходимо весь стальной огурец, аккуратно покрытый резиновыми матами, обвить кабелями поперёк.

Проще задачи не бывает. Всё как на флоте: одна толпа любителей морских будней «выбирает» – самоотверженно тянет на себя, другая «травит» – отпускает за борт. Практический нюанс заключается в первом витке, который надо сделать тросом, накинув его на нос крейсера. Сделать сей трюк не так просто – осадка подводного чёлна больше восьми метров. Дальше – проще, к тросу привязывается кабель. И всё повторяется. Важно больше травить, иначе кабель зацепит разные подводные выдвижные приборы.

Засим приедут пьяные специалисты на судне размагничивания, дадут электрический ток и размагнитят прочную железяку. Задача весьма недурственная – под водой лодку не узрят магнитометры супостата, и можно будет безболезненно усыпать территорию врага ядерными бомбами, если что.

Экипаж тужится, старается, вообще не получается. Тут на буксире, воодушевлённый после посещения штаба флота, приплыл командир парохода Виктор Алексеевич Журавлёв.

Сходу благословил старпома:

– Павел Михайлович, что вы тут возбуждаете кобыле хвост?

Посмотрел на измотанный экипаж, продолжил, смягчившись:

– Такая у нас задача, завтра судно размагничивания подойдёт, надо успеть. Какие есть предложения?

Тут лейтенант Борисов бодро докладывает:

– У меня есть предложение, знаю, как правильно обмотаться.

Журавлёв выслушал и распорядился:

– Старпом, делать, как лейтенант скажет.

И спокойно ушёл, был уверен: приказ будет выполнен.

Виктор Алексеевич Журавлёв начинал карьеру с дизельных подводных лодок, сам из штурманов, но это Борисову не давало повода расслабиться, так как командир знал штурманскую службу изнутри. Командиром на «К-279» назначен в 1976 году. В период с 1978 г. по 1981 г. лодка находилась на «Звёздочке» в любимом городе подводников Северодвинске для производства среднего ремонта. Командир – капитан 1 ранга Голенков (командир сменного экипажа «К-279»). Журавлёв с боевым экипажем обкатывал другие резвые мустанги проекта 667Б, базировавшиеся в Гремихе, полторы автономки в год. В 1982 году экипаж подводной лодки выступил инициатором социалистического соревнования в ВМФ под девизом: «Мирному труду советского народа – надёжную защиту!». В ноябре 1982 года экипаж занесён на Доску Почёта передовых частей и кораблей Министерства обороны СССР. В 1982 году с подводной лодки «К-279», лежавшей на грунте, была произведена ракетная стрельба, командир – капитан 1 ранга Голенков. Да, атомоходы могут лежать на грунте и стрелять! В 1982 – 1983 годах «К-279» под командованием капитана 1-го ранга Журавлёва и капитана 1-го ранга Голенкова была направлена в Белое море для несения боевой службы подо льдами, в течение всей зимы. В замкнутом пространстве, откуда выхода практически не было, лодка находилась на боевой службе 164 суток, до начала таяния льдов. Смена экипажей была проведена в Белом море с ледокола «Пересвет» при участии ледокола «Капитан Николаев», на котором сменный экипаж был доставлен из базы дислокации к месту всплытия подводной лодки, а также счастливый и невредимый сменившийся экипаж убыл на базу.

С очередной сменой тягать кабеля толщиной в обхват руки на свежий морозный воздух вышел Андрей Терещенко КЭТГ (командир электротехнической группы), такой же лейтенант, как штуманёнок. Стоит в фуфайке, переминается с ноги на ногу, холодно, однако. Наблюдает картину: Боря в одной канадке, капюшон накинут, зато в ватных штанах и валенках, ему, гаду такому, точно не холодно. Одна рука в кармане, другой даёт ценные указания. Андрею подумалось: «Прыткий лейтенант, уже всем экипажем командует, походя, с рукой в кармане. С таким задатком командиром будет!»

К утру работы выполнены, Борисова взрослые механики с ракетной палубы прогнали, как поняли, что надо делать, обмотались кабелями, подошло судно размагничивания. На удивление команда оказалась трезвой. Выполнили свою работу, подмахнули акты. Ура, размагнитились!

Поспали пару часов после нелёгкой работы, и появилась возможность отдыха для души с посещением музеев и театров города Полярный. Гремиханцы впоследствии часто заходили на доковый ремонт, находили друзей по училищу, крутых на всю голову дизелистов. Однокашники Борисова Андрей, сын Вали, Олег Бондарь, Костя Лашин – базировались именно там. Непременно посещали с друзьями местные рестораны с колоритными названиями: «Бар Сук» (Барсук) и «Половая щель» (Пала губа) – великая честь для обычной столовой называться интимно, поэтому эстеты её прозвали «Сугробом» (Снежинка), чуть позже – «Ягодицей» (Ягодка). Военно-морской юмор безграничен. У дизелистов служба жесть, поэтому и названия соответственные у абсолютно в этом не повинных заведений.

В общепите спиртного не подавали. Происки это политотдела или Горбачёва, сейчас не важно, важен факт его отсутствия. Поэтому разливали в стаканы сок из графина, ровно до его половины, и под столом добавляли в графин шило. Сок становился намного вкуснее. Дизелисты были гурманами, попробовали яблочного графинчик, затем аналогичные порции сливового и томатного вкусного сока. Души раскрывались, делились лейтенантскими впечатлениями.

Потом неизменно следовали возгласы:

– Третий тост за тех, кто в море!

Жизнь лейтенантов отличалась от курсантской. Даже несмотря на сравнительно небольшой разрыв между датой выпуска и датой встречи на службе, получаешь удовольствие от созерцания родных лиц, с которыми учился целых пять лет, с отдельными экземплярами, питонами, аж семь лет. Засим, усугубив, двигали на корабль.

Один раз на КПП турбиниста, отметившего встречу с друзьями-дизелистами и пребывавшего в лёгкой степени человеческого состояния, что выражалось в неуверенном держании тела в меридиане, задержали вохрушки.

Женщина, человек с ружьём, преградила дорогу:

– Нельзя в таком виде на корабль!

Андрей Борисович – человек образованный, в культурной столице учился пять лет, даже смог избавиться от донецкого акцента.

Тем не менее поинтересовался:

– Сколько шагов до корабля, бортовой номер 815?

– Метров триста.

– Неужели вы думаете, что офицер-подводник, элита ВМФ, не сможет проползти триста метров до своего ракетного подводного крейсера?!

Вохрушки – как правило, женщины с трудной судьбой, наделённые правом пропускать или не пропускать на закрытую территорию лиц мужского пола, по установленным правилам. Но в правилах всегда есть счастливые исключения, и человеческий фактор всегда играет решающую роль.

Подмигнёшь, бывало, спросишь:

– Вас как зовут, леди? Вы такая загадочная! – пропустит точно.

Андрея пропускали.

Заходили в Полярный часто, служили на втором поколении атомоходов, в то время как моря уже вовсю бороздили лодки третьего поколения. Крейсер лейтенанта Борисова был хороший, ничего серьёзного не ломалось, но непрерывная боевая подготовка, моря, задачи и автономки требовали частого осмотра корпуса в доке ПД-65 или 63, ну и так, по мелочам механическим ремонтировались. Схема схода на берег была отработана. Программа отдыха системна. Но один раз система дала сбой, и очень серьёзный.

Дизелисты быстро выводили из строя атомоходчиков, а сами крепко держались на ногах. Борисову стыдно по сей день за один из эпизодов его начала службы.

На второй день после размагничивания ползёт по снегу после дегустации целительных нектаров в компании дизелистов. Неожиданно приходит осознание, что патруль может подобрать пресмыкающегося офицерика. Проходную мирно не пересечь в состоянии ползком. Через забор надо быстро перелезать, потом бежать на лодку, чтобы вохрушки не смогли подстрелить. А какая скорость у рептилий хладнокровных? Рождённый ползать летать не сможет. Остатками здравого смысла принял решение замаскироваться в подъезде жилого дома. В тепле развезло окончательно, вырубился. Очнулся под утро в подвале. Темнота. Сначала думал, кирдык, шило неправильное вкушал – ослеп. В конце туннеля увидел полоску света и стал на ощупь выбираться. Как оказался в подвале? Не помнил. Испачкался, как бомж. Снял шинель, почистил снегом и пошёл нетвёрдым шагом на подъём флага. Историю эту никому не рассказывал, не хотел разочаровать сослуживцев, они радовались за лейтенанта, думали, с дамой ночь провёл.

Какая житейская мелочь, но офицеру важно в строю стоять на подъёме Военно-морского флага. На следующий день произошла поучительная история с командиром БЧ-5.

За успешное устранение остаточного магнитного поля подводного крейсера необходимо, по устной договорённости, ребятам с судна размагничивания презентовать 20 кг шила. Сергей Николаевич, отнюдь не древний главный механик, Борисову грело душу, что он тоже из питонов, нацедил канистру и собрался было в путь на благое дело.

Слава богу, вовремя предупредили друзья из особого отдела:

– Существует разработка, в связи с политикой партии по борьбе с зелёным змием, прошёл сигнал, что ты, Серёжа, собираешься вынести с завода крупную партию шила…

– Есть! Понял, не дурак, – ответил командир БЧ-5, собирая чемодан на вынос.

Как ни в чём не бывало минует проходную.

Вдруг трое набросились, один слева, другой справа, третий сверху навалился:

– Что в чемодане?

– Руководство к действию.

Открыли замки, а там битком полное собрание сочинений В. И. Ленина.

Оперативники недоумевают:

– Зачем вам Ленин?

Сергей Николаевич лишь улыбнулся и ответствовал:

– Это руководство к действию, а вы давно читали? Рекомендую.

НАЧХИМ

Борисов из морей не вылезает, бороздит Баренцевы просторы, опыта набирается.

Начхим на корабле, тем более на подводной лодке, крайне важный и любимый персонаж. Разные таблицы приоритетов значимости можно рисовать. Командир, он же Кэп, Папа и даже Капитан парохода – имеет непререкаемый авторитет.

Есть и другая система координат, где на первый план торжественно выдвигаются корабельный кок во главе с начальником службы снабжения – есть хочется каждому и несколько раз в день, увы.

Непререкаемо важен трюмный. Поел, что надо сделать? Правильно – поспать, а переработанные излишки отправить в дучку. Как без трюмного? Гальюн должен работать исправно.

А чтобы сон был крепкий и снились не черти в аду, а близкие люди и преданные домашние животные, необходимо тщательно контролировать химический состав воздуха. Чем и занят химик круглосуточно. Именно от хлопот последователя Менделеева зависит здоровый сон подводника.

Лодка бороздит полигоны боевой подготовки, в постоянной готовности нанести ядерный удар по вероятному противнику.

– Химик! Скотина! Урод! – заходит в штурманскую помятый от недосыпа Вова Кравченко, командир БЧ-1.

– Что, Владимир Анатольевич, тёлочки снятся? Покоя не дают? Подоить просят, аж мычат человеческим голосом? – в свойственной ему манере подкалывает Борисов.

Вова тяжело вздохнул, клешнёй поправил аккуратную клумбу вокруг лысины молодого капитана 3-го ранга:

– Если бы… Лавуазье Игорёк в судейской мантии приснился, гадёныш. Губами своими пухлыми перебирает, а голоса не слышу. Ужас!

– Ну и?

– Кошмары замучили. Раз сон перебил, спустился на палубу ниже, посмотрел по датчикам химический состав воздуха. Как не угорели? Командиру доложил.

После этого Вова неделю спал в штурманской, а Игорьку командир развальцевал дупло до кровяных мозолей, чтоб там пчёлы не селились и служба мёдом не казалась. Всё само собой как-то починилось и наладилось, состав воздуха стал как в Гаграх после майской грозы.

Химики – они этакие раздолбаи, но с огоньком в глазах и неиссякаемым оптимизмом по жизни. Это такой человеческий подвид, что они даже похожи между собой. Пять лет учёбы в солнечном городе Баку накладывает свой отпечаток. Рассказ о начальнике химической службы «К-279» навеет схожесть сей породы у всех, кому приходилось сталкиваться по службе не только штурману Борисову.

Игорь оказался старше призыва лейтенантов в количестве восьми офицеров, включая Борисова, пришедших на корабль, ровно на три выпуска. Ходила легенда о том, как он танцевал лезгинку в ресторане «Промежность», что меж двух общаг в Гремихе находится. Во время представления экипажу лейтенанта, впитавшего энергию солнечного города и национальный колорит местного населения, Игорьку показалось скучным высокое офицерское собрание, проходившее без изюминки, напоминавшее банальную пьянку. Забравшись на стол, с кортиком в зубах, темпераментно исполнил зажигательный танец с саблями того самого Арама Хачатуряна.

Командир Журавлёв с трудом перенёс подобную выходку, но подача и кураж не могли оставить равнодушным:

– От души, джигит! Посмотрим на тебя в море…

Полярный. Доковый осмотр перед боевой службой.

Лейтенант Борисов получил допуск к дежурству по кораблю, для чего месяц с прочного корпуса не сходил, зачёты сдавал. Заступил дублёром дежурного по кораблю, дежурным – Начхим. Наставник обожал раздавать щедрые советы молодой поросли по-доброму, без бахвальства сыпал преимущественно налево, иногда направо искры небожителя. Экипаж после ужина рассосался по Палермо решать вопросы служебные, до которых руки днём не дошли, и непременно дела амурные, которые только ночами и спорятся.

Учитель бесцеремонно восседает в кресле командира (наглость несусветная):

– Лейтенант, буду спрашивать…

– Готов, как пионер, – Борисову уже довелось зачёты сдавать дотошному комдиву дивизиона живучести Гене Сизинцеву, высококлассному специалисту, лучшему в соединении, к тому же принципиальному секретарю партийной организации.

– Лейтенант, вот, например, ты всю ночь провёл в обществе обворожительной дамы, попутно перебрал лишнего. Как следует здоровье поправить?

– Пивка выпить.

Гуру с сожалением изрёк:

– Эх, где же ты пиво возьмёшь? Магазины ещё закрыты. Запоминай! Надо палочку бросить, а лучше две. Урок окончен. До свидания.

Не понял юный лейтенантский отрок с трёхлетним семейным стажем, что Начхим имеет в виду. Японских ресторанов «Две палочки» тогда в помине не было, впрочем, как и принадлежностей для поедания национальной еды с острова восходящего Солнца…

После дежурства Борисову довелось случайно встретить в городе сэнсэя. Игорёк шёл с двумя музами, они крепко держали своего мужчину под руки. Быстрым шагом, преодолевая ветер и снежную метель, спешили… Здесь до штурмана дошло: «Вот они, две палочки, такие милые и заботливые».

Нужно отдать должное учителю, он не оказался хвастуном и болтуном.

Игорёк тонко чувствовал окружающий мир таким, каким предъявил его создатель – ярким и разнообразным. В свободное время рисовал картины, очень вдохновлявшие чувствительную к прекрасному натуру Борисова. На одной из них изобразил строй бритых затылков в чёрной форме, окружённых забором с колючей проволокой. За ним – оазис с пальмами и стройными девушками в купальниках, принимающими безмятежно солнечные ванны. Как вам такой сюжет?

В человеке всё должно быть гармонично, поэтому Начхим обладал безупречными познаниями в РБЖ ПЛ (руководство по борьбе за живучесть) и умел бороться не только с пожарами и поступлением холодной морской воды под давлением, но и радиацией, которую руками не потрогать и глазами не округлить.

Судьба счастливым указующим перстом и минимальные служебные усилия вылепили из Игорька цельную многогранную личность подводника. Добродушный, щедрый на полезные советы Начхим всемерно помогал молодой поросли. Без тени сарказма подставлял плечо старшего товарища. На общественных началах из жалости к ближнему, сам того не желая, взял шефство над перспективным офицером Андреем Борисовичем, турбинистом, командиром девятого отсека.

Крейсер на базе, выход в море через четыре дня. Андрей живёт на лодке без схода, вечно что-то ремонтирует. Он постоянно помнит о боевой подруге, которая нянчит грудную дочу, рождённую в местной одноэтажной больнице, где даже нет горячей воды. Андрея мысль и радует, и отягощает: «Любимая жена и дочка рядом, через сопки, всего в четырёх километрах, считай, рукой обнимаю, а не сойти».

Служить Родине – обязанность почётная, поэтому даже во время стоянок на базе турбинисту приходилось быть вечно на корабле. Сейчас к жизни необходимо возвратить грёбаный сепаратор.

Андрей неосторожно поделился с химиком, знатоком воинских уставов и нюансов не понаслышке:

– Ума не приложу, стараюсь по службе, из кожи лезу… А меня всё чаще и глубже имеют во все технологические отверстия, с пролетарским активным упорством!

– Андрюша, и неудивительно. Ты всё делаешь не так… – Игорёк открыл школу жизни.

Начал с внешнего вида. Дал понять, что офицеру механической боевой части не следует постоянно надраивать ботинки, а в море – натирать до блеска тапочки подводника. Не надо «РБ» отглаживать и подворотничок каждый день пришивать, тем более – с особым тщанием бриться и духариться. Офицер должен быть до синевы выбрит и… нет, не вдребадан пьян, а облит одеколоном исключительно перед построением для подъёма Военно-морского флага. Бреется он, чтобы порадовать начальство, а спиртосодержащая жидкость ароматом похмельное амбре перебивает.

Подытожил о внешнем виде:

– Постоянно чистая рубашка и руки без грязи под ногтями не говорят о профессионализме, а «наиборот» указывают, что ты бездельник и боишься тяжёлой, грязной работы в турбине. Не забывай, ты – «маслопуп» и должен быть по природе своей грязным и зачуханным!

Далее химических дел мастер, дальний родственник Кюри, поделился холостяцким опытом, как правильно стирать рубашки. Минёр, к примеру, предпочитал метод сухой стирки. Накопит три грязных, выберет из них самую чистую, её и напялит на службу. Каждую использует пару раз и по второму кругу. Игорь предпочитал подгибать вовнутрь воротник рубашки, если появится устойчивая полоска от грязи. После последнего подворота от узла галстука торчали маленькие уголки, потерявшие свежесть, но всё же не такие чёрные, как от следа грязной шеи.

Начхим раздухарился:

– И потом, только имитация бурной деятельности на флоте приведёт к незаслуженной, но всё-таки – награде! Ты спросишь, как её получить? А я тебе отвечу – создай проблему и сам её реши всем на удивление. Начальство оценит, может, и медаль дадут, – произнёс, многозначительно подняв палец. – Я тебе так скажу, на данный момент ты – ВОЗДУХ.

В этом Игорю можно верить, не зря говорят: «Химик на ПЛ – продавец воздуха».

– Кто?

– Воздух. Ты есть, но тебя никто не видит и не обращает на тебя внимания, как на Воздух. А вот случись, нет тебя, и все сразу: а где командир турбинной группы? Вот, как сейчас, твоих стараний никто не видит, кроме меня. И никогда не оценит.

– Ну и что? Зачем, чтобы видели?

– Эх, лейтенант! Службы не знаешь! Слушай сюда и учись: завтра пусть твои из 9-го отсека принесут в центральный… какой-нибудь клапан. Чтоб в масле он был, ветошь положи под него, чтоб центральный оставался чистым.

– Зачем? – удивился КТГ. – У меня реальный ремонт испарителя, скоро ж выходим на задачу. Без воды очень плохо!

– Слушай и не перебивай. Кто в центральном? Командир, командир БЧ-5, ну там штурмана в рубке, в другой – акустики сидят, да на Альфе люксы нежатся, так? Ну замполит может прийти. А тут – ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КЛАПАН НЕПОНЯТНЫЙ! Непорядок. Позвони на ПЭЭМку (плавмастерскую). Скажи, что клапан, мол, нужно срочно починить, выход в море срываете. Ну там, например, шток кривой, придумай сам. Ты ж «маслопуп». Тебя учили ремонтом заниматься или не учили? А дальше – действуй по ситуации. Да пребудет с тобой военно-морской бог, – благословил Начхим, давая понять об окончании урока.

Андрей Борисович, малый сообразительный, в душе атеистический карьерист, после этих слов свинтил к себе в турбинный механический лес обдумывать, как получить незаслуженную награду. На следующий день в центральном посту появилась железяка – клапан РДВ (регулятора давления воды) от «УВА-25» – испарителя, которую с трудом притащили два матроса, ибо одному не унести.

– Ух! Тяжёлий клапана, мана, – на выдохе родил матрос Балтабаев.

Эффект ядерного взрыва – пустяки в сравнении с тем, что произвёл на жителей центрального этот КЛАПАН.

Дежурный по кораблю акустик Олег, в его дежурство всегда порядок, закричал:

– Уберите железяку! Охренели, вы ещё притащите графитовые палочки из ядерного реактора!

– Есть, так точно! Начальника турбина приказал, – доложил Балтабаев и испарился.

Исполнительный акустик Олег, как положено, передал клапан по вахте вместе с пистолетом. Никому, казалось бы, нет дела до клапана. Вдруг он попал на глаза командиру корабля Журавлёву. Не мог не попасть!

В девятом отсеке звучит команда по корабельной связи:

– Командиру турбинной группы прибыть в центральный!

«Отлично! – думает Андрей Борисович. – Пришёл мой час! Мой выход!»

И явился на голубом глазу пред светлые очи командира:

– Таищ командир, сейчас всё решим.

Зачуханный, по локти в грязи КТГ звонит на ПЭЭМку, как учил Начхим:

– Александр Петрович? Это командир турбинной группы, да, 815 бортовой. Вы у нас на прошлом ремонте в 8-м отсеке клапана притирали, помните?

В центральном воцарилась тишина…

– Очередная просьба к вам, Александр Петрович: снял я клапан РДВ-испарителя, нужно срочно перебрать его, притереть, скорее всего, седло на нём уже с дефектами, и завтра к вечеру доставить на борт. У нас испаритель без него не будет пресную воду варить… Как не сможете? Мы выходим через три дня… Понятно, – обречённо промычал в трубку КТГ.

Что тут началось в центральном, ни словом сказать, ни выдумать!

Механик, Сергей Николаевич:

– Ёпрст, лейтенант ну ты… это, как это тут?

Командир механику:

– Что происходит? Выход хотите сорвать? Да я вас навечно – в трюм!

Замполит – с круглыми глазами, люксы с «Альфы» – в аналогичных позах.

Лейтенант, так спокойно, как мог, конечно:

– Товарищ командир, не переживайте, своими силами справимся!

Командир, не моргнув, выслушал столь дерзкое заявление, сделал вид, что поверил и угрожающе-саркастически выдал напоследок на весь центральный:

– Обеспечить КТГ ВСЕМ необходимым, чтоб завтра я слышал доклад о готовности, понятно? Механик, ты ж говорил, что у нас всё хорошо, и КТГ нормальный нам достался. А тут – КЛАПАН?!

Выход в море сорван не был, его величество КЛАПАН был установлен на своё штатное место и нёс службу исправно, может быть, по причине того, что ему, КЛАПАНУ, тоже стало немного стыдно. И понял тогда Андрей Борисович, что видят его работу, видят. Не просто видят, но и оценивают по достоинству.