Текст книги "Рюкзак, наполненный стихами"

Гриб

 
Антон нашел красивый гриб,
И гриб Антону говорит:
«Ты съешь меня, Антон.
Сначала ты меня сорви,
А после ты меня свари».
Антон сказал: «Потом».
 
 
«Да этот гриб, – сказал Егор, —
Обыкновенный мухомор,
И надо знать о том,
Что гриб, имея яркий вид,
Невероятно ядовит!»
«Как жаль, – сказал Антон. —
Как жаль мне, гриб, что ты соврал,
Как жаль, что я тебя сорвал,
Что я тебя нашел.
Нет, гриб, тебя я не простил!» —
Сказал Антон и загрустил.
И из лесу ушел.
 

Зима в Москве

 
Возле дома есть гора —
Ледяные корки.
Женя Малышев вчера
Съехал с этой горки.
 
 
Пес залаял на бегу
И без возражений
Стал барахтаться в снегу
С Малышевым Женей.
 
 
И пока трещал мороз,
Гнулся дуб от ветра,
Женя Малышев подрос
На два сантиметра.
 

7
Ашкелонские стихи

Ашкелон

Владимиру Кудимову

 
Этот город у моря с веселым крикливым базаром,
Энергичные дамы с набором туристских затей,
Милый доктор-фанат,
пораженный футбольным «Бейтаром»,
Этот сахар улыбок смешных эфиопских детей,
 
 
Эти школы для взрослых,
охотно впадающих в детство,
Ярость алых цветов, покрывающих кроны весной
И намек на любовь, как от горечи верное средство,
Нежеланье стареть,
но желанье тряхнуть стариной…
 
 
А когда я в отъезде, недаром, недаром, недаром
Колеся по стране, несуразной, родной и большой,
Вспоминаю наш город с веселым
крикливым базаром,
Я под занавес жизни к нему прилепился душой.
 

Новый год

 
На южной кромочке Земли
Мы год прожили, как могли:
Встречались, говорили…
Нам вышло миновать беду.
Варили вкусную еду,
И в творчестве – творили.
 
 
Мы были рады, видит Бог,
Смотря, как прыгают у ног
Забавные удоды.
И не отчаивались, нет,
Когда ругал нас Дальний Свет
И дальние народы.
 
 
Табличку стоит осветить:
МЫ ЖИТЬ ХОТИМ И БУДЕМ ЖИТЬ!
Пусть светится табличка!
Судьбой навеки нам дана
Родная малая страна,
Страничка-невеличка!
 

Лягушонок

 
Проснулись норки-спаленки,
Луч солнца на пруду.
А лягушонок маленький
У утра на виду.
 
 
Петух стоит, как новенький.
Роса на петухе.
А лягушонок голенький
Сидит на лопухе.
 
 
Он пучеглазый, стройненький,
В нем безмятежен дух.
И трон его зелененький,
И суть его – лопух.
 
 
Терзают грядки кролики
С морковкою в башке,
А лягушонок голенький
Сидит на лопушке.
 
 
Война гремит ракетами,
А он сидит живьем.
И, может быть, поэтому
Мы все еще живем!
 
 
Прогресс – не крести-нолики:
Прогресс погряз в грехе.
А лягушонок голенький
Сидит на лопухе.
 

Одинокое утро

 
Одну яичницу пожарил,
Одну подушку в шкаф отнес.
Один комар меня ужалил
В единственный в квартире нос.
 
 
Один за завтраком с балкона
Глядел на чудные места
И говорил себе смущенно
«Отпад», «йофе» и «лепота»…
 
 
Лишь кошке суждено нарушить,
Снять одиночества печать.
Но кошка может только слушать
И односложно отвечать…
 

Письмо печальному Егикову

(Игорь Егиков – загрустивший композитор)

 
Не печалься, Егиков: укрепись душой.
Ты уже не маленький, ты уже большой.
Ты такой талантливый, что не к месту грусть.
Ты все знаки нотные помнишь наизусть.
 
 
Ты скажи мне Егиков, милый человек,
Чем тебе не нравится ХХI век?
Все идет по-прежнему, как заведено:
Океанов четверо, солнышко одно.
 
 
У Земли по-прежнему ровно пять частей,
В них живут и крутятся люди всех мастей.
Навсегда отмерено и доступно всем:
На Земле два полюса, нот, как прежде, семь.
 
 
Что тебе печалиться, не постичь уму,
Если филармония прямо на дому,
Что тебе не дышится в сумрачной Москве,
Если филармония прямо в голове?
 

Внуки

 
Я, наконец, угомонился
От мегаполисов вдали.
И, отдышавшись, удивился,
Что внуки резко подросли.
 
 
Один солдат, один газетчик,
Один the student (der Student).
Но я им вовсе не советчик,
Не шеф, не ментор и не мэтр.
 
 
Ведь мне покой казался странным.
Сбивала всякая фигня.
Они росли по разным странам
И обходились без меня.
 
 
Они росли по разным странам,
И уж одно отрадно мне:
Что не прибились к наркоманам
И к прочей пене и шпане.
 
 
И эти юные мужчины
(У каждого открытый взгляд)
Без уважительной причины
Теперь ко мне благоволят.
 
 
И то сказать: напряг с дедами.
Я не встречал такой беды,
Чтоб на дороге под ногами
Валялись разные деды.
 
 
А тут разгладились морщины.
Хоть не учитель, не пророк,
Я на вершине дедовщины,
Как дед, дослуживаю срок.
 

Лунный вальс

 
Кромсали ночь над морем фонари,
Лучами причиняя ей надрезы,
И громко напевала «Раз, два, три»
Волна, одолевая волнорезы.
 
 
Волна по ритму задавала вальс.
Что ж, вальс так вальс. Извольте.
На здоровье. Луна стояла, уверяю вас,
Как дама из дворцов средневековья.
 
 
Она была надменна и бледна.
Ее лицо покрыл прозрачный глянец.
Я щелкнул каблуками, и она
Свершила книксен, согласясь на танец.
 
 
Тот лунный вальс я танцевал с луной
Меня от полнолуния качало.
Кружился, одобряемый волной,
И «раз, два, три», и «раз, два, три» звучало.
 
 
И в лунном я вальсировал кругу…
Но вдруг каким-то чувством обнаженным
Я понял, что к несчастью не могу
Согреться этим светом отраженным.
 
 
Хоть у нее лицо, фигура, стать,
Но без тепла все кажется некстати.
И вальс я буду с солнцем танцевать,
С живым и теплым вроде милой Кати!
 

8
Инсульт-привет

1

 
В голове какой-то лай,
А в коленях – вата.
Вот больница «Барзелай»,
Вот моя палата.
 
 
А палата ничего:
Тишина, прохлада.
И медсестры до того…
Помирать не надо!
 
 
Я лежу, не дую в ус.
Ус растет в палате!
Я геройствую, храбрюсь:
Я тут не без Кати.
 
 
– Медсестрички, – говорю, —
Помирать не надо!
Сам украдкою смотрю:
Катя очень рада!
 

2

 
Раньше я писал со стройки,
А теперь тебе, друг мой,
Я пишу с больничной койки:
Катя, я хочу домой!
 
 
Здесь отменные обеды,
Персонал следит за мной.
Но сегодня, в День Победы,
Катя, я хочу домой!
 
 
Ходит на берег Катюша,
С песом на берег крутой.
Мне покой терзает душу:
Катя, я хочу домой!
 
 
Я трудился, не страшился
Ни судов, ни пересуд,
Но с годами засорился
Втихомолку мой сосуд.
 
 
Я резвился – не забуду —
На попутном ветерке.
Нынче вахту править буду
С авторучкою в руке.
 
 
Человек я не бездарный,
Ибо знаю, что со мной
Мой читатель благодарный…
Катя, я хочу домой!
 

Выздоравливаю

 
Под наблюденьем докторов
Шатаюсь с левым креном.
Тот, кто недавно был здоров,
Стал резко старым хреном.
 
 
Но удивлюсь иногда
Повторности напева:
Ведь, и в здоровые года
Меня влекло налево.
 
 
Сегодня приезжала Женя.
Укрылись с ней в тени двора.
Бровь медсестры пришла в движенье
При поясненьи – «хавера»…
 
 
Что делать, я далек пока
От пониманья языка!
 
 
И пробежала тень испуга,
Поскольку это – чудеса:
Уж больно с Женею для ЗУГа
У нас неравные веса!
 
 
Ах, я желаю не лежать
В проветренной палате,
А я желаю танцевать
С моей любимой Катей.
 
 
Я б танцевал любой ногой
С моей подругой дорогой!
 
 
Мозги подсохли – факт суров —
Подлечим их лекарством.
Хоть есть примеры – без мозгов
Рулили государством.
 
 
Ногам я говорю: друзья,
Здесь государство – это я.
 

9
Штейки

 
Друзья мои, на эти штейки
Затрачен труд на три копейки.
 

Израль

 
Земель я много видел и морей.
Но первый раз я встретил государство.
Где говорят обыденно «еврей» —
Без вызова, подвоха и коварства.
 

Штрих

 
Не потому я, между прочим, весел,
Что окружают красочные виды —
Я вижу много самоходных кресел,
В которых разъезжают инвалиды
 

Иврит

 
О чем вы там и сям ни говорите
И как высокомерно ни смотрите,
Кто учится, тот чешет на иврите,
А кто ни то, ни се – уж извините.
 

Что же ты?

 
Ты сказала, чтобы я молчал,
Чтоб не сочинял глаголов нежных.
Так не надо сниться по ночам
В этих легкомысленных одеждах!
 

Восторг

 
Восторг, восторг! Он бьется у виска,
С судьбой вообще не допуская торга.
Но он опасен: смертная тоска
Приходит часто сменщицей восторга.
 
 
Что до меня – моя открыта дверь,
Распахнуты наивные объятья.
Мне дела нет до будущих потерь.
Но вы не поступайте так, собратья!
 

Человечество

 
Котел. Еда. И как-то не к добру
Витает социальная гримаса:
Вот профессионалы по костру,
А вот – по точному вылавливанью мяса.
 

Без вас

 
Без вас на пляже как-то пусто.
Иду – невесело ногам.
Вы вся – от роста и до бюста —
Мне словно медом по губам.
 
 
Но все непросто, все непросто,
Как молвил мудрый Соломон.
Я весь – от возраста до роста —
Вам, словно выжатый лимон.
 

Июнь

 
Пришел июнь, и сразу стало душно,
В особенности – в середине дня.
Но море Средиземное послушно
Одаривает свежестью меня.
Со сном проблемы: лягу – не проснуться.
Глаза открою, и опять усну.
А надо встать, отжаться, окунуться —
Зачем иначе я менял страну!
 

Мора

 
Левантийская жара
Давит в области затылка.
Полюбилась мне мора,
А по-нашему – училка.
 
 
Хороша и молода,
Артистична и спортивна.
С ней, ручаюсь, никогда
Мне не стало бы противно.
 
 
Я сижу в своей норе
И мечтаю о море.
 
 
Никого со мною нет.
Я склоняюсь над тетрадкой.
В ней не «алеф» и не «бет» —
В ней мора с ее повадкой.
 
 
Ах, мора, мора, мора
Как нас жучила вчера!
И, должно быть, не напрасно,
И, должно быть, ей видней.
Как она была прекрасна
В педагогике своей!
 
 
Эти мысли ненароком
Довели бы до греха,
Если б темою урока
Не случилась «мешпаха».
 
 
Мы на нищенском иврите
Говорили про семью.
Ах, мора, вы расскажите
Биографию свою.
 
 
Я узнал тогда про мужа
Этой царственной моры,
Что она ему к тому же
Нарожала детворы.
 
 
Что четыре короеда
Обгрызают их бюджет.
Лейтраот, мора, покеда,
У меня претензий нет.
 

Можно ли дружить с женщиной?

 
Конечно. В этом нету прегрешенья,
Поскольку дружба золота дороже.
Но с другом не вступайте в отношенья
Интимные. И в денежные тоже.
 

Театр

 
Ах, я неравнодушен к Мельпомене.
И сам играл в театрике убогом.
Все дело в том, чтобы абсурд на сцене
Был в соответствии с абсурдом за порогом.
 

Приглашение

 
Подруга милая, ты приезжай ко мне!
Так искренне тебя я агитирую!
Я гарантирую качанье на волне,
Но что не буду приставать, – не гарантирую.
 

Казус

 
Не супермен, не «море по колено»,
И за грехи былые не прощен,
Но я в старении отстал на поколенье,
И этим озабочен и смущен.
 

Один

 
Мне одиночество отнюдь не по нутру.
Оно душе приносит утомленье,
Поскольку уважаю детвору
И сам процесс ее изготовленья.
 

Неправильно

 
С тобой так славно было нам
Сегодня под луной.
Зачем пошли мы по домам,
А не пошли домой?
 

В ресторане

 
Покинув поле нежной брани,
Сидел в приморском ресторане.
И суть не в том, что пил и ел,
А в том, кто рядышком сидел.
 

Ассорти

 
Евреи привезли от разных наций
Ингредиенты их цивилизаций.
И здесь теперь такое ассорти,
Что, Господи, помилуй и прости!
 

Гримасы времени

 
Мне порой закладывает уши
От гримас сегодняшнего дня.
Вот выходит на берег Катюша
И палит ракетами в меня.
 

Израильтяне

 
В непримиримом вражеском кольце
Живет народ с улыбкой на лице.
 

На вернисаже в Тель-Авиве

 
Изящный недомерок. Нефертити.
Ее волнует каждый экспонат.
Я загляделся. Срисовал. Смотрите:
Красотка. Грация. Погоны. Автомат.
 

Нет, правда…

 
Ах, Маши, Даши, Саши и Наташи,
Вы заставляйте нас плясать на лезвии:
Ведь несопротивляемости ваши
Несут угрозу мировой поэзии.
 

Страна

 
Страна – строитель. В этом честь и слава.
Страна – хранитель мудрости веков.
Страна – бельмо в дурном глазу ислама
И цель огня его боевиков.
 
 
Страна – солдат. Живет и не боится.
Страна – полет и каменная твердь.
И, между прочим, нужно умудриться
Родиться в ней, прожить и умереть.
 

Перекройка

 
Натура русская секретами покрыта.
Кто мог подумать, что когда-нибудь удастся
Большого русского, вообще, антисемита
Перекроить за пять минут в антикавказца!
 

Ах, Рая!

 
Ах, Рая, я в пяти шагах от рая,
Живу, шутя, играя, загорая.
Песок и синь от края и до края.
Пускай не мне – отдайся раю, Рая!
 

Мысль

 
Приперлась мысль. Ее не звали.
Она язвила невпопад.
И вмиг разладились детали,
И ничего не шло на лад.
 
 
Я к морю с головною болью
Пришел, слабея от тоски.
И ветер дунул, плюнул солью,
И выдул стерву из башки.
 

Шторм

 
Был моряком, слагал стихи я
И прямо заявить могу:
Милей мне бурная стихия,
Когда сижу на берегу.
 

10
Все мы люди-человеки

Госпожа моя

 
Утихло море, госпожа. Нет больше бури.
Не слышно ветра. Слышно пение чижа.
Нет больше смуты в голове. Нет больше дури.
И все путем. И с добрым утром, госпожа!
 

Точка приткновения

 
Между моим плечом и мышцею грудной
Приткнись горячим лбом, останови мгновение.
Побудь со мною, как за каменной стеной.
А эта ямка будет точкой приткновения.
 

Марьяж

 
Кого ни спросишь – жизнь – не банка меда.
Куда ни глянь – запутаны пути.
Мы – карты лишь в руках у Банкомета.
Колода – страшная: друг друга не найти.
 
 
Но я не верю в игры без удачи.
Соединились к радости своей
При некоторой тысячной раздаче
Король червовый с дамою червей.
 
 
Да это ж мы с тобой – единой масти.
На нас сошел немыслимый кураж.
У нас с тобою что-то вроде счастья —
Непобедимый радостный марьяж.
 
 
Итак – марьяж. И мы с тобою вместе.
И мы умны, заботливы, нежны.
Мелькают в жизни бубны, пики, крести.
Но мне другие масти не нужны!
 

До свидания, Ле-Ле!

(прощание с сестрой)

 
От души, не по привычке,
Я скажу тихонечко:
До свидания, сестричка,
В добрый путь, Леленечка!
 
 
Ты опять летишь домойки,
Где гуляет ветер с Мойки,
Где свистит Финляндия.
В общем, – холодяндия.
 
 
Там зимой дрожат бабульки,
Поднимать на смея глаз:
Сверху падают сосульки,
Как ракеты здесь, у нас
 
 
Чувства рвутся из ладони
И летят за океан:
В Ашкелоне я и Бони,
В США – Максим и Ян.
 
 
Ты жила и поживала,
Поживала и жила.
Много жара отдавала,
Втрое больше, чем брала.
 
 
Люди близкие болеют
И уходят навсегда…
А глаза твои синеют,
В них купается беда
 
 
Все мы в жизни, как солдаты:
«Дорогой, куда, куда ты?»
«Мне скрываться не к лицу.
Час пробил – иду к концу»
 
 
И уходят, и уходят,
И, увы, все уже круг,
А оставшиеся ходят
И приходит к другу друг,
 
 
Брат к сестре, племяшка – к тете,
Сын – к отцу, к ребенку дед…
Ближе близких вы найдете?
Или нет? Пожалуй, нет!
 
 
Для стишка найдешь местечко
В чемоданчике на дне.
Но оставишь ты сердечко
В нашей маленькой стране.
 
 
…Самолет наполнил баки,
Приготовился взлетать.
Знай, что люди и собаки
Ждут сюда тебя опять!
 

12 ноября 2011 года

Несупермэн

 
Я мэн, увы, не супер.
Я сочиняю сказки.
Я не могу без супа
И не могу без ласки.
 
 
Мой песик – не красавец,
Мой песик – без породы.
Он со стола, мерзавец,
Ворует бутерброды.
 
 
Но есть момент приятный,
Приятный и удобный:
Мой пес – мужик контактный,
А я – мужик незлобный
 
 
Мы с ним – без церемоний,
Мы оба без породы.
Мы часть смешных гармоний
Проказницы-природы.
 

Подружка

 
Мне, друзья, нужна подружка,
Чтоб трепать ее за ушко,
На двоих одна подушка
Чтоб была, один секрет,
 
 
Чтоб любила, Чтоб скучала,
Чтобы взглядом привечала,
Чтоб, как правило, молчала…
Но таких на свете нет.
 

Улов

 
Ловлю я в воздухе слова.
Из них, шутя, слагаю сценки.
Слегка кружится голова
В преддверии твоей оценки.
 
 
В том нет секрета, что любой
Нуждается в вердикте строгом,
Чтоб быть оцененным толпой,
Учителем, Судьбою, Богом.
 
 
Я ничего и не вершу,
Лишь созерцаю небо, море,
Ловлю слова и наношу
Оттенки чувств на мониторе.
 
 
И вот они, шестнадцать строк.
Кому они придутся кстати?
Я их из воздуха извлек.
И думал в этот миг о Кате
 

11
Бониада

Подпись под портретом

 
Я – неведомых кровей,
Очень может быть – еврей.
И сегодня я справляю
Свой трехлетний юбилей
 
 
Гости милые пришли,
Торопились, как могли.
А сознательные гости
Мне гостинец принесли.
 
 
Посмотрите на портрет.
Я люблю вас много лет
А моей любимой Лиле —
Мой особенный привет!
 
 
Я не так, вообще-то прост.
Я тут помню каждый тост.
Вы все пили друг за друга.
Я ж сидел, поджавши хвост
 
 
А сегодня главный кто?
Снявши куртки и пальто,
Дружно выпейте за Бони,
Господина Бо Ле По!
 

Вечерний променад

 
Хозяин с утомленными глазами
Выходит на вечерний променад.
Щебечут дамы с глупыми глазами,
И мой хозяин щебетанью рад.
 
 
Гуляет кошка с наглыми глазами.
У кошки вызывающий видок.
Я б с наслаждением загнал ее на пальму – к черту рифму! —
Но не дает хозяйский поводок.
 
 
Вот мы дошли до маленькой беседки.
У ног хозяина я отдыхаю всласть.
В моем желудке – сладкие объедки,
И жизнь, я понимаю, удалась!
 
 
Здесь кто-то третий. Вот же взяли моду
Душиться крепко! Запах узнаю.
Мне лень поднять улыбчивую морду.
Пускай хозяин повернет свою!
 
 
Неправильно хозяин поступает:
Совсем напрасно на исходе дня
За плечи эту даму обнимает
Рукой, что существует для меня.
 
 
А дамочка во время променада
Читает нам из Дона-Аминадо.
Я знать не знаю, что это за Дон,
И чем он пахнет, я совсем не знаю.
Не то, что я стихов не понимаю.
Я понимаю, но с большим трудом
 
 
– И что это, простите, за стихи, —
Я спрашивал и спрашиваю снова, —
В них столько всякой-разной чепухи,
А про собак не сказано ни слова!
 
 
Щебечут дамы, щелкают, как птицы.
Но мне до щебетанья дела нет.
Так далеки и клювы их, и лица
От стоптанных хозяйских сандалет
 
 
Там разговор и весел, и беспечен.
А я мечтаю пуще всех наград
О том, чтоб каждый вечер, каждый вечер
Мы делали вечерний променад!
 

Я, собака и дитя

 
Это кто такой хвостатый
От меня невдалеке,
Что за девочку он тащит
На коротком поводке?
 
 
Это песик мой хвостатый
Вдоль по улице идет.
Это маленькая Даша,
Он гулять ее ведет.
 
 
Речью пес не обладает:
Мать-природа не дала,
Только взглядом намекает
На серьезные дела.
 
 
«Не уйдем с тобою вдаль мы,
Неужели не понять,
Что на все вот эти пальмы
Должен лапу я поднять?
 
 
А потом пойдем на море.
А на море смерч и шторм!
А потом у дяди Бори
Будем кушать суп и корм.»
 
 
По асфальту дождик звонкий
Скачет, будто чумовой,
И с дождем наперегонки
Мы бежим ко мне домой!
 
 
Так живем, судьбу не хаем
Ни всерьез и ни шутя,
И в охотку отдыхаем —
Я, собака и дитя
 

Сексуальный маньячок

 
Сексуальный маньячок
Свой настроил маячок,
Ну а я, балда такая,
Дверь не запер на крючок.
 
 
А за дверью – ураган,
Как огромный хулиган,
Он тебя по морде хлещет,
Мой хвостатый мальчуган.
 
 
Где ты бродишь, дурачок,
Сексуальный маньячок.
И кому ты свой предъявишь
Отличительный значок?
 
 
У окошка я сижу,
В даль враждебную гляжу,
И о чем-то сам мечтаю,
В чем-то радость нахожу.
 
 
Мы с тобой – одна семья,
Ты активнее, чем я:
Лет на семьдесят моложе,
Прелесть рыжая моя.
 
 
Маньячок мой дорогой,
Не идешь никак домой.
Не подвержен ты инсульту —
Вот и вертишься юлой!
 
 
В дверь послышался толчок.
Возвратился дурачок.
– Ну, попал на приключенье?
Или нет? – В ответ – молчок.
 
 
Взгляд отважный и прямой.
В нем сквозит ответ такой:
«Мужики об этом деле
Не базарят меж собой!»
 
 
Дождик что ли? Ты промок.
Прислонись – совсем продрог!
Неразумная природа
Крутит нас в бараний рог!
 
 
Сексуальный маньячок,
Не печалься, дурачок:
Озарит и наши жизни
Света радостный пучок
 

Колыбельная для господина Бони Бо Ле По, проживающего с автором на правах компаньона

 
Спи, мой песик, спи мой зайчик,
Спи, мой дорогой,
От меня неубегайчик,
Со стола неворовайчик
И за кошкой не шныряльчик
Даже ни ногой!
 
 
Спи, мой песик, спи, мой мальчик,
Баюшки-баю!
Катю радостно встречальчик
И Володю привечайчик
И ботинки не таскайчик
На кровать мою!
 
 
Кто меня бы укачайчик,
Я бы был бы за,
Не рычальчик, не скуляльчик
И за палец не кусайчик,
Как усталый старый мальчик,
Я б закрыл глаза!
 

Монолог Бони Бо Ле По в день его 4-летия

 
Пусть я без племени – без роду —
Не обходите стороной.
Принадлежу к тому ж народу,
Что и хозяин мой родной.
 
 
Общеизвестно, что еврею П
ристало плакаться. Так вот:
Я, ой-вай-вой, уже старею:
Я распечатал пятый год.
 
 
Уж не берут меня на ручки
И не целуют мне живот.
А запах незнакомой сучки.
Мне жить спокойно не дает.
 
 
Хозяин мой давно не верит,
Что я не ведаю оков..
Пока он возится у двери,
Я – хвост трубой —
И был таков!
 
 
И я нашел ее, отраву,
Пока он шарил свой карман,
И быстро выстроил на славу
Свой незатейливый роман.
 
 
Ну что ж, такая нынче мода,
Такая у меня байда.
Ведь, мне уже четыре года
Не станет больше никогда.
 
 
Не осуждай меня, хозяин,
Что не сижу, повесив нос.
И сам бывал ты невменяем,
Как твой сластолюбивый пес.
 
 
Ты был, как я в каком-то смысле
И в сорок лет, и в пятьдесят.
Безумья на тебе повисли
И до сих пор еще висят.
 
 
Наоми, зины, гали, насти —
Башка гудела, как вокзал!
Про эти низменные страсти
Ты даже книгу написал!
 
 
Грешил, не охал и не ахал,
Изображал большую страсть
А я всего лишь сучку трахал,
Когда хозяйка отвлеклась.
 
 
Не меньше часа я старался —
Хоть проверяйте по часам!
На пустяки не отвлекался
Такие, скажем, как кассам.
 
 
Да, отвлекаться было глупо:
Пылал к процессу интерес.
Тут выручил «ЖЕЛЕЗНЫЙ КУПОЛ»:
Ракету сбил и спас процесс.
 
 
И в этот год полувоенный
Скажу, пока обстрел затих:
Я, в общем, пес обыкновенный,
Возможно, веселей других
 
 
В чем был неловок – извините
Прошу вас спинку почесать.
И снова в гости приходите,
Когда мне стукнет ровно пять!
 

О любви

 
Мой умный пес волны боится.
И если волны велики,
У самой кромки суетится
И лает, будто бы стыдится
Того, что в море не стремится
За мной – рассудку вопреки.
 
 
Вчера ж волна была крутая.
Она крушила все вокруг
И пляж утюжила, играя,
Шипела пеной, как утюг.
 
 
Опасно, весело, красиво!
Я исполнял нехитрый пляс,
На что мой пес смотрел тоскливо,
Как будто бы в последний раз
 
 
И вдруг свое худое тело,
Двенадцать жалких килограмм
Мой верный пес легко и смело,
Метнул в прибрежный тарарам!
 
 
Его качало и болтало
На необузданной волне.
Он, не смутившийся нимало,
Трудолюбиво плыл ко мне.
 
 
Я, обернувшись в изумленье,
С ним оказался визави.
Пес пер упрямо на сближенье,
Повизгивая от любви!
Мне будут сниться, знаю твердо,
Какая ни случись гроза,
Сосредоточенная морда
И бескорыстные глаза.
 

Белый шоколад

 
Вы приходите к нам, желанным гостем будьте.
Я буду рад. И Бони тоже будет рад.
Причем, гостинец выбирая, не забудьте,
Что мистер Бони любит белый шоколад.
 
 
Он беспороден, он помоечное племя —
Не доберман и не другой аристократ.
Жрет, что ни попадя, однако, в то же время
Он дома любит кушать белый шоколад
 
 
Непредсказуемый, порой проблематичен:
Он то ласкается, то лает невпопад.
Но в глубине души он аристократичен,
Поскольку любит кушать белый шоколад.
 
 
Собачка Люська, черно-белая отрада,
На все согласная, и он всегда готов!
Ее слепили из обломков шоколада,
Причем из двух неодинаковых сортов.
 
 
Хватать усвоил он несложную науку.
Его желания не ведают преград.
Рукою лапу, а вернее, – лапой руку —
Хватает, если в ней белеет шоколад.
 
 
Так и живем, и места нет у нас досаде —
Его начало, мой последний перегон.
По сути, мы, как говорится, в шоколаде —
Да извинят меня эстеты за жаргон!
 
 
Вас приглашаю нанести визит повторный.
Он будет рад, я тоже буду очень рад:
Не только Бони, но и Ваш слуга покорный
Имеет слабость: любит белый шоколад!