Текст книги "Нарбоннский вепрь. Первая книга трилогии «Наследники Рима» в новой редакции 2017 года"

* * *

– Кто были эти негодяи? – спросил герцог Крун, как только те ушли.

– Это плебеи, – ответила София Юстина, – их вожак приходится сыном делегату Кимону Интелику.

– Проклятие! – с возмущение в голосе прогремел Крун. – И вы позволяете презренным простолюдинам оскорблять вас? Клянусь всеми богами, я у себя в Нарбоннии подвешивал на дыбу мужиков за меньшие грехи!

Княгиня печально усмехнулась.

– Иногда мне хочется того же самого, герцог. Право, гражданин Интелик неплохо бы смотрелся вниз головой!

– Ну, так что же вам мешает? Пусть негодяя схватят, для начала.

– Это невозможно, – сказал Эмилий Даласин. – Плебеи – такие же подданные Божественного императора, как и мы, патрисы. Мы и они – аморийцы!

Крун помотал головой, не понимая логики в словах кесаревича.

– Разве у вас, у патрисов, мало власти, чтобы внушить черни должное почтение?

– Те, кого вы видели, не чернь, – заметила София Юстина. – Их родители – влиятельные политики и магнаты. Если мы без достаточных оснований начнём преследовать сынков, нас упрекнут в небрежении правами трудового народа. Собственно, вы это уже слышали.

– Всё равно не понимаю! Какое вам дело до того, что скажут простолюдины! Власть-то у вас, у патрисов!

– И мы дорожим ею, поверьте. По-моему, пусть лучше плебеи митингуют на улицах, выбирают себе делегатов, путь лучше эти делегаты делают вид, что правят вместе с нами…

– Лучше, чем что?

– Чем если бы они втайне озлобились против нас, патрисов. Не забывайте, герцог, в Империи патрисов немногим более восьмисот тысяч, а плебеев почти тридцать семь миллионов!

«Умно, – подумал Варг, внимательно слушавший этот разговор, – очень умно! Ловкие аристократы, подобные этой Софии, повязали свой народ аватарианской верой и показным дружелюбием. И этот раболепный народ ловит крошки с княжеских столов и ещё радуется, что ему позволяют избирать своих никчёмных делегатов! А всякий, кто восстаёт против такого порядка, объявляется еретиком, как те Ульпины»

– И всё равно не понимаю, – в сердцах бросил Крун, – может быть, потому что я варвар. Будь моя воля, я бы с наглым сбродом церемониться не стал!

Вскоре они расстались: Крун с сыном отправились в свой павильон, – это совсем рядом, стоит лишь пересечь проспект Фортуната и немного пройти в сторону Квиринальского озера, – а Эмилий Даласин и София Юстина в карете кесаревича поехали в свои резиденции.

– Удивительная страна, – пробормотал Крун, когда остался наедине с сыном. – Здесь всё не так, как у нас в Галлии и в остальной Европе!

– Вот потому-то мы и враги, – сумрачно глядя из-под бровей, молвил Варг. – И останемся с ними врагами, кто бы ни желал иного!

– Ты глупец, – устало проговорил герцог; у него в этот вечер не было ни сил, ни желания снова вправлять мозги непокорному сыну.

– Я не глупец, – сказал принц. – Глупец тот, кто не видит, что всё это было разыграно.

– Что?! – ахнул герцог.

– А то, – с ожесточением отозвался Варг, – что все амореи заодно. Вернее, все, кто признаёт аватарианскую веру, – поправился он, вспомнив об Ульпинах. – Всё, что мы видели, было разыграно для тебя.

– Для меня?

– А ты как думал, отец? Поставлю молот Донара против всех их богов, что сиятельство с высочеством заранее договорились! А тем простолюдинам хорошо заплатили, чтоб разыграть этот пошлый фарс. А ты и клюнул!

Такая мысль не приходила Круну в голову.

– Дьявол! – пробормотал он. – София тоже говорила, мол, я поддался на какую-то провокацию.

Варг рассмеялся.

– Во имя Донара, это мне нравится! Хоть в чем-то мы сошлись с твоей Софией, отец!

– Этого не может быть. Не может быть, я сказал! София Юстина искренна в своем стремлении подружиться с нами. Будь иначе, я бы понял…

– Ты сам, отец, учил меня не верить коварным улыбкам амореев. Да что с тобой? Какая может быть дружба между господами и рабами? Разве кто спорит, что Юстина очень красива и умна? Тем более она для нас опасна! О, боги, да что сделать, чтобы ты понял, какие люди окружают нас, отец?

«Этого не может быть. Этого не может быть. Этого уже не может быть никогда», – стучало в висках у Круна, и он не слушал, что говорит ему сын.

* * *

– Как я устала, кузен, – жаловалась София, пока карета кесаревича катилась ко дворцу Юстинов. – О, неужели этот день уже кончается? Хвала великим богам… Я хочу в постель. Никакой политики больше – только постель!

– Вовремя я появился, – сказал Эмилий. – Хотел бы я знать, какая муха укусила Кимонова сына! С чего это он так распоясался?

– Ставлю тысячу империалов, кузен, муху зовут Корнелий Марцеллин.

– Твой дядя?! – изумился кесаревич.

– Тебя это удивляет? Мой дядя не гнушается водить дела с подобным сбродом. Недаром он глава фракции популяров в Сенате.

– По-моему, ты заблуждаешься, Софи. В чём его интерес?

Превозмогая усталость и боль в ступнях, София принялась объяснять Эмилию то, что для неё казалось самоочевидным.

– Мой дядя Марцеллин мечтает о кресле первого министра, так? Я – тоже мечтаю. У меня больше шансов. Однако если дяде удастся скомпрометировать меня… Теперь ты понял?

– Не могу поверить, Софи. Твоя репутация безупречна – что может изменить какой-то фотоснимок? Все поймут, что это подстроено твоими недругами. Да и в чём твой грех на этом снимке?

София Юстина не смогла сдержать улыбку.

– Твоё счастье, кузен, что ты Фортунат. В политике ты наивен, как дитя… К тому же, я не настолько безупречна, как тебе кажется.

Тут она рассказала ему историю с дневной погоней на озере Феб.

– Никто не сможет доказать мою вину, – заметила София, – но с тех гидромобилей, что гнались за мной, наверняка видели знак Юстинов на дверцах и символ Пегаса на носу моего корабля. Если начнется расследование или, того хуже, узнает дядя…

– Я постараюсь помочь, – задумчиво молвил Эмилий. – Ты права, я Фортунат, я могу сказать то, что не позволено политику – в самом деле, какие интересы в суетной политике могут быть у отпрыска священной династии?

София рассмеялась и поцеловала кузена в щеку.

– Ты настоящий друг, Эмиль.

– И всё же больше так не попадайся, – пробормотал кесаревич.

– Ну, что ты! Я чту наши законы не меньше, чем твоё доброе имя, кузен. Кстати, напрасно ты вмешался. Я справилась бы с этими плебеями и без Круна, и без тебя.

Они подъехали ко дворцу Юстинов; София вышла и направилась в личные апартаменты, а карета кесаревича покатилась в сторону Палатинского моста, который связывал Темисию с резиденцией Дома Фортунатов на острове Сафайрос.

– В постель, только в постель, – отвечала София на все предложения слуг, а сама думала при этом: «Интересно, он пришел сегодня? Ах, если б он пришел!».

Тот, кого она имела в виду, встретил её у дверей спальни, и она в радостном изнеможении упала ему в руки. Это был атлетически сложенный красавец с вьющимися волосами цвета смоли, ниспадавшими на могучие плечи; пропорции его тела были настолько мужественны и безупречны, что этого молодого человека часто называли Марсом, срезая две последние буквы его имени. Его лицо казалось хищным и грозным, даже когда он улыбался, а широкий орлиный нос был носом настоящего потомка гордых римлян. Читатель, несколько смущённый обликом Юния Лонгина, законного супруга Софии Юстины, может расслабиться: теперь он знает имя человека, которому дарила любовь эта женщина.

– О, Марсий… – прошептала она. – Какое счастье, что ты рядом!

Князь Марсий Милиссин, одним восхищенным взглядом оценив наряд возлюбленной, отбросил прочь передник, свою последнюю одежду, и приветствовал её, как подобает столь красивому мужчине приветствовать такую роскошную женщину.

– Мы заждались тебя, – жарко прошептал он ей на ухо, – я и мой настойчивый друг. Ты прекрасна, моя радость! Мне одно лишь жаль: скудоумным северным варварам не понять, сколь ты великолепна в этом волнующем наряде!

– О, ты неправ, – говорила она, пока он освобождал её от одежд и укладывал на богатое ложе, – ты неправ, мой бог: я сумела произвести впечатление!

– Варвары не стоят твоих трудов, бесценная моя.

– Они нужны мне, любимый: если я посажу женщину на варварский престол и помогу ей удержаться хотя бы до выборов нового первого министра…

– Ты станешь героиней нашей истории!

– Да… О, Марсий! Этот фамильный дворец слишком мал для меня! Как вытерпеть три года, что отделяют меня от Квиринала?

– Я помогу тебе скоротать этот срок… А что, герцог Крун в самом деле смертельно болен?

– Увы, это так. У него язва или даже рак желудка.

– Ты не знаешь точно?

– Я знаю слишком много, Марс, и то случайно. Вокруг Круна верные мне люди… Я восхищаюсь этим человеком, любимый! Он мудр и мужествен. Судя по докладам моих врачей, он испытывает нечеловеческие муки – а ведь не скажешь по виду его! Ах, если бы я могла ему помочь!

– Но постой, ведь язва легко лечится, и рак…

– Герцог не знает о своей болезни. Во всяком случае, мне кажется, что он не знает, какая болезнь мучает его плоть. А если бы знал, это вряд ли что-нибудь изменило: Крун воин до мозга костей, он будет терпеть боль, пока она не сведет его в могилу. Он не может оставить Нарбоннию даже на время – его бароны и его собственный сын… Ты меня понял. Вот почему я так спешу устроить наследство Кримхильды.

– Всё у тебя получится, моя звездоокая богиня, ибо нет женщины прекраснее тебя и умнее…

– …И нет мужчины достойнее тебя, мой воинственный бог.

Больше они не говорили в эту ночь, ибо истинная любовь не нуждается в словах.

Но если бы София Юстина предполагала, каким событиям суждено развернуться ещё до восхода солнца, она, конечно, предпочла бы вовсе не ложиться в постель.

Глава шестая, в которой наследник нарбоннского престола совершает поступок, способный прийти в голову только сыну варварского вождя

148-й Год Химеры (1785),

ночь с 14 на 15 октября, Темисия

– Эй, наперсник, просыпайся! Буду я тут тебя расталкивать, разомлел на аморейских харчах, а ещё рыцарем называешься…

Ромуальд открыл глаза и увидел лицо Варга. Принц довольно ухмылялся, а в синих, цвета неба, глазах его играли хорошо знакомые молодому рыцарю озорные искорки. Глаза Варга, впрочем, в этот момент не напоминали цвет неба, потому что небо было чёрным.

– Ночь на дворе… – начал было Ромуальд, но Варг шёпотом перебил его:

– Вставай, живо! Дело есть. Завтра будет поздно.

Ромуальд поднялся с ложа, зная, что друг объяснит ему, какое дело до утра не терпит.

– Одевайся, – приказал принц, – и прихвати кинжал.

Сам Варг был в полном облачении, точно и не ложился спать, но оружие у него отсутствовало.

– А ты? – спросил молодой рыцарь.

– Вот мои кинжалы, мечи, палицы и остальное, – усмехнулся принц, показывая свои руки, где под одеждой перекатывались канаты мускулов. – Если нас задержат, я буду чист. А ты – мой оруженосец, тебе положено носить кинжал.

– Кто нас может задержать?

– Мало ли… Я хочу слегка подпортить амореям их торжество.

Он имел в виду предстоящее празднование дня рождения августа Виктора V.

Когда Ромуальд собрался, оба юноши бесшумно выскользнули из павильона. Закутавшись в черные плащи, они незаметно проследовали мимо других павильонов, мимо основного комплекса гостиницы «Филемон и Бавкида» и вышли на проспект Фортуната.

Была глубокая ночь. На их счастье, центральная улица имперской столицы оказалась малолюдной. Варг усмехнулся и, не удержавшись от соблазна, показал фигу пылающей в ночи хрустальной статуе Двенадцатиликого Бога, что возвышалась над городом.

– Гляди, кто-то идёт, – прошептал Ромуальд.

Они спрятались в тени ближайшего здания. Вскоре мимо них прошествовали двое, рослый и коротышка. Мужчины шли от Филипповских терм в сторону Пантеона и оживлённо переговаривались, не замечая ничего вокруг. Варг и Ромуальд услышали обрывок фразы высокого:

– А когда я покажу его светлости этот снимок…

– Нам везёт, – шепнул принц своему другу, – это как раз те, кто нам нужен. Слушай, что надо делать…

Минуту спустя Андрон Интелик и Намор Битма почувствовали себя в объятиях, из которых им не дано было вырваться. Варг и Ромуальд затащили их в тёмный проулок, предварительно заткнув рты какими-то тряпками.

Первым делом нарбоннский принц продемонстрировал Интелику свой кулак, добавив при этом:

– Сейчас я избавлю тебя от кляпа. Но если ты окажешься настолько глуп, что начнешь кричать и дергаться, я награжу тебя таким ударом, в сравнении с которым давешний удар моего отца покажется тебе ласковым прикосновением твоей мамочки. Ты хорошо меня понял, плебей?

Андрон Интелик, чьи глаза были наполнены ужасом, закивал.

– Ну, отлично, – кивнул Варг и освободил рот пленника.

– Ч-что т-тебе н-надо, в-вар-р-вар? – вот были первые слова плебейского заводилы.

– Не дрожи, как девка, – сказал принц. – Я тебе ничего не сделаю, если будешь хорошо себя вести.

– Ей это даром не пройдет, – прошипел Интелик. – Слыханное ли дело – натравливать варваров на своего политического противника!

Варг беззвучно расхохотался.

– Так ты думаешь, мешок жира, что мы действуем по указке Софии Юстины?

– А разве не так?! – с дерзостью прирождённого авантюриста спросил Интелик. – Вам ведь нужен снимок, не правда ли? Вот он, берите, только отпустите нас.

«Навряд ли Юстина предупредила своих варварских горилл насчёт негатива», – пронеслось в мозгу Интелика. Он рассчитывал дёшево отделаться, обманув тупоумного варвара.

– Нам не нужен твой снимок, плебей, – сказал принц. – Вот тебе встречное предложение: как насчёт того чтобы сообща свалить Юстину?

Сын народного делегата Кимона Интелика к этому предложению отнесся с недоверием.

– Народу Богохранимой Амории не нужна помощь варваров, – с высокомерием стрекозы, парящей надо львом, заметил он. – Мы справимся сами, когда захотим! И не тебе…

Мощный пинок в живот прервал словоизвержение будущего народного избранника. «Эти низкорождённые ублюдки ничем не лучше своих князей, а хуже, – подумалось Варгу. – Те хотя бы знают, чего хотят и что могут»

– А вот мне ваша помощь пригодится! – с тихой яростью, от которой у Андрона и его спутника ёкнуло в груди, проговорил принц. – Мы кой-куда вместе сходим, а затем я вас отпущу. Я думаю, вы к тому времени сами смекнёте, что вам дальше делать.

Окончательно запугав пленных такими словами, Варг двинулся к Форуму. За руку он держал Интелика, а Ромуальд держал Битму. Последний, между прочим, в какой-то момент замычал под кляпом, и рыцарь спросил, как с ним поступить. Принц, оценив состояние молодого друга Андрона Интелика как полуобморочное, хмыкнул:

– Пусть идёт с кляпом. Говорить ему необязательно, он будет немым свидетелем.

– Свидетелем чего? – в ужасе вопросил Интелик.

– Страшного преступления, – в тон ему отозвался Варг, но уточнять не стал, чтобы пленники не свалились в обморок прямо здесь и прямо сейчас.

Они добрались до Форума и, петляя меж аллей, площадей и скверов, продвигались к цели своего предприятия.

– Послушай, отпусти нас, а, – вдруг попросил Интелик. – Я расскажу тебе, как можно справиться с Юстиной. Мы её очень не любим. Они, знаешь ли, нам вот все где, эти самые Юстины. Мы будем только рады, если ты её…

– Заткнись, – оборвал его Варг, – или завтра улетишь в Стимфалию, в Обитель Обреченных.

Андрон Интелик благоразумно послушался совета и всё оставшееся время мучительно размышлял, с какой стати ему лететь по указанному варваром адресу. Варг не знал, что в Обитель Обреченных ссылают только очень провинившихся патрисов, а с плебеями в аналогичных случаях поступают проще: предают огню на месте преступления.

* * *

Из дневниковых записей Януария Ульпина

В первый момент мне почудилось, что я грежу.

К нам приближалась странная компания из двух северных варваров и двух плебеев, причём последние шли явно не по своей воле, а когда увидели нас, то, могу поклясться, волосы зашевелились у них на головах.

Здоровенный галл оставил своего пленника на попечении второго варвара и бестрепетно подошёл к нам. Не говоря ни слова, он осмотрел и потрогал руками наши цепи. Мы с интересом наблюдали за ним. В то время, клянусь именем Единого, нам в голову не приходило, что задумал варвар. Этот нежданный ночной визит нам представлялся хоть каким-то развлечением накануне последней ссылки.

– Стало быть, вы слуги дьявола, – сказал нам варвар на своем наречии, справедливо полагая, что плебеи галльского языка не разумеют, а такие учёные еретики, как мы, должны знать много разных языков.

Мы молчали, ожидая, что он скажет дальше. Он представился:

– Варг, наследник нарбоннского престола.

– Мы так и поняли, – ответил по-галльски мой отец.

Варг кивнул и взялся за цепь, которая опоясывала шею отца. В этот момент затрещал звонок на его «позорной шляпе»; принц оставил цепь, осторожно снял с отца «позорную шляпу», отнес её в сторону и положил на землю, затем проделал то же самое с моей «позорной шляпой».

– Что ты делаешь? – не выдержал отец.

Принц предпочел ответить вопросом на вопрос:

– Хотите ли вы жить, еретики?

– Для нас это уже не имеет значения, – с достоинством ответил отец. – Мы сделали своё дело. Чудищам-аватарам и людям, их приспешникам, не удалось сломить нас!

– Ну, и? – усмехнулся Варг. – Что дальше? Обитель Обречённых?

До меня, наконец, дошло! Стараясь не выдать своего волнения, я спросил:

– У тебя есть другие варианты, принц?

Варг измерил меня долгим изучающим взглядом, а затем решительно взялся за цепь отца.

И произошло невероятное. Его пальцы обхватили стальную цепь, руки напряглись, на лице появилось выражение сосредоточенности – и пару мгновений спустя цепь лопнула!

Показывая мне сломанное звено, Варг сказал:

– Вот путы, которыми вас сковали аватары. Я их рву!

Дальше у меня случился непростой разговор с отцом, который, мысленно примирившись со своей участью и даже находя в ней свою героическую прелесть, отказывался признавать преимущества предложенного нам варианта. Мы говорили по-латыни, но вскоре перешли на галльский, чтобы Варг понимал, в чём суть проблемы.

Тем временем ему удалось освободить отца от цепей. Он совершал свой подвиг, словно мифический титан, и, что самое удивительное, в полном молчании, не испрашивая согласия отца. Лишь однажды он заметил:

– Представь себе, ересиарх, такую вещь: существует человек, который ненавидит Империю и аватаров. Он нутром чует, что это враги его свободы, что их дружба лжива, а их покровительство есть рабство. Этот человек понимает, сколь сильны враги, – но он хочет бороться! И пока не знает, как… И есть другой человек, который, я думаю, знает, как. Так почему бы первому и второму не объединиться?

– Суета… – промолвил отец. – Мы отыграли своё. Я больше не хочу жить в мире, где властвуют чудовища-аватары и servum pecus1212
  «Раболепное стадо» (лат.)


[Закрыть] их народ. Благодарю тебя за твои помыслы, благородный галл, однако, знай: кто спасает человека против его воли, поступает не лучше убийцы! И ещё добавлю: exoriare aliquis nostris ex ossibus ultor…1313
  «Да возникнет из наших костей какой-нибудь мститель» (лат.)


[Закрыть]

– Ради Единого, отец! – прошептал я. – Он ведь прав на все сто! Он и есть наш мститель! Ты только подумай, что мы ещё успеем сделать вместе с ним! Стыдно и глупо не использовать такой шанс для мести!

Отец задумался, затем медленно кивнул и поправил меня:

– Не для мести, Янус. Вернее, не только для мести. Мы поможем этому благородному юноше отстоять свою свободу.

– Я знал, что услышу это, – ухмыльнулся Варг.

Он вернулся к плебеям и своему другу, взял у того кинжал, потом привязал плебея-коротышку к дереву, а далее со вторым плебеем и своим другом возвратился к нам.

– Поможешь нам сломать эту цепь, – сказал Варг плебею.

Тот запротестовал, насколько это позволял его заплетающийся язык:

– Нет… нет… Ни за что! Я не стану участвовать в этом ужасном преступлении! Меня за это сожгут на костре…

В этот момент отцу пришло в голову чуть пошутить. Он заставил плебея посмотреть себе в глаза и замогильным голосом прошептал:

– Ты сделаешь, как тебе велят, низкорождённый! Иначе я обращу тебя в тварь земноводную или в прах, смотря какое заклинание придёт на ум первым. Дьявол, мой истинный Отец и Властелин, дал мне такую силу.

И он простёр к несчастному растопыренную пятерню. Плебей затрепетал и более возражать не осмелился.

Вот так мы избавились от цепей! Нам осталась лишь самая малость: избавить от цепей аватарианской веры весь остальной Orbis Terrarum1414
  Здесь – «Изученный Мир» (лат.)


[Закрыть].

Затем, когда дело было сделано, отец предложил освободиться от свидетелей. Друг принца побледнел, приняв, как видно, слова отца и на свой счет.

– Нет, я придумал кое-что получше, – сказал Варг. – Привяжем этого плебея к столбу. Он нам ещё пригодится.

Перспектива оказаться на месте заклятого еретика доконала несчастного. Ополоумев от ужаса, он завопил, точно его резали на части, и предпринял попытку сбежать. Эта попытка была пресечена принцем, который уже занёс кулак с целью прогнать из плебея остатки сознания. Отец перехватил руку Варга.

– Не надо, друг мой. Ты прав, этот плебей нам ещё пригодится. Он скажет властям, кто был истинным виновником нашего побега.

Отец положил правую руку на голову плебея, а левой рукой прикрыл ему глаза. Плебей вздрогнул и затих.

– Повторяй за мной, – начал отец, – Я шёл по улице…

– Я шёл по улице, – безучастным голосом произнес плебей.

– …На меня напали. Я ничего не помню. Нет, помню! Их было двое.

– Какого дьявола… – проговорил Варг, но я шепнул ему, чтобы он молчал и доверился отцу.

– Сколько их было? – изменившимся голосом вопросил отец.

– Двое. Их было двое, – ответил плебей.

– Правильно, их было двое. Они говорили: «Един Бог».

– Един Бог… – эхом отозвался плебей.

– «Един Бог!» – это наш девиз, девиз нашего дела, – шёпотом объяснил я Варгу. – «Един Бог!», следовательно, есть только Творец, Deus Majores1515
  «Старший Бог» (лат.)


[Закрыть], и нет никаких аватаров, Dii Minores1616
  «Младших Богов» (лат.)


[Закрыть], следовательно, всякий, кто скажет: «Един Бог!», принадлежит к нашей вере, следовательно, нас освободили наши сторонники, чудом спасшиеся от репрессий.

– Больше я ничего не помню… – продолжал поучать плебея отец.

– Не помню… Ничего больше не помню.

– Хорошо. А теперь – усни!

Потом мы привязали спящего плебея к позорному столбу. Варг был бледен, что-то мучило его, и он, наконец, спросил отца:

– Ты колдун?

Отец улыбнулся:

– Нет, не колдун. Я человек, который сведущ в истинных науках.

– Так я и думал, – с облегчением кивнул Варг. – Наши колдуны не умеют делать того, что сделал ты.

– Это пустяки, – заметил я, – невеликий труд загипнотизировать слабого духом человека.

– Ты тоже это умеешь?

Я кивнул – но перед тем успел уловить восхищенный взгляд Варга.

– Меня зовут Марк, – представился отец, – а это мой сын Януарий.

– Вы свободны, – сказал Варг. – И я хочу, чтобы вы стали моими друзьями.

– Мы уже твои друзья, – заметил я.

– Вам ещё предстоит это доказать, – с металлом в голосе отозвался Варг, снова давая нам понять, что он не так прост, как может показаться.

– Мы докажем, – отозвался отец. – То, что ты видел – пустяк в сравнении с нашей истинной силой.

– Сила у меня есть. Мне нужны знания.

– Я это и имел в виду, друг мой. Знания и есть сила.

– Хорошо. Что теперь? Вам нужно бежать из города.

– Не волнуйся за нас, – успокоил его отец. – Мы убежим. Из Темисии и из Амории. Мы найдём тебя в Галлии. Верь нам.

Я увидел, как зажглись глаза молодого варвара: мой отец говорил именно то, что он жаждал услышать.

– Пора прикончить второго плебея, – сказал я. – Он нам не нужен.

– Напротив, – возразил принц, осмотрев неподвижного коротышку. – Пускай живёт. Когда он придёт в себя, его детский лепет только спутает властям картину происшествия.

– Ладно, – пожал плечами я. – Сегодня твоя ночь, друг.

На том мы и расстались с варварами. За всё время нашего знакомства наперсник принца не проронил ни слова, но тем не менее успел понравиться отцу и мне. Уже уходя, я услышал, как Варг сказал ему:

– Проткни меня кинжалом, Ромуальд, если с восходом солнца у Софии Юстины не начнутся бо-о-ольшие неприятности!

Эти слова заставили меня немного усомниться в Варге, но потом я понял, что всё складывается как нельзя лучше: наш новый друг был tabula rasa1717
  «Выскобленная доска» (лат.), т.е. чистая доска для писания стилом, в переносном смысле – человек, не обремененный знаниями, но готовый к их восприятию.


[Закрыть] – нам с отцом предстояло просветить его насчёт истинных врагов и научить, как правильно бороться с ними.