Текст книги "Бородинская битва"

Это были отборные силы Наполеона.

«Старая гвардия» насчитывала 6120 человек и 32 орудий.

11. «Молодая гвардия», под командованием маршала Эдуарда-Адольфа Мортье, герцога Тревизского, состояла из 2-й гвардейской пехотной дивизии и польской дивизии «Легион Вислы».

«Молодая гвардия» насчитывала 7 тыс. человек и 28 орудий.

12. Гвардейская резервная кавалерия под командованием маршала Жан-Батиста Бессьера, герцога Истрийского, состояла из 6 бригад и имела в своем составе 4600 человек и 12 орудий.

13. Гвардейская резервная артиллерия под командованием дивизионного генерала графа Жана-Бартелеми Сорбье, полковника гвардейской артиллерии, имела в своем составе 1200 человек и 37 орудий.

Артиллерия французской армии насчитывала, как известно, в общей сложности 587 орудий. Но большое значение при сопоставлении сил имеет качество и боевые возможности артсистем. Какие именно артсистемы и в каких количествах присутствовали у французов на Бородинском поле?

Французские 6-фунтовая пушка и 6-дюймовые гаубицы

В исторической литературе принято считать, будто из 587 орудий французской армии в Бородинском сражении только 10 % составляли батарейные орудия (М. И. Богданович, А. П. Скугаревский, Даффи и др.). Но подобную цифру можно принять только для 12-фунтовых пушек. Известно, что при вступлении в Россию наполеоновская армия имела 14 % тяжелых орудий, а это 12-фунтовые пушки и 8-фунтовые гаубицы. Кроме этих орудий к тяжелой артиллерии можно отнести и длинные 6-фунтовые гаубицы, которые примерно сопоставимы с нашими 1/2-пудовыми «единорогами», которые мы отнесли к тяжелой артиллерии. Близки были по мощи и короткие 6-фунтовые и новые 24-фунтовые (5,5-фунтовые) гаубицы. Точное количество орудий по каждой артсистеме определить не представляется возможным из-за крайнего разночтения источников, когда 6˝ гаубицы называют 6-фунтовыми, 8˝ «прусские» гаубицы, имевшие «каменный вес 24 фунта, приравнивают к 24-фн (5,5-фунтовым), хотя по весу чугунного ядра они соответствуют 68-фунтовым, а 8-фунтовые «грибовалевские» пушки считают как 6-фунтовые нового образца.

Но общую картину по французской артиллерии рассчитать вполне возможно. Всего у французов имелось на поле боя 120 гаубиц, из которых 8-фунтовые «прусские» насчитывали 20 единиц. Остальные сто – это вполне сопоставимые по возможностям 6˝ длинные и короткие гаубицы и 5,5-фунтовых новые гаубицы. Вместе с шестью десятками 12-фунтовых пушек это дает примерно 180 стволов тяжелой артиллерии, из которых 80 (12-фунтовые пушки и 8-фунтовые гаубицы) превосходят по огневой мощи и дальности русские тяжелые орудия.

Полковая артиллерия, насчитывавшая 98 орудий, была представлена маломощными легкими 3-фунтовыми и 4-фунтовыми пушками. Учитывая, что 4-фунтовые пушки входили и в состав резервной артиллерии дивизий, то общее количество малокалиберных орудий составит порядка трети французской артиллерии на поле боя.

Остальная артиллерия была представлена 8-фн «грибовалевскими» и новыми 6-фунтовыми орудиями. При этом обычно данные орудия были представлены в тех же батареях, что и 6-фунтовые и 24-фунтовые (5,5-фунтовые) гаубицы в пропорции 2 гаубицы и 6 пушек, либо в пушечных конных батареях. Хотя, например, в «Молодой гвардии» дивизионные батареи были чисто пушечными с 8-фунтовыми пушками.

Французская конная артиллерия

Так что картина, нарисованная Энгельсом и Тарле, о том, что французская артиллерия была в основном представлена 3-фунтовыми и 4-фунтовыми пушками, не соответствует действительности. Но в целом, хотя французская артиллерия уступала по численности русской всего на 6 %, по весу залпа она уступала на четверть. Единственным преимуществом Наполеона было 80 орудий, превосходящих по мощи сильнейшие русские орудия. Однако опыт предыдущих войн показал, что это преимущество было крайне трудно реализуемое в силу малой мобильности столь мощных орудий и малого процента попаданий на больших дистанциях. Именно учет этого опыта привел к тому, что русские полевые войска отказались от 12-фн пушки большой пропорции, которая была равноценна 12-фн «грибовалевской» пушке и даже чуть превосходила новую французскую 12-фн пушку.

В целом у Наполеона было небольшое численное превосходство. При этом в пехоте превосходство было почти на 10 % (без учета ополчения). Качественно русская пехота могла бы в целом считаться несколько лучше французской, если бы не была разбавлена почти на 20 % новобранцами. С учетом новобранцев качество русской пехоты можно считать несколько худшим, что должно было больше всего сказаться на инициативности рядового состава на поле боя.

Кавалерия французов численно практически не имела превосходства над русской, но из-за того, что почти 1/3 русской конницы была иррегулярной (казаки) и в регулярной русской кавалерии был невелик процент тяжелой конницы (5500 в двух дивизиях против более чем 11 тыс. у французов), французская конница как боевая сила на поле боя была гораздо более значима, чем русская, и должна оцениваться, как имеющая значительное преимущество.

Так что численное превосходство Наполеона в живой силе усугублялось лучшим в целом качеством пехоты и кавалерии и более подходящим для боя составом конницы. И по общей мощи пехоты и кавалерии русская армия уступала почти так же, как французская – в артиллерии.

Соотношение сил приведено на начало Бородинского сражения. То есть уже после боя за Шевардинский редут.

Первоначальное развертывание и русская позиция

Одним из наиболее странных событий, связанных с Бородинской битвой, является выбор русским командованием позиции и размещение войск на этой позиции. И этот выбор служит основной причиной критики Кутузова со стороны историков. Эта критика опирается в том числе на записки таких известных участников событий, как Барклай-де-Толли, Беннигсен, Ермолов, Толь. Например, Беннигсен, согласно его «Запискам…», считал необходимым «наш правый фланг опереть на деревню Горки и двинуть все остальные войска нашего правого фланга на поддержку левого крыла». Барклай-де-Толли, если верить его сочинениям, убеждал Кутузова «при наступлении темноты исполнить с армиею движение так, чтобы правый фланг 1-й армии отступил на высоты Горки, а левый примыкал к деревне Семеновской, но чтобы вся 2-я армия заняла место, в коем находится 3-й корпус. Сие расположение не переменило бы боевого порядка; каждый имел при себе собранные войска; резервы наши, не начиная дела, могли быть сбережены до последнего времени, не будучи рассеянны и, может быть, решили бы сражение. Князь Багратион, не будучи атакован, сам бы с успехом ударил на правый фланг неприятеля». При этом Барклай ручался за успех. И за вроде бы необъяснимый отказ Кутузова и критикуют чаще всего современные историки. Кстати, все эти воспоминания появились из-под пера людей, уже знавших к моменту написания, как именно прошло сражение. Масла в огонь добавляют утверждения французских участников событий, таких как генералы Ж. Рапп, Ж. Ж. Пеле, Ф. Сегюр. По их словам, правый фланг русской армии «был столь же неприступен, как и неопасен».

Но что же именно вызывало такое недоумение действий Кутузова и критику позиции? В первую очередь это размещение на линии Бородино – Маслово 4 корпусов и казаков Платова. То есть главные силы русской армии были размещены там, где вообще никаких атак противника не производилось. К этому добавляется оценка как совершенно бесполезных хорошо подготовленных и вооруженных тяжелой артиллерией Масловских флешей.

Атаман Платов

Из каких же соображений исходили Кутузов и Толь, размещая войска именно таким образом? Для того чтобы понять, обратимся к схеме № 1. Как видно из этой схемы, Шевардинский редут был никак не передовой позиций, как часто утверждается, а частью единого фронта от Маслова до Шевардина, опиравшегося на целый ряд естественных преград и оборонительных сооружений. Почему была выбрана именно такая линия построения? Одно важное требование является константой – необходимость перекрыть Новую Смоленскую дорогу. Кроме того, было явное желание заставить французов штурмовать позицию с северо-запада, через реку Колочу.

Что касается самого критикуемого участка – Масловских флешей, – то можно отметить, что даже при северо-западном направлении атак французов значение мощной батареи Масловских флешей невелико.

Зачем флеши с тяжелой артиллерией? А флеши нужны в силу важности позиции при возможном захвате их французами. В этом случае русская армия отбрасывается от Новой Смоленской дороги и лишается возможности отойти на Можайск. Это катастрофа. Так что оборонительные сооружения под Масловом – своеобразная страховка от худшего варианта.

А как быть с тяжелой артиллерией, направленной на север? Дело в том, что всего в 6 верстах от деревни Бородино, у местечек Аксиньино и Рахманово, находятся броды через Москву-реку. И в том же месте, вдоль северного берега Москвы-реки идет Гжатский торговый тракт, который через Марфин брод выходит к Можайску в тылу русских позиций.

Следует вспомнить, что Наполеон прекрасно умел использовать маневр с переброской сил через водные преграды для охвата противника или принуждения его к тем маневрам, которые требовались французскому полководцу. При этом Кутузов лично сталкивался с этим умением Наполеона во время своего отступления в Австрии под Кремсом, когда русская армия чуть не была отрезана переброшенными на северный берег Дуная силами Мортье. Тогда Кутузову удалось парировать подобный маневр. Но уже под Смоленском Наполеон подобным маневром, но уже осуществленным главными силами, поставил русские армии на грань разгрома, от которого их спас только героизм, проявленный 27-й дивизией Неверовского.

При этом мы исходим из того, что главные силы Наполеона наступали по обеим Смоленским дорогам. Но это известно сейчас, а тогда Кутузов не мог знать, что противник не пустит тот же корпус Богарне по Гжатскому тракту. В этом случае французы оказывались бы избавлены от необходимости переправляться через реку Москву вблизи русской армии.

Так что батарея на Масловских флешах позволяла держать под наблюдением и обстрелом Гжатский тракт, простреливая северный берег реки Москвы вплоть до леса за Гжатским трактом. Она позволяла замедлить или сорвать возможное продвижение вражеских войск и дать Кутузову время для маневра или отхода к Можайску. Вывод: Масловские флеши – это не ошибка или сомнительное решение Кутузова, а совершенно четкий и, скорее всего, лучший способ парирования небольшими силами вполне характерного для Наполеона маневра.

Теперь переберемся на противоположный фланг, к Шевардинскому редуту. Совершенно очевидной причиной выбора этой точки для сооружения укрепления было то, что это была самая значительная высота на поле. Конечно, южнее были и более высокие возвышенности, но они не имели интереса, так как были покрыты кустарником и лесом. В итоге Шевардинский редут оказался господствующей высотой на Бородинском поле. Но, судя по общему расположению русских войск, размещение у Шевардино тяжелой батареи должно было заставить Наполеона действовать в соответствии с русским планом, то есть развертывать силы на северо-западе от русской линии, на поле севернее деревни Бородино. А для этого требовалось иметь возможность простреливать Новую Смоленскую дорогу до ее выхода из леса западнее Валуева (схема № 1). Это ставило Наполеона перед выбором: либо вступать в сражение с марша, что явно невыгодно в генеральном бою, либо выводить войска из зоны обстрела для развертывания. Наиболее естественным в таком случае выглядит развертывание французов на самом обширном поле на линии Логиново – Беззубово и севернее Валуева. То есть французская армия оказывается перед русским фронтом и должна атаковать его через реку Колочу. Ну или попытаться сманеврировать в обход позиции севернее реки Москвы.

Развертывание без боя на линии от Новой до Старой Смоленских дорог, до входа в сектор обстрела батареи Шевардинского редута (Головина-Ельня), тоже мало что дает Наполеону. В этом случае французская армия нависает над флангом русских войск, но должна будет наступать через довольно широкий лес, не имея возможности поддержать наступление огнем тяжелой артиллерии из-за отсутствия удобных позиций для последней. Подобное направление ограничивает используемые силы и принуждает выстраиваться для атаки уже на опушке у Доронино, в зоне не просто досягаемости, а эффективного огня батареи Шевардинского редута.

Собственно, эта версия подтверждается в одной из редакций рапорта императору Александру I о Бородинском сражении и самим М. И. Голенищевым-Кутузовым: «…построенный нами 24-го числа редут, а также егеря, засевшие в рвах и кустарниках на правом берегу реки Колочи и занимавшие деревни Фомкину, Алексину и Доронину, весьма затрудняли приближение неприятеля по большой дороге…» О том же писал в своей фундаментальной работе по войне 1812 года А. И. Михайловский-Данилевский. Он полагал, что одной из задач Шевардинского редута было «удобство действовать во фланг наступающим по большой дороге к Бородину колоннам». Современник событий Д. П. Бутурлин писал: «Огонь, производимый из редута, при селе Шевардине построенного, равно и российскими стрелками… весьма обеспокоивал прохождение неприятельских колонн по большой дороге». Так что основной задачей Шевардинского редута, кроме собственно обеспечения устойчивости фланга армии, являлось ограничение маневра Наполеона на момент развертывания его войск перед сражением.

Основным возражением против данной версии служат утверждения о невозможности ведения огня с Шевардинского редута по Новой Смоленской дороге. При этом основной упор делается на большую дистанцию. Кстати, именно это возражение мешает осознать и значение Масловских флешей. Обычно историки ссылаются на Кутайсова и на существующие в русской армии нормативы по ведению артиллерийского огня. Например, в параграфе третьем статьи Столыпина «Как батарея должна действовать» предлагалось: «На 400 сажен расстояния выстрелы невыгодны; от 300 до 200 они становятся точнее; но ближе 200 они весьма смертельны; посему на первом расстоянии должно стрелять медленно и редко, на втором скоро, на третьем поспешнее и стремительно» (в подлиннике – расстояния указаны прописью). А вот что рекомендовалось в пункте «1» правил Кутайсова: «В полевом сражении выстрелы за 500 саженей сомнительны, за 300 довольно верны, а за 200 и за 100 смертельны… Следовательно, когда неприятель еще в первом расстоянии, то должно стрелять по нем редко… во втором расстоянии стрелять чаще… и напоследок наносить удары со всевозможною скоростью…»

Но при этом забывают, что речь идет об эффективном огне по таким мишеням, как, например, батальонная колонна. Действительно, вероятность попадания в подобную цель из 12-фунтовой пушки на дистанции 400–500 саженей была меньше 40 %. А тут речь идет о дистанциях 1 тыс. саженей и более. Но, как показывает пример самой Бородинской битвы, французы эффективно обстреливали Багратионовы флеши с такой же дистанции – порядка 1 тыс. саженей. Судя по всему, обычно исследователи и историки путают эффективный огонь по конкретным единичным целям (даже типа батальонной колонны) и эффективную стрельбу по площадным целям (походные порядки пехотного корпуса или расположение главных сил неприятеля). Но когда речь идет об обстреле городов или больших масс войск на поле боя или на марше, то огонь на предельные дистанции вполне допустим и актуален.

Начальное развертывание русской армии

Перенесение основного направления действий с Новой на Старую Смоленскую дорогу было оценено как не особо значимое ввиду заброшенности Старой дороги и лесистой местности в ее районе. Более вероятным, похоже, считалось продвижение французов не южнее, а севернее Новой Смоленской дороги. Да, собственно, так оно и было, севернее, по проселкам, шел корпус Богарне, который был в два с половиной раза больше идущего по Старой Смоленской дороге корпуса Понятовского. Однако возможность обхода предусматривалась – и для его парирования было осуществлено выдвижение резервов в район Старой Смоленской дороги и начато сооружение Багратионовых флешей.

Центр русской позиции, а точнее, стык левого фланга и центра, опирался на построенное южнее Бородина укрепление – курганную батарею, которая фланкирующим огнем прикрывала нашу линию на левом фланге и совместно с Шевардинским редутом позволяла обеспечить устойчивость фронта не меньшую, чем в центре и на правом фланге, где фронт прикрывался крутыми берегами реки Колочи.

Что же получается в итоге? Весьма разумное и продуманное расположение русской армии в соответствии с требованиями военной науки того времени. При этом развертывание противника было затруднено и много внимания было уделено защите от таких действий противника, которые могут привести русскую армию к катастрофе даже без прямого разгрома на поле боя. Кутузов не зря считался прекрасным полководцем – он образцово выбрал позицию и провел развертывание. Таким образом, Наполеон был поставлен в крайне неудобное положение еще до начала боя. Но император Франции не уступал в военном искусстве Кутузову. И как он сумел выкрутиться из цугцванга, который ему пытался навязать русский командующий, мы узнаем в следующей главе.

Бой за Шевардинский редут

Накануне главного сражения, ранним утром 24 августа (5 сентября), русский арьергард под командованием генерал-лейтенанта П. П. Коновницына, находившийся у Колоцкого монастыря в 8 км к западу от расположения главных сил, был атакован авангардом противника. Завязался многочасовой упорный бой. Но после того как было получено известие об обходном движении противника, Коновницын отвел войска за реку Колочу и присоединился к корпусам, занимавшим позицию в районе деревни Шевардино. Около Шевардинского редута был размещен отряд генерал-лейтенанта А. И. Горчакова. Всего под командованием Горчакова находилось 11 тыс. войск и 46 орудий.

Взятие редута французскими гренадерами

Cилы Гочакова и находящиеся поблизости войска располагались следующим образом. На самом редуте было размещено двенадцать орудий 12-й батарейной роты под командованием подполковника Винспера. За Шевардинским редутом стояла в батальонных колоннах 27-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Д. П. Неверовского: Одесский и Симбирский пехотные полки – в первой линии, Виленский и Тарнопольский – во второй. Шесть егерских полков – 5-й, 6-й, 41-й, 42-й, 49-й и 50-й – заняли позиции от хутора Алексинки вверх по реке Колоча, в кустах и оврагах ее правого берега, затем – от деревни Доронино, в Доронинской роще, и далее – в кустарнике до самой дороги в д. Ельню. Севернее деревни Шевардино встали Харьковский и Черниговский драгунские полки. Новороссийский и Киевский драгунские – позади деревню Доронино, поддерживая егерей в Доронино и роще, а два эскадрона Ахтырского гусарского полка прикрывали восьмиорудийную батарею 9-й конной роты, которая находилась на возвышенности южнее редута. Кроме того, справа от редута находились шесть орудий 23-й легкой роты, двенадцать орудий 47-й легкой роты и четыре орудия 21-й легкой роты, а также четыре орудия 9-й конной роты. В тылу 27-й пехотной дивизии уступом влево стояла 2-я кирасирская дивизия генерал-майора Дуки в полковых колоннах. Значительно далее – у ручья Каменка – была расположена 2-я гренадерская дивизия под командованием генерал-майора К. Мекленбургского. 2-я сводно-гренадерская дивизия генерал-майора Воронцова, четыре батальона которой тоже приняли участие в «деле», первоначально находилась у деревни Семеновской. Всего, таким образом, в Шевардинском бою с русской стороны приняло участие, с учетом переданных во время боя Горчакову резервов, 36 батальонов пехоты, 38 эскадронов кавалерии и 46 орудий.

Для прикрытия Старой Смоленской дороги остались 6 казачьих полков генерал-майора А. А. Карпова 2-го. Армия Наполеона подходила к Бородину тремя колоннами. Основные силы – три кавалерийских корпуса Мюрата, пехотные корпуса Даву, Нея, Жюно и гвардия – двигались по Новой Смоленской дороге. Севернее их наступали пехотный корпус вице-короля Евгения Богарне и кавалерийский корпус Груши. По Старой Смоленской дороге приближался корпус генерала Понятовского. Для атаки редута Наполеон выдвинул 1-ю (Моран), 2-ю (Фриан) и 5-ю (Компан) дивизии 1-го корпуса Даву, кавалерийские корпуса Мюрата и впоследствии корпус Понятовского. Хотя первоначально вся тяжесть штурма легла на 5-ю дивизию Компана.

5-я пехотная дивизия 1-го армейского корпуса маршала Даву имела отличную репутацию. Полки дивизии, вокруг имени которых нередко возникали легенды (к примеру, 57-й линейный еще с Итальянского похода носил прозвище «грозный»), состояли из испытанных, большей частью французских солдат-ветеранов. Командовавший дивизией сорокатрехлетний дивизионный генерал Жан-Доминик Компан был одним из самых опытных и талантливых генералов французской армии. На 2 сентября 1812 года 5-я дивизия включала в себя 4 полка линейной пехоты, сводный вольтижерский полк и две артиллерийские роты. Всего: пехоты – 9838 человек, артиллерии – 520 человек, лошадей (в артиллерии) – 462; 30 орудий. Всего же против защитников укрепления было направлено 35 тыс. пехоты и кавалерии, 180 орудий.

Неприятель, охватывая Шевардинский редут с севера и юга, пытался окружить войска Горчакова. По русской версии боя, французы дважды врывались на редут, и каждый раз пехота Неверовского выбивала их. На Бородинское поле спускались сумерки, когда противнику еще раз удалось овладеть редутом и ворваться в деревню Шевардино, но подошедшие русские резервы из 2-й гренадерской и 2-й сводно-гренадерской дивизий отбили редут. Бой постепенно ослабел и наконец прекратился. Кутузов приказал генерал-лейтенанту Горчакову отвести войска к главным силам.

Вот как описывает бой за Шевардинский редут Михайловский-Данилевский: «Коновницын принужден был отступить и приблизиться к Бородину. Полки арьергарда начали входить в состав корпусов, к коим принадлежали, и, вступая на позицию, открывали взорам неприятеля русскую армию, устроенную в боевой порядок. Доступ к ней преграждался редутом при Шевардине. Наполеон приказал овладеть им. Защита редута как отдельного укрепления была бы с нашей стороны без цели, если бы князь Кутузов не имел надобности выиграть несколько времени, приводя к окончанию инженерные работы, начатые на позиции».

Петр Петрович Коновницын

Как видно из описания, арьергардный бой плавно стал перетекать в бой за Шевардинский редут. При этом очевидна и помеха, создаваемая редутом для развертывания французов, и решимость Наполеона эту помеху убрать. Отсюда и нестандартное, смелое решение атаковать с марша фланговый редут в виду главных сил противника.

«Неприятель шел, по большой дороге и по сторонам, в трех колоннах, державшихся на одной высоте. Часа в два пополудни французы начали переходить Колочу у Фомкина и Валуева и направляться на редут. Понятовский следовал туда же от Ельны. В редуте было 12 батарейных орудий. Войска, назначенные для обороны его, под начальством князя Горчакова, состояли из 27-й дивизии, пяти гренадерских полков, 5-го егерского, двух сводных гренадерских батальонов, двух драгунских полков и 2-й кирасирской дивизии. Князю Горчакову надобно было защищать редут, вправо деревню Шевардино и влево лес, на Старой Смоленской дороге. Завязалась перестрелка. Державшись более часа, наши егеря и фланкеры отступили, потому что неприятель, под личным управлением Наполеона, пошел на укрепления колоннами, предшествуемый огнем многочисленной артиллерии. Чрезмерное превосходство сил, двинувшихся в атаку, заставило князя Горчакова ввести тотчас в дело гренадер, но пока они подходили, редут и стоявшие для его обороны войска были засыпаны ядрами, гранатами, картечами, пулями. Французские колонны ворвались в укрепление, однако торжество их было непродолжительно. Гренадерские полки, перед которыми шли священники в облачении, с крестом в руках, скоро поравнялись с укрепленной батареей и выгнали из нее неприятеля. Завязался рукопашный бой. То наши опрокидывали французов, то французы подавали нас назад. Два раза неприятель вторгался в редут, но не мог в нем утвердиться. Кровопролитие продолжалось до вечера. Редут, село Шевардино и лес на левом крыле остались окончательно за нами.

Бой за Шевардинский редут

Казалось, что с наступлением мрака сражение прекратилось, потому что пальба с неприятельской стороны затихла. Когда совсем смерклось, послышалось между редутом и Шевардиным приближение войск. Сперва нельзя было в темноте увидеть числа их. Загоревшиеся в расположении неприятельском стоги сена озарили светом своим густую колонну, направлявшуюся косвенно в правый фланг наш. Князь Горчаков послал за 2-й кирасирской дивизией, а Неверовскому с 27-й дивизией велел остановить французов, которые в темноте не могли видеть русских войск. Неверовский приказал бывшему впереди полку ссыпать порох с полок, и подойдя к неприятелю, ударить в штыки. Приказание исполнено в мертвой тишине. Взятые внезапно во фланг, французы оробели, остановились, побежали. Наши смешались с врагами, кололи и гнали их. Подоспела 2-я кирасирская дивизия и довершила поражение неприятеля, принужденного в бегстве своем бросить 5 орудий. Три подбитые пушки остались на месте, две вывезены кирасирами. Сражение прекратилось. К полуночи заметили снова приближение французских колонн. Долее удерживать редут стало бесполезно, по отдаленности его от позиции. Главнокомандующий велел князю Горчакову отступить».

Несколько иное описание Шевардинского боя дает с французской стороны Сегюр: «Тотчас были захвачены деревни и леса. На левом фланге и в центре – это были Итальянская армия, дивизия Компана и Мюрата; на правом фланге – Понятовский. Атака стала всеобщей, так как армия Италии и Польская появились одновременно на двух крылах большой императорской колонны. Эти три массы отбросили на Бородино русские арьергарды, и вся война сконцентрировалась на одном участке. Прикрытие было снято, и был открыт первый русский редут; слишком выдвинутый вперед от левого фланга их позиции, он защищал его, не будучи сам защищенным. Неровности местности должны были стать его преградой».

И снова, несмотря на отличия, описание указывает на редут как на преграду к развертыванию и показывает атаку французов с марша, без предварительного развертывания и рекогносцировки, на русское укрепление.

Далее Сегюр пишет: «Компан ловко воспользовался рельефом местности, ее возвышения послужили платформой его пушкам, чтобы бить по редуту, и убежищем его пехоте, чтобы построить ее в колонны для атаки. 61-й полк шел первым: редут был взят одним махом и в штыки, но Багратион послал подкрепления, и его отбили. Три раза 61-й полк вырывал его у русских и три раза он был отбит, но наконец он был удержан, весь окровавленный и наполовину разрушенный.

На следующий день, когда император делал смотр этому полку, он спросил, где же его третий батальон: «Он остался на редуте!» – ответил ему полковник. Но дело не было еще закончено там: соседний лес кишел еще русскими стрелками; они выходили каждую минуту из этого логова, чтобы возобновить свои атаки, которые поддерживали три дивизии. Наконец атака Шевардина Мораном и та, что из лесов Ельни Понятовского докончили надоевшие войска Багратиона, и кавалерия Мюрата очистила равнину. Это стало результатом упорства испанского полка, который обескуражил врагов: они уступили, и этот редут, который был аванпостом, стал теперь нашим <…>

Император спал мало. Генерал Коленкур пришел с захваченного редута. Ни одного пленного не попало в наши руки, и Наполеон, удивленный, забросал его своими вопросами. «Разве его кавалерия не атаковала вовремя? А эти русские решили победить или умереть?» Ему ответили, что, доведенные до фанатизма их военачальниками и привыкшие драться с турками, которые кончают своих пленных, они предпочли покончить с собой, чем сдаться противнику. Император погрузился тогда в глубокое раздумье».

Старший из Коленкуров, бывший посол в России, описывал бой за Шевардино более кратко и еще менее героически для русских: «Император оставался лишь один момент в своей палатке, находившейся, по обыкновению, в центре гвардейского каре, а затем поспешил туда, где наше правое крыло атаковало два редута, поддерживающих левый фланг неприятеля».

На поле боя под Москвой

Здесь самым важным является момент, что Коленкур воспринимал атакующие Шевардинский редут силы как правый фланг армии Наполеона. То есть первоначально главные силы французов естественным образом развертывались на поле западнее и северо-западнее Бородина, как и хотел Кутузов. Но Наполеон не принял правила игры противника. Далее Коленкур описывает собственно бой: «Эта атака была проведена с такой силой, что мы овладели редутами меньше чем в течение часа. Войска получили приказ оставаться в боевой позиции, а пехота – сохранять каре. Хорошо, что император проявил эту предусмотрительность, так как через полчаса после наступления вечерней темноты, когда бой давно уже был окончен, русские кирасиры, поддержанные пехотой, энергично атаковали наше каре, направляясь к этим редутам; они, бесспорно, надеялись в сумятице ночного сражения принудить нас эвакуировать редуты и отбить их обратно. Первое каре, захваченное врасплох, потеряло несколько человек и орудий, но остальные, предупрежденные пальбою первого каре, держались твердо. Русские кирасиры потерпели большой урон от нашего артиллерийского и ружейного огня, а к тому же их атака была плохо поддержана, и они должны были отступить и отказаться от обладания этими редутами, которые служили ключом к русским позициям. Наши войска выиграли даже некоторое пространство, преследуя кирасиров в темноте, и мы утвердились на опушке леса, которую для врага было бы весьма важно сохранить за собой хотя бы для того, чтобы задержать наши атаки и следить за нашими передвижениями».

Таким образом, из этих описаний, несмотря на все их различия, можно сделать вывод, что Наполеон сразу оценил значение Шевардинского редута и, вместо ожидаемого выхода на Бородинское поле севернее Новой Смоленской дороги, прямо с марша, уже во второй половине дня, атаковал Шевардино силами корпуса Даву, то есть лучшими не гвардейскими частями, прикрываясь от возможной атаки с левого фланга корпусом Богарне и имея в резерве остальные корпуса и гвардию. При этом атаки на редут велись с трех сторон, и бой не прекратился с наступлением темноты. По этой причине, во избежание неожиданностей, русским пришлось разрывать боевой контакт и отводить войска на Семеновские высоты, к флешам. Чтобы избежать продвижения французов на плечах отходящих сил, пришлось использовать для дезинформации противника звуковые сигналы к атаке во время отхода.