Текст книги "Сочинения"

На даче у бабушки

КАКАЯ БАБУШКА

Я опять заснул.

И вдруг я проснулся, потому что меня мама тормошила, и уже совсем день, и в автобусе мы одни, потому что все уже вышли. И солнышко светит.

А мама кричала в окошко:

– Мы сейчас! Алёшка разоспался!

И я смотрю – к нам в автобус лезет старушка и смеётся, а это и есть бабушка.

Бабушка стала меня целовать. И всё говорила:

– Ах ты, Алёшенька!

И что я совсем большой, и что сейчас пойдём, и что у неё кофе есть, и что пряники тоже есть.

А мама сказала, что вот грибы. А бабушка сказала «спасибо».

Дядя так и говорил, что бабушка спасибо скажет, когда грибы увидит.

И я закричал:

– Ага, дядя так и говорил!

А бабушка спросила:

– Какой дядя это говорил?

А мама рукой замахала и говорит:

– Ох, уж этот дядя! Мы чуть не пропали.

А я сказал, что дядя очень хороший.

И мы пришли к заборчику. А в заборчике дверка.

Мы вошли в дверку, а там садик. А потом маленькие горки сделаны, и на них цветочки насажены, разные-разные.

Мама говорит бабушке:

– Ах, какие у тебя клумбы красивые!

ПРО КОШЕК И КАК Я БАБУШКЕ ГРИБЫ ПОКАЗЫВАЛ

Бабушка ведёт меня за руку и говорит:

– Потом, потом поглядишь: Алёшка есть хочет.

И повела меня в дом. А там стол. А на столе всё стоит. Булки разные и кофейник. И две кошки на столе. Бабушка как крикнет:

– Брысь, брысь, негодные!

А кошки сначала посмотрели на нас, а потом тихонько сошли. И бабушка нас с мамой повела мыться и всё говорила, почему мы вчера не приехали. И мама сказала, что шла Красная Армия и что это манёвры.

А потом мы пошли пить кофе, а кошки опять со стола убежали. А потом одна ко мне на колени вскочила и стала головой под руку меня толкать. Я кофе пролил и сказал, что это кошка. Мама хотела сердиться, а бабушка сказала, что ничего, пускай.

Я захотел, чтобы масло на пряник намазать. А мама сказала, что пряники с маслом не едят. Бабушка взяла пряник, самый большой, ножиком разрезала, и вышло два пряника.

И потом маслом намазала, сложила и говорит:

– Отчего же? Пусть ест, коли нравится.

И я весь пряник съел. А потом мы с бабушкой кошек кормили. Мы им молока наливали.

А потом мы пошли грибы разбирать. И я знал, кто какой: который лисичка, который подберёзовик. Только ножки не знал, которые от какого. А ножки все отломались. Неполоманных грибов совсем мало осталось.

А бабушка говорила:

– Ах ты, грибовник какой! Ай и молодчина! Все грибы знает!

Потом я бабушке про Москву рассказал, про Красную площадь, как дом горел и как пожарные водой поливали.

А бабушка всё грибы чистила и всё говорила, что мы в Киев поедем. И грибы с собой возьмём. И что это ей от меня подарок – вот сколько грибов! И что мы их в Киеве есть будем. А она мне тоже подарок сейчас даст.

КАКОЙ ПОДАРОК

Бабушка стала руки мыть, чтобы подарок достать, а я с лавки соскочил и стал ждать.

И мы побежали к бабушке в комнату, где у неё кровать.

И бабушка из-под подушки достала бумагу.

Я думал, в ней бумажная кукла какая-нибудь.

А бабушка говорит:

– Вот, здесь большой мячик.

А он вовсе не круглый, а просто лепёшкой.

И я сказал:

– Ха-ха-ха! Вовсе не мячик.

А там был хвостик резиновый. Бабушка стала в хвостик дуть, и стал надуваться мячик. И стал большой-пребольшой. Больше головы. И больше бабушкиной головы. Прямо как подушка.

А этот хвостик закрывается, и бабушка его пальчиком в мячик запихнула. И не стало видно никакого хвостика. А вышел настоящий мячик. Только большой-пребольшой.

Я закричал:

– Бабушка, дай! Ой, какой хороший!

А бабушка как стукнет мячиком в пол, он до самого потолка прыгнул и сделал: дзум! Как барабан.

Я стал его ловить и стал кричать:

– Ай! Ай!

А тут мама пришла и говорит:

– Это уж бабушка, наверное. Что надо сказать?

А бабушка говорит:

– Он сказал что надо: что мячик хороший. Вот я как рада!

И поцеловала меня. И мы с мячиком пошли в сад. И стали мячик бросать, чтобы он прыгал. А потом кошки прибежали. Я в них мячиком кидал, а они боялись.

Бабушка пошла грибы солить. Я потом взял мячик и тоже пошёл грибы солить. Я их в баночку складывал аккуратненько, а бабушка соль сыпала.

И бабушка говорила, что после обеда мы пойдём на реку смотреть пароход. А завтра мы на пароходе по реке поедем в Киев. Долго будем ехать: день и ночь, день и ночь. Потом на поезд сядем и ещё на другой пароход, на большой-пребольшой, и тоже будем ехать. Долго-долго.

А потом будет Киев. А в Киеве бабушка учит девочек вышивать разные картинки, и цветочки, и домики.

А летом в Киеве жарко, и бабушка уезжает сюда, потому что здесь не очень жарко.

Мы уедем на пароходе, а мама пока здесь останется. И кошки тоже останутся.

Я сказал:

– Почему?

Бабушка сказала, что они всегда здесь живут. Здесь их дом. Потом мы разбудили маму и обедали. И мы с бабушкой пошли пароход смотреть, а мячик оставили дома. Бабушка его в шкаф заперла. А то его кошки начнут царапать и дырку сделают.

ПРИСТАНЬ

На реке плавал домик. У самого берега. И я подумал, что это пароход, потому что из домика шла палка, а на палке – флаг. Бабушка сказала, что это пристань. Там билеты дают. А бабушке не надо: у ней уже есть.

Я сказал, что хочу на пристань. Мы пошли сначала по дорожке, а потом вниз по лестнице. А потом совсем по берегу. А потом по мостику. И пришли на пристань.

Я думал, она маленькая, а она очень большая. И сверху крыши и по бокам будочки, а посредине пусто. Просто пол, и можно ходить.

Мы с бабушкой пошли, а там пристань кончается, и загородка, чтобы никто в воду не упал. Загородку открывают, только чтобы на пароход идти.

Пароход придёт, так совсем к самой загородке подплывает. Тогда загородку открывают, и все идут на пароход и на пароходе уезжают.

КАК ПАРОХОД ПРИШЕЛ

Парохода ещё не было, а была просто река. За рекой опять берег. И там садики. И домики: маленькие-маленькие. Бабушка сказала, что они вовсе не маленькие, а только далеко.

– А вот, – говорит, – лодочка едет.

А на лодочке два больших мальчика сидели и лопатками воду разгребали.

Я сказал бабушке:

– Почему лопатками?

А тут все люди засмеялись, которые стояли, и стали говорить, что это не лопатки, а вёсла и что мальчики ими за воду зацепляются, оттого и едут. И что они зацепляют – это называется «гребут». Я сказал, что хочу грести, а мне сказали, что я маленький, а потом буду.

Бабушка сказала, что у ней есть лопатка и что она мне в садике покажет, как грести.

Потом все закричали:

– Идёт! Идёт!

И стали смотреть. А это шёл пароход. А я смотрел через загородку и ничего не видел. Только услыхал, как он загудел. Очень тихонько, потому что далеко.

Тыввв! Ввыв! Ввыв!

Я затопал ногами и тоже стал кричать:

– Идёт! Идёт! Бабушка, пароход идёт!

Бабушка меня за руку потянула. Чтоб я подальше от загородки. «А то, – говорит, – сейчас с парохода будут чалки бросать».

Я сказал:

– Почему?

Нас толкали, а я всё говорил: «Почему чалки?»

Бабушка говорит, что верёвки такие. Пароход будут к пристани привязывать. Чтобы его водой не унесло. Вода в реке бежит, и всё по ней уплывает. И даже пароход, если не привязать.

Бабушка меня на столик ногами поставила, чтобы я был выше всех. И тогда я увидел пароход.

Он был очень белый. И с каждого бока – колесо. Они очень большие, почти как пароход вышиной. И пароход колёсами по воде шлёпает. И от этого волны идут. Так что лодку, где мальчики были, закачало. Я думал, лодочка утонет, а она не утонула.

А пароход колёсами очень шлёпал. У него на колёсах лопатки приделаны. И он лопатками бьёт по воде.

Шлёп-шлёп-шлёп!

И прямо на нас. Прямо на самую пристань. А пароход большой, и на нём дом стоит. Длинный-длинный, до самого конца, а сверху дома пол, а на полу опять дом. И всё окошечки, окошечки, окошечки. А перед окошечками ещё немножко пол, и там люди. А чтобы они не упали, там загородка.

И все люди на нас смотрели.

КАК Я ИСПУГАЛСЯ ГУДКА

Мачта на пароходе совсем небольшая. А флаг на ней очень большой.

А потом я и трубу увидал: она совсем маленькая. Я потому увидал трубу, что вдруг дым пошёл: чёрный-чёрный. Пароход совсем близко подошёл и перестал колёсами шлёпать, а всё равно шёл.

Бабушка говорит:

– Потому что очень разбежался.

И прямо к нашей пристани. И вдруг как стукнет боком!

А бабушка меня захватила, чтобы я не упал, потому что пристань тряхнулась. Я видел, как верёвку бросили, очень толстую. Один дядя на пристани её схватил и поднял. Наверное, привязывать.

А потом на пристани загородку открыли.

И мостик сложили на пароход, и все пошли.

А я закричал:

– Бабушка, пойдём! Пойдём! Я хочу на пароход!

А бабушка сказала, что не пойдём, а завтра пойдём и тогда уедем на пароходе.

Я смотрел на пароход, а он вдруг как загудит. И так страшно загудел, прямо заревел. Я думал, что-нибудь сейчас будет, и заплакал. Я схватился за бабушку. А бабушка меня сняла вниз, и мы скорей пошли на берег. А пароход всё гудел. И я не слыхал, что бабушка говорит. А она совсем в ухо мне говорила.

Потом пароход перестал гудеть, а мы уже совсем наверх пришли. Я уже не плакал и смотрел, как пароход пошёл.

Бабушка перестала меня платком вытирать и говорит:

– Возьми платок. Помахай платком пароходику.

А он не пароходик, а вон какой большой!

И ещё он два раза гудел, а потом совсем ушёл.

Пароход

КАК МЫ НА ПАРОХОД ПОШЛИ, ЧТОБ ЕХАТЬ

На другой день бабушка сказала, чтобы я поиграл мячиком, а то сейчас из него надо воздух выпускать. Его бабушка в чемодан положит. Воздух выпустит, и он станет как блин. А как приедем в Киев, мы его снова надуем. И я опять буду им играть.

Мы все вещи уложили, и мишку бабушка переложила в свой чемодан.

Мы стали обедать. Вдруг пришёл дядя с пристани и сказал, что он наши чемоданы понесёт на пристань.

А мы пускай обедаем, потому что успеем. Я хотел скорее идти и сказал, что компоту не хочу.

Я очень хотел, чтоб скорей на пароход.

Мама говорит:

– Чего ты ёрзаешь? Никакого парохода ещё нет, а мы с бабушкой ещё чай будем пить. Садись и не выдумывай.

А бабушка сказала, что она чаю совсем не хочет, встала и взяла корзинку, где у нас грибы в банках. Мама тоже встала, и мы пошли. Мама всё время говорила, чтобы я слушался бабушку и не ел слив. И потом, чтоб в воду не упал и чтоб я сказал, что не буду.

А я не сказал.

Потом пришёл пароход, ещё больше, чем вчера, и мы с бабушкой пошли по мостику на пароход. А на пароходе по маленькой лесенке – наверх, а там, наверху, длинная-предлинная веранда с загородкой. Только не с очень высокой. И через неё всё видно. Я посмотрел. А там внизу – пристань и мама стоит.

Бабушка говорит:

– Видишь: мама стоит? Вон, внизу, на пристани. Вот мы как с тобой высоко.

А мама снизу кричала, чтобы я не совался к воде.

А до воды вон ещё сколько! Я взял и плюнул сверху.

Мама закричала:

– Ну вот, уже начинается!

МЫ ПОЕХАЛИ

Вдруг как загудит гудок! И мама больше ничего уже не стала говорить и заткнула уши пальчиками. И совсем вбок стала глядеть.

А я уже не боялся и побежал глядеть, где это гудит. Бабушка тоже со мной пошла. Мы потом увидели, что это гудок. Он очень большой и медный. Большой такой, как самовар, и от него верёвки. Капитан как потянет верёвку, так из гудка пар пойдёт. И гудок заревёт изо всей силы.

Потом я увидал, как отвязывают наши верёвки от пристани. Там пеньки такие на пристани есть, чтобы к ним пароход привязывать. И мы стали отъезжать вбок от пристани.

Я смотрел на пристань, а бабушка говорила:

– Вон, видишь, мама белым платочком машет.

А там все платочками махали. И я не видел, которая мама.

НА ПАРОХОДЕ ЕСТЬ СТОЛОВАЯ

Я посмотрел назад, а сзади нас шла стенка. Только это не стенка, а всё окошки и двери: много-много. Двери открываются, и оттуда выходят дяди и тёти, все без шапок, и ходят по веранде, и смотрят за загородку, как вода бежит.

А потом из двери вышел дядя в белом костюме. Совсем как в Москве в гостинице. И тоже с подносом и чайниками.

Бабушка говорит:

– Хочешь, кофе пить будем?

И мы пошли в эту дверь. А там большая комната и столы стоят. И на всех столах – белые скатерти, и на каждом столе стоят цветочки. И все там сидят и едят. И пьют кофе. А по бокам всё диваны.

Я скорей встал на диван на коленки. И стал смотреть в окно. Мне очень хотелось смотреть, как там на берегу. Какие там домики и садики и как на реке лодочки плавают.

Бабушка сказала, что мы сейчас в столовой. И чтобы я сел как следует, и мы будем кофе пить. А всё равно слышно, как пароход колесами шлёпает. И даже трясётся немножко. Потому что у нас на столе стаканчики стояли, и они звякали.

Бабушка велела, чтоб нам принесли кофе и чтоб я пил и не вертелся. Бабушка мне сказала, что мы сейчас пойдём в нашу каюту.

Я сказал:

– Почему?

Бабушка говорит:

– Потому что надо посмотреть наши вещи.

А я сказал:

– Почему каюту?

Бабушка говорит:

– Ты что за почемучка такой? Всё «почему» да «почему»!

Я сказал:

– А я Почемучка.

Бабушка говорит:

– А ты не будь Почемучкой. А скажи: «Какая это каюта?»

КАК БЫЛО В НАШЕЙ КАЮТЕ

Бабушка мне сказала, что каюта – это комнатка, и там кровати, и столик, и окошко. И окошко можно открыть: оно уходит вниз, и тогда прямо без стекла можно смотреть. И всё видно, и всё слышно, и воздух хороший. И чтоб я скорей допивал кофе. Я всё допил и говорю:

– Вот.

И слез с дивана.

Мы с бабушкой пошли и пришли в коридор. Там окон нету, а вместо крыши сверху стекло. Только не совсем стекло: оно белое, как бумажное. Через него не видно, а свет идёт.

Я сказал.

– Почему?

А бабушка говорит:

– По-настоящему скажи.

А я не захотел. Потом мы остановились. Бабушка достала из сумочки ключ. А на ключе прицеплена копеечка, только большая. Бабушка на неё посмотрела и говорит:

– Верно. Семь. И на дверях семь.

И показала мне, как это семь. А семь – это как кочерга. А потом ключом – трик-трак! – и открыла! И мы вошли в каюту. Там никого не было, только наши чемоданы. И вовсе не кровати, а только одна кровать. А у другой стенки диванчик. Бабушка сказала, что я буду на диванчике спать.

А потом ещё был шкафчик. Он выше меня и совсем к стенке прилеплен. Он очень гладенький, и я стал его гладить.

КАКОЙ СМЕШНОЙ ШКАФЧИК!

Бабушка подошла, взяла шкафчик за верх и поломала пополам, и стало очень смешно, потому что получилась полочка, а на полочке приделан таз, а в стенке – кран, и вышел умывальник. Бабушка пустила воду, а я стал смеяться и стал в ладоши хлопать и кричал:

– Ура!

А потом бабушка закрыла кран и завернула эту полочку наверх и захлопнула. И опять вышел шкафчик, и вода никуда не пролилась.

Я закричал:

– Бабушка, ещё!

Бабушка опять сделала умывальник и сказала:

– Помой же заодно руки.

И мы руки мыли с мылом. А там, за чашкой, пусто, и когда закрывать, вода туда выливается. Бабушка сказала, что оттуда идёт трубочка. Только её не видно. И не надо бумажки бросать, а то трубочка засорится.

КАК МЕНЯ ТЕТЯ ХОТЕЛА ЗАБРАТЬ

Я увидел кнопочку около двери и сказал бабушке:

– Это чтоб чай дали, кнопка?

Бабушка сказала:

– Это чтоб уборщица пришла. А чай здесь пьют в столовой. Вот где мы сейчас были.

Я стал просить, чтоб позвонить. А бабушка говорит:

– Ну, она придёт, а ты что скажешь?

Я сказал:

– Нет, ты скажешь.

А бабушка:

– Нет уж, ты позвонишь, ты и говори.

А я стал капризничать и говорить:

– Нет – ты! Нет – ты! Нет – ты!

И стал животом по дивану кататься.

Бабушка сказала:

– Перестань, Алёша, капризничать, я рассержусь!

А я стал говорить:

– Буду! Буду! Буду!..

Бабушка сказала:

– Ну, я на такого гадкого и глядеть не хочу.

И стала чемодан раскрывать. А я начал пальчиком к звонку тянуться. Я долго тянулся. А бабушка всё не смотрит, как я тянусь. Тогда я совсем пальчик к кнопке приложил. А бабушка всё равно не глядит.

Я сказал тихонько:

– А вот позвоню.

А бабушка опять не глядит. Какая бабушка! Я взял и нарочно придавил. И слыхал, как зазвонило. Только далеко. Бабушка всё равно не посмотрела.

Я стоял около дверей и вдруг услышал, что идут.

И потом к нам в дверь постучали.

Бабушка говорит:

– Войдите.

Вошла тётя в белом фартуке и говорит:

– Вы звонили?

Бабушка говорит:

– Я не звонила. Это вот кто звонил.

И посмотрела на меня. А тётя говорит:

– Что же ему нужно?

И прямо мне говорит:

– Тебе что же нужно?

Я схватился за бабушку и хотел за неё зайти, чтоб спрятаться. И сказал:

– Бабушка, скажи что.

Бабушка мне спрятаться не дала. И сказала:

– Ты звонил, ты и говори.

И посмотрела на тётю в фартуке.

Тётя ко мне ближе подошла и говорит:

– А ты знаешь, что у нас так звонить нельзя? Давай-ка я тебя к капитану отведу.

И хотела меня взять за руку, чтобы к капитану отвести. Я руки назад спрятал и закричал:

– Не хочу! Не хочу! Бабушка!

И залез под столик и стал плакать. Тётя говорит:

– Куда ты там прячешься?

И совсем под столик нагнулась. А бабушка нарочно в чемодане перебирает. И не глядит, что тётя меня забирать хочет. Тётя говорит:

– Будет ещё тут всякий мальчишка в звонки звонить!

И совсем хотела меня взять. А я сказал, что не буду, и ещё больше заплакал.

Тётя сказала:

– Вот спрошу капитана, что с тобой делать.

А бабушка сказала:

– Вы извините, что он у нас такой гадкий.

КАКОЙ ПЛОТ

Тётя ушла. Я не хотел из-под столика вылезать. Бабушка тоже ушла.

Я вылез из-под столика и стал глядеть в окно. Я очень боялся, что эта тётя придёт опять, а бабушки нет. А под окном на веранде сидели два дяди. Один посмотрел вверх и увидел меня, что я в окно гляжу.

Дядя встал, посмотрел к нам в окно и говорит:

– Ты что же это в звонок звонишь?

Я опять хотел плакать, а дядя говорит:

– Ты не реви! Не реви! А звонить в звонок не надо. Вон, погляди, какой плот плывёт.

Я ничего не хотел этому дяде говорить – зачем меня ругает? – а стал смотреть, какой это плот. А плот – это пол из брёвен, и он по воде плавает. Очень большой. А по нему дяди ходили. С длинными палками. И палками в воду пихались. А на плоту ещё костёр горел. И на палке котёл висел. Прямо на самом огне. Мы мимо плота проезжали совсем близко.

Я совсем в окно высунулся, чтоб всё видеть. И вдруг смотрю – бабушка сидит у самого нашего окошка. Там, где тот дядя, что меня ругал.

Я закричал:

– Бабушка! Бабушка! Смотри, плот какой! Там пожар!

А бабушка встала, посмотрела на плот и говорит:

– А там земли накидали, на плоту. Дрова на земле горят, и пожара не будет. А в котле люди кашу варят.

А потом бабушка пришла к нам в каюту и говорит:

– Пойдём посмотрим, как пароходик плот тянет.

Я побежал на веранду и стал смотреть через загородку и увидел пароходик. Пароходик за верёвки тащил плот, и пароходик тоже колёсами шлёпал, как наш. Только он маленький и чёрный, а наш белый.

КАК МЫ ПОШЛИ НА САМЫЙ ВЕРХ

Мы пошли с бабушкой по веранде, а бабушка говорит, что это не веранда, а палуба. Веранды только на даче бывают. И что есть ещё палуба выше нашей. И мы сейчас туда пойдём.

Мы прошли в самый перёд, и там шла лесенка наверх. На наш домик, где наша каюта, на крышу. А крыша наверху вовсе не крыша, а ровная, как пол. И тоже кругом загородка, чтобы не упасть. И стоят скамеечки, а по этому полу идёт будто маленький домик, длинный-длинный. И на нём стоит настоящая крыша горбом. И она стеклянная.

Я хотел посмотреть, а стекло белое, и ничего не видно. Бабушка сказала, что внизу коридор и через это стекло свет идёт прямо вниз.

Мы с бабушкой пошли дальше и вдруг увидели одно стёклышко, не белое, а как в окне. Я стал в него смотреть близко-близко. И ничего не видал, потому что темно. А потом увидал.

Там, внизу, эта тётя ходила, в белом фартуке, которая меня хотела забрать.

Бабушка спросила:

– Ну, что ты там видишь?

А я сказал:

– Ничего.

Тётя, наверное, меня искала. А мы с бабушкой здесь.

КАК ПАРОХОДОМ ПРАВЯТ

Мы увидели с бабушкой, что там, дальше, на пароходе, будочка стоит. А в ней окошко большое. А в будочке два дяди стоят. Они вперёд глядят. А между ними колесо. И они это колесо крутят.

Бабушка сказала, что это матросы. И они пароход поворачивают этим колесом, куда ему надо идти.

И ещё дядя стоял около будочки. Весь в белом, и фуражка у него белая, а пуговки блестят.

Бабушка говорит:

– А вот это капитан!

Я сказал, что не хочу капитана и чтобы отсюда уходить.

Бабушка сказала:

– Хорошо. Пойдём посмотрим, где колёса.

А я сказал:

– Пойдём скорее.

И потянул бабушку, где лесенка, потому что не хотел капитана.

Мы пошли по лесенке вниз и мимо нашей каюты, где наше окно открыто. И потом дальше пошли. Всё по нашей палубе. И мы пришли туда, где колёса.

Они очень хлопали. А нам их не видно было. Они стенкой отгорожены. А то, бабушка говорит, они так сильно по воде бьют, что весь пароход забрызгают. А из-за стенки они не могут нас водой достать. И ещё сверху они тоже закрыты. Чтобы ни на кого не брызгали. Они так шлёпают, что прямо ничего не слышно. Бабушка мне кричит, а мне ничего не слышно. А бабушка кричала, что в пароходе есть машина и что она колёса крутит.

КАК Я ПОЗНАКОМИЛСЯ С МАТРОСОМ ГРИШЕЙ

Потом мы с бабушкой пошли дальше, а там на загородке висят с той стороны ещё колёса. Они как баранки, только большие. С меня ростом.

Я бабушку спросил:

– Почему?

А бабушка говорит:

– Скажи как следует.

И я спросил, какие это колёса.

Бабушка сказала, что это не колёса, а круги. Их бросают в воду, и они плавают. Они из пробки.

– Вот если упадёшь в воду, тебе сейчас и бросят такой круг. Ты за него схватишься и не потонешь, а спасёшься. Это спасательный круг.

А я сказал, что падать всё равно не буду. А бабушка сказала, что это все говорят «не буду», а потом бывает, что падают. Мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь упал. И чтоб ему круг бросить.

Я хотел попробовать, крепко ли круг висит. А он висит на загородке, на той стороне. Он совсем над водой висит. Надо через загородки лезть. А большой дядя – так ему легко: он через загородку нагнётся и схватит круг. А потом бросит, куда хочет.

Я стал бабушку просить, чтобы она круг достала. Бабушка не хотела.

Я стал немножко плакать. Бабушка всё говорила, что нельзя всем хватать круги. А тут как раз шёл один дядя. Он был матрос.

И матрос говорит:

– Это, – говорит, – что? Круг показать? Я, – говорит, – могу этому мальчику круг показать. Как, – говорит, – тебя зовут, мальчик?

Я сказал, что Алёша, а что Почемучка, я не сказал.

А матрос сказал:

– А меня Гришей зовут. Вот, гляди, Алёша. – И достал с той стороны круг. И поставил его на палубу, как колесо. А я держал, чтоб круг не упал набок. Очень легко было держать, и я мог.

Он белый, и на нём буквы написаны, красные.

Матрос говорит:

– Читать умеешь?

А я показал букву и сказал, что это «пы».

А дядя-матрос сказал:

– Ну, значит, ты молодец. Тут написано: «Партизан». Это наш пароход называется «Партизан». И на каждом круге написано: «Партизан».

Я сказал, что когда упаду, так буду на этом круге плавать.

Дядя-матрос говорит:

– А мы на лодке подъедем и тебя вытащим. И опять на пароход посадим.

ГРИША МНЕ ЛОДКУ ПОКАЗАЛ

Я спросил, откуда они лодку возьмут. Гриша сказал, что у них лодка с собой есть. И говорит:

– Пойдём, покажу.

Мы с бабушкой пошли, и Гриша нас привёл, где пароход кончается.

Бабушка сказала, что мы это на корму пришли, на самый зад парохода. И тут я увидел палку. Она очень толстая, торчит прямо вверх и немножко назад. И на палке висит лодка. Одним концом за низ, а другим за верх. И очень привязана, так что не упадёт.

И Гриша сказал, что они захотят, так сейчас лодку отвяжут и на верёвках спустят. А потом туда вскочат, начнут вёслами грести и поедут, куда хотят. А вёсла там, в лодке, лежат. И я их видел.

Потом Гриша сказал, что он теперь пойдёт.

А бабушка сказала:

– Спасибо, Гриша.

А он сказал:

– Пожалуйста!

И за шапку немножко подержался.

КАК Я С ВИТЕЙ ДРАЛСЯ

А на корме тоже есть лесенка наверх. И тоже можно туда пойти. И там тоже есть палуба.

Мы с бабушкой туда пошли, а там был мальчик. Больше меня. Он сказал, что он Витя и что ему шесть лет уже. И будет потом ещё больше. Я сказал, что мне тоже будет больше. А он сказал, что ему всё равно будет больше.

Потом я сказал, что у меня мишка есть. Только в чемодане. А Витя сказал, что у него ружьё есть. И тоже в чемодане. А я сказал, что ещё мячик, и показал, какой большой, и что он в чемодане.

А Витя сказал, что враки и в чемодан такой мячик не залезет. А я сказал:

– Вот и залезет!

А он сказал:

– А ну, покажи.

А я сказал: пусть он ружьё. Что хочу ружьё. А он опять сказал, что мячик – враки. Я взял и в него плюнул. Только не попал. А он попал. Витина мама вдруг подбежала, и бабушка тоже.

Витина мама сказала:

– Петухи какие!

А бабушка закричала:

– Ты это, брат, что же? Гадость какая!

И ногой топнула. Только не со всей силы. Взяла меня за руку и очень скоро увела – я по лестнице чуть не упал. И она сказала, чтоб я никогда не смел плеваться.

И мы пошли к себе в каюту, и бабушка курточку мокрым вытирала.

А потом лампочки зажгли в каюте. И мы с бабушкой пошли смотреть, как огни горят на берегу, в домиках. И как на плотах костры жгут.

Потом вдруг зазвонил звонок, тоненький-тоненький. И дядя в белом прошёл по палубе очень быстро. И у него в руке звоночек, и он всё звонил.

Бабушка сказала, что это он зовёт ужинать и что надо идти руки мыть. Я очень хотел руки мыть, потому что из шкафчика делается умывальник.

Потом мы ужинали в столовой, и я ел яичницу, а бабушка – сосиски. И в столовой все ели.

И ходила кошка. И бабушка ей целых полсосиски дала.

Потом мы пошли к себе. И я сам нашёл, где стоит «семь». Потому что оно на кочергу похоже. А в каюте бабушка мне на диванчике постелила и загородила чемоданами, чтобы я не упал.

У меня стало как домик, и бабушка свет погасила и сказала, чтоб я спал.

КАК ВИТЯ МЯЧИК ВЫБРОСИЛ

А на другой день я ходил смотреть, как лодка висит на корме. А потом взял мишку из чемодана и пошёл с ним играть. Мы с бабушкой опять ходили на корму наверх. Там опять был Витя, и бабушка разговаривала с Витиной мамой. А у Вити никакого ружья не было. Я хотел, чтобы мячик принести. И стал бабушку просить, чтоб дала из чемодана. Он в самом-самом низу, подо всем.

Бабушка ушла за мячиком, потому что Витина мама тоже хотела такой мячик посмотреть. Она таких мячиков никогда не видала, которые могут лепёшкой делаться. Бабушка принесла и надула мячик, а я хлопал в ладоши и кричал:

– Ага! Ага! Ага! Вот и не враки! Вот и правда!

А Витя рукой трогал. И хотел взять, а я не давал. Бабушка сказала, что здесь нельзя играть мячиком, потому что мячик ускочит. Я стал просить, чтоб поиграть. Бабушка говорит:

– Ну, хорошо. Немножечко поиграйте. Только я воздух выпущу, чтоб не очень прыгал.

Бабушка так выпустила, что он совсем не прыгал. И мы немножко с Витей играли.

Потом бабушка сказала Витиной маме, что она ей покажет, как хорошо надо вязать, и пошла принести вязанье. Бабушка всех учит, как надо вязать. А Витина мама сидела и тоже вязала.

Витька стал мне мячик не давать и нарочно стал его пихать ногой. А Витина мама не глядела. Она всё вязала. А Витька так ногой его ударил, что мячик полетел за загородку. А я закричал со всей силы:

– Ой, упал! Упал!

И Витька закричал тоже со всей силы:

– В воду упал! В воду упал!

Витина мама очень испугалась, вскочила и как закричит:

– Ой! Спасите! Спасите!

Потому что она думала, что это Витя упал. А это вовсе не Витя, а мячик. А Витя только кричал. И внизу все люди стали кричать и бросать спасательные круги.

И один дядя всё кричал:

– Вот голова! Вон голова!

А это не голова, а мячик. Витина мама стала кричать:

– Это мячик! Это мячик!

А пароход всё равно остановился. И Гриша побежал туда, где палка. И ещё один дядя-матрос. И ещё один главный, в белом костюме.

И они отвязали лодку и спустили вниз, в реку. И потом стали грести и приехали к мячику. А к мячику ещё две какие-то лодки ехали. Чужие. Только наши всё равно раньше приехали и мячик достали. А дядя в белом встал в лодке и мячиком махал. И я боялся, что он его разорвёт, – так махал. А потом они ездили и доставали из реки спасательные круги.

Бабушка ко мне прибежала, и я думал, что она плачет. А это она так испугалась. Она думала, что я упал. А это мячик. Потому что Витька его так ногой бил. Бабушка сказала Витиной маме, что надо пойти и сказать капитану. А Витина мама забоялась и совсем ушла. И Витьку взяла.

А бабушка увела меня в каюту и сказала:

– Сиди.

КАПИТАН КО МНЕ ПРИШЕЛ

Бабушка пошла к капитану. А я боялся, что капитан мячик не отдаст. А это вовсе не я, а Витька. Потом наш пароход пошёл. Я всё сидел и в окно не глядел. И мне жалко было бабушку, что она пошла к капитану. Он её совсем заругает. А потом вдруг бабушка пришла, и у ней мячик. Очень мокрый.

Капитан тоже пришёл. Я испугался и стал скорей плакать, а капитан говорит:

– Это ты Алёшка? Ты что же это такое наделал, что пароход остановили?

Я сказал, что это не я, а Витька, и что Витька с его мамой потом убежали и теперь небось где-нибудь сидят. А ко мне вот капитан пришёл. И вот меня ругает. А я ничего не сделал. Капитан говорит:

– А в звоночек кто звонил?

А я ничего не стал говорить.

Капитан сказал:

– В звоночек-то ведь звонил? Вот в этот звоночек?

И он стал пальцем показывать. Показывал, показывал, да вдруг и позвонил.

А я сказал:

– Вот теперь вы будете говорить, что надо.

Капитан сказал:

– Вот и скажу, чтоб этого мальчика ко мне наверх унесли, где колесо крутят.

И пришла эта тётя, в белом переднике. А капитан сказал:

– Принесите этому мальчику чашку шоколада из буфета. Это не он мячик бросил. У него у самого чуть мячик не пропал.

И сказал:

– До свиданья.

А бабушка сказала:

– Извините.

Потом бабушка рассказала, что капитан очень испугался, потому что думал, что человек упал. И что все очень кричали. А потом он увидел, что это мячик, а вовсе не человек. Он в бинокль посмотрел. В бинокль всё видно, даже если очень далеко.

Капитан лодку послал, чтобы круги все собрали и привезли на пароход.

А то их прямо сто штук выкинули. А может быть, и не сто.

Потом тётя мне шоколад принесла и прянички. Бабушка сказала, что они бисквиты. Они совсем как пустые и очень вкусные.

А мячик высох, и бабушка его сложила в чемодан. И сказала, что до самого Киева не будет давать. А в Киеве я буду им играть.

ЯКОРЬ

Я капитана теперь не стал бояться. Потому что он знает, что мячик не я закинул в воду, а Витька. А в звоночек так он тоже небось позвонил.

И я пошёл с бабушкой наверх, где видно, как матросы колесо крутят. И видно, как капитан стоит. Или ещё какой другой главный, который матросам говорит, что им делать. Я никого не боялся. Потому что всё равно никого главнее капитана нет.

Бабушка сказала, что мы теперь на самом переде парохода и самый перёд называется нос.

Там вперёд торчала палка. Очень тонкая. А на палке висел, бабушка сказала, якорь. Он очень большой и железный. И он сделан из больших крючков. Сначала идёт палка железная, а книзу из неё выходят крючки. И от якоря к пароходу идёт цепь.

Я спросил бабушку:

– Почему якорь?

Бабушка говорит: