Текст книги "Легенда о Льюке"

11

Мартин первым вскочил и стал расшвыривать своим шестом Раскрашенных, которые горохом посыпались на плот с деревьев. Несколько визжащих тварей он сразу отправил в воду. Фурмо и его бойцы орудовали веслами, то и дело раздавался глухой стук: это землеройки на лету сбивали древесных крыс. Вопли, всплески воды, рев, крики слышались в черной ночи среди сосен. Это был настоящий хаос. Фолгрим пробрался к парусу, чтобы защитить Тримп и Чаггера. Он стоял рядом с ними и молотил своим шестом направо и налево так, что только воздух вокруг гудел. Гонфф и Динни тоже не отставали. Шмяк! Шлеп! Бах! Плюх! Не переставая работать шестом, Мартин крикнул:

– Их слишком много! Нам не справиться! Держитесь, сколько можете. Я скоро вернусь. Если не вернусь, плывите без меня. Это приказ!

С этими словами он обломал свой шест о спины трех крыс, которые пытались вскарабкаться на плот, но, отведав шеста, быстренько нырнули обратно в ручей, и течение унесло их с глаз долой.

Как только Мартин оказался в воде и его бросило на виноградные лозы, в которых запутался плот, он зацепился задними лапами и достал из ножен свой знаменитый меч. Было неимоверно тяжело взмахнуть им в быстро бегущей воде, но Воителю это удалось. И он рубил, резал и пилил путы до тех пор, пока лапу не свело от холодной воды и огромного напряжения. Но страшным усилием воли он заставил себя продолжать. Его хлестали мокрые лозы, после того как он рассекал их острым лезвием, он сражался с ними и ревел, как зверь, и вода захлестывала его с головой. И наконец Мартин рассек те лозы, за которые все это время держался задними лапами. Для этого ему пришлось опустить голову в воду и сгорбиться. Плот тронулся, освобожденный, и больно ударил Мартина по спине. Мартин перекувырнулся в воде, привычно переложив меч в одну лапу, а другой уцепился за плот.

Динни почувствовал, что кто-то хватает его. Он было собирался разобраться с очередной крысой, нанеся ей сокрушительный удар шестом, но тут над водой показалась голова Мартина:

– Дин, протяни мне шест, быстро!

Крот опустил свой шест в воду, и Мартин за него ухватился. Забросив меч на плот, он старался теперь вскарабкаться сам. Плот все еще кишел Раскрашенными. Взобравшись, Мартин высоко подняв над головой меч, издал полный боевой клич барсуков:

– Еула-ли-а!

Визжа от страха, раскрашенные твари сами спрыгивали с плота и улепетывали к берегу.

К счастью, серьезно не пострадал никто, хотя, как после всякой схватки с хищниками, были ушибы, царапины, ссадины, порезы. Теперь, когда сосновый лес остался позади, Тримп и Лог-а-Лог занялись лечением этих мелких ран, а Гонфф и Динни стали присматривать место для стоянки. Из темноты выплыл небольшой островок посередине ручья – чудесное место для отдыха на остаток ночи.

Однако после бурной схватки с Раскрашенными путешественники были слишком возбуждены, чтобы спать. Повара развели огонь, выбрав место, защищенное от ветра кустами, и сварили овощной бульон. Гонфф сделал из мягкого хлеба и нарезанного лука поплавки и бросил их в бульон. Тримп сидела у костра вместе со всеми, испытывая к своим спутником самые теплые дружеские чувства. А пока все болтали и тонкими прутиками вылавливали из бульона поплавки, Фурмо исполнил шуточную песенку под названием «Праздничная драка»:

 
Однажды ненастной порою
Я к бабушке шел на пирог.
Той ночью случилось такое,
Что я с той поры занемог.
 
 
На ужин, на праздничный ужин
Лягушке и выдре с кротом
Подали (кому он был нужен!),
Предстаньте, кисель с пирогом.
 
 
А белка с собой захватила,
По глупости, стрелы и лук.
И соня в чепце откусила…
Вот тут и случилось все вдруг!
 
 
И соня кусок откусила…
И зуб свой сломала совсем,
А крот-идиот что есть силы
Чихнул в нежно-розовый крем.
 
 
А дед мой, поморщившись, ложку
Из крема достал, да не ту,
И вмазал вполсилы, немножко
Неловкому, значит, кроту.
 
 
А выдра – какая собака! —
Живет же такой на земле! —
(С чего и затеялась драка) —
Он дедушке вмазал желе.
 
 
Кидались мы пудингом долго,
Укроп нам на шпаги пошел.
Я в выдру лепешкой – что толку!
Лишь белка упала в котел.
 
 
Любимую с детства кастрюлю
Пустила тут бабушка в ход,
И многих прибила бабуля,
А ежик попал в дымоход.
 
 
Мы с дедом сидели на полке
Каминной и стали дымить.
… И в праздники я втихомолку
Стал бабушкин дом обходить.
 

Глядя на беззаботных весельчаков, никому и в голову не пришло бы, что совсем недавно эти звери дрались не на жизнь, а на смерть, чтобы спасти себя, да и Тримп тоже. И когда глаза ежихи стали слипаться, она не сопротивлялась и спокойно уснула, положив голову на сухой мох. Кто бы не чувствовал себя в безопасности в компании таких храбрецов! Мир и спокойствие опустились на маленький островок. Все вокруг уснуло до рассвета.

Новый день начался, светлый и чудесный, с теплым летним восточным ветром. Фурмо Лог-а-Лог запрыгнул на плот, помочил лапу в воде и поднял ее кверху, чтобы определить направление ветра:

– Ставьте парус, друзья, и спускайте весла. Плывем к морю!

Набирая скорость, плот поскрипывал всеми своими бревнышками. С пушистым хвостом, развевающимся выше головы, Чаггер висел на руле головной лодки и радостно выкрикивал:

– Ур-ра-а! Плывем к морю!

Динни слегка нервничал и сжимал в лапах трос. Ему не очень-то по душе была эта сумасшедшая гонка:

– Гурр, господин Лог, а не слишком ли быстро мы плывем? Юрр!

Фурмо засмеялся и даже исполнил короткий энергичный танец на краешке плота:

– «Быстро», мой толстый друг? Ты говоришь, «быстро»? Видишь, вон там, чуть подальше, берег становится ниже? Вот доплывем туда – тогда узнаешь, что такое «быстро»!

Крот плотно зажмурил глаза и еще крепче вцепился в натянутый трос, а Фурмо еще шаловливо подергал его, как струну. Тримп и Фолгрим сняли Чаггера и обвязали его веревкой вокруг пояса, и очень вовремя. Плот вдруг сильно тряхнуло: он вошел в каньон между бурыми скалами. Все вскрикнули, и каждый ухватился кто за что смог. Чаггер свалился со своего шаткого насеста в воду. Тримп ахнула, но Фолгрим крепко держал веревку, обвязанную вокруг живота бельчонка, и тут же вытянул его обратно:

– Поднимайся, негодник! Эй, Гонфф, посмотри, кого я поймал! Рыба-Чагг! Никогда не видал рыб с такими пушистыми хвостами!

Отряхнувшись, взъерошенный Чаггер горделиво выпрямился:

– Никакая я не рыба! Я белка!

Вода в ручье бурлила и пенилась, просвет между скалами сужался, а чуть дальше берег резко обрывался вниз. Фурмо приказал спустить парус. Землеройки заняли свои места в шлюпках на веслах и искусно поддерживали всю флотилию посередине ручья. Скоро всех окатило водой, как из душа, и спутники перестали слышать друг друга из-за громового рева. Лог-а-Лог и Мартин галанили плот длинными шестами. Мартин заметил, что их капитан что-то больше не поет и не танцует. Он сделался мрачен и сосредоточился на том, чтобы не потерять управление плотом и шлюпками.

Вот теперь плот начал раскачиваться по-настоящему: из стороны в сторону, вверх-вниз, иногда довольно высоко выпрыгивая из воды, а потом с громким всплеском падая обратно. Дважды коварное течение разворачивало плот задом наперед, и Мартин с Фурмо изо всех сил работали шестами, чтобы развернуть его обратно. Тримп поняла, что дело плохо, когда Гонфф велел ей и Чаггеру лечь ничком и покрепче уцепиться за что-нибудь. Ежиха ухватилась за виноградные лозы, которыми были связаны бревна, а задними лапами крепко обхватила малыша. Подняв на секунду голову, Тримп взглянула вперед и потеряла дар речи.

Радуга перекинула свой цветной мост с берега на берег. Она сияла сквозь туманную завесу из мельчайших капелек воды. Вот они миновали и радугу. А дальше… А дальше не было ничего!..

Мартин услышал свой собственный изумленный возглас, его шест ткнулся в край скалы, откуда низвергался водопад. Плот и лодки полетели в никуда. Неожиданно воцарившуюся тишину прорезал крик Фурмо:

– Держи-и-ись!

А потом их накрыл громоподобный рев низвергавшейся воды, и они падали, падали и падали, и впереди них был морской берег и само море, а сзади страшная водяная стена. Судорожно вцепившись кто во что мог, не дыша от ужаса, они проваливались ниже и ниже, и плот кренился и кренился вперед, и все это длилось целую вечность. Ниже, ниже, ниже… У-у-ух!

Плот шумно шлепнулся в озерцо, в которое низвергался водопад. По инерции плот продолжал движение и ушел довольно глубоко под воду, а на поверхность всплыли уже отдельные бревна.

Тримп почувствовала, что во рту у нее вода. Она открыла глаза. Вокруг было холодно, тихо и как-то туманно. Еще не совсем придя в себя, она огляделась. Где-то там, высоко над поверхностью озера, покачивалось небо с пухлыми белыми облаками. Тримп почувствовала прикосновение слабенькой лапки Чаггера. Ее охватила паника. Они с Чаггером оказались в ловушке: их придавило бревно от плота, защемленное скалами под водой. Лапка бельчонка уже стала совсем вялой. Тримп ужаснулась. Она вдруг осознала, что ее жизни и жизни Чаггера сейчас придет конец, что они погибнут здесь, под водой. Она видела пузырьки, которые шли у нее изо рта. Внезапно, на секунду забыв, что и она в таком же положении, Тримп почувствовала, как ее захлестнула волна жалости к Чаггеру. Бельчонок ведь еще так мал! Какой трагический конец и какая короткая жизнь! Она крепче сжала его лапку – пусть по крайней мере чувствует, что он не один. Тримп уже почти потеряла сознание, когда появился Фолгрим.

Втиснувшись между скалами, он использовал свое тело как живой рычаг: уперся всеми четырьмя лапами, широким лбом и мощным хвостом. На шее у него вздулись вены. Шрамы на лбу Фолгрима от натуги набухли синими толстыми веревками. Наконец послышался какой-то хруст, потом – скрежет, а затем странный звук, напоминающий щелчок. Бревно всплыло, освобожденное от сжимавших его скал, раздвинутых неимоверным усилием Фолгрима. Фолгрим тотчас схватил Чаггера за хвост, а Тримп за лапу. Он с силой оттолкнулся от песчаного дна задними лапами и хвостом. Все трое выскочили на поверхность. Их тут же подхватили лапы друзей и отбуксировали к берегу.

Мартин быстро оглядел всех присутствовавших.

– Динни! Где Динни?

Не успел он это выговорить, как Фолгрим снова нырнул в воду и стрелой помчался вниз. Белый песок, осколки ракушек, обломки скал – все это придавало дну жемчужно-серый цвет. Фолгрим подплыл к перевернутой шлюпке и быстро сделал под нее подкоп. Голова выдры проникла в пузырь воздуха, сохранившийся под перевернутой лодкой, впустив туда воду. Фолгрим нос к носу столкнулся с Динни. Мордочка крота слегка дернулась, и он вежливо произнес:

– Добрый день, господин! Не зря я надеялся, что кто-нибудь подоспеет, пока весь воздух не вышел. Должен вам сказать, мне вовсе не улыбается остаться навсегда под водой. Такие уж мы, кроты! Под землей-то мы хоть куда, а вот под водой сразу начинаем тосковать, юрр!

Фолгрим улыбнулся, показав свои острые зубы:

– Ну что ж, тогда закрой глаза, Дин, задержи дыхание и хватайся за мою лапу. Скоро будем на земле, приятель!

Чаггер извергал фонтаны воды. Тримп, которая уже более-менее пришла в себя, с тревогой следила за действиями Фурмо:

– А он точно поправится?

Командир усмехнулся и слегка надавил на живот бельчонка – изо рта у малыша вылилась очередная маленькая речка.

– С ним все будет хорошо, барышня, можешь не беспокоиться. Мне приходилось видеть малышей-землероек, которые заглатывали в два раза больше воды, и ничего этим маленьким паршивцам не было.

Приоткрыв один глаз, Чаггер тут же сердито ткнул своей крошечной лапкой в Фурмо:

– Ну ты, землеройка, если еще раз надавишь Чаггу на животик, он плюнет водой тебе в глаз!

Фурмо перевернул Чаггера вверх ногами и хорошенько потряс. Потом поставил его на задние лапы и отпустил:

– Я же говорил! Этот проказник вынослив, что твой угорь!

Динни весь вывалялся в белом песке и выглядел как призрак крота. Когда он подошел и уселся рядом с Мартином, тот не смог удержаться от смеха:

– «Отдохнем! Прогуляемся до Северного Берега! Устроим себе каникулы на все лето!» Ну как, Динни? Хорошие каникулы?

Гонфф вытащил из хвоста занозу – большую щепку от плота – и с облегчением вздохнул:

– Посмотрите на меня, друзья! Я ужасно доволен! Правда, кое-чего не хватает…

Мартин прекрасно знал, что последует дальше, поэтому не дал Гонффу договорить:

– Еды! Вот чего! Не правда ли, вечно голодный похититель супа?

Гонфф небрежно поковырял в зубах вынутой из хвоста щепкой:

– И как вы только догадались, о благородный воин? Эй, Фурмо, как у нас насчет поесть?

Один из поваров-землероек ответил за своего командира:

– Мука испорчена, зато фруктам ничего не сделалось. У нас целое озеро свежей воды. То печенье, что мы испекли сегодня утром, пропало. Думаю, надо пополнить запасы свежей еды, поискать тут, в округе.

Мартин, что называется, принял командование и теперь раздавал распоряжения:

– Так. Все, кто может, на поиски еды. Поищем на холмах и в дюнах вдоль берега. Динни, оставайся тут с Тримп и Чаггером. Отдохните, а потом посмотрите, что из останков корабля еще может нам пригодиться.

12

Тримп все еще чувствовала головокружение и легкую тошноту после пережитого под водой, но с Чаггером отдохнуть было невозможно.

– Чаггер, сейчас же выйди из воды, там глубоко!

– Ха! Чагг знает, что там глубоко, он был на дне!

– И снова там окажется, если сейчас же не выйдет! Вылезай сию же минуту!

– Оставь меня в покое! Не видишь, мы с Дином заняты?

Крот подцепил бельчонка за шкирку своим крепким когтем:

– Я как-нибудь сам справлюсь, юноша, спасибо большое. А ты слушайся госпожу Тримп и не груби!

… Лис появился как будто из воздуха! За ним стояли четверо оборванцев – маленькая банда крыс и хорьков.

Лис выглядел самым злобным из четверых. Он был явный вожак. В ушах у него болтались большие медные кольца, а тело прикрывали какие-то цветастые лохмотья. На лапе, сжимавшей остро заточенный топор, виднелись полустертые татуировки. Лис обратился к Чаггеру:

– Хахарр! Слушай старших, юноша, и не груби! Ну, ребята, чем тут можно поживиться?

Одна из четырех тварей гнусно захихикала:

– Жратвой, вот чем!

Укоризненно покачав головой, лис проворчал:

– Фу! Оставь этот жаргон, Фрибб, перед тобой благородные звери. Конечно, малость помятые, но, в общем, вполне приличные. Ведь правда, барышня?

Вся компания сразу очень не понравилась Тримп, и вожак в первую очередь, но в голосе ее не было и намека на испуг.

– Кто вы такие и что вам здесь надо? – спросила она.

Лис с наглым видом прохаживался туда-сюда и лезвием своего топора бесцеремонно ворошил съестные припасы путешественников. Наконец он выбрал себе яблоко и вытер его о свой драный рукав.

– Я мог бы задать вам тот же вопрос, моя красавица! Тримп подняла увесистый обломок плота, уцелевший после крушения:

– Я не ваша красавица, и вообще принято сначала спрашивать, прежде чем угощаться чужой едой.

Четыре приспешника лиса издевательски захихикали. Лис застыл, так и не донеся яблоко до рта, и на морде его появилась противная усмешка:

– Ох! Я прямо чуть со стыда не сгорел! Черт возьми, а она языкастая, эта пигалица!

Тримп угрожающе потрясла обломком, слегка дрожа, но не потеряв самообладания:

– Ага! Языкастая. Но с хулиганами я разговариваю не только языком, и вы это скоро узнаете. Ну, так что вам здесь надо?

Как бы намереваясь уйти, лис бочком подобрался к Тримп. Потом он внезапно резко повернулся и одним взмахом топора выбил обломок из лап Тримп.

Утробно рыча, Динни двинулся на вожака, но один из приспешников ударил его саблей. Поднявшись, крот едва не наткнулся на пику, приставленную ему к горлу. Откусив от яблока, лис скорчил рожу и выплюнул откушенное. Он приблизил лезвие топора к шее Тримп под подбородком и грубо заявил:

– Я Шолабар, хозяин этого берега. Видите ту лодку? Так вот, она моя. Я патрулирую эти воды, и…

Тримп перебила его:

– Что-то не вижу никакой лодки!

Обращаясь к одному из своих, Шолабар проворчал:

– Где ты оставил лодку, Гримлег?

– За мысом, как ты велел, капитан. Лис недовольно поморщился:

– Ладно, не важно. Главное, барышня, что вы на моей земле. Все вокруг вас, все, что вы видите, принадлежит мне. Даже этот водоем со свежей водой. Так что вы вторглись в чужие владения, ясно?

Тримп отвела топор от своего подбородка и презрительно засмеялась прямо в физиономию хулигана:

– Ха! Не говорите глупостей! Море и его берега не принадлежат никому!

Дрожа от ярости, Шолабар замахнулся на ежиху топором:

– Ах ты сопливая колючая малявка! Да я с тебя шкуру сдеру!

Чаггер подскочил к лису и вонзил зубы в его заднюю лапу.

– А-ай! Уберите его от меня! Ай-яй-яй!

Малыш пристал к лису, как банный лист, постепенно вонзая острые зубки все глубже и глубже и сердито урча. Одни из хулиганов схватил бельчонка за хвост. Тримп повисла на передней лапе Шолабара, занесшего топор над Чаггером. Лис верещал:

– А-а-а! Да оттащи же его от меня, Гримлег! Йа-а! Я его пополам разрублю, мерзавца маленького!

И он тряс и тряс лапой, силясь освободиться от Тримп, а зубы Чаггера вонзались все глубже и глубже.

– Фрибб, убери от меня это отродье! Он прокусит мне лапу до кости! О-о-о!

Не успел лис издать очередной вопль, как откуда ни возьмись появился Фолгрим и обрушился на Шолабара, как удар молнии. Раздался громкий хруст, и голова лиса как-то неестественно откинулась назад. Хулиган замертво упал на песок. Взглянув на Фолгрима, четверо оставшихся решили уносить лапы, пока не поздно. Мартин и Гонфф как раз обогнули ближайшую дюну и направлялись к водоему, набрав дикого лука и стеблей одуванчиков, и два удиравших хулигана угодили прямо в их объятия. Гонфф ткнул одного из них в живот, и тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. Мартин повалил второго на песок и крепко схватил за загривок. Двое других побежали в противоположном направлении – прямо на рапиры землероек Гуосима.

Волоча за шиворот хулиганов, собиратели кореньев вернулись к водоему. Мартину пришлось сразу встать между пленниками и Фолгримом, потому что тому ужасно хотелось расправиться с ними немедля, пустив в дело топор убитого лиса. Мартин постарался урезонить Фолгрима:

– Хватит кровопролития. Они свое получили. Вы, четверо, сядьте и объясните, что произошло. Что вам тут было нужно? А ну-ка правду, быстро!

Хорек Гримлег сразу же притворился несчастненьким:

– Мы всего лишь бедные бродяги, господин. Ходим по лесам, ищем себе пропитания, чтобы не помереть с голоду. На нашу беду, мы встретили этих бандитов, господин! Мы только попросили у них чего-нибудь поесть, а они как накинутся на нас! Вот этот, маленький, хотел растерзать нашего капитана, Шолабара, а ежиха собиралась вышибить нам мозги палкой. Это правда, господин! Видите того свирепого речного пса? Это он убил нашего друга Шолабара. А у сумасшедшего крота был меч, и он собирался убить меня!

Гримлег поднял саблю, которую уронил, удирая.

– Да-да, вот этот самый, клянусь своей мамой, господин! Они бы нас убили, если бы вы не пришли!

Мартин едва заметно подмигнул Тримп, прежде чем сурово вопросить:

– Это правда? Вы действительно напали на этих несчастных созданий? Отвечай!

Тримп все поняла и сразу подстроилась. Лебезя и суетливо потирая лапки, она ерзала по песку, изображая притворное раскаяние:

– О, это правда, ваша честь, это правда! Но ведь у нас было такое тяжелое детство, господин! Пощадите нас, и мы станем хорошими, клянусь усами моей бабушки! Добрый господин, позвольте нам уплыть в нашей лодке. Она там, за южным мысом, и вы о нас больше никогда не услышите, клянусь!

Услыхав про лодку, Фурмо перемигнулся с Мартином:

– Так у них есть лодка. Что ты думаешь об этом, дружище?

Оглядывая то, что осталось от их плота, Мартин задумчиво качал головой, прикидывая, что делать:

– Да, ведь лодка сэкономит нам кучу времени, верно, Гонфф?

Гонфф потряс своим кинжалом и навис над четырьмя перепуганными пленниками:

– Не бойтесь, друзья, правосудие с вами! Вот как мы поступим с этими негодяями – с ежихой и ее бандой. Мы с друзьями изымаем у них лодку и в наказание берем их с собой в качестве рабов-гребцов. Так они перевоспитаются и станут добрыми зверями, такими, как вы, например. Что скажете?

Гримлег и его дружки были совершенно сбиты с толку. Одним махом они лишились и добычи, и лодки, и своего вожака. Хорек уже собрался было возразить, но Фурмо вынул свою шпагу, подошел к нему вплотную и, глядя на него в упор ледяным взглядом, холодно сказал:

– По-моему, идея прекрасная. Эти честные звери не должны возражать, если, конечно, то, что они рассказали нам, правда. А лучше бы это было правдой, потому что я, признаюсь, ненавижу врунов. Вруны хуже воров и даже убийц, я всегда это говорил. Покажите мне вруна – и я навеки заставлю замолчать его лживый язык. Гурр! Не терплю врунов!

Гонфф положил лапу на рукоятку рапиры Фурмо:

– Держи шпагу в ножнах, Фурмо. Это честные звери. Гримлег и вся банда закивали так усердно, что у них чуть головы не оторвались. Они очень старались выглядеть бедными, но честными. Гонфф обвиняюще указал лапой на Тримп и ее друзей:

– А вот эти – совсем из другого теста. Мне лично они кажутся отъявленными бандитами и убийцами.

Фолгрим прищурил свой единственный глаз:

– Ага, я такой! Я всегда таким был. Меня хлебом не корми – дай зарубить топором парочку честных зверей!

Чаггер оскалился и утробно заурчал:

– Хо-хо, мы любим отрывать хвосты и перегрызать глотки, это точно! Гурр!

Динни скорчил страшную рожу и кровожадно растопырил когти:

– Бурр, а еще хорошо бывает заткнуть жертве нос ее собственным хвостом! Гурурр!

Тримп лихо пнула песок рядом с одним из хулиганов:

– Ха! Дайте мне острый ножик и котелок, и я покажу, что я умею делать из честных зверей. Йа-а-харр!

Гонфф ужаснулся:

– Ну хватит, злыдни! Живо в лодку и придержите свои поганые языки!

Мартин вынул меч и под конвоем повел «злодеев» к лодке. Гонфф и землеройки Гуосима кусали губы, чтобы не расхохотаться.

Лог-а-Лог, сохраняя полную серьезность, похлопал по спинам бедняжек, пострадавших от банды Тримп, каждому пожал лапу, отчего они болезненно сморщились.

– Да, повезло вам, что мы вовремя появились, очень повезло!

Один из поваров-землероек шепнул Гонффу так, что все услышали:

– Надеюсь, они поблагодарят нашего командира. А то он терпеть не может неблагодарных. Знаешь, я как-то раз сам видел: Фурмо взял саблю и…

Прежде чем он успел договорить, хулиганы испуганно залопотали:

– О, как же нам повезло, что мы вас встретили, господин! Спасибо вам, господин!

– Что бы мы без вас делали!

– Да-да! Мы вас никогда не забудем!

– Спасибо, спасибо, добрый господин.

Гонфф собрал раскиданное по песку оружие, причитая, как престарелая мышь-домохозяйка:

– Гадкие острые железки! Не бойтесь, друзья, мы позаботимся о том, чтобы вы не поранились!

Еще Фурмо подарил им тот самый обломок плота, которым собиралась драться Тримп:

– Мне очень жаль вашего друга лиса. Вот этим вы сможете выкопать ему могилку. Пусть покоится с миром! Ну, прощайте.

Фурмо с друзьями еще не успели уйти далеко, когда большая костлявая крыса с досадой пнула песок:

– Тьфу! И зачем только нас сюда принесло! Гримлег огрел крысу по голове тем самым обломком плота.

– Да заткнись ты, чокнутый! – прошипел он.

Фурмо Лог-а-Лог был в восторге от новой лодки. Он плавал вокруг нее на мелководье, восхищенно осматривая ее со всех сторон. Остальные уже грузились на борт. Это был плоскодонный ялик с одним квадратным парусом, который ставился посередине лодки. На корме был устроен парусиновый навес, натянутый на ивовый каркас, чтобы укрываться в ненастье.

Фурмо наконец забрался в ялик, зашел под навес и вышел оттуда, сияя от счастья:

– Посмотрите, ребята, там есть маленький каменный очаг, духовка из обожженной глины и еще три хорошие скамьи. Я думаю, лодка рассчитана на полную команду. Прямо скажу, друзья: тот, кто строил это судно, свое дело знает. Это настоящие мастера! Красотища, правда, Гонффо?

Мышеплут восхищенно покачал головой:

– Ставлю три против одного, что это судно полетит, как ветер. И как только этим голодранцам удалось заполучить такую великолепную лодку?

Чаггер сновал туда-сюда, вживаясь в новую роль капитана пиратского корабля:

– Известно, как! Мы отбили его у лягушек, а их самих сварили и слопали! Хи-хи-хи!

Тримп резко одернула его:

– Я уже по горло сыта такими разговорами, Чаггер!

Бельчонок взлетел на мачту и оттуда сердито пробурчал:

– Никакой я тебе не Чаггер! Я пират, ужасный злодей!

Динни, кряхтя, устроился под навесом:

– А вот я устал быть злодеем. У меня уже вся физиономия болит – скалить зубы и строить страшные рожи. Пожалуй, лучше опять стану старым добрым кротом.

Держась поближе к берегу, путешественники двинулись на север. Фурмо и его землеройки были в совершенном восторге от новой лодки. Зная толк в судостроении, они могли по достоинству оценить искусство мастеров и изящество проекта.

– А я думал, ты будешь с нами, только пока мы не доберемся до моря, дружище, – мягко напомнил Фурмо Мартин. – Разве ты не собирался вернуться домой, к своему племени, как только мы спустимся вниз по ручью?

Фурмо сосредоточенно обнюхивал палубу, даже лизнул мачту языком, прислушивался к каждому скрипу на корме, примеривался к веслам, положив лапы на уключины. Лог-а-Лог рассеянно улыбнулся Мартину:

– Ты хочешь сказать: вернуться к спокойной домашней жизни? А ты представляешь себе, что скажет моя супруга, когда я сообщу ей, что лишился и плота, и шлюпок? Уф-ф! Я, конечно, Лог-а-Лог, но главная-то в племени – она, моя хозяйка Жимолость. Она мне уши оторвет, если я вернусь домой без лодок! Мартину пришлось согласиться.

– И что же ты собираешься делать? – спросил он Фурмо.

На мордочке землеройки появилась хитрющая улыбка:

– Я собираюсь остаться с вами до конца вашего путешествия. А потом вместе поплывем обратно, и вы убедите мою супругу, что вам ну никак было не обойтись без меня и бойцов Гуосима. А в знак благодарности вы подарите нам эту лодку взамен тех, которых мы лишились. И у нас в племени мы закатим пир на весь мир, а в довершение всего мы назовем это судно «Жимолость» в честь моей драгоценной супруги! Идет?

Широко улыбаясь, Мартин крепко пожал лапу Фурмо:

– Идет, землеройка-златоуст!