Текст книги "На краю Отонаби"

Глава восьмая

– Пап, ну пожалуйста, не занудничай, – уговаривал Майк.

– Сам подумай, во всём необходим баланс.

Вечернее солнце заливало кухню, освещая широкие плечи отца. Он сидел за столом с кружкой крепчайшего черного кофе.

Мама Майка чистила картошку для ужина, а Майк хотел позвать на ужин своего нового друга. Майку куда больше, чем он ожидал, нравился Уилсон, а теперь они встретили Люси и основали секретный Гим-клуб. Вдвойне круто!

– Он не такой задавака, как ты думаешь, пап, он не будет задирать нос.

– Пусть только попробует, – с улыбкой сказала мама.

Она явно не против, чтобы с ними за столом оказался еще один мальчишка. Старшие брат и сестра Майка теперь жили и работали в Питерборо, и обеденный стол был великоват для троих.

– Я не говорю, что он задавака, – отозвался отец. – Но Таггарты – люди другого сорта.

– Они богаче, вот и всё.

– Совсем не всё. Они из влиятельной протестантской семьи и там, в Ирландии, были крупными землевладельцами.

– Мы теперь в Канаде, пап, какое нам дело до того, кем они были в Ирландии?

– Жизнь куда сложнее, чем тебе кажется. Они – одной породы, мы – другой, Канада там или не Канада.

Но в Канаде всё по-другому. Здесь, в Канаде, каждый может начать жизнь сначала. Поэтому-то его родители сюда и приехали. Отец – отличный плотник, но всё равно у него там, в Дублине, не было постоянной работы. Одно время им пришлось жить на мамин заработок, она работала медицинской сестрой в больнице.

Отъезд в Канаду тогда казался Майку настоящим приключением. Тут всё куда больше и просторнее. Поначалу было нелегко, над ним часто смеялись за ирландский акцент. Но он легко сходился с людьми, и скоро у него появилось немало друзей в Лейкфилде, да и акцент быстро пропал. Всё же мальчик не забыл, как трудно было вначале. Уилсону сейчас тоже приходится нелегко.

– Кстати, отчего такие перемены? – поинтересовался отец. – Ты вроде не особо хотел катать его на лодке.

– Сам знаешь, мама, как всегда, была права, считая, что нам стоит подружиться.

– Премного благодарна, великодушный сэр, – рассмеялась мама. – Пожалуйста, запиши эти слова крупными буквами, еще неизвестно, когда меня снова удостоят такого комплимента.

Майк улыбнулся маминой шутке, но отец поставил кружку с кофе на стол и заговорил серьезно:

– Я только хочу сказать, что помочь мальчику, когда его отец не может… когда его нет рядом, очень похвально. Но до определенной степени. Он – другой породы.

– Я понимаю, пап, но он сейчас совсем один.

Добросердечный отец явно колебался, так что мама добавила:

– Один семейный ужин, Том, не перевернет мир с ног на голову. Представь себе, что наш Майк остался один в чужом городе – и кто-то его пожалел.

Отец устало улыбнулся и покачал головой.

– Вы вдвоем будете ко мне приставать, пока я не сдамся.

– Это точно! – Майк обрадовался. Похоже, отец готов согласиться.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты плут?

– Мне кто-нибудь говорил, что я крут? – Майк притворился, что не расслышал слова отца.

– Ну ладно, будь по-твоему, шалопай. – Отец встал и взъерошил сыну волосы.

– Спасибо, пап, побегу скажу ему.

– Один ужин, сын. Не рассчитывай на каждый день.

– Как скажешь, пап, посмотрим, как пойдет.

Отец не успел ответить – сын, хохоча во всё горло, уже выскочил за дверь.

* * *

Уилсон сидел на кровати, прикрывая рукой свет фонарика, чтобы никто не заметил. Вряд ли дежурный воспитатель его поймает, в спальне больше никого нет, все на каникулах, но всё же лучше не рисковать.

Уже одиннадцать, и в школе так тихо, что слышно, как шуршит в кронах деревьев ветерок с озера Катчеванука. Уилсон устал после целого дня на воздухе, но сегодня столько всего произошло, что никак не заснуть. У них теперь есть тайный клуб, да и ужин с семьей Фаррелли оказался просто чудесным.

Уилсон и раньше встречал мистера Фаррелли, заведующего школьным хозяйством, человека строгих правил. Но в кругу семьи он оказался совсем не таким. А миссис Фаррелли так и сыпала шуточками, как и Майк. В общем, эта семья – полная противоположность его собственной.

Ему стало немного стыдно за подобные мысли. Отец не виноват в том, что мама умерла и оставила их вдвоем. Отец всегда справедлив и честен в делах и хочет для Уилсона всего самого хорошего. Да только за ужином у Фаррелли царила совсем другая атмосфера, другая, но ужасно привлекательная. Хоть бы его еще разок пригласили, теперь, когда он подружился с Майком! Он очень на это надеялся, но из опасения быть навязчивым спросить не решился.

Он посветил на тетрадку – что-то вроде дневника. Он не делал записей каждый день, только когда случалось что-то особенно интересное, как сегодня, когда он провел день с Майком и Люси. Или когда в мире происходили особо важные события.

В последнее время он сделал несколько записей о перелете Линдберга через Атлантику, о появлении звукового кино, о том, что на Ближнем Востоке нашли нефть. А на прошлой неделе пришло известие о смерти знаменитой Эммелин Панкхерст, борца за право голоса для женщин в Британии.

Уилсон любил отмечать прогрессивные явления, ему нравилось, что мир меняется, и в основном к лучшему. Пока он просто делает записи в дневнике, а когда станет старше, может быть, напишет книгу.

На сегодня он закончил. Уилсон аккуратно положил тетрадь в тумбочку рядом с кроватью и запер на ключ. По привычке убрал ключ в карман. Он не собирался терять и эту тетрадку, судьба предыдущей была плачевна – Лось Пэкхем забросил ее в озеро.

Пэкхем был на два года старше и куда выше ростом. Уилсон уже немало настрадался от его издевательств. Но с этим хулиганом ничего не поделаешь, а не то к унижениям прибавятся еще и побои.

Лось отлично играл в футбол и в хоккей, многие мальчики в школе им восхищались, но одновременно и боялись. Особенно его зауважали, когда зимой он спас собаку, чуть не утонувшую в ледяной воде. К животным-то он был добр, а вот с соучениками обращался жестоко и особенно недолюбливал Уилсона.

Преступление Уилсона заключалось в том, что он не только был «жалким книжным червем», но и происходил из давно разбогатевшей и влиятельной семьи. Отец Лося, Брент Пэкхем, наоборот, нажил капитал совсем недавно – завел в Питерборо пивоварню и транспортную компанию. К тому же он, по слухам, занимался контрабандой – переправлял спиртное в Соединенные Штаты, где по-прежнему был сухой закон.

Все ученики школы происходили из богатых семей, но по негласным правилам соблюдалась и иерархия семейного происхождения. Очевидно, Лосю было не по душе, что их считают выскочками.

Именно Лось начал дразнить Уилсона, заявляя, что отец его не любит, раз так надолго оставил в школе. Конечно, не останься он в школе, он никогда бы не встретил Майка и Люси. Но отец ведь не знал, что у него появятся новые друзья, и, сколько Уилсон ни старался, ему не удавалось отделаться от мысли, что в словах Лося есть доля правды. Нет, всё-таки это несправедливо. Отец его любит.

Хватит хандрить! Он вспомнил нарисованные Люси карикатуры. До чего здорово она рисует! Она так уморительно подчеркнула его вечную серьезность. Еще смешнее, что она превратила веснушчатого и лохматого Майка в огородное чучело.

Он улыбнулся при мысли о Майке и Люси. Он увидится с ними обоими завтра. Уилсон натянул одеяло, выключил фонарик и заснул – один, в огромной пустой спальне.

Часть вторая
Сложности

Глава девятая

Люси через стол глядела на маму. Наверно, всё– таки нехорошо ее обманывать. Но Гим-клуб только для них троих – Люси, Майка и Уилсона. Маме вряд ли понравится эта затея. У белых полно предубеждений в отношении индейцев, но и у самих индейцев их тоже немало. В резервации далеко не всем понравится ее дружба с чужими.

Резервация Отонаби занимает часть берега озера Катчеванука, к северу от Лейкфилда. Городок и резервация совсем близко, но это два разных мира. Обитатели резервации нечасто выбираются в городок. По правде говоря, любому индейцу, задумавшему куда-нибудь поехать, приходится обращаться за разрешением к специальному правительственному агенту, который живет в домике у въезда в резервацию.

Люси и так нарушает правила, когда бродит по окрестным лесам и плавает по озерам. Мама ей это позволяет – такой небольшой бунт против идиотских законов. Но если она узнает, что дочка общается с двумя белыми мальчишками, то начнет всерьез беспокоиться. Сама мама мыслит широко, чего не скажешь об остальных. И всё же она может решить, что дружба с Майком и Уилсоном принесет куда больше вреда, чем пользы.

– Подай мне медвежье сало, – попросила мама.

Утреннее солнце ярко светило сквозь окна их уютного деревянного домика. Медвежье сало нужно хорошенько перемешать с сосновой смолой и углем – этой смесью конопатят щели в каноэ, сделанном из березовой коры. Постройкой каноэ занимается вся резервация. Мужчины вырезают деревянный остов лодки, растягивают кору так, чтобы она приняла нужную форму. Женщины крепко-накрепко пришивают кору к остову и просмаливают все щели той самой смесью, которую сейчас готовит мама Люси.

– Будешь помогать с каноэ или пойдешь рисовать?

Люси задумалась. Ей очень нравилось помогать в постройке лодок – это куда веселей, чем плести корзины или чистить и продавать рыбу. Но и пропускать встречу с новыми друзьями не хотелось.

– А можно я порисую утром, а потом помогу с лодкой?

– Когда всё уже сделано? – улыбнулась мама. – Беги, но помни: станешь великой художницей, не забывай тех, кто выполнял за тебя всю черную работу.

– Спасибо, мама! – Люси вскочила из-за стола, быстро собрала тарелки, сполоснула в раковине и схватила мешок, сшитый из шкуры енота, – там хранились все ее рисовальные принадлежности. Девочка поцеловала мать, бросила «до скорого» и умчалась.

Был теплый летний день, чудесно пахло сосновой смолой. Резервация вытянулась вдоль северного берега озера Катчеванука, и между деревьями виднелась посверкивающая на солнце вода. Их резервация была совсем маленькая. Резервация Кривого озера, где выросла ее мама, была куда больше; она протянулась на десять миль вдоль озера Чемонг, но Люси по-прежнему считала, что нет лучше места на земле, чем Отонаби.

В резервации не было особо богатых людей, все мужчины работали – охотились, служили проводниками, нанимались на лесозаготовки. Женщины плели циновки из коры и корзины из ясеневых прутьев, продавали рыбу. Да, богачей среди них не было, но никто и не голодал. Долго хранить мясо было негде, убитую и освежеванную охотничью добычу сразу же распределяли между всеми семьями.

Люси шагала по тропинке, которая вела от дома к центру резервации. Она уже хотела свернуть к берегу, туда, где в маленькой бухточке было привязано ее каноэ, но тут услышала голос:

– Эй, девка, не так быстро!

Это правительственный агент по делам резервации, мистер Стонтон. Хотя индейцы племени оджибве владели землей в резервации Отонаби, агент представлял собой государственную власть и всегда говорил с индейцами по-английски. Громкий, начальственный голос отлично сочетался с каменным лицом и воинственно торчащими густыми усами.

Люси знала, что сердить его опасно, и тут же повернулась. Дома она говорила на родном языке, но английским владела вполне свободно – в школе все уроки были на нём. Правительство хотело заменить английским все индейские языки, и Люси еще повезло – ее хотя бы не отправили в школу-интернат, где за разговор на родном языке жестоко наказывали.

– Да, мистер Стонтон? – Тон спокойный, не вызывающий, но и не заискивающий.

– Куда это ты направилась?

Так и хочется ответить: «А тебе какое дело?» – но открыто задирать агента не имеет никакого смысла.

– Рыбу половить. Может, поймаю пару окуней или судака. – Нечего ему знать ни о рисовании, ни о ее новых друзьях.

Он подумал-подумал, потом буркнул:

– Хорошо.

Люси выдохнула. Полезно всё-таки свободно говорить по-английски, хотя иногда английский и раздражает. Она очень гордится своим индейским наследием, но всё же понятно: английский – язык будущего, и, если она планирует стать известной художницей, без него не обойтись.

– От судака на ужин я бы не отказался. Если поймаешь, неси сразу мне. Дам четвертак.

– Будет сделано, сэр.

– Да и почистить-помыть не забудь.

«Я тебе не служанка!» Противно, но что поделаешь. Остается только вежливо кивнуть.

– Договорились. Иди тогда.

«Особо на рыбу не рассчитывай!» Люси побежала к каноэ, тут же забыв про агента. Новые друзья уже заждались.

* * *

Майку не хотелось прыгать с моста, но пути назад не было. Речная вода под ним отражала голубизну неба, посверкивала на солнце, а легкий ветерок морщинил водную гладь. Мост был построен на реке Отонаби у мыса Янга. До воды и так далековато, а тут еще Майк и Уилсон вскарабкались повыше, на ажурную металлическую решетку.

Мальчики с утра взяли лодку и переплыли через озеро Катчеванука, чтобы встретиться с Люси у мыса Янга. Она должна была добраться туда на каноэ. После острова Уэбстер они встретились как старые друзья. Все трое приветствовали друг друга криком «Аанин!» – это слово означало «привет» на языке оджибве. Еще накануне они решили, что это будет их приветственный клич. Они долго сидели рядком у берега реки, там, где она впадала в озеро. Люси рисовала, Майк сыпал шуточками, а Уилсон показал друзьям вырезку из газеты с фотографией «Пикадилли», одной из станций лондонской подземки. Потрясающее инженерное сооружение, целых одиннадцать эскалаторов, ни больше ни меньше. И Люси, и Майк полностью разделяли восторг Уилсона. Это – фантастический проект.

Они захватили с собой кое-какую провизию, чтобы вместе перекусить. Люси, продолжая рисовать, упомянула, что мальчишки из резервации любят прыгать в воду с моста. Майк не сомневался, что она их не подначивает, ей просто любопытно узнать, прыгал ли он. Пришлось признаться, что нет. Сразу стало стыдно, и он, не подумав, предложил им с Уилсоном попробовать прыгнуть.

Ясно же, что Уилсону совершенно не хочется прыгать. Совестно втягивать нового приятеля в еще одно опасное развлечение, но вчера он тоже сначала боялся плыть на остров, а как потом ему понравилось! И Гим-клуб основали.

Майк даже не успел ответить, как Люси сказала, что нарисует их портреты на мосту, пусть они там побудут немного, прежде чем прыгать. Ей явно понравилась эта идея, так что пути назад не было. Теперь Майк стоял и смотрел вниз, прикидываясь, что вовсе не боится, а Люси уверенными штрихами рисовала в блокноте.

Глядя на воду сквозь узорное плетение моста, Майк вдруг кое-что вспомнил. Давным-давно, в детстве, он точно так же стоял на мосту и держал отца за руку. Под ними текли холодные воды реки Лиффи на окраине Дублина, его родного города. Мост был очень похожий, тоже металлический, и папка работал там недалеко, в Палмерстауне. Тогда он совсем не испугался – отец поднял его повыше и крепко держал, чтобы он смог получше рассмотреть холодные струи реки, вздувшейся после весенних дождей.

– Майк, жуть до чего высоко! – Уилсон прервал его размышления.

– Сдвинь ноги вместе и прыгай прямо вниз. Тогда всё будет в порядке.

Майк говорил с уверенностью, которой у него и в помине не было. Он не переставал себя ругать, что зачем-то согласился прыгать с такой высоты.

Отчего же ему так хочется произвести впечатление на Люси? Она совершенно не похожа на тех девчонок, которых он знал. Никто из сестер его приятелей не носит на поясе длинный нож-боуи[10]10
  Боуи – крупный нож особой формы со скошенным краем обуха, используется для охоты, рыбалки, резьбы по дереву и т. д.


[Закрыть], и никто не умеет так здорово рисовать.

– Отлично, момент запечатлен, можете прыгать! – Она отложила блокнот и показала на реку. – Полный вперед!

– Страшно как-то, – шепнул Уилсон.

Майк глянул на воду. Да, высоко, прыгать – не допрыгнуть. Но чем дольше он тут простоит, тем меньше решимости у него останется. Он резко повернулся к Уилсону.

– Руку давай! Прыгаем вместе!

– Но я…

– Давай руку! И вперед! – скомандовал Майк.

Уилсон сглотнул и протянул ему руку.

Майк крепко схватил друга за руку и снова глянул вниз.

– Ну, давайте уж, – ободряюще крикнула Люси.

Майк заставил себя улыбнуться девочке и еще крепче сжал руку приятеля.

– Ну всё, Уилл, вперед! – заорал он. – Раз! Два! Три…

И с диким криком оба сиганули в Отонаби.

* * *

Жареная рыба пахла так, что рот наполнялся слюной. Запах еды чудесно смешивался с запахом сосновой хвои. Уилсон сидел, прислонившись к стволу дерева, и, зажмурившись, грелся на солнышке. Они решили устроить пикник прямо на берегу Чистого озера и даже поймали судака. Люси почистила рыбу своим длинным ножом, а Майк поджарил судака на маленькой сковородке.

– Налетайте, – скомандовал он, переваливая рыбу на тарелки.

Уилсон открыл глаза, привстал и взял протянутую ему жестяную тарелку. Вот это жизнь! Пикник с друзьями в чудный летний день! Перед ним до самого горизонта простиралась голубая гладь Чистого озера. Но он радовался не только красивому виду и отличной погоде. Он был в восторге от самого себя – несмотря на страх, он всё-таки прыгнул. Вода в Отонаби оказалась холодной. На берегу Люси встретила их аплодисментами. Уилсон был невероятно горд собой, что осмелился на такой прыжок, и еще больше обрадовался, когда Люси показала ему набросок, где он и Майк с решительным видом балансируют на мосту.

Уилсон посолил судака и принялся за еду. Сами поймали рыбу, сами приготовили на костре – что может быть вкуснее? Майк прихватил из дома не только сковородку, но и бутылку лимонада и теперь разлил пенящуюся жидкость в три щербатые эмалированные кружки, позаимствованные Уилсоном из школьной столовой. Пока они жарили рыбу, бутылка с лимонадом охлаждалась в мелкой воде у бережка. Лимонад был такой вкусный, что Уилсон запрокинул голову и залпом выпил всю кружку.

Он потянулся за рыбой и вдруг услышал шум. Кто-то приближался по тропе, идущей вдоль берега озера. Из-за поворота показался парень и остановился прямо перед ними.

– Привет, Таггарт.

– Привет, Ледвидж, – невесело отозвался Уилсон.

Рикки Ледвидж учился на класс старше Уилсона. Не слишком сообразительный, невысокий, но крепко сбитый, он, несмотря на видимую медлительность, неплохо играл в хоккей и обычно повсюду сопровождал другого, куда более сильного игрока команды – Лося Пэкхема. Конечно же, сам Лось тут же появился из-за поворота.

Уилсона охватил ужас, но он постарался не подать виду.

– А, это ты, Лось.

– Ну-ну, что мы тут видим!

– Ничего такого, просто пикник с друзьями.

– В самом деле? – наигранно удивился Лось. – Не подозревал, что у тебя есть друзья, Таггарт.

– Конечно, есть, – сказал Майк.

Хорошо, что Майк за него заступился, но Лося лучше бы не задирать.

Лось ответил не сразу, некоторое время он пристально разглядывал Майка и Люси, а потом усмехнулся.

– Да, Рикки, нашел себе компанию старина Таггарт, ничего не скажешь.

– Да уж, нашел себе компанию, – поддакнул Ледвидж.

Уилсон видел, как в глазах Люси разгорается гнев; к счастью, она промолчала.

– А что это ты такое ешь, Таггарт? – спросил Лось.

– Рыбу. Судака.

– Изволь встать, когда со мной разговариваешь, Таггарт.

До чего же унизительно, да еще и при Люси. Но не ссориться же с Лосем. Он нерешительно поднялся.

– Судак, вот оно что, – начал Лось. – Знаешь, что– то рыбки захотелось. А тебе хочется рыбки, Рикки?

– А то, конечно, хочется.

– Не поделишься ли рыбкой, Таггарт?

– Ты ему ничем не обязан, Уилл, – вмешался Майк.

– Я, кажется, с тобой не разговаривал. – Лось уставился на Майка.

– Какое совпадение! Я тоже с тобой не разговаривал. Я разговаривал с моим другом.

Уилсон пришел в восторг от храбрости приятеля. Непонятно только, что дальше будет, – Лось не привык, чтобы ему перечили.

– Скажи своему новоявленному дружку, чтобы занимался своими делами, если, конечно, не хочет больших неприятностей, – посоветовал Лось с еле скрытой угрозой в голосе.

У Уилсона от страха даже живот заболел, но он ничего не сказал – не хотелось, чтобы Майк подумал, что он переметнулся на другую сторону.

– Не хочешь, как хочешь, только не говори, что тебя не предупреждали. Попробую-ка я рыбки. – И Лось шагнул вперед.

Что-то ярко сверкнуло на солнце – это нож Люси воткнулся в дерево прямо над головой обидчика. Он в ужасе отпрыгнул, а Люси как ни в чем не бывало подошла к дереву и вытащила нож.

– Нервный какой. – Люси отступила назад, не сводя глаз с мальчика и легонько поигрывая ножом.

– Ты могла мне глаз выбить, – пробормотал Лось.

Люси пожала плечами.

– Ну, живут же люди одноглазыми.

Уилсона распирал смех, но он знал – этого ему вовек не простят.

– Оставь Уилсона в покое, – посоветовал Майк. – Рыбу поймали мы с Люси, так что она всё равно не его.

Может, Лось и впрямь теперь оставит их в покое, понадеялся Уилсон. Пару минут царило молчание.

В конце концов Лось выдавил из себя:

– Пусть своей порцией поделится. Раз в его тарелке – значит его. Ты же спишь и видишь со мной поделиться, Таггарт?

Конечно, Лось нипочем не остановится, пока не унизит его окончательно – и обязательно чтобы новые друзья видели.

– Ну что, Таггарт, делись, – повторил Лось.

– Вообще-то не собираюсь. – Уилсон сам удивился своему ответу.

– Правда? Вижу, ты малость осмелел.

Несмотря на дрожащие коленки, Уилсон на попятный не пошел.

– Ну, тогда я сам возьму, – заявил Лось.

– А вот это мы еще посмотрим. – Майк наклонился поднять тяжелое весло из каноэ Люси.

– Да, еще посмотрим, – повторила Люси.

– Что делать будем, Рикки? – спросил Лось.

– Что скажешь. Тебе решать, Лось.

Ледвиджу явно не хотелось лезть в драку, но, если Лось начнет, он уж точно не отстанет. Уилсон прикинул – Лось, конечно, выше Майка, да и Ледвидж выше его самого, но Майка так легко не запугаешь, а Люси продолжает поигрывать ножом.

Если друзья на его стороне, их так легко не одолеть. Но что потом будет в школе, когда рядом не окажется ни Майка, ни Люси? Может, лучше дать Лосю рыбу, и всё? Но если он сейчас поддастся, то предаст друзей, а Лось всё равно не отстанет…

Он шумно выдохнул и шагнул поближе к Майку. Положил тарелку и подобрал с земли тяжелую палку.

Снова молчание и хриплый смех Лося:

– Она мне даром не нужна, твоя рыба. Я с голода не умираю.

Вот здорово-то. Натужный смех Лося – это просто прикрытие: видно, он пытается сохранить лицо и отступить без потерь.

– Пошли уже, Рикки, – велел Лось. – А с тобой, Таггарт, мы еще увидимся, когда рядом не будет твоего ангела-хранителя и маленькой краснокожей скво[11]11
   Скво – слово, обозначающее женщину из индейского племени. Употреблялось преимущественно белыми и в уничижительном значении.


[Закрыть].

Люси резко выбросила вперед руку с ножом. Лось и Рикки моментально отпрыгнули в разные стороны и теперь стояли как дураки – обманный маневр, нож был по-прежнему у Люси в руках.

– Всё еще нервные, да? – засмеялась она.

Как тут не улыбнуться, когда Лось с Рикки уходят, трусливо оглядываясь. Уилсон знал, что еще поплатится за эту улыбку, но сейчас торжествовал – они победили.