Текст книги "Навигаторы Дюны"

25

Бизнес – это битва, которую ведут финансовым оружием, используя коммерческие стратегии. Как на войне есть выигрышные стратегии, так есть выигрышные стратегии и в бизнесе.

Джозеф Венпорт,

«Принципы компании «Венхолдз»

Через несколько дней после возвращения Джозефа с Арракиса, с Денали, наконец, прибыл Драйго Роджет с докладом о полевом испытании кимеков на Лампадасе. В штаб-квартире Венпорта на Колхаре ментат представил снимки того, что там произошло.

Рассматривая картины учиненной кимеками бойни, Джозеф заметил, что Драйго горд тем, что сделали кимеки, несмотря на то, что им не удалось найти и убить Манфорда Торондо.

Когда Джозеф досмотрел снимки, Драйго торжественно выпрямился.

– Рад доложить вам о полном триумфе нашей концепции, директор. Эти разрушения сделали всего три кимека, а скоро их будет у нас намного больше. Через месяц их станет уже сотня. Сотня готовых к бою чудовищ.

Джозеф улыбнулся.

– У этих дикарей нет никаких способов защититься от сложных технических устройств, и скоро наши кимеки уничтожат их всех до последнего человека.

– Одновременно будут убиты и сотни невинных людей, – опасливо вставила слово Сиоба.

– Ответственность за это целиком ляжет на батлерианцев, – отрезал Джозеф. – Ставка в этой игре – судьба цивилизации.

Драйго угодливо кивнул.

– Думаю, что вы совершенно правы, директор.

– Сколько кимеков готовы к бою сейчас? – спросила Сиоба, откинув назад свои длинные волосы и садясь рядом с мужем. – Нам действительно придется ждать целый месяц?

– Сейчас их тридцать один. Остальные устройства совершенствуются и подгоняются, и многие из них уже близки к полной готовности. Однако нужны новые протонавигаторы, которые смогли бы оценить их пригодность в испытаниях на имитационных стендах.

Джозеф задумался, встал и, обогнув стол, подошел к окну кабинета, расположенного на верхнем этаже высокой башни.

– Каждый лишний день жизни этих полоумных варваров ослабляет цивилизацию. Я хочу скорее закончить войну с невежеством, – он посмотрел на видневшееся далеко внизу взлетно-посадочное поле космопорта и улыбнулся. – Как только я избавлю императора от проблем с батлерианцами, он смягчит свое отношение ко мне.

Он утвердительно кивнул самому себе. В качестве разменной карты в торговле с императором можно будет использовать захваченный корпус императорской армии. Венпорт сможет обговорить условия возвращения адмирала Харте, который находится в заложниках на борту межгалактического перевозчика на орбите Колхара. Венпорт с удовольствием уплатит такую цену, если Родерик отменит направленный против него указ, и тогда дела в империи снова пойдут на лад.

Хорошо было уже то, что возобновились операции с пряностью. Все помехи были преодолены, и привыкшее к пряности население будет радо получать бесплатную меланжу. Новое хранилище позволит по собственному усмотрению Венпорта распределять пряность и впредь, невзирая на политические неурядицы. Джозеф чувствовал себя сильным и с оптимизмом смотрел в будущее.

Сиоба наклонилась к ментату.

– Что вы можете сказать о сфере памяти Эразма? Мне любопытно – неужели его данные так важны для нас?

Улыбка странно смотрелась на обычно бесстрастном лице ментата Драйго.

– Эразм добросовестно сотрудничает с нами, и даже более, чем добросовестно – он старается изо всех сил. Многие его откровения о тактике машин в боях и о примененном ими оружии были для нас просто бесценны, и Эразм говорит, что у него в запасе еще много знаний, которыми он пока с нами не поделился. По его просьбе и в награду за сотрудничество тлейлаксу сейчас выращивают для него биологическое тело. Думаю, это повысит его эффективность.

– Никогда не доверяйте мыслящей машине, – наставительно процитировала Сиоба.

– Нам нет нужды доверять ему, чтобы его использовать, – заметил Джозеф. – Но мудро ли снабжать Эразма самостоятельным телом?

– Робот поставил это условием своего дальнейшего сотрудничества с нами, – ответил Драйго, – и я подумал, что это будет с нашей стороны безвредная уступка, сопряженная с минимальным риском. Если возникнут проблемы, мы всегда сможем без труда скрутить или просто уничтожить новую телесную оболочку Эразма.

– Это только кажется сущей мелочью, – сказала Сиоба. – Почему этот злодей-робот с такой готовностью с нами сотрудничает? Наверное, он вынашивает какие-то свои планы.

Ментат ответил:

– Думаю, что Эразм снова хочет быть значимым и нужным, но у него есть и другие стимулы – если, конечно, можно ему доверять. Он испытывает ненависть и отвращение к Манфорду Торондо.

– Разве мы их не испытываем? – рассмеялся Джозеф.

– Я бы поостерегся приписывать машине человеческие эмоции, директор, но батлерианцы убили его подопечного и друга Гилберта Альбанса. После долгого общения с этим роботом, мне кажется, что его ненависть является неподдельной, хотя сам он, возможно, этого и не осознает.

– Странный у нас союзник… – задумчиво произнесла Сиоба.

– Сейчас, в наше смутное время, я приму помощь от кого угодно, – сказал Венпорт, чувствуя прилив уверенности. – Очень хорошо, как только все остальные кимеки будут готовы к бою, мы отправим их на Лампадас и оставим на месте планеты груду дымящихся развалин. Все неприятности и беды этого года, наконец, останутся в прошлом. Империя и род человеческий будут готовы двигаться дальше под мудрым руководством императора.

– Все зависит от того, как на это посмотрит сам император, – охладила пыл мужа Сиоба.

Джозеф взглянул на ментата и задорно вскинул голову.

– После того как мы очистим Лампадас, я, возможно, разрешу вам построить там новую школу ментатов, Драйго. Вас это устроит?

– Более чем, директор. Этим я почту память моего наставника.

Вскоре, однако, оптимизма у Венпорта несколько поубавилось. Два коммерческих судна «Венхолдз» принесли одну и ту же обескураживающую весть. Взволнованный капитан первого судна поспешил с этой новостью в штаб-квартиру директора прямо с космопорта. В это же время приземлился еще один межгалактический корабль, передававший сигнал тревоги.

Джозеф страшно разозлился еще до того, как узнал все подробности.

Первый капитан торопливо вошел в кабинет директора.

– Я только что прибыл с Субиака, директор! Я пытался доставить туда груз пряности, сельскохозяйственное оборудование с Икса и дорогие музыкальные инструменты с Чусука. Именно там мы обнаружили, что финасовые счета «Венхолдз» заблокированы, а наш планетарный банк захвачен! – Капитан нервно заморгал. – Директор, все ваши активы на Субиаке заморожены приказом императора Родерика Коррино.

От гнева у Джозефа зашевелились волосы на затылке.

– Но этот банк надежно защищен, как и все другие мои банки. Все финансовые активы находятся там не на счетах Комбайнд Мерчантайлз, а на счетах других депозитариев. Это отдельные счета, и Коррино не имеет никакого права их трогать!

– Он император, в конце концов, – обреченно произнес капитан. – Он просто изменил закон, вот и все. Запрещена любая торговля с «Венхолдз».

Джозеф изо всех сил грохнул кулаком по столу.

Драйго прищурился, приступив к своим ментатским расчетам.

– Вы объявлены вне закона, директор, и поэтому все ваши активы были арестованы и конфискованы. Родерик забрал их себе.

В кабинет вошел капитан второго корабля. Вид у него был такой же встревоженный, как и у первого. Он подтвердил новость, сказав, что слышал, будто то же распоряжение было обнародовано на трех других планетах. Все банки Венпорта закрыты, их операции приостановлены, а активы конфискованы.

Джозеф почувствовал себя преданным.

– Моя компания не может работать без потока наличности! Моих средств, которые хранились в каждом из этих банков, было достаточно для того, чтобы на корню купить эти планеты, – он понизил голос и прорычал: – Император понимает, что не справится со мной военными средствами, и он решил прибегнуть к детским игрушкам. Хочет поиграть мускулами.

– Игра, конечно, детская, но эффект настоящий, а не игрушечный, – сказала Сиоба. – Если у нас отнимут все наши банки, то «Венхолдз» не сможет работать. По всей вселенной курсируют наши корабли с товарами, которые надо кому-то доставить, в противном случае у нас не останется оборотного капитала. Он отрезал нас от средств, попросту говоря, загнал в угол.

Джозеф отпустил обоих капитанов и остался в кабинете наедине с ментатом и Сиобой.

– У нас есть активы, о которых не знает даже император. Я использую их, чтобы выиграть время, – голос Венпорта превратился в низкий угрожающий рык. – Император перевел наш конфликт на новый, более опасный уровень. Теперь это не спор, а настоящая война.

Драйго выпрямился.

– Директор, может быть, настало время мне отправиться на Салусу Секундус в качестве парламентера. Я начну переговоры с императорским двором. Возможно, нам удастся вернуть милость императора и возобновить все операции «Венхолдз».

Но Венпорт уже закусил удила.

– Нет, эта точка пройдена безвозвратно. Родерик думает, что сможет сделать из меня послушного раба, но я не стану разговаривать с ним с позиции слабейшего! Будь он хоть трижды император, он не смеет так со мной обходиться. Я посадил этого человека на трон, а теперь вижу, что он ломает правила игры в империи.

Злые мысли щелкали в его мозгу, как костяшки счетов, пока он пытался оценить нанесенный ему ущерб, но суммы были просто огромны и не поддавались расчетам в уме. Чтобы успокоиться, Венпорт несколько раз глубоко вздохнул.

– Я никогда не хотел быть императором, и говорил об этом бессчетное число раз, но он сам вынуждает меня к этому. Я не могу игнорировать такие действия, и я не стану их игнорировать.

– Он захватил ваши активы, а вы в ответ захватите императорскую власть? – изумленно спросил Драйго.

– Я пригрожу этим, и буду угрожать до тех пор, пока он не капитулирует. После этого он принесет мне свои извинения, и я снова посажу его на трон, который он после этого будет куда больше ценить, – в его голосе просквозила усталость. – Я возлагал на него большие надежды. Ну почему Родерик не может поступать как разумный деловой человек? Теперь мне придется спасать человечество от варваров, а заодно и от его же собственного императора.

– Как же ты собираешься с этим справиться? – невинно поинтересовалась Сиоба.

– Мои военные силы превосходят по мощи все армии, находящиеся в распоряжении императора. У меня в заложниках находится адмирал Харте. Я захватил императорский боевой флот на Арракисе. У меня вполне достаточно сил, чтобы двинуть их против Салусы, – глаза Венпорта вспыхнули, когда он произнес эти слова. – Драйго, вы говорили, что на Денали к бою готов тридцать один боевой кимек?

– Да, директор, но мы рассчитывали применить их против батлерианцев, когда…

– Мы применим их против наших врагов, где бы они ни находились, и мы заставим императора Родерика вести себя с подобающей ответственностью – во благо нашего общего будущего. Вместе с мощным флотом наших кораблей эти кимеки заставят обывателей дрожать от страха, – он улыбнулся. – Я соберу все наши вооруженные силы, поставлю над ними лучших командиров, а Норма даст нам лучших навигаторов, – он скрестил руки на груди. – Мне не остается иного выбора, я должен покорить Салусу Секундус.

26

Человеческий организм восхитителен, как произведение искусства, и одновременно сложнейшая биологическая машина; но человек появился в результате постепенного процесса эволюции. Как следствие, человек страдает множеством недостатков и слабостей, неведомых мыслящим машинам.

В моих культурологических исследованиях я установил, что сами по себе несовершенства могут придать еще большую ценность произведениям искусства. В свете таких несовершенств, человеческое тело – шедевр, и я без устали изучал его – одного человека за другим, одну систему его организма за другой.

Эразм;

лабораторный журнал

Наблюдая за ростом мужского тела в инкубаторе, Анна Коррино чувствовала, как к ней понемногу возвращается жизнь. Это тело, выращиваемое из клеток убитого Гилберта Альбанса, наполняло ее и печалью, оттого что несчастный ментат был лишен головы. Но это не мешало счастью Анны.

Плавающее в питательном растворе тело напоминало Анне мраморные статуи, украшавшие дворец в Зимии, но теперь Анна могла думать об этом теле только, как об Эразме. Эразм! Ее тайный друг, ее спаситель, ее самый верный товарищ, освободивший ее из темного психологического лабиринта, в котором она безнадежно заблудилась…

Она взглянула на присоединенную к сенсорам сферу памяти Эразма, пульсировавшую на столе.

– Скоро это тело станет твоим, – Анна перевела взгляд со сферы на тело и мысленно соединила их в одно целое.

– Я был лишен тела с времени битвы за Коррино, – сказал Эразм. – Мне очень не хватает моего тела из текучего металла, но отделение моей памяти от того тела было единственным способом, каким Гилберт мог спасти меня от разъяренной толпы, захватившей город. Теперь же я просто жажду снова обрести способность самостоятельно двигаться, снова видеть, прикасаться и пробовать. Я уверен, что биологическое тело придаст этим ощущениям особую, чарующую прелесть.

Эразм не оставлял Анну и тогда, когда она ложилась спать, разговаривая с ней через маленький, вставленный в ухо телефон. Эразм давал ей советы, испытывал ее, помогал справляться с душевным недугом. Без Эразма она просто пропадет.

– Я всегда готова тебе помогать, даже до того, как будет готово твое новое тело, – Анна склонилась к сфере памяти, словно нашептывая ей в несуществующее ухо.

Она знала, что ум ее поврежден из-за приема лекарств, которыми ее пичкали в школе Ордена сестер, но не считала себя глупой или чересчур внушаемой. Она знала об Эразме все, знала она и о его жестоких издевательствах над подопытными пленниками, но она все же была очень довольна тем, что Эразм находил ее восхитительной. Он очень многим помог Анне. Разве можно не простить его за это?

Робот между тем продолжал:

– Доктор Данеб говорит, что через девять дней тело будет готово к имплантации моей сферы памяти. Как трудно ждать. Мне так хочется отключить часы процессора, остановить мое субъективное время и проснуться, когда тело будет готово. Я хочу видеть моими новыми глазами, ходить на моих новых ногах, ощущать тепло, холод, шероховатость, гладкость, боль и удовольствие моими новыми руками.

– Прошу тебя, не останавливай свои часы, – торопливо проговорила Анна. – Я буду делить твое нетерпение. Мы будем обсуждать то, что ты сможешь делать, получив новое тело. Разве это не интересно? У меня очень много идей, много предложений.

Она снова посмотрела на инкубатор и плавающее в нем человеческое тело. Она прижала ладонь к гладкой прозрачной стенке инкубатора и несколько раз постучала по ней пальцами. Тело, свернувшееся в эмбриональной позе, отплыло от стенки.

– Мне так хочется узнать, каково это будет – прикасаться к этому телу и знать, что это ты, – от дыхания Анны стекло инкубатора запотело.

– Наверное, я стану более человечным, оказавшись в человеческом теле, – произнес Эразм. – Во всяком случае, теоретически это вполне возможно.

Анна просияла.

– Ты же знаешь, что так и будет! Ты будешь чувствовать благодаря нервным окончаниям, и чувствовать то, что чувствуют реальные, настоящие люди. Наконец-то ты станешь реальной личностью, живым человеком.

– Я провел великое множество опытов и получил самые разнообразные данные в попытках понять, что такое человек, но мне всегда чего-то не хватало. Какие-то ключевые факторы все время от меня ускользали… какие-то параметры, которые невозможно зарегистрировать никакими аппаратами и приборами.

– Скоро ты сам ощутишь эту разницу, – сказала Анна.

– Я горю желанием разделить эти прозрения с тобой.

– А я помогу тебе всем, чем смогу, – Анна испустила долгий вздох.

Эразм, помолчав, снова заговорил своим бестелесным голосом:

– Когда я смотрю на это плавающее в инкубаторе тело, я вижу, что это Гилберт Альбанс, и мне становится невыразимо тяжело, – он умолк, словно на него нахлынули переживания. – Меня захлестывают реакции, которые в совокупности я бы назвал печалью.

Анна погрустнела.

– Мне так тебя жалко, Эразм.

Сенсоры робота переместились, и Анна поняла, что он приглядывается к ее лицу и читает на нем искреннее сопереживание.

– Гилберт был чудесным руководителем школы, – сказала она. Взгляд ее блуждал. – Он хотел сделать меня ментатом.

Эразм наблюдал за людьми и манипулировал ими в течение столетий, и делал это с одной-единственной целью – полностью их понять. Какой же они интригующий биологический вид! Компьютерный Сверхразум Омниус, властитель всей империи машин, позволил Эразму выполнить тысячи экспериментов, чтобы машины смогли защититься от прихотливого и непредсказуемого человеческого ума. Но Эразм всегда стремился к большему.

После падения синхронизированной империи цель Эразма не изменилась, но, поскольку он был последним независимым роботом, потребность познать человека окрасилась для него в сугубо личностные тона.

Потратив столетия на исследования, пользуясь безграничными ресурсами столицы империи мыслящих машин, Эразм начал думать, что выполнил все мыслимые эксперименты. Но подлинное озарение снизошло на него только после ужасной, варварской казни Гилберта.

Совершенная память Эразма во всех подробностях хранила жуткую картину: беспощадный удар меча Анари Айдахо. Эразм до сих пор отчетливо видел, как клинок рассек склоненную шею Гилберта, как скатилась на землю его голова. Больше всего Эразму хотелось при этом понять, что скрывалось за безмятежным выражением лица Гилберта в его последние мгновения, за его смирением перед лицом неизбежного конца.

Что он видел в эти последние секунды? О чем думал?

Эта тайна порождала и другой вопрос, заставляя Эразма мучительно думать о том, чего не хватает в конструкции его машинной психики… почему у него нет благородства и восприятий, которые даются людям без всякого труда. Может быть, обретя настоящее биологическое тело, он ощутит все его нервы, душу, чувства? Став разумным биологическим организмом – или чем-то очень похожим, – Эразм – как ему казалось – сможет понять, что такое теплые слезы, текущие по живым щекам. Он впитает в себя бытие… таинство жизни… так же, как делает это странная, заблудившаяся в своих чувствах Анна.

Когда же он овладеет ощущениями, сможет ли он постичь нечто столь эзотерическое, как душа. Это казалось Эразму возможным, и он решил не жалеть усилий на поиск ответа на этот вопрос.

27

Мною движет холодная ненависть, а мои эмоции оделись ледяным панцирем.

Верховная Преподобная Мать Валя;

из «Возрождения дома Харконненов»

Грузовое судно, доставившее необходимые товары для Ордена сестер, доставило также неожиданное письмо с Ланкивейла, паническую записку от Данвиса. Валя была с головой погружена в планы восстановления могущества Ордена, но часть ее ума была всегда занята восстановлением блеска и величия дома Харконненов… и обдумыванием мести смертельному врагу – Вориану Атрейдесу.

И вот это случилось! Атрейдес вторгся в ее родовое гнездо! Понятно, что проклятые Атрейдесы охотятся за Тьюлой и угрожали ее родителям и Данвису! Потрясение и гнев вывели Валю из душевного равновесия.

Сестра недолгое время пробыла на Ланкивейле, прежде чем улетела на Чусук, спасаясь от грозившей ей опасности. Может быть, она знала, что к ней явится Вориан Атрейдес. Агенты Верховной Преподобной Матери всюду следовали за Тьюлой, не спуская с нее глаз. Вместе с Тьюлой они прибыли и на Чусук. Валя, правда, была уверена, что со временем ее сестра успокоится и возьмет себя в руки.

Но Вориан Атрейдес сумел ее выследить! Он и брат Орри Виллем показали родителям снимки кровавой мести, которую совершила Тьюла, отстаивая родовую честь Харконненов. Валя прекрасно понимала смысл грозившей опасности. Что может помешать Вориану из мести вырезать всю ее семью? К счастью, Тьюла успела бежать задолго до его появления, но Атрейдесы побывали в их доме и привели в смятение родителей!

По письму Данвиса было понятно, что молодой человек рассержен и напуган, но он, видимо, не представлял себе всей опасности, какую несли с собой Атрейдесы. Сестра ничего не знает об этом, находясь на далеком Чусуке, и теперь Валя должна ей помочь. Харконнены должны защищать друг друга. Орден сестер пусть защищается сам, а ей надо послать дополнительных агентов, чтобы уберечь Тьюлу от опасности.

Валя ощутила сильное беспокойство и внутреннее напряжение. Ей требовалась физическая разрядка, и она вышла из главного корпуса школы и поднялась на утес Лаодзин, с которого угрожала броситься Преподобная Мать Ракелла, если сестры не смогут преодолеть раскол и восстановить единство Ордена. Однако на уме у Вали было сейчас совершенно иное решение.

Пытаясь преодолеть охватившее ее смятение, Валя поднималась наверх по узкой, извилистой тропинке. Опасность, казалось, витала в воздухе.

На вершине Валя увидела группу посвященных сестер в белых одеждах – то была элита Россака, женщины, в жилах которых текла благородная кровь колдуний. Большинство колдуний погибли во время джихада против мыслящих машин, многие были убиты во время нападения войск Сальвадора на старую Россакскую школу. Немногие уцелевшие колдуньи стояли сейчас перед Валей. Это были женщины, обладавшие неукротимой железной волей. Тренировались они по такой жесткой программе, которую не могли выдержать остальные сестры.

Колдуньи Россака практиковали боевые искусства, требовавшие предельного напряжения сил. Эти искусства зародились в древности, в джунглях Россака, и Верховная Преподобная Мать Валя настояла на том, чтобы Россакские колдуньи продолжили свои тренировки с тем, чтобы обучить своей технике других женщин Ордена. Вале хотелось создать синтез боевых искусств, а на его основе – новые, непобедимые техники. Когда-нибудь Валя сама сразится с Ворианом Атрейдесом. Она хищно улыбнулась. Надо хорошо подготовиться к схватке.

На самом краю скалы, под каменным козырьком, над пропастью, упражнялись три одетые в белое женщины. Высокая и угловатая сестра Дебора наблюдала за их действиями.

– Добро пожаловать, Верховная Преподобная Мать, – сказала Дебора, увидев подошедшую Валю. – Вы хотите поучаствовать?

– Не сегодня. Сейчас я просто хочу понаблюдать за вами, – Валя до сих пор думала о тревожном письме Данвиса и решила, что зрелище единоборства успокоит расходившиеся нервы. Валя подошла ближе к краю скалы, чтобы лучше рассмотреть, как колдуньи выполняли опасные упражнения над бездонной пропастью. Три сестры стали соревноваться между собой, чтобы произвести впечатление на Верховную Мать, выполняя замысловатые приемы защиты и нападения, балансируя на узкой кромке утеса. Для того чтобы не упасть, колдуньи пользовались своей способностью к телекинезу.

– Это впечатляет, – сказала Валя Деборе, – но такие подвиги не по плечу сестрам, у которых нет ни наследия колдуний, ни их способностей.

Одетая в белое женщина понимающе улыбнулась.

– У нас есть менее опасная площадка на противоположном склоне. Идемте со мной.

Дебора повела Верховную Мать на перевал, на вершине которого стояли в ряд ученицы, готовые броситься вниз по крутому склону. Это, конечно, был не обрыв, но склон казался довольно опасным и предательским; это было испытание не только физических способностей, но и скорости, чувства равновесия и быстроты рефлексов. Валя сама прошла эти испытания и требовала того же от своих учениц. Если во время этого стремительного бега, почти падения вниз, молодая женщина сможет воспользоваться плодами тренировки, воспитания, а также своей природной сообразительностью, то дна она достигнет без травм или с легкими ушибами. Если нет, то тяжелые переломы неизбежны…

Первые две ученицы уже ринулись вниз и, прыгая, понеслись по склону, перекатываясь в некоторых местах и увертываясь от крупных камней. Обе благополучно добрались до дна ущелья и остановились перед высокой отвесной стеной.

У третьей неприятности начались практически сразу после того, как она кинулась вниз с гребня. Она удачно прыгнула на первый выступ, но потеряла равновесие, когда наступила на выскользнувший из-под ее ног камень. Девушка потеряла равновесие, и колдунья-инструктор тут же взвилась в воздух и, воспользовавшись телекинезом, замедлила падение ученицы. Колдунья в белой накидке, с развевающимися волосами, подхватила девушку в самый последний момент, не дав ей удариться об острый выступ. Вместе они благополучно остановились на дне. Покрытая синяками послушница, пошатываясь, стояла на неповинующихся ей ногах.

Валя обернулась и посмотрела на остальных девушек, ожидавших своей очереди. Увидев, что следующая ученица колеблется перед прыжком, Валя резко отчитала ее:

– Что ты так волнуешься? Твой враг страх, а не падение. Если ты потеряешь равновесие, тебя спасут.

Щеки девушки залил яркий румянец, в темных глазах вспыхнул гнев.

– При всем уважении к вам, Верховная Преподобная Мать, вы ошиблись. Я не могу испытывать страх, потому что знаю, что в случае падения колдунья выручит меня из беды. Я хочу испытать настоящий риск, чтобы обучиться как можно скорее, – она вскинула подбородок. – Скажите им, чтобы они не помогали мне.

Удивленная Валя милостиво улыбнулась.

– Когда-то я то же самое сказала Преподобной Матери Ракелле. Как тебя зовут?

– Сестра Габи, Верховная Мать.

Габи напомнила Вале ее саму, в столь еще недавней молодости – дерзкую, юную и честолюбивую. Она громко, чтобы все ее слышали, произнесла:

– Эта ученица все сделает сама. Пусть никто из колдуний не помогает ей, что бы с ней ни произошло.

Дебора склонилась к уху Верховной Преподобной Матери и тихо проговорила:

– Мудро ли такое решение? Если она убьется, это деморализует остальных.

– Испытание должно быть настоящим, запоминающимся событием. По-настоящему учит только подлинность.

Каждую сестру учили сосредоточенности на совершенном владении телом, контролю над рефлексами, движениями и каждой мышцей. Каждый, кто владел такой техникой, мог пережить даже падение без особого вреда для себя.

Габи приготовилась к прыжку, а колдуньи, стоявшие на трассе спуска, покинули свои посты, повинуясь приказу Верховной Преподобной Матери. Ученица бросила благодарный взгляд на Валю и без колебаний бросилась вниз по склону. Она перекатывалась, прыгала, уворачивалась от препятствий, неслась как вихрь. Казалось, что она летит вниз, не касаясь земли. Она избегала ударов об острые выступы, точно приземлялась на крошечные площадки и скоро достигла дна, встав на ноги и переводя дыхание, всем своим видом выказывая торжество.

Воодушевленные этим успехом, другие ученицы последовали примеру Габи, потребовав, чтобы колдуньи не вмешивались в их прыжки. Однако не у всех все получилось так же гладко. У двух из них случились переломы, несколько девушек отделались рваными ранами, а у одной произошло сотрясение мозга. Однако никто из них не погиб.

– Никогда нельзя рассчитывать на спасение, – сказала Валя Деборе, когда они наблюдали за испытанием.

Неожиданно Валю захлестнула печаль. Никто не спас ее брата Гриффина от злодея Вориана Атрейдеса…

Весь остаток дня Валя обдумывала западню, в которую попал дом Харконненов. Атрейдесы знали, что Тьюла убила Орри, и теперь охотились за ней.

Валя понимала, что Вориан мог напасть на родителей и убить их, но почему-то воздержался от этого. Трудно понять мотивы этого человека.

Валя, тем не менее, не считала, что ее семья теперь находится в безопасности. Она пошлет сестер на Ланкивейл, чтобы охранять семью на случай, если Атрейдесы вернутся. Нельзя оставлять семью под угрозой, хотя и было сомнительно, что Вориан вернется мстить, если он на этот раз не воспользовался идеальным шансом.

Дом Харконненов не может вечно оставаться в тени: хватит с него и восьмидесяти лет опалы. Но Валя понимала, что должна защитить семью, каждого ее члена.