Текст книги "Крестовый поход машин"

Снова заговорил мастер Шар:

– Все вы отправитесь уничтожать мыслящие машины. Это станет вашей священной, клятвенно подтвержденной обязанностью. Вам будут хорошо платить за принесенные вами жертвы. Завтра вы отправитесь на Салузу Секундус, где станете плечом к плечу с Армией джихада.

Он помолчал и добавил дрогнувшим голосом:

– Сделайте так, чтобы мы вами гордились.

* * *

Слова – это волшебство.

Зуфа Ценва. Размышления о джихаде

Стоя на поросшем травой холме в пригороде столицы, Иблис Гинджо произносил очередную зажигательную речь. За его спиной высилась одна из множества гробниц Маниона Батлера, в которой лежали «истинные кусочки» одежды, которую носил ребенок в день своей мученической кончины.

Присутствовала здесь и кукольно-красивая супруга Иблиса Ками Боро, стоявшая рядом с ним, как необходимый предмет. Последняя представительница старой династии, Ками была одним из краеугольных камней новой власти, не говоря уже о том, что она родила Иблису троих детей. Она наслаждалась восхищением толпы, показываясь в качестве супруги Великого патриарха.

Но центром события была сама речь. Как и ожидалось, в руках патриарха толпа превратилась в мягкую замазку. Йорек Турр и его люди из джипола заблаговременно, тихо, но эффективно убрали группу собиравшихся протестовать против джихада и смущать толпу. Остальные присутствующие просто не догадывались, что эти вообще тут были. Все шло прекрасно.

Иблис, пламенный оратор, сделал паузу, отступил на несколько шагов назад к ступеням гробницы и взошел на них. Несколько мгновений он стоял там, неподвижно озирая огромную толпу людей, стоявших на аккуратно подстриженной траве, толпу, простиравшуюся до самого горизонта. На небе Салузы висели низкие тяжелые тучи, но люди будто стремились разогнать их, неистово размахивая знаменами и подбрасывая яркие оранжевые цветы.

На одежде Иблиса были установлены невидимые устройства усиления голоса.

– Сегодня великий день, ибо теперь у нас есть наконец причина праздновать грандиозную победу! Мощный флот мыслящих машин подошел к жизненно важной для Лиги планете Поритрин, но увеличенный во сто крат флот нашей Армии джихада стоял твердо и обратил противника в позорное бегство. Роботы сбежали – и ни один человек не погиб в этом бою!

Новость была столь неожиданной, что толпа, привыкшая к вестям о кровавых бойнях и огромных потерях, ошеломленно замолчала, а потом снова зазвучала радостными кликами, подобными громовому отголоску дальней бури. Иблис лучился неподдельной радостью, испытывая ту же эйфорию, что и толпа.

– Трудно переоценить важность этой триумфальной победы, и поэтому я лично вылетаю на Поритрин, чтобы поздравить его народ. Как Великий патриарх Священного джихада, я должен лично представлять Жрицу Серену Батлер на празднестве сохранения свободы на Поритрине.

Ожидая, когда снова стихнет шум толпы, Иблис собирал свои силы и красноречие для следующего удара, чтобы еще раз поразить собравшихся.

– Однако, празднуя победу, мы не должны ни на минуту ослаблять своих усилий, так как за каждую спасенную и сохраненную жизнь на Поритрине многие наши бойцы заплатили жизнями в схватках с машинами на полях других битв.

В частности, мы видим, как доблестно бьются за свою свободу рабы на Иксе, в одной из главных цитаделей и промышленных центров Омниуса. Много лет стремились они к свободе, пытаясь восстать против мыслящих машин, и мы помогали им, где могли. Но этого мало. Чтобы победить в этой борьбе, нам придется заплатить необходимую цену и направить инерцию победы против нечеловеческого нашего врага. Я торжественно заявляю, что Совет джихада с благословения Жрицы джихада Серены Батлер решил раз и навсегда освободить Икс от владычества мыслящих машин, чего бы это нам ни стоило!

Упиваясь эйфорией из-за бескровной победы на Поритрине, люди еще не осознали, какой ценой может достаться победа над машинами на Иксе. Иблис понимал, что в военной операции на Иксе погибнет масса людей, но Икс с его промышленными предприятиями и научными центрами был слишком лакомым куском для Лиги Благородных. Иблис употребил все свое влияние, всю силу убеждения, чтобы склонить Совет на свою сторону. Предприятия Икса стоили усилий в отличие от некоторых из других миров, захваченных Омниусом. Передовая технология поможет борьбе всех планет Лиги.

– Целый год отряды наших коммандос проникали на Икс, оживляя усилия пятой колонны. Бежавшие рабы нашли убежище в подземных катакомбах, воюя с карательными отрядами кимеков и роботов. Наши солдаты делятся с повстанцами оружием и даже генераторами шифрующего поля, вызывающими замыкание в гелевых контурах компьютерных мозгов. Но и этого недостаточно. От нас требуется больше!

Он гордо и решительно улыбнулся. Стоявшая рядом Ками излучала безоговорочную поддержку всем словам своего мужа, хотя в действительности она вообще редко общалась с Иблисом не на публике.

– И сделаем мы это ради высокой цели! – продолжал Гинджо. – Высокочтимая когитор Квина сказала: «Те, кто живет под землей, не должны бояться выйти на поверхность. Пусть им уютно и безопасно в темноте, но они не обретут свободы, пока не прорвутся наверх, к свету». Ясно, что это сказано про Икс!

Еще сильнее загремели овации и восторженные крики, но Иблис предпочитал копать глубже, чтобы быть на сто процентов уверенным во всенародной поддержке. Неприметно одетые сотрудники джипола шныряли в толпе и по внутренней рации докладывали Иблису, что в толпе нет ни одного человека, кто высказывал бы иные чувства, кроме энтузиазма и восторга. Получая отовсюду такие подтверждения, Иблис испускал вздох облегчения и с трудом подавлял смех, вспоминая, с каких низов он начинал – бригадиром рабов у титана Аякса.

На Иксе уже много месяцев оперативные агенты Иблиса и эти черти – гинацские наемники – подстрекали рабов к восстанию и уничтожению местного Омниуса, к «великой, как на Земле, победе». Неспособный понять психологию толпы компьютерный мозг иксианского Омниуса даже не пытался вести контрпропаганду для борьбы со смехотворными призывами агентов Лиги. Намеренная манипуляция информацией была недоступна машинному уму роботов, и Иблис мог обратить этот недостаток себе на пользу.

Он возвысил голос:

– Если мы отвоюем один из Синхронизированных Миров, то сможем отвоевать и еще один. А потом еще один! Нельзя колебаться, сколько бы жизней ни пришлось за это отдать! – И он призвал священные имена: – Во имя Серены Батлер и ее замученного сына мы не можем сделать меньше!

Захваченная пылом его слов, толпа еще неистовее замахала знаменами со стилизованным изображением Серены и ее ангелоподобного сына, похожих на мадонну с младенцем. Слышались громкие восторженные крики: «Серена! Серена! Манион Невинный!»

Произнося подобные речи, Иблис заглядывал в себя, черпая слова в праведном гневе и внутренней ярости, желая направить ее на врага, чтобы превратить его в груды металлолома. А эти люди были его орудием.

В глубинах своей души Великий патриарх оставался торговцем: у него была идея – продукт, который следует продать массам. А чтобы эффективно продавать его под пристальным вниманием толпы, Иблис должен был и сам искренне верить в «продукт» под названием «джихад». И он заставил себя поверить.

Сейчас он улыбался. Джипол отлично срежиссировал это шоу. Его агенты были рассыпаны в толпе и побуждали ее действовать как надо. Скоро новые рекруты бесстрашно отправятся к указанной планете Икс, где жертвы будут неисчислимы.

Он прекрасно понимал, что все эти люди – пушечное мясо джихада, но только их самопожертвованием можно будет добиться успеха, если найдется нужное количество фанатиков и достаточное время. Поражений больше не будет – будут только победы и «моральные победы».

В этот момент Великий патриарх заметил в первом ряду белокожую грациозную колдунью – она стояла и смотрела на него внимательно, безмолвно. Высокая и прямая Зуфа Ценва выделялась из беснующейся толпы так, будто ее выхватывал луч прожектора. Как всегда, она не отрывала взгляд от Иблиса, но этот взгляд был настолько отстраненно-равнодушным, что это даже нервировало. Иблис встречал эту женщину и на других митингах. Что хочет от него главная колдунья Россака?

Зуфа Ценва с бесстрастным лицом стояла вместе со своими сестрами на травянистом склоне холма. Она попросила сестер смотреть внимательно, желая подтвердить свои подозрения. Едкий запах оранжевых цветов плавал в воздухе, подобно запаху наркотиков из джунглей Россака. Но светлые глаза колдуньи оставались зоркими и внимательными, как и глаза скрытых агентов джипола, которых она отличала без труда.

Изучая Иблиса, Зуфа представляла себе гипнотические волны, исходящие от Великого патриарха. Они излучались из энергетического ядра его тела и щупальцами тянулись к толпе, когда он начинал говорить. Великий патриарх умел подбирать нужные слова, но их кумулятивный эффект превосходил сумму смыслов этих слов. Сегодня Иблис был в отличной форме, он заводил слушателей, вел за собой, как музыкант-виртуоз. Если бы сейчас Иблис велел им броситься со скалы, они бросились бы с улыбкой на устах.

Точно в нужные моменты он воздевал руки в патетических жестах. Он редко молился или использовал религиозную терминологию, но эффект был тот же. Люди верили в его искренность. Зуфа не думала, что это было результатом обучения или практики. Нет, здесь крылось нечто иное.

– Видите, он и сам не сознает своей силы, – говорила она другим колдуньям. – Он полагает, что его талант инстинктивен, не более того.

Это впечатляет.

Как руководитель делегации Россака, Зуфа была весьма сильно заинтересована выдающимся личным магнетизмом Иблиса Гинджо. Но и она, и ее сестры подозревали в нем нечто большее, нечто присущее им самим.

Экстраполированные генеалогические таблицы, построенные для этого человека, дали поразительные результаты: его корни уходили в почву Россака. Полученные доказательства позволяли утверждать, что Иблис Гинджо обладал врожденными телепатическими способностями – невероятно редкими для мужчин.

Возможно, он носитель той наследственной информации, которую Зуфа искала для продолжения своего рода. Конечно, Зуфа была уже немолода, но она знала, что благодаря разработанным корпорацией «ВенКи» средствам, апробированным на многих колдуньях, попытка родить еще одного ребенка может оказаться успешной. Успешная попытка родить другую дочь, которой можно будет гордиться. Может ли этот Великий патриарх стать подходящим донором спермы?

Хотя Иблис, несомненно, и сам ничего не знал о своей родословной, он, конечно же, был отдаленным потомком туземцев Россака, похищенных когда-то мыслящими машинами и перевезенными на другие планеты. Ему только не хватало той интенсивной ментальной подготовки, какую Зуфа и ее сестры-колдуньи воспринимали как данность. Зуфа Ценва не собиралась открывать этому человеку его истинную сущность, если ей и ее товаркам не будет от этого пользы.

Возможно, удастся оказать на него влияние и использовать его способности в своих целях.

Зуфа не была полностью нечувствительна к чарам Великого патриарха, но умела их развеивать благодаря собственной острой проницательности. Ее радовало, что Иблис и сам не знал о природе своей гипнотической силы. В течение многих лет сестры Зуфы жертвовали жизнью, унося с собой кимеков в телепатической аннигиляции. Но у этого человека была другая ситуация и другие возможности. Зуфа подозревала, что Иблис Гинджо – человек опасный и двуличный, но нет никого другого, кто мог бы вести джихад так, как это необходимо.

По каким-то своим причинам он в конечном счете посвятил жизнь тому же делу, что и ее колдуньи, – полному уничтожению мыслящих машин. Правда, за Иблисом надо очень внимательно наблюдать и в отношениях с ним проявлять предельную осторожность.

Этот человек опаснее всех, кого я в жизни знала.

* * *

Мысли становятся оружием. Философские доктрины являются выраженными причинами войн. Самое разрушительное оружие этого рода – арсенал добрых намерений.

Когитор Квина. Архивы Города Интроспекции

Прекрасная в своей гордости и уверенности, Серена Батлер закончила репетицию, ожидая отзыва своих серафимов в сетчатых золотистых шапочках и развевающихся одеждах. Она, Жрица, должна своим внутренним огнем, своей убежденностью поддерживать неугасимое пламя джихада. Прослушав запись начала речи, Нирием одобрительно кивнула, но Серена сомневалась в искренности похвалы верной телохранительницы. Вряд ли начальница ее охраны выскажет неодобрение какого бы то ни было аспекта священной войны – лишь бы только уничтожались мыслящие машины.

Сейчас, когда Иблис Гинджо улетел на Поритрин, Серена собиралась подготовить серию зажигательных речей из Города Интроспекции. По своей природе люди склонны отвлекаться от великих целей, если им постоянно о них не напоминать. Решимость людей надо постоянно питать и поддерживать.

В течение следующих месяцев эти речи будут распространяться по планетам Лиги; корпорация «ВенКи» уже подписала соглашение с Советом джихада о бесплатной доставке записей речей Серены торговыми судами корпорации.

Даже в укрепленной резиденции при Серене неотлучно находились две телохранительницы. После прошлогоднего покушения все фанатичные серафимы были проверены и допрошены. Часть из них подпала под подозрение и была отстранена от службы. Нирием теперь стала еще ближе к Серене, чем прежде. Эти женщины создавали у Серены чувство силы и защищенности, уверенности в том, что человеческий дух в конце концов восторжествует над холодной жестокостью машин.

– Машины могут сбоить и распадаться, их программы могут отказать, – Серена заканчивала запись речи, – но никогда не перестанет биться человеческое сердце.

Несмотря на новый порыв, порожденный Иблисом с ее благословения, Серена понимала, что мыслящие машины в один день не сокрушить. Угнетенный народ Икса уже не первый год бьется не на жизнь, а на смерть, и с началом полномасштабного наступления Армии джихада, которое возглавит Ксавьер, погибнет еще больше ее сторонников. Необходимые жертвы, как уверяет Иблис.

Серена опустила глаза, застыв в благословляющем созерцании. Служащие Совета джихада выключили камеры и бросились рассылать новое послание Жрицы для показа всем новым добровольцам, готовым к отправке на Икс. Немногим из них предстояло вернуться домой.

Она увидела, что в дверях стоит ее мать.

– Браво, Серена! Не сомневаюсь, что иксианские повстанцы сердцем воспримут твои слова, даже когда их будут истреблять роботы-убийцы.

Уязвленная таким холодным отзывом, Серена ответила:

– Эта борьба не завершится победой, если каждый боец не отдаст ей все свои способности и силы. Я должна воодушевить их, матушка.

Ливия Батлер нахмурилась.

– Великий патриарх не все тебе рассказал из того, что происходит на Иксе. – Она посмотрела на сияющих телохранительниц. – Оставьте нас. Я хочу поговорить с дочерью наедине.

– Нам приказано защищать Жрицу, – ответила начальница охраны, не сдвинувшись с места.

Серена обернулась к молодой женщине.

– Мне не нужна защита, когда я со своей матерью, Нирием.

– Мы также должны защищать вас от ваших собственных сомнений, Жрица, – предостерегающе произнесла Нирием. – Джихад не должен ослабляться изнутри.

– Вы подчиняетесь мне или повелеваете мною? Уходите.

Телохранительницы угрюмо удалились. Ливия Батлер заговорила, не сходя с места:

– Великий патриарх объявил о своих намерениях относительно Икса перед самым отлетом на Поритрин, но планы эти он вынашивает давно, так как домогается лакомых кусков – промышленных центров Икса. Ты не можешь даже представить себе масштабов той бойни, какую он учинит твоим именем. Великое множество людей уже погибло на Иксе – но павших будет еще во много раз больше.

Серена прищурила лавандовые глаза:

– Откуда тебе это известно? Иблис мне такого не докладывал.

В ответ Ливия протянула дочери пакет с видеозаписями. Сломанная печать изображала эмблему джихада, на пакете стоял гриф высшей секретности.

– Эти записи тайно вывезены наемником, посланным на Икс для подстрекательства к бунту. Изображения подобрал один из иксианских повстанцев по имени Хендон.

– Как эти записи попали к тебе?

– Пакет предназначался для Йорека Турра, но по ошибке его доставили в Ассамблею Лиги, где он попал в руки одного старого представителя, верного твоему отцу. Ты же знаешь бюрократию Лиги, она почище бюрократии Старой Империи. Представитель подумал, что бывшему вице-королю было бы полезно ознакомиться с содержимым пакета, и, как мне кажется, Серена, тебе тоже стоит взглянуть на него. Ты должна знать, что творится с джихадом. У протестующих есть серьезные причины оспаривать тактику этой войны.

– Эти протестующие – просто трусы, не понимающие смертоносных намерений мыслящих машин!

Ливия прижала пальцы Серены к пакету:

– Просто посмотри это.

Нахмурившись, чтобы скрыть нервозность, Серена активировала систему воспроизведения и начала медленно рассматривать одну кошмарную сцену за другой. Она видела бойню во всей ее красе: истребительные отряды роботов атакуют людей; семьи, прячущиеся в подземельях; по улице шествует кимек – опознанный как титан Ксеркс, – убивающий всех встреченных людей.

Она с трудом сглотнула слюну пересохшим ртом и заставила себя ответить:

– Я понимаю, что эта война причиняет нестерпимую боль, мама, но мы должны сражаться, и мы должны победить.

– Да, и ты должна понять одну вещь, дитя мое: Икс превращен в бойню не по необходимости. Иблис ложными призывами побудил жителей Икса решиться на самоубийственное восстание против звероподобных роботов, не имея никакой надежды на выживание, не имея ни малейшего шанса на причинение врагу заметного урона, не говоря уже о победе. Мы дали повстанцам немного оружия, но этого далеко не достаточно. Этого просто мало. Иблис осознал бесперспективность этой кампании уже год назад, и все же он продолжает поддерживать ее, посылая повстанцам твои речи.

– Мои слова должны воодушевить их.

– Сотни тысяч бойцов погибли там – во имя твое. Они выкрикивают имена твое и твоего сына, словно вы божества, которые могут их защитить, а потом бросаются в бой с мыслящими машинами. Эти страшные картины не предназначались для твоих глаз, но ты должна знать, сколько крови на твоих руках.

Серена бросила на мать тяжелый взгляд и продолжала разглядывать изображения. Она видела яростную битву в забрызганных кровью катакомбах промышленных районов и подземных городах планеты. Отчаянных бойцов окружало пламя. Повсюду валялись обломки машин и трупы повстанцев.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала, мать? – спросила она наконец, не в силах оторвать взгляд от видов побоища. – Ты считаешь, что мы должны сдать Икс?

Выражение лица Ливии смягчилось.

– Нет. Но даже если мы завоюем Икс, послав туда армию, то не будет ли это простым поводом для очередного праздника? Это неверно выбранное поле битвы. Прилагая такие силы и неся такие невообразимые потери, мы могли бы атаковать столицу машин на Коррине!

Серена озабоченно нахмурилась:

– Мне надо будет немедленно обсудить это с Иблисом, когда он вернется с Поритрина. Он все объяснит. Возможно, у Великого патриарха есть на то свои причины, которых мы не понимаем. Я уверена, что у него есть веские основания…

Ливия перебила дочь:

– Он принял это решение без тебя, Серена. И он часто так поступает. Кто ты – Жрица джихада или марионетка?

Слова матери уязвили Серену. После долгого молчания она заговорила:

– Иблис – мой советник и наставник, и он всегда был для меня источником силы. Но ты права… Я не должна блуждать в потемках относительно важных решений.

– Великий патриарх вернется домой только через два месяца. – Ливия наклонилась к дочери. – Ты не можешь ждать так долго. Решай, что ты будешь делать. Действовать надо уже теперь.

Старая настоятельница взяла дочь за руку.

– Пойдем со мной. Когитор Квина видела эти материалы и желает с тобой поговорить. Это не терпит отлагательства.

Бывшая обыкновенной женщиной в незапамятные времена – задолго до того, как титаны уничтожили Старую Империю, – великий философ Квина изучила все мысли и философские учения, накопленные родом человеческим. Проведя тысячелетие в утомительных размышлениях, Квина учила, что даже обычный человеческий мозг может достичь сияния мудрости.

Серена с матерью поднялись по ступеням каменной башни, построенной специально для великого мыслителя. Окна башни были открыты, свежий ветер свободно разгуливал по зданию. Сосуд с мозгом стоял на пьедестале в круглом зале, а рядом стоял посредник, ожидавший ее высказываний.

Квина давала блестящие советы и предлагала для раздумий важные вопросы. Философские загадки Квины занимали ум Серены в самые тяжелые моменты ее жизни, когда она была в полном отчаянии из-за смерти ребенка и крушения планов совместной жизни с Ксавьером Харконненом.

Мать осталась стоять в дверях, а Серена, шагнув вперед, встала перед емкостью с мозгом Квины.

– Ты хотела поговорить со мной, Квина? Я жду просветления от беседы с тобой.

Два посредника вышли вперед. У них были бритые головы и безупречно чистые руки. Монахи сняли крышку с емкости и знаком велели Серене подойти.

– Квина желает говорить с тобой непосредственно.

Плавающий в электролите отделенный от тела мозг был покрыт складками и морщинами от многовековых раздумий. Серена прикрыла глаза и со смешанным чувством любопытства и страха погрузила пальцы в теплую жидкость.

– Я здесь, – тихо сказала она.

Она погрузила руку глубже и коснулась борозд мозга Квины. Плотная жидкость забурлила вокруг чувствительной ткани мозга, ионы жидкости проникли в поры кожи Серены и начали посылать импульсы в ее нейроны, соединив ее мозг с иной, но родственной формой существования мозга женщины-мыслителя.

– Тебе известно, что существуют факты и существуют слова, – прозвучали в голове Серены слова мудрого когитора. – Ты понимаешь обоснования Иблиса Гинджо… но веришь ли ты им?

– Что ты хочешь этим сказать, Квина? – спросила Серена вслух.

– Мне удалось не дать Иблису новые философские соломинки, чтобы он хватался за них, но он все равно извращает мои слова и смысл древних писаний. Вместо того чтобы извлекать мудрость из моих трактатов, он вырывает из контекста отдельные периоды и для оправдания своих решений.

Мысли когитора были пронизаны глубокой усталостью. Серена не желала слышать обвинений, но из уважения к когитору не стала вынимать руку из жидкости.

– Квина, я уверена, что в сердце Великого патриарха – высшие интересы человечества. Конечно, я поговорю с ним, и я уверена, что он все мне объяснит.

– Тот, кто манипулирует истиной для доказательства своего просветления, способен на гораздо худшее. Серена Батлер, тебя не поражает тот факт, что это от его решений смертники идут на гибель с твоим именем на устах?

Серена с трудом сдержалась.

– Это борцы за дело джихада. Даже если они бьются до последнего вздоха и погибают, они считают, что их жертва оправдана. Я считаю так же.

Ливия, стоявшая за ее спиной, не смогла сдержать разочарования.

– О Серена, неужели ты до такой степени не ценишь человеческую жизнь?

Квина продолжала высказывать свои мысли, и они были неодобрительными:

– Великий патриарх разжигает насилие любыми средствами, какие находит необходимыми, так как верит, что его цели оправдывают его средства. Икс для него очередной трофей, но никак не элемент плана, ведущего к победе. Он не торопится быстрее закончить войну и знает, что трагедии могут воодушевлять не меньше, чем победы. Ты, Серена, можешь от всей души желать скорейшего уничтожения Омниуса, но для Иблиса Гинджо джихад – источник его власти.

Слушать это было больно, почти невыносимо. Серена больше не желала слушать, но была не в силах извлечь руку из емкости.

– Я провела в размышлениях больше двадцати столетий и делилась своими познаниями и просветлениями со всеми, кто заслуживал этого. Теперь же мои выводы используются так, как сама я никогда не намеревалась их использовать. Я чувствую себя ответственной за бесчисленные и бессмысленные человеческие жертвы.

Серена провела пальцами по шероховатой поверхности мозга, по червеобразным его извилинам.

– Те, кто играет важную роль в обществе, должны нести на своих плечах тяжкое бремя. Я слишком хорошо знакома с этим печальным фактом.

– Но не я выбирала роль, – парировала Квина. – Иблис манипулировал не только тобой, но и мной тоже. Я по собственной воле делилась своими мыслями во имя совершенствования рода человеческого, но мои писания были искажены. Теперь я понимаю, почему некоторые мои коллеги когиторы предпочитают навсегда удалиться от взаимодействия с поднимающимися и гибнущими цивилизациями. Вероятно, мне следовало давно уйти вместе с Видадом и другими.

Серена была удивлена.

– Есть другие живые когиторы? Что ты имеешь в виду, когда говоришь об уходе навсегда?

– Видад был когда-то моим другом, ментальным спарринг-партнером, дискутировать с ним можно было бесконечно. Но он и пятеро других когиторов решили прервать все контакты с людьми и машинами, предпочтя им вечный покой и чистоту собственного мышления. В то время мы презирали их за то, что они уклонились от своего долга, наложенного на них их прозрениями. Мы обвиняли их в трусости, в стремлении спрятаться в башню из слоновой кости. Видад согласился с таким ярлыком, но не изменил своего поведения. Никто не слышал его уже много столетий.

Серена ощутила в сознании Квины мрачную усталость и истощение, когда древний мозг снова заговорил:

– Возможно, и мне стоило бы удалиться в башню из слоновой кости, но теперь я должна сделать иной выбор. Я позвала тебя сюда, Серена Батлер, чтобы сообщить о своем решении и чтобы ты поняла его.

– Ты думаешь, что понимание дается мне так легко?

– Реальность такова, какова она есть, – ответила Квина. – Я достаточно пожила на свете. Я не буду больше делиться мыслями, не позволю никому извращать мудрость. Когда меня не станет, Иблис может найти способы воспользоваться утраченными доктринами, но я не намерена и дальше давать ему в руки оружие, которое он извратит.

С ужасом подумав о том, что сейчас может сделать древний мозг, Серена быстро сказала:

– Ты хорошо служила мне. Я многому научилась у тебя и всегда полагалась на твои советы.

Голос Квины смягчился:

– Я знаю, что у тебя искренние помыслы, но за две тысячи лет я устала от раздумий. Отныне я освобождаю тебя от своего покровительства. Думай сама. Покинь гнездо и лети навстречу своей судьбе.

– О чем ты говоришь? Подожди!

– Мне настало время… исчезнуть. – Электрожидкость забурлила и изменила цвет, стала зловеще красноватой, словно древний мозг начал кровоточить, выпустив из себя жизненный сок.

Серена ощутила, что мозг стал мертвенно-холодным – и это ощущение потрясло ее своей внезапностью.

Потом, без помощи со стороны посредников и без манипуляций со сложной системой обеспечения емкости, мысли и память исчезли из сознания когитора. После двух тысячелетий, посвященных размышлениям о сути бытия, Квина выпустила на волю свою сущность, и та растворилась в необъятной Вселенной. Сознание исчезло, став небытием.

Серена выдернула руку из емкости. Жидкость жгла ей руки, словно кровь.

– Что я сделала?

– К этой трагедии привели многие обстоятельства, – сказала Ливия. – Отчасти Иблис Гинджо, да и джихад – по самой своей природе.

Едва сдерживая слезы, Серена отошла от емкости со ставшим мертвой массой древним мозгом. Ее другом.

– Как много зла совершено моим именем!

Ливия сурово смотрела на дочь.

– Серена, в твоем распоряжении была четверть века, чтобы пережить свою трагедию и сделать из нее выводы. Теперь настало для тебя время принимать собственные решения.

Серена расправила плечи и решительно вскинула подбородок. Она посмотрела в окно – ледяной ветер обжег ей лицо.

– Да, мать моя. Теперь я знаю, что должна делать.

Она взглянула на погруженного в печаль монаха в оранжево-желтом одеянии, потом обвела взглядом зал, где поодаль стояли, горюя, ее телохранительницы в шафрановых одеждах.

– Настало время мне самой возглавить мой священный джихад.

* * *

Лучше, когда тебе завидуют, а не жалеют тебя.

Вориан Атрейдес. Честные воспоминания

Для Ксавьера Харконнена имение Батлеров было воплощением печальной памяти и разбитых надежд. Но это был и его дом, который создал он с любящей женой Октой и дочерьми – Роэллой и Омилией.

В свои сорок четыре года Окта расцвела зрелой женской красотой, вжилась в роль верной супруги и надежного якоря. Обладая большей душевной мягкостью, чем ее сестра Серена, Окта была заботливой и любящей супругой и внимательной матерью. Неоценимое сокровище.

Что я сделал, чтобы заслужить такую награду?

Ее отец Манион Батлер после ухода с поста вице-короля жил с ними, занимаясь садом и винодельней. Старик души не чаял в своих выросших внучках и все еще любил беседовать на политические и военные темы со своим влиятельным зятем. Естественно, чаще всего такие разговоры скатывались к банальным воспоминаниям о «добром старом времени». Серена для собственной семьи стала чужой.

Однажды Ксавьер вышел на переднее крыльцо и, глядя на темно-оливковые вершины холмов и ряды виноградных лоз, заметил всадника, направлявшегося через покрытые щебнем холмы.

Окта встала рядом с мужем, и Ксавьер обнял ее стройную талию. Рядом с ним она чувствовала спокойствие и уверенность. Они были женаты уже больше двадцати пяти лет.

Прищурившись, Окта узнала пригнувшегося к шее лошади темноволосого всадника, когда он въехал на дорожку сада.

– Ты не предупредил меня, что приедет Вориан, и я собралась навестить Шилу в поместье Танторов.

Еще не снявшая траура вдова Вергиля и трое детей недавно прибыли с Гайеди Прим и поселились в большой и одинокой усадьбе Эмиля Тантора. Окта очень деятельно помогала молодой женщине оправиться от горя и обжиться на новом месте.

– Мы просто хотим посидеть по-приятельски и обсудить кое-какие возможности. – Ксавьер погладил жену по длинным светлым волосам, уже чуть тронутым сединой. – Если бы я тебя предупредил, ты бы загоняла всех слуг и устроила пир.

Она улыбнулась в ответ.

– Тоже верно. А так вам придется довольствоваться холодным мясом и крутыми яйцами.

Он поцеловал ее в лоб.

– Но ты можешь зато потратить на нас наше лучшее вино. Пусть твой отец выберет бутылочку – он лучше всех нас разбирается в винах.

– Только потому, что он очень серьезно относится к обязанности его пробовать. Я попрошу его достать того вина, что осталось от его свадьбы с мамой.

Окта исчезла в доме, успев приветливо помахать Вориану, въезжающему во двор на мускулистом салузанском жеребце.

Хотя Ксавьеру было уже сорок семь и мышцы его потеряли прежнюю живость, ум его был способен держать даже больше объектов и отношений, чем в молодости. В противоположность ему, Вориан сохранил все достоинства юности, одновременно приобретя мудрость опыта. Он не состарился ни на день после бегства с Земли много лет назад. Кожа у него оставалась гладкой, волосы темными и пышными, но в глазах читалось бремя воспоминаний, какого не должно быть в глазах юноши. Много лет назад он рассказал Ксавьеру о курсе продления жизни – он назвал его «пыткой», – который назначил ему Агамемнон. Очевидно, в награду.