Текст книги "Трюкач"

13

* * *

– Лады, Зигги. По десятибалльной шкале, где один балл – нормальный день, а десять – последний сезон «Остаться в живых», ты официально набрал девятнадцать баллов.

– Дино, я не шучу, – произнес Зиг.

– Думаешь, я шучу? Это как в той сцене, когда няне сообщают, что звонят из дома, а ты – няня в этом доме[2]2
  Сцена из фильма «Когда звонит незнакомец» 2006 г.


[Закрыть], – сказал Дино, стараясь не повышать голос; он толкал перед собой по ковру кегельбана «Игл Лэйнс» тележку с коробками.

На самом деле его имя было Энди Каналз, но Зиг привык звать приятеля Дино с третьего класса школы. Высокий рост, короткие ручки – вылитый тираннозавр. Длина рук в конце концов догнала рост Дино, однако круглое лицо и появившееся с годами пузо сделали приятеля еще массивнее.

– Не стоит ли сразу перейти к страшной развязке третьего акта? – добавил Дино, указывая на бумаги в руках Зига. – Если это документы Нолы… то куда отправляют тело?

Зиг посмотрел на безлюдные дорожки для боулинга, на небольшое кафе-гриль «Кингпин» в углу. Обед закончился. Помещение опустело. А что касалось Дино… можно даже не спрашивать, есть ли у него совесть.

– До вчерашнего дня тело Нолы предполагалось отправить в Арлингтон, – пояснил Зиг, имея в виду федеральное кладбище, где хоронили многих военных. – Но вчера вечером она выбрала…

– Вчера вечером?!

– Да-да, не перебивай. Вчера вечером она выбрала новое уполномоченное лицо. Некоего Арчи Кроуи. Имя тебе знакомо?

– Впервые слышу. Хотя любой, кого зовут Арчи, вызывает у меня жалость, – пошутил Дино, нажимая на тормоз тележки.

Он остановился перед торговым автоматом, достал из кармана кольцо с ключами, выбрал полый ключ и вставил его в замок автомата.

В девятом классе, когда Зиг складывал в мешки покупки в супермаркете и появилась вакансия для еще одного упаковщика, он устроил Дино на работу. Учась в техникуме и подрабатывая на парковке, сделал то же самое. Вдвоем они устраивали гонки на «Порше» по стоянке лучшего в городе отеля. А когда Зиг поступил на работу в Довер, он помог Дино (тот запорол карьеру менеджера спортивно-оздоровительного клуба) занять должность снабженца, пополняющего запасы всех торговых автоматов базы. Его друг до сих пор выполнял эту работу, а заодно содержал кегельбан и кафе-гриль.

– Можно я честно скажу? Пока я не протяну ноги, мне это не надоест, – заявил Дино, открывая стеклянную дверцу торгового автомата, и широко улыбнулся, обнажив щербину между передними зубами. – «Сникерс» или «Твикс»? – спросил он, хотя мог бы этого и не делать.

Опустившись на колено, он вручил Зигу «Твикс», а для себя достал «M&M».

– Настанет день, когда я вызволю бедные ментоловые подушечки, освежающие дыхание, из ссылки в нижнем углу. А вместе с ними, возможно, мятные «Лайф Сейверс». Главное, никогда не ешь разогретый яблочный пирог. Любой, чьи зубы его касались, не заслуживает уважения. – Шутка прошла мимо ушей Зига.

Дино это заметил.

– Ладно тебе, не зря сюда явился, – сказал он. – Тип, которого выбрала Нола, – Арчи Кроуи, ты его знаешь?

– Никогда о нем не слышал. По документам, он работает в похоронном бюро «Лонгвуд».

Дино насторожился.

– «Лонгвуд»? Тот самый «Лонгвуд»?

– Знаю, немного странно.

– Немного? Зигги, не тот ли это «Лонгвуд», где ты учился на танатопрактика? А теперь Нола распорядилась, чтобы ее тело отправили именно туда? Знаешь, как называются такие совпадения? У них нет названия. Потому что это не совпадения. Тем более для Бетела, – добавил Дино, имея в виду их родной городок в Пенсильвании.

– Я не спорю, но не забывай, что Нола тоже там жила.

– Меньше года. Потом переехала.

– Знаю. Но то, что Нола сделала для моей Мэгги…

– Благородный поступок. Красивый поступок. Только из-за этого не стоит рисковать жизнью.

– Почему нет? Она ведь рискнула своей ради моей дочери. Не побоялась. Почему я должен бояться?

Дино не ответил.

– Видишь? Нечего сказать. Нола мне не чужая. Она связана с нашим городом, связана со мной. И вот еще что: знаешь, сколько в радиусе трехсот миль похоронных контор? Три. Одна из них обслуживает только амишей из Новой Голландии. Выбор-то невелик.

– И все же зачем менять Арлингтон на местную контору?

– Да, большой вопрос, не так ли? Или она сделала это сама, или тот, кто о ней позаботился. В любом случае кто-то поменял предсмертное указание Нолы… через несколько часов после ее гибели.

Дино надолго задумался, отправляя в рот одну за другой конфетки «М&М».

– Послушай, я знаю – ты любишь играть в Шалтая-Болтая, собирая осколки вместе. Но ты не задумывался о том, что тело подсунули тебе нарочно?

Зиг покачал головой.

– Никто не мог знать, что я лично займусь Нолой.

– Согласен. Просто я говорю, что, возможно, это как раз то, что требовалось сыну Морин Зигаровски.

– Скажешь, судьба? Вселенная подает мне сигнал?

– А сам как думаешь? Сколько дней до годовщины?

Зиг замолчал и опустил взгляд на тающий в обертке «Твикс».

– Я сам могу посмотреть, – сказал Дино, доставая телефон. – Я в курсе, что ты всегда ведешь счет. Сколько дней осталось?

– Двести сорок шесть.

– Вот видишь. Еще двести сорок шесть дней. Ты не забыл, что ты сделал на годовщину смерти твоей прекрасной дочери Мэгги в прошлом году? Позволь напомнить. Ты попросил Чармейн, к которой все еще неравнодушен…

– Это неправда.

– Зигги! Ты пригласил Чармейн в Нелли-Блай, самый хреновый парк развлечений во всей западной Пенсильвании. Вы провели день, гуляя, поедая сахарную вату и вспоминая всякие истории о Мэгги.

– В том, что мы ее вспоминали, нет ничего зазорного.

– Ты прав. Но что случилось на следующий день? Твоя бывшая жена вернулась к жениху и приемному сыну, а ты – в Довер, к своим мертвецам.

– На ее страничке в «Фейсбуке» стоит статус «не замужем».

– Просто боится – если покажет, что обручена, ты перережешь себе вены.

Зиг не стал возражать, лишь скосил взгляд на нижний угол торгового автомата, где лежали ментоловые подушечки.

– Святой Прозак! Ты помрачнел еще больше, чем в тот Хэллоуин, когда Чармейн уговорила тебя нарядиться «Калифорнийской изюминкой»[3]3
  «Калифорнийские изюминки» – герои рекламной кампании 80-х годов прошлого века, уродливые человечки-изюмины; также название популярной рок-группы.


[Закрыть].

Зиг вяло кивнул.

– Этот костюм я ей никогда не прощу.

– Костюм еще куда ни шло. Я бы не простил золотую цепь и дурацкую шляпу как в сериале «Что происходит!», ты напоминал в них жирного черного сутенера.

Зиг подавил улыбку. Приемчики Дино были ему хорошо известны. Когда умирает ребенок, сначала все суетятся, каждый считает своим долгом позвонить, все толпой валят на похороны. Проходит время, и друзья растворяются, даже самые лучшие. Не выдерживают уныния. Однако всегда найдется добрая душа, которая не оставит тебя, как бы паршиво ты себя ни чувствовал. С Зигом в такие моменты был Дино. И неизменно оказывался рядом, когда снова наваливалась тяжесть.

– Зигги, большинство твоих коллег давно бы махнули на это задание рукой и перешли к следующему. Нам не впервой принимать жертв подпольных секретных операций. Не твоя забота в них копаться. У тебя взыграла кровь, потому что эта девушка была знакома с твоей дочерью… спасла ее, я угадал? Я понял это сразу, как только ты вошел сюда, по тону, каким ты о ней отзывался. Нола – не единственная, кого ошибочно записали в мертвые.

– Я всего лишь хочу вернуть долг и помочь человеку в беде.

– А что, если источник бед она сама? Ведь ты этого не знаешь, не так ли? Но разве тебя это остановит? Хочу лишь сказать, что, даже если с этим делом все чисто, может, ты просто соскучился по таким задачкам?

Телефон Зига завибрировал, он достал его. Знакомый номер.

– Надеюсь, ты что-нибудь раскопала? – произнес он в трубку.

– Кто так здоровается? Ты что, из нынешней молодежи? Вначале положено говорить «здрасте», – отчитала эксперт-дактилоскопист ФБР Эми Уэггс.

Зиг вздохнул и уселся в одно из кресел рядом с игровой дорожкой кегельбана.

– Рад слышать твой голос, Уэггси. Как дела?

– Уже лучше. Видишь, не умер?

– Погоди-ка! Это кто, Уэггс звонит? – спросил Дино, стоя на одном колене перед торговым автоматом. – Передавай от меня приветик!

Зиг отмахнулся. Два года назад он устроил Дино и Уэггс свидание вслепую, закончившееся полным фиаско. Они до сих пор ему не простили.

– Уэггси, извини… утро выдалось заполошное.

– Я в курсе. У нас «Фокс Ньюз» тоже есть, знаешь ли. Поэтому представь себе мое удивление при виде президента США на базе в Довере, несущего гроб, связанный с тем же делом, о котором меня расспрашивал мой приятель Зиг. Поневоле задумаешься. Может, старина Зигги не все мне рассказал?

– Клянусь, о приезде Уоллеса я узнал только вчера поздно вечером.

– Какая разница, когда ты узнал. Если хочешь, чтобы я тебе помогала, ты не должен от меня ничего скрывать. То, что ты ни словом не обмолвился о визите, означает, что ты проявил либо невнимательность, либо безрассудство. Ни то, ни другое за тобой не водится.

Зиг взял со столика для игроков половинку карандаша и постучал его кончиком по слегка раскисшему «Твиксу».

– Я всего лишь осторожничал.

– Ты серьезно? Потому как, когда этот самолет упал на Аляске, чем бы там ни занималась эта Нола… как бы объяснить получше… помнишь сказку про Златовласку и трех медведей? Она съела кашу и вдруг поняла, что попала в ловушку к медведям. Судя по тому, что я обнаружила, ты дергаешь за усы зверя покрупнее, чем медведь.

– О чем ты?

– О трупе, который сейчас лежит у тебя в морге и который все считают Нолой. Знаешь, что выяснилось, когда я пропустила ее пальчики через систему?

– Что нужен допуск?

– Разумеется.

Зиг иного и не ждал. Обычно отпечатки пальцев каждого новобранца сразу же вводят в государственную базу данных. Однако, как ему было хорошо известно по опыту работы с покойниками из ЦРУ, АНБ и прочих организаций-акронимов, если дело касалось шпионов, важных источников информации, любого, чью личность государство желало сохранить в тайне, их отпечатки пальцев «затушевывали», и увидеть их мог только сотрудник с допуском соответствующего уровня.

– Надеюсь, ты сейчас сообщишь мне, что допуск у тебя есть?

– Я послала запрос. Ответ придет через несколько дней. Но тебе повезло, что я нетерпелива. И страшно любопытна.

Зиг не в первый раз слышал подобные вступления. Он перестал стучать карандашом.

– Уэггси, что ты накопала?

– Не перебивай. Помнишь, как несколько лет назад, когда президентом был Билл Клинтон, в авиакатастрофе погиб министр торговли?

– Рон Браун.

– Он самый. В тот вечер вместе с ним разбились тридцать пять человек, но все газеты писали только о большой шишке и лучшем друге президента Роне Брауне. Вернемся к нынешним покойникам и самолету, разбившемуся на Аляске. О ком сейчас все талдычат?

– О большой шишке и лучшем друге президента.

– В яблочко! О директоре Библиотеки Конгресса Нельсоне Рукстуле. Но…

– Но на борту находились еще шесть человек.

– Ты опять попал в точку. В том числе твоя подруга Нола, которая… Кстати, ты знаешь, где она проходила службу?

– Сержантом первого класса в Форт-Белвор, штат Вирджиния.

– Да, но чем она занималась в Белворе? Как называлась ее должность?

– Нола была штатной художницей.

Уэггс сделала паузу. Зря она удивлялась. Ведь Зиг еще вчера сказал, что был знаком с Нолой.

– Ты навел справки, – уточнила она.

– Я раньше никогда не слышал о подобном. Оказалось, с Первой мировой войны в армии ввели особую должность для художника и отправляют его в боевые части отразить то, что неуловимо для обычного наблюдателя.

– Оружием им служит кисть, – подтвердила Уэггс, заставив Зига вспомнить портрет на куске холста, найденный среди вещей Нолы. – Что ты еще разузнал?

– Это одна из самых славных традиций нашей армии, таких художников называют «баталистами». Они едут на войну, наблюдают, пишут картины, отмечая каждую победу и неудачу, погибших на пляжах в Нормандии, раненых в Могадишу, строителей дамбы на пути урагана «Катрина». Кстати, 11 сентября 2001 года предшественник Нолы был единственным художником, которого пропустили за линию оцепления. Ты поняла, к чему я клоню? У Нолы имелся допуск высокого уровня.

– Не у нее одной. Ты проверил фамилии остальных пассажиров в списке?

– Там был молодой офицер Энтони Трумен, – ответил Зиг. Убитые горем родители Энтони все еще стояли у него перед глазами – особенно отец, лежащий на ковровом покрытии «Домика рыбака». – Кроме этого парня – еще двое, один из ВВС. Очевидно, пилот самолета.

– Так и есть. Итого трое военнослужащих, включая Нолу. А кто еще?

Вопрос прошел мимо внимания Зига. Он по-прежнему думал о родителях Энтони. Надо будет заглянуть к ним, справиться, как они там.

– Не тормози, Зиг. На борту были еще три человека, их доставили вместе с другими сегодня утром.

– Гражданские, – прошептал Дино, стоящий на коленях у торгового автомата.

Зиг обернулся. Он и не подумал о том, что Дино мог подслушать весь разговор.

– Гражданские, – повторил Зиг в трубку. – На борту находились трое гражданских лиц.

– Верно, – откликнулась Уэггс. – Рукстул – глава Библиотеки Конгресса. Разумеется, его сопровождали подчиненные, трое помощников. Ты обратил внимание, как их звали?

Зиг почуял неладное. Фамилии остальных пассажиров до сих пор не называли.

– Хочешь верь, хочешь нет, в новостях заявили, что с их семьями пока не удалось связаться.

– Вот тебе и объяснение фокуса иллюзиониста: все настолько увлеклись обсуждением гибели Рукстула, что забыли, кто сидел с ним на соседних рядах. По счастью, я работаю в ФБР и у меня есть доступ к полетному листу, без купюр.

– Уэггси, торжественно клянусь: когда мы свидимся в следующий раз, я обниму тебя так, что это объятие назовут твоим именем.

– Погоди обниматься. Ты решил, что я сообщу тебе хорошую новость? Согласно полетному листу, одну из сотрудниц Рукстула звали Роуз Маккенберг. Кроме нее летели двое мужчин – Клиффорд Эдди Джуниор и Амедео Вакка.

– Странные имена.

– Мне тоже так показалось.

– Ты их, конечно, проверила?

– Все трое родились в конце девятнадцатого века. Судя по документам, они умерли почти полстолетия тому назад.

Зиг притих. Дино косился через плечо. За спиной открылась дверь зала для боулинга, и в помещение вошли два человека. Оба в форме, молодые курсанты.

– Жуть, правда? – спросила Уэггс в трубку. – Но и это еще не все. Когда Маккенберг, Эдди и Вакка были живы, все они работали в одной и той же научной области. Их можно даже назвать экспертами своего дела.

– Какого дела?

– Древнего искусства возвращения с того света.

Зиг уставился на курсантов, те остановились на пороге, словно в ожидании.

– Я не подозревал, что есть такая наука.

– Этой идеей был увлечен их босс. Можно даже сказать, одержим.

– И кто же их работодатель. Доктор Франкенштейн?

– Почти, – Уэггс понизила голос до шепота. – Почти сто лет назад Роуз Маккенберг, Клиффорд Эдди Джуниор и Амедео Вакка работали на человека по имени Гарри Гудини.

14

* * *

– Ты же знаешь, я не люблю фокусы.

– Это не фокусы, Зигги. Это объясняет, кто все те, – возразила Уэггс по телефону. – Роуз Маккенберг, Клиффорд Эдди Джуниор и Амедео…

– Я запомнил, как их зовут, – перебил ее Зиг, поглядывая на двух курсантов на пороге боулинг-зала. – Раз они умерли пятьдесят лет назад и работали на Гарри Гудини, значит, кто-то решил устроить большой розыгрыш.

– Ты даже не представляешь, как ты прав. Я проверила их фамилии в системе. Сегодня в восемь ноль-ноль утра трупы Маккенберг, Эдди и Вакки были доставлены в Довер. Знаешь, что я еще нашла? Все они погибли пять лет назад во время вертолетной катастрофы. А за четыре года до этого – в автомобильной аварии на армейском «Хамви» неподалеку от Стэнфордского университета.

– Ребята, – обратился Дино к двум курсантам, – у нас перерыв на час. Приходите попозже, хорошо?

Военные переглянулись, попрощались кивком и вышли.

– И это еще цветочки. После 11 сентября все трое погибли во время вторжения в Ирак. А до этого – снова там же, когда мы взялись за Саддама первый раз. В любом десятилетии – в семидесятых, восьмидесятых, девяностых годах – они тут как тут, будто неувядаемая радиостанция легкой музыки, только вместо песен Джеймса Тейлора – призрак смерти. У меня есть данные об их гибели в Камбодже, Ливане и даже на Фолклендских островах.

– Уэггси, я обработал на базе две тысячи триста пятьдесят шесть покойников. Пока ни один не вернулся назад. Если ты решила напустить жути, выбери что-нибудь пооригинальнее зомби.

– Я не о зомби веду речь. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Маккенберг, Эдди и…

– Ясно-ясно. Имена-прикрытия, – перебил Зиг, вспомнив, что не раз видел липовые удостоверения тех, у кого имелись весомые причины скрывать свое реальное имя либо название своего секретного подразделения. – Однако, как правило, они выбирают менее броское имя – например, Эндрю Смит.

– Именно. Теперь ты видишь, в чем проблема? Если они намеренно выбрали эти фамилии, значит, на то существует серьезная причина, либо имена как-то связаны с тайным подразделением. Так бывает чаще, чем ты думаешь.

– Но зачем постоянно использовать одни и те же фамилии? Разве это не вызовет подозрения?

– Не постоянно, а примерно раз в пять лет. Кроме того, люди привыкают к своим кодовым кличкам. Пару лет назад у меня был начальник, который всем осведомителям присваивал имена героев книг Стивена Кинга.

– И что тогда выходит? Если все трое работали на Гарри Гудини, значит, за ними стоит какой-нибудь любитель фокусов?

– Еще раз говорю – это не просто фокусы. Всем известно, что Гудини был лучшим в мире иллюзионистом-эскапистом. Я его сейчас погуглила и знаешь, что нашла? Откуда он больше всего мечтал вырваться? Из лап смерти. Он был просто одержим этой мыслью. Почти на всех сайтах написано: перед смертью Гудини был настолько уверен, что вернется к жизни, что передал своим приближенным тайные кодовые слова. Если бы они попытались вступить с ним в контакт во время сеанса, то были бы уверены, что имеют дело с ним. Кодовое слово получили жена и брат Гудини. Судя по всему, Маккенберг, Эдди и Вакка тоже. Именно они должны были обеспечить потусторонний контакт с Гудини. Чертовски затейливый трюк. Все, что делал Гудини, он делал на публику. Но его одержимость смертью реальна. Она возникла, когда умерла его мать. Смерть матери потрясла Гудини. С этого дня он превратился в ходячий труп. Устраивая самые сногсшибательные шоу по всему миру, в глубине души он был настолько уязвлен, что оттолкнул от себя всех окружающих. Этот человек, не ведавший страха, боялся лишь одного – раскрыться и снова испытать невыносимую боль. До последнего дня своей жизни он был готов отдать все на свете, ничего не пожалев, за одно только мгновение: признаться матери, как он ее любил. Тебе, кажется, такое тоже знакомо?

Зиг некоторое время молча сидел в пластиковом кресле для игроков в боулинг, вперив взгляд в гладкие кегли на дальнем конце дорожки.

– Чуткости ей не занимать, а? – спросил Дино со своего места у торгового автомата, делая вид, что подравнивает выкладку, а на самом деле все еще подслушивая разговор.

– Передай Дино, что я не люблю кривить душой, – парировала Уэггс. – Смотри в оба, Зиг. Что бы здесь ни происходило… Маккенберг, Эдди и Вакка ездили на Аляску не природой любоваться. Этот самолет нес на борту множество тайн.

– Тайны меня не трогают. Меня волнует Нола и потому – тот, кто явится забрать ее тело.

– Ты имеешь в виду, кто его уже забрал?

– Не понял?

– Я смотрю на «доску». Согласно записи, тело Нолы – или чье оно там – только что увезли. Три минуты назад.

15

* * *

Это помещение называли «зал отправлений» – как в аэропорту. Люди здесь сидели, бродили с прижатым к уху сотовым телефоном, ждали отправки в какое-нибудь малоизвестное место. В действительности зал скорее был пакгаузом, стерильно чистым, как госпиталь, достаточно большим в длину и ширину, чтобы вместить семитрейлер. В спокойные дни он практически пустовал, за исключением металлических и деревянных демонстрационных гробов – иного выбора государство не предоставляло – и большого желтого щита с надписью красными буквами: ГРОБЫ С ОСТАНКАМИ ДОЛЖНЫ ПОКИДАТЬ ЭТОТ ПУНКТ НАКРЫТЫМИ ФЛАГАМИ.

Когда Зиг вбежал в «зал отправлений», там действительно стоял гроб, накрытый отутюженным американским флагом. С нижней ручки свисал новенький личный жетон с именем «Нола Браун».

– Не трогай мой флаг, – с торопливым акцентом жителя Индианы предупредила женщина пятидесяти лет.

– Кто ее одевал? – вскинулся Зиг.

– Зиг! Я серьезно, не трогай флаг! – воскликнула Луиза Фалуэлл, или просто Лу, не поднимаясь из-за стола в углу.

Редеющие каштановые волосы, круглая, сбитая фигура, гипнотические голубые глаза.

Поздно. Одним рывком Зиг сдернул флаг с блестящей, только что натертой воском деревянной крышки гроба. Ткань хлопнула в воздухе, Зиг позаботился, чтобы она не задела пол. Стандартный размер полотнища – два с половиной на полтора метра. Флаги для гробов делали крупнее, они были тяжелы, ткань обвилась вокруг плеч Зига, как плащ. На нижней оконечности гроба осталась одна резинка с позументом, удерживавшая флаг на месте.

– Пушкарь предупреждал, что ты поддался эмоциям, но мозги у тебя хотя бы не в увольнении? – произнесла Луиза, тыча в Зига коротким толстым пальцем, однако все еще не выходя из-за стола.

Она была начальницей «зала отправлений», последнего пункта перед отправкой покойников семьям, и привыкла иметь дело с людьми, которые не в себе. Единственная танатопрактик-женщина Довера, та самая, что играла куклами Барби в похороны, собаку съела на обращении с упрямцами.

– Я желаю знать, кто ее одевал, – упрямо повторил Зиг.

Прежде чем Луиза успела ответить, он открыл защелки на передней и задней частях гроба. Он знал их расположение – звезды на флаге всегда приходились вровень с сердцем погибшего.

Щелк. Щелк.

– Твоя родственница? – спросила Луиза.

– Не родственница – друг семьи, – ответил Зиг, откидывая крышку.

Женщина с удостоверением Нолы, персонаж картины, пациентка Зига, над кем он старательно трудился прошлым вечером, лежала в гробу в идеальной молитвенной позе с умиротворением на лице. Прозрачный лист пластика предохранял синюю парадную форму в комплекте с белыми перчатками и черными носками от случайно осыпавшейся во время транспортировки косметики.

– Робби хорошо поработал, – сказала Луиза, хотя знала – когда дело касалось подготовки покойников к похоронам, Зигу невозможно было угодить.

Отодвинув пластик, Зиг осмотрел форму, нашивки и аксельбанты.

– Думаешь, мы не проверяли? – спросила Луиза.

В Довере каждый гроб проверяли по списку из двадцати шести пунктов. В список не входил контрольный осмотр покойного и дополнительные пункты, отдельный перечень которых Зиг составил для себя лично. Он присмотрелся к лицу Нолы – очень важно, чтобы его не испортили. Все родители хотят – Зиг тоже в свое время хотел – верить, что оно настоящее. Надо признать, косметика держалась как надо. Волосы в порядке. Вчера вечером Зиг вымыл их дважды. Как-то раз его предшественник подметил: «Первой волосы солдату моет мать, ты моешь их последним».

Зиг достал из кармана пятнадцатисантиметровую линейку, которую всегда держал при себе на работе. Измерил шов от плеча до верхнего края шеврона, обозначающего выслугу лет. Тринадцать сантиметров – порядок. Затем орденские планки на груди. Не более двух сантиметров между каждой – тоже порядок. Он даже приподнял полу мундира, чтобы убедиться, совпадает ли край пряжки брючного ремня с молнией на брюках и отворотом форменной блузы. Идеальная линия.

– Как вы познакомились, Зигги?

– Я же говорю, Нола – друг семьи. Такая же, как тот морской пехотинец, которого ты всегда видела в церкви в своем родном городе. Ты никому не позволила заниматься его телом. Чистила, бальзамировала, одевала – все сама делала, – напомнил Зиг, снимая ворсинку с плеча мундира, потом еще одну несколькими сантиметрами ниже. И еще одну, и еще – целых четырнадцать ворсинок. Кто-то другой бы их заметил? Не в том суть. Даже если труп отправляли на кремацию, Зиг всегда проверял, чтобы все было в идеальном порядке.

– Это мой груз, Лу. Не твой и не Робби, – продолжил Зиг. – К тому же она даже сутки у нас не пролежала. С каких пор мы стали так спешить, чтобы избавиться от клиента?

– Сюй приказала освободить место для шести новых погибших, которых доставили сегодня утром.

Объяснение имело смысл. И все-таки, когда Зиг повернулся к Луизе, женщина по-прежнему сидела за столом как приклеенная.

– С тобой все в порядке?

– Конечно. А что?

Зиг направился к ней, глядя на стол.

– Кто дал тебе мешок?

– Дал что?

– Мешок, – Зиг указал на целлофановый мешок, зажатый у Лу под мышкой. – Личные жетоны?

– Ах, эти? Недавно передали, – ответила Луиза, словно только сейчас о них вспомнила.

И действительно – в мешке обнаружились два видавших виды жетона с именем Нолы Браун.

Точно такие же пропали из комнаты личных вещей, были срезаны со шнурков на ботинках мнимой Нолы.

– Где ты их взяла?

– Их занесла полковник Сюй. Сказала, что доставили сегодня утром с остальными погибшими. Очевидно, их обнаружили на месте катастрофы. Сюй попросила передать жетоны семье.

Зиг в упор глянул на Луизу, та по-прежнему не покидала своего места. Он проработал с ней больше десяти лет. Луиза отличалась твердым характером. Однажды доставили молодую женщину, убитую офицером в Ираке. Закладывая вырезанные органы обратно и зашивая труп, Луиза заметила, что покойная была беременна. Перед таким заданием спасовали бы даже мужчины.

Кроме того, Лу слегка чокнутая, забавная. Вспомнить хотя бы историю о том, как она выбрала профессию. Ее подружка встречалась с гробовщиком, который без устали повторял, мол, «похоронные услуги не женское дело», из-за чего Луиза возомнила, что работа очень доходная. Профессия эта, разумеется, всегда была и во многом до сих пор остается не женским делом. Однако насколько хреново за нее платят, до Луизы дошло только после поступления в училище ритуальных услуг в Оклахоме.

Имелась ли у Луизы совесть? Несомненно. Всегда и во всем.

– Не надо на меня так смотреть, – проговорила она, наконец выходя из-за стола, по-прежнему не выпуская из рук мешок с личными жетонами. – Думаешь, я не знаю, почему Сюй так шустрит? Разве она упустит такой шанс подать реляцию в Белый дом и, если повезет, получить личную благодарность президента? Меня чуть не стошнило, когда я увидела ее на линейке сегодня утром.

Подойдя к соседнему столу, Луиза засунула мешок с жетонами в пластиковый пакет покрупнее, в котором уже лежали другие личные вещи, в том числе обожженные ботинки с перерезанными шнурками.

– Помоги ее подготовить. Надо закрыть крышку, – попросила Луиза, махнув рукой на гроб.

Зиг не успел ответить, у въезда в погрузочный док раздался громкий звонок. Луиза нажала кнопку на стене, гаражная дверь в дальнем конце помещения поползла вверх. За ней стоял новенький черный катафалк «Кадиллак», прибывший за гробом. Зиг знал, куда повезут останки – в похоронное бюро «Лонгвуд». Вопрос только, кто их будет там встречать?

– Всему свободному персоналу прибыть на отправку, – сообщили по системе оповещения.

Зиг бросил последний взгляд на лицо мертвой девушки, покрытое густым слоем косметики, что придавало ему загорелый вид и красоту. Как всегда в таких случаях, он невольно подумал о скрытой под косметикой бледной серой коже. Зиг много лет не вспоминал, а тут снова вспомнил свое прощание с…

– Зиг, ты поможешь или как? – спросила Луиза, торопясь накрыть пластиком форменный мундир.

Зиг взялся за край листа и подоткнул его под туловище покойной. Тут он заметил новенькую именную нашивку на ее груди – черную с белыми буквами: Браун.

Слишком многое в этом деле не соответствовало истине.

Где-то скрывалась живая Нола. Где-то другая семья и не подозревала, что их дочь никогда не вернется домой.

– Не хочешь поговорить? – предложила Луиза.

Зиг промолчал.

– Я слышала, она из твоего родного города. Знала твою дочь. Значит, это было…

– Благодарю тебя, Лу. Правда, благодарю.

Зиг обвел содержимое гроба последним взглядом… Что это?

Большим и указательным пальцами он, как пинцетом, снял с белого атласного внутреннего покрытия гроба волосок.

– Если дать тебе волю, ты начнешь молекулы поправлять, – подколола Луиза.

– Тсс. Сначала надо проверить протоны и нейтроны, – ответил он в том же духе.

Однако волос все же заставил его задуматься. Короткий, вьющийся. Как африканский. В морге работало не так уж много народу. Такие волосы у единственного сотрудника – Пушкаря.

Что-то не сходится. Пушкарь имеет отношение к следственным делам, он никогда не вмешивался в подготовку и отправку покойных.

– Сержанту Браун повезло, что ею занимался ты, – заметила Луиза, закрывая крышку гроба.

Несколько минут ушло на обертывание его флагом. В большинстве случаев за пределы штата гроб доставляли в «авиалотке» – здоровенной коробке, предохраняющей гроб по время перевозки авиатранспортом. Однако родной город Нолы и Зига находился в Пенсильвании всего в паре часов езды.

Разблокировав колеса железной тележки, они повезли накрытый флагом гроб к катафалку.

– Прибыл за сержантом Нолой Браун, – доложил водитель. Молодой, не старше тридцати, военная стрижка и выправка, почти как у половины солдат на базе. – Довезу как надо, – заверил он, помогая задвигать гроб в кузов; он легко заскользил по раме с роликами.

Молодой боец захлопнул дверцу.

– Подъезжайте к фасаду здания, – предложила Луиза.

Водитель кивнул, трогаясь с места.

– Зиг, ты идешь? – возвращаясь внутрь зала, окликнула Луиза. Перед парадным входом ждал юный курсант, выделенный в качестве почетного эскорта. Сотрудники морга выстроились на обочине кругового проезда для последнего «прощай» и отдания воинских почестей. Так провожали каждого покойника. Никто не покидал морг без проявления должного уважения.

– Сейчас, – пообещал Зиг, задержавшись на пороге «зала отправлений».

Он подождал, пока скроются из виду катафалк и Луиза, достал телефон и начал набирать…

– Прибыл для получения груза! – раздался чей-то голос.

Справа от Зига подкатил еще один катафалк, серебристый «Бьюик» с черным верхом. Из него вышел человек с длинным носом и усами. На двери водителя наклонными буквами было выведено «Похоронное бюро Лонгвуда».

Зиг почувствовал тяжесть в груди, руки онемели.

– Только не говорите, что вы прибыли…

– За сержантом Нолой Браун, – отчеканил усатый. Он заглянул через плечо Зига в опустевший пакгауз. – Все в порядке, сэр? Я не вижу гроба с сержантом Браун.