Текст книги "Фиолетовое пламя"

Глава 6

Мысль о том, чтобы соблазнить Грейс, мелькнула пару раз в его голове. Но он понимал, что это нехорошо. Ведь если б он всерьез вознамерился это сделать, то непременно добился бы своего. Грейс была беззащитна перед его искусными, неоднократно испытанными приемами опытного донжуана. Сознание этого порождало в нем чувство вины. Будь его воля, уехал бы из Натчеза сейчас же, сию минуту, вместо того что бы прятаться за амбаром, ожидая свидания с ней. И поцелуя.

Неужто Грейс и правда считает его подлецом, способным донести на нее Луизе Баркли? Это огорчало его. По-видимому, она и в самом деле самого что ни на есть худшего мнения о нем. Рейз попытался вспомнить кого-нибудь в своем прошлом, особенно женщину, кому бы он не понравился. И не мог припомнить ни одного случая – вплоть до сего дня. А вот Грейс он не нравился.

Ладно, поцелуй – еще не обольщение. От одного поцелуя ни с кем из них ничего не случится. И уж конечно, он заслуживает куда большего, чем один поцелуй…

Но придет ли она? Рейз весь горел от нетерпения. Впрочем, Грейс так боится, как бы он не разболтал ее секрет, что непременно придет. Они договорились, что он будет ждать ее в десять вечера за третьим амбаром. Услышав шаги, он обернулся.

Даже если бы Рейз и не ждал ее, он все равно узнал бы девушку в рассеянном лунном свете по этой напряженно прямой спине. Грейс остановилась в нескольких ярдах от него, и он смог разглядеть ее лицо – сосредоточенное, хмурое. Интересно, а что он увидел бы в ее глазах, если бы было светлее? Гнев? Волнение? Страх? Его тело томительно, сладко пульсировало. Проклятие! Он желал эту женщину. Из всех женщин на свете он желал только ее.

– Идите сюда, – сказал Рейз тихо. Она не шелохнулась.

Рейз улыбнулся, белые зубы ослепительно сверкнули в темноте.

– Ну тогда я подойду.

Он медленно шагнул вперед – четыре легких, неслышных шага – и оказался в каком-нибудь дюйме от нее. Она подняла глаза.

«Боже милостивый! – промелькнула у нее мысль. – Просто не верится, что я это делаю».

«О, Грейси, если б ты могла расслабиться, забыть обо всем, тебе бы это понравилось», – думал он.

Глаза ее были точно два темных озера, одновременно тревожные и рассерженные. Они блестели в лунном свете. Хотел бы он увидеть в них блеск желания.

– Не сердитесь на меня, – шепнул Рейз. – Вся беда в вашем очаровании. – Голос его был низкий, хрипловатый, ласкающий. – Я просто ничего не могу с собой поделать.

– В моем очаровании? – переспросила Грейс язвительно. – О нет, мистер Брэг, думаю, во всем этом следует винить ваше скотское сластолюбие!

Его глаза удивленно расширились, ее – торжествующе сузились.

– Грейс, – выдавил он, – вы все-таки выбирайте выражения.

– А что, правда глаза колет? – ехидно поинтересовалась она.

– Ну что ж, давайте тогда испытаем мое скотское сластолюбие, – угрюмо предложил Рейз. Она шагнула назад. Он шагнул вперед.

– Я передумала, – шепнула Грейс.

– Слишком поздно. Он обнял ее за плечи.

– Ну так кончайте с этим скорее! – выдохнула Грейс. Но по телу ее пробежала дрожь.

Рейз вздрогнул, ощутив ее трепет, и стал ласково поглаживать ее плечи.

– Я знаю, что вы не так холодны, как хотите казаться, – бормотал он, ощущая жаркую пульсацию крови в паху. Слышал ее дыхание и чувствовал, как застыло, каким жестким и неподатливым стало ее тело. – Успокойтесь, – прошептал Рейз. – Это будет приятно. – Голос звучал сдавленно, сипло. – Дайте мне шанс. Дайте мне возможность показать вам, как это может быть прекрасно.

– Я ненавижу вас и то, ради чего вы здесь! – воскликнула Грейс, задыхаясь и глотая слезы.

Рейз замер, расслышав в ее голосе неподдельную женскую боль. Почему-то вдруг вспомнилась Лусилла, пятнадцатилетняя девочка, которую он еще подростком лишил невинности. В отличие от Грейс Лусилла желала его так же сильно, как и он ее. Непокорное тело Грейс вздрагивало от его ласки. Внезапно Рейз возненавидел себя и свое вожделение. Он снял руки с ее плеч.

– По-видимому, я более джентльмен, чем кто-либо из нас мог подумать. Я буду молчать, – сказал он с тяжелым вздохом разочарования, резко отвернулся и пошел прочь.

Аллен Кеннеди приехал ровно в девять, как они договаривались. Облаченный в выходной костюм, он выпрыгнул из легкой двухместной коляски, празднично сияя.

– Грейс! Я всю неделю ждал этой минуты!

Она поспешила к нему с приветливой улыбкой, ее обрадовало его появление Хотя первая рабочая неделя и была короче обычной, так как она приехала только во вторник, тем не менее утомление ее уже достигло предела. Девочки, к счастью, угомонились, их манеры улучшились, занятия тоже пошли довольно гладко. Но она жила в постоянном напряжении, украдкой давая уроки Джеффри и тревожась из-за того, что этот негодяй и развратник Рейз Брэг знает о ее прошлом. Он ни разу больше не появлялся с того вечера, когда чуть не поцеловал ее, и Грейс была этому рада. Поэтому, когда Аллен, чмокнув ее в щеку, откинулся назад, для нее было большой неожиданностью увидеть позади коляски его верхом на жеребце; вид у него определенно был хмурый. Взгляды их встретились, Грейс вспыхнула и тут же рассердилась на себя за это: можно подумать, будто она совершила какое-то прегрешение.

Она ясно помнила, какой надеждой и обещанием звучал его голос, когда Рейз хотел поцеловать ее; помнила и его явное разочарование потом, когда он отказался от своего намерения. Сама Грейс тогда замерла, глядя, как он уходит от нее, шагая размашисто, широко; она не в силах была поверить, что Рейз передумал, что наконец-то сделал что-то хорошее. Волна торжества и ликования захлестнула ее, но примешивалось и сожаление. Уже отъезжая, он на прощание махнул ей рукой – как-то насмешливо и в то же время горько.

– Ну как ты, Аллен? – спросила она, все еще сжимая его руку, с усилием отводя глаза от Рейза.

– Все нормально, Грейс. Я считал дни, как мальчишка-школьник. – Кеннеди широко улыбнулся.

Грейс тоже попыталась улыбнуться, когда он подсаживал ее в коляску. Аллен сел и тут только заметил Брэга:

– Привет, Рейз! Чудесный денек выдался, а? Рейз перевел глаза с Грейс, прелестной даже в своих нелепых очках и зеленом ситцевом платье, на переполненного радостью и гордостью Аллена, который укладывал на переднее сиденье плетеную корзинку для пикника и красную клетчатую скатерть. Взгляд Рейза чуть дольше, чем нужно, задержался на корзинке, затем он слегка улыбнулся учителю:

– Аллен, а я и не знал, что ты знаком с новой гувернанткой девочек Баркли.

Его тягучий техасский выговор был еще более заметен, чем обычно.

Аллен просиял и взял девушку за руку.

– Мы с Грейс давние знакомые, – весело объяснил он. – По правде говоря, – он нежно взглянул на нее, – в один прекрасный день, я надеюсь, она окажет мне честь и согласится стать моей женой.

Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь шорохом вентилятора в столовой да тихим, неумолчным гудением пчел.

– Ладно, – протянул наконец Рейз с улыбкой, – всего вам хорошего.

– Что случилось? – спросил Аллен, когда они отъехали.

Грейс молча смотрела, как Рейз соскочил на землю, на его ноги, затянутые в кожаные, до неприличия узкие бриджи. Она поспешно отвела взгляд от его крепких ягодиц и бедер и густо покраснела. Никогда прежде ей не приходило в голову, что мужские бриджи так неприличны.

– Откуда ты знаешь Рейза Брэга? – спросила она осторожно.

– Да он старый знакомый той женщины, у которой я снимаю комнату, – объяснил Аллен. – Вроде бы друг семьи. Я не раз с ним беседовал. Интересный человек, хотя взгляды у него не особенно прогрессивные, насколько я мог заметить. – Он посмотрел на Грейс. – У тебя все в порядке?

– Конечно, – ответила она поспешно. – Аллен, лучше бы ты не говорил об этом – о свадьбе.

– Но я так люблю тебя и горжусь этим.

– То, что ты хочешь жениться на мне, должно оставаться между нами, только между нами двумя.

– Прости меня, Грейс.

Они благополучно миновали длинную тенистую и оживленную главную улицу; богатые особняки плантаторов постепенно уступили место обшитым дранкой скромным домикам. Аллен развлекав, ее рассказами о своих учениках, и Грейс тоже рассказала ему о способном малыше Джеффри.

Служба в церкви показалась ей бесконечной. Грейс ерзала на скамье, с нетерпением ожидая, когда же это кончится и она сможет заняться делом – начать организовывать здешних дам. Она не делилась своими планами с Алленом, но не сомневалась, что он поддержит ее. Как только богослужение закончилось, она поспешила на улицу и стала прогуливаться у выхода.

– Грейс, что ты задумала? – удивился Аллен. Она улыбнулась:

– Я просто хочу воспользоваться случаем и познакомиться с местными дамами.

Он настороженно взглянул на нее:

– Ты обещала мне больше не ввязываться в неприятности.

– О, Аллен, – воскликнула она, – но я просто не могу сидеть без дела, сложа руки!

Кеннеди вздохнул. Он так хорошо ее знал.

В дверях показалась супружеская пара средних лет. Они улыбнулись Грейс, и она ответила им широкой улыбкой. Прихожане друг за другом выходили из церкви и останавливались во дворе, чтобы перекинуться словечком. Соседи, всю неделю не видевшие друг друга, обменивались новостями. Грейс помахала рукой Марте Граймз, женщине, с которой она познакомилась в поезде; та стояла сейчас рядом с другой дамой, помоложе, по всей вероятности, ее дочерью.

– Аллен, займись мужчинами, – приказала Грейс. Он с сомнением покачал головой, но послушно отправился выполнять ее распоряжение. Она подошла к трем женщинам, оживленно болтавшим в тени громадной магнолии. – Добрый день!

– Добрый день, – отозвалась полная немолодая женщина. – Вы ведь недавно приехали в Натчез? Вы, наверное, новая гувернантка в доме Баркли?

– Да, вы не ошиблись. Меня зовут Грейс О'Рурк. Она по привычке протянула руку и тут же мысленно отругала себя за это, но было уже поздно ее отдергивать.

Женщины с недоумением уставились на протянутую руку, наконец полная дама пожала ее.

– Так, значит, на Севере женщины здороваются таким образом? Меня зовут Сара Белели, а это Мэри Райордэн и Сьюзан Комптон.

Грейс пожала руки другим двум дамам.

– Как вы думаете, удастся ли нам устроить женское собрание как-нибудь вечерком на этой неделе?

– А что это будет за собрание? – поинтересовалась Мэри.

– Собрание, на котором можно обсудить кое-какие вопросы, очень важные для современной женщины, – ответила Грейс, стараясь не выдать своего волнения.

– О, я думаю, это чудесная мысль, – поддержала Сьюзан. – А заодно мы могли бы представить мисс О'Рурк всем нашим дамам.

– Ах, я была бы вам так благодарна, – поспешно вставила Грейс. – И пожалуйста, зовите меня Грейс. Так трудно переезжать на новое место, где…

Сара рассмеялась и ласково потрепала ее по плечу:

– В среду вечером, милочка, я соберу у себя местных дам.

– О Сара, большое вам спасибо! – воскликнула Грейс, стискивая ее руку.

Когда минут через сорок Грейс снова усаживалась в коляску, щеки ее пылали от возбуждения. Аллен взял вожжи.

– Ну как, все складывается удачно, Грейс? Она радостно улыбнулась ему:

– Да вроде бы так, Аллен, вроде бы так.

Аллен подыскал чудесное местечко для пикника – зеленую лужайку, заросшую душистой жимолостью. Высокие, величавые дубы давали достаточно тени, а цветущие олеандры взрывали свежую зелень буйством всех оттенков розового и красного. Неподалеку пятнистая корова лениво жевала свою жвачку. Грейс, опершись на руки, откинулась назад и рассмеялась.

Аллен широко улыбнулся и чуть насмешливо спросил:

– Вы, кажется, ужасно довольны собой, Грейс О'Рурк? Она в ответ залилась звонким смехом:

– Ты слишком хорошо меня знаешь.

Он поднял стакан с лимонадом и шутливо провозгласил:

– Натчез ждут великие перемены! Грейс тоже подняла свой стакан:

– Да будет так. Аминь!

Они выпили молча, с нежностью поглядывая друг на друга.

– Только ты должна понимать, – заговорил Аллен, – что местные дамы больше озабочены тем, как найти женихов для своих дочерей, чем своими правами.

– Я понимаю

– Натчез необычайно консервативен, Грейс. Думаю, это оттого, что здесь так много старинных аристократических родов, к тому же богатых. Даже война не поколебала их состояния. Ты подумай – здесь нет даже общества трезвости!

– Просто безобразие, – сказала Грейс. – А что, Силвер-стрит и в самом деле так ужасна, как о ней говорят? Аллен засмеялся:

– Как ты успела узнать про Силвер-стрит?

– У меня есть уши, – ответила Грейс.

– Да, она и в самом деле такая, – сказал Аллен уже серьезно. – И это совсем не место для твоих исследований. Она понимающе улыбнулась:

– Множество питейных заведений, игорных клубов и грязных притонов?

– Какие еще планы роятся в этой умненькой головке?

– Как ты думаешь, может, дамы скорее поддержат создание общества трезвости, чем борьбу за избирательные права?

Аллен, ласково улыбаясь, покачал головой.

Заслышав стук копыт, оба удивленно подняли головы. Два громадных темно-рыжих скакуна и гнедая кобыла показались на дороге. Грейс заметила, как напряженно выпрямился ее друг.

– Что с тобой, Аллен?

Всадники свернули с дороги и направились в их сторону.

Аллен встал.

– Ты их знаешь?

– Подонки-расисты, – тихо проговорил Аллен, – хоть они и отпрыски богатых плантаторов. Роулинз один из здешних вожаков. Мне бы не хотелось, чтобы ты в это вмешивалась, Грейс. Она была уже на ногах.

– Аллен, ты пугаешь меня!

– Эй, гляньте-ка, – протянул один из всадников, блондин, в облегающих бриджах, белой льняной рубашке и до блеска начищенных сапогах, верхом на великолепном породистом жеребце, – до кончиков ногтей аристократ-южанин. Рядом с ним ехали два не менее изысканных джентльмена. – Сдается мне, это наш школьный учитель!

– Здравствуй, Роулинз, – сдержанно поздоровался Аллен.

– Какая встреча! – тянул Роулинз. – Эй, Джонни, Фрэнки, не правда ли, какая неожиданная, приятная встреча?

– Привет, Джонсон, – все так же ровно произнес Аллен, обращаясь к темноволосому парню слева от Роулинза. – Привет, Фрэнк.

– А это не иначе как его подружка, – насмешливо проговорил Роулинз. – Тоже янки? Эй, янки, милашка!

Грейс сжала кулачки, взбешенная таким неприкрытым хамством. Аллен бросил ей предостерегающий взгляд.

– Это мисс О'Рурк, новая гувернантка в Мэлроузе.

Мужчины кивнули ей, Фрэнк даже снял шляпу. На этом короткий обмен любезностями закончился. Роулинз пришпорил своего жеребца, точно собираясь наехать на Аллена. Тот не шелохнулся, даже не дрогнул, когда громадная лошадь толкнула его. Роулинз заехал сзади, Фрэнк послал свою лошадь влево, а Джонсон – вправо, так что Аллен оказался в кольце разгоряченных конских крупов.

– Помнишь наш разговор на прошлой неделе, Аллен? – с расстановкой спросил Роулинз.

– Вроде бы да.

– Разве? – недоверчиво протянул Роулинз, поглядывая на своих дружков. – А вот по твоему поведению этого не скажешь.

– Может, напомним ему? – предложил Фрэнк. Роулинз засмеялся.

– Ну что ж, можно и напомнить. – Он пришпорил своего жеребца, посылая его прямо на Аллена.

Аллен покачнулся и отступил назад, чтобы не попасть под копыта гнедого, и тут же наткнулся на жеребца Джонсона. Молодые люди смеялись, наезжая на Аллена то с одной, то с другой стороны. Он побледнел, потом покраснел, пот ручьями стекал по его лицу.

– Прекратите! – крикнула Грейс.

– Эй, дружок черномазых! – проревел Роулинз, и его красивое лицо исказила ненависть. – Собирай-ка свои манатки да убирайся поживее к себе на Север. Ясно тебе, учителишка паршивый?

Аллен не ответил. Он тяжело дышал.

– До нас дошло, – прошипел Роулинз, – что ты болтал этим черномазым насчет осенних выборов, подговаривал их голосовать. Не лезь-ка ты в эти дела, янки. А не послушаешь – пеняй на себя!

Он нагнулся и сильно пихнул Аллена, так что тот снова налетел на гнедую кобылу Фрэнка. Тот захохотал, поднял хлыст и хлестнул Аллена по лицу. Грейс отчаянно вскрикнула.

– На этот раз ты легко отделался! – крикнул Роулинз. – Запомни: нам тут не нужны учителишки для ниггеров. А если попробуешь баламутить их, подучивать их голосовать, мы тебе все кости переломаем!

Роулинз резко развернул свою лошадь, и все трое умчались прочь, подняв за собой облако красной пыли.

– Аллен, о Боже! – воскликнула Грейс, бросаясь к нему. Он дотронулся до своего лица; на месте удара оно кровоточило.

– Со мной все в порядке, Грейс.

– Ты ранен! Кто эти люди? Нам следует обратиться к шерифу.

Грейс приложила к ране салфетку. Аллен перехватил ее руку.

– Со мной все в порядке, – повторил он спокойно. Грейс глубоко вздохнула:

– Дай я по крайней мере промою рану.

Он не противился, лишь изредка вздрагивая от боли.

– Ну что там? Не слишком глубоко?

– Нужно наложить пару швов, – сердито ска-зала Грейс. – Давай пойдем к доктору. А потом к шерифу. Я уверена, такое бесчинство запрещено законом, как и ку-клукс-клан.

Она принялась быстро собирать вещи.

– Грейс, все те, кого арестовали и обвинили за участие в преступлениях клана, получили условное наказание. Она застыла.

– Что?

– Здесь, в штате Миссисипи, таких только в семьдесят втором было более двухсот – и всех отпустили.

Грейс оцепенела. Она знала, что несколько лет назад конгресс расследовал дела о насилии против негров и республиканцев. Страшные подробности преступлений расистов, открывшиеся при расследовании, не сходили со страниц газет, потрясая Север. Волна арестов и судебных процессов против членов клана прокатилась по южным штатам – вот почему Грейс теперь не могла поверить своим ушам. Их, оказывается, было более двухсот в штате Миссисипи, и всем вынесли приговор условно?

– Ты хочешь сказать, они вышли сухими из воды?

– Совершенно верно.

– Но как же? Почему?

– За них большинство южан. Ты же видела их, Грейс, этих плантаторских сынков – образованных, обеспеченных. Большая часть южан отказывается верить, что эти мальчики совершили те преступления, в которых их обвиняют. Они предпочитают думать, что их признания – а большинство обвиняемых признали себя виновными – были просто ложью во спасение. Понимаешь, как только обвиняемые признаются, можно вынести приговор, разумеется, условно. Так что преступников отпустили по домам, и они снова принялись за свое. Те, кто был против клана и знал, что они на самом деле виновны, боялись заявить об этом вслух.

– Неужели это правда?

Он грустно покачал головой:

– Они даже не утруждают себя больше тем, чтобы надевать маски.

Глаза Грейс широко раскрылись.

– Ты хочешь сказать, они по-прежнему преследуют негров, если те хотят воспользоваться своими правами?

– И не только за это, Грейс. Не так давно одного негра высекли за то, что он не так ответил белому. Дерзость его заключалась даже не в словах, а в тоне и в том, как сверкнули его глаза.

– О Боже!

Аллен уложил скатерть и корзинку в коляску, потом подал Грейс руку:

– Садись, поехали.

– А как же насчет шерифа? – спросила Грейс, когда они выехали на дорогу.

– Форд – тот еще фрукт! Он не только ночной мститель, но еще и гордится этим и хвастается своими подвигами на каждом углу. Он один из их вожаков, один из самых отпетых, Грейс.

Грейс оцепенела от ужаса, потрясенная до глубины души.

– С тобой ничего не случится? Почему они грозили тебе?

– Все будет хорошо, – заверил ее Аллен. Она прикусила костяшки пальцев.

– А они не появятся снова?

– Нет, – ответил Аллен, пожалуй, слишком поспешно. Грейс ни на секунду не поверила ему.

Рейз уклонился от объятий Луизы. Он смотрел в окно на начинающее темнеть небо.

– Рейз, дорогой, в чем дело? – спросила Луиза. Она была необыкновенно хороша в платье из пурпурного шелка. – Сначала ты исчезаешь, а когда наконец появляешься, то бродишь мрачный, словно привидение.

Мог ли Аллен поцеловать сегодня Грейс? Рейз угрюмо смотрел на подъездную аллею, не в силах отогнать от себя мысли, мучившие его весь день. Вряд ли. Грейс сурова и неприступна. Если уж она оттолкнула его, то наверняка должна оттолкнуть и Аллена, разве не так? А если нет? И подумать только, из всех мужчин – Аллен Кеннеди! Он, конечно, не так уж плох, но… Тут Рейз прервал свои размышления. По правде говоря, ему не просто нравился

Кеннеди, он уважал учителя за неподкупную честность и прямоту. А что, если он в эту самую минуту целует ее?

Воображение мгновенно нарисовало ему Грейс, откинувшуюся в объятиях Аллена на клетчатую красно-белую скатерку, которую он заметил под их корзинкой с едой. Выйдет ли за него Грейс? Что, если он как раз сейчас делает ей предложение? Рейз рассердился на себя за эти мысли: ему-то какое дело? Грейс и Аллен и вправду были бы прекрасной парой.

– Ты просто невыносим! – возмущенно воскликнула Луиза.

Рейз даже не обернулся, хотя и слышал, как зашуршали ее юбки, когда она в сердцах выбежала из комнаты. Не слишком удачная уловка – заявиться сюда якобы с визитом, оставшись на целый день, и терпеливо переносить общество Луизы, лишь бы дождаться возвращения Грейс.

Он налил себе виски и снова отошел к окну. Сердце его на мгновение замерло, когда он заметил подъезжающую коляску, затем забилось в бешеном ритме. Рейз еще ближе шагнул к окну. Зеленые бархатные занавески скрывали его от взглядов с улицы.

Кеннеди остановил кабриолет, и еще мгновение они сидели, глядя в глаза друг другу. Грейс шевельнулась первая. Она кинулась к Аллену на грудь. Кинулась сама, отчаянно, неистово обнимая его. Рейз не верил своим глазам. Его она не одарила ни одним, даже мимолетным поцелуем. Зато бросилась в объятия Кеннеди!

Рейзу хотелось видеть выражение их лиц: наверняка их обоих сжигает желание. Аллен нагнулся, мешая что-либо разглядеть. Вне себя от ярости, Рейз чуть не прилип к стеклу, чтобы получше видеть. Кеннеди целовал Грейс, но из окна были видны лишь ее руки, белевшие на плечах Аллена. Однако она, кажется, не особенно сопротивлялась.

– Проклятие! – взорвался Рейз, одним глотком осушая стакан виски.

Грейс, без сомнения, дурачила его. Ни одна женщина до сих пор так не водила его за нос.

Он ведь знал, что под этой чопорной внешностью таится пламя, но не ожидал, что оно пылает у самой поверхности. А может быть, то что Аллен хотел жениться на ней, давало ему право на эти поцелуи? Такое предположение, с одной стороны, утешало, врачевало уязвленное самолюбие Рейза. С другой – оно порождало новые, еще более серьезные сомнения. Значит ли это, что она уже целовала Аллена прежде? И будет ли целовать его впредь? Рейз был в бешенстве.

Он смотрел, как Грейс выходит из коляски. Она, несомненно, говорила на прощание что-то нежное Аллену, судя по тому, как тот сжал ее руки. Коляска наконец укатила. Рейз скрестил на груди руки и в ожидании повернулся лицом к двери.

Входная дверь хлопнула. Послышались ее шаги. Вот она прошла по коридору мимо раскрытой двери. Он окликнул ее:

– Добрый вечер, мисс О'Рурк!

Грейс обернулась.

Первое, что бросилось ему в глаза, – она не раскраснелась, а, напротив, была очень бледна. Он пригляделся внимательнее, в особенности к ее губам, отыскивая следы бурных ласк и страстных поцелуев. Но следов не было. Возможно, Кеннеди не слишком большой мастер целоваться. Быть может, ему, Рейзу, следовало сделать это раньше, чтобы ей было с чем сравнивать.

– Почему вы так смотрите на меня? Я бы добавила – так нахально?

Рейз улыбнулся, однако улыбка вышла натянутая.

– Аллену вы тоже не позволяете смотреть на себя? Грейс пожала плечами:

– О чем это вы?

Рейз не ответил, словно не слышал.

– Ну как пикник? Приятный денек вы провели с Кеннеди?

Он думал, что глаза ее мечтательно затуманятся. Но девушка вдруг побледнела, губы ее сжались, а глаза стали подозрительно влажными. Вся ревность его вмиг исчезла. Рейз шагнул к ней и с тревогой спросил:

– Что случилось, Грейс?

Она посмотрела ему в глаза. Да, в самом деле, глаза ее были влажными и с каждой секундой все больше наливались слезами.

– О Господи Боже мой! – всхлипнула она. Рейз обнял ее за плечи. В ней были твердость и нежность, извечное женское противоречие – чудесное, чарующее.

– Что с вами? Что случилось?

Грейс покачала головой, из глаз у нее покатились слезы; она не могла произнести ни слова. Рейз привлек ее к себе.

– Ну-ну, тише, – ласково нашептывал он. – Все прошло, все хорошо, Грейс. Щ-ш-ш!

Она дрожала, уткнувшись лицом ему в грудь.

Рейз хотел только успокоить ее, но неожиданно ощутил всем телом прикосновение ее грудей, ее живота и бедер. В паху у него жарко заныло, напряжение росло медленно, сладко.

– Я так испугалась, – снова всхлипнула девушка, и он попытался обуздать желание, взять себя в руки. Это удалось ему, хотя и не полностью.

– Что же могло так испугать вас, Грейси? – шепнул он, легко целуя ее волосы. – Скажите мне.

– Аллен… – сдавленно, с трудом выговорила она.

Наверное, он все-таки ненавидит Кеннеди. Рейз отстранил Грейс от себя, желая видеть ее лицо. Очков на ней не оказалось. Глаза, оттененные длинными, золотисто-каштановыми ресницами, были сейчас совсем темными. Слезы текли по нежным щекам.

– Аллен в опасности, – горячо проговорила Грейс, – и я так боюсь за него!

– Ну еще бы!

Услышав в его голосе холодные нотки, она высвободилась.

– Зачем я говорю вам все это? Вы, наверное, один из них!

Ему не понравились ни ее тон, ни чрезмерная тревога за жениха. Он больше не сомневался, что она приняла предложение Аллена.

– Один из них?

– Один из этих брызжущих ненавистью фанатиков-расистов! – выкрикнула Грейс. – Вы ведь один из них, да? Он не сразу понял, о чем речь.

– Вы имеете в виду ночных мстителей и подобную публику?

Грейс вытерла следы.

– Если только вы посмеете тронуть Аллена… – пригрозила она.

Рейза так взбесила эта явная несправедливость, что на мгновение он потерял дар речи. Наконец ему удалось с собой справиться.

– Что произошло, Грейс? – требовательно спросил он.

– Они угрожали ему. Они сказали, чтобы он убирался домой, к себе на Север. Они ударили его по лицу хлыстом. Рейз помрачнел.

– Кеннеди следовало бы поостеречься и не подговаривать негров голосовать этой осенью.

– Они имеют право участвовать в выборах, – возразила Грейс, и глаза ее вспыхнули. – Ох, я слишком устала, чтобы еще спорить! – И, отвернувшись, она бросилась прочь.

Рейз не знал, кого ему больше хочется задушить – ее или Кеннеди. Конечно, Кеннеди, решил он, – за то, что подвергал ее такой опасности. Аллен болван. Если уж ему вздумалось талдычить неграм об их правах и подстрекать голосовать за республиканцев, нужно было по крайней мере действовать осмотрительнее. А Грейс… она ведь думает, что он, Рейз, – один из ночных мстителей.

Он решил, что задушить – слишком легкое наказание для нее.