Текст книги "Скандальный брак"

Она отвернулась и зажмурила глаза. Вряд ли Дом надолго останется в Уэверли Холл. Но даже если он все же решит…

Она ему этого не позволит.

Анна открыла глаза: ее взгляд против воли устремился в ту сторону, куда она избегала смотреть с самого приезда на кладбище. Фелисити предпочла надеть вместо черного платья сизо-серое. Она еще никогда не выглядела такой красивой. Или, может быть, за долгие четыре года Анна просто забыла, как изумительно прекрасна ее кузина? С нее можно писать картину. В присутствии Фелисити Анна снова почувствовала себя невзрачной и даже по-детски неуклюжей.

Анна вскинула голову. Ей двадцать один, и она уже никогда не будет ребенком. Дом позаботился об этом. Ей теперь нечего стесняться или бояться. Фелисити, вероятно, тоже скоро вернется в Лондон и вряд ли когда-нибудь снова приедет сюда. Анне хотелось, чтобы они оба уехали. И как можно скорее.

Фелисити тоже заметила Дома и теперь кокетливо поглядывала на него. Призывные взгляды кузины говорили сами за себя. У Анны упало сердце. Прошлое стало настоящим. Фелисити все еще хотела Дома. Анна постаралась убедить себя, что ей это все равно, но безуспешно.

Она задрожала всем телом и почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Как бы ей хотелось оказаться где угодно, только не здесь! И только бы Дом не поехал в Уэверли Холл! Анна обманывала себя: все это время она ждала, когда Доминик вернется. Она ждала целых четыре года, чтобы отомстить ему.

Она никогда его не простит.

Анна все еще обнимала герцога и поэтому точно почувствовала, в какой момент тот увидел своего непутевого внука. Все тело старика напряглось. Только теперь Анна сообразила, что Дом одет в твидовый охотничий жакет, бриджи для верховой езды и заляпанные грязью ботфорты. Ее глаза округлились. Неужели он не мог соблюсти приличия хотя бы на похоронах собственного отца?

– Ему нужна крепкая рука, Анна, – многозначительно произнес Рутерфорд, словно давая понять, что именной она должна взять на себя эту неблагодарную задачу.

Анна почувствовала, как щеки ее запылали.

– Его нужно выпороть кнутом, – отрезала она. – Как он мог приехать в таком виде? Или он собирается сразу после похорон отправиться на охоту?

Герцог на мгновение сжал ее руку.

– У нас в конюшне есть много кнутов. Выбери любой. Если хочешь, я помогу тебе.

Но по тону старика было ясно, как он любит своего единственного внука.

Анна не засмеялась, хотя мысль о том, что хорошо бы выпороть Дома, как нашкодившего мальчишку, доставила ей удовольствие.

Он вернулся. Неужели для того, чтобы остаться?

Четыре года назад он уехал, даже не попрощавшись. Хладнокровно, беззаботно, бессердечно. И за все это время ни разу не удосужился заехать домой, не послал ей ни одного письма, даже не извинился, пусть неискренне, – а это самое меньшее, что должен был сделать порядочный человек.

Если он собирается остаться, то Анне придется проявить характер.

Она украдкой бросила взгляд на Фелисити и вздрогнула, обнаружив, что та смотрит на нее. Фелисити сразу же отвела глаза, но Анна успела заметить в них и возбуждение, и надежду.

Внутри у нее все бушевало. Возвращение Дома было для Фелисити, как и для Анны, неожиданностью, но она явно собиралась продолжить свои отношения с ним ровно с того места, где они остановились четыре года назад.

В могилу полетела последняя горсть земли. Толпа зашевелилась: дамы и господа направились к ожидавшим их каретам, несколько мужчин остановились, чтобы сказать последние слова утешения герцогу. Анна продолжала ощущать на себе любопытные взгляды, но теперь они устремились и на стоящего на холме Доминика Сент-Джорджа. Анна знала, о чем все шепчутся. Больше медлить было нельзя. Ситуация становилась до невозможности неловкой. Подобрав юбку, она поспешила к маленькому двухместному экипажу, села и, схватив поводья, с силой стегнула по спине лошади.

Когда гнедая кобыла резво тронулась с места, Анна рискнула оглянуться, и ее худшие опасения подтвердились. Черной лакированной кареты с серебряным гербом Лионзов уже не было.

Анна подалась вперед и снова хлестнула кобылу. Лошадь перешла в легкий галоп. Впереди среди величественных дубов показался Уэверли Холл – большой, кирпичный, в георгианском стиле дом с шестью оштукатуренными колоннами, поддерживающими огромный сводчатый фронтон. На круглой площадке перед главным входом уже стояло несколько карет и экипажей, но черной кареты Дома среди них не было.

К Анне подбежал конюх, чтобы взять вожжи. Не обращая внимания на удивленные взгляды гостей, . она выскочила из кареты, высоко приподняла юбку, мелькнув при этом белыми чулками и черными кожаными ботинками, пробежала мимо них по лестнице.

– Беннет, – крикнула она дворецкому, ожидавшему ее в холле, – Доминик здесь! Не впускай его в дом! Беннет побелел как полотно.

– Прошу прощения, миледи?

От ярости кровь бросилась Анне в лицо. Очень медленно, почти по слогам она повторила каждое слово, чтобы не было никакой ошибки в том, что она имела в виду:

– Не впускай его в дом. Чтобы ноги его здесь не было. Доминику Сент-Джорджу вход сюда воспрещен. Тебе понятно?

Дворецкий кивнул; его глаза буквально полезли на лоб, над бровями появились капельки пота.

А Анна, сжимая кулаки, поспешила по коридору. Пусть лучше Дом и не пытается прийти сюда, со злостью думала она. Его здесь не ждут. Даже сейчас… сейчас особенно. После всего, что он сделал.

И ей наплевать на то, что они муж и жена.

Глава 2

Впереди показался Уэверли Холл, окруженный великолепным садом. Высокие дубы затеняли аллею, ведущую к дому, и идеально ухоженные лужайки. Вдалеке, к востоку, располагался парк с дорожками для верховой езды, на западе – плодородные поля овса и ячменя, а за ними начинались холмы, на которых паслись коровы и овцы.

Пышный сад сейчас был весь в цвету, но Дом не замечал его красоты. По длинной, покрытой гравием аллее его карета подъехала к крыльцу.

Воспоминания о годах детства, проведенных здесь, были не из самых приятных. Но их можно забыть. Теперь все будет по-другому. Уэверли Холл теперь принадлежит ему. После безвременной кончины Филипа новым маркизом стал он, Доминик Сент-Джордж. Теперь все изменится. Дом заставил себя не думать сейчас об отце: предстояло выполнять роль хозяина и приветствовать гостей, а он не умел скрывать своих чувств. Выйдя из кареты, он обнаружил, что круглая площадка перед домом вся заставлена каретами, экипажами и маленькими деревенскими двуколками. Он помедлил, чтобы собраться с мыслями, и постучал. В ответ Беннет приоткрыл дверь – всего на три дюйма. Дом удивился: разве так слуги должны встречать хозяев? Тем не менее, он с улыбкой поздоровался с дворецким, которого помнил с самого детства.

– Привет, Беннет.

Беннет не улыбался. И не открывал двери. Через его голову Доминик видел широкий, с высоким потолком холл, обшитый деревянными панелями, и идущий от него через весь дом длинный коридор. До него доносились приглушенные голоса многочисленных гостей. «Интересно, кто-нибудь из них по-настоящему скорбит о кончине маркиза?» – подумал он. Были ли у Филипа истинные друзья? Вряд ли. Эта мысль опечалила Доминика.

Да, отец был одиноким человеком, с грустью признал Дом. Неужели и ему суждено умереть вот так же бесславно? Без друзей, никем не любимым и так легко забытым…

Беннет все не открывал дверь.

– Беннет? – нетерпеливо произнес Дом.

– Сэр, я… – Беннет медлил. Тучный человек лет под пятьдесят, он был явно напуган.

– Это вместо приветствия?

– Сэр, я очень рад вас видеть, действительно рад, – поспешно произнес Беннет. – Позвольте мне выразить свои соболезнования по поводу кончины вашего отца. Это ужасно, сэр, это ужасно! – Глаза Беннета наполнились слезами. Но дверь он так и не открывал. Напротив, он, казалось, намеренно загораживал вход своим телом.

Дом с удивлением посмотрел на дворецкого.

– Ты что, не намерен впустить меня в дом? – изумленно спросил он. Лицо Беннета начала заливать краска.

– Так мне приказала маркиза! Прошу извинить меня, сэр.

Неужели Кларисса… На мгновение Дом смутился. Но уже в следующую секунду сообразил, что его мать не могла отдать такого приказа. Ведь Кларисса теперь была вдовствующая маркиза. А настоящей маркизой Уэверли стала его жена. Его жена Анна. Дом вздохнул. Ему не хотелось вспоминать о прошлом. Все эти годы он старался не думать об Анне. Но она была его женой, и очень скоро им, несомненно, придется встретиться. Так что думай не думай…

Чувство вины, которое не оставляло его четыре года, вновь, как это часто случалось, вспыхнуло и больно отозвалось в сердце. И гнев тоже. Даже сознание того, что он женился на Анне, дал ей титул и не скупился на средства, не смягчило остроты этих чувств. Да, прошлое изменить невозможно; что сделано, то сделано, и ничего уже не исправишь. Он потерял голову, позволил желанию взять верх над рассудком и соблазнил молоденькую девушку, еще школьницу.

Дом до сих пор не мог понять, как и почему это произошло. Он всегда гордился своей выдержкой. И вдруг Анна с такой легкостью пробила всю его оборону! Дом и сейчас помнил ту ночь, ужас на лицах своих родителей и Коллинзов, истерические рыдания Фелисити, пронзительный крик ее матери и тихие, едва слышные всхлипывания Анны, – их он никогда не забудет.

– Где она? – холодно спросил Доминик. Он не мог заставить себя произнести «моя жена».

– Ее милость с Гостями в золотой гостиной, – ответил Беннет.

Дом представил Анну в закрытом бледно-зеленом платье, с косами, обвитыми вокруг головы. У него задрожали руки, и он сунул их в карманы поношенного охотничьего пиджака.

– Беннет, по-моему, ты ошибаешься. Миледи не могла приказать тебе не впускать меня в собственный дом. Пожалуйста, открой дверь.

Лицо Беннета приняло еще более несчастное выражение.

– Ее милость все ясно сказали, милорд. Я не могу впустить вас ни под каким предлогом.

Дом не верил своим ушам. Неужели Анна так изменилась? Невероятно!

– Нет, можешь. Для этого тебе нужно всего-навсего положить ладонь на ручку двери и потянуть. – В его голосе послышалась угроза. – Я маркиз. Мне приятно видеть, что ты верен своей госпоже, но я твой господин и хозяин, Беннет!

Беннет снова побледнел.

– Извините… сэр, – заикаясь, хрипло пробормотал он.

Дом изо всех сил старался держать себя в руках, но это давалось ему с трудом.

– Беннет, ты хочешь, чтобы тебя уволили? – Это был блеф. Дом никогда бы не выгнал старого дворецкого.

– Нет, – прошептал Беннет.

– Тогда открой дверь.

Он сделал шаг вперед, но Беннет загородил дорогу, и, прежде чем Дом успел осознать, что произошло, за спиной дворецкого внезапно появилась Анна. Их взгляды скрестились .Какое-то мгновение Дом был не в силах пошевелиться. Он забыл обо всем на свете. Как давно это было!

Дом смотрел на жену, и картины прошлого кружились у него в голове. Анна, дрожащая, улыбающаяся ему, боготворящая его, влюбленная до безумия. Анна, распростертая на траве, содрогающаяся от страсти, когда он склонился над ней. Внутри у него словно все перевернулось. Анна внешне осталась спокойна. Она решительно шагнула вперед и, сверкнув синими глазами, захлопнула перед его носом дверь. Через секунду он услышал звук задвигаемого засова.

В первое мгновение Дом оторопел, но затем пришел в страшное бешенство. Он схватил дверной молоток и изо всех сил забарабанил в дверь.

– Анна!!!

– Тебе здесь нечего делать, – донесся из-за дубовой двери приглушенный голос его жены.

Он остановился, пытаясь сопоставить поведение нынешней Анны, которая вдруг предстала перед ним в совершенно новой ипостаси, с той давней восторженной влюбленностью робкой девушки с косичками, в наивном школьном платье. Она осмелилась не впустить его в собственный дом? Невероятно! Слов нет, Анна изменилась, повзрослела, это больше не семнадцатилетняя девушки. Но захлопнуть перед ним дверь?! Все-таки это выглядело слишком по-детски.

– Отопри дверь, – зловеще произнес Дом.

– Нет.

– Анна, это мой дом. Открой дверь. – Ответа не последовало, и он тихо добавил: – Я маркиз.

– Отправляйся в свой лондонский дом, – еле сдерживая ярость, ответила Анна. – Поезжай к своей любовнице.

Дом уставился на дверь. Несколько секунд он не мог поверить собственным ушам. Неужели он не ослышался? Грубо выругавшись, Доминик навалился на дверь, решив выломать ее, но быстро оставил эту мысль. Дверь была закрыта на засов, и, пока Анна, как часовой, стояла у входа, Беннет, конечно, не посмеет открыть.

Доминик повернулся на каблуках, спустился по ступенькам и направился вдоль ряда открытых окон, но Анна сделала то же самое, только внутри дома. Он замедлил шаги. Господи, как она изменилась, от нее просто невозможно оторвать взгляд! В этот момент Анна захлопнула окно и посмотрела через стекло на Дома.

Это быстро привело Доминика в себя, но когда он подошел к следующему окну, Анна закрыла и его тоже. Взгляд, который она при этом послала мужу, был весьма красноречив: убирайся к дьяволу, и навсегда.

Их глаза встретились. Дом не торопился. Ему нужно разогреться для «битвы». Незачем спешить. Он все равно победит. Она не может не пустить его в дом или помешать делать здесь то, что он захочет!

Он окинул Анну оценивающим взглядом. Она осталась такой же изящной, но если раньше ее фигура была по-детски угловатой, то теперь приобрела женственные, мягкие очертания. Прежде ее глаза казались слишком крупными, теперь же идеально смотрелись на прекрасном, утонченном лице. Четыре года назад он уже знал, что она станет очаровательной женщиной. И не ошибся…

Дом снова посмотрел ей в глаза. Они горели голубым огнем. Анна была в бешенстве. Но чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее краска заливала ее щеки. В этот короткий момент Дом с удовлетворением понял, что все еще не безразличен ей как мужчина.

Упершись руками в бедра, Дом через закрытое окно смотрел на Анну. Его улыбку нельзя было назвать добродушной.

– Открой окно, Анна, – спокойно сказал он, зная, что даже если она через стекло и не услышит его слов, то все равно отлично поймет смысл.

– Нет, – ответила она и покачала головой.

Дом быстро направился к застекленным дверям, которые по случаю теплого дня были открыты. Но Анна, стоявшая ближе, успела подбежать первой и с шумом захлопнула их. Дом не спешил. Анна явно боится его. Она, наконец, поняла, что в этой игре он собирается победить. Мрачно улыбаясь, Дом занес ногу. Анна похолодела от дурного предчувствия… Дом ударил ботинком в стекло. Оно разбилось, рассыпаясь осколками по его брюкам и выложенному плиткой полу террасы. Анна вскрикнула. Дом сбил торчащие из рамы осколки; быстро, как змея, он проскользнул внутрь, схватил Анну за руку и в следующее мгновение прижал ее к деревянной раме так, что они оказались лицом к лицу.

Анна не сопротивлялась. Она просто смотрела на него.

– В этой игре ты проиграешь, Анна. По крайней мере, если играешь со мной, – пробормотал он и отпустил ее. Он не должен прикасаться к ней или держать ее вот так, за руки, хотя бы секунду…

– Посмотри, что ты наделал! – воскликнула она.

– И что же я такого наделал? – холодно ответил Дом. На самом деле он весь горел. Его сердце бешено колотилось, и он все еще чувствовал прикосновение ее тела… Доминик распахнул следующую дверь и вошел в дом. Анна застыла, не в силах оторвать взгляд от его лица.

Внезапно Дом сообразил, что они в этой комнате одни. Совершенно одни. И словно не было этих четырех лет… У него защемило сердце, и он нервным движением сунул руки в карманы.

– Здравствуй, Анна.

Ее маленькая грудь взволнованно вздымалась, глаза сверкали.

– Здравствуй, Дом.

Доминику хотелось извиниться за все, что ей пришлось пережить по его вине, но он не решился.

– Ты неплохо выглядишь, – произнес он наконец неуверенно. – Как твои дела?

Она дерзко вскинула подбородок.

– Отлично, благодарю. Как мило, что ты заехал к нам. Она больше не робеет в его присутствии, как раньше, подумал он.

– Ты, наверно, ждала меня.

– Нет, не ждала. Я не трачу времени понапрасну. Дом почувствовал, что краснеет. Он не мог винить ее за эти колкости и потому еще больше злился.

– Я бы никогда не пропустил похороны отца. Она выразительно посмотрела на его ботфорты.

– Правда? Ты уверен, что не остановился здесь на минутку – по пути к скаковому кругу?

– Я не обязан одеваться непременно в черное, чтобы проститься с отцом. Я был в Париже, когда пришло сообщение о его болезни, и сразу же приехал.

– Надеюсь, твое путешествие в Париж оправдало себя?

Дом подумал, уж не знает ли Анна о его новой любовнице, французской актрисе. Он надеялся, что нет.

– По-моему, ты злишься, Анна.

– Я не злюсь, – быстро ответила она. – На что мне злиться?

Он прищурился.

– Тебе не на что жаловаться. Я щедро обеспечил тебя и слуги тебе преданы. У тебя действительно нет причин злиться.

– Конечно, нет, – воскликнула Анна и скрестила руки на груди. – Ведь каждая женщина только и мечтает о том, чтобы мужчина сначала соблазнил ее, а потом бросил.

– Я женился на тебе, и ты со временем станешь герцогиней.

Анна язвительно рассмеялась, чуть не задохнувшись от возмущения. На ее глазах выступили слезы.

– Ах, какое счастье!

– Прости, если я оскорбил тебя. Я не хотел этого.

– Чего же ты хотел, Дом?

– Я хотел жениться на Фелисити, как того желала моя семья. А вот чего хотела ты?

Анна покраснела и повернулась, чтобы уйти, но Дом схватил ее за руку.

– У тебя нет повода для беспокойства. – Она настороженно посмотрела на него. – Я не останусь. Я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь. В ней ничего не изменится.

– Разумеется, – ответила Анна. – Потому что я никому не позволю вмешиваться в мою жизнь. И она выбежала из комнаты. Дом смотрел ей вслед.

Гости собрались в гостиной. При появлении Доминика все головы повернулись в его сторону. Он сразу увидел Анну. Она стояла в противоположном конце комнаты рядом со своим красивым белокурым кузеном Патриком. Дом не мог не отметить, что они хорошо смотрятся вместе.

Его мать была в окружении гостей; если она и заметила появление сына, то не подала виду. Дом не знал, стоит ли ему подойти к ней первым: было неловко привлекать к себе излишнее внимание.

Положение спас священник. Он схватил Дома за руку и крепко сжал ее.

– Господи, как я рад снова видеть вас, но как жаль, что при таких обстоятельствах!

Дом кивнул, отметив про себя, что святой отец уже порядком набрался, о чем с неоспоримой очевидностью свидетельствовал ярко-красный кончик его носа.

– Благодарю вас, мистер Алмер.

– Вы останетесь дома? Ну, конечно же, останетесь, чтобы принять управление этим прекрасным поместьем. Не то чтобы ваша жена с этим плохо справлялась, но все же…

– Я не останусь, – спокойно прервал его излияния Дом, которого удивили слова священника. Видимо, человек спьяну не соображает, что говорит: Анна не могла вести дела в имении. Он взглядом поискал жену в толпе. Она тоже смотрела на него, но когда их взгляды встретились, моментально опустила глаза. Патрик все еще стоял рядом с ней. Дому стало не по себе. – Как дела, Дом? – раздался около него громкий женский голос.

Он вздрогнул и, обернувшись, увидел Фелисити. Она была как всегда красива и как всегда встала слишком близко к нему, слегка касаясь роскошной грудью его руки. Дом чуть отодвинулся.

– Я не знал, что ты в Уэверли Холл, Фелисити, – сказал он.

Фелисити сладко улыбнулась.

– Как я могла не приехать на похороны твоего отца, Дом? – Она положила обтянутую перчаткой ладонь на его руку и слегка сжала, ласково поглаживая рукав большим пальцем. – Мне так жаль, Дом.

С тех пор как два года назад умер ее муж, Фелисити преследовала Доминика везде, где пересекались их пути, что, к счастью, случалось не часто. Он уже научился довольно ловко избавляться от ее компании. Но сейчас… Не слишком ли много Фелисити позволяет себе? Столь вызывающее поведение в его собственном доме, на виду у всех гостей и его жены! Он уже ловил на себе любопытные взгляды присутствующих и, мысленно чертыхнувшись, осторожно отстранил руку Фелисити. Доминику вовсе не хотелось оказаться в центре еще одного скандала.

– Я тронут, что ты приехала специально для того, чтобы выразить мне свои соболезнования, – пробормотал он.

Она деланно-наивно захлопала ресницами.

– Для меня это не составляло никакого труда, Дом. Ведь ты же прекрасно знаешь, я сделаю все, что ты хочешь… если, конечно, ты что-нибудь захочешь от меня.

Дом был в отчаянии.

– Моим желаниям трудно угодить, – уклончиво ответил он, повернулся и… нос к носу столкнулся с матерью.

Ее глаза пылали от негодования. Миниатюрная Кларисса, бледная, белокурая, с изящными и благородными чертами лица, все еще оставалась привлекательной женщиной.

Фёлисити тут же растворилась в толпе, и лицо Клариссы просветлело. Она с облегчением подставила Дому щеку, и тот, наклонившись, символически прикоснулся к ней губами.

– Мама… – Он замялся. – Как ты себя чувствуешь?

Ее губы задрожали.

– Как я могу себя чувствовать, если Филипа больше нет?

– Мне очень жаль.

– Правда? – Она изучающе посмотрела на него, теребя в руках носовой платок. От этого вопроса Дому стало неловко. – Почему она здесь? – Кларисса метнула взгляд в толпу на Фелисити Коллинз Рид.

Дом тоже взглянул на нее.

– Думаю, приехала выразить свои соболезнования.

– Скорее для того, чтобы доставить нам неприятности, – поморщившись, возразила Кларисса. – А я не хочу новых скандалов в нашем доме. Их было уже предостаточно.

– Да, – коротко ответил Дом. Соблазненная им Анна, последовавшая за этим поспешная свадьба, его отъезд – все это вызвало невероятный скандал в округе. Он почувствовал, что краснеет.

– Что ты собираешься делать, Доминик? Он замешкался: мысли были заняты Анной. И это были невеселые мысли.

– Завтра уеду.

Его ответ, похоже, разочаровал ее.

– Мне кажется, тебе лучше отложить принятие решений на несколько дней, – вкрадчиво заговорила Кларисса. – Может, будет лучше, если ты ненадолго останешься, Доминик. – Она помолчала, вымученно улыбнулась, поцеловала его в щеку и отошла.

Дом знал, что не сможет остаться. Ему хотелось утешить мать: она была сама не своя, так потрясла ее внезапная кончина Филипа. Но как? Он знал мать не лучше, чем отца, а это означало, что они были почти чужими.

– Не успел вернуться, – раздраженно буркнул Патрик, – как уже расстроил тебя.

Анна покраснела. Она не стала объяснять кузену, что Дом сделал гораздо больше, чем просто расстроил ее. Вся ее с таким трудом налаженная жизнь вдруг полетела кувырком. Анне казалось, что она на краю пропасти и вот-вот сорвется в нее. Анна прикрыла глаза. В другом конце комнаты Дом со скорбным видом принимал соболезнования гостей; остальные бросали на него любопытные взгляды. И на Анну тоже. Как же в деревне любят скандалы! А сейчас, похоже, начинался один из них.

– Мне кажется, что в этой комнате все говорят не о Филипе, а только о нас с Домом, – с горечью произнесла Анна.

Патрик успокаивающе похлопал ее по руке.

– По-видимому, да. И это неудивительно. Отсутствовать несколько лет и, не успев вернуться, устроить такое! Господи, да он просто варвар. Разбить дверь, и таким зверским способом!

Анна потеряла дар речи.

– Ч-что ты сказал?

– Кто-то из гостей видел, как он разнес стекло на террасе, чтобы войти в дом.

– Это потому, что я не впускала его, – еле выговорила Анна. В тот момент она и не подумала, что кто-то мог их увидеть.

– Я так и полагал, – усмехнулся Патрик. – Очевидно, это была не лучшая идея.

– Да, – согласилась Анна. – Я поступила глупо.

Разумеется, глупо, просто безрассудно. Но она была в такой ярости, что забыла обо всех приличиях. Не впускать Дома было чистым безумием: это могло только донельзя разозлить его и породить новые сплетни. Она поискала мужа глазами. Он все еще стоял в противоположном конце гостиной. На этот раз он ответил ей долгим, тяжелым взглядом.

У Анны упало сердце.

Она не знала, что значил этот взгляд, и не хотела знать. Но он был слишком красноречив.

– Чем скорее он уедет, тем лучше, – мрачно произнес Патрик.

– Да, – почти беззвучно согласилась Анна, не замечая оттенка ревности в его тоне.

– Ты видела, как он разговаривал с моей сестрой?

– Все видели, как она с ним флиртует.

– Фелисити любила его. Анна скрестила руки на груди.

– Насколько я помню, когда Дом к ней посватался, у нее уже был десяток предложений руки и сердца, и одно из них она чуть не приняла.

– Я этого не помню, – ответил Патрик. Анна посмотрела на незатейливое золотое колечко на своей левой руке. Патрик, может, и забыл, но Анна помнила, что Фелисити не любила Дома. Она хотела стать его женой и, что важнее, со временем получить титул герцогини Рутерфорд.

– Он говорил тебе, что собирается делать? – спросил Патрик.

– Нет. – Анна подняла чуть дрожащую руку, чтобы поправить выбившуюся прядь черных как смоль волос. – Это не имеет значения. Я не позволю ему остаться.

Патрик с сомнением посмотрел на нее.

– Дорогая, боюсь, что он хозяин положения, а не наоборот.

Анна подняла глаза на Патрика.

– Но не в данном случае.

– Что, прости?

Голос Анны прерывался от волнения, но слова звучали твердо.

– В данном случае хозяйка здесь я. Уэверли Холл подарен мне. Вот так. – И она невесело улыбнулась.