Текст книги "Лорд-разбойник"

Глава 5

Она в ужасе смотрела на Люка. Похищена? Неужели кто-то поверил в то, что ее похитили? И кого же в этом обвиняют?

– Похищение – в самом центре Мейфэра? – пробормотала Перл. Неужели Хетти намекнула на это? Но почему же ей поверили? И что теперь делает Хетти? Мачеха, наверное, допрашивает ее с пристрастием.

Люк пожал плечами:

– Признаюсь, в это трудно поверить, но я слышал, как переговаривались слуги. Возможно, это просто сплетни. Но появись я сейчас в Оукшир-Хаусе с таинственной запиской.

– Кто-нибудь вообразит, что это требование выкупа, и вас арестуют, – закончила за него Перл. «А если власти узнают, что я провела ночь в его квартире, его могут повесить за преступление, которое он не совершал», – добавила она мысленно.

При одной этой мысли ее снова охватил ужас. Может быть, этот человек и не благородного происхождения, но он проявлял такое благородство по отношению к бедным и обездоленным, которого она ни в ком не встречала. Нет, даже ради Фэрборна она не может рисковать жизнью Сент-Клера.

– Вы неплохо осведомлены в таких делах, – с усмешкой проговорил Люк. – Интересно, откуда подобная осведомленность?

– Я слышала о таких письмах с требованием выкупа. А еще мы с Хетти читали книжки о приключениях…

Люк внимательно посмотрел на девушку.

– И эта мифическая Хетти обучала вас французскому языку? И географии тоже?

В глазах Сент-Клера не было осуждения, но Перл поняла, что угодила в ловушку. Значит, он заметил, что она непроизвольно отвечала на вопросы мадам Бийо по-французски, но тогда предпочел это скрыть.

Перл не выдержала взгляда Сент-Клера и отвела глаза. Но уже в следующее мгновение в ней заговорила гордость, и она, вскинув подбородок, заявила:

– Хетти вовсе не мифическая. Хетти действительно моя подруга.

Он взглянул на нее с некоторым удивлением, и Перл чуть было не рассказала ему обо всем… К счастью, она вовремя одумалась – ведь если бы Сент-Клер узнал, кто она на самом деле, то он стал бы ее презирать. Случилось так, что за один день он стал ей другом, а может, не только другом… Но все сразу кончится, как только он узнает, что она – из семьи аристократов.

Тут Сент-Клер тронул ее за плечо, и это его прикосновение показалось ей удивительно приятным.

– Пойдемте, Пегги, – проговорил он вполголоса. – Вернемся домой и во всем разберемся.

– Домой? – переспросила она с дрожью в голосе.

– В мою квартиру. – Люк улыбнулся. – Ведь только туда я могу вас отвести.

«Если бы он провожал меня к моему дому, его бы арестовали еще по дороге», – подумала Перл. Она взяла Люка под руку, и они направились к его жилищу.

– Я все время пытаюсь вас разгадать, Пегги. Может, вы скажете, насколько мне это удалось?

В ответ на его мимолетную улыбку она нахмурилась, хотя эта улыбка привела ее в трепет.

– Так вот, послушайте, к какому выводу я пришел, – продолжал Люк. – Вы девушка благородного происхождения, но были вынуждены служить гувернанткой в богатом доме. И вам пришлось бежать, потому что некий мужчина, считающий себя джентльменом, начал к вам приставать. Впрочем, я прекрасно понимаю этого человека, хотя и не могу его оправдать…

Перл почувствовала, что краснеет – уже в который раз за один день. Раньше она такого за собой не замечала.

– Просто… удивительно, как правильно вы все угадали, – пробормотала она. – Этот человек… это был дворецкий – вот почему мне хотелось поскорее убежать из дома Маунтхитов.

– А Хетти? Она служанка?

– Горничная моей подопечной. Она помогла мне… убежать. Но боюсь, мы не слишком хорошо все продумали.

Перл вздохнула с облегчением – ей казалось, что на сей раз, ее история выглядела более правдоподобно. Разумеется, ей все равно приходилось лгать, но у нее не было выбора.

– А Хетти уже вернулась в тот дом, из которого вы ушли?

Тут они подошли к его двери, и он принялся отпирать ее.

– Не знаю, – сказала Перл – и на этот раз не солгала. – Мы потеряли друг друга в доме Маунтхитов, и я так и не смогла ее найти. Возможно, она уже вернулась. А вот я не хочу возвращаться.

Он едва заметно улыбнулся и проговорил:

– Что ж, загадочная леди, полагаю, пока этого довольно. Если вы не хотите возвращаться, придется подыскать вам другое место работы. Однако без рекомендаций место гувернантки получить нелегко, так что вам какое-то время придется пожить у меня.

Но теперь она уже не могла оставаться у Сент-Клера. Перл поняла это, когда почувствовала, что ее влечет к нему так же, как его к ней. Она решила, что при первой же возможности выскользнет из его квартиры и вернется домой – чтобы находится подальше от этого мужчины.

– Вы были ко мне очень добры, – пробормотала Перл. – Хотя вы ничего обо мне не знали и понимали, что я что-то от вас скрываю… Спасибо вам.

Его взгляд потеплел, и ее сердце забилось быстрее.

– С вами легко быть добрым. Сначала я вас просто пожалел, но теперь, когда узнал вас лучше… Теперь это не просто жалость. Я бы хотел вам помочь, насколько это в моих силах. Вы, Пегги, очень добрая и храбрая молодая леди.

Он по-прежнему называл ее «Пегги» – следовательно, ничего о ней не знал. Впрочем, она о нем знала еще меньше. Да, они из разных миров, и она скоро покинет его мир и вернется в свой. У зародившейся между ними дружбы не могло быть продолжения. Как ни грустно, но приходилось с этим мириться.

– Я просто стараюсь делать то, что считаю правильным, – пробормотала Перл. – Мир так устроен, что жить в нем нелегко.

– Мне ли этого не знать. – Он усмехнулся. – На пути благих намерений всегда возникают преграды. Наверное, вы тоже об этом знаете.

– Но наши благие намерения, в конце концов, победят, – заявила Перл. – Уверяю вас, так и будет.

Его черные глаза блеснули.

– Какая же вы идеалистка, – пробормотал он. – Но мне это нравится…

И тут Перл осознала: они с Люком уже несколько минут находятся наедине, в его небольшой квартирке, и никто, кроме них, об этом не знает. Он смотрел на нее все так же пристально, и сердце ее гулко колотилось в груди.

– Правда? Нравится? – прошептала она и сделала движение в его сторону.

– Очень нравится, Пегги. – Внезапно глаза Люка вспыхнули, и Перл прочла в его взгляде вопрос.

Не думая о том, что совершает безрассудный, даже безумный, поступок, она шагнула к нему и подставила губы для поцелуя. И так же бездумно, забыв обо всем на свете, ответила на поцелуй Люка. Наслаждаясь его силой и мужским запахом, Перл положила руки ему на плечи. А он, целуя ее, обнимал ее за талию, и ей казалось, что она ждала этого поцелуя всю жизнь.

Те несколько поцелуев, которые один ее поклонник с телячьими глазами сорвал у нее в укромном уголке, когда ей было семнадцать, не шли ни в какое сравнение с тем, как целовал ее Люк. Это был настоящий поцелуй, и Перл захотелось большего, но чего именно, она еще не понимала.

Тут Люк еще крепче прижал ее к себе, и Перл, тихонько застонав, стала поглаживать его плечи и спину. Затем она запустила пальцы в его чуть растрепанные волосы, и тут же из груди Люка вырвался стон, напоминавший рычание. В следующее мгновение рука его легла на ягодицы Перл и он крепко прижал ее к бедрам.

Перл вздохнула и затрепетала – подобных ощущений она прежде никогда не испытывала. Ей хотелось еще крепче прижаться к Люку, хотелось слиться воедино с этим мужчиной.

Тут рука его скользнула к ее груди, но она и не думала сопротивляться. Она запрокинула голову, и Люк начал осыпать страстными поцелуями ее шею. Перл же наслаждалась его ласками; она чувствовала, что готова отдаться Люку. Да, она желала этого мужчину, хотя совершенно ничего о нем не знала.

Внезапно он принялся расстегивать верхние пуговицы ее платья. Потом вдруг пробормотал:

– О… ты прекрасна, Пегги.

Когда Сент-Клер произнес это вымышленное имя, ее словно окатило холодной водой – она тотчас же вернулась к реальности. «Боже, что я делаю?» – подумала Перл.

Она еще трепетала от желания, но все же оттолкнула Люка.

– Пожалуйста, простите меня… – пробормотала Перл, задыхаясь. – Ведь я… я никогда…

Он тут же отступил на шаг и, потупившись, проговорил:

– О Боже, Пегги, это я должен просить у вас прощения. Я же попытался… Ведь вы именно поэтому сбежали из дома, где служили гувернанткой. Она невольно улыбнулась.

– Уверяю вас, мистер Сент-Клер, вы ни в чем не виноваты. Уж если кто виноват, так это я. И можете мне поверить: то, от чего я сбежала… это совершенно не походило на то, что происходило сейчас. Хотя и сейчас я вела себя не очень разумно. Мы оба вели себя неразумно.

Он судорожно сглотнул, и Перл показалось, что теперь в его глазах было отчаяние.

– Пожалуй, и впрямь неразумно, – пробормотал Люк, – Завтра, прямо с утра, я начну поиски подходящего жилья, где бы вы могли оставаться, пока я не найду для вас места гувернантки в приличном доме. Я еще раз прошу у вас прощения. Я… я не должен был…

– Я тоже. – Перл снова улыбнулась. – Давайте больше не будем об этом, хорошо?

Он кивнул и проговорил:

– Сейчас мы пообедаем и пораньше ляжем спать. Завтра нам предстоит гораздо больше дел, чем мы успели сделать сегодня.

Люк занялся приготовлением обеда. Перл же, сидя за столом, молча наблюдала за ним. Потом вдруг спросила:

– Может, я могу чем-нибудь помочь?

Он обернулся, пристально посмотрел на нее, и Перл почувствовала, что краснеет.

– Сможете почистить горошек? – Он спросил ее об этом, вспомнив, как неумело она утром чистила апельсин.

Перл рассмеялась. Она тоже вспомнила о том, как пыталась почистить апельсин.

– О… вы, конечно, уже догадались, что у меня мало опыта работы на кухне. Но думаю, что почистить горошек я все-таки сумею.

Несколько минут они молчали. Она чистила горошек, а он нарезал купленный на рынке мясной рулет. Потом, пока горошек варился, Люк очистил оставшиеся после завтрака апельсины.

– Хлеб уже не такой свежий, как вчера вечером, но я думаю, что и сейчас вполне съедобный, – сказал он, отрезав несколько ломтей.

Затем Люк начал накрывать на стол, и Перл, увидев, как он вытащил из буфета две тарелки тончайшего фарфора, снова удивилась противоречивому стилю его жизни. Она мысленно отругала себя за то, что сама не догадалась накрыть на стол, пока он готовил. Но двух дней жизни было, очевидно, недостаточно, чтобы отвыкнуть от своих аристократических привычек.

– Благодарю вас, мистер Сент-Клер, – проговорила Перл с улыбкой. – Все выглядит очень аппетитно.

Она не кривила душой: скромный обед, без французских соусов и изысканных гарниров, ей действительно понравился. «Голод – лучший повар», – напомнила она себе, хотя до сих пор у нее не было возможности убедиться в правильности этого утверждения. Впрочем, и сейчас за столом явно ощущался совсем другой голод…

Перл казалось, что она почти физически чувствовала близость этого мужчины. Конечно, это было чистейшим безумием, но она жаждала повторения поцелуя, жаждала его объятий… Да, совершенно очевидно: чем скорее она уйдет от Люка Сент-Клера, тем будет лучше!

Чтобы как-то отвлечься, Перл спросила:

– Вчера вечером вы упомянули, что ваш последний хозяин проявил по отношению к вам удивительную щедрость. А какую работу вы выполняли?

Ей показалось, что Сент-Клер смутился, однако он тут же взял себя в руки.

– Видите ли, я одно время был наставником его сына, а потом служил его личным камердинером. Хозяин не любил, когда вокруг него много людей, так что у меня была возможность стать незаменимым на все случаи жизни.

Перл кивнула. Это объяснение было вполне правдоподобным, но ей казалось, что Сент-Клер говорит не всю правду. Впрочем, ничего удивительного – ведь и она не сказала правду…

– И вы живете в этом квартале с тех пор, как он умер?

– Да, здесь я могу заработать на жизнь и вдобавок время от времени помогать людям, пострадавшим от несправедливости…

– Как пострадала ваша мать? – спросила Перл. Нет, она определенно не хотела, чтобы он узнал о ней всю правду.

Он нахмурился и проговорил:

– Да, как мать. Наверное, я все еще пытаюсь отомстить за нее, причем единственным способом, который мне доступен.

Так вот в чем дело! Месть.

– Думаю, ваша матушка была замечательной женщиной, – пробормотала Перл.

– Да, настоящей леди. Вот только ее происхождение многих не устраивало.

Перл поняла намек. Однако враждебное отношение Сент-Клера к аристократам немного задело ее, и она решилась возразить:

– Благородное происхождение – или его отсутствие – не имеет ничего общего с благородством сердца.

Задумчивость во взгляде Люка сменилась цинизмом.

– По моему мнению, благородное происхождение исключает благородство сердца. Во всяком случае, так подсказывает мне мой жизненный опыт.

Перл заерзала на стуле. Она снова хотела возразить, но Люк опередил ее.

– И вы, Пегги, тому прямое подтверждение. Ведь вы… Полагаю, вы все-таки не аристократка, не так ли?

Перл невольно вздрогнула. Он заманил ее в ловушку!

– Моя мать… была дочерью джентльмена. – Это была ее единственная уступка правде – больше она сказать не могла, потому что не вынесла бы его презрительного взгляда. Возможно, он уже ее осуждает…

Но он ее не осуждал.

– Моя, вероятно, тоже. Но настоящие аристократы – все эти пэры Англии – считают себя особенными и при каждом удобном случае кичатся своим происхождением. Они презирают всех остальных…

Слова Люка прозвучали резко, но во взгляде его снова появилась теплота, и от этого взгляда у Перл перехватило дыхание. Она молча кивнула, и он, протянув через стол руку, прикоснулся к ее руке.

– Возможно, это прозвучит банально, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, – но я верю, что мы с вами родственные души. Верно, судьбе было угодно, чтобы мы встретились.

Сердце ее застучало так громко, что он, наверное, это услышал. Но разве она верила в судьбу? И как судьба леди Перл могла быть такой же, как судьба Люка Сент-Клера? Это же невозможно! Разум подсказывал ей, что его слова о судьбе – полный абсурд, но мысль об общности душ ей понравилась.

Тут он взял ее за руку и поднялся из-за стола. Словно завороженная, Перл тоже поднялась. Если он ее сейчас обнимет, она не станет противиться. Все равно люди подумают о ней самое ужасное – так зачем же отказываться от такого блаженства?

Но он не обнял ее, а с благоговением поднес ее руку к губам – словно она оказывала ему королевскую милость.

– Вы показали мне сторону жизни, о которой я почти забыл. – Он лишь коснулся губами ее пальцев, но она уже горела точно в огне. – Благодарю вас, Пегги.

Она попыталась улыбнуться и пробормотала:

– А вы показали мне ту сторону человеческих отношений, о которой мне хотелось узнать. Я благодарна вам за это и за вашу бескорыстную помощь совершенно незнакомому человеку, попавшему в беду.

На мгновение он крепко сжал ее руку, и Перл подумала, что он все же ее обнимет. Она была к этому готова… более чем готова. Но Люк отступил на шаг и поклонился.

– У вас действительно благородная душа, Пегги. Но даже такая сильная девушка, как вы, наверное, устала после трудного дня. Отдыхайте, а утром мы начнем сначала. – Он собрал со стола тарелки и сложил их в таз для мытья посуды.

Перл понимала, что должна предложить свою помощь, но теперь, когда миг безумия миновал, она поняла, как опасно было бы для нее сблизиться с этим человеком. Поэтому она подошла к дивану и стала стелить простыни, готовясь провести еще одну ночь на этом жестком ложе. Когда она закончила и обернулась, то увидела, что Люк стоит с дымящимся кувшином воды в руке и улыбается.

– Вчера я был невнимателен, но вот горячая вода, а там есть таз, если вы захотите умыться, перед тем как лечь спать. Извините, что не предложил вам этого вчера, но я не привык принимать гостей.

– Не беспокойтесь, прошу вас. Но спасибо. – Она просто мечтала об этом! – Увидимся… завтра.

Перл знала, что говорит неправду. Утром ей придется исчезнуть. Иначе она пропала.

Люк улегся в постель с твердым намерением разобраться в смущавших его мыслях и чувствах. Следовало проанализировать свои эмоции и решить, насколько важной стала для него Пегги – всего за вечер и один день. Но бесстрастного анализа не получилось – он вновь и вновь переживал восхитительные моменты неожиданно охватившей их страсти.

Разумеется, он не раз бывал близок с женщинами, но теперь все выглядело иначе. Неопытность Пегги была очевидной, но она лишь прибавляла ей очарования и еще больше возбуждала… К тому же между ними возникла какая-то странная связь, и эта связь казалась не просто физическим влечением.

Именно это его и пугало.

Впервые в жизни он подумал о постоянной привязанности к женщине, хотя до встречи с Пегги считал, что это – не для него. Но как знать? А вдруг…

Пегги с легкостью вошла в его жизнь, она вполне соответствовала его роли Святого, помогающего беднякам. Эта девушка обладала талантами, которых у него не было, и дополняла его собственные. Пегги по-прежнему ничего о нем не знала, но Люк был уверен: если бы она узнала, как именно он помогает беднякам, то осудила бы его – более того, была бы шокирована.

Но он сможет ее убедить. Она его поймет. А если нет, то как знать, может, с ее помощью воровство перестанет быть необходимым для достижения его целей…

Он заснул, ощущая на губах вкус ее губ, и ему приснилось будущее, в котором Пегги всегда находилась с ним рядом – днем и ночью.

Когда Люк проснулся, солнце уже давно встало. Впервые за долгие годы он проспал рассвет. Он потянулся и улыбнулся, вспомнив вчерашний день и свой приятный сон. Сегодня он непременно поговорит с ней и узнает, оправдаются ли его надежды.

Поднявшись с постели, Люк умылся и оделся. Потом подошел к двери гостиной и прислушался.

Тихо.

Что ж, ей сон нужен больше, чем ему, – ведь она вчера так устала…

Он улыбнулся. Эта храбрая, самоотверженная и скромная девушка не придавала значения ни своим талантам, ни своей внешности. И она поможет ему, непременно поможет…

Люк осторожно приоткрыл дверь, предвкушая увидеть ее с растрепанными волосами, сладко спящей.

Диван был пуст.

Нахмурившись, он окинул взглядом комнату и подошел к окну, чтобы отдернуть занавески. Затем снова осмотрелся. Простыни были аккуратно сложены на краю дивана. А входная дверь отперта.

Она ушла.

Глава 6

Перл проснулась в своей постели и сладко потянулась, наслаждаясь мягкостью пухового матраса. Никто пока не заметил, что она вернулась.

Из дома Люка она тихо выскользнула вскоре после полуночи и направилась в свой район – в Мейфэр. Из-за густого тумана и необходимости всякий раз прятаться при приближении ночных прохожих короткий путь – всего какая-то миля – занял у нее больше двух часов. Когда она наконец-то добралась до дома, ей пришлось проявить предельную осторожность, чтобы не разбудить слуг, спавших на кухне.

К счастью, ей удалось прокрасться в свою спальню никем не замеченной. Но сейчас кто-нибудь обязательно…

Услышав за спиной шум, Перл повернулась на бок и заметила, как через потайную дверь, предназначенную для слуг, с озабоченным видом входит Хетти. Увидев лежавшую в постели хозяйку, горничная замерла в изумлении. Потом с радостным криком бросилась к Перл.

– Миледи! Ах, миледи! Вы вернулись! Я уже почти отчаялась вас увидеть! Как вы?.. Когда…

Перл села, и они с горничной обнялись. Как хорошо, что первой ее увидела Хетти!

– Да, Хетти, я вернулась, и, уверяю тебя, со мной ничего страшного не случилось. Мне столько надо тебе рассказать! А теперь расскажи мне – только не кричи так, – какую выдумали историю, чтобы объяснить мое отсутствие?

Хетти еще раз крепко обняла Перл, а потом, отстранившись, стала изучать ее лицо. Похоже, горничную удовлетворило то, что она увидела, и она проговорила:

– Я не могла найти вас у Маунтхитов, а потом услышала, что вы сбежали. Я не знала, что и подумать. Сначала я решила, что вас кто-то узнал, но никто вроде бы не упоминал вашего настоящего имени.

– Меня увидела Фанни Маунтхит и раструбила всем о сходстве, – пояснила Перл. – Поэтому я предпочла сбежать, прежде чем соберется толпа, чтобы поглазеть на меня. Меня наверняка узнали бы.

– Выходит, я была почти права. Но я осталась еще на час – надеялась, что вы вернетесь. Этого не случилось, и я почти всю ночь бродила по улицам и искала вас.

– Но это же было опасно, Хетти. На тебя могли напасть и ограбить. Или того хуже…

Горничная пожала плечами:

– В тот момент мне это и в голову не приходило. Да со мной ничего и не случилось. Правда, я не рискнула покинуть пределы Мейфэра и вернулась домой. Но вас здесь не было. – Хетти вопросительно посмотрела на хозяйку.

– Я потом тебе все расскажу, – проговорила Перл. – Сначала я хочу узнать, что происходило здесь.

– Я постаралась вернуться как можно скорее, но в доме уже заметили, что вы исчезли. Меня нашли, и пришлось предстать перед герцогом и герцогиней. Его светлость был страшно расстроен, ее светлость тоже. Хотя я думаю, что герцогиня не очень-то беспокоилась за вас – больше боялась скандала.

– Значит, отец вернулся? – пробормотала Перл. – О Господи, я не хотела его расстраивать. Да и тебя тоже, Хетти. Мне очень жаль, что на тебя к тому же обрушился гнев герцогини.

– Я сказала им, что вы уехали навестить подругу, но притворилась, будто не могу вспомнить, кого именно. Боюсь, я была не слишком убедительна, так что они мне не поверили. Его светлость был уверен, что вас похитили, а герцогиня, кажется, решила, что вы нарочно все подстроили, чтобы ей досадить. Меня прогнали, прежде чем я смогла узнать еще что-нибудь.

– Прогнали? Долой с глаз?

– Нет, меня уволили. Сегодня я должна уехать обратно к матери. Ее светлость обвинила меня в том, что я плохо выполняла свои обязанности, и сказала, что в моих услугах здесь больше не нуждаются.

Перл фыркнула.

– Ничего, это мы скоро поправим. А какую историю они сочинили для света? Что меня похитили?

– Об этом шепчутся на кухне. А может быть, слухи даже просочились за пределы дома. Но их светлости придерживаются моего «абсурдного» – так говорит герцогиня – объяснения: они заявляют, что вы гостите у подруги.

– Значит, и мы будем придерживаться этой версии, – сказала Перл. – Так что тебя, Хетти, не уволят, не беспокойся.

Что же касается Люка, то он, наверное, уже обнаружил, что она ушла. Интересно, что он почувствовал? Скорее всего подумал, что она испугалась. В таком случае он не далек от истины.

Перл снова посмотрела на Хетти.

– Пока я буду одеваться, давай придумаем детали нашей истории, чтобы они не расходились с тем, что ты уже рассказала.

Через полчаса – на ней было ее обычное утреннее платье – Перл спускалась к завтраку, не обращая внимания на изумленных слуг, встречавшихся ей на пути. Герцог и герцогиня уже сидели за столом. Она вошла и поздоровалась с ними, как ни в чем не бывало.

Обелия замерла. Отец же вскочил и бросился к дочери.

– О моя драгоценная жемчужина! – воскликнул он, обнимая ее. – Значит, с тобой ничего не случилось? У тебя все в порядке?

Тут мачеха пристально взглянула на нее и проговорила:

– Где ты была два дня и две ночи? Ты заставила нас думать… о самом ужасном.

Интересно, что мачеха подразумевала под «самым ужасным»? Что ее нет в живых? Или что она опозорена в глазах света? Наверное, последнее. Перл улыбнулась отцу и сказала:

– Мне очень жаль, что я заставила тебя беспокоиться… Конечно, мне следовало сначала все продумать, но я была так расстроена…

Герцог подвел Перл к ее месту за столом и подал знак слуге, чтобы тот принес тарелку и приборы.

– Ты была расстроена?

– Да, очень. У нас с мачехой вышла ссора из-за того, что я до сих пор не замужем, и я боялась – понимаю, это глупо, – что она может каким-то образом заставить меня выйти замуж против моего желания. – Перл искоса взглянула на Обелию и увидела, что герцогиня нисколько не смутилась.

Отец похлопал дочь по плечу и ласково улыбнулся ей.

– Я решила поехать в Оукли, чтобы успокоиться, – продолжала Перл. – Я хотела попросить совета у Ровены Риверстоун. – Они с Ровеной были подругами с детства, поскольку владения сэра Нельсона Риверстоуна – весьма небольшие – граничили с главным поместьем Оукширов.

Обелил, не любившая Ровену, приложила немало усилий, чтобы рассорить подруг, но девушки до сих пор переписывались. Поэтому объяснение Перл звучало вполне правдоподобно.

Однако Обелия не желала верить в эту историю.

– У тебя было слишком мало времени, чтобы съездить в Оукли и обратно, – заявила она. – Да и карету ты не взяла. – Голубые глаза герцогини гневно сверкали.

Перл, как бы извиняясь, улыбнулась мачехе.

– Вы меня не поняли. Я ведь сбежала, так что я не могла взять свою карету – она слишком заметная. Мне пришлось воспользоваться почтовым дилижансом.

Обелия поморщилась, Перл же поспешила продолжить:

– Пока я ехала, у меня было время обдумать свое положение, и я поняла, что вела себя глупо. Поэтому после первой же ночевки в придорожной гостинице я решила, что мне лучше вернуться и не заставлять вас понапрасну волноваться.

Перл снова улыбнулась отцу, и тот обнял ее за плечи.

– Ехать одной так далеко очень опасно, моя жемчужина, и я несказанно рад, что с тобой ничего не случилось.

– Мой дорогой, неужели ты готов простить ее?! – воскликнула герцогиня. – Подумай, в какое неловкое положение она тебя поставила! Ты уже отправился в Брайтон, а дочь заставила тебя вернуться. Она провела ночь в придорожной гостинице – одна, даже без своей горничной! Неслыханно! Если об этом станет известно, ее репутация погибла.

«Как хорошо, что мачеха даже не подозревает, как на самом деле все было», – подумала Перл не без ехидства.

– Гостиница была очень приличной. Она называлась «Собака и заяц». – Перл назвала место, где они всегда останавливались, когда ездили в Оукли. – Меня там все знают, и мне любезно предоставили служанку. – Перл снова повернулась к отцу. – Я обманула Хетти, чтобы она не смогла меня выдать. Я боялась, что если возьму ее с собой, то она станет меня отговаривать… Хетти сказала мне, что ее уволили, но на самом деле она не сделала ничего плохого. Прошу вас, оставьте ее мне, мы так хорошо с ней ладим.

Перл очень не хотелось лгать отцу, но она считала, что на сей раз цель оправдывает средства. И ее слова возымели действие. Герцог кивнул и проговорил:

– Конечно, мы ее оставим, она же ничего не могла поделать. Да-да, мы не можем считать ее виноватой.

Стараясь не смотреть на герцогиню, Перл сказала:

– Спасибо, отец. Я действительно сожалею, что заставила тебя волноваться и сорвала твою поездку в Брайтон. Обещаю, что больше такое не повторится. – Когда она давала это обещание, перед ее мысленным взором возникло лицо Люка Сент-Клера – лицо, которое она уже никогда не увидит. Ей стало грустно и одиноко, и ее улыбка померкла.

– Больше не повторится? Еще бы! – воскликнула Обелия. – У нас теперь одна задача – пресечь любые слухи, чтобы спасти твою репутацию. Слава Богу, я еще не послала от твоего имени сожаления по поводу того, что ты не сможешь в четверг присутствовать на балу у Чатемов. А сегодня ты обязательно должна появиться на приеме у принцессы Шарлотты. Если мы будем держать голову высоко, может, все и обойдется.

Перл невольно вздохнула. Она не посмела возразить, хотя предпочла бы, чтобы ее репутация была погублена. Но если она начнет противиться мачехе, то та от нее не отстанет и, возможно, узнает про Люка Сент-Клера. В этом случае у него возникли бы серьезные неприятности. Поэтому она молча кивнула, давая понять, что согласна. Обелия же продолжала:

– Завтра мы, конечно, пойдем в церковь, чтобы тебя все увидели, а на понедельник у нас есть приглашения… И запомни: в четверг бал у Чатемов. Так что если все пройдет гладко, у тебя останется шанс сделать приличную партию. Да-да, мы непременно найдем тебе мужа.

Перл сдержалась и промолчала. Ей, конечно, было жаль отца, которому она невольно причинила боль, и все-таки она уже раскаивалась, что вернулась. Интересно, чем сейчас занят Люк? Ищет ее – или почувствовал облегчение, избавившись от лишних забот?

Но почему ей так хочется это знать?

– Значит, вы ее не видели? – Люк тяжко вздохнул, потому что мадам Бийо снова покачала головой. За последние три часа он прочесал весь квартал, но оказалось, что никто не видел Пегги и никто о ней ничего не знал.

Люк попрощался с француженкой, предварительно выслушав ее излияния по поводу того, что Кристоферу стало лучше.

Что же теперь делать?

Сначала он подумал, что Пегги просто решила прогуляться или пойти на рынок, но сейчас ему пришлось признать, что она ушла навсегда. И в этом, несомненно, была его вина. Он напугал ее своей несдержанностью, хотя она это и отрицала. Возможно, девушку испугала ее собственная бурная реакция, ставшая и для него неожиданностью.

Но куда она могла уйти? В тот дом, откуда сбежала? А может, бродит по улицам Лондона, пытаясь найти работу?

При такой внешности, как у нее, велика опасность, что какой-нибудь негодяй воспользуется ее наивностью.

Нет, едва ли. Пегги вовсе не такая простушка, какой хотела казаться сначала. На самом деле она очень неглупа. К тому же получила приличное образование. Наверное, она правильно рассудила: он, Люк, не стал бы приставать к слабоумной девушке. Но как он себя повел, как только узнал о ней правду?

Люк пытался убедить себя в том, что все к лучшему. И для него, и для нее.

Тут Аргос заскулил у его ног, и он почесал пса за ухом. – Я тоже по ней скучаю. Но где еще нам ее искать? Он сидел на перевернутом ящике из-под виски и вспоминал все их разговоры в надежде отыскать какую-нибудь зацепку. При этом перед ним то и дело возникали ее прелестные фиалковые глаза и вспоминались их объятия и поцелуи. К тому же Люк не сомневался: между ними существует какая-то необъяснимая связь…

Нет, не надо об этом думать, главное сейчас – сообразить, куда она могла отправиться. Может, в Оукли? Едва ли. Путь слишком далекий. Что же еще она ему говорила? Пегги призналась, что ее мать была дочерью джентльмена. Возможно, ее мать – или она сама – была незаконной дочерью какого-то дворянина. Может, этим и объясняется уклончивость ее ответов? Возможно, Пегги даже считает, что она недостойна его из-за того, что незаконнорожденная. Конечно, смешно, но и эту версию отметать нельзя.

В конце концов, он принял решение: его долг перед Пегги и перед самим собой – убедиться в том, что ей не грозит опасность. А потом… потом пусть распорядится судьба.

Но чтобы от его поисков в домах аристократов был толк, он должен прикинуться одним из них. Это означает, что настало время воскресить Лючо ди Санто. И тогда он начнет действовать!

Люк отправился домой, сочиняя по дороге письмо, которое ему предстояло написать.

Скрывая зевоту за веером из слоновой кости и кружев, Перл слушала леди Минерву Чатем – та излагала очередную версию слухов о ее исчезновении несколько дней назад. Танцы должны были начаться через несколько минут. «Как бы скрыться в одной из прилегающих к залу гостиных, – думала Перл, – как бы избежать еще одного бесконечного и скучного вечера?»