Текст книги "Проект «Немезида»"

– Не надо было ничего покупать, – проворчала я. Каждый год я говорю ему эту фразу. И каждый год он все равно дарит мне что-нибудь.

Улыбка снова разлилась по лицу Гвоздя.

– Если тебе так будет спокойнее, то знай: я ничего и не покупал. Я украл.

Я принялась разворачивать газетную бумагу, и в процессе мои глаза все больше округлялись. Пробившись сквозь казавшиеся бесконечными слои клейкой ленты, я наконец добралась до небольшой картонной коробочки – она упала мне в ладони. Внутри оказались винтажные рей-бановские[9]9
  Марка солнцезащитных очков «Ray-Ban», принадлежащая итальянской компании Luxottica Group.


[Закрыть] очки. В серебряной оправе. Со светоотражающими линзами. Я тут же нацепила их на нос. Подошли как влитые…

В моем сознании немедленно возник навеки запечатленный образ. У него такие же.

Я тут же выбросила это из головы. Не дам мерзкой тени старого злобного ублюдка омрачать мою жизнь. Ну и что, что они похожи? Мне очень нравятся эти чертовы очки.

– Вот видишь, – возликовал Гвоздь и даже всплеснул руками. – Смотришься клево! Кто у нас теперь наикрутейшая королева красоты? Не кто иной, как Мелинда Джульярд Уилсон!

– Заткнись, дуралей. И не вздумай называть меня сегодня полным тройным именем, а то мама разозлится.

Кроме того, я и сама терпеть не могла своего второго имени. Это было единственное, что осталось мне от отца, – он настоял, чтобы меня назвали по имени престижной академии музыки и танца, находящейся на другом конце страны. Но я не умела танцевать. И выступать на сцене тоже. И петь. Я даже не играла ни на одном музыкальном инструменте. В общем, просто унизительный штрих, подаренный мне человеком, которого я никогда не видела.

– Что там Вирджиния выкинула на этот раз? – Гвоздь ловко стащил солнечные очки с моей переносицы. – Что-то произошло вчера? Ты нанесла оскорбление Исусу Кресту на вчерашней тусовке в честь твоего рождения?

– Нет, ничего, все в порядке. – Я резко повернулась и пошла к дороге. Ненавижу врать Гвоздю, а этот разговор как раз мог приобрести чрезвычайно опасное направление. Жаль, что именно сейчас я осталась без очков.

Гвоздь поспешил за мной.

– Да, правильно, надо двигать. – Он снова протянул мне подаренные очки и подтянул брюки. – Дорогие одноклассники просто растеряются и не будут знать, что делать, если к Особому объявлению опоздают и король, и королева класса. Просто обделаются, наверное.

Я фыркнула в ответ. Мы поднялись вверх до Кворри-роуд и зашагали по направлению к городу. Легкий ветерок короткими волнами гнал воду по озеру, сверкавшему сапфировой красотой посреди долины. Чтобы добраться до Лайбрари-авеню, нам пришлось миновать дюжину тихих окраинных кварталов и взять левее. Топография у нас в Файр-Лейк довольно незамысловатая. Городок еще не разросся настолько, чтобы для таких вещей понадобилась творческая мысль.

– НАСА в этом месяце совсем подорвала нам бизнес, – сказал Гвоздь, указывая на ряд пустующих кондоминиумов поблизости от яхтенной стоянки. – У моего старика совсем нет работы. Хоть бы пара-тройка туристов поселилась в наших кабинках.

– Понятно, все сейчас по домам сидят. Затаились. Путешествие в Файр-Лейк – последнее, что в такое время придет в голову.

Гвоздь всплеснул руками и драматически закатил глаза.

– Господи, да ведь даже еженедельник «На открытом воздухе» признал нас лучшим местом для активного отдыха во всех Скалистых горах! На Земле не найти лучше места, чтобы прожить последние деньки!

– Люди бывают так глупы, верно?

– Не дай бог.

Гористая дорога, идущая вверх, к нашей школе, обычно занимает минут двадцать, если погода не дрянная. Но этим утром солнце ярко светило в прозрачно-голубых небесах, а температура не опускалась ниже тринадцати градусов тепла. Чудесный яркий день, если речь идет о горах на севере штата Айдахо. И казалось, что все это – розыгрыш.

Углубляясь дальше в город, мы обнаруживали все новые – и необычные – признаки запустения. Не работал светофор. В сточной канаве – полно мусора. Какой-то «Форд Эксплорер» стоял припаркованный двумя передними колесами на бордюре, причем под дворник была просунута записка: «Шериф, можете забрать его себе».

Я родилась в Файр-Лейк, я знала, чем он живет и дышит, мне были знакомы здесь все ходы и лазейки. Но ничего подобного никогда не видела. Во всем чувствовалось, что что-то не так. Фундаментально не так.

Из-за угла появился навороченный джип «ранглер», из которого истерически орала музыка. Сзади у него была приварена хромированная пирамида для винтовок. Машина неслась с открытым верхом, и трое парней, голых по пояс, свисали из нее во все стороны, как гроздья винограда.

– Проклятье, – удрученно вздохнул Гвоздь, когда машина скрылась в конце квартала. – Не подвезли нас! А я бы сегодня тоже с удовольствием развлекся – пострелял бы.

– Нет уж, я бы лучше поползла по-пластунски, куда бы мне ни было надо, чем попросила Итана меня подвезти.

Гвоздь покачал головой.

– Оставь ты уже моих парней в покое. На следующей неделе мы собираемся в поход. Это дело для настоящих братанов. Нарежемся, конечно, как свиньи. Подстрелим какую-нибудь зверушку и слопаем. Ну, и травку покурим. Отрыв по полной.

– Чудесно. Ну, а я проведу это время в спа с Джессикой и ее командой.

Именно Итан Флетчер дал моему другу это прозвище – Гвоздь, хотя вышло все не так, как он планировал. В шестом классе прикола ради близнецы Итан и Нолан прикрепили Томаса Руссо к доске объявлений за одежду при помощи чертежных кнопок. И оставили висеть, униженного и жалкого, до тех пор, пока его не обнаружил мистер Харди. На следующее же утро по всем коридорам и классам мальчишки стали дразнить его Кнопкой.

Слыша это, Томас тут же сделал «ход конем» и слегка изменил эту кличку – теперь не отзывался ни на какое имя, кроме Гвоздя. Это касалось и взрослых, и учителей, не говоря уже о школьниках. Даже во время урока. Так он стал Гвоздем окончательно и бесповоротно. Навсегда. Через какое-то время Итан попытался это изменить и вернуться к первоначальной кличке, но Гвоздь отказался, и за это снова был бит. Но не сдался. Камень мог бы поучиться у этого парня твердости и упорству.

– О, вот это я называю безнадегой, – прервал мои мысли Гвоздь, глядя на нашу с ним любимую кофейню «Вэлли-граундз». На входной двери висело нацарапанное от руки объявление: «ЗАКРЫТО ДО… ВОЛИ ГОСПОДНЕЙ».

Томас сразу как-то ссутулился.

– Вся эта свистопляска с концом света вызывает у меня желание вмешаться и сделать все по-другому. Вполне возможно, что всем нам предстоит в любую минуту погибнуть, но это вовсе не значит, что все оставшееся время я должен обходиться без кофеина. Лучше бы им всем поскорее вновь открыться, а то большого «бума по воле Господней», может, придется еще долго дожидаться.

Я знала, что он просто валяет дурака. Но мне стало не по себе.

О следующем месяце можно забыть. Господи, что будет завтра, если дела окажутся так плохи?

– Да, ты бы, наверное, предпочел действовать напрямую и подорвать самую, так сказать, основу, – попыталась отшутиться я. – И никаких больше экзаменов!

– Ну, а вот что будет лично с нами, а? – Гвоздь моргнул, взяв меня за руку. – Если Молоту суждено расплющить штат Айдахо, в последние минуты перед этим я хочу быть рядом с тобой, кататься с горок, как в беззаботном детстве. Какие чудесные воспоминания! Как две игривые капельки воды, двойные радуги на небе с…

– Не надо, замолчи! – Я осторожно погладила его по руке, высвобождая пальцы из его ладони. При этом в мое плечо вернулась застарелая тупая боль. Я тайком потерла шрам в форме полумесяца под рукавом. После каждого из «особых» дней рождения он всегда давал о себе знать.

Мысли стали мрачными, и голова наполнилась «кадрами» того нападения.

Возможно, мир и приближается к своему концу, но что мне до этого?

Мой мир рушится регулярно, каждый год.

Мы молча прошли мимо библиотеки и наконец добрались до школьного двора в конце улицы. В Файр-Лейк – это одна большая открытая территория для всех трех школ. Младшая и средняя выходят фасадами на улицу, а дальше, в тупике, – старшая, со стоянкой для машин.

Сейчас там было почти пусто.

– Говорил я тебе, – Гвоздь рассеянно провел рукой по синяку на подбородке (откуда у него эти синяки, я знала, но об этом мы тоже никогда не разговаривали), – что половина жителей этого дурацкого города, наверное, забилась под кровати. – Он нахмурился, шаркнув потрепанной кроссовкой по асфальту. – А может, они не такие уж дураки? Какого черта ходить в школу, если почти приговорен к смерти?

Я вздрогнула, Гвоздь неправильно истолковал это и обнял меня за плечи.

– Давай встретимся после школы? – Его ищущий взгляд наткнулся на мои новые очки. – Объявление можем посмотреть в баре «Случайные связи». Если в новостях покажут палец вверх – «помилованы», – то пара напитков за счет заведения нам обеспечена.

Я покачала головой.

– Я обещала маме, что в это время буду с ней дома. Она уже целую неделю не расстается с бабушкиной старой Библией – везде ее с собой носит. Ты же знаешь, как это с ней бывает. Вирджиния уверена, что Молот упадет прямо на нашу крышу.

– Но это и вправду зона основной астероидной угрозы, – мягко сказал Гвоздь, когда мы шли по школьной парковке. – Штат-Самоцвет[10]10
  Gem State (англ.) – неофициальное название штата Айдахо.


[Закрыть] прямо-таки притягивает космические обломки. Наверное, они прекрасно будут себя тут чувствовать. Наши сожженные останки очень тепло поприветствуют их.

Я не удержалась и снова вздрогнула.

– В новостях Си-эн-эн его называют убийцей планет – прямо такой заголовок и дают на пол-экрана. Они там даже дурацкую такую гифку нарисовали, типа модели: как взрывается Земля. Какому идиоту захочется на это смотреть?! Причем, где бы на свете он ни упал, ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ЭТО ОЗНАЧАЕТ КОНЕЦ!

Гвоздь широко раскинул руки, и на его губах заиграла тонкая улыбка. Руки, однако, как я заметила, у него слегка дрожали. Даже Гвоздю Руссо приходилось изображать стоическое спокойствие перед лицом гибели всего живого. Он напуган точно так же, как все остальные.

Все, кроме меня.

Я попыталась представить картину падения астероида. Я знала, что Молот летит из-за пределов нашей Солнечной системы и представляет собой смертоносный шар из углерода, никеля и железа. Двадцать километров в диаметре. Движется он с безумной скоростью в триста километров в секунду. Соприкосновение такого объекта с другим высвободит больше кинетической энергии, чем миллиард одновременно взорвавшихся водородных бомб. Впервые ученые засекли его три недели назад – он тогда миновал орбиты дальних планет нашей системы. В нас он должен был врезаться, или чиркнуть о нас собой, через месяц с небольшим.

Сначала вероятность этого события определялась как один к семи. Неделю спустя прогноз был пересмотрен в негативную сторону: два к пяти. И наконец, в самые последние дни кое-кто из независимых экспертов в интернете насчитал пятьдесят на пятьдесят, что довело общее напряжение, и так царившее в мире, до точки кипения.

Но наш маленький городок решил жить своей обычной жизнью, как всегда. Работали школы. Велся мелкий бизнес. Функционировали общественные службы. Городское начальство сунуло головы в песок и таким образом пригласило сограждан последовать их примеру. Как ни странно, многие так и сделали – даже я в их числе. Я думаю, жить, изображая для себя и для других, будто все хорошо, это удобнее и приятнее, чем принимать угрозу всерьез и постоянно думать о ней.

Лично я почти ничего не чувствовала. Мысль о разрушении мира падающим супербулыжником была для меня слишком абстрактной. Ровно сутки назад неизвестный мужчина на закате вломился в мой дом на колесах. Он выстрелил мне в плечо и в грудь, а потом еще дважды в голову.

Вот это случилось по-настоящему. Такого стоило бояться.

А каменные глыбы, сбившиеся, так сказать, с пути истинного? Я никак не могла быть с ними связана. Вероятно, это называется синдромом отрицания или что-то в этом роде.

– А что если нам встретиться потом, после Объявления? – Гвоздь никогда не принимал отказов. К этому времени мы уже добрались до аллеи на заднем дворе школы. Минута – и мы сольемся с толпой соучеников. – Что уж тут? Пан или пропал. Давай! Если новости окажутся паршивыми, мы можем забраться в старую шахтерскую хижину и обсудить, что бы такого красивого надеть напоследок, в порядке «церемонии гибели от межзвездного мусора». Составить списки того, что еще нам может понадобиться.

Я глубоко вздохнула. И кивнула.

– Если мне удастся улизнуть из дома.

– У нас будет свидание! – вскричал Гвоздь и понесся по дорожке, воздевая руки к небу и ликуя:

– Свидание! Свидание! Свидание перед концом света!

– Это будет не свидание, кретин! – крикнула я ему вслед. Но улыбнулась.

По крайней мере, у одного жителя Файр-Лейк есть сегодня чему радоваться.

4

До своего школьного шкафчика я добралась как раз перед звонком. Опустив голову как можно ниже и крепко скрестив руки на груди, пересекла нижний вестибюль. Меня ни при какой погоде не назовешь слишком общительной, но сегодня хотелось стать попросту невидимой.

Сообщу вам о себе один факт: я тяжело схожусь с людьми, и тем более завожу друзей. Возможность доверять человеку, по-моему, является непременной предпосылкой для длительных отношений, а у меня с этим обычно туго. Я редко что-либо кому-либо о себе рассказываю, и эта добровольная самоизоляция давно дала всходы.

Если честно, дело тут не только в моих повторяющихся убийствах. Я просто знаю, что смотрю на мир иначе, чем другие. Я обладаю способностью оставаться в стороне. А в Файр-Лейкской старшей школе доброжелательное отношение к чужим причудам всегда в большом дефиците, любое «не как у всех» немедленно выкидывает тебя на обочину.

Со временем мне стало вполне уютно в положении изгоя. Я им даже наслаждалась.

Поэтому, конечно же, я меньше всего в этот день хотела видеть людей, меня сразу окруживших.

– Привет, Мелинда, – крикнул мне Итан, развязной походкой идя по коридору в своей леттермановской[11]11
  Letterman jackets (англ.) – спортивные куртки, которые носят учащиеся колледжей и университетов, выступающие в спортивных соревнованиях. Термин «Леттерман» (букв. «человек буквы») происходит из практики нашивать каждому участнику соревнования тканевую букву, которая указывает на принадлежность к определенному учебному заведению.


[Закрыть] куртке. Коротко подстриженный блондин с красивым заостренным носом казался верхом совершенства до тех пор, пока вы не обнаруживали, какой он говнюк.

Его небольшой рот изогнулся в улыбке. Ему страшно нравилось называть меня полным именем – Мелинда, – потому что мне это страшно не нравилось. Вслед за ним следовала небольшая свита из приятелей.

Я пробежала глазами по их лицам, слегка задержавшись на каждом. Сам Итан. Сара Харден и ее лучшая подружка по группе поддержки спортивных команд Джессика Кейл. Близнецы Нолан, оба с шевелюрами цвета пожара. Ноа Ливингстон. Чарли Белл – шрамы, угри, прыщи и все такое. Тоби Альбертсон.

В общем, компания, которую я при всем снисхождении охарактеризовала бы как Наихудший вариант.

С Итаном мы знакомы с третьего класса, и никогда не ладили. Все остальные по отдельности были ребята ничего – все же, хочешь не хочешь, а нам с ними пришлось расти в общей щенячьей стае, – но, собравшись вместе, они превращались в жуткую ораву. Именно ей они в настоящий момент и являлись.

Итан наклонился и сложил руки на верхней планке соседнего с моим шкафчика. Остальные распределились в зависимости от степени интереса. Сара и Джессика едва на меня взглянули – они были слишком заняты нервной болтовней о последних слухах относительно Объявления. В неформальной школьной табели о рангах красоты они прочно занимали первое и второе места, и при случае каждая из них вполне могла всадить нож в сердце той, которая их обойдет.

Ноа слегка отклонился назад, просматривая что-то в своем телефоне. Он был красивым парнем: светло-русые волосы, зеленые глаза… В моем присутствии он редко открывал рот, как, впрочем, и без меня, судя по всему. Его отцу принадлежал лыжный курорт на северном склоне каньона. Он был самым богатым человеком в нашем городе. Остальные же четверо парней – Крис и Майк Ноланы, Чарли и Тоби – проявили ко мне исключительное внимание.

– Тебе от меня что-то нужно, Итан? – спросила я настолько дружелюбно, насколько смогла себя заставить.

– Просто пытаюсь оценить твое состояние перед Катастрофой. – Его ледяные голубые глаза сверкнули деланной заботой. – Как там, на стоянке трейлеров, готовы к встрече с Молотом?

При у поминании об астероиде по толпе школьников пронеслась невидимая волна. Словно в коридор влетел легкий, едва заметный юркий призрак страха. Я легко разглядела некоторые его признаки – признаки, на которые человек посторонний, скорее всего, не обратил бы внимания, но для меня они были виднее солнца в ясном небе. Крис Нолан слегка прикрыл глаза, его брат принялся переминаться с ноги на ногу. Костяшки пальцев Чарли побелели – так сильно он сжал учебник, который держал в руках. Сара запнулась на середине очередной сплетни, и ее рука инстинктивно взметнулась, чтобы поправить прядь волос клубничного цвета.

– Мы готовы так же, как и все, – равнодушно ответила я, запирая шкафчик. – Тем более, раз не имеет значения, где эта штука упадет…

Тоби фыркнул. Крис кивнул, словно желая показать, что я попала в точку.

– А домики на колесах вообще не обладают никакой прочностью, – изрек очевидную истину Итан, поигрывая замком соседнего шкафчика. – Одно хорошо: если его расплющит, вы не много потеряете.

Меня бросило в краску. Я взглянула на Ноа, который хмуро посматривал на свои эппловские наручные часы. Не вмешивается, но и пальцем не шевелит, чтобы прийти мне на помощь…

Я отвела глаза. И что мне на него смотреть? Ноа – красавчик, высокий, крепкий, поджарый, сложен, как чемпион по плаванию, у него лучший автомобиль, прикид, и он ведет самый роскошный образ жизни в Файр-Лейк, но что толку? Ни в чем ни на чью сторону он никогда не становится. Даже интереса, по моим наблюдениям, не проявляет.

И все же что-то в нем меня вечно цепляет, не могу выкинуть его из головы. Может, то обстоятельство, что мы родились в один день? Или что-то засело во мне с тех пор, когда в младшей школе нас заставляли стоять рядом друг с другом и слушать, как другие дети поют дурацкую песню в честь дня рождения? Песню в честь дня, который я так люто ненавидела.

Старшая школа Файр-Лейк – единственная в городе, здесь учится всего двести двадцать учеников. Градации «сословного неравенства» проходили у нас в основном по линиям благосостояния и спорта. Хорошенькие девчонки становились чирлидершами – спортивными танцами подбадривали свою команду перед состязаниями и таким образом продвигались вверх по пути популярности. Родители четверти школьников нанимали на работу родителей остальных трех четвертей, и об этом, конечно, тоже никто не забывал. Все эти «трещины» образовывались в средней школе и уже не затягивались до самого выпуска.

– Спасибо за заботу, – спокойно сказала я, пытаясь пробиться наружу сквозь Итанову стаю. – Мне в самом деле никогда не приходило в голову, что трейлеры не оснащаются средствами защиты от падающих астероидов.

Итан снова улыбнулся мне вдогонку.

– С другой стороны, вы можете оперативно оттащить все имущество в какую-нибудь пещеру или что-нибудь в этом роде. Там оно имеет шансы на лучшую сохранность.

Эта шутка вызвала в его окружении несколько смешков, большего я в их глазах не стоила. Итан сжалился, повернулся ко мне спиной и позволил спокойно держать путь дальше по вестибюлю.

И тут вдруг сзади прогремел голос:

– Твоему-то дому, конечно, ничто не угрожает.

У дверей в класс, где должен был состояться первый урок, стоял Гвоздь. Итан метнул на него раздраженный взгляд.

– Естественно, угрожает, Кнопка.

Отцу Итана принадлежал единственный в городе продуктовый магазин в роскошной усадьбе «Хиллсайд-гарденс».

– Гвоздь! – я попыталась затолкать его в относительно безопасное пространство класса. – Не надо…

– Нет-нет! Думаю, ты неправ. – Гвоздь высвободился из моих цепких рук, и голос его стал вдруг таким зычным, что все находившиеся в вестибюле затихли. – Видишь ли, Господь любит дураков и пьяниц. Что касается твоего отца, то он щедро наделен обоими этими качествами. Так что дом Флетчеров непременно окажется самой безопасной тихой гаванью на планете.

Итан моргнул, его шея и щеки залились краской. Но лицо вдруг стало спокойным.

Сара закатила глаза. Джессика хихикнула, прикрыв ладошкой рот.

Тут зазвенел звонок и вывел всех из состояния оцепенения.

– Я еще доберусь до тебя, чувачок.

Гвоздь скользнул в глубину класса. Итан же остался тупо пялиться в пустоту, а потом перевел взгляд на меня так, словно я несла ответственность за все здесь произнесенное. Фирменная ухмылка снова заиграла на его лице:

– Скажи своему дружбану, что сегодня он крупно облажался.

Зайдя в класс, я поспешила прямо к Гвоздю, который спокойно выкладывал свои вещи на нашу с ним общую парту. Через некоторое время появились братья Нолан: Крис со своим причесоном «хвост по плечи» и Майк с жутким количеством геля на коротко стриженных рыжих волосах. Крис был болтуном каких мало и обожал при случае плеснуть масла в огонь любой перепалки, хотя сам не представлял собой ходячей катастрофы. Майк не любил много говорить.

Усаживаясь за свою парту, Крис усмехнулся и покачал головой.

– А у тебя есть яйца, парень. Тут ничего не скажешь. Но на твоем месте я бы сегодня пошел после школы другой дорогой.

– Спасибо, Майк, – отозвался Гвоздь, прекрасно сознавая, что разговаривает с другим из близнецов.

Крис громко фыркнул и дернул молнию своего рюкзака. Я услышала, как он пробормотал:

– Жить придурку надоело.

Я подкатилась к Гвоздю.

– Вот зачем ты так, а? Итан этого так не оставит.

Гвоздь копался в недрах своего рюкзака с совершенно невозмутимым видом.

– Да так, в голову взбрело. Что касается Итана, то пошел он в задницу, этот придурок. Может, в следующий раз подумает немного, прежде чем тявкать на людей.

– Вот уж о чем он теперь точно подумает, так это о том, как выбить из тебя дурь.

Гвоздь пожал плечами.

– Так не впервой же. Я попадал в переделки и похуже. – Его рука инстинктивно взметнулась к синяку на лице.

Мы оба помолчали. Вероятно, Гвоздь и вправду просто любил нарываться.

Я рассмеялась.

– Ты назвал его отца идиотом и пьяницей.

– Вот именно. – Гвоздь метнул на меня озорной взгляд. – Здорово его перекорежило, верно? Но Крис прав, лучше всего для меня сегодня было бы выкопать подземный тоннель отсюда до дома.

Урок английского прошел без сюрпризов. Но как только прозвенел звонок, Гвоздь понесся к двери со скоростью света. Следующий урок у нас должен был быть в кабинете прямо напротив, лезть на рожон все же было ни к чему. Я поспешила за ним, но по коридору эхом пронеслось мое имя:

– Мин Уайлдер!

Я взглянула налево. Из учительской медленно выплывал директор Майерс.

«Чудесно», – пробормотала я, пытаясь восстановить дыхание, пока бесстрашный вождь и полководец нашей школы приближался ко мне. Его правое колено не сгибалось из-за осколочного ранения во время первой Войны в Заливе. Я бы с радостью устремилась навстречу, чтобы сократить ему время ходьбы, но вся школа прекрасно знала, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя обнаруживать осведомленности о директорском ранении. Во всяком случае, если вы не желаете получить в ответ двадцатиминутный рассказ о том, как мало его беспокоит эта пустяковая травма.

– Да, мистер Майерс?

– У тебя на сегодня назначена встреча с доктором Лоуэллом, – довольно сурово произнес этот здоровенный широкоплечий великан лет шестидесяти пяти, с круглым лицом, обрамленным секущимися на концах седыми волосами. Сегодня, как и всегда, на нем были серые брюки со стрелками и клетчатая рубашка. Опершись на трость, Майерс внимательно оглядел меня через бифокальные очки в металлической оправе.

– Да, сэр. Я знаю.

Взгляд директора стал еще суровее.

– Твое с ним индивидуальное занятие не отменяется из-за этой ерунды с Объявлением и… и… всего такого. Меня просили передать это тебе.

Из моей груди вырвался тяжелый вздох, который я не успела подавить.

– Да, мистер Майерс.

– В прошлые выходные у тебя был день рождения, не так ли?

От удивления я даже застыла.

– Да, был.

Осторожно! С чего бы ему следить за такими вещами?..

Майерс слегка наклонился, приблизив ко мне лицо и, казалось, ожидая от меня еще каких-то слов. Не дождется.

– Ну, что ж, – наконец сказал он и свободной от трости рукой почесал морщинистое ухо. – Хорошо. Не опаздывай.

– Постараюсь.

Директор меня отпустил, и я поспешила на второй урок.

Гвоздь уже сидел за партой, беззаботно вертя между пальцами ручку.

– Забавно вы выглядели. Чего от тебя хотел Великан?

– Просто напомнил, что мне сегодня к психиатру. Вполне дружелюбно. – Я плюхнулась на стул рядом с ним. Мы всегда старались садиться рядом.

– Дружелюбное напоминание от самого чертова директора. Ненавижу этот тесный городишко.

Я кивнула, внутренне беспокоясь больше, чем хотела показать. Майерс довольно часто проявлял интерес к моим терапевтическим «успехам» и не впервые исполнял просьбы доктора Лоуэлла напомнить мне о сеансе. Но связь между этими двумя почтенными персонами не была мне ясна. И почему директор спросил про день рождения?..

– Наверное, он потом и в колледж вместе с нами поступать будет, – предположил Гвоздь.

Старая шутка, но я все-таки усмехнулась. Эндрю Э. Майерс был, можно сказать, нашим пожизненным «персональным» директором – во всяком случае, он достиг нынешнего своего положения «нога в ногу» с классом, где мы учились. Поразительная скорость его карьерного роста означала, что лично надо мной, по крайней мере, никогда не будет другой «администрации», ведь все три школьных этапа он от меня не отставал.

Потом была биология. Испанский. Перерыв на обед. Гвоздь благоразумно решил воздержаться от посещения кафетерия, так что мне пришлось перекусывать в одиночестве. В столовой школьники разбились на несколько компашек, но в каждой перешептывались об одном и том же – об Объявлении. И, конечно, прямо-таки соревновались в том, кто покажет меньше деланного беспокойства и больше равнодушия по этому поводу.

Но вскрики и смешки были непривычно гулкими, и всех выдавали дрожащие конечности вкупе с сухими ладонями.

После полудня дело пошло хуже, чем утром.

На углубленном курсе алгебры мистер Фьюмо дал контрольную по материалу, который мы проходили неделю назад, а сам беспрерывно проверял свой мобильный и нервно смотрел на часы. На седьмом уроке миссис Кэмерон все время запиналась, теряла нить мысли и повторялась. В третий раз безуспешно попытавшись рассказать нам об осаде Аккры[12]12
  Осада Аккры – захват города Аккра египетскими мамлюками, выбившими оттуда крестоносцев. Аккра ныне находится в Израиле и называется Акко.


[Закрыть], она наконец сдалась и отпустила нас по домам.

Я с необычайной быстротой собрала вещи в надежде проскочить парковку незамеченной. Гвоздя я не видела с математики. В наших расписаниях расходились физкультура и ОБЖ, а уж на европейскую историю Томас и вовсе «клал с прибором», выбрав вместо нее из всего списка возможных предметов, представьте, домоводство.

Однако мои надежды на безопасное бегство рухнули. Выйдя из главного здания, я сразу услышала звонкий смех с другой стороны двора. Там, в углу, у стоянки, уже собралась небольшая толпа. Черт!

Я ринулась туда и локтями проложила себе дорогу сквозь кольцо зевак. Итан заломил за спину руку Гвоздя и теперь яростно возил его лицом по бетонному покрытию. Мой друг старался вывернуться, высвободиться из хватки противника, но тот был тяжелее как минимум фунтов на пятьдесят. Тоби и Крис наблюдали эту сцену, ухмыляясь, да еще и подзуживая Итана. А Джессика с командой делали вид, что хотели бы прекратить насилие. Сара смотрела перед собой совершенно бесстрастно – казалось, ей просто скучно. Ну а за пределами круга, прислонившись к столбу у пешеходной дорожки, с олимпийским спокойствием следил за происходящим Ноа. Чем сильнее сопротивлялся Гвоздь, тем шире разрасталась толпа зрителей.

– Итан, отпусти его! – заорала я.

Он поднял на меня взгляд и улыбнулся.

– А, Мелинда. Привет. Рад, что ты пришла. Гвоздь как раз собирался спеть нам «Дурную кровь»[13]13
  Bad Blood (букв. «плохая кровь») – песня, записанная американской певицей Тейлор Свифт, где речь идет о вечной вражде и кровавой мести.


[Закрыть], и, право слово, ты должна это услышать.

Видя, что я смотрю на него, Гвоздь забился с нечеловеческой силой, дважды попытавшись сбросить с себя Итана. Глаза его сузились – мне много раз приходилось видеть, как они сужаются вот так, от ярости.

– Отпусти меня, мудак, сейчас же. Я дважды не повторяю!

– Отпустить? А то что? – пропел Итан нежным голосом. – Ты оскорбил мою семью, теперь у нас вражда. Вот и спой нам об этом – иного я не прошу. Все с удовольствием послушают, верно?

Со всех сторон послышался смех. На лицах собравшихся застыло хищное выражение, словно ждущее кровавой развязки невыносимого напряжения, скопившегося за сегодняшний день. От всего этого на душе стремительно становилось все дерьмовей.

Итан еще круче вывернул плечо Гвоздя, заставив того буквально взвыть от боли.

– Или, может быть, у тебя в запасе есть еще какие-нибудь смешные шутки, Томас? Я с удовольствием послушал бы. Или я перестарался и выжал их из тебя, как из лимона, а?

– Этому тебя мамочка в постели научила? – Гвоздь попытался лягнуть соперника. Промахнулся.

Из группы зрителей послышалось приглушенное «у-у-у-х». Крис Нолан издал смешок. Тоби заплясал на месте с гиканьем.

У Итана остекленели глаза.

Черт тебя дери, Гвоздь, что ты делаешь?

Я схватила Итана за руку. Почувствовала, как напрягаются под кожей мышцы. Он посмотрел вниз, на мою руку, потом снова вверх и часто-часто заморгал. На мгновение мне показалось, что он не узнает меня.

– Прекрати, забудь. Гвоздь сам не знает, что говорит, просто несет чушь. Как всегда.

Итан покачал головой и сбросил мою руку. Потом повернул Гвоздя лицом к себе, схватил за ворот рубашки и подтащил ближе.

– Ты никогда ничего подобного больше не скажешь мне, Томас. Никогда в жизни.

– В зад меня поцелуй. – Голова Гвоздя вдруг дернулась вперед и врезалась лбом Итану в переносицу. Тот сразу ослабил хватку, Гвоздь причудливо изогнулся и оказался наконец на свободе.

Но убегать куда глаза глядят, идиот, не стал. Ко всеобщему изумлению, он прыгнул на Итана и изо всех сил размахнулся для удара.

О, черт тебя возьми, Гвоздь!

Итан инстинктивно заслонился локтем и изо всех сил треснул противника кулаком.

Из толпы донеслось еще более громкое «у-у-у-х».

Гвоздь грохнулся на землю, как курица без костей.

– Все! – заорала я и встала между Итаном и своим другом. – Хватит!

Несколько голосов посоветовали мне убираться подобру-поздорову. Крис и Тоби продолжали хохотать, подбадривая Итана возгласами типа «Кончай с ним!» и «Побеждает сильнейший!».

Отплевываясь и отхаркиваясь, Гвоздь сидя прислонился к столбу.

– Есть у тебя в запасе еще что-нибудь? – хрипло просвистел он, проводя тыльной стороной ладони вокруг рта и спокойно разглядывая красное пятно на своем кулаке. – Дерешься ты как девчонка. Как сучка.

– Не надо! – заорала я Итану, широко расставив руки. – Ты видишь, он лежит на земле. Ты победил!

Итан пристально посмотрел мне в глаза. Моргнул. Обошел меня и наступил ботинком на свободную руку Гвоздя и в этом положении присел на корточки. Гвоздь уже выл от боли.