Текст книги "Озаренный Солнцем"

10

– Что за вопрос? – проговорил Шут, отряхивая свой синий, не намокающий от дождя мундир. – Неужели наставник не может время от времени проведывать своего любимого ученика?

Он слабо светился в темноте и чуть рябил там, где сквозь него пролетали капли. Словно отражение в луже. Иллюзия. Но почему именно сейчас? Как он…

– Помощник, – потребовал ответа Скиталец, – это ты укрепил мою Связь с Шутом, когда возился сегодня с моей душой?

Поскольку я уже мертв, фыркает в ответ рыцарь, меня не должно волновать, злишься ли ты.

Ох, шквал побери! Так вот что случилось. Когда набрался достаточный уровень инвеституры, Помощник дотянулся сквозь пространство до Шута и позволил тому создать между ними Связь.

– Да-а… – протянул Шут, придирчиво осматривая бывшего ученика. – Интересный костюмчик.

– Такой получается, – сказал Скиталец, – если сначала твоя одежда загорается от солнечных лучей, а потом ты полчаса волочишься за мчащимся на полной скорости летоциклом.

– Шикарно, – проговорил Шут.

– У меня нет времени на болтовню с тобой, – бросил Скиталец. – Где-то поблизости «Ночная бригада». Охотится на меня. Из-за того, что ты со мной сделал.

– Ты, возможно, спас весь Космер.

– Я абсолютно точно не спасал Космер! – отрезал Скиталец. Он нашарил в кармане камешек и метнул его в голову Шута. Изображение частично распалось, но тут же восстановилось. – А вот тебя я, возможно, спас.

– Какая разница?

– Большая, – сказал Скиталец. – Огромная. – Он приблизился к проекции Шута. – Если меня поймают, то свяжут Осколок Зари с тобой. И тогда пойдут уже по твоему следу.

Шут не ответил. Выпрямился, заложив руки за спину. Много лет назад он показал Скитальцу эту уловку – она помогала убедить аудиторию, что ты размышляешь о чем-то крайне важном.

– Тебе нелегко пришлось в последнее время, – произнес Шут. – Не так ли, ученик?

– Я тебе не ученик, – вскинулся Скиталец. – И не делай вид, что неравнодушен к моей судьбе. Много лет назад ты и пальцем не пошевелил, когда я и мои друзья гибли под стрелами. Я попал в саму Преисподнюю, а ты сидел себе и поигрывал на флейте. Даже не пытайся изображать, будто теперь беспокоишься обо мне! Я для тебя всего лишь еще один инструмент.

– Мне так и не довелось извиниться за… те события в Алеткаре.

– Ну да, тебе же ни разу не выпал такой шанс, – процедил Скиталец. – Ведь ты столько раз общался с моим командиром, передавал через него для меня послания. Столько лет прожил со мной в одном городе, но ни разу не навестил. Ты бросил меня подыхать. И это грызло тебя изнутри, верно? Не потому, что тебе было стыдно, а потому, что кто-то узнал, каков ты на самом деле, а потом имел наглость не облегчить тебе жизнь собственной смертью.

При этих словах Шут – слыханное ли дело – опустил глаза. Ха! Редко кому удается уколоть этого человека по-настоящему больно. Для такого требуется близкое знакомство. И еще правда. Две вещи, которых Шут избегает с непревзойденным мастерством.

– Давным-давно жил-был мальчик, – начал Шут. – Он смотрел на звезды и гадал…

Скиталец демонстративно развернулся и пошел прочь. Он с лихвой наслушался таких историй и совершенно не жаждал внимать очередной.

– Этот мальчик – я, – сказал Шут у него за спиной. – Я был тогда юн. На Йолене. До того, как все началось. До того, как умер Бог, а миры начали гибнуть. Это был… я.

Скиталец замер, затем оглянулся через плечо. Дождь превратился в слабую морось, но фигура Шута по-прежнему рябила от мелких капель.

Шут редко говорил о своем прошлом. О тех… далеких днях. Утверждал, что плохо помнит свое детство, проведенное в стране драконов и деревьев цвета кости.

– Ты выдумываешь? – спросил Скиталец. – Это все ложь? Идеальная наживка для меня?

– Прямо сейчас – никакой лжи, – сказал Шут, глядя вверх. – Я помню… как сидел на крыше. Смотрел в небо и гадал, что же такое звезды. Думал, что никогда не узнаю. Наши городские философы спорили на эту тему до хрипоты. Таков уж был их подход: говори, пока в силах говорить, а потом надейся, что кто-нибудь закажет тебе стаканчик, чтобы ты мог молоть языком и дальше. – Шут улыбнулся Скитальцу. Глаза его искрились. – Но вот я здесь. Тысячи лет спустя. Брожу пешком между звездами, изучая каждую из них. В конце концов я получил свои ответы. И все же… Думаю, что на данный момент ты повидал в Космере больше моего.

– То есть это благословение? – спросил Скиталец, указывая на себя пальцем. – Та Мука, что ты мне отдал?

– Как и любая Мука, – подтвердил Шут. – Даже моя.

– Чудесно. Ты очень меня утешил. Приятно было поболтать, Шут.

Скиталец двинулся дальше. Однако бывший наставник раз за разом появлялся впереди у края палубы, смотрел, как он идет, и поворачивался следом.

– Ты всегда жаждал ответов, – проговорил Шут. – Потому я и взял тебя в ученики. Ты верил, что сможешь добыть ответы, записать их и упорядочить весь мир. Был так уверен, что докопаешься до каждого, если как следует постараешься…

– Да, я был идиотом, я в курсе. Спасибо, что напомнил.

Шут, разумеется, опять возник впереди. Однако его силуэт постепенно расплывался, становясь прозрачным. Тот небольшой всплеск Связи, что устроил Помощник, уже угасал.

– Это хорошая привычка, – сказал Шут. – Хотеть ответов. Искать их.

– Их не существует, – вздохнул Скиталец. Он остановился и посмотрел на собеседника. – Вопросов слишком много. Искать какое бы то ни было объяснение – безумие.

– По первому пункту ты прав, – согласился Шут. – Подумать только, я раскрыл секреты самих звезд. Но тут же нашел множество новых, более губительных вопросов. И да, на них нет ответов. По крайней мере, удовлетворительных. – Он встретился со Скитальцем взглядом. – Но это осознание изменило меня, ученик. Дело не…

– Дело не в ответах, а в самих вопросах, – перебил Скиталец. – Бла-бла-бла. Я это уже слышал. Знаешь, сколько раз я все это слышал?

– А понял ли?

– Думал, что да, – ответил Скиталец. – Но потом моим клятвам пришел конец, и я осознал, Шут, что цели имеют значение. Они важны. Что бы мы ни говорили.

– Никто никогда не утверждал, что они не важны, – возразил Шут. – И мне не кажется, что ты понял. Будь это так, ты бы знал: иногда нужно просто задать вопрос. Потому что этого должно быть достаточно. Потому что больше ничего не остается.

Скиталец не отвел взгляд. По непонятной причине он кипел от злости. И от раздражения, но это в порядке вещей, когда имеешь дело с Шутом.

– Я не стану прежним, – сказал он. – Не желаю этого. Я не бегу от прошлого. Мне на него просто плевать.

– Я знаю, – тихо проговорил Шут, подаваясь вперед. – Я ошибся. Я сделал все, что мог, в той ситуации и надеялся, что предотвратил катастрофу. Разрушил твою жизнь, и это было ошибкой. Прости.

Как странно… Шут говорил прямо, открыто. Искренне. Абсолютно искренне. Шквал побери! Как он ухитряется снова удивлять бывшего ученика даже столько лет спустя?

Скиталец решил уйти, но помедлил, ожидая заключительного слова. У Шута всегда находилось заключительное слово. Однако на этот раз наставник лишь слабо и печально улыбнулся и исчез. Может, понимал: ни от каких слов сейчас пользы не будет. Если так, то это, вероятно, случилось с ним впервые в жизни.

Скиталец вздохнул. Он ожидал остроумного замечания от Помощника, но тот тоже ничего не сказал. Спрен почти всегда так поступал в присутствии Шута – знал, что в подобных ситуациях его спутник зачастую чувствует себя как боец в окружении.

– Преисподняя! – сказал Скиталец. – Надо убираться отсюда. И я знаю, как это сделать.

Как же? спрашивает рыцарь, гадая, не упустил ли его оруженосец всю суть важного разговора.

– Местные руководители нашли диск-ключ, очень знакомый на вид. На нем надпись скадриальским шрифтом. Готов поспорить: если на этой планете имеется источник силы, достаточно мощный, чтобы я мог ее покинуть, то он найдется у скадриальцев.

А-а-а, – протянул Помощник. – И каков план?

Скиталец направился к зданию, в котором только что побывал. Найти его оказалось нетрудно: выходя, он случайно оставил дверь приоткрытой.

Он протопал по коридору, держа винтовку под мышкой и оставляя за собой мокрые следы. Вломился в комнату, где продолжалось совещание, и все присутствующие отшатнулись, испуганные внезапным вторжением. Ни один не потянулся за оружием.

М-да, эти ребята обречены. Но может, цели совпадут? Скиталец схватил со стола диск-ключ, поднял его над головой и заговорил на местном языке – как на родном, без малейшего акцента.

– Я знаю, что это такое, – сказал он. – Ключ от большой металлической двери, скорее всего скрытой где-то под землей. И с аналогичными письменами. – Диск полетел на стол и со стуком перевернулся. – Мне тоже нужно туда. Возможно, мы сумеем помочь друг другу.

11

Вдумчивость вскочила на ноги, тыча в Скитальца пальцем:

– Я знала! Знала! Черты лица, эта тарабарщина… Слишком много странностей для человека из другого коридора. Вы один из них – Озаренных Солнцем!

– Легенда, – сказала Уверенность, скрестив на груди костлявые руки.

– Как и наш исход из Ада, – возразила Вдумчивость. – И то и другое происходило так давно, что даже Хор не помнит дат.

– Никто не хочет мне объяснить, что значит Озаренный Солнцем? – спросил Скиталец, нахмурившись.

Он неотрывно смотрел на Пыла – единственного человека в комнате, не подскочившего при его появлении. Коротышка держал руку в кармане, предположительно сжимая приборчик, с помощью которого мог парализовать Скитальца на месте.

– Примите такое объяснение, – заговорила Отзывчивость тихим, слабым голосом. – Давным-давно существовал народ, способный жить под солнцем. Народ, способный вбирать в себя свет, а не гибнуть под ним. Народ, умевший его использовать. Эти люди могли достаточно долго находиться на одном месте, чтобы построить подземный город. Они и есть Озаренные – те, кто выживает под солнечными лучами.

– Признаю, на меня попал свет, – сказал Скиталец. – Но я чуть не погиб от этого.

– Вы соприкоснулись с ним и не умерли мгновенно? – пролепетал Джеффри-Джеффри, вытаращившись на Скитальца. – Это правда?

– Всего на пару секунд! – подчеркнул Скиталец.

– Озаренный! – выдохнула Отзывчивость.

– При всем моем уважении и к вам, и к предкам, – заметила Уверенность, – я нахожу, что вся эта история – сказка для детей, а не факты для взрослых. Если бы некий народ ушел жить под землю, его бы затопило грязью.

– Нет, – возразила Вдумчивость. – Есть места, где земля состоит из сплошного камня. В нем имеются отверстия, наподобие лавовых труб. Места, пригодные для жизни. Я всегда чувствовала, что увижу такое место, прежде чем наступит мой срок.

– Камень плавится под солнцем, – заметил Пыл.

– Камни Озаренных не плавятся, – не сдавалась Вдумчивость. – Они лежат глубоко. Рдеющий король тоже верит в них, вот почему он столько лет ищет способ проникнуть за ту дверь. А человек, что стоит перед нами, явился из Каменного Убежища!

– Все это очень интересно, только вы ошибаетесь, – подал голос Скиталец.

Он ожидал, что его вторжение вызовет возмущение, может, даже драку. Уж точно не… вот это.

– Но мне нет особого дела до ваших суеверий. Вы знаете, где эта дверь? Которая отпирается диском?

– Мы представляем в общих чертах, – тихо ответила Отзывчивость. Самая маленькая и старая из трех женщин посмотрела на Скитальца оценивающе и улыбнулась. – В этом заключался план Элегии, нашей Путеводной Звезды. Украсть у Рдеющего короля ключ и разобраться, как им воспользоваться, чтобы проникнуть в сокрытую под землей страну покоя.

– Найти Убежище – единственный способ спастись от Рдеющего короля, – проворчал Пыл. – Он теперь самый могущественный человек в мире. Контролирует экваториальный коридор, наиболее богатый ресурсами. Всех остальных теснит все дальше и дальше, к полюсам, где малейшая ошибка стоит жизни…

Скиталец принял услышанное к сведению.

– Что ж, я тоже хочу отыскать эту дверь. Я помогу вам пройти в нее.

А ты им расскажешь? спрашивает герой многозначительным тоном. Предупредишь о том, что ждет их внутри? Вовсе не убежище для чужаков, а маленькая инопланетная база, вероятнее всего занятая наблюдением за инвеститурой, излучаемой местным солнцем.

– Не наша проблема, – ответил Скиталец по-алетийски. – Эти люди хотят найти дверь. И я хочу найти эту дверь. Я помогу им пройти в нее. Чем наша ответственность перед ними и ограничивается.

Бессердечно.

Впрочем, спорить дальше Помощник не стал. Он не хуже Скитальца понимал, что проникнуть на базу – их лучший шанс выбраться с планеты.

– Меня этот человек заинтриговал, – сказал Пыл. – Примем ли мы его предложение? Вдруг он и впрямь способен нам помочь.

– Что вы можете для нас сделать, чужеземец? – спросила Уверенность. – Какую помощь готовы оказать?

– Для начала скажу, что здесь написано, – ответил Скиталец, указывая на диск. – Эта вещь принадлежала человеку по имени Харидан, лейтенанту. Это его значок, подтверждающий полномочия и позволяющий открывать дверь. Написанное на двери я тоже сумею прочесть, а если внутри окажутся люди, поговорю с ними.

– Озаренный, – прошептала Вдумчивость.

Остальные покивали.

– Позволю себе высказать мнение, что нам следует принять его помощь, – заявил Пыл. – Мы должны разыскать это место и спрятаться там! Разве не рады будем мы и весь наш народ помолиться за безопасность бедного Рдеющего короля и его подручных, отгородившись от него той самой дверью, в которую он столько лет пытался войти?

– Адональсиум благословит нас в этом начинании, я убеждена, – сказала Отзывчивость. – Быть может, наш народ наконец-то обретет покой. Ни зависимости от солнечных сердец, питающих города. Ни вечных попыток обогнать рассвет. Ни… потерь.

– Адональсиум, говорите? – хмыкнул Скиталец. – Кстати, как так вышло, что кучка тренодийцев стала поклоняться богу-отцу с совершенно другой планеты?

– Мы узнали о нем до исхода, – ответила Уверенность. – Именно мы верили в слова первой Путеводной Звезды. Мы жили в самом Аду, и наша вера вывела нас в новые земли.

– Которые вечно охвачены огнем? – уточнил Скиталец.

– Адональсиум, – сказала Вдумчивость, – однажды вспомнит о наших бедах…

Циничный оруженосец благоразумно решает не рассказывать этим людям печальную правду о кончине их бога, случившейся тысяч десять лет назад. Намек-намек.

Скиталец придержал язык.

– Быть может, Адональсиум уже вспомнил о нас, – сказал Пыл. – Что, если именно поэтому Озаренный Солнцем и оказался здесь?

– Зовите Скитальцем, если уж вам нужно как-то меня звать, – перебил тот.

Его слова как будто пропустили мимо ушей.

– Если он проведет нас внутрь… – произнес Джеффри-Джеффри и посмотрел на Скитальца. – Вы сможете активировать этот диск? Открыть дверь? Рдеющий король годами пытался, но так и не преуспел. Он в силах найти вход, но не проникнуть в него.

Сможет ли?

– Почти на сто процентов уверен, что дверь откроется, – сказал Скиталец. – Вы напрасно подумали, что я родом из тех мест, которые за нею… Но я знаю людей, находящихся там. Кое-кого из их народа, по крайней мере. И я говорю на их языке.

Вдумчивость смотрела ему в лицо. В отличие от остальных, она понимала разговоры о других языках. И верила. Глядя в ее старческие глаза, в которых было столько надежды, Скиталец почувствовал, что теряет контроль. Что его прежнее «я» начинает чуть-чуть проглядывать.

– Послушайте, – сказал он, – я не думаю, что за дверью вас ожидает Убежище, которое вы мечтаете обрести.

– Вы уверены в этом? – спросила она. – Твердо уверены?

– Нет, – признал он.

Там может оказаться большая база. Есть даже шанс, что заброшенная, шквал побери. Но такое представляется крайне маловероятным. Скорее всего, дверь ведет в разведывательное судно, битком набитое исследователями, изучающими свет местного солнца. Такие корабли обычно крошечные, в них едва хватает места для пары десятков ученых.

– Нет, – повторил он, – точно я не знаю. Но… у меня большой опыт в подобных вещах. Не думаю, что добытый ключ приведет вас к спасению.

Собравшиеся переглянулись.

– Все равно надо попробовать, верно? – сказала Уверенность. (Скиталец не ожидал услышать такие слова именно от нее, учитывая прежние возражения.) – Это наша единственная надежда?

– Наши силы тают, – сказал Джеффри-Джеффри. – А Рдеющий король в ярости. Нет, долго мы не протянем. Это действительно наша единственная надежда.

Остальные покивали. Шквал побери! Что ж, Скиталец честно попытался. Он рассказал. Этого довольно.

Скиталец выполнит свою часть. Приведет их к двери и откроет ее. А дальше… что ж, им придется справляться самим. И он не будет чувствовать себя неловко. Не его вина, что эти люди предпочли возложить все надежды на невозможное.

– Мы должны спросить мнения народа, прежде чем принимать окончательное решение, – тихо проговорила Отзывчивость.

– Я согласна со столь мудрым предложением, – сказала Вдумчивость. – На Маяке нет тиранов, только родня. Мы вынесем этот вопрос на общее обсуждение и предоставим каждому решить, стоит ли рискнуть в поисках возможной награды – обретения Убежища, или же нам следует сдаться Рдеющему королю. Подозреваю, присутствие чужеземца поможет им выбрать первое.

– Отлично, – сказал Скиталец. – Мне бы что-нибудь съесть, кроме грязи. И чего-нибудь выпить, кроме льющегося на меня дождя. И одеться в то, что не будет свисать лохмотьями. Считайте это платой за перевод надписи на диске.

– А какой платы вы захотите за помощь с поисками двери? – спросила Ребека.

– Я просто хочу попасть в это Убежище, – ответил он. – А еще я хочу, чтобы с меня сняли наручи.

– У нас нет ключей, чтобы… – начал Пыл.

Скиталец свирепо на него посмотрел:

– Вы взломали систему Рдеющего короля и вырубили его людей-очагов…

– Они называются обугленными, – поправила Ребека.

– …Да как угодно называйте, но вы их всех вырубили в один момент. А значит, уж точно можете снять с меня эти штуки.

Пыл отвел взгляд.

– Нам еще предстоит обсудить один нюанс, – сказала Уверенность. – Вы притворялись не способным говорить только ради того, чтобы пошпионить за нашим совещанием.

– Предосторожность не бывает лишней, – объяснил Скиталец, – когда встречаешься с кем-то незнакомым. Да, Ребека?

Девушка бросила на него недобрый взгляд.

В ответ он улыбнулся и подмигнул. Затем вытянул перед собой руки:

– Ну так что, снимете?

– Сейчас принесу настройщик, – вздохнул Пыл. – С вашего благословения, Высшее Благо.

Три женщины кивнули. Пыл выскользнул за дверь, предоставив Скитальцу возможность устроиться у стола. Скиталец отклонил стул назад, упершись спиной в стену, но ноги не задрал. Он успел проникнуться уважением к присутствующим.

– Если позволите, Скиталец, – обратилась к нему Уверенность, – я спрошу о духе, что вас сопровождает. Ребека поведала нам, что вы можете материализовать предметы по собственному желанию.

– Можно сказать и так, – ответил он. – Но как именно я это делаю, секрет. Извините.

Откуда они узнали, что со Скитальцем именно дух? И почему не насели с расспросами? Он уже заметил: куда бы ни заносил его ветер странствий, повсюду Помощник вызывал живейший интерес. Их способности нередко воспринимали как признак божественности или, по крайней мере, избранности неким божеством.

А здесь ему позволили отделаться одним-единственным коротким отказом. Странно.

Разговор свернул на другие темы: как собрать народ, как найти вход в Каменное Убежище. Судя по всему, определить его местоположение будет не так-то просто.

Ребека участия в беседе не принимала, она занялась приготовлением чая для присутствующих. Любопытно. В небе она казалась отчаянной мятежницей. Теперь же выглядит совсем иначе – девушка в промокшем платье, потерявшая шляпу в бою. Одежда забрызгана грязью, которую не смыл даже дождь, плечи поникли, спина ссутулилась. У Ребеки выдался тяжелый день.

Что удерживает девушку здесь, когда ей вполне заслуженно следовало бы отправиться спать или хотя бы переодеться? Возможно, это как-то связано с ее сестрой. Тут прозвучало, что женщина, теперь превращенная в обугленную, основала этот город и предложила своему народу спрятаться в Убежище. Кем в таком случае является Ребека?

«У нее сегодня погиб брат, – припомнил Скиталец. – Они спасали сестру, и его голова испарилась у Ребеки на глазах».

Да, лицо ничего не выражает, жесты машинальные. Девушка еще в шоке. Скиталец знал, каково это – двигаться исключительно силой воли, заставлять себя заняться хоть чем-то. Потому что знаешь, что будет, если остановишься, если пойдешь-таки спать.

Придется взглянуть случившемуся в глаза.

– Итак, Пом, – сказал Скиталец по-алетийски, коротая время ожидания, – не поговорить ли нам о том, как ты нарушил мой недвусмысленный приказ и связался с Шутом?

Рыцарь неловко ерзает под прямым вопросом своего оруженосца. Он старается отвечать уверенно, но нервное напряжение в голосе выдает его.

– На что ты надеялся? – спросил Скиталец. – Неужели думал, что Шут явится сюда в развевающихся одеждах, поддержит меня одной из своих сказочек с моралью и я заживу как прежде, радостно насвистывая?

Я помню… откровения в лучах света. Трансформацию.

– Такое случалось редко, – возразил Скиталец, поправляя винтовку на плече. – Большинство изменений происходит не в миг откровения в лучах света, Пом. Большинство изменений подобны медленному, неудержимому сползанию на дно ямы. Это как старение: мы шаг за шагом шаркаем к могиле.

Ты больше не стареешь.

– Тело – может быть, – прошептал Скиталец, – а вот душа точно стареет. Она годами нарезает круги вокруг ямы. Шаг за шагом, Пом. Мы изнашиваемся. Идеалы – как статуи на ветру. Они кажутся вечными, но правда в том, что эрозия происходит незаметно, зато постоянно.

Остальные продолжали совещание.

– Это будет опасно, Высшее Благо, – говорил Джеффри-Джеффри. – Позволю себе следующее утверждение: нам придется полностью разобрать город и взять его с собой, чтобы быть наготове, как только искатели обнаружат вход.

– Мы разъясним ситуацию людям, – сказала Отзывчивость. – Благодарю за честное суждение, Джеффри-Джеффри, но именно на такой путь нам должно возлагать надежды. Вдумчивость права: если ничего не предпринимать, то и не выжить. Солнечные сердца вот-вот иссякнут, остальные ресурсы тоже тают.

– Мы должны или проникнуть в Убежище, – сказала Вдумчивость, – или пасть жертвами Рдеющего короля. Нашей капитуляции он не примет, и народу следует это понимать.

– Только представьте место, неподвластное его влиянию, – сказала Отзывчивость. – Место, где мы сможем доказать, что наш путь лучше, что можно выжить без его тирании и ложного «единства». Провались миссия Пыла, и нам, быть может, пришлось бы выбирать из худших вариантов. Но с ключом у нас есть шанс.

Уверенность, высокая и подтянутая, отвернулась от стола:

– И это кое о чем напомнило мне. Мы еще не обсудили достойное наказание для ослушницы, нарушившей наш твердый приказ и тем самым поставившей под угрозу и собственную жизнь, и жизнь тех, кто был с ней.

Тихо мывшая плитку и чашки Ребека глянула в сторону стола, затем опустила глаза.

– Эй, – заговорил Скиталец на местном языке, – может, оставите девочку в покое? Без нее у вас не было бы меня.

– Вас, пришелец, это не касается, – сказала Уверенность.

– Если вы еще не заметили, – возразил он, – меня не особенно интересует ваше мнение о том, что меня касается, а что нет.

Он поднялся на ноги, поскольку вернулся Пыл, неся какое-то оборудование. Скиталец положил винтовку на стол и протянул к Пылу руки. Тот взглянул на Высшее Благо – женщины согласно кивнули – и лишь затем взялся за работу.

– Вы все говорите, – продолжил Скиталец, – что вы не такие, как Рдеющий король. Что противостоите его тирании. Мне кажется, тому, кто стремится создать место, где жилось бы не так, как под властью этого парня, не следовало бы наказывать человека, который всего лишь изо всех сил старается помочь.

Первый наруч расстегнулся. Пыл с глухим стуком положил его на стол и занялся вторым.

– Благодарю за нотацию, молодой человек, – сухо сказала Уверенность. – Возможно, с возрастом к вам придет понимание необходимости баланса. Тирания ужасна, но это не означает, что следует отрицать любую власть. В юности подобные концепции усваиваются нелегко.

– Сколько мне лет, по-вашему? – спросил Скиталец, ухмыляясь.

– Восемнадцать-девятнадцать? – предположила Уверенность.

– Нет, постарше, – отозвалась Вдумчивость. – Двадцать с небольшим.

Шквал побери! Он знал, что без седины выглядит намного моложе своих лет, но двадцать с небольшим?! Ему было тридцать восемь, когда душа погнулась под действием Осколка Зари и время перестало на нем сказываться, – и это по счету его планеты, где год длиннее, чем на большинстве других.

Допустим, и у него возникают трудности с определением возраста здешних людей, поскольку они живут в вечной темноте. Но все же…

– Я повидал на своем веку куда больше, чем можно судить по моей внешности, – сказал Скиталец. – И видал немало тиранов, совершавших злодеяния во имя того, что люди именовали высшим благом. Названия не имеют значения. Хотите, чтобы вас не считали тиранами? Так действуйте соответственно.

Расстегнулся второй наруч. Скиталец кивком поблагодарил Пыла, а тот отступил, не сводя с него глаз, будто опасаясь, что он сию же секунду схватит винтовку и начнет палить. Отчасти хотелось так и поступить: выстрелить разок-другой в потолок, чтобы хорошенько встряхнуть эту компанию. Так ведь Помощник потом загрызет.

Поэтому Скиталец лишь закинул винтовку на плечо.

– Еда. Одежда. Постель. Именно в таком порядке.

– Выполнением вашего требования пусть займется Ребека, – сказала Отзывчивость. – Это будет частью ее наказания.

– Пришелец, вы умеете летать? – спросила Вдумчивость.

Скиталец замер. Затем воззрился на троицу, лихорадочно соображая под натиском эмоций… И тут до него дошло, что речь об управлении летательным аппаратом.

– Думаю, смогу, – ответил он, – после небольшого инструктажа. Мне доводилось летать на подобных штуках. К чему вопрос?

– Мы скоро достигнем области, где находится вход в Убежище, – пояснила Вдумчивость. – Предстоит изложить нашу позицию народу и вскоре принять решение. Затем мы разделим город и отправимся на поиски пути. И я бы предпочла знать…