Текст книги "Тайна Лошади-призрака"

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Мсье и мадам Робьон приехали как раз в тот момент, когда Маргарита и Жан-Марк возвращались с рынка. Все вместе вошли в кухню, где к ним вскоре присоединился Жауан. Встреча, как всегда, была очень теплой. А затем все пошли помогать Жан-Марку разгружать его грузовичок.

– А где Франсуа? – забеспокоилась мадам Робьон.

– Поехал прокатиться на велосипеде. Мы ведь не знали, когда вы приедете. Он обещал далеко не уезжать.

– Он хорошо себя вел? – спросил мсье Робьон.

– Еще как! Он у нас просто молодец!… Выпьете чего-нибудь с дороги? Вы, должно быть, устали…

– Конечно, – согласился мсье Робьон, – мы с удовольствием выпили бы кофе.

Они расположились по-семейному, на кухне, как это обычно у них бывало. Пока Маргарита, которой помогала мадам Робьон, расставляла чашки и хлопотала у плиты, адвокат расспрашивал Жауана.

– Много было посетителей? Вас не очень беспокоили?

– Да что вы, это же наша работа… Чаще других сюда заходил один голландец, звать его Ван дер Трост. Он оставил свою визитную карточку, я вам ее отдам. Похоже, он серьезно заинтересовался поместьем. Правда, есть кое-что неприятное…

– Ах, негодник! – вскричала Маргарита, которая как раз в этот момент проходила мимо. – Неужели ты не мог подождать?

– В чем дело? – Мэтр Робьон был заинтригован. – Что-нибудь еще обвалилось?

– Да нет, – махнула рукой Маргарита. – Пейте-ка вы кофе, пока не остыл.

– Я вижу, вы от меня что-то скрываете, – покачал головой мэтр Робьон.

– Говорите же, дядюшка Жауан, не тяните.

Жауаны переглянулись. Они были в полном замешательстве.

– Что-нибудь серьезное?

– Честно говоря, да, – решилась наконец Маргарита. – Дело в том, что у нас… призрак завелся.

Мадам Робьон схватилась за сердце.

– Призрак?! Какой ужас! Мэтр Робьон расхохотался.

– Призрак? Нам только этого не хватало. Какой-нибудь древний синьор?

– Нет, это лошадь! – вздохнул Жауан.

Мэтр Робьон перестал смеяться и повернулся к Жан-Марку.

– Что это еще за чушь?

– Это правда, – сказал Жан-Марк. – Каждую ночь в поместье приходит лошадь. Она проходит перед замком. Ее слышно, но не видно.

– Кто ее слышал?

– Мы все, и Франсуа тоже.

– И Франсуа? – ужаснулась мадам Робьон. – Он ведь такой впечатлительный!

– Но это же смешно, – покачал головой адвокат. – Дядюшка Жауан, вы же разумный человек! Скажите честно, вы что, тоже слышали… эту лошадь?

– Да, – кивнул Жауан. – И вы тоже услышите. Она всегда приходит в полночь.

– Положим. Видимо, эта лошадь сбежала из конюшни и бродит вокруг замка, вот и все. Поскольку в это время очень темно, вы ее и не видите. Тут нет никакой мистики. Я думаю, что…

Он замолчал. Кто-то бежал к дому. На пороге появился запыхавшийся Без Козыря.

– Я заметил машину… Я не ждал вас так рано. Вам удалось ее починить? Он бросился обнимать родителей, но успел краем глаза заметить, что Жауаны чем-то смущены.

– Так и есть, – сказал Франсуа. – Я знал, что вы расскажете им о лошади.

– Да, мы говорили о лошади, – подтвердил мэтр Робьон. – И у меня сложилось впечатление, что кто-то хорошо над вами посмеялся.

– Нет, папа, это правда. Лошадь-призрак существует. Признаюсь тебе, что когда ее слышишь первый раз, это очень впечатляет.

– Если тут водится лошадь-призрак, я сегодня же уезжаю, – заявила мадам Робьон.

– Ну уж нет! – воскликнул Без Козыря. – Сегодня вечером мы будем ждать ее все вместе. Это так интересно!

Мэтр Робьон спокойно допил кофе.

– Какой у вас всегда прекрасный кофе, Маргарита! Ну, а теперь поговорим серьезно. Итак, вы считаете, что в замке поселилась лошадь-призрак. Допустим… Когда она начала появляться?

– Точно мы не знаем, – пожал плечами Жауан. – Жан-Марк первым ее услышал.

– Да, – подтвердил Жан-Марк и в нескольких словах рассказал, как в первый раз столкнулся с этим феноменом. – И тогда мы все пошли в северное крыло…

– Почему в северное? – спросил Робьон.

– Потому что лошадь шла с той стороны. И мы все трое ее слышали. Она прошла в нескольких метрах от нас.

– И вы ничего не видели?

– Ничего!

– Это действительно так, – торжественно заявил Жауан.

– Это было просто эхо, – еще раз попытался их образумить мэтр Робьон.

– Не может быть, папа! – вмешался Без Козыря. – В долине все открыто, там нет ни стен, ни деревьев, только несколько скал. Откуда там может быть эхо?

– А что делает эта лошадь?

– Она подходит к замку. Иногда идет шагом, иногда рысью. Потом останавливается, всегда в одном и том же месте. Кстати, прошлой ночью, слушая ее, я сделал вот этот набросок. – Без Козыря достал рисунок и протянул его отцу. – Пунктиром отмечен путь, которым идет лошадь, а идет она, как ты видишь, зигзагом. Кружочками помечены места, где она останавливается, крестиками – места, откуда слышатся наиболее характерные шумы, например шуршание сбруи, звяканье цепочки и т. д. Квадратом отмечено место, где слышно всадника. Я, по крайней мере, слышал цоканье языка. Жан-Марк считает, что я ошибся, но я уверен, что действительно его слышал.

Мэтр Робьон рассмотрел рисунок, потом пустил его по кругу.

– Если это правда… – начала мадам Робьон.

– Это не правда, – перебил ее адвокат. – Вернее, я сказал бы так: это может быть правда, но это совсем не нечто сверхъестественное. Пока я сам не проверю…

– Ты можешь проверить прямо сегодня, – сказал Без Козыря.

– Может быть, – начал Жан-Марк, – это как-то связано с легендой о часовне Прощения…

И он рассказал историю графа де Тревора и синьора Бригоньяна. Мэтр Робьон слушал и улыбался.

– Знаю, знаю, – кивнул он. – Это очень красивая сказка: лошадь отправляется за раненым.

– Но мы нашли и раненого! – вскричал Без Козыря.

– Что?!

– Это был настоящий раненый!

И Без Козыря в свою очередь рассказал эпизод с человеком, который вначале лежал без сознания, а потом таинственно исчез.

– Мы чуть было не известили жандармов, – признался Жауан.

– Ну хорошо, ну происходили здесь в наше отсутствие разные странные вещи, – проговорил адвокат самым обыденным тоном, – но зачем драматизировать? В свое время всему найдется объяснение.

Без Козыря любуется спокойствием отца, но в то же время испытывает огромную радость от того, что он-то – он знает! Вот уже два часа как он знает правду, только пока не может ее раскрыть. Пока не может!

– Ну, мы пошли устраиваться, – сказал мэтр Робьон. – Я хотел бы несколько дней отдохнуть и не позволю вашей лошади испортить нам отпуск. А ты, Франсуа, чересчур возбужден. Успокойся!

– Жан-Марк, займись багажом! – крикнул Жауан.

Все начали ходить туда-сюда, что-то делать, но происходило все это довольно вяло. Мадам Робьон, еще под впечатлением от страшной новости, перешептывалась с Маргаритой. Мсье Робьон слишком явно демонстрировал свое напускное спокойствие. Жауан, кажется, чувствовал себя виноватым в том, что произошло. Жан-Марк тоже был чем-то смущен.

В Кермоле Робьоны обычно обедали вместе с Жауанами. Такова была традиция. Несмотря на протесты мадам Робьон, разговор за столом сразу же зашел о лошади-призраке, и прекрасные устрицы остались почти незамеченными.

– Все равно вы все время думаете об этой лошади, – сказал мэтр Робьон, – так уж лучше говорите о ней вслух. Вам станет легче.

– Минутку! – возразил Без Козыря. – Лошадей было несколько.

– Вот как? Это что-то новое! – усмехнулся адвокат.

– Звуки каждую ночь разные. Но во всех случаях лошади придерживаются одного и того же маршрута и делают одни и те же остановки.

– Нам ты об этом не рассказывал, – упрекнул его Жауан.

– Вы и так достаточно расстроены. Но сейчас мы все вместе, мы стали сильнее и можем наконец смело взглянуть в лицо этой проблеме.

– Значит, ты считаешь, что проблема реально существует? – спросил мэтр Робьон. – Что ж, пусть будет так! Ты прав, ее надо обсудить. Я много слышал об аномальных явлениях и должен вам сказать, что в большинстве случаев за ними скрывается обыкновенный обман.

– Однако… – начал было Жауан.

– Может быть, мы сразу и не найдем разгадку, – продолжал мсье Робьон,

– но завтра, после того как я услышу все это собственными ушами, я все-таки обращусь в жандармерию. Я закрою все подходы к замку, и вы увидите, что в сеть попадется вполне материальная дичь, причем не на четырех ногах, а на двух… Этот Дюшизо, который сделал мне такое смешное предложение, – он приходил снова?

– Да, – выпалил Без Козыря. – Он даже привел с собой приятеля. Они залезали во все щели. Дюшизо собирается снести замок и построить на его месте кучу бунгало.

– Может быть, он и затеял всю эту историю, чтобы сбить цену. Нанял какого-нибудь шумовика… Разумеется, это только первое, что пришло в голову, но я просто хочу вам показать, что нельзя отступать, даже если не можешь сразу найти объяснение.

– А что это такое – шумовик? – спросила Маргарита.

– Это человек, который производит нужные шумы при съемках фильмов или в радиопередачах.

– Ловко! – сказал Без Козыря. – Но невозможно. Впрочем, посмотрим…

И он покраснел. Это был первый случай в его жизни, когда он на равных обсуждал что-то с отцом. Но проблема есть проблема, а очевидность есть очевидность. Мэтр Робьон бросил на сына довольный взгляд и одобрительно кивнул головой.

– Ты прав, Франсуа, не надо хвататься за первую попавшуюся гипотезу. Скоро мы сами все услышим и постараемся найти реальное объяснение. Рыба очень вкусная, Маргарита.

Лицо женщины просияло. До этого, похоже, никто даже не заметил приготовленного ею блюда.

– А мой сладкий сидр? – забеспокоился Жауан.

– Он, как всегда, прекрасен.

– Что касается меня, – снова начал Жауан, – то, если выбирать, я – за лошадь. Гораздо неприятнее, когда призрак разгуливает по дому.

– Чего я не понимаю, – заметил мэтр Робьон, – так это почему автор этой отвратительной шутки выбрал именно лошадь. Нет сомнений, что мы имеем дело с неудачной шуткой. Но почему лошадь? Это, конечно, неплохо, но менее тревожно, менее волнующе, чем человек.

– Легенда, – вставил свое слово Жан-Марк.

– Согласен. Но Франсуа говорил и о всаднике. Вы не думаете, что звуки, которые производит всадник: поскрипывание металлических доспехов, позвякивание шпаги, – могли бы произвести более сильный эффект? Без Козыря согласился. Он следил, как отец постепенно приближается к правде, и ему хотелось закричать: «Горячо!… Холодно!… Снова горячо!» Но пока он должен был молчать.

Когда Маргарита подала блины с медом, наступила короткая передышка. Кофе был выпит быстро.

– А теперь, – заявил мэтр Робьон, – мы отправляемся на место действия. Я беру с собой молодых людей. Мы ненадолго.

Они вышли из замка и остановились в нескольких шагах от изгороди.

– Первые звуки раздаются отсюда, – объяснил Без Козыря.

– Чуть правее, – уточнил Жан-Марк. Мэтр Робьон огляделся.

– Это не может быть эхо, – прошептал он. – Странно!

– А затем, – снова начал Без Козыря, – лошадь проходит сквозь изгородь и движется зигзагом по долине, а вот здесь делает крюк.

Мэтр Робьон внимательно слушал сына.

– Любопытно, почему же она не идет по прямой? – удивился он. – Почему все время делает крюки?

– Здесь она останавливается. В этот момент слышно, как она отряхивается, бьет копытом. Мы даже нашли след копыта вот здесь, у подножия скалы.

– След?! – вскричал мэтр Робьон. – Почему ты не говорил об этом раньше?

– Просто забыл.

– След! Но это абсолютно невозможно!

– Но ведь эта лошадь не как все остальные. Мэтр Робьон почувствовал в тоне сына что-то вроде иронии.

– Можно подумать, что это тебя забавляет, Франсуа. Я не ошибаюсь?

– Ну что ты! Я увлечен этим делом.

– Неужели уже взялся за расследование?

– Это очень интересно.

– Хорошо. Что же происходит дальше?

– Затем лошадь направляется к северному крылу, подходит совсем близко к замку, а потом проходит прямо под окном моей комнаты. Затем делает еще одну остановку, на сей раз довольно продолжительную. Согласись, что при лунном свете можно было бы что-то увидеть.

– Разумеется…

Мэтр Робьон зажег сигарету, заложил руки за спину и молча сделал несколько шагов посреди зарослей утесника.

– Через какое-то время она снова пускается в путь и на этот раз уже больше не останавливается, – закончил свой рассказ Без Козыря.

– И это настоящий цокот копыт? Не имитация?

– Нет, это настоящая лошадь. Слышен звон цепочки, она храпит и грызет удила.

– Хорошо, подождем ночи. Пока я не убедился сам, мне трудно что-либо сказать. А пока, чтобы не огорчать маму, поговорим на другую тему. Она очень уж разволновалась.

Они поехали в Брест. Прекрасному «ситроену» мэтра Робьона требовался небольшой ремонт: после аварии у него подтекало масло. Гуляя по набережной, они, конечно, снова говорили о лошади-призраке. Мадам Робьон хотелось бы вернуться в Париж. Боязливая по натуре, она никогда хорошо не чувствовала себя в Кермоле. Для нее этот замок был слишком велик.

– Продадим его поскорее, – говорила она. – Тем более и покупатель уже есть.

– Согласен, – отвечал адвокат, – но сначала я хотел бы разобраться в этом деле. Кажется, кто-то пытается заставить меня отдать Кермол за бесценок. Но я не позволю себя надуть!

Без Козыря не вмешивался. Он заранее предвкушал свою победу. Его любимый старый Кермол никогда не будет продан! И если дело пойдет так, как он предполагал, лошадь больше не появится.

Но – терпение! Осталось подождать еще несколько часов…

Несколько часов – это не так уж много, но тянулись они бесконечно. Без Козыря отнес в свою комнату запас дров. Славная Маргарита собрала массу провианта «для господ», как она выразилась; можно было подумать, что «господа» отправляются на охоту или на войну. Не хватало только ружей, но мэтр Робьон захватил фотоаппарат и, как только опустилась ночь, опробовал вспышку. Он намеревался сделать несколько снимков с близкого расстояния.

Поужинали они наспех, а потом устроились в комнате Франсуа. Женщины сели в уголок, поближе к огню. Мэтр Робьон предложил сыграть в пикет. Он знал, что Жауан любит карты. Они играли до одиннадцати часов, а потом каждая минута стала казаться им вечностью. Ночь была ясной, полная луна освещала двор.

– Идеальные условия! – с подъемом произнес мэтр Робьон.

Без Козыря молчал, хотя волновался все сильнее и сильнее. Будут ли события развиваться так, как он надеется? Мальчик чувствовал себя словно автор пьесы перед открытием занавеса. И, как всегда в таких случаях, у него начались колики в животе.

Мадам Робьон и Маргарита отложили вязание. Без четверти двенадцать адвокат открыл ставни. Небо было сплошь усыпано звездами. Все молчали, прислушиваясь. Мэтр Робьон еще раз проверил аппарат. Без Козыря следил за стрелками часов. Наконец он поднялся и подошел к отцу.

– Пора, – сказал мальчик.

И в ту же минуту со стороны изгороди послышался цокот копыт. Женщины едва удержались, чтобы не закричать. Адвокат высунулся в окно; на лице его читалось огромное удивление.

– Видишь, папа, – прошептал Без Козыря, – мы говорили правду.

– Помолчи!

Лошадь приближалась. Слышалось ее тяжелое дыхание; затем раздался звон цепочки. Адвокат смотрел на пустое место широко раскрытыми глазами.

– Странно! – пробормотал он.

Чувствовалось, что, несмотря на все свое хладнокровие, он чрезвычайно взволнован. В руке он крепко сжимал аппарат. А к Без Козыря, наоборот, возвращалось спокойствие. Теперь он знал, что выиграет партию.

Лошадь ударила копытом.

– Сейчас она заржет.

И лошадь тихонько заржала.

Без Козыря вел спектакль.

– Теперь пройдет мимо нас.

Лошадь перешла на шаг и прошла под окном. Вспышка аппарата мэтра Робьона осветила ночь. Щелкнул затвор.

– Не спеши, – посоветовал Без Козыря. – Она долго будет там стоять.

– Невероятно!

– Подожди, самое забавное еще впереди… Мадам Робьон робко приблизилась к мужу.

– Ты что-нибудь видишь?

– Ничего. Только слышу.

Снова послышался цокот копыт – и вдруг раздался голос. Он шел от основания стены. Все вздрогнули – все, кроме Без Козыря.

– Я – лошадь-призрак! С вами говорит лошадь-призрак…

Чей это голос? Неужели Без Козыря?!

Франсуа улыбнулся. Теперь он уже не волновался.

– Если вы хотите получить разгадку, – продолжал голос, – идите в мастерскую Жан-Марка. Лошадь-призрак ждет вас там. До встречи!

Послышалось щелканье языка, и лошадь, похоже, сделала прыжок. Адвокат прислонился к окну и посмотрел на сына.

– Что все это значит?

– Спроси у Жан-Марка. Жан-Марк опустил голову.

– Жан-Марк?..

Юноша явно не собирался ничего объяснять. Он прятал глаза и казался подавленным. Жауан, вне себя от гнева, схватил племянника за руку.

– Отвечай, кому говорят!

– Простите меня… – пролепетал Жан-Марк.

– Подождите, – вмешался адвокат, – не надо преувеличивать. Я, кажется, начинаю понимать… Впрочем, другого объяснения и быть не могло. Давайте сделаем то, что нам посоветовала лошадь.

Группа во главе с Без Козыря прошествовала через пустые залы первого этажа в южное крыло Жан-Марк вынул из кармана ключ и приготовился отпереть дверь мастерской.

– Подожди! – остановил его Без Козыря. – Ставни хорошо закрыты? Занавеси задернуты?

– Да, – выдохнул Жан-Марк. Они вошли, и Без Козыря зажег свет. Адвокат тут же заметил большой магнитофон.

– Ах! – воскликнул он. – Это, наверное, и есть ключ к разгадке?

– Вот именно, – кивнул Без Козыря.

Он перемотал пленку назад, нажал клавишу воспроизведения, и все тотчас же услышали цокот копыт.

– Вот и вся загадка, – объявил Без Козыря Жауаны были подавлены. Жан-Марк рухнул на стул, закрыв лицо руками.

Адвокат с интересом рассматривал клавиатуру магнитофона: рычажки, разноцветные лампочки, переключатели скоростей, кнопки, на которых было написано: «Первый микрофон», «Второй микрофон», «Третий микрофон». Он покачал головой.

– Прими мои поздравления, Жан-Марк, это почти профессиональная аппаратура. Но…

– Тихо! – прервал его Без Козыря. – Сюда идут!

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Из шкафа послышался шум. Без Козыря бросился к выключателю и погасил свет. Сначала они услышали шарканье ног, потом прерывистое дыхание и, наконец, скрип двери шкафа. Без Козыря снова зажег свет.

– Добрый вечер, господин Ван дер Трост, – сказал он. – Мы вас ждали. Это мсье Робьон, мой отец. А это мадам Робьон. С Жауанами вы уже знакомы. И, естественно, я вам не представляю Жан-Марка.

Голландец ошарашенно переводил взгляд с одного на другого. Сейчас он совсем не походил на добряка и процветающего промышленника. Он был растерян и зол.

– Итак, – сказал мэтр Робьон, – вы пробираетесь среди ночи в мой дом, преследуя некие таинственные цели. Знаете ли вы, сударь, что я могу подать на вас в суд? Но сначала объясните мне как вы сюда попали.

– Через подземный ход, – ответил за голландца Без Козыря.

– Какой еще подземный ход?

– Я вам все сейчас объясню. Жан-Марк, принеси стулья.

Без Козыря спокойно принял на себя руководство операцией. Он видел, что отец крайне удивлен, но собирался удивить его еще больше.

– Вы уже слышали историю с раненым, – начал он, – Я задумался: кто же этот человек и почему у него в кармане оказалась золотая лошадка? И, главное, почему у него в руке была зажата пуговица – это я скрыл от вас специально, – принадлежащая Генриху, шоферу Ван дер Троста? Эта пуговица навела меня на след… Спасибо, Жан-Марк. Давайте сядем.

Ван дер Трост не стал садиться. Он стоял у шкафа с видом оскорбленного достоинства, и на лице у него было написано: «Я остаюсь, но не потому, что вы этого требуете, – никто не вправе давать мне указания – а потому, что я намерен ответить на обвинения этого сопляка».

– И тогда я забрался в дом к этому господину.

– Франсуа! – вскричала мадам Робьон. – Что ты говоришь?!

– Продолжай, – кивнул сыну мэтр Робьон.

– Я нашел там раненого, а рядом с ним золотую лошадку. А потом я увидел, как Ван дер Трост вместе со своим шофером распивал шампанское с этим человеком за его скорейшее выздоровление – а еще, как мне кажется, в знак примирения. Я догадался, что они сообщники. Но что они замышляли? Этого я не знал. Ван дер Трост говорил по-немецки и очень быстро, и я разобрал только несколько слов – поместье, часовня, алтарь, замок. Ключевым было слово «алтарь»… Мне удалось убежать, несмотря на то что виллу охраняла злая собака.

Здесь Без Козыря замялся, но потом все же счел, что лучше не рассказывать родителям об обстоятельствах своего бегства, чтобы не пугать маму. Однако мэтр Робьон уловил его колебания.

– Как тебе это удалось?

– Вот как… В комнате, где я прятался, я обнаружил вату и бутылку с эфиром. Я смочил вату эфиром, и собака, напуганная запахом, не рискнула на меня напасть.

– Неплохо, – одобрил мэтр Робьон.

– Франсуа, ты никогда больше не поедешь на каникулы один! – заявила мадам Робьон.

– Я буду жаловаться! – воскликнул голландец.

– Ну что ж, валяйте, – согласился Без Козыря. – Итак, из виллы «Чайки» я отправился прямо в часовню Прощения. Там я долго искал подземный ход и в конце концов почти случайно обнаружил, что плиту, покрывающую алтарь, довольно легко можно сдвинуть вбок. Тогда открывается вход в подвал, откуда начинаются две галереи. Первая, недавней постройки, ведет в бункер, построенный немцами во время войны… А теперь угадайте, что я нашел в этом бункере? Все замерли, кроме Ван дер Треста, которому явно было очень не по себе.

– Сокровища, произведения искусства, кучу всяких прекрасных вещей, которые невозможно перечислить, – да вы сами все увидите. И я уверен, что там есть кое-какие предметы, принадлежавшие моему деду.

Родители и Жауаны слушали его затаив дыхание.

– Все это стоит миллионы франков, – продолжал Без Козыря. – Я, правда, не знаю, что этот господин уже успел вывезти и упаковать в ящики, которые стоят у него в конюшне на вилле «Чайки».

– Извините! Я желаю сказать! – запротестовал голландец.

– Потом, – оборвал его мэтр Робьон. – Продолжай, Франсуа.

– Затем я исследовал вторую галерею. И знаете, куда она выводит? Вот в этот шкаф.

Без Козыря открыл дверь шкафа, и все увидели откинутую крышку люка.

– Сначала я ничего не понимал. Какое отношение ко всему этому имеет Жан-Марк? И вот сегодня… нет, уже вчера утром я воспользовался отсутствием Жан-Марка, чтобы как следует ознакомиться с его мастерской. Тогда я и нашел магнитофон – и даже позволил себе записать на пленку дополнительный текст.

– Надо сообщить в полицию, – сказал мэтр Робьон.

– Я это уже сделал, папа. Ты же понимаешь, что я не мог позволить этому господину скрыться. Вчера я завернул в жандармерию – поэтому и опоздал к вашему приезду. Так что сегодня ночью полицейские окружили поместье; думаю, они уже взяли Генриха и того человека. А завтра они обыщут виллу «Чайки» и заберут ящики, сложенные в конюшне.

– Я протестую! – снова закричал Ван дер Трост.

– Молчите лучше! – бросил мэтр Робьон. – А ты, Жан-Марк, неужели ты согласился ему помочь?

– Я не виноват! Клянусь! – воскликнул Жан-Марк.

– Тогда расскажи, как было дело. Попробуй оправдаться.

– Это будет несложно. – Жан-Марк вздохнул. – Я был очень огорчен, когда узнал, что вы продаете Кермол: ведь здесь прошло мое детство…

И я стал думать, как бы вам помочь. Все замки дорого обходятся их владельцам, но они все-таки как-то умудряются их содержать… И тут мне в голову пришла одна идея. Что, если устраивать в замке спектакли под названием, скажем, «Звук и свет»? Эту мысль надо было обдумать… Я ведь кое-что понимаю в электронике. Я заметил, что в зарослях утесника, около ручья и в скалах легко можно спрятать небольшие колонки-усилители, подведя к ним под землей провода. Сама аппаратура не представляла для меня сложностей. Затем я вспомнил о легенде, связанной с часовней Прощения. Один мой друг в Бресте держит лошадей; я съездил к нему и сделал несколько записей. Результат превзошел все мои ожидания! Звуки воспроизводились с необыкновенной чистотой и точностью. Оставалось только выбрать лучшие записи, которые подходили бы к данной местности. Словом, в моем проекте не было ничего плохого, и я даже чуть было не рассказал вам о нем, но мне хотелось удивить вас первым представлением. К несчастью, у меня кончились деньги. У меня были кое-какие сбережения, но их оказалось недостаточно. Ведь эта аппаратура очень дорого стоит…

– Бедный Жан-Марк, – прошептала мадам Робьон.

Жауаны хмуро взирали на племянника.

– Я уже почти решил отказаться от моего проекта, – продолжал Жан-Марк. – Я понял, что только с помощью моей установки замок не спасешь. Но тут я встретил господина Ван дер Троста… Это произошло совершенно случайно – однажды он зашел в манеж, где я записывал шумы, производимые упряжью лошади, и начал меня расспрашивать. И тогда – сам не понимаю, как это случилось, – я рассказал ему о своем плане, хотя до этого хранил его в тайне ото всех. Может быть, это произошло потому, что он был как бы случайный знакомый… Он очень заинтересовался и, со своей стороны, по секрету сообщил мне, что хотел бы купить Кермол.

– Вы часто виделись? – перебил его мэтр Робьон.

– Очень часто. Обычно мы встречались в манеже. Ван дер Трост очень любит лошадей; я подумал, что, возможно, именно поэтому ему так понравилась легенда о часовне Прощения… Иногда он приглашал меня пообедать. Он был всегда очень любезен.

– Еще бы, – с иронией заметил мэтр Робьон.

– Разрешите же… – снова вмешался Ван дер Трост.

– Всему свое время, – властно ответил мэтр Робьон. – Жан-Марк еще не закончил.

– Я почти все сказал. Я ему доверился, и в этом была моя ошибка… – Жан-Марк повернулся к Жауанам. – Он обещал мне, что оставит нас троих в замке и будет финансировать мои опыты… Я подумал: если уж спасти замок невозможно, так пусть хоть его купит хороший человек. Мне так хотелось осуществить свой проект! И я ведь никому не хотел причинить вреда… Ван дер Трост дал мне денег и сказал, что вернет их себе позднее – из выручки от представлений. Он предложил мне работать над проектом постепенно – сначала звук, потом освещение и в конце – комментарий. Если я сумею хорошо выполнить запись шумов, что казалось ему наиболее трудной частью работы, то он обещал поручить мне производство всей установки и хорошо оплатить мой труд. Это, конечно, меня обрадовало.

– Мы тебя понимаем, мой бедный Жан-Марк, – сказала мадам Робьон.

Мэтр Робьон закурил.

– Это он выбирал места, где размещать колонки?

– Мы это делали вместе. Я готовил чертежи. Это было несложно. Главное, чтобы аппаратура не была видна, иначе пропал бы весь эффект. Лошадь должна была проходить там, где можно спрятать колонки. Поэтому она и двигалась зигзагом… Когда я все приготовил, господин Ван дер Трост попросил меня сделать как-нибудь ночью первую пробу.

– И это было первое появление лошади-призрака?

– Да.

– Проба удалась. Зачем же тогда понадобилось повторение?

– Он хотел, чтобы я опробовал все свои записи. Он считал, что…

– И ты ни разу не задал себе вопроса, почему этот господин так старался переселить ночью всех обитателей замка из южного крыла в северное? – спросил Без Козыря.

– Нет.

– И тебе не пришла в голову мысль, что в это время он мог что угодно делать в часовне Прощения?

– Нет. – Жан-Марк опустил голову. – Я был счастлив и поэтому не задавал себе никаких вопросов. Я создал лошадь-призрак! Иллюзия была полной, ведь правда же?

– Да, это было великолепно. У тебя талант к технике… А теперь расскажи нам о следах, – велел мэтр Робьон.

Жан-Марк робко взглянул на Ван дер Треста.

– Это тоже была его идея. Он посоветовал мне усилить впечатление, оставив на земле след от подковы. Сказал, что эта новость быстро распространится по окрестностям и любопытные повалят валом. И таким образом мы сделаем спектакль еще более живописным… А я во все это верил!

– Вот именно, – кивнул мэтр Робьон. – По сути дела, ты был послушным орудием в руках Ван дер Треста.

– Мне очень жаль, – пробормотал Жан-Марк.

– Мы не сердимся на тебя за это, и твои родители тоже. Не надо плакать, Маргарита. Жан-Марк просто проявил слабость, вот и все. Я думаю, у него неплохое будущее в области электроники… А теперь послушаем господина Ван дер Треста. Кстати, это ваше настоящее имя?

– Моя фамилия Шварц, – ответил тот. – Я немец.

Он очень спокойно вынул сигару и не торопясь раскурил ее, демонстрируя презрение к противнику.

– Вы считаете, что я… мошенник? Вы ошибаетесь. Я так же невиновен, как и этот юноша. Я начну с начала. Во время войны мой отец был обер-лейтенант и больше год жил в этом замке. Он был в состав генштаба, во главе которого был один генерал. Этот генерал убит, когда пришли союзные войска. Это он устраивал грабежи в эти края. Это он построил бункер. Мой отец следил ход работ и обнаружил вторую галерею – ту, по которой я сюда пришел. Сокровища должны были быть увезены в конце лета 1944 года. Но вы знаете, что тогда случилось. Немецкая армия должна была быстро, быстро покинуть это место. В боях в Нормандии погибли один, другой офицеры генштаба… Мой отец был очень ранен и в плену. Он вернулся в Германию через год и умер три месяца назад.

– Понимаю, – сказал мэтр Робьон.

Лицо Шварца на какую-то секунду обрело открытость и добродушие, которые так подкупали Франсуа в облике Ван дер Троста.

– Ах! Я рад, что вы начинает понимать. Мой отец был храбрый человек. Он понимал, что он сообщник своего генерала, но он не одобрял грабежи.

– Он рассказывал вам о войне? – спросил адвокат.

– Никогда! Он ненавидел войну. После его смерти я нашел его перзональный дневник. Пер-зональный – я правильно сказал?

– Личный.

– Вот именно, личный. Это очень волнительно… там столько высоких мыслей.

– И из этого дневника, – перебил его адвокат, – вы узнали о бункере, в котором хранятся сокровища?

– Так, так! И тогда я решил, что это сокровище всеми забыто, а это жаль.

– Вы могли рассказать правду, – возразил мэтр Робьон, – и тогда произведения искусства вернулись бы к своим хозяевам.

– Через двадцать пять лет? – произнес немец голосом, полным сомнения.

– А почему нет?

– И я должен признаться, что мой отец был участник грабежей? Рука Ван дер Троста, державшая сигару, дрожала от волнения.

– Хорошо, – сказал мэтр Робьон, – не будем больше обсуждать эту тему. И что дальше?

– Я произвел первая разведка. Я посетил в Бресте нотариуса и узнал, что замок продается. Очень жаль, я не могу его купить, но я понял, как этот факт можно использовать. И тогда я решил стать Ван дер Трестом. Я купил «бентли», нашел двух помощников, Генриха и Карла, и снял виллу «Чайки». Сначала я думал, что все не будет трудно, но затем понял, что будут проблемы. Например, чтобы попасть в часовню, надо было пройти близко-близко от той части замка, где находятся ваши привратники.

– Это не привратники, – перебил его адвокат, – это наши друзья.

Немец ошарашенно посмотрел на него. Замечание адвоката, видимо, не совпадало с его представлениями об иерархии в старинных поместьях,

– Ладно, так! Там нас можно замечать днем и ночью. Мадам никогда не выходит из замок, и мсье тоже здесь почти постоянно. Выход через алтарь очень узкий, и вынос предметов из бункера – долгая, трудная работа. Мы должны были делать ее все трое. Один стоит внизу и передает предметы второму. Второй передает третьему, который относит все в машину. Как это можно делать незамеченно?