Текст книги "Звёздные Войны. Последствия. Конец Империи"

– Вряд ли, милая.

«Новости Голосети».

Ночь была долгой, и Мон Мотма считала, что они чего-то добились. Если Империя действительно на Джакку, следовало предпринять тщательно выверенные шаги, чтобы понять суть ожидавшей их угрозы. А это означало, что нужно послать на разведку зонд-дроидов, возможно – корабль-невидимку с лучшим пилотом за штурвалом. Нужно было попытаться выяснить, есть ли на Джакку хоть кто-то, кто мог бы что-либо сообщить, – увиденное на орбите не могло дать представления о происходящем на земле. Что это – оккупация? Есть ли вообще имперцы на поверхности планеты? Может, они что-то ищут? Или кого-то?

Но теперь все их планы, все их соображения…

Пошли прахом.

Голопроектор показывает Толвара Вартола. Его гладкая кожа, как и у всех оришенов, испещрена неровными ассиметричными пластинками, которые отражают свет, словно черные зеркала. Голосеть сейчас воспроизводит речь, с которой он только что выступил на Элютерийской площади Чандрилы, где собрались его сторонники. Он говорил со всей страстью, раздувая щели ноздрей, и каждый раз, когда он высказывал очередной аргумент, его раздвоенная нижняя челюсть придавала рту вид раскрывающегося цветка.

О, что это была за речь!

Мон, Окси и Акбар составили план и незадолго до рассвета уже готовы были сделать перерыв, чтобы несколько часов поспать, перед тем как привести его в действие и подробнее изучить намерения Империи. А потом пришел вызов от Сондива Селлы: «Включите „Новости Голосети“».

Первое, с чем Вартол обратился к толпе – и, благодаря охвату сети, ко всей цивилизованной Галактике, – звучало следующим образом:

«Империя найдена».

При этих словах сердце Мон Мотмы замерло в груди.

«Что? Как? Откуда он мог знать?..»

В данный момент «Новости Голосети» повторяют его речь уже в третий раз. Его имя у всех на устах, его популярность растет.

«Канцлер Мон Мотма, – говорит сенатор Вартол с экрана, – выяснила, где скрывается основная часть имперских сил, а именно – в окрестностях Неизведанных регионов на далекой планете под названием Джакку. – Далее следует обвинение: – Вы не знали этой информации, как не знал ее и я, поскольку Канцлер хранила ее, будто змея, сторожащая драгоценное сокровище. Почему она ничего не сказала? Что она собиралась делать с этими сведениями? Если Новая Республика намерена стать свободной от коррупции и власть в ней действительно принадлежит гражданам Галактики, разве в ней не должно быть полной прозрачности и подотчетности? Тайны раскалывают общество. Моя цель – разрушить эту стену секретности, друзья мои. Мы должны стать партнерами в этом деле!»

Толпа радостно кричит, восхваляя риторику того, кто изображает спасителя. Народ же любит вестись на красивые обещания, разве нет?

Вартол продолжает расписывать все, что намерен сделать на посту Канцлера: прозрачность, сильная централизованная армия, политика, гарантирующая, что «будет услышан голос каждого».

«Теперь мы знаем, где Империя, и мы должны действовать. Канцлер хочет, чтобы мы сидели сложа руки. И с каждым мгновением, пока она тянет, Империя становится сильнее, словно зараза, которую мы думали, что победили. Но если не усилить лечение, болезнь вернется снова. Она вновь нанесет удар, как нанесла удар по Чандриле. Можем ли мы позволить себе надеяться на мир, не закончив войны? Можем ли мы позволить, чтобы судьба нашей зарождающейся демократии находилась в столь нерешительных руках? Не думаю, друзья мои…»

– Выключи, – говорит Канцлер.

Окси выполняет ее просьбу.

– Абсурд, – заявляет Акбар мрачнее и громче обычного. Канцлер лишь недавно вновь начала общаться с Акбаром – он и Лея все еще считаются своего рода политическими изгоями из-за их действий на Кашиике. Хотя их усилия обеспечили Новой Республике столь необходимую победу, их все еще воспринимают как мятежников. Сейчас, однако, она рада, что Акбар здесь и остается голосом стабильности и разума. – Эту информацию вы получили меньше суток назад, – продолжает он. – Просто невозможно – не говоря уже о том, что даже неэтично, – немедленно сообщать Галактике о том, что стало известно нам. Это привело бы к хаосу.

– Хаос и так последует, – говорит Окси. – Спасибо сенатору с Ориша.

– И ничто из этого не объясняет, откуда он вообще узнал, – замечает Мон. Она опасается худшего – утечка исходит от кого-то из ее окружения. Но от кого? Окси почти все время была здесь, лишь изредка отлучаясь поесть или проведать детей и тука-кошку. Могла ли это быть она? Конечно, это не Акбар, хотя на Кашиике он пошел против воли Мон Мотмы. Мог ли он втихомолку поддерживать претензии сенатора Вартола на пост Канцлера? Маловероятно. Да, адмирал – воин, однако теперь он предан делу мира. Война – лишь средство для достижения цели, но, судя по тому, что говорит Вартол, средство это постоянное и нескончаемое; по его мнению, мир должен поддерживаться сильной армией и готовностью развернуть ее в любой момент, даже после того, как Империи не станет. Мон же хочет коалицию армий, союзного мирного договора, к которому могли бы присоединиться те или иные системы, чтобы поддержать друг друга в случае опасности. И Акбар поддерживает ее мечту.

Тогда кто остается?

Лея? Хан? Нет. Тот парнишка, Теммин? Или бывший имперец?

Возможно. Они определенно хотели действовать как можно быстрее, особенно мальчик, страдающий от юношеских порывистости и наивности. Его мать пропала. Его отец – враг, едва ее не убивший. Юношу вполне могла привлечь фигура наподобие Вартола. Мон напоминает себе о бдительности. Возможно, пареньку не следует доверять.

Она снова пытается сжать кулак. Пальцы кажутся ей мягкими и далекими, словно они принадлежат кому-то другому.

Внезапно она разражается словами, полными вымученного оптимизма:

– Все нормально. Растущая демократия неизбежно полна изъянов. Не стоит ожидать, что политика – чистое дело, и сегодня нам об этом напомнили. Хватит огладываться назад. Будем смотреть вперед.

– Нужно как-то реагировать, – говорит Окси.

– И боюсь, чем скорее, тем лучше, – добавляет Акбар.

– Похоже, даже на несколько часов сна рассчитывать не приходится, – обреченно вздыхает Мон. – Я немедленно начну работать над ответным словом. Окси, свяжись с «Новостями Голосети» – пусть готовятся к моему заявлению. А вы, адмирал…

– Я немедленно начну подготовку зонд-дроида и корабля-разведчика, – отрывисто кивает он.

– Хорошо. Давайте глядеть в оба. Впереди долгий день, и, боюсь, изменники уже взялись за дело.

Глава одиннадцатая

События разворачиваются со скоростью света…

И столь же внезапно останавливаются, словно врезавшийся в астероид корабль.

– Это не Канцлер, – говорит Лея, беря у протокольного дроида чашку чая. – Спасибо, Элси.

Синджир искоса смотрит на нее. Он злится, хотя и понимает, что, скорее всего, на пустом месте. Он предпочитает хранить хладнокровие, представляя собственное сердце не столько качающим кровь органом, сколько набором сосулек, свисающих с подбородка некоего злобного снежного чудовища, но больше сдерживаться он не может. Он прекрасно знает, что отправляться, подобно пьяному искателю приключений, прямо в хищную пасть имперского флота – не слишком умное решение, и отчасти рад, что сейчас в космосе над Джакку их не разносит взрывом на куски какой-нибудь звездный суперразрушитель. И тем не менее он весь кипит при мысли, что Норра и Джес где-то там, на планете. Хочется надеяться, что они живы и никто не захватил их в плен точно так же, как они сами брали в плен других.

Теммина с ним нет, что, возможно, и к лучшему. Синджир послал парня встретиться с пилотом Веджем Антиллесом. Может быть, тот знает, как доставить их на Джакку.

– Значит, это вы, – обвинительным тоном заявляет Синджир. – Вы отдали приказ не пропускать нас.

Лея недоверчиво смотрит на него.

– Вы всерьез считаете, будто я настолько двулична, Синджир?

– Да. – Он хмуро качает головой. – Нет. Не знаю! Кто-то же послал тех гвардейцев? Они не могли явиться сами по себе.

Сзади к Синджиру подходит Хан с кружкой кафа в руке.

– Мон порой бывает весьма скользкой, – говорит он. – Но все равно это на нее не похоже. Держи, выпей. – Он сует кружку в руку Синджира. – Тебе сейчас не помешает.

– Мне не помешало бы что-нибудь существенно покрепче.

– Позже. Когда мы победим. Или наоборот.

Синджир проводит длинными пальцами по копне темных волос, потягивая горький каф из кружки в другой руке. Жидкость резко отдает топливом, поэтому складывается впечатление, что он пьет слитые из испарителя отходы.

– Нам нужно попасть на Джакку.

– Теперь это стало намного сложнее, – говорит Лея.

– Объясните еще раз – что, собственно, произошло?

– Обо всем узнал противник Мон на предстоящих выборах, Вартол. Он узнал про Империю и, что хуже, разнюхал, что об этом знали мы. Наше окно возможностей отправки вас на Джакку и без того было слишком узким, а теперь, когда он объявил обо всем общественности, захлопнулось с концами.

– Почему?

– Потому, – вмешивается Хан, – что теперь это стало частью официальной политики. Если вы помчитесь сломя голову на этот ком грязи, это будет выглядеть так, как будто Новая Республика предпринимает военные действия без одобрения Сената.

– Примерно как… скажем, на Кашиике? – язвительно бросает бывший имперец. Он все больше начинает уставать от двойных стандартов, политики и почти всего остального.

– Не смотри на меня так. Вы все равно туда полетите.

– Хан, – предупреждает его Лея.

– Знаю, знаю. Но именно так поступил бы я. Да и ты тоже.

Синджир ворчит и глубоко вдыхает запах кафа.

– Но это никак не объясняет, кто послал тех гвардейцев, что встретили нас на посадочной площадке. И кто разболтал все оришенскому сенатору.

– Это ведь не вы? – без тени иронии спрашивает Лея.

Он отвечает ее же словами:

– Вы всерьез считаете, будто я настолько двуличен, принцесса? – и продолжает, прежде чем та успевает что-то сказать: – Не важно. Можете не отвечать. Нет, конечно же нет – это не я и не Теммин. – Он предпочитает не напоминать, что в свое время Теммин предал их во дворце на Акиве, к тому же он молод и чересчур горяч… но нет! Подобное просто невозможно. – Мы уже все обговорили и нашли способ попасть на Джакку – зачем нам усложнять решение проблемы, которое и так было у нас в кармане?

И тут до него доходит.

Дело не только в том, что сенатору Вартолу стало известно нечто, чего ему не следовало знать. Кто-то знал обо всем, что здесь происходило.

А это значит…

Ох, мать всех лун!

– У стен есть уши, – зловеще нахмурившись, заявляет Синджир.

– А? – переспрашивает Хан.

Но Лея все понимает. Глаза ее становятся не меньше боевых станций, и она прикладывает палец к губам, прежде чем молча кивнуть Синджиру.

– Скоро вернусь, – говорит тот. – Пора нанести визит нашему общему знакомому-хакеру.

С отчаянно стучащим сердцем он выходит из покоев, и на языке его вертится единственное имя, которое он не в силах произнести вслух.

«Кондер…»

Канцлер Мон Мотма смертельно устала, хотя день еще только начинается. Здоровой рукой она разглаживает ткань белого платья.

– Все в порядке? – спрашивает она стоящую неподалеку женщину.

Женщина – Трейсин Кейн из «Новостей Голосети» – стоит у переднего края платформы. Она смотрит на круглолицего салластанина, который, наклонившись, что-то бормочет на своем языке и подсоединяет кабели от парящей в воздухе камеры к платформе голопроектора. Мон решила не выступать перед толпой – любой неодобрительный возглас лишь уменьшил бы число ее сторонников. Лучше уж здесь, где она может контролировать происходящее. К тому же НГС любят эксклюзивные материалы, особенно в нынешние времена, когда они перестают быть единственным игроком и им в спину начинают дышать конкуренты, что, по мнению Мон, является признаком здоровой демократии. Множество соперничающих голосов не позволят доминировать кому-то одному.

Хотя, думает она, если Вартол выиграет выборы, что тогда? Не станет ли доминировать его голос? Или она чересчур демонизирует своего противника? Наверняка он желает блага для Галактики, даже если они и не согласны в том, каким образом достичь этой нелегкой цели.

– Спасибо, что так быстро откликнулись, – благодарит Мон.

– Не за что, – отвечает Трейсин. – Я… какое-то время работала в поле. Освещала войну.

– И все же предпочли снова освещать политику?

Журналистка колеблется.

– Не могу больше видеть войну.

– Как и я, – вздыхает Мон. – Такое ощущение, будто мы постоянно на войне. Моя цель – положить этому конец… Говоря откровенно, единственный способ принести мир – покончить с Империей. А чтобы покончить с Империей, сперва придется вынести все тяготы политики. – Внезапно она усмехается. – Будьте осторожны, госпожа Кейн. – Война может показаться желанной мечтой после слишком долгого взгляда в бездну политической машины.

– Учту, – улыбается в ответ Кейн. – Бирт, мы готовы?

Оператор-салластанин с ворчанием выпрямляется и показывает большой палец. Его брыли приподнимаются в резиновой ухмылке.

Мон Мотма вступает в круг.

Текут мгновения. Она сосредоточивается, изо всех сил пытаясь унять дрожь в левой руке. Край платформы вспыхивает голубым светом.

Трейсин едва заметно кивает.

Перед Канцлером появляются медленно ползущие слова ее речи. Она понимает, что речь написана в спешке, – в обычной обстановке она бы потратила немало времени на текст выступления, которому предстоит столь широкая огласка. Но время теперь стало непомерной роскошью, и ей приходится опережать события, прежде чем они сформируются в повисший тяжким грузом на ее шее скандал.

– Вчера мне стало известно, что, по всей вероятности, Галактическая Империя отступила в окрестности Неизведанных регионов, на малозначительную планету Внутреннего Кольца под названием Джакку. – Она тут же ругает себя – стоит ли употреблять слово «малозначительная» в отношении какой бы то ни было системы Галактики? От замешательства у нее краснеют щеки, и это лишь подтверждает, что, покинув чандрильскую палату интенсивной терапии, она так до конца и не оправилась. Но она тут же отбрасывает сомнения прочь, ибо что ей еще остается?

«Продолжай, Мон».

– Наши войска уже предпринимают меры для подтверждения данной информации. Мы отправили корабль «Око» под командованием мичмана Ардина Дельтуры, опытного специалиста, который не так давно помог нам обнаружить угрозу на Акиве. Мы рассчитываем подтвердить полученные в ходе предварительной разведки сведения о том, что большая часть имперского флота находится в космосе над планетой Джакку. Однако, кроме этого, нам предстоит выяснить, идет ли речь о наземной оккупации планеты или о чем-то ином, о чем у нас пока нет достоверной информации.

Ее охватывает неуверенность. Она терпеть не может использовать в качестве рычага военных и в то же время опасается, что слишком поспешила, сложив с себя определенные полномочия. Наверняка было бы намного проще, если бы распределение военных ресурсов не зависело от политиков. С другой стороны – разве не точно так же чувствовал себя Палпатин? Сенат стоял на пути прогресса, и Палпатин стал им манипулировать, подчинил себе, а затем и вовсе упразднил. Нет, она поступает правильно. Политика по определению турбулентна, но вместе с тем медлительна и эластична, так что система гнется, но не ломается.

– В обычных обстоятельствах я не стала бы разглашать подобные сведения публично, но у меня нет иного выхода. Более того, вполне резонно предполагать, что Империи известно о наших зондах, исследующих границы их территории, а это означает, что мы должны действовать быстро, дабы воспользоваться любым имеющимся у нас преимуществом. Соответственно, сегодня вечером я созываю экстренное заседание Сената, где объявлю о решении мобилизовать наши вооруженные силы на войну против Галактической Империи в небе над Джакку и, возможно, даже на ее поверхности. Я с тяжелым сердцем вновь призываю вас к войне, но для меня крайне важно, чтобы угроза со стороны Империи не стояла на пути нашей безопасности и здравомыслия. Я знаю, что Сенат меня поддержит, и уверена, что это станет концом Империи.

Канцлер коротко кивает и выходит из круга.

Трейсин дает сигнал оператору Бирту, и тот останавливает передачу.

Круг темнеет.

– Отлично справились, – хвалит Трейсин.

– Наверняка вы почувствовали мою тревогу?

– Нет.

Она лжет, думает Мон. Но так уж сложилось, что ей теперь редко удается слышать неприкрытую правду.

– Просто… наверное, вам очень тяжело. Нападки со всех сторон…

– Да, – отвечает Мон. – Тяжело. Но мы выдержим. Как Альянс повстанцев до нас, как Новая Республика теперь. Мы выдержим.

Мужчина с бронзовой кожей и неряшливой песочного цвета бородой, похоже, крайне удивлен, увидев гостя у себя на пороге.

– О!.. – только и говорит он.

– Привет, Кондер, – отвечает Синджир, вкладывая в тон своего голоса как можно больше льда, чтобы дать понять, что он явился сюда вовсе не с миссией милосердия и ни о каких былых чувствах не может быть и речи.

– Синджир?

– Можно войти?

– А если я скажу «нет»?

– Тогда я столь сильно обижусь, что моя обида обретет материальную форму и вынесет дверь.

Взгляд Кондера теплеет, выражение лица смягчается.

– Все тот же старый добрый Синджир. Конечно проходи.

Внутри квартира выглядит воплощением строгости. Следов пребывания Синджира давно не осталось – он тоже предпочитает аскетичную обстановку, но ему все же нравятся небольшие цветовые пятна вроде кроваво-красного букета цветов хай-ка или небесная лазурь соленой воды в аквариуме с рыбой-осьминогом. Кондер вернулся к прежнему черно-бело-серому декору, среди которого выделяются лишь отполированные до блеска ручки комода или плитка из серебристого камня. «Из него получился бы неплохой декоратор интерьера в залах Империи», – думает Синджир.

– Я уже не чувствую себя тем же старым добрым, – говорит он. – Возможно, просто старым.

– Вовсе ты не старый. Как и я.

– Ладно, значит, просто стал старше. Но я точно уже не тот.

– Как по мне, так все тот же.

– Ну, значит, ощущаю себя другим, – огрызается Синджир. «Все идет совсем не так, как ожидалось». С другой стороны, а стоило ли ждать иного? – Ты мне нужен. В смысле, твоя помощь. – «Во имя всех проклятых дурацких звезд, следи за языком, Рат-Велус!» – Собственно, твоя помощь нужна даже не мне, а принцессе. Ты нужен ей.

– Могла бы и сама со мной связаться.

– Да. Но дело довольно деликатное.

Кондер склоняется над кухонной стойкой.

– Хочешь сесть? Чего-нибудь выпить?

«Еще как хочу!»

– Нет! – чересчур резко отвечает Синджир, несмотря на вертящуюся в голове мысль. – Нет, выпить я не хочу.

– В таком случае ты точно другой Синджир. Надеюсь, ты не пришел убить меня? Или засунуть чип мне в голову?

Кондер был среди тех, кто помогал Новой Республике раскрыть эту небольшую тайну. Именно потому Синджир сейчас к нему и пришел.

– Похоже, у нас жучок. Дома у Леи.

Хмыкнув, Кондер скребет пяткой пол.

– Все из-за этого? Из-за Империи на Джакку? – Внезапно он выпрямляется. – Син… только не говори мне, что ты как-то в этом замешан.

– Там двое моих друзей. Норра и Джес. На оккупированной Империей планете. И – да, все это может быть взаимосвязано. Хотя… пока не знаю.

– Они и мои друзья. – Кондер протягивает руку, собираясь коснуться плеча Синджира.

Но тот отстраняется.

– Поможешь? – спрашивает он Кондера.

– При одном условии.

– Никаких условий. Тебе не взять меня в заложники прежних чувств. Либо ты поможешь, либо нет.

– Я просто хотел понять, почему ты от меня ушел, – вздыхает Кондер.

– Потому что между нами все было кончено.

– А ведь мог бы и обмануть.

– Очевидно, я и так уже тебя обманул.

Хакер обдумывает услышанное.

– Да. В самом деле. – Теперь он злится. Что ж, оно и к лучшему. «Злись, дурак, что по легкомыслию втюрился в такого негодяя, как я». – Я тебе помогу. Надо полагать, нужно прямо сейчас?

– Нужно было вчера, но теперь уже слишком поздно, так что сойдет и сейчас.

– Да ты с ума сошел! – говорит Ведж.

– А ты занят бесполезной работой, – бросает Теммин.

Капитан Антиллес смотрит на инфопланшет у себя в руке. Верно – он действительно занят бесполезной работой. Но что еще ему остается? В ангаре позади них идет бурная деятельность. Хотя пилоты еще не получили боевого приказа, им сообщили, что они должны быть к нему готовы, а это означает, что нужно заправиться, загрузить боеприпасы, провести все необходимые проверки своих машин. Некоторым из них – Х-истребителям, Y-истребителям, А-истребителям, даже опытному образцу Т-70 в задней части ангара – предстоит оказаться на борту боевых кораблей до того, как флот Новой Республики устремится сквозь гиперпространство к театру военных действий, где собираются грозные силы Империи.

«Само собой, я с ними не полечу», – думает Ведж. Как не полетит и никто из Призрачной эскадрильи. Пилоты его новорожденного подразделения – отстраненные от полетов и иные экстравагантные личности, именно такая команда, какая нравится ему больше всего. Он вспоминает еще не столь давние времена Восстания, когда приходилось хватать любых имевшихся под рукой пилотов, запихивая их в покрытые боевыми шрамами истребители. Война требовала каждого. Теперь формальностей стало намного больше – больше тренировок, больше галочек в отчетах, больше политики.

Последнее приводит его в ярость.

Отправившись к Кашиику с Леей и Акбаром, Призрачная эскадрилья совершила свой первый вылет…

Который стал для нее последним.

Но какой еще у него был выбор? Бросить Хана и Лею? Позволить Кашиику пасть под огнем звездных разрушителей? Порой поступить правильно вовсе не означает следовать приказам. Следуя приказам, никто никогда бы не предал Империю, вступив в Альянс повстанцев. Но все не столь просто, и перейти от разношерстной компании диссидентов и мятежников к настоящему правительству оказалось довольно проблематично. У многих в груди до сих пор бьются непокорные сердца – они готовы оспаривать приказы, сражаясь за правое дело, даже если приказ исходит от того, кому доверяешь. Палпатину тоже когда-то верили.

Впрочем, теперь это не важно. Публично Веджу вручили медаль, но при закрытых дверях он получил серьезный нагоняй. И Призрачную эскадрилью расформировали.

Его сослуживцы продолжают работать, но никто из них больше не летает. Теперь они – обслуживающий персонал. Коко отвечает за заправку, Джетпур – механик по двигателям. Последнее, что он слышал про Ярру: она бросила службу и плавает на одном из тех рыболовецких суденышек, что хранят верность старым чандрильским обычаям, вылавливая рыбу по одной с помощью лесок из плетеной диановой нити.

А сам Ведж занят бесполезной работой, руководя ангаром.

– Кто-то должен ею заниматься, Снап, – говорит он юноше.

– Не называй меня так.

– Извини. Я… я думал, тебе нравится прозвище.

– Больше нет. – Теммин встает перед ним, скрестив на груди руки. – Она тебе нравится?

– Что?

– Моя мать. Она тебе нравится?

– Я… – При мысли о Норре во рту у Веджа внезапно пересыхает, на затылке проступает пот. Норра… – Снап… извини, Теммин… я был близок с твоей матерью, мы дружили…

– Вы не просто дружили. – Теммин обвиняюще нацеливает на пилота палец, затем раздраженно вскидывает руки. – Ладно, мне плевать. Но тебе точно не плевать на нее. Так вот, она там, Ведж. Ей нужна наша помощь. Она оказалась в ловушке на планете, и мы можем прямо сейчас отправиться ее спасать. У тебя есть допуск. Я знаю, что есть.

– После Кашиика у меня нет никакого допуска, – невесело смеется Антиллес. – А что касается твоей матери… – Он вздыхает и кладет планшет. – Да, мне не плевать, что с ней. Ни в коей мере. В том числе и потому, что я знаю: она крута, словно горсть гексаболтов. Той планете ее не сломить. И Империи ее тоже не сломить. Мы обязательно ее вытащим.

– Значит, ты просто ее бросаешь?

– Нет, клянусь. Но я теперь обычный парень, чьего мнения не спрашивают. Я просто делаю все, что могу, и это вовсе не бесполезная работа. Моя задача – обеспечить, чтобы наши корабли и пилоты были готовы к полету, поскольку их удар по тому флоту должен быть подобен удару сжатого кулака. Именно так мы вернем твою мать. Мы не просто пошлем туда тебя, меня или «Сокол». Мы пошлем всю Новую Республику.

– Рад слышать, что у тебя есть оправдание своему безделью, – усмехается Теммин. – До встречи, Ведж.

– Снап… – «Да чтоб тебя!» – Теммин! Подожди!

Но парень размашистыми шагами уже рассерженно идет прочь.

Синджир наблюдает за Кондером в окно. Хакер попросил всех остаться снаружи, пока он сканирует жилище Леи. Над его ладонью взмывает маленький зонд-дроид, похожий на небольшой подрагивающий шарик, окруженный торчащими во все стороны антеннами. Он с гудением плывет по комнате, обшаривая зеленым светящимся лучом каждый угол, каждую поверхность, каждую мелочь.

Синджир, однако, наблюдает вовсе не за дроидом.

Он смотрит на Кондера.

Кондер чувствует себя в своей стихии, излучая абсолютную уверенность в себе. В его облике есть нечто притягательное, и Синджир не может отвести от него взгляд, напрягшись, точно готовый сработать капкан.

«Хватит таращиться, придурок!»

Внезапно Синджир осознает, что он не один. Рядом с ним Лея, Хан и их несносный протокольный дроид.

– Мэм, – говорит Т-2LC, протягивая принцессе питательное печенье. – Съешьте, это успокоит ваши нервы…

– В этом нет необходимости, Элси, спасибо, – отмахивается Лея и обращается к Хану: – Не могу поверить, что оказалась столь глупа. Подслушивающее устройство? У нас дома?

– Расслабься, – пожимает плечами Соло. – Мы пока точно не знаем, в этом ли дело. Может, это какая-то случайность.

– Нет, – возражает Синджир. – Это не случайность. Кто-то подслушивает. Другого объяснения быть не может.

«Если только Теммин нас всех не предал».

– Мон подтвердила, что не посылала гвардейцев, которые не подпустили вас к «Соколу», – говорит Лея.

– Значит, это Вартол, – кивает Хан.

– У него есть подобные полномочия? – удивляется Синджир. – Он же всего лишь сенатор.

– Сенатор, борющийся за пост Канцлера. И сейчас на его стороне значительное большинство, – вздыхает Лея.

– Политика – грязное дело, – разводит руками Соло. – Я бы предпочел свалиться в гнездо изголодавшихся гандарков, чем угодить в эти жернова. У Вартола есть власть, которую мы не видим. И он близок к Сенатской гвардии.

– Как у кандидата, у него есть к ним доступ. Они его охраняют.

Синджир с удовольствием бы нанес визит этому оришену и приложил бы тяжелой дубинкой ему по коленям.

– Можете не сомневаться, – говорит он. – Кондер что-нибудь найдет.

Несколько минут спустя появляется хакер:

– Я ничего не нашел.

«Вот спасибо так спасибо», – думает Синджир.

– Как? Как такое может быть?

– Что значит – как? Ничего не нашлось. Никаких подслушивающих устройств, никаких камер. Разве что у Вартола есть специалист, который более искушен в таких делах, чем я, – усмехается хакер. – Но вряд ли такие существуют.

Проклятая усмешка, уверенность во взгляде, ангельские щечки под шершавой бородой… «Ах ты очаровательный неисправимый демон!»

Но все же нельзя позволить Кондеру торжествовать.

– Ты нас подвел. Похоже, все-таки есть кто-то более искушенный, чем ты, поскольку… – «Поскольку легче поставить под сомнение твои способности, чем признать свою ошибку». – Поскольку я прав. Просто и ясно.

– Прости, Син, но я действительно не нашел ни…

Маленький зонд-дроид, которого Кондер крепко держит в руке, начинает быстро пищать, все громче и громче, подрагивая в его пальцах. Хакер удивленно хмыкает, и тут механизм внезапно выпрыгивает из его ладони и взмывает в воздух.

Далеко он, впрочем, не улетает, – описав круг, он замирает перед блестящей физиономией протокольного дроида.

– Ой! – встревоженно произносит Т-2LC.

Зонд сканирует лицо собрата…

И вдруг вспыхивает, словно взведенный детонатор. Мигают огни, воет сирена, раздается вибрирующее жужжание. Кондер хватает крохотного помощника прямо на лету и, выключив, вешает на пояс.

Все взгляды обращаются к протокольному дроиду.

– Это не я, мэм! – возражает дроид.

Нахмурившись, Хан протягивает к нему руку:

– Элси, постой спокойно. Сейчас будет немножко больно.

Мон Мотма входит в свой кабинет. Она страшно устала и чувствует себя полностью выпотрошенной. Только что она выступила с речью перед Сенатом – по сути, с последним словом, прося их проголосовать за отправку военного контингента Новой Республики на Джакку, чтобы раз и навсегда покончить с гнетом Империи. Ее выступлениям прежде никогда не был свойствен подобный ура-патриотизм, но им было нужно это голосование. Канцлер заявила сотням собравшихся на последнее чандрильское заседание сенаторов, что это сражение должно стать решающим и, возможно, последним в войне. Она представила им все имеющиеся факты, данные от дроидов-разведчиков и «Ока», подтверждавшие присутствие там основной части имперских сил. Численное превосходство, напомнила она, на стороне Республики. На этот раз речь идет вовсе не о битве разношерстного, набранного на свалке флота с монолитной боевой станцией. Со времени разрушения второй «Звезды Смерти» у Заповедной луны их вооруженные силы увеличились более чем втрое. Тем временем флот Империи сокращается, превращаясь из дерева в ветку, из ветки в горсть щепок…

А потом – в пыль, которую ветер уносит прочь.

По крайней мере, таковы ее надежды.

«Мы можем победить», – совершенно серьезно заявила она Сенату.

Когда ее выступление закончилось, волна бурных аплодисментов вынесла ее из здания Сената и сопровождала до самого кабинета. Теперь она ощущает себя опустошенной, усталой, изможденной и полностью разбитой.

«Нет, со мной пока не покончено», – думает она. Да, сегодняшний день практически сожрал ее живьем, но она устояла.

Скоро и на улице Мон Мотмы наступит праздник. Ей, как и Окси с Акбаром, пришлось потратить немало времени на распутывание всевозможных клубков, не говоря уже об огромном количестве административных обязанностей, которые угрожают засосать ее, будто зыбучий песок. Все подготовлено. Как только Сенат одобрит ее решение, сразу же раскрутится маховик военной машины, запустив все необходимые действия. На ум приходит сравнение с «реками и дорогами», старой чандрильской игрой с опрокидывающимися плитками – одна падает на другую, та на следующую, и так все быстрее и быстрее. Если правильно их расставить, упадут все, причем раньше, чем плитки противника. Если ошибешься… плитки упадут слишком медленно или не упадут вообще.

Как только завершится голосование, стартуют корабли.

Мобилизуются наземные силы.

И все начнется.

Остается лишь надеяться, что ее плитки упадут быстрее, чем плитки Империи, положив истинный конец «рекам и дорогам» деспотического режима.

Мон тяжело опускается в кресло.

К ней подбегает Окси, держа похожую на луковицу с длинным горлышком бутылку лучшего бренди. Той же рукой она держит за края два бокала, рискуя их выронить.