Текст книги "Хранитель очарованных комнат"

Мерритт полдня провел на кухне, чуть не забыл поесть, измерял, отпиливал и шлифовал доски. Когда устал, занялся дверцей шкафчика, затем оттер столько гари, сколько смог, то есть почти всю – дом не позволил ему зайти со спичками слишком далеко. Один-единственный раз он остановился, чтобы посмотреть на подоконник, сожравший шарф Скарлет, но Мерритт не хотел об этом долго думать. В данный момент он все равно ничего не мог с этим поделать.

Хюльда заходила пару раз, но ничего не говорила, просто смотрела. Флетчер тоже приходил, болтал с ним, пока он работал, заставлял его поесть. Мерритт был благодарен другу за то, что тот так быстро сорвался с места и приехал к нему на помощь. У них выработался своеобразный цикл, хотя ни тот, ни другой никогда об этом не говорили.

В течение этого дня Мерритт понемногу отодвигал прочь свою тьму, как разросшуюся кутикулу, пока снова почти не почувствовал себя собой. Флетчеру завтра утром нужно было возвращаться в Бостон к своей бухгалтерской работе, а Мерритт… Мерритт справится. С этой жизнью. С этим домом. С этими переменами. Уж что-что, а приспосабливаться он умел.

Солнце уже наполовину село, когда Мерритт встал и, потянувшись, расправил спину. Ремонт был небезупречен. Древесина не подходила. Часть провала все еще было видно. Но шкафчики выглядели почти нетронутыми, и никто не сломает ноги, ходя по полу, так что это был успех.

Прогресс.

Голоса Хюльды и Флетчера мягко доносились из столовой. В кухне было всего три амулета, включая тот, что на нем, а Хюльда уже несколько часов назад велела его снять.

– А какие будут последствия, если не сниму? – спросил он.

– Несварение желудка и упрямство, к одному из двух вы еще непривычны, – парировала она.

Мерритт усмехнулся и сделал шаг назад, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Подобрал погнутый гвоздь и положил его в карман. Взглянул на трещину с локоть длиной, которую не смог залатать, в темный погреб внизу.

Хотел бы он понимать этот дом, но даже эксперт еще в нем не разобралась. А еще хотелось бы, чтобы дом понимал его. Способен ли он вообще на такое? Хюльда, видимо, полагала, что да, иначе бы с ним не разговаривала.

Мерритт пересек кухню, закрыл ящик с инструментами.

Дом был старым. Адвокат сказал, что здесь уже сотню лет официально никто не жил. Очень долгий срок для дома, стоящего пустым.

Мерритт снова взглянул на трещину, обдумывая это. Вспомнил одно из предположений, что Хюльда выдвинула, пока он сидел в погребе. Замерев, прислушался к стенам, потолку, окну.

Раздался тихий скрип, хотя снаружи не было ветра, а наверху – людей.

Никого.

Идея Мерритта обрела плотность, прилепившись к нему, как репей к рубашке, причиняющий неудобство, требующий его заметить. Писатель закусил губу и попытался его отодрать, но в итоге лишь нашел рядом еще один репей.

Он всегда считал, что очень хорош в метафорах.

Мерритт выскользнул из кухни, не слишком опасаясь, что его защемит дверью, и прошел через уже темную комнату для завтраков в столовую, где зачарованная лампа Хюльды ярко светила из центра стола. Флетчер откинулся на спинку стула, лицом к окну, а не к Мерритту, глядя на вязы, озаренные фиолетовым закатом. Хюльда уткнулась носом в буфет и книгу рецептов, что лежала у нее на локте.

Мерритт проскользнул мимо обоих в приемную. Мимо амулета на перилах и вверх по лестнице. Дорога налево была безопасна и ограждена. А вот направо…

Несколько клубящихся теней свернулись в коридоре. Библиотека была тихой. Может, Хюльда усмирила ее, а может, она просто ждала, пока приблизится мишень, чтобы снова начать швыряться книгами.

Собравшись с духом, Мерритт пошел направо, мимо спальни и библиотеки, к двери гостиной. Он открыл ее.

Окна вернулись, впуская в комнату фиолетовые, оранжевые и красные отблески солнца. Они падали на стулья и диван, на темный камин, живописный портрет на стене и на пустой угол, в котором когда-то, вероятно, могли стоять фортепиано или арфа. Что-то такого размера. Пока Мерритт смотрел, дымные завитки перегруппировались в углу, приглушая закат. Ковер вздыбился, как шерсть встревоженного кота.

Мурашки пробежали по рукам Мерритта. Один за другим, он разжал пальцы на дверной ручке.

И шагнул внутрь.

Дверь не захлопнулась за ним, но, идя к центру комнаты, Мерритт слышал, как она скрипнула петлями, закрываясь медленно, словно рукой опытного любовника. Доски пола заскрежетали, а плинтуса отошли от стен. Дом сердился, и Мерритт это чувствовал. Он почти… слышал это.

Затем похолодевшими пальцами Мерритт снял амулет с шеи и отбросил назад.

Дальняя стена отделилась от остальных и кинулась вперед, сшибая мебель с пути, переворачивая ковер, готовясь нанести удар, который переломал бы ему все кости…

Мерритт закрыл глаза и сжал кулаки…

Стена остановилась совсем близко, обдав его воздухом, сдув волосы с лица. Когда Мерритт открыл глаза, она была всего в дюйме от его носа.

Он думал, дом сделает что-то еще. Отрастит шипы, подбросит его вверх, раздавит.

Дом ждал. Дом дышал.

Когда сердце вернулось на положенное место, Мерритт прошептал:

– Тебе, наверное, одиноко?

Стена перед ним пошла волной. Он не отступил. Дом тоже.

– В этом и смысл того, чтобы быть домом, да? – спросил он, впиваясь ногтями в ладони. – Чтобы в тебе жили. Последний жилец здесь был в 1730-х, верно? Так разве тебе не одиноко?

Пятна света и тьмы заплясали по стене, когда тени поползли по окну.

– Мне вот одиноко. – Голос его был тих, но Мерритт знал, что дом его услышал. – Мне уже очень давно одиноко. Конечно, у меня есть друзья, коллеги, так что я не в полной изоляции. Но все равно это чувствую. Это глубокое, непроходящее одиночество. Такое, которое пустотой поселяется в костях.

Его мышцы настолько задеревенели, что рука дернулась, когда он двинул ею. Он осторожно приложил подушечки пальцев, сами пальцы, а затем и всю ладонь к стене – суставы ныли от того, как крепко он их сжимал.

– Я буду хорошо с тобой обращаться, если ты так же будешь обращаться со мной, – пообещал Мерритт. – Может… Может, нам обоим не помешает новое начало.

Комната затихла.

Он подождал. Сглотнул. Еще подождал.

– Должен признать, – хриплый смешок вырвался из его горла, – что крысы были весьма выразительны.

Комната скрипнула. Пульс Мерритта подскочил, но стена отодвинулась назад, за пределы досягаемости. Она двигалась все дальше, дальше и дальше, пока с щелчком не вернулась на место. Мебель встала по местам, хотя ковер остался перевернутым. Осторожно Мерритт ухватился за его край и расправил. Подняв голову, он увидел разноцветный шарф, лежащий на полу.

Тени исчезли.

Глава 9

29 октября 1833, Ливерпуль, Англия

Сайлас почувствовал, что наконец-то может дышать.

Он оставил все позади. Дом, прислугу, город, воспоминания. Сделка прошла мягко, почти без конфликтов. На этих стенах не висело портретов бывших лордов или почивших родных. Никакие нарисованные глаза не следили за ним, а стены пели от магии, которую он скоро вберет в себя. Да, он все оставил позади, кроме тел. Они сейчас были надежно укрыты там, где никто и никогда их не найдет.

Никто, включая персонал, который ему навязал Лондонский институт хранителей очарованных комнат. Он согласился на самый минимальный штат, потому что отказ от помощи выглядел бы странно. Горс Энд был примечательным особняком, зарегистрированным в ЛИХОКе, так что лучше ему будет играть по их правилам. Пока что.

Он прошел по коридору, окна которого выходили на восток, любуясь морозным осенним утром, ярко-белым небом. Сцепив руки за спиной, Сайлас улыбнулся, вдыхая холодный воздух, проникавший в дом через открытые рамы.

Здесь он был дома.

Звук приближающихся шагов заставил его замереть. Обернувшись, Сайлас увидел, что к нему подходит Стэнли Лиджетт, его управляющий. Лиджетт был единственным из всей прислуги, кого он взял с собой из Хенспика, – остальных юноша рассчитал и отправил в город. Здесь ему нужен был лишь самый основной штат: только те, чье присутствие было абсолютно необходимо. И Лиджетт – управляющему он всегда доверял. Он понимал больше, чем другие.

Когда Сайлас подошел к нему, Лиджетт поклонился.

– Прощу прощения за беспокойство, но экономка из Бостона прибыла раньше.

– Неужели? – Сайлас сделал знак рукой, и двое мужчин пошли назад тем же путем, по которому прибыл Лиджетт. Он знал, что у ЛИХОКа есть дочерняя компания в Штатах – наверное, у них совсем не хватает персонала, раз пришлось приглашать кого-то из Бостона. Сайлас спрятал улыбку – для его целей даже лучше, если экономка будет не местная. И то, что ее ему навязали, даже не очень мешало; некоторые аспекты Горс Энда были ему все еще незнакомы. Когда Сайлас полностью поймет природу магии этого дома и проживет тут требуемое время, которое предписывали правила ЛИХОКа, он аккуратненько уволит их сотрудницу. Не нужно ему, чтобы всякие любопытные псевдомаги обнаружили, что чары внезапно исчезли из дома и обосновались в теле Сайласа.

Они спустились в утреннюю гостиную. Здесь возле дверей не торчали вечные лакеи, и Сайлас внутренне улыбнулся. Войдя в комнату, обставленную бело-зеленой мебелью, он тут же заметил молодую женщину, сидящую на кушетке.

Она немедленно встала, но еще до того, как Лиджетт успел ее представить, Сайлас сказал:

– А вы несколько молоды для экономки, не так ли? – ей было чуть за двадцать, максимум двадцать пять. Еще один повод радоваться – она была неопытна.

Женщина одарила его терпеливой улыбкой.

– Уверяю вас, я хорошо обучена как ведению хозяйства, так и чарам, лорд Хогвуд.

Лиджетт прочистил горло.

– Экономка, лорд Хогвуд. Миссис Хюльда Ларкин.

Сайлас кивнул, изучая женщину. Она была несколько высоковата, волосы стянуты в аккуратный пучок. У нее были острый взгляд и квадратная челюсть, а на слишком большом носу сидели очки.

Совершенно непримечательная.

– Прошу прощения за бестактность, – добавил Сайлас, – но, учитывая, кто ваш работодатель, полагаю, вы и сами владеете магией?

Ее щеки окрасил нежный румянец. Она расправила плечи.

– Раз я буду на вас работать, лорд Хогвуд, вопрос резонный. Я провидица.

Ему потребовалось сделать огромное усилие, чтобы лицо не дрогнуло. С провидицей может быть нелегко, если только у нее не какие-нибудь простые чары вроде удачи, как у него самого.

– Как интересно! И какой у вас аспект?

Все так же краснея, она ответила:

– Не стоит ждать от меня слишком многого, милорд. Мои навыки по меньшей мере слабы, у меня есть лишь чары предсказания.

Он секунду подумал об этом. Предсказания были привязаны к узорам – чайные листья, кости, даже обрезки ногтей. Пусть она и слабая, но, если эта женщина увидит что-то, что принадлежит ему, и заглянет в его будущее, все может пойти крахом.

Однако отказать ей – значило навести на себя подозрения, а учитывая исчезновение матери и брата, Сайлас не мог позволить себе лишних подозрений.

Кроме того… если она будет рядом, эффект ведь будет обратный, верно? Лишь человек ни в чем не повинный стал бы держать в доме провидицу. Если он мягко запустит слушок о своей новой прислуге, его репутации это только пойдет на пользу.

По крайней мере, она не психометрист, иначе его бы уже раскрыли.

– Что ж, добро пожаловать, миссис Ларкин, – он улыбнулся. – Мой управляющий покажет вам дом.

Повернувшись, Сайлас сжал плечо Лиджетта и наклонился к его уху:

– Передай горничным, что я хочу переговорить с ними с своем кабинете. Как можно быстрее.

Управляющий кивнул, и Сайлас вышел из комнаты. Да, горничные станут его защитой. Он будет содержать Горс Энд в безупречной чистоте, ни волоска, ни пылинки будет не видно. Ничего, что могло бы дать хватающейся за ниточки прорицательнице шанс заглянуть в его будущее.

Оно принадлежало лишь ему одному.

Глава 10

9 сентября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд

На следующее утро Мерритт вышел наружу.

У него имелись некоторые опасения, хотя шарф снова был надежно намотан на его шею, несмотря на приятную погоду. Но он открыл дверь – и шагнул наружу, и ничто не помешало ему это сделать.

Мерритт рассмеялся. Это был странный смешок, как будто что-то глубоко в его душе вскипело и подскочило до середины горла. Он был хриплый и дарил облегчение, и после второго, а затем и третьего шага он повторился.

– Отлично, мистер Фернсби, – отметила Хюльда с порога, держа в одной руке карандаш, а в другой – блокнот. – Должна признать, у меня были некоторые сомнения, но…

Писатель резко обернулся.

– Я впервые вышел из дома.

Она моргнула, глядя на него, а Мерритт снова рассмеялся, в этот раз крутанувшись на носке.

– Здесь снаружи совершенно чудесно!

Спрыгнув с крыльца, он приземлился на поросшую сорняками и дикими травами лужайку.

– Я их выдерну! – воскликнул Мерритт, обращаясь то ли к Хюльде, то ли к дому. – Я здесь все прополю! А вон там – чудесное место для сада!

Он почти бегом отправился осматривать тот участок. Легкий бриз, несущий запах хризантем, пролетел мимо, один из последних шепотков лета, и Мерритт в полном восторге вздохнул.

– Я и не сознавал, насколько снаружи красиво! – Он медленно обернулся, оглядывая остров, его плакучие вишни и золотые астры. Пара куликов чистила перышки вдали, наполовину скрытая камышом. Он посмотрел мимо них на океан.

Мерритту казалось, что он упустил целую жизнь, запертый в этом доме. А теперь ему отчаянно хотелось вернуть ее себе.

Улыбаясь так, что болели скулы, писатель рывком повернулся к Хюльде.

– А пойдемте погуляем, миссис Ларкин?

Его экономка усмехнулась и закатила глаза.

– Благодарю за приглашение, но, несмотря на новоприобретенную солидарность между вами и этим жилищем, еще очень многое нужно организовать. Например, прислугу, мистер Фернсби.

– Прошу, зовите меня Мерритт.

– Спасибо, но нет.

Он пожал плечами.

– Вы не сильно будете против, если я попрошу этим заняться вас? Я в горничных и кухарках совершенно не разбираюсь. Может, вы могли бы выбрать таких, с которыми поладите. Думаю, вы сделаете все как надо. В какой-то мере, они же будут и вашей прислугой, ведь так?

По тому, как миссис Ларкин склонила голову набок, Мерритт понял, что она это обдумывает.

– Резюме лежат у меня на комоде. – Прошлым вечером он вернул его на место.

Хюльда кивнула:

– Очень хорошо. Я займусь этим.

Он поклонился в знак признательности.

– А я, миссис Ларкин, буду бегать как ненормальный.

Развернувшись, Мерритт припустил по острову, едва расслышав, как Хюльда выкрикнула:

– Вы только, чур, вернитесь!

Ветер свистел у него в ушах.

Когда он в последний раз бегал?

Ну, он бежал, когда опаздывал на встречу с редактором, но бегать в городе было не то же самое. А это… Ему будто снова было десять лет.

Мерритт бежал, перепрыгивая через камыши и топча белую марь, пригибаясь под скользкими ветками вязов и пугая кроликов с мышами. Один раз он споткнулся, угодив ногой в узкий ручей, прятавшийся в траве, а второй – запнулся за выступающий древесный корень, но ему было все равно. Мерритт рассмеялся, закричал, а потом выдал то, что считал очень хорошей имитацией чайки, – трюк для вечеринок, который он освоил еще в юности.

Он бежал, пока легкие не начали гореть, пока дом не превратился в бесформенное пятно на горизонте. Мерритт встал лицом к западу, к материку, и задумался. Он был снаружи. Свободен. Мог вернуться в город, если бы захотел. Да, его вещи были здесь, но Мерритт мог договориться о том, чтобы вывезти их, еще до того, как дом поймет, в чем дело.

И все же, пусть он ничего и не обещал, писатель чувствовал, что так нарушит доверие, и не только Уимбрел Хауса, но и Хюльды, и БИХОКа тоже. Это, ну и… к чему, собственно, ему было возвращаться?

Домовладелец, напомнил он себе. Прогресс.

Он мог это сделать. Довести дело до конца. Да и место действительно было прелестное. Какая обстановка могла бы дать больше вдохновения для его книги?

Я и правда должен ей заняться. Мерритт закусил губу и пошел медленно, теперь немного внимательнее глядя, куда ставит ноги, хотя если уж ломать лодыжку, то лучше это делать, пока Флетчер еще не уехал. Эта мысль напомнила писателю, что нельзя слишком задерживаться, если он хочет проводить друга.

Мерритт шел, пока не добрался до северного побережья, которое было скалистым и неровным, где-то высоким, а где-то низким. Здесь было больше камней, чем ракушек, но он все равно подобрал несколько по пути, крутя их гладкие бока в руках, запуская более плоские блинчиками в бухту. Мерритт широко улыбался, прислушиваясь к шороху соленого бриза в кустах. Он звучал почти как песня.

Обходя большой валун, мужчина остановился, заметив что-то темное с другой стороны. При ближайшем рассмотрении он обнаружил, что это двухместная лодка, привязанная к проржавевшему колышку. Веревка была вся истертая и грязная, держалась на последних волокнах. Лодка была знатно попорчена погодой, но, когда он освободил ее от оков и осмотрел, дыр не обнаружил. Более того, на ее корпусе была едва различимая печать из двух пересекающихся спиралей. Та же печать, что стояла абсолютно на каждом кинетическом трамвае, на котором Мерритт когда-либо ездил.

Полный любопытства, пусть и не имея весел, он столкнул лодку в воду и нажал на кинетическую печать. Лодка поплыла вперед сама по себе, и у Мерритта вырвался пораженный смешок. Он быстро отключил магию и, приложив некоторые усилия, вернул лодку на берег.

– Она мне очень пригодится, – сказал он, ни к кому не обращаясь, – чтобы плавать в Портсмут и обратно.

Общественного транспорта, чтобы ездить пополнять припасы, между островом Блаугдон и континентом не было. Он, Хюльда и Флетчер нанимали частные лодки, чтобы добраться сюда. Об обратном путешествии приходилось договариваться заранее, как сделал Флетчер, если только у вас не было камня общения, ветряного голубя, ракетницы или какого-нибудь другого сигнала, который мог бы призвать транспортное средство. Или сообщить ближайшему смотрителю маяка, что вам требуется помощь. Между Блаугдоном и континентом было два маяка. Мерритту нужно будет представиться их смотрителям и произвести на них хорошее впечатление.

Затаскивая лодку повыше на берег, чтобы ее не унесло волной, он задумался, станет ли прислуга ездить за припасами. И во сколько обойдется выплата жалования. На самом деле было бы проще делать это самому. Но Уимбрел Хаус был диким, и знакомые с магией люди могли бы оказаться полезны. Особенно если учесть, что у Мерритта приближался дедлайн по книге, а он с прибытия не написал ни словечка.

Похлопав лодку на прощание, он побрел назад, к дому, по пути набрасывая в голове две следующие главы, и, дождавшись с Флетчером его транспорта, придумал парочку блестящих идей для третьей.

* * *

Через два дня после отбытия мистера Портендорфера Хюльда узнала нечто весьма прискорбное о своем новом клиенте.

Он был… неряхой.

Мистер Фернсби переехал в Уимбрел Хаус из маленькой квартирки, так что у него еще не было достаточно вещей, чтобы заполнить все комнаты.

И все же.

Хюльда обходила дом с волшебной лозой, стетоскопом и другими инструментами, пытаясь добраться до сердцевины источника его магии. Она также брала с собой метелку из перьев; эффективность – это дар божий.

В кабинете мистера Фернсби было разбросано великое множество ручек и карандашей, как будто всякий раз, отложив один пишущий инструмент, он доставал новый вместо того, чтобы снова взяться за прежний. Пол был завален наполовину исписанными листами бумаги, часть была скомкана, часть – гладкая, а часть – в промежуточном состоянии. Что хуже, его вчерашняя тарелка стояла рядом с его тетрадями, и в ней все еще была еда.

Нахмурившись, Хюльда взяла тарелку и отнесла ее вниз. А там обнаружилось, что его посуда после завтрака не вполне добралась до раковины, вилка валялась на полу, а лишние яйца никто не убрал.

А самое отвратительное, как она узнала позже, было то, что мистер Фернсби не заправлял свою постель.

Она молча смотрела на мятый ужас в его комнате: одеяла криво свисали с кровати, подушки сплющены после сна, одна и вовсе лежит, забытая, на полу. Ради всего святого, она могла понять, что в библиотеке беспорядок: дом – это дом. Но это было омерзительно. Такого можно было ожидать от аристократов, да, но они-то были в Штатах, а мистер Фернсби раньше всегда обходился без прислуги. Ему не было оправданий.

Хюльда побледнела. Что, если он и простыни не стирает?

Убрав свои инструменты, она быстро спустилась и вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и укрепить свое моральное состояние. Она обошла вокруг дома с волшебной лозой, не нашла почти ничего интересного, потом прислушалась к фундаменту и угловым стойкам.

– Не думаю, что ты построен из заколдованных материалов, – сказала она дому, который не ответил. Хюльда сделала пометку в своем гроссбухе и решила, что можно провести полную инспекцию наружной части дома, раз уж она здесь. Обходя вокруг дома, Хюльда отметила панели и контрфорсы, затем осмотрела все сооружение со стороны, делая записи о черепице и ставнях. Раньше она не обращала внимания, что у дома есть флюгер. Возможно, им стоит заняться… хотя лезть наверх будет тем еще испытанием. Ее платья не были рассчитаны на подобные приключения, а пары брюк у нее попросту не имелось.

Затем миссис Ларкин обследовала окна, прослушала их стетоскопом и проверила волшебной лозой. Она не спешила, потому что не хотела потом переделывать все заново. Как результат, ко времени, когда она закончила свою инспекцию, солнце уже начало садиться.

Мистер Фернсби писал в своем кабинете при свете свечи, когда она вернулась в дом. Ей отчаянно хотелось по-настоящему, основательно принять ванну, но, приличий ради, она подождет, пока Мерритт ляжет спать.

Дверь его комнаты была открыта, и писатель, наверное, слышал ее, потому что его рука остановилась, и Мерритт развернулся в кресле:

– А! Хюльда, у меня к вам вопрос.

Нахмурившись, Хюльда вошла в комнату и сказала:

– Миссис Ларкин, если вас не затруднит.

– Точно! Извините. – Тень смущения промелькнула по его лицу, тут же сменившись беззаботным выражением. – Я хочу узнать ваше мнение о том, что сейчас пишу.

Положив руки на бедра, она резко ответила:

– Я не эксперт в…

– Все ведь что-то читают, верно? – перебил он. – Видите ли, я пишу приключенческую историю, действие которой происходит в Нью-Йорке. Моя главная героиня – молодая женщина по имени Эли́з Даунс, она иммигрантка из Шотландии – хотя это я еще могу изменить. В любом случае она только что прибыла в город на оглашение завещания и обнаружила, что адрес заочно снятого жилья оказался неверным. А потом она становится свидетельницей убийства в переулке неподалеку.

Хюльда напряглась:

– Святые небеса.

– Отличная реакция. – Мерритт улыбнулся, и из-за этого движения – а может, из-за света свечи – его глаза показались зелеными. – Но я в затруднении. Я полагаю, любая разумная женщина побежит, а Элиз должна быть разумной, чтобы читатель ей сопереживал. Но еще мне нужно, чтобы она увидела часы, которые носит один из убийц, так что, думаю, она должна вмешаться и попытаться спасти того парня… Что скажете?

Хюльда нахмурилась.

– Скажу, что я бы не стала в одиночку соваться во всякие темные аллеи. А я полагаю, что там темно.

– Не думаю, что днем убийцы работают столь же эффективно, как ночью.

Надвинув очки выше на нос, она сказала:

– Должна признаться, я не очень часто читаю романы. Здесь я вам не помощник.

Мистер Фернсби отшатнулся.

– Что? Да кто же не читает романы? Что, кроме них, можно читать?

– Книги рецептов, исторические труды, газеты…

– Это все чушь собачья, особенно последние.

Хюльда скрестила руки на груди.

– А вы разве сами не работали в прессе, мистер Фернсби?

Он улыбнулся:

– А думаете, откуда я знаю это наверняка? Ну так вот, наша Элиз…

Хюльда закатила глаза.

– Я не знаю. А это обязательно должно быть убийство?

– А почему нет?

– Потому что убийства пугают.

– Они будоражат. Ну, то есть в книгах. В моей первой книге было целых два убийства, и она неплохо продавалась.

Она помассировала переносицу.

– Может, ограбление будоражило бы не меньше, но было бы не столь отчаянной ситуацией, чтобы храбрая молодая женщина не рискнула подбежать и попытаться спугнуть воров. А может, вместе с ней есть и другой свидетель, кто-то, кто придает ей отваги.

Мерритт немного подумал, постукивая указательным пальцем по нижней губе.

– Что ж, думаю, они могут встретиться и раньше…

– Они?

Он щелкнул пальцами.

– Это может сработать. Спасибо, миссис Ларкин. Вы мне очень помогли.

Мерритт вернулся к своей тетради и вырвал лист, над которым сейчас работал, а затем начал вновь, строча с такой скоростью, которой Хюльда не могла не подивиться.

Оставив его работать, она направилась вниз, чтобы найти что-то поесть и отыскать ванну.

– Так, куда же я положила вяленую утку…

Самый дальний шкафчик открылся.

Она улыбнулась.

– Спасибо. – Хюльда распаковала мясо и обернулась, осматривая кухню, полы которой были отполированы и полностью перестелены самим домом. – Полагаю, ты не знаешь, где ванна?

Очаг оглушительно рыгнул, выпустив в воздух облако сажи. Хюльда прикрыла глаза ладонью, в то время как ванна со слоем копоти вывалилась из дымохода.

Хюльда закашлялась и замахала рукой, чтобы разогнать облако.

– Уимбрел Хаус, в самом деле?

Открылось окно.

– Спасибо. – Она подавила еще один приступ кашля и подошла к ванне. Боже, да у нее почти час уйдет на то, чтобы ее отчистить!

Однако, как оказалось, чистка оказалась не главной проблемой, потому что мистер Фернсби не ложился еще очень долго.