Текст книги "Хранитель очарованных комнат"

Глава 11

16 октября 1835, Ливерпуль, Англия

Сайлас ворвался в особняк, прячась от дождя. Он пробежал всего-то от экипажа до двери, но на улице лило как из ведра, и пальто со шляпой уже вымокли насквозь. У него были чары, которые могли бы выжать всю воду – неизбежная расплата обезвоживанием не так и страшна, – но у него ведь не должно быть таких чар, а посему он не мог их применять там, где кто-то мог увидеть, к примеру, горничная, которая поспешила принять его мокрые вещи.

Отдав ей пальто и шляпу, Сайлас пошел дальше по коридору, оставляя на полу влажные следы и вытряхивая воду из своих вьющихся волос. Его последний выход в свет обернулся неожиданным успехом. Юноша с ужасом ожидал вечернего мероприятия, потому что ему, приличий ради, пришлось присутствовать на соседском балу, а то, что он состоятельный холостяк, всегда привлекало ненужное внимание. Но затем он узнал, что мачеха мисс Аделаиды Уокер обладает невероятно редкими чарами истерии, которые, из-за их опасности, Королевская лига магов запретила ей использовать. С этими чарами можно было причинить другому человеку боль всего одной мыслью!

Если Сайлас сумеет заполучить эту магию, его грязная работа наконец подойдет к концу.

После переезда он собрал уже много чар, как из людей, так и из домов, усиливая себя и свою защиту, обеспечивая себе свободу и процветание. Добавление к коллекции таких чар уж точно поставит его выше всякого, кто вздумает его свергнуть. Сайлас не хотел многого: ему не нужны были корона или политические заслуги, он не искал земель или престижа. Ему было нужно лишь спокойствие.

После миссис Уокер он сможет остановиться. Больше не нужно будет убивать, не нужно прятаться. Сайлас даже был не очень-то против использовать Аделаиду Уокер, чтобы достичь своих целей – в конце концов, если в доме появится женщина, у него будет отличная причина избавиться от БИХОКовской экономки на год раньше, чем того требовал контракт, а это даст ему возможность поглотить оставшиеся чары Горс Энда. Юноша уже забрал его чары огня, хотя ему и приходилось время от времени разыгрывать магические проявления этой силы, чтобы прислуга ничего не заметила.

Говоря проще, конец был уже близок.

Направляясь в подвал, Сайлас заметил экономку в смежном коридоре.

– Миссис Ларкин! – воскликнул он. – Пожалуй, я приглашу Уокеров на ужин в эти выходные. Вы не могли бы проследить за приготовлениями?

Миссис Ларкин резко остановилась.

– Я… Да. Все сделаю.

Казалось, она напугана самой этой мыслью – миссис Ларкин всегда была так уверена в себе, так пряма и решительна. Сайлас улыбнулся, уходя прочь. Наверное, он застал ее врасплох. Юноша крайне редко приглашал гостей, а когда такое и случалось, то это было лишь для видимости.

Замедлив шаг, дойдя до задней части дома, он один раз обернулся, проверяя, не следит ли кто за ним, – подвал, конечно, тайной не был, и слуги знали, что им туда нельзя, но Сайлас все равно предпочитал уединение. Никого не увидев, он спустился по лестнице, на ходу снял со стены фонарь и зажег его, дернув пальцем. Ледяная волна прокатилась вверх по руке, но к тому времени, как он достиг последней ступеньки, она уже растаяла.

Сайлас не стал зажигать факелы на стенах; вместо этого он прошел дальше, к спрятанному под ковриком люку, ведущему во второй подвал, который он выкопал собственными руками, собственной магией. Там он зажег лампы и свечи, наполнив небольшую комнату оранжевым сиянием.

Здесь он их хранил.

Сайлас часто их навещал, дабы убедиться, что здесь не слишком холодно и не слишком сыро, проверял, не появились ли у его доноров плесень или какие-нибудь странные симптомы. Они хорошо сохранились, но Сайлас не был дураком: он не верил, что они бессмертны. Самые новые лежали на полке, замотанные, как вяленое мясо, чтобы наверняка высохли как следует и не помялись. Других он держал в хранилище за потайной дверью. Никто и никогда их не найдет без Сайласа.

– Еще один, – прошептал он им, прикоснувшись к ближайшему, тому, что подарил ему ясновидение. – Еще один, и мы закончим.

Он разрезал бечевку и аккуратно его развернул, держа в руках бережно, будто он был более хрупким, чем фарфор. Однако, начав разворачивать второго, он услышал звук.

Он замер, задержал дыхание. Прислушался.

Этот звук…

Кровь будто застыла в его жилах.

Кто-то открыл дверь в потайной подвал.

Паника нахлынула так быстро, что Сайлас растерялся.

Чьи-то ноги загремели по лестнице. Слишком много ног.

Очнувшись, он разрезал бечевку, связывающую второго и третьего доноров, и схватил их. Не было времени идти в хранилище, нужно было их спрятать…

Полицейские ворвались в комнату, их было так много, что они едва все в ней поместились. Дюжина, не меньше. Негде спрятать доноров, некуда…

– Лорд Хогвуд! Вы арестованы!

Нет.

Один из мужчин схватил его. Попытался связать ему руки.

– Нет! – взревел Сайлас, выпустив в дурака кинетический удар, отшвырнувший его во второго офицера. – Отпустите меня!

Сайлас резко развернулся, чтобы ударить другого офицера, но лишь врезался в невидимый щит. Ограждающие чары. Пульс застучал в его висках. Королевская лига. Здесь были люди Королевской лиги.

Но… откуда они узнали? Как они вообще могли узнать?

Сайлас уронил доноров и отошел от стены, выпуская поток огня, заставляя офицеров расступиться. Выход был только один – лестница. Как ему сбежать? Придется убить их всех…

Он врезался еще в одно оградительное заклятье, так сильно, что зубы зашатались. Его оглушило лишь на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы самые дикие страхи претворились в жизнь. Хаократические чары разрушения вырвались из его рук лишь для того, чтобы еще один из людей короля их отразил.

Офицеры навалились на него, скрутили руки за спиной, связали запястья, колени и лодыжки, заткнули рот. Заградительные чары давили на него, как стенки невидимого гроба. Подавляли его. Совсем как это делал отец.

Сайлас закричал в свой кляп, проклиная их всех. Они надели большой мешок ему на голову и потащили вверх по лестнице его собственного дома… Кто их впустил? Сайлас попытался использовать магию, но человек из Королевской лиги шел рядом, удерживая его внутри ограждающей коробки такой мощи, что чародею наверняка будет плохо не меньше двух недель.

И все же Сайлас не сдавался. Он натягивал веревки до тех пор, пока кожа не порвалась и не выступила кровь. Он выталкивал магию наружу, пока его неподвижное, сухое и холодное тело не содрогнулось от изнеможения. Он извивался и тянул, сумел снять мешок с головы…

Сайлас увидел ее, стоящую у входной двери, – губы сжаты в тонкую линию, глаза полны решимости, спина прямая, как у гранитной статуи. Она смотрела, как офицеры выносят его.

Женщина, хранящая все ключи от дома. Та, которую он счел идеальной для этой должности.

Когда магия стала покидать его тело, его словно пронзили ледяным кинжалом, и Сайлас понял, что его доноров уничтожают. Что Хюльда Ларкин нашла его тайное хранилище. Она знала, и она донесла Королевской лиге. Эта женщина открыла дверь полицейским, когда Сайлас был так близок к покою.

И он никогда ее не простит.

Глава 12

13 сентября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд

Мерритт не мог взять в толк, почему в это воскресенье Хюльда так на него сердилась. Она была жесткой – еще жестче, чем обычно, – весь день. Краткой – опять же, еще более краткой, чем обычно, – отвечая ему. Это потому, что он не поехал в церковь? Она что, не понимала, как далеко, собственно, церковь, даже с учетом зачарованной лодки? А он был очень близок к тому, чтобы его роман перескочил в новую фазу.

Истина открылась, когда писатель уселся в столовой перекусить.

Хюльда ворвалась со стороны кухни.

– Носки в кухне, мистер Фернсби? Мы, что же, должны жить, как… словно мы… дикари?

Мерритт замер, не донеся яблоко до рта.

– А у дикарей бывают кухни?

Этот вопрос, похоже, разжег пламя, объявшее экономку с головы до ног. Она подняла пару его носков с таким видом, будто они были окровавленным тряпьем, – носки эти он оставил на краю раковины.

– Почему они здесь?

Мерритт честно про них забыл. Он уже много лет не жил с кем-то под одной крышей.

– Потому что они были грязные. Они сушатся.

Миссис Ларкин позеленела. Мерритт очень старался не рассмеяться от выражения ее лица – это же просто носки, и они чистые.

– Благовоспитанные люди не стирают носки в той же раковине, в которой моют посуду! А еще я повесила снаружи веревку для белья. Вы разве не видели?

– Видел. – Он в нее, собственно, врезался. Чуть глаз не потерял. – Но час был поздний.

– И потому вы не могли выйти и повесить свои носки снаружи?

Тут миссис Ларкин его подловила. Откусив кусок яблока, Мерритт пожевал, запихнул его за щеку и добавил:

– Там было темно?

Хюльда чуть не закатила глаза, но успела сдержаться, прежде чем радужки достигли самого верха.

– В самом деле, мистер Фернсби!

Потолок наверху сменил белый цвет на синий. Мерритту оттенок вполне понравился, хотя он не мог понять, на что дом намекает. Мерритт переключил внимание на Хюльду.

– Горничная приезжает сегодня, ведь так? Она будет заниматься стиркой?

– Слава богу, что сегодня! – Быстрым шагом миссис Ларкин подошла к окну и выглянула наружу. – И да, она будет заниматься стиркой, хотя вам придется оставлять грязное белье в корзине в вашей спальне, если вы хотите, чтобы она его вообще могла найти.

– Это всего лишь носки, миссис Ларкин.

– А ваше пальто – в гостиной. Туфли – в приемной.

Чувство вины боролось в нем с желанием оправдываться. Мерритт же не ребенок, в конце-то концов, а это – его собственный дом.

– Ну и почему бы мне не оставлять туфли в приемной? Я иначе по всему дому грязь буду растаскивать.

– С этим я согласна. – Хюльда отвернулась от окна. – Но в таком случае туфли можно ставить аккуратно возле стены, а не швырять на пол так, будто их собака грызла.

Мерритт кивнул:

– Я всегда хотел собаку.

С губ Хюльды сорвался забавный давящийся звук. Она направилась было к двери, но, когда дошла, та сдвинулась вправо.

Мерритт подавил смешок.

– Как там, вы сказали, зовут горничную? – Он все еще не был уверен насчет горничной – жить с еще одной незнакомой женщиной? Мерритт надеялся, что чем невозмутимее он будет вести себя касательно этой идеи, тем нормальнее она ему будет казаться.

– В третий раз повторяю: Бет Тэйлор.

– Знаете, раз уж я ваш работодатель, – мужчина прищурил глаза, дразня ее, – вы могли бы обращаться со мной понежнее.

Миссис Ларкин одарила его убийственным взглядом.

– Нежность я испытываю только к котятам и лимонным леденцам, мистер Фернсби. И, как я уже говорила ранее, вы – клиент БИХОКа, а не мой работодатель. Однако, как только мы найдем постоянную экономку, можете высмеивать ее и ее характер сколько вам угодно.

Отложив яблоко, Мерритт резко развернулся на стуле.

– В каком это смысле, постоянную экономку? Вы не останетесь?

– Я останусь, пока не смогу разрешить все вопросы, связанные с домом, а затем переберусь туда, где буду нужна БИХОКу.

Услышав это заявление, Мерритт почувствовал две вещи: разочарование и удивление. Разочарование от того, что Хюльда уедет, и удивление от того, что это его разочаровывало. Все шло так… хорошо. Дом уже успокоился и лишь изредка подшучивал над ним или привлекал к себе внимание, а не угрожал расправой и подкидывал дохлых вредителей.

– А что, если мне не понравится новая экономка? – возразил Мерритт..

Уголок ее губ дернулся вверх.

– Ну, если бы вы просмотрели резюме, как и должны были, вы бы могли сами выбрать подходящую. Однако, раз уж вы оставили это дело мне, я разослала запросы самым неприятным и дорогостоящим женщинам, которых знаю.

Он прищурился.

– Вы этого не сделали.

Хюльда не ответила, но выглядела очень довольной. Ухватившись за дверную ручку, она всунула ботинок между косяком и дверью, чтобы та снова не сдвинулась, и быстро вышла.

Мерритт повернулся к своему яблоку и почти подсознательно отметил, что след от его зубов на нем очень напоминал Францию.

* * *

Бет прибыла ровно в четыре. Мерритт знал это потому, что в тот самый момент смотрел на часы. Если бы он ее не ожидал, писатель мог бы и не услышать стук – он был очень робкий, а не целеустремленный и требовательный, как у Хюльды.

– Прошу, будь к ней добр, – прошептал он стенам гостиной. – Мы в этом деле заодно, так?

Дом ответил тем, что наполовину утопил диван в полу. Мерритт удалился прежде, чем спонтанно возникшая воронка могла бы затянуть и его тоже.

Хюльда, как и ожидалось, оказалась у дверей первой.

– Мисс Тэйлор! Как чудесно вас видеть. Вы легко нас нашли?

– Вы дали очень четкие указания, миссис Ларкин. Спасибо большое.

Хюльда шагнула в сторону и впустила в дом миниатюрную смуглую женщину. Ее черные волосы были стянуты в тугой пучок на макушке. У нее были большие привлекательные глаза и круглое лицо. Как и Хюльда, она носила платье, закрывающее тело от подбородка до пят, хотя у нее оно было приятного светло-голубого оттенка, а вот у Хюльды – серого. Ее карие глаза тут же нашли Мерритта, и прежде, чем мужчина успел ее поприветствовать, она сказала:

– Вы писатель, мистер Фернсби?

Он оторопел.

– Я… Да. – Может, это было в его досье? Но, если так, зачем она спрашивала?

Бет кивнула:

– Это интересно. Никогда раньше не работала на писателя. Мне нравится, когда люди сами зарабатывают на то, что имеют.

– Что ж, спасибо. – Он не станет ей говорить, что дом ему достался просто так.

Наверху что-то бухнуло. Обернувшись, Мерритт пробормотал:

– Пожалуйста, пусть это будет не моя модель корабля.

– Это просто дом, – объяснила Хюльда. – Он сейчас в гораздо лучшем состоянии, чем поначалу. Я покажу вашу комнату, а потом проведу экскурсию.

Выступив вперед, Мерритт протянул руку:

– Позволите?

Бет помедлила, посмотрев на свой чемодан, прежде чем нерешительно отдала его. Когда Мерритт его взял (а он был довольно легкий), горничная сказала:

– Думаю, мне тут вполне понравится.

– А вы тоже из БИХОКа? – спросил Мерритт, первым поднимаясь по лестнице и оставляя Хюльду в хвосте.

Бет кивнула:

– У меня с ними контракт.

– А обязательно иметь магию, чтобы работать на БИХОК?

– Конечно. – Бет даже не глазом не моргнула, когда лестница вспыхнула ярко-красным цветом. – Но мои таланты несущественны. Я всего лишь восьмипроцентная.

– Восьми… чего? – спросил он.

– Мисс Тэйлор, неуместно делиться своей родословной с нанимателем, – пожурила ее Хюльда.

Мерритт остановился на верху лестницы, с опаской глядя на потолок. Тот пока оставался сухим.

– Родословной?

– Право же, мистер Фернсби. – Хюльда протиснулась мимо них двоих. – Раз уж вы теперь будете иметь дело с магией на постоянной основе, стоило бы заняться самообразованием по данной теме.

– Самообразованием я займусь, когда решу писать об этом книгу, – ответил Мерритт. – Но раз уж неуместность позабыта, – он улыбнулся мисс Тэйлор, – что вы имеете в виду под восемью процентами?

Мисс Тэйлор взглянула на Хюльду.

Та вздохнула.

– Это основанная на генеалогии примерная оценка того, какая доля ваших предков была магами. Чем выше процент, тем больше у вас может быть чар – или тем сильнее они будут.

Мерритт перенес вес на одну ногу.

– А в чем разница?

– В чарах, мистер Фернсби, – вклинилась Бет. – Иногда у человека бывает только одно заклятье, но в избытке, так что он может им пользоваться очень хорошо. А иногда у человека много разных чар, но совсем по капельке, и он умеет многое, но плохо. По большей части семьи, у которых в роду были маги, проверяют своих детей на чары.

Мерритт кивнул.

– Значит, это просто математическое уравнение?

Хюльда покачала головой:

– Генетика – штука хитрая, мистер Фернсби, а магические гены – рецессивные. К примеру, моя сестра не имеет ни капли магии, но наш процент одинаков.

Мерритт задумался об этом.

– Интересно. Так и какой же у вас процент, миссис Ларкин?

Она нахмурилась.

– Как я и говорила, обсуждать подобное неуместно. Прошу сюда. Вы будете во второй спальне, рядом со мной. Если возникнут вопросы, не стесняйтесь стучать. Но, учитывая, что мистер Фернсби – единственный обитатель Уимбрел Хауса, ваши обязанности будут простыми.

– А это указано в вашем резюме? – упорствовал Мерритт, входя следом за ней. – Можно посмотреть?

Хюльда его проигнорировала.

– Я вам уже постелила. Мистер Фернсби имеет обыкновение ложиться поздно, так что в его комнаты можете по утрам приходить в последнюю очередь.

– А я вам свой скажу, – продолжал Мерритт. – Ноль. Теперь ваш черед.

Бет хихикнула. Может, и были плюсы от того, что в доме еще кто-то поселится.

Хюльда смерила обоих испепеляющим взглядом.

– Если уж вам это так важно, мистер Фернсби, БИХОК высчитал, что у меня двенадцать. Высокие проценты – большая редкость среди простолюдинов.

Он кивнул.

– А какой тогда, по-вашему, у королевы? Пятьдесят?

Закатив глаза, Хюльда забрала у него чемодан и положила его на кровать.

– Мисс Тэйлор, давайте начнем с библиотеки.

Мерритт пошел по коридору вслед за ними.

– Шестьдесят? Господи, только не говорите, что семьдесят?

Хюльда снова его проигнорировала, открывая дверь в библиотеку, где летали книги. Писатель сильно сомневался, что она хоть пальцем шевельнет, дабы уберечь его от удара порхающим томиком в висок, так что пусть и неохотно, но Мерритт оставил женщин заниматься своими делами.

И уже только вернувшись к тетрадям – слава богу, все были на месте, – он вдруг понял, что не спросил, а какая именно магия была у Бет.

Притянув к себе чистый листок, Мерритт написал себе заметку – посетить ближайшую общественную библиотеку в следующий раз, как покинет остров. Нужно просмотреть кое-какие книги о магии.

* * *

Мисс Тэйлор осмотрела дом, задавая уместные вопросы, и сразу же принялась за дело, заявив:

– Разберу вещи, когда везде станет чисто.

Воистину, Хюльда уже давно не слышала ничего приятнее.

К счастью, у мисс Тэйлор имелись и базовые кулинарные навыки, отчасти поэтому Хюльда ее и наняла. Второй причиной была личная рекомендация Миры. Позже вечером Бет приготовила ужин с минимальной помощью Хюльды и объявила, что утром отправится в Портсмут пополнить запасы. Кажется, все наконец шло гладко.

Когда тарелки были убраны, а мисс Тэйлор и мистер Фернсби удалились в свои комнаты, Хюльда воспользовалась возможностью снова обойти дом, пытаясь передвигаться по помещениям не так, как обычно. Ее волшебная лоза лежала в сумке, но стетоскоп по-прежнему висел на шее. Она осмотрела каждый оберег – ни один не изменился – и даже нарочно опрокинула несколько вещей, надеясь, что чары прови́дения дадут ей намек, но, разумеется, ее слабая магия редко так работала. Если Хюльда что и увидит, то лишь кусочек собственного будущего.

Без свечи уже мало что можно было разглядеть, и она пошла назад по коридору в сторону спален. Снова закапала краска – хотя на этот раз серая, – и Хюльда раскрыла зонтик и замедлила шаг, изучая взглядом углы, пытаясь, так сказать, посмотреть сквозь стены. Когда она вошла в библиотеку, книги, как и ожидалось, начали летать. Сегодня дом швырялся томами с черным переплетом, а таких было много.

Хюльда лишь одной ногой шагнула в комнату, не желая, чтобы ее ударили, хотя дом до сих пор не причинял ей физического вреда. Но, когда миссис Ларкин уже почти решилась сделать второй шаг, она случайно посмотрела через плечо в коридор.

Дождь из краски прекратился.

Хюльда замерла. Посмотрела в библиотеку. Шагнула одной ногой назад, но оставила дверь открытой.

Через пару секунд снова потекла краска, точно так же, как и раньше, барабаня по полу и исчезая, будто ее и не было.

– Хм-м, – сказала она вслух, обеими ногами шагнув в библиотеку. Книги начали летать. Она выглянула в коридор. Никаких протечек.

Она снова шагнула в коридор. Капли.

Лицом к коридору, Хюльда пошла спиной вперед, пока не попала в гостиную. Шаг, второй, третий…

Мебель заворчала, будто просыпаясь. А капли краски исчезли.

Улыбка расцвела на ее лице. Ну, вот и оно.

– Миссис Ларкин. – Мистер Фернсби вышел из своей спальни на другой стороне дома, держа в руке лист бумаги. – Вы сейчас подумаете, что я совсем дурак, но как правильно – привелегия или привилегия?

Он поднял взгляд, вероятно, отметив выражение ее лица.

– И что вы теперь сделали?

– Пишется привилегия, мистер Фернсби. – Экономка положила руку на бедро. – А я обнаружила источник магии Уимбрел Хауса.

Мебель перестала ворчать.

Мистер Фернсби ухмыльнулся.

– Видимо, мой юрист был неправ и привидения нет?

– Вообще-то, есть, мистер Фернсби, – ответила она со всей серьезностью. Все сходилось. Один-единственный призрак мог за раз делать лишь что-то одно, а магия перескакивала из комнаты в комнату, словно пытаясь ее впечатлить. – Я вполне уверена, что в распоряжении дома находится дух волшебника.