Текст книги "Джейн Эйр (адаптированный пересказ)"

Я снова пошла по коридору, как вдруг услышала странный звук, напоминающий приглушенный сухой смех. Я остановилась в недоумении. Смех на мгновение умолк, затем прозвучал гораздо громче и оборвался на высокой ноте.

– Миссис Фэйрфакс! – крикнула я, услышав, что она спускается по лестнице. – Вы слышали этот смех? Что это?

– Наверное, кто-нибудь из горничных, – ответила она. – Может быть, Грэйс Пул.

– Но вы слышали? – опять спросила я.

– Да, совершенно ясно. Я часто слышу ее смех. Она шьет в одной из этих комнат. Иногда с нею бывает и Ли, они шумят и болтают.

Смех повторился.

– Грэйс! – крикнула миссис Фэйрфакс.

Говоря по совести, я не ждала, что Грэйс ответит еще более страшным хохотом. Мне стало жутко. Слава Богу, был ясный день, иначе со мной бы случился припадок от страха.

Впрочем, все тут же разъяснилось: дверь рядом со мной открылась, и из комнаты вышла служанка – женщина лет тридцати – сорока. Она была довольно коренастая, рыжеволосая, с грубыми чертами лица.

– Слишком громко смеетесь, Грэйс, – сказала миссис Фэйрфакс, – помните приказ.

Грэйс молча присела и вернулась в комнату.

– Она шьет и помогает Ли по хозяйству, – объясняла старушка. – Конечно, она не без недостатков, но со своей работой справляется прекрасно. Кстати, как прошло ваше занятие?

Разговор, естественно, перешел на Адель, и мы развивали эту тему, пока спускались в нижние этажи. В холле ко мне подбежала Адель:

– Сударыня, обед на столе! Я очень проголодалась!

Обед накрыли в комнате миссис Фэйрфакс.

Глава XII

Надежда на спокойную и размеренную жизнь, которую сулила мне моя первая встреча с Торнфильдхоллом, укрепилась во мне после более длительного знакомства с этим местом и его обитателями. Всё шло как нельзя лучше. Наши взаимоотношения с миссис Фэйрфакс были теплыми и уважительными. Она оказалась доброй, простодушной и далеко неглупой женщиной. Моя же ученица, хоть и была немного избалованным ребенком, делала относительные успехи в учебе, так как мне удалось справиться с её недостатками… Надо сказать, что Адель не отличалась особыми талантами, но и не была хуже детей своего возраста. Возможно, моя характеристика Адель кому-то из родителей покажется слишком скупой на похвалу, но я не собираюсь потакать родительскому эгоизму. Я пи шу так, как это было на самом деле, – правду.

В те часы, когда Адель гуляла с няней, я поднималась на крышу дома, чтобы полюбоваться на окрестности и помечтать о том, как живут люди в других городах, странах. При этом иногда слышала тот же странный смех и бормотание Грэйс Пул. Не раз я видела, как она выходила из своей комнаты. Да, у неё был нелицеприятный вид, но вряд ли можно было сказать, что она не в себе. Мне так ни разу и не удалось её разговорить.

Остальные обитатели этого дома – Джон и его жена, Ли – (горничная) и Софи (няня-француженка) – были вполне приличные, но ничем не примечательные люди.

Так прошли октябрь, ноябрь и декабрь. Однажды в январе, когда Адель слегка приболела, мне пришлось отменить занятия. Был ясный, спокойный день, хотя и очень холодный. Миссис Фэйрфакс написала какое-то письмо и попросила меня отнести его на почту в Хей. До деревушки было около двух миль, так что прогулка могла стать приятной.

Сначала я шла быстро, чтобы согреться, потом, замедлив шаг, любовалась окружающим пейзажем. Ни один человек не встретился мне на пути. Я уже отошла почти на милю от Торнфильда. А так как дорога, ведшая в Хэй, непрерывно поднималась в гору, я устала и решила присесть на пенек отдохнуть.

Внезапно тихое журчание ручейка, близ которого я присела, смешалось с топотом копыт. По всей видимости, приближался всадник. Так как в этом месте дорога был слишком узка, то я посчитала наиболее благоразумным просто сидеть и не шевелиться, чтобы конь мог спокойно пройти. Я сразу же нафантазировала себе образы коня и всадника, которые должны были быть похожи на героев сказок.

Всадник был уже совсем рядом, но я все еще не видела его. Через мгновение, кроме топота, я услышала шорох, и из кустов выскочила огромная, похожая на льва собака. Я испугалась, однако пёс пробежал мимо, будто меня и не заметив. Позади шел конь, очень крупный, на нем сидел всадник, который также не обратил на меня внимания. Он проследовал мимо, и я встала, чтобы продолжить свой путь. И тут произошло неожиданное: конь поскользнулся на обледенелой тропинке. Путник воскликнул: «Этого еще не хватало!» и натянул поводья. Но все же животное упало. Я остановилась. Конь и всадник лежали на земле. Собака, подбежав к ним, начала отчаянно лаять. Она обнюхала поверженного всадника и его коня, а затем подбежала ко мне, как бы моля о помощи. Мне ничего не оставалось, как подойти к всаднику, который пытался выпутаться из стремян.

– Вы ушиблись, сэр? Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? – спросила я.

– Отойдите подальше, – ответил он, наконец, и приподнялся. Ему удалось высвободиться из-под коня и встать. Вслед за этим и конь вскочил, что очень обрадовало собаку, которую хозяин то и дело пытался успокоить выкриками: «Куш, Пилот!»

Мне очень хотелось помочь ему или хотя бы проявить внимание, и я опять подошла ближе.

– Если вы ушиблись, сэр, и вам нужна помощь, я могу сходить в Торнфильдхолл или Хэй.

– Благодарю вас. Обойдусь! Кости у меня целы, просто вывих.

Однако попытка сделать шаг отразилась болью на его лице.

Уже стемнело, но луна светила ярко, так что я разглядела его хорошо. Это был мужчина средних лет. Крепкого телосложения, среднего роста, смуглый, с суровыми чертами лица. На вид ему было около тридцати пяти. Одет он был в плащ для верховой езды с меховым воротником и стальными застежками.

Я не чувствовала перед ним ни страха, ни особой робости. Если бы он вежливо отклонил моё предложение о помощи, возможно, я спокойно продолжила бы свой путь, но его сердитый тон и упрямство придали мне храбрости:

– Я никак не могу бросить вас, сэр, в столь поздний час, на пустынной дороге. По крайней мере до тех пор, пока вы не окажетесь в состоянии сесть на лошадь.

Когда я сказала это, он впервые посмотрел на меня.

– Вам самой давно пора быть дома, – сказал он, – если ваш дом, конечно, по соседству. Вы откуда взялись?

– Вон оттуда, снизу. Не думайте, я совсем не боюсь, мне нетрудно будет сбегать за помощью в Хэй, тем более что мне туда самой надо.

– Вы живете внизу? В том доме с башнями? – спросил он, указывая на Торнфильдхолл.

– Да, сэр.

– А чей это дом?

– Мистера Рочестера.

– Вы знаете мистера Рочестера?

– Нет, я его никогда не видела.

– Он что не живет там?

– Нет.

– А вы знаете, где он сейчас?

– Нет, не знаю.

– Так, вы не прислуга, это понятно. Вы… – он стал внимательно оглядывать меня.

– Я гувернантка.

– Ну, конечно, гувернантка, – повторил он. – Черт, я и забыл! – и снова стал рассматривать меня. Через несколько минут мужчина вновь попытался сдвинуться с места, но ему явно было больно ступать.

– Я не стану посылать вас за помощью, – сказал он, – но вы сами сможете мне помочь, если будете так любезны.

– Хорошо, сэр.

– У вас нет зонтика, которым я мог бы воспользоваться как тростью?

– Нет.

– Тогда постарайтесь взять мою лошадь и подвести ко мне. Вы не боитесь?

Конечно, я боялась, но деваться было некуда. Конь не поддавался, мне никак не удавалось ухватить его за уздечку. Наблюдая мои безуспешные попытки, мой новый знакомый в конце концов рассмеялся.

– Вижу, вижу – сказал он, – гора не желает идти к Магомету! Что же, помогите тогда Магомету подойти к горе… Извините меня, – добавил он, – лишь безвыходное положение заставляет меня воспользоваться вашей помощью.

Опираясь на мое плечо, он доковылял до коня, и морщась от боли, вскочил на него.

– Так-то, – сказал он, – подайте мне, пожалуй ста, хлыст… Благодарю вас. Теперь бегите с вашим письмом в Хэй и возвращайтесь скорее домой.

Коснувшись шпорами коня, который тотчас взвился на дыбы, всадник исчез в темноте. Собака бросилась следом за ними.

Это маленькое приключение оставило радостный след в моей душе: мне удалось кому-то помочь. И пусть помощь была незначительной, но случай внес хоть какое-то разнообразие в мою размеренную жизнь.

Во время пути лицо моего случайного знакомого постоянно стояло у меня перед глазами. До бравшись до почты, я исполнила поручение миссис Фэйрфакс и направилась обратно в Торнфильд. Было уже поздно, следовало торопиться.

Подойдя к воротам дома, я замедлила шаг, решив прогуляться по лужайке. Что-то мешало мне войти в этот мрачный на вид дом. Однако войти всё-таки пришлось.

В холле было полутемно, под потолком горела только бронзовая лампа, но из столовой лился свет. Было видно, что возле камина расположилась группа людей. Однако я не успела разглядеть их, потому что дверь в столовую вдруг закрыли, и я поспешила в комнату миссис Фэйрфакс. Там тоже топился камин, правда, свечи не были зажжены, и хозяйка отсутствовала. Зато перед камином важно устроился пес, очень похожий на того, с дороги. Я даже невольно крикнула ему «Пилот!» Собака тут же поднялась, подошла и стала обнюхивать меня. Откуда здесь могла взяться собака? Позвонив, я попросила Ли принести свечи, а заодно спросила:

– Откуда эта собака?

– Она прибежала за хозяином.

– За кем?

– За хозяином, за мистером Рочестером. Он только что приехал.

– Неужели? И миссис Фэйрфакс с ним?

– Да, и мисс Адель. Они все в столовой, а Джона послали за врачом. С хозяином случилось несчастье: его лошадь упала, и он вывихнул себе ногу.

– Лошадь упала на дороге в Хэй?

– Да, когда он спускался с холма. Она поскользнулась на обледенелой тропе.

– Да?… Принесите мне, пожалуйста, свечи, Ли.

Ли принесла свечи, следом за ней вошла миссис Фэйрфакс. Она рассказала мне то же самое, добавив, что врач уже здесь и осматривает мистера Рочестера. Затем она распорядилась относительно чая, а я поднялась наверх, чтобы переодеться.

Глава XIII

По рекомендации врача мистер Рочестер в тот вечер лег рано, а на следующее утро встал поздно. Как только он проснулся, в доме сразу же все задвигалось и завертелось. Начались бесконечные визиты: приходили арендаторы, управляющий, – мистер Рочестер практически непрерывно кого-то принимал, заняв для этих целей библиотеку. Нам с Адель выделили другую комнату, куда перенесли глобус и учебники.

В тот день с Адель нелегко было заниматься. Она то и дело выбегала из комнаты, высматривая мистера Рочестера. В конце концов, мне это надоело, и я приказала ей сидеть смирно и никуда не выходить. Однако она постоянно отвлекалась от занятий и продолжала болтать о монсеньере Эдуарде Фэйрфакс Рочестере, как она его называла, строя догадки о подарках, которые он ей мог привези.

– У него и для вас наверняка найдется подарок, мадемуазель. Он о вас спрашивал. Говорит: «Это такая маленькая, тоненькая и бледненькая мисс?» Я сказала, что так оно и есть. Верно, мадемуазель?

Обедали мы без мистера Рочестера в комнате мисс Фэйрфакс. К вечеру пошел снег, и мы остались в классной комнате. Судя по тому, что звонки прекратились, хозяин дома уже освободился.

Наше занятие закончилось, и я разрешила Адель вернуться к своей няне.

Оставшись одна, я подошла к окну, но ничего не было видно – падающий снег образовал сплошную белую пелену, и на меня нахлынули грустные мысли, которые, впрочем, не успели овладеть мной, потому что в комнату вошла миссис Фэйрфакс.

– Мистер Рочестер просит вас прийти с вашей ученицей сегодня вечером пить чай в гостиную, – сказала она. – Он сожалеет, что не мог пригласить вас к себе раньше, так как был занят.

– В котором часу будет чай? – поинтересовалась я.

– В шесть. Здесь наш хозяин ведет правильный образ жизни. Будет лучше, если вы переоденетесь сейчас же, – заметила старушка. – Я пойду и помогу вам.

– Разве нужно переодеваться?

– Да, необходимо. Я всегда к вечеру переодеваюсь, когда мистер Рочестер дома.

Эта церемонность несколько удивила меня, но возражать я не стала и пошла к себе в комнату переодеваться. Там я сменила черное шерстяное на черное шелковое платье. Это было мое лучшее платье, если не считать светло-серого, которое, по моим провинциальным представлениям о нарядах, я считала слишком торжественным.

– Не хватает брошки, – сказала миссис Фэйрфакс.

У меня было единственное украшение – жемчужная брошка, подаренная мне мисс Темпль. Я чувствовала себя смущенной столь официальным приглашением, поэтому спряталась за мисс Фэйрфакс, когда мы вошли в гостиную.

Комната была ярко освещена свечами, у камина растянулся Пилот, рядом с ним, стоя на коленях, возилась Адель. На кушетке, полулежа, расположился мистер Рочестер. Я тотчас узнала в нем моего вчерашнего знакомого. У него был резко очерченный нос, раздувающиеся ноздри, – вообще он производил впечатление человека упрямого и угрюмого. По-моему, он сделал вид, что не заметил нашего появления.

– Это мисс Эйр, сэр, – спокойно сказала миссис Фэйрфакс.

Он поклонился, по-прежнему глядя на ребенка и собаку.

– Садитесь, мисс Эйр, – предложил он, хотя всем своим видов показывал, что ему нет никакого дела до того, есть ли здесь какая-то мисс Эйр или нет.

Своеобразная манера общения мистера Рочестера снимала с меня всякие обязательства быть любезной ему в ответ. Я села, и мое смущение исчезло. Мне даже стало интересно, как он будет вести себя дальше. А вел он себя совсем как бревно, – не говорил и не двигался. Миссис Фэйрфакс попыталась начать беседу, но лишь услышала:

– Сударыня, я хотел бы чашку чая.

Ли не медля принесла чайный прибор и принялась расставлять чашки. Мы с Адель перешли к столу, хозяин же по-прежнему не двигался.

– Будьте так любезны, передайте мистеру Рочестеру его чашку, – попросила меня миссис Фэйрфакс, – боюсь, что Адель прольёт чай.

Адель же, видимо, решила, что настал момент напомнить мистеру Рочестеру о подарках.

– Мсье, вы, наверняка, привезли подарки и для мисс Эйр?

– Подарки? Какие подарки? – гневно спросил он. – Вы разве ожидали подарки, мисс Эйр? Вам нравится получать подарки? – и он внимательно посмотрел на меня своими колючими глазами.

– Не знаю, что и ответить, сэр. В этом отношении у меня мало опыта, но вообще считается, что получать подарки довольно приятно.

– Вообще считается? А вы сами что думаете?

– Мне трудно ответить. Во всяком случае подарки бывают разные, сэр.

– А вы не такая уж и простушка, мисс Эйр. Адель вот напрямую требует подарка, а вы – исподволь.

– У неё, видимо, больше оснований так себя вести. Я же пока не сделала ничего такого, что требовало бы благодарности.

– Ах, вы еще и чрезвычайно скромны, мисс? Кстати, я проэкзаменовал Адель и нашел, что вы добились немалых успехов. Это тем более удивительно, потому что сама Адель не обладает никакими особыми талантами и способностями. – Вот вы мне и сделали подарок, сэр. Благодарю Вас.

– Гм… – мистер Рочестер не нашелся, что ответить, и стал молча пить чай.

После чая хозяин попросил подойти меня к окну, Адель же было приказано играть с собакой.

– Вы уже три месяца в моем доме?

– Да, сэр.

– Вы приехали из…?

– Из Ловудской школы в… ширском графстве.

– А, из приюта! Сколько вы там пробыли?

– Восемь лет.

– Восемь лет! Да, вы достаточно живучи, мисс. Думаю, что и за более короткий срок в том учреждении можно было подорвать свое здоровье. То-то вы мне напомнили вчера на дороге фею из сказки, которая навела порчу на моего коня. Признаться, я и сейчас нахожусь под тем же впечатлением. Ваши родители живы?

– У меня нет родителей, сэр.

– Думаю, никогда и не было? Вы их помните?

– Нет.

– Я так и думал. Что ж, – продолжал мистер Рочестер, – значит, у вас должны быть тети и дяди, братья, сестры?

– У меня никого нет, сэр.

– А где ваш дом?

– У меня нет дома.

– Кто же надоумил Вас приехать сюда?

– Я дала объявление в газетах, и миссис Фэйрфакс пригласила меня.

– Да, – подтвердила добрая старушка, – и благодарю Бога за то, что он мне её послал. Она добрая и внимательная воспитательница для Адель…

– Не надо, не трудись её хвалить, – перебил мистер Рочестер, – похвалы меня не убедят, я сам хочу составить о ней мнение. Начало было, однако, неутешительным: она заколдовала мою лошадь.

– Сэр?! – удивилась миссис Фэйрфакс.

– Она виновата в том, что я вывихнул ногу. Мисс Эйр, вы когда-нибудь жили в городе?

– Нет, сэр.

– Вы бывали в обществе?

– Нет.

– Вы много читали?

– Только то, что попадалось под руку.

– Сколько вам было лет, когда вы поступили в Ловуд?

– Почти десять.

– И вы пробыли там восемь лет. Значит, теперь вам восемнадцать.

Я кивнула.

– Ну, и чему же вы научились в Ловуде? Вы умеете играть на рояле?

– Немного.

– Конечно, все так говорят. Пойдите в библиотеку… я хотел сказать: пожалуйста. Надеюсь, что вас не обидел мой тон. Я у себя в доме привык приказывать, так что не обессудьте. Итак, пойдите в библиотеку к роялю, не закрывайте двери и сыграйте нам что-нибудь.

Так я и сделала.

– Благодарю Вас! – крикнул он через пару минут. – Вы действительно играете «немного», немного лучше обычной школьницы.

Я закрыла рояль и вернулась. Мистер Рочестер продолжил:

– Адель сказала мне, что вы рисуете. Я видел ваши рисунки. Возможно, вам кто-то помогал?

– Нет, сэр! – воскликнула я.

– А, это задевает ваше самолюбие! Хорошо, принесите папку с рисунками, – и уже, рассматривая их, сказал. – Я вижу, что эти рисунки сделаны одним и тем же человеком. Вами?

– Да.

– Откуда вы взяли сюжеты?

– Я их придумала.

– И в вашей голове роятся такие мысли?

– Да, сэр.

– Думаю, вы были счастливы в момент творчества?

– Вы правы, сэр. Я абсолютно была поглощена этим.

– А вы сами довольны своими работами?

– О, нет. Мне никак не удается передать всё, что хотелось бы.

– Я с вами не согласен. Кое-что вам удалось. Однако изображенное вами царство фей странно по замыслу для восемнадцатилетней девушки. Скорее всего, это подражание. Конечно! Эти идеи вы позаимствовали у Латмоса! Заберите ваши рисунки! – Затем, взглянув на часы, тут же добавил. – О чем вы думаете, мисс Эйр? Уже девять часов. Адель давно пора спать. Пойдите и уложите ее.

Он позволил Адель поцеловать себя и указал нам рукой на дверь. Пилот и тот был бы приветливее. Мы вышли.

– Вы мне говорили, что у мистера Рочестера нет никаких особенных странностей, – заметила я, войдя в комнату к старушке после того как уложила Адель.

– Разве есть?

– По-моему, он не очень-то вежлив.

– Да, вы правы. На первый взгляд он таким и кажется. Я этого уже и не замечаю, однако, даже если это и так, то эти странности ему простительны.

– Почему же?

– Во-первых, у него натура такая, а во-вторых, его терзают душевные переживания.

– По поводу чего?

– Семейные неурядицы.

– У него есть семья?

– Уже нет, но была, родные были во всяком случае. Пару лет назад он потерял старшего брата. Мистер Рочестер недавно стал владельцем этого поместья, всего девять лет.

– Девять лет? Разве он так любил своего брата, что до сих пор скорбит о нем?

– Не думаю, они не ладили. Да и с отцом у него были натянутые отношения. В молодости мистер Рочестер натворил много глупостей. Однако, как бы то ни было, отец и брат обошлись с ним очень некрасиво. Точнее я не знаю. В любом случае, он разругался со своей семьей, долго скитался по свету. Торнфильд достался ему, видимо, только потому, что брат не успел составить завещание перед смертью. Думаю, что мистер Рочестер ненавидит этот дом, даже избегает его. Больше двух недель он не задерживается в поместье.

– А почему он избегает его?

– Возможно, он ему кажется слишком мрачным.

Этот ответ не мог удовлетворить меня. Однако на все мои дальнейшие расспросы миссис Фэйрфакс отвечала уклончиво, говоря, что подобное негативное отношение к родовому поместью мистера Рочестера остается и для неё загадкой. Ясно было одно: либо она говорила правду, либо не хотела посвящать меня в семейные тайны.

Глава XIV

В последующие дни я редко видела мистера Рочестера. Утром он был занят делами, затем приезжали гости, которые обычно оставались обедать. Когда он выздоровел, то стал выезжать верхом, делая визиты соседям. Возвращался он обычно поздно вечером. Адель вызывал к себе редко, со мной же встречался случайно где-нибудь в холле или на лестнице, при этом был сдержанно вежлив. Правда, иногда он приветливо раскланивался. Эти перемены в его настроениях не задевали меня, я чувствовала, что все это ко мне не имеет отношения. Здесь было что-то другое.

Однажды, в дождливый холодный вечер, когда мистер Рочестер решил остаться дома, он пригласил нас с Адель к себе вниз, что немало обрадовало мою воспитанницу, которая предположила, что наконец-то прибыла её коробка из Франции. Так и было. В комнате, где расположился мистер Рочестер, на столе лежала большая коробка, принадлежавшая Адель. Девочка немедленно решила разобрать её. Мистер Рочестер указал ей на кушетку и приказал вести себя тихо. Затем вызвал миссис Фэйрфакс и попросил её составить компанию Адель, которая уже увлеченно занималась содержимым коробки. Меня же хозяин попросил сесть рядом с ним.

Сейчас мистер Рочестер, сидя в своем роскошном кресле, выглядел не так, как обычно. Суровость его куда-то пропала, он улыбался и, судя по всему, был в хорошем расположении духа (возможно, от выпитого вина). И всё же его нельзя было назвать счастливым человеком. Что-то мрачное проявлялось в каждом взгляде его красивых черных глаз, озаренных пламенем камина. Пару минут он смотрел на огонь, а я разглядывала его. Вдруг он повернулся ко мне и перехватил мой взгляд.

– Вы разглядываете меня, мисс Эйр, – сказал он. – Ну и что скажете?

Это было так неожиданно, что у меня невольно вырвалось:

– Нет, сэр!..

– Клянусь, в вас есть нечто! С виду вы настоящая монашка, но когда вас о чем-нибудь спрашивают, вы даете такие ответы, которые не ожидаешь услышать из ваших уст.

– Сэр, я слишком поторопилась, извините. Я должна была сказать, что о вкусах не спорят, что дело не в наружной красоте, что…

– Ничего подобного не надо было говорить. Скажете тоже – дело не в красоте! Вместо того чтобы сгладить свою оплошность, вы продолжаете говорить мне колкости. Хорошо. Почему же вы находите меня некрасивым? По-моему, я не урод.

– Мистер Рочестер, извините, я действительно сказала глупость.

– Вот именно, я тоже так думаю, и вам придется ответить за нее. Ну, давайте разберемся: разве вам не нравится мой лоб?

Он приподнял черную прядь волос над бровями, и показался высокий, умный лоб.

– Что ж, по-вашему, я болван?

– Совсем нет, сэр. Но не примите за дерзость, если я отвечу вопросом на вопрос: считаете ли вы себя человеком гуманным?

– Опять вы за свое! Вместо комплимента – колкость. Возможно, вы правы, но совесть свою я еще не потерял. Кроме того, в вашем возрасте я был таким же идеалистом, как и вы, – отзывчивым и сердобольным. Но с тех пор жизнь здорово побила меня, и теперь я не могу назвать себя добродушным, однако даже сейчас в моем сердце можно найти чувствительные точки. Так вот, смею ли я надеяться?

– Надеяться на что, сэр?

– На мое преображение, возвращение к жизни.

«Нет, он точно пьян!» – подумала я, не зная, как реагировать на этот странный вопрос.

– Вы обескуражены, мисс Эйр. Знаете, вас нельзя назвать хорошенькой, так же как меня нельзя назвать красавцем, но смущение вам идет, так что продолжайте смущаться. Сударыня, сегодня я расположен говорить с вами откровенно!

После этого заявления он поднялся с кресла и встал, положив руку на мраморную каминную доску. Глядя на него, не многие нашли бы мистера Рочестера красивым, но во всем его облике было столько равнодушия к своей внешности и сознания превосходства внутренних достоинств, что я невольно поддалась его обаянию.

– Вы заинтересовали меня, – продолжал он, – с первого же вечера. Но я был занят другими проблемами. Сегодня же я решил забыть обо всем и провести этот вечер приятно, в вашем обществе. Мне хотелось бы узнать вас получше. Расскажите мне что-нибудь.

– Что, сэр? – спросила я, улыбнувшись.

– Что хотите. Выбирайте сами тему разговора.

Я молчала. Пустая болтовня – это не по мне.

– Вы молчите, мисс Эйр? Вы сердитесь, потому что моя просьба была высказана в дерзкой форме? Если так, то прошу прощения. Я не хотел вас обидеть. Если я себя так веду, то только в силу своего превосходства над вами, которое дает мне мой возраст и жизненный опыт, не более того. Будьте так добры, поговорите со мной, отвлеките от мрачных мыслей, которые меня одолели.

Он практически меня умолял, и это обстоятельство не могло оставить меня равнодушной.

– Я с удовольствием готова развлечь вас, сэр, но с чего начать, что вас интересует? Спрашивайте вы, а я постараюсь ответить на все вопросы.

– Прекрасно. Скажите: вы согласны, что я имею некоторое право быть порой резким? Я всё-таки гожусь вам в отцы, исколесил полмира, а вы сидели на одном месте среди одних и тех же людей.

– Поступайте как вам угодно, сэр.

– Этот ответ может вызвать только раздражение. Говорите яснее.

– Я не думаю, сэр, чтобы у вас было право приказывать мне только потому, что вы старше меня. Ваши притязания на превосходство могут основываться только на тех уроках, которые вы извлекли из жизни и вашего опыта.

– Гм, недурно сказано, но я не могу с вами согласиться. Оставим в стороне вопрос о превосходстве, вы все-таки должны примириться с тем, что вам иногда придется подчиняться моим приказаниям и не обижаться на мой начальственный тон. Согласны?

Я невольно улыбнулась: всё-таки он странный человек, забывает, что я у него на службе.

– Это хорошая улыбка, – сказал он, мгновенно уловив моё настроение. – Я слушаю вас.

– Я подумала, сэр, что далеко не каждый хозяин будет спрашивать свою подчиненную, которой он платит жалование, не обижают ли ее и не сердят ли его приказания.

– Свою подчиненную, которой он платит жалование? Это вы о себе? Ах да, я забыл про ваше жалованье!

– Не сердитесь, сэр. Мне приятно, что вам небезразлично, как ваша подчиненная ощущает свою зависимость.

– И вы согласны обойтись без некоторых формальностей, необходимой вежливости, не посчитаете за дерзость некоторую резкость?

– Отсутствие формальностей нельзя посчитать за дерзость. Однако грубость никто не потерпит ни за какое жалованье.

– Глупости! Еще как потерпят! Особенно за деньги! Говорите только о себе. Впрочем, в душе я пожимаю вам руку за ваш ответ, мало кто решился бы ответить так прямо и так искренне. Но я не собираюсь льстить вам: если вы отличаетесь от других, это не ваша заслуга, такой вас сделала природа. И потом, я слишком тороплюсь с моими выводами. Пока что я не имею оснований считать вас лучше других. Может быть, при всех ваших достоинствах в вас скрыты возмутительные недостатки.

«Может, и вы не без изъянов?» – подумала я. В это момент наши взгляды встретились. Казалось, он прочел мои мысли:

– Да, да, вы правы! Я сам не без недостатков. Одному Богу известно, как у меня мало оснований осуждать других. Моя прежняя жизнь полна дурных поступков, да и весь характер той жизни оставлял желать лучшего. Когда мне исполнилось двадцать один год, я вступил на ложную дорогу, и с тех пор так ничего и не изменилось. А ведь я мог быть совсем другим – таким же, как вы, но только мудрее, и почти таким же чистым в своих помыслах. Я завидую покою вашей души, чистоте вашей совести, незапятнанности ваших воспоминаний. Знаете, мисс Эйр, светлые воспоминания – это настоящий клад для души! Не правда ли?

– А каковы были ваши воспоминания, когда вам было восемнадцать, сэр?

– О, тогда все было иначе! Жизнь казалась прекрасной! Природа создала меня неплохим человеком, и кем я стал теперь? Однако поверьте мне на слово, никто не может назвать меня негодяем, но я самый обычный грешник, который поддался искушениям богатых и никчемных людей. Вас удивляет мое признание? Не удивляйтесь, это не последнее признание, которое вам предстоим вы слушать в своей жизни. Вы принадлежите к тому типу людей, которые способны выслушать исповедь ближнего, поддержать и ободрить его, хотя сами не способны на ответную откровенность. Это чувствуется.

– Откуда вам это известно? Как вы можете судить об этом, сэр?

– Это и так понятно. Говорю это уверенно, не задумываясь. Вы скажете, что я должен был подняться выше обстоятельств? Да, должен был, но не поднялся, а наоборот – поддался искушению. Когда судьба посмеялась надо мной, я был так молод, так горяч, что впал в отчаяние, и жизнь моя рухнула. Если бы вы знали, как я себя корю, что однажды проявил слабость, что не устоял, что потерял голову. Одному Богу известно, как я жалею! Берегитесь соблазнов, мисс Эйр, помните о муках совести, которые способны сделать вашу жизнь невыносимой.

– Говорят, сэр, раскаяние исцеляет.

– От этого не исцеляет. Исцелить может только перерождение, и, мне кажется, я способен на это, не смотря на проклятие, которое висит на мне. Я считаю, что имею право искать радости, и не упущу ни одной возможности, чего бы мне это ни стоило.

– Тогда вы будете падать все ниже, сэр.

– Возможно. Однако помысли мои чисты и сладостны, и получить хочу я их такими же чистыми и сладостными, как дикий мед, который собирают пчелы с вереска…

– Пчелы жалят, да и дикий мед горек, сэр.

– Откуда вам это знать? Разве вы пробовали его?! Какой у вас важный, почти величественный вид! Что вы понимаете в этом?

– Я лишь повторяю вам ваши собственные слова, сэр, об ошибках и угрызениях совести.

– Разве сейчас я говорю об ошибках! О светлой и целительной мечте веду я речь! Это скорее откровение, чем соблазн. Вот она опять! Нет, это не дьявол, уверяю вас, а если дьявол, то он облекся в одежды светлого ангела. Я думаю, что должен впустить прекрасную гостью, если она просится в мое сердце.

– Берегитесь, сэр, может быть, это не ангел.

– Откуда вам знать?… Она воплощение моей мечты, да и потом, вы же стоите на страже моей совести! Поэтому можете не волноваться. Приди ко мне, чудесное виденье, – сказал он, обняв воображаемое существо. – Теперь, я знаю, она – переодетое божество, превратившее мое сердце из склепа в алтарь.

– Откровенно говоря, сэр, я вас совершенно не понимаю и не могу продолжать этот разговор.

– Куда вы?

– Пора укладывать Адель, уже поздно.

– Вы боитесь меня, потому что я говорю загадками, как сфинкс?

– Да, мне не понятны ваши слова, сэр. Я удивлена, но не боюсь вас.

– Нет, боитесь. Боитесь оказаться в нелепом положении.

– Вы правы, сэр, мне совершенно не хочется говорить глупости.

– Если бы даже вы их сказали, но спокойным и важным тоном, то я вполне мог бы принять их за умные мысли. Интересно, вы когда-нибудь смеетесь, мисс Эйр? Не надо, не отвечайте: догадываюсь, что не часто, но наверняка весело.

Ловуд все еще сковывает вас. Я надеюсь, что со временем вы научитесь держаться со мной так же естественно, как я с вами. Вы все еще намереваетесь уйти?