Текст книги "Джейн Эйр (адаптированный пересказ)"

– Уже девять, сэр.

– Неважно, подождите немного, Адель слишком занята своей коробкой. Моя юность прошла, но она оставила мне этот французский цветочек, от которого я бы с удовольствием отделался, если бы не католические принципы. Адель так напоминает свою мать, которую могли осчастливить только деньги и новые тряпки. Однако я взял на себя заботу о её дочери в надежде искупить свои грехи – большие и малые. Когда-нибудь я расскажу вам об этом. Спокойной ночи, мисс!

Глава XV

Случай рассказать вскоре представился. Мы с Адель гуляли в саду и встретили там мистера Рочестера, который поведал мне историю появления девочки в поместье.

Моя воспитанница оказалась дочерью французской танцовщицы Селины Варанс, в которую мистер Рочестер был влюблен в пору своей бурной юности и которая отвечала ему пылкой любовью. Ему льстило, что такая красавица отдавала предпочтение некрасивому, невысокому, хотя и атлетически сложенному юноше. Он настолько был увлечен ею, что снял для нее особняк, дал ей целый штат слуг, экипаж. Он задаривал ее шелками, бриллиантами, кружевами… Он верил в её искреннее расположение к себе, и тем сильнее было разочарование, когда застал её в объятиях любовника – глупого и порочного юноши, которого совершенно искренне презирал.

– Когда я узнал его, – рассказывал мистер Рочестер, – моя ревность исчезла, потому что я мог испытывать только презрение к женщине, способную изменить мне с таким ничтожеством.

Тут к нам подбежала Адель:

– Мсье, Джон сказал, что вас ждет управляющий.

– А, в таком случае я буду краток. Я зашел к ним в комнату, бросил Селин кошелек с деньгами и потребовал освободить особняк. Виконта же вызвал на дуэль и на следующее же утро всадил ему пулю в плечо в Булонском лесу. История на этом бы и закончилась, если бы за полгода до этого случая Селин не родила девочку, сказав, что это моя дочь. Откровенно говоря, я сильно в этом сомневаюсь. Пилот на меня больше похож, чем Адель. Но затем она сбежала с каким-то офицером и бросила девочку на произвол судьбы. Я не мог оставить её погибать среди французских трущоб и привез её в Англию. Теперь вы знаете, что Адель – незаконнорожденная дочь французской танцовщицы. Возможно, теперь вы будете хуже относиться к ней или вообще откажитесь от места, не так ли?

– Нет. Ребенок не должен отвечать за своих родителей. Я привязалась к ней, а теперь, когда узнала, что она сирота, моя привязанность к ней станет еще крепче.

– Ах, вот как вы на это смотрите! Извините, мне пора, да и вам надо идти, уже стемнело.

Сидя в своей комнате, я обдумывала рассказ мистера Рочестера. Конечно, ничего необычного в нем не было, история была довольно банальна: богатый юнец влюбился в легкомысленную танцовщицу. Удивительно было другое: мистер Рочестер с радостным волнением выразил желание обосноваться в поместье. Почему? Для меня это обстоятельство оставалось такой же загадкой, как и особое отношение ко мне самой. Мне казалось, что его исповедь – это благодарность за мою скромность. Так я это и восприняла.

Он стал относиться ко мне гораздо мягче, чем вначале. Не было больше подозрительных или враждебных взглядов, отчужденность исчезла, наши беседы стали приятны не только ему, но и мне. Хотя сама я мало говорила, больше слушала его рассказы. Постепенно между нами сложились дружеские, даже сердечные отношения. Он мне стал казаться больше родственником, чем хозяином. Я была так счастлива, так довольна новой жизнью, что это отразилось на моем общем самочувствии: я немного поправилась и даже поздоровела.

Казался ли мне мистер Рочестер некрасивым? Нет. Он одаривал меня своим вниманием, заботой и теплом, а потому лицо его стало для меня самым желанным. Это не значит, что я не замечала его недостатков. Он, как и прежде, бывал резок с окружающими. Но я верила, что эти перепады в настроении связаны с воспоминаниями небезгрешного прошлого. Мне было даже жаль его, я сочувствовала ему, и многое дала бы, чтобы смягчить его скорбь.

Думая обо всем этом, я наконец легла в постель, но так и не могла заснуть, вспоминая его взгляд, когда он остановился посреди аллеи и сказал, что наконец судьба улыбнулась ему и дает счастливый шанс обрести покой и радость в Торнфильде.

«А почему бы и нет? – спрашивала я себя. – Что может помешать этому? Надеюсь, что он действительно останется здесь. Если он уедет, то день превратиться для меня в темную ночь.»

Не знаю, заснула ли я после этих раздумий, только сразу же проснулась, услышав, как мне показалось, прямо над своей комнатой какое-то странное зловещее бормотание. Я пожалела, что погасила свечу. Не было видно ни зги. Присев на кровати, я прислушалась, но было тихо. Пробило два часа ночи. Мне показалось, что кто-то подошел к моей двери и дернул за ручку. Меня сковал страх. Справившись немного со своими чувствами, я подумала, что это, наверное, была собака хозяина и посмеялась мысленно над собой. И вдруг тишину пронзил безумный гогот. Первым моим желанием было вскочить и закрыть дверь на задвижку, затем я услышала стоны, кто-то прошел по коридору в сторону лестницы, ведущей на третий этаж.

«Неужели это снова Грэйс Пул? – спрашивала я себя. – Она точно одержима дьяволом!» Мне настолько стало не по себе, сто я решила пойти к миссис Фэйрфакс. Но когда я открыла дверь, то обнаружила в коридоре на полу горящую свечу и почувствовала запах гари.

Дверь спальни мистера Рочестера была приоткрыта, из неё вырывались клубы дыма. Я тут же забыла обо всем на свете и ринулась к нему в комнату. Вокруг его кровати вздымались языки пламени, занавески уже пылали, а среди огня и дыма спокойно, безо всякого движения лежал мистер Рочестер.

– Проснитесь! Проснитесь! – кричала я.

Он не реагировал: видимо, уже потерял сознание. Нельзя было медлить ни минуты: пламя охватывало простыни. В комнате стояли кувшин и таз, наполненные водой. Ее-то я и выплеснула на постель и на спящего. Ледяная вода привела его в чувство, и я услышала, как он шепчет какие-то ругательства.

– Что за потоп?! – недоумевал он.

– Пожар, сэр! – отвечала я. – Вставайте, прошу вас!

– Во имя всех богов, скажите, это вы, Джейн Эйр? – спросил он. Огонь погас, и в комнате стало темно. – Что вы тут сделали со мной? Вы решили утопить меня?

– Я сейчас принесу свечу, сэр. И умоляю вас, вставайте. Кто-то задумал черное дело: вам надо выяснить, кто это был.

Пока он вставал, я побежала и принесла свечу, которая все еще стояла в коридоре. Он взял ее у меня и стал осматривать залитую водой обгоревшую кровать.

– Что случилось? Кто это сделал? – спросил он.

Я пересказала ему всё, что сама знала: бормотание, странные шаги, гомерический смех, запах гари, пожар в его комнате. Он внимательно слушал, постепенно выражение его лица из удивленного стало мрачным и озабоченным.

– Давайте, позовем миссис Фэйрфакс? – предложила я.

– Миссис Фэйрфакс? Нет. Какого черта! Чем она может помочь? Пусть себе спокойно спит.

– Тогда я позову прислугу.

– Успокойтесь. Никого не надо звать. Лучше укутайтесь теплее, вот мой плащ, теперь сядьте в кресло, поставьте ноги на скамеечку, чтобы не замочить их. Прошу вас сидите здесь тихо и ждите меня, а мне надо подняться на третий этаж, проверить кое-что.

Его не было довольно долго. В какой-то момент я даже хотела ослушаться приказа мистера Рочестера и пойти к себе, рискуя рассердить его. И тут показался отблеск свечи, послышались приглушенные ковровым покрытием шаги. Это был мистер Рочестер.

– Я все выяснил, – сказал он мрачно, ставя свечу на умывальник. – Я так и думал.

– Что именно, сэр?

– Я забыл, вы, кажется, говорили, что слышали странный смех? – вопросом на вопрос ответил он.

– Да, сэр! Тут есть женщина-швея, ее зовут Грэйс Пул, – это она так дико смеется. Непонятная особа!

– Вы угадали, это была Грэйс Пул. Она действительно особа со странностями. Я рад, что всё закончилось благополучно, и никто, кроме нас с вами, не видел, что здесь произошло. Прошу вас, никому ничего не говорите, я сам с этим разберусь. Теперь уже четвертый час утра. Идите спать. Я же устроюсь на диване в библиотеке.

– Спокойной ночи, сэр, – сказала я, вставая с кресла.

– Как! Вы уже уходите?! – воскликнул он удивленно.

– Вы же сами предложили, сэр.

– Да, конечно, сам, но неужели вы так просто уйдите, не сказав мне ни слова сочувствия! Вы только что спасли мне жизнь! Давайте, по крайней мере, пожмем друг другу руки.

Он сжал мою руку в своих ладонях.

– Вы спасли меня от мучительной смерти. Должен сказать, что мне приятно быть вам благодарным. Я в долгу перед вами.

Он смолк и посмотрел на меня. Видно было, что он еще что-то хочет сказать, но голос отказывался ему повиноваться.

– Еще раз спокойной ночи, сэр! В данном случае не может быть и речи ни о каком долге или обязательстве.

– Я знал, – продолжал он, – что вы когда-нибудь станете моим добрым ангелом, сделаете мне добро. Я видел это по вашим глазам и вашей улыбке, мне это подсказывало моё сердце… недаром, – он торопился говорить, волновался, глаза его светились, – недаром вы мне показались феей из сказки. Ну, что ж, моя милая дорогая спасительница, спокойной ночи!

– Я рада, что оказалась вам полезной, сэр. Спокойной ночи!

– Как, вы все-таки уходите?

– Я замерзла, сэр.

– Вам холодно? Да ведь вы стоите в луже! Тогда идите, Джейн, идите!

Однако он так крепко держал меня за руку, что не было никакой возможности высвободить ее.

– По-моему, миссис Фэйрфакс идет.

– Прощайте.

Он отпустил меня, и я вышла.

Вернувшись к себе, я так и не смогла уснуть до рассвета. Меня охватила такая радость, такое волнение, что, казалось, я мчусь по волнам надежд к берегам Рая. Однако ветер здравомыслия отгонял меня от виднеющегося вдали желанного берега счастья, а рассудок охлаждал мои страстные порывы. Даже в своем воображении я была достаточно рассудительна.

Глава XVI

После бессонной ночи мне было страшно встречаться с мистером Рочестером, но одновременно и очень хотелось его видеть, слышать его голос. Несмотря на то, что он редко заходил в классную комнату, в тот день мне казалось, что он непременно зайдет.

Однако утро прошло как обычно: никто и ничто не нарушило наших занятий с Адель. Вскоре после завтрака я услышала шум в комнате рядом со спальней мистера Рочестера, а затем голоса миссис Фэйрфакс и прислуги. Все радовались счастливому спасению хозяина.

Вскоре ко всем этим разговорам прибавился шум передвигаемой мебели и уборки помещения. Проходя мимо спальни мистера Рочестера, я увидела в открытую дверь, что там все снова приняло свой обычный опрятный вид. Ли мыла окна, а в кресле возле кровати сидела предполагаемая поджигательница, Грэйс Пул, и невозмутимо пришивала кольца к новым занавескам.

Я была ошеломлена. Почувствовав мой пристальный взгляд, она подняла голову и спокойно посмотрела на меня. Человек, покушавшийся на убийство, не мог себя вести подобным образом. Либо же она была прекрасной актрисой.

– Доброе утро, Грэйс, – сказала я. – Что здесь произошло?

– Ничего страшного, мисс. Хозяин не погасил свечу перед сном, и от этого загорелась занавеска. К счастью, он проснулся раньше, чем пламя охватило кровать, и ему удалось вовремя погасить огонь.

Я стояла, не шевелясь, сраженная таким сверхъестественным, непостижимым самообладанием, если, конечно, предположить, что именно Грейс Пул покушалась на жизнь мистера Рочестера. В комнату вошла повариха.

– Миссис Пул, – сказала она, обращаясь к Грэйс. – Обед для слуг скоро будет готов. Вы спуститесь вниз?

– Нет. Поставьте еду на поднос, я прихвачу его с собой наверх.

– Мясо положить?

– Да, и ломтик сыру, пожалуй.

– А саго?

– Пока нет. Я спущусь к чаю и сварю сама.

Тут повариха обратилась ко мне, сказав, что миссис Фэйрфакс ждет меня к обеду.

За обедом мои мысли были заняты Грейс Пул, её странным положением в доме. Мне было непонятно, почему мистер Ротчестер не сдал её в полицию после того, как сам согласился, что его спальню могла поджечь только она. Может быть, их связывает какая-то тайна или увлечение молодости? Хотя таким грубым созданием, как Грейс Пул, хозяин вряд ли мог увлечься.

Ближе к вечеру я с трудом находила себе место от беспокойства: за целый день мне так и не удалось повидаться с мистером Рочестером. Еще утром я боялась этой встречи, а теперь желала ее с нетерпением. Я прислушивалась к шагам, к каждому звонку, к голосам, но всё напрасно. У меня была надежда свидеться с ним за чаем в восемь вечера и поговорить о происшествии, спросить о Грейс Пул, послушать, что он мне ответит. Я решила прямо спросить его, считает ли он, что именно она покушалась на него, и если да, то почему он покрывает это преступление. Меня не волновало, что мои расспросы могут разозлить мистера Рочестера, так как, играя с огнем, я всегда старалась не заходить слишком далеко, чтобы не обжечься. Интуиция подсказывала мне, что необходимо придерживаться должной почтительности, не забывая о своем положении в доме. Однако я позволяла себе спорить с ним без всякого страха и смущения, – это нравилось нам обоим.

Наконец послышались чьи-то шаги. Это была Ли, которая сообщила мне, что чай подан в комнате миссис Фэйрфакс. Я была рада, так как это могло меня приблизить к мистеру Рочестеру.

– Я очень волнуюсь за вас, моя дорогая, – сказала мне добрая старушка, когда я вошла к ней в комнату, – вы так мало кушали за обедом. И вид у вас нездоровый: щеки горят как в лихорадке.

– Не беспокойтесь. Я себя прекрасно чувствую.

– Тогда докажите это и поешьте хорошенько. Сегодня чудесный вечер, – сказала она, глядя в окно, – подходящая погода для поездки мистера Рочестера.

– Поездки? Разве мистер Рочестер уехал?

– Он уехал сразу же после завтрака в Лиз, в имение мистера Эштона за десять миль отсюда, по ту сторону Милкота. У них собралось самое галантное общество: лорд Ингрэм, сэр Джордж Лин, полковник Дэнт и другие.

– Он вернется сегодня вечером?

– Нет. Возможно, он прогостит там неделю, а то и больше. В таком обществе столько развлечений, что они подолгу не расстаются. Особенно там рады Джейнтльменам. Мистер Рочестер умеет поддержать веселье в обществе, он всеобщий любимец, нравится дамам, хотя на первый взгляд не очень красив. Надо полагать, его таланты, богатство и старинный род покрывают все его недостатки.

– У Эштона будут и дамы?

– А как же! В первую очередь, миссис Эштон и ее три дочери, очень изысканные молодые барышни, затем Бланш и Мери Ингрэм – эти так просто настоящие красавицы! Я видела Бланш несколько лет тому назад, когда мистер Рочестер давал рождественский бал. Там было более пятидесяти дам, но царицей бала была мисс Ингрэм.

– Значит, вы видели её, миссис Фэйрфакс? Расскажите, какая она. Опишите.

– Да, видела. Высокая, прекрасно сложена, смуглая грациозная черноволосая красавица. У неё большие черные, как у мистера Рочестера, глаза и такие же блестящие, как её бриллианты. Волосы у неё замечательно красивы: на затылке корона из толстых кос, а спереди длинные роскошные локоны. Она была одета во все белое.

– Наверно, все восхищались мисс Ингрэм?

– Безусловно! Она была в центре всеобщего внимания. А с мистером Рочестером они даже спели дуэтом какой-то романс.

– С мистером Рочестером? Он разве поет?

– О, у него великолепный бас, и он прекрасный знаток музыки.

– А какой голос у мисс Ингрэм?

– Очень сильный и звучный. Она пела восхитительно, такое наслаждение было слушать ее! Кроме того, она прекрасная музыкантша.

– И что же, такая блистательная дама до сих пор не замужем?

– Похоже, что так. Скорее всего, это связано с тем, что ни за ней, ни за её сестрами нет приличного приданого. Владения старого лорда Ингрэма – майоратные, и старший сын унаследовал практически все.

– Неужели ни один богатый аристократ не увлекся ею настолько, чтобы не думать о приданом? Мистер Рочестер, к примеру? Ведь, он, кажется, человек состоятельный.

– Конечно! Думаю, здесь дело в большой разнице лет: ему под сорок, а ей всего двадцать пять.

– И что же? Браки бывают и не такие.

– Верно. Однако вряд ли мистер Рочестер женился бы на ней. Что же вы ничего не кушаете?

– Спасибо. Мне больше пить хочется, да и аппетита нет. Можно мне попросить вторую чашку?

Я хотела вернуться к теме разговора, но тут вошла Адель, и пришлось сменить предмет обсуждения.

Оставшись одна, я призналась самой себе, что за последние две недели и особенного со вчерашнего вечера пребывала в состоянии несбыточных мечтаний и надежд. Мой разум твердил: «Не было еще на свете такой мечтательной дуры, как Джейн Эйр, предавшейся такому сладостному самообману!» «Как ты могла подумать, – выговаривала я себе, – что мистер Рочестер мог увлечься тобой! На что ты надеялась? Что вообразила?! Ты радовалась знакам внимания, которые оказывал Джейнтльмен из знатной семьи своей подчиненной, думая, что за этим кроется нечто большее? И тебе не стыдно, глупая кукла! И ты позволила себе в него влюбиться?! Опомнись! Посмотри на себя в зеркало внимательно! Завтра же нарисуй свой портрет и портрет мисс Бланш, какой тебе её описала миссис Фэйрфакс, затем, когда тебе опять что-то покажется странным в поведении мистера Рочестера по отношению к тебе, доставай эти портреты и сравнивай изображения. Гувернантка и аристократка! Дурнушка и красавица!»

Вот с такими безрадостными мыслями я и уснула. А на утро сдержала слово: свой портрет я набросала за два часа, за две недели закончила миниатюру на слоновой кости с воображаемым обликом Бланш Ингрэм. Она была такой прелестной, контраст между нами был так велик, что у меня не осталось никаких иллюзий на свой счет.

Надо сказать, что работа над портретами заняла все мои мысли, а новые чувства, которые мне хотелось сохранить в моем сердце, постепенно окрепли.

Теперь я была готова спокойно встретить любые возможные изменения в жизни хозяина.

Глава XVII

Прошла неделя, вторая, а от мистера Рочестера не было никаких вестей. Миссис Фэйрфакс вообще предположила, что он из Лиза поедет прямо в Лондон, а оттуда на континент, так что в Торнфильде, возможно, появится только через год. При этих словах я почувствовала, что земля уходит из-под моих ног. Я чуть не пережила опять глубокое разочарование, но, вспомнив о своих обещаниях, данных самой себе не принимать судьбу мистера Рочестера близко к сердцу, я сейчас же взяла себя в руки. Я даже удивилась, с какой легкостью мне это далось.

Я сравнительно спокойно продолжала свои обычные занятия, но время от времени у меня возникала мысль о том, что мне всё же надо искать новое место.

Мистера Рочестера не было уже более двух недель, когда от него неожиданно пришло письмо.

– Это от хозяина, – сказала миссис Фэйрфакс, вскрывая конверт.

Я продолжала пить кофе, изо всех сил стараясь не выказать охватившего меня волнения, тем не менее рука моя задрожала, и я пролила половину чашки кофе на блюдце.

– Порой мне кажется, что мы живем в лесу, далеко от людей, зато теперь нашему уединение приходит конец, да и дел прибавится.

Мне очень хотелось её спросить о содержании письма, но я себя заставила сначала завязать Адели передник, затем дать ей булочку и налить молока. Только после этого я сказала как бы между прочим:

– Верно, мистер Рочестер не скоро вернется?

– Наоборот, очень скоро: через три дня, да еще и с гостями из Лиза. Пишет, чтобы приготовили лучшие спальни, убрали дом как следует, наняли дополнительно прислуги на это время. Дамы привезут своих камеристок, а мужчины – камердинеров, так что здесь народу будет полным-полно, – объяснила миссис Фэйрфакс, наскоро позавтракав, – и побежала хлопотать по дому.

Гостей ожидали в четверг под вечер, к обеду. Я наравне со всеми была занята приготовлениями к их приезду, так что у меня не было времени предаваться грустным мыслям. Скорее, я была весела, не говоря уже об Адель. Хотя по временам мое сердце сжимала отчаянная боль, и моя бодрость улетучивалась в одночасье. Особенно, когда мне встречалась Грэйс Пул…

Самое удивительное состояло в том, что никто в доме, кроме меня, не обращал внимания на странности Грйэс Пул. Правда, мне случайно удалось подслушать разговор между Ли и одной из поденщиц. В тот момент, когда проходила Пул, Ли что-то нашептывала поденщице на ухо, на что та заметила:

– Наверное, ей за это хорошо платят.

– Да, – подтвердила Ли, – хотела бы я столько получать. Мне, конечно, грех жаловаться, но мое жалование – это всего лишь пятая часть от того, что она получает.

– Она, наверное, хорошо знает свое дело? – спросила поденщица.

– О, отлично знает, что от нее требуется, ее учить не надо, только не всякий возьмется за такую работу даже за большие деньги.

– Это точно, – последовал ответ. – А разве хозяин…

Поденщица хотела продолжить, но в этот момент Ли заметила меня и толкнула собеседницу в бок.

– Разве она не знает? – услышала я шепот поденщицы.

Ли покачала головой, и разговор на этом закончился. Ясно было одно: в Торнфильде есть какая-то тайна, которую от меня намеренно скрывали.

Наступил четверг. Приготовления были закончены еще накануне. Ближе к вечеру миссис Фэйрфакс надела свое самое торжественное черное атласное платье, перчатки, золотые часы, – она должна была встречать гостей, провожать дам в их комнаты… Адель тоже нарядилась. Я же считала, что нас вряд ли позовут к гостям в этот вечер. И не ошиблась.

В начале седьмого прибежал Джон и сказал, что хозяин с гостями уже подъезжают. Адель бросилась к окну. Я последовала за ней, однако, постаралась стать так, чтобы самой остаться незаметной, скрывшись за занавесью.

Мы услышали сначала шум колес, затем появилось четверо всадников и две открытые коляски. Одним из всадников был мистер Рочестер, рядом с ним гарцевала дама, ее лиловая амазонка почти касалась земли, длинная вуаль и черные кудри развевались по ветру. Пилот бежал впереди, указывая группе элегантных молодых людей дорогу к дому.

– Это мисс Ингрэм! – воскликнула миссис Фэйрфакс и поспешила вниз, им навстречу.

Из холла донесся веселый гам низких мужских голосов и звонких – женских, которые перекрывались зычным басом хозяина Торнфильдхолла, приветствовавшего своих утонченных гостей. Затем в коридоре послышался шорох платьев и тихий веселый смех.

– Какие они красавицы! – воскликнула Адель по-английски, наблюдая сквозь щель двери за тем, как дамы расходятся по своим комнатам. – О, как мне хотелось бы познакомиться с ними! Как вы считаете, мистер Рочестер пригласит нас вниз после обеда?

– Не думаю. У мистера Рочестера и без нас много хлопот. Скорее всего, ты увидишь их завтра.

На следующий день гости отправились на прогулку, чтобы полюбоваться живописной местностью вокруг имения. Они выехали рано утром, кто верхом, кто в экипажах. Я видела, как они отъезжали и возвращались. Мисс Ингрэм, как и вчера, была единственной всадницей, и, как вчера, мистер Рочестер был рядом с ней. Я обратила внимание миссис Фэйрфакс, стоявшей рядом со мной у окна, на это обстоятельство.

– А вы говорили, что между ними ничего не может быть, – сказала я. – Посмотрите, мистер Рочестер явно выделяет её среди прочих дам.

– Да, он действительно очарован ею.

– А она им, – добавила я. – Хотелось бы мне рассмотреть ее, я так еще ни разу и не видела её.

– Вам представится такой случай сегодня вечером. Мистер Рочестер приглашает вас с Адель после обеда в гостиную.

– Наверное, он сказал это из вежливости, я уверена, что мне там нечего делать, – ответила я.

– Я сказала ему, что вам вряд ли понравится эта идея, но он настаивал и добавил, что если вы заупрямитесь, то он сам приведет вас в гостиную.

– Ну, это уж слишком, – ответила я. – Если нельзя отказаться, то я пойду, хотя у меня нет ни малейшего желания. А вы там будете, миссис Фэйрфакс?

– Нет. Я отпросилась, но вам хочу дать совет: найдите себе укромный уголок в гостиной еще до того, как гости отобедают, пока там никого не будет. После того, как войдут мужчины, и мистер Рочестер увидит, что вы выполнили его просьбу, сможете тихонько уйти.

– Вы думаете, они долго прогостят?

– Не дольше двух-трех недель. После пасхальных каникул они практически все разъедутся по делам. Думаю, что и мистер Рочестер здесь долее не задержится. Я вообще удивляюсь, что на этот раз он так долго прожил в Торнфильде.

Я с волнением ожидала того часа, когда мне с Адель придется появиться в гостиной. Девочка же, узнав, что нас, наконец, пригласили к гостям, весь день была крайне возбуждена и успокоилась лишь, когда Софи одела её. Мои сборы не были долгими: я надела свое лучшее серебристо-серое платье, которое надевала только однажды на свадьбу мисс Темпль, затем причесала волосы и приколола жемчужную брошку. И вот мы спустились в гостиную.

К счастью, там еще никого не было, и нам удалось пройти незаметно. В камине пылал огонь, столы были украшены великолепными букетами цветов, среди которых стояли восковые свечи. Я устроилась у подоконника, взяла со стола какую-то книгу и попыталась погрузиться в чтение.

Из соседней залы раздался шум отодвигаемых стульев. Пунцовые драпировки раздвинулись, и под аркой появилась группа дам в пышных нарядах. Их было всего восемь, но они так блистали, что, казалось, их гораздо больше. Я встала и поклонилась им, одна-две кивнули в ответ, остальные лишь удостоили меня взглядом. Как стая белокрылых птиц, дамы расселись по всей комнате, щебеча и рассматривая цветы и книги. Немного позже мне стали известны их имена, так что я вполне могу их представить.

Среди них были миссис Эштон и две ее дочери, похожие на две нежные лилии (да и мать хорошо сохранилась). Леди Лин – дама лет сорока с надменным лицом. Полковница Дэнт была не так эффектна, как остальные, но гораздо более аристократична, чем прочие. Выделялись своим высоким ростом вдова леди Ингрэм и ее дочери – Бланш и Мери. В манере всех старших трех леди чувствовалось что-то нестерпимо надменное. Миссис Ингрэм даже напомнила мне миссис Рид, всегда говорившую напыщенными фразами и не терпящую никаких возражений.

Мисс Бланш оказалась именно такой, какой я себе её и представляла: красивое лицо, покатые плечи, темные глаза и волосы. В манере поведения она в точности повторяла свою мать. Хоть она и часто смеялась, но смех был лишен какой бы то ни было искренности. Глядя на неё, я думала, может ли подобная женщина стать подругой мистера Рочестера?

Подали кофе, и в гостиную вошли мужчины. Все, как один, в черном. Большинство – высокого роста. Генри и Фредерик Лин – потрясающие щеголи, полковник Дэнт – заметный мужчина с военной выправкой, Мистер Эштон – окружной судья. При совершенно седых волосах у последнего были черные брови и усы, что делало его похожим на «благородного отца» из какой-то пьесы. Лорд Ингрэм, как и его сестры, был очень высок и красив, но слишком вял.

Мистер Рочестер вошел последним. Мое внимание целиком было приковано к нему, хотя я и старалась изо всех сил занять себя вязанием. Напрасно я перебирала шелковые нити и бусинки, – от меня не ускользнули ни одно движение, ни один взгляд или поворот головы мистера Рочестера. Всплыло воспоминание той страшной ночи, когда кто-то поджег его комнату, как он держал меня за руку, как смотрел, что говорил… Как сблизил нас этот миг! Что же теперь встало между нами?

Я и не рассчитывала, что он подойдет ко мне, поэтому спокойно восприняла то, что он уселся в другом конце комнаты и принялся беседовать с дамами. Не было никакой возможности оторвать от него взгляд, – мне доставляло огромную радость просто смотреть на него. Видит Бог, я пыталась забыть его, но, как только увидела, любовь во мне вспыхнула вновь, дав новые живые зеленые побеги. Что касается самого мистера Рочестера, то ему явно было не до меня.

С появлением мужчин разговоры стали оживленнее и веселее. Адель же была просто на вершине счастья, кружась между гостями.

– Мне казалось, мистер Рочестер, что вы не любите детей, – сказала миссис Бланш, глядя на Адель.

– Так оно и есть.

– Тогда зачем вы взяли на себя заботу об этой девчонке? Где вы ее подобрали?

– Я не подобрал ее, мне её оставили.

– Не лучше ли было отправить ее в школу?

– Я не могу себе это позволить – слишком дорого.

– Ну, вы, вероятно, держите для нее гувернантку. Мне кажется, я видела её здесь, вон она за шторой спряталась. Думаю, что так девочка вам гораздо дороже обходится – приходится платить за двоих.

– Мне это не приходило в голову, – сказал он равнодушно.

– Ах, вы, мужчины, так расточительны, никогда не считаетесь с экономией. Вы бы послушали, что говорит мама о гувернантках: у нас с Мери, когда мы были маленькими, их перебывало, по меньшей мере с десяток. Ни об одной не могу сказать ничего хорошего, – нудные, комичные, несносные особы. Правда, мама?

– Ах, моя дорогая, – откликнулась мисс Ингрэм, – не напоминай мне о гувернантках! Одно это слово уже выводит меня из себя. Глупые и капризные! Сплошное мучение! Слава богу, эта пытка для нас уже позади.

Тут миссис Дэнт наклонилась к «мученице» и что-то шепнула ей на ухо. Видимо, обратила её внимание на то, что одна из представительниц этой треклятой породы находится в гостиной.

– Тем лучше, – заявила леди. – Смею надеяться, что это послужит ей уроком. По её лицу я сразу же различила недостатки этой породы.

– Какие же, мадам? – громко спросил мистер Рочестер.

– Я вам после скажу, – ответила та многозначительно.

– Хотелось бы сейчас услышать, – настаивал он.

– Спросите у Бланш.

– О, не отсылай его ко мне, мама. Я могу сказать о гувернантках одно: они невыносимы! Однако предлагаю сменить тему разговора, слишком много внимания уделяем этому племени. Мистер Рочестер, вы согласны со мной?

– Сударыня, всегда согласен с вами.

– Тогда слушайте мой приказ, – сказала мисс Бланш, усевшись за рояль. – Сеньор Эдуардо, вы сегодня в голосе?

– Донна Бианка, если вы прикажете, я буду в голосе.

Мисс Ингрэм с горделивой грацией заиграла бравурное вступление, продолжая говорить. Она, видимо, была в ударе, ей хотелось казаться беззаботной и смелой.

– О, как мне надоели наши бестолковые теперешние молодые люди! – восклицала Бланш, обращаясь к мистеру Рочестеру. – Как они ничтожны и беспомощны! Заняты исключительно собой и своей внешностью. Разве красота делает мужчину мужчиной?! Женщина обязана быть красивой, мужчина должен быть сильным и решительным. Некрасивая женщина – это просто насмешка природы. Если бы я была мужчиной, моими увлечениями были бы исключительно охота, стрельба и война, все остальное чепуха. Мне нужен такой муж, который бы оттенял мою красоту, а не соперничал бы с нею. Я хочу, чтобы он любовался мной, а не собственным отражением в зеркале. А сей час, мистер Рочестер, я требую, чтобы вы спели.

– Повинуюсь.