Текст книги "История Англии для юных"

Чарльз Диккенс
История Англии для юных

Посвящаю эту книгу моим дорогим детям с надеждой, что в недалеком будущем она поможет им читать более толстые и более ценные книги на ту же тему

Charles Dickens

A Child's History of England

Иллюстрации Э. Байяра, Дж. Гилберта, П. Лейендекера, А. Мэллара, А. Мари и Тейлора

Иллюстрации воспроизводятся в соответствии с предоставленными архивными оригиналами

© Т. Бердикова, М. Тюнькина, перевод, 2000

© Издательство «Наука», 2021

Глава I
Древняя Англия и римляне

Взгляните на карту мира, и вы увидите в левом верхнем углу той ее половины, где изображено восточное полушарие, два острова, окруженные морем. Это Англия с Шотландией и Ирландия. Англия с Шотландией занимают большой остров. Ирландия – тот, что поменьше. Соседние островки, которые на карте кажутся точками, в основном принадлежат Шотландии – за многие-многие тысячелетия их, верно, оторвало от суши силой неугомонных волн.

В глубокой древности, давно-давно, еще до того, как наш Спаситель был рожден на свет и положен вместо колыбельки в ясли, эти острова находились на том же самом месте и бурное море бушевало вокруг них так же, как бушует теперь. Но тогда по нему еще не сновали большие корабли с удалыми матросами на борту, бороздя его из конца в конец. Море было пустынно и печально. Острова одиноко стояли среди бескрайних вод. Пенистые волны бились об их скалы, и вольные ветры шумели над их лесами. Но ни ветры, ни волны не заносили на их берега дерзких искателей приключений, и дикие островитяне ничего не ведали о том, что делается в мире, а мир ничего не ведал о них.

Полагают, что финикияне, народ очень древний, славившийся своим умением торговать, первыми пристали к островам и нашли там много олова и свинца. Это, как вам известно, вещи очень нужные, и их до сих пор добывают на морском побережье. Знаменитейшие оловянные рудники находятся в Корнуолле возле самого моря. Я видел один из них. Он так близок к воде, что шахта уходит под дно океана, и рудокопы, работая в ней в бурную погоду, слышат рев валов, разбивающихся над их головами. Так что финикияне, обойдя острова на кораблях, могли без труда обнаружить залежи олова и свинца.

Финикияне брали у островитян эти металлы, давая им взамен всякие полезные вещицы. Поначалу островитяне были народом бедным и диким. Они едва прикрывали свою наготу невыделанными звериными шкурами и, подобно всем дикарям, раскрашивали тело цветной глиной и соками разных растений. Но финикияне, навещая соседние берега Франции и Бельгии, говорили тамошним жителям: «За белыми скалами, которые вы видите в ясную погоду, лежит земля Британия. Там мы достали олово и свинец». Среди слышавших эти речи сразу же нашлись охотники туда перебраться. Они поселились в южной оконечности острова, которая теперь называется Кент. Хотя это тоже были варвары, но они обучили диких бриттов многим полезным ремеслам и сделали юг Англии чуть-чуть более цивилизованным. В Ирландии же, судя по всему, обосновались другие племена, явившиеся из Испании.

Мало-помалу иноземцы смешались с островитянами, и возник один народ – дерзкий и отважный. Конечно, древние бритты еще оставались дикарями, особенно в глубине острова, куда редко проникали чужестранцы, но выносливости, храбрости и силы им было не занимать.

Всю страну покрывали леса и болота, над которыми почти всегда висел холодный туман. Не было ни дорог, ни мостов, ни улиц, ни домов, хоть мало-мальски достойных этого названия. Городом считалось скопление крытых соломой хижин, спрятанных в густом лесу, окопанных рвом и обнесенных невысокой стеной из глины или бревен, уложенных одно на другое. Люди почти не сеяли хлеба, питаясь только мясом домашнего скота. Не чеканили денег, используя вместо монет металлические кольца. Как большинство первобытных народов, они искусно плели корзины, ткали очень грубое полотно и делали дрянную глиняную посуду. Зато укрепления строили хорошие.

Из тростника они даже сплетали лодки, которые обшивали звериными шкурами, но почти никогда не отваживались отплывать на них далеко от берега. Сплавляя медь с оловом, они выковывали себе мечи – неуклюжие громадины, сгибавшиеся при сильном ударе. У них были также щиты, короткие острые кинжалы и копья, которые после броска притягивались назад за длинную полоску кожи, прикрепленную к древку. На тупой конец копья приделывалась погремушка, чтобы пугать неприятельских коней. Древние бритты были разделены на тридцать или сорок племен, и каждое имело своего королька. Как водится у дикарей, они беспрестанно воевали друг с другом, так что оружию применение находилось.

Бритты очень любили лошадей. Даже на гербе Кента был изображен белый конь. Они прекрасно умели их приручать и объезжать. Да и сами скакуны (не очень рослые, но водившиеся в изобилии) так хорошо поддавались выучке, что нынешние едва ли далеко ушли от них вперед, хотя человек за это время сильно поумнел. Они понимали и послушно исполняли словесные приказания и стояли как вкопанные среди гама и грохота битвы, пока их хозяева сражались пешими. Без этих разумных и верных животных бритты никогда не преуспели бы в своем самом удивительном искусстве – искусстве сооружения и вождения боевых колесниц, которым они увековечили себя в истории. Лучшие из этих колесниц спереди закрывали возницу почти по грудь, а сзади были открыты. Кроме возницы, на них помещались еще два или три воина, причем все стоймя. Лошади были так хорошо выезжены, что неслись вскачь по любым чащобам и буеракам, топча врагов копытами и безжалостно кроша их на куски острыми лезвиями, прикрепленными к колесам с обеих сторон колесницы. По команде возницы они могли остановиться на полном скаку. Тогда воины с мечами спрыгивали на землю, рассыпали вокруг град тяжелых ударов, потом вскакивали на спины своих лошадей, оттуда перебирались на дышло, а с дышла в колесницу. Как только они оказывались в безопасности, лошади опять брали с места в карьер.

Друиды сходились в самой чаще дремучих лесов, считавшихся священными

У бриттов была странная и ужасная религия – религия друидов. Похоже, что в самые незапамятные времена она была завезена с противоположного берега, из Франции, которая тогда называлась Галлией. В ней смешалось поклонение Змею, солнцу и луне с поклонением некоторым языческим богам и богиням. Большинство обрядов совершалось втайне жрецами-друидами, выдававшими себя за кудесников. У них были волшебные жезлы, и у каждого на шее висел золотой амулет, в котором, как по невежеству верили бритты, хранилось яйцо самого Змея. Известно, что друиды приносили своим богам человеческие жертвы, жестоко пытали тех, кого подозревали в каком-нибудь преступлении, а иногда даже загоняли людей и животных в большие тростниковые клетки и сжигали живьем. Они очень почитали дуб, а вместе с ним и росшую на его ветвях омелу (растение, которым мы в Рождество украшаем наши дома) за то, что зимней порой она усыпала это дерево своими белоснежными ягодами. Друиды сходились в самой чаще дремучих лесов, считавшихся священными, и передавали там свою колдовскую науку юношам, которых брали себе в ученики и, случалось, воспитывали целых двадцать лет.

Эти друиды строили огромные святилища, или капища, без кровли, чтобы было видно небо. Кое-где их развалины сохранились до сих пор. Самое замечательное сооружение – Стонхендж – находится на Солсберийской равнине в Уилтшире. Еще одно – три диковинных камня под названием Китс-Коти-Хаус – на Блубелл-Хилле близ Мейдстона в Кенте. Глядя на громадные валуны, взгроможденные один на другой, мы понимаем, что их невозможно было поднять без помощи хитроумных приспособлений, о которых древние бритты, в отличие от нас, не имели ни малейшего понятия и, уж конечно, не использовали их при постройке своих нелепых жилищ. По-моему, друиды и их ученики, по двадцать лет перенимавшие друидскую премудрость, знали кое-что, чего не знали другие, и, возводя святилище, не подпускали к нему непосвященных, а потом уверяли, что храм воздвигся силою волшебства. Возможно, что и крепости строились при их участии. Власть друидов была безгранична, народ им слепо верил, они придумывали законы и сами их исполняли, налогов они не платили. Неудивительно, что это им нравилось и что их развелось великое множество. Они еще убедили всех, что чем многочисленнее будет их братия, тем радостнее станет жизнь. Однако приятно сознавать, что теперь у нас нет никаких друидов, морочащих людям головы своими волшебными жезлами и змеиными яйцами – да и во всем свете не осталось ничего подобного.

Вот такими были древние бритты за пятьдесят пять лет до Рождества Христова, когда римляне под предводительством великого полководца Юлия Цезаря овладели всеми известными им землями. Юлий Цезарь только что покорил Галлию и, понаслушавшись там рассказов о соседнем острове с белыми скалами и об отваге населявших его бриттов – особенно тех, которые пришли на подмогу галлам в их войне с римлянами, – решил покорить заодно и Британию, раз уж она так близко.

И вот Юлий Цезарь повел восемьдесят судов с двенадцатью тысячами воинов к нашему острову. Отплыл он от мыса между Кале и Булонью, «ибо оттуда лежит кратчайший путь в Британию». Вот почему от этой же точки ежедневно отчаливают наши пароходы. Юлий Цезарь рассчитывал без труда завоевать Британию, но он ошибся. Храбрые бритты отчаянно защищались. К тому же во время бури, разметавшей его армаду, Цезарь лишился всей своей конницы. Потом часть его кораблей, уже вытащенных на берег, была смыта и сокрушена о скалы приливом. Еще немного, и Цезарю бы несдобровать. Однако бритты успели одержать над ним всего одну победу, он же одержал две, хотя столь незначительные, что с радостью принял предложенный ему мир и убрался восвояси.

Но весной следующего года он вернулся и привел с собой уже восемьсот судов и тридцатитысячное войско. Все бриттские племена объединились и избрали себе одного вождя, которого римляне на своей латыни называли Кассивелауном, а бритты, вероятно, Касваллоном. Это был бесстрашный полководец, и лихо бились его воины! Так лихо, что сердца римлян трепетали от ужаса, когда на горизонте появлялись огромные клубы пыли и слышался стук колес несущихся бриттских колесниц. Из множества сражений той войны особенно знамениты три – сражение при Кентербери, в Кенте, сражение при Чертси, в Суррее, и сражение у стоявшего среди болот в лесу маленького городка, который был столицей владений Кассивелауна и, вероятно, находился недалеко от нынешнего Сент-Олбанса, в Хартфордшире. Бесстрашному Кассивелауну досталось больше всех, хотя он и его воины дрались как львы. Поскольку другие вожди завидовали ему и беспрестанно ссорились и с ним и между собой, Кассивелаун решил отступиться и предложил Цезарю мир. Тот поспешил изъявить согласие и быстренько унес ноги с остатками своих кораблей и войска. Юлий мечтал найти в Британии жемчуг и, кто знает, может, отыскал где-то несколько жемчужин, но что он и вправду там нашел, так это превкусных устриц и еще упрямых британцев, о которых, мне кажется, Цезарь с негодованием говорил то же, что и великий французский генерал Наполеон Бонапарт восемнадцать столетий спустя: «Эти безрассудные люди никак не хотят понять, что побеждены». Не хотели и, надеюсь, никогда не захотят.

Почти сто лет Британия жила в мире. За это время бритты лучше обустроили свои города, пообтесались, стали путешествовать и многому научились у галлов и римлян. Наконец римский император Клавдий дал своему знаменитому полководцу Авлу Плавтию сильную армию и послал его завоевывать остров, сам же пожаловал следом. Поход оказался неудачным. Тогда явился другой полководец, Осторий Скапула. Несколько бриттских вождей покорились ему. Другие же постановили биться не на жизнь, а на смерть. Храбрейшим из этих храбрецов был Каратак, или Карадок, сразившийся с римлянами меж гор северного Уэльса. «Нынешний день, – обратился он к своей рати, – решит судьбу Британии! С этого часа быть вам навеки рабами либо навеки свободными. Вспомните ваших отважных предков, прогнавших за море самого Цезаря!» Его соплеменники, услышав эти слова, с воинственным кличем ринулись на врага. Но в рукопашной схватке оружие островитян оказалось бессильным против крепких римских мечей и лат. Бритты потерпели поражение. Жена и дочь доблестного Каратака были взяты в плен, его братья по своей воле сдались неприятелю, самого же Каратака предала в руки римлян его вероломная мачеха. Каратак со всем своим семейством был с триумфом препровожден в Рим.

Но великий человек велик всегда – и в бедствии, и в оковах, и в темнице! Благородная наружность Каратака, достоинство, с каким он переносил свое несчастье, так тронули народ римский, собравшийся на него поглазеть, что ему была вытребована свобода. Неизвестно, вернулся ли он в свою дорогую отчизну или умер в Риме от горя, сокрушившего его благородное сердце. Вековые английские дубы выросли, возмужали, состарились и засохли, и на их месте выросли, возмужали, состарились и засохли другие дубы с тех пор, как стерлась из памяти людей история дальнейшей жизни храброго Каратака.

Но бритты не смирились. Они восставали вновь и вновь и гибли тысячами с оружием в руках. Поводов для этого находилось достаточно. В Британию прибыл очередной римский полководец, Светоний. Он напал на остров Англси (тогда его называли Мона), который считался священным, и сжег там всех друидов их же огнем в их собственных тростниковых клетках. Но даже его победоносное войско не помешало бриттам взбунтоваться, и вот из-за чего. Их королева Боадицея, вдова властителя севера и юга, воспротивилась тому, чтобы римляне селились в ее владениях и присваивали ее богатства. За это, по приказу римского военачальника Ката, королеву высекли плетьми, над двумя ее дочерьми жестоко надругались на глазах у матери, а родичей ее мужа продали в рабство. Разъяренные бритты поднялись, как один, чтобы отомстить за тяжкое оскорбление. Они прогнали Ката в Галлию, опустошили римские поселения и выдворили римлян из Лондона, маленького жалкого городишка, примечательного лишь тем, что там велась торговля. Римлян вешали, жгли, распинали на крестах, рубили мечами. В несколько дней их погибло семьдесят тысяч. Светоний, пополнив свое войско, выступил против бриттов. Те тоже собрали войско и яростно атаковали укрепившихся в поле римлян, после того как королева Боадицея, с прекрасными распущенными волосами, развевающимися по ветру, проехала перед их рядами на боевой колеснице, где лежали ее истерзанные дочери, призывая расправиться с гнусными обидчиками. Бритты бились ожесточенно, но были разгромлены наголову, а несчастная королева отравилась.

И все же бритты не сломились духом. Когда Светоний покинул страну, они напали на оставленное им войско и отвоевали остров Англси. Лет пятнадцать-двадцать спустя в Британию прибыл Агрикола. Он опять захватил Англси и семь лет пытался подчинить себе страну, особенно ту ее часть, которая сейчас зовется Шотландией. Ее жители, каледоняне, дрались за каждый клочок своей земли, проливая реки крови. Они убивали собственных жен и детей, чтобы избавить их от плена. Люди гибли в таком множестве, что в Шотландии до сих пор есть холмы, которые считаются огромными грудами камней, наваленными на их могилы. Еще через тридцать лет пришел Адриан и встретил такое же сопротивление. Почти через сто лет после Адриана явился Север, и каледоняне взяли его мощную армию измором и радовались, глядя, как римляне мрут словно мухи в их болотах. Каракалла, сын и наследник Севера, лучше других сумел с ними справиться, и без всякого оружия. Поняв, что силой ничего не добьешься, он уступил каледонянам часть земель и даровал бриттам одинаковые права с римлянами. После этого на семьдесят лет воцарился мир.

Затем объявились новые враги – саксы, воинственное племя из страны, лежащей к северу от Рейна, большой немецкой реки, знаменитой тем, что на ее берегах растет виноград, из которого делается лучшее немецкое вино – рейнвейн. Они приплывали на своих разбойничьих кораблях к побережью Галлии и Британии и грабили, что могли. Их прогнал Каравзий, родом то ли из Бельгии, то ли из Британии, назначенный римлянами правителем острова. При нем бритты впервые сражались на море. Однако саксы очень скоро опять взялись за старое. Еще через несколько лет скотты (так назывались обитатели Ирландии) и пикты, жившие на севере, начали совершать частые набеги на юг Британии. Эти нашествия, с некоторыми перерывами, продолжались двести лет. Римские императоры приходили и уходили, бриттские вожди рождались и умирали, и все это время бритты не переставали бороться с римлянами. Наконец, при римском императоре Гонории, когда власть Рима над миром быстро клонилась к упадку и воины ему нужны были дома, римляне оставили надежду покорить Британию и отбыли насовсем. Напоследок бритты с прежней отвагой восстали против завоевателей. Они выгнали вон римских магистратов и объявили себя вольными людьми.

Пятьсот лет протекло с тех пор, как Юлий Цезарь впервые вторгся на остров, до тех пор, когда римляне покинули его навсегда. Хотя это были годы ужасных битв и кровопролитий, но римляне много сделали для блага бриттов. Они проложили длинные военные дороги, возвели укрепления, научили островитян одеваться и вооружаться гораздо лучше, чем те умели раньше. Одним словом, заметно их цивилизовали. Агрикола насыпал высокий земляной вал, более семидесяти миль длиной, от Ньюкасла до Карлайла для защиты от набегов пиктов и скоттов. Адриан укрепил этот вал. Север, обнаружив в нем много промоин, построил на его месте каменную стену. Но главное не это. Именно при римлянах и на римских кораблях было принесено в Англию учение Христово, и британцы впервые узнали великую истину, что лишь тот угоден Богу, кто возлюбил ближнего, как самого себя, и не делает другим того, чего не желал бы себе. Друиды заявили, что верить в такое грех, и прокляли всех посмевших-таки уверовать. Народ же, видя, что ему ни тепло от благословений друидов, ни холодно от их проклятий и что солнце светит и дождь кропит землю, не спрашиваясь у жрецов, начал понимать, что друиды – обыкновенные люди, и перестал обращать внимание на их проклятия и благословения. К друидам больше не шли ученики, и многие из них бросили свое ремесло и взялись за другое.

Вот мы и добрались до конца римского владычества в Англии. Мало что известно об этих пяти столетиях, но свидетельства той эпохи находятся до сих пор. Частенько землекопы, взрывая землю под фундамент дома или церкви, извлекают на свет Божий ржавую старинную монету, некогда принадлежавшую римлянам. На обломки блюд, с которых они ели, кубков, из которых пили, мостовых, по которым ступали, натыкается то пахарь, идущий за плугом, то садовник, орудующий лопатой. В колодцах, вырытых римлянами, еще не пересохла вода, дороги, проложенные ими, входят в сеть наших дорог. На полях далеких сражений и сейчас тлеют вперемешку, как попа́дали в гуще боя, наконечники бриттских копий и римские латы. Следы римских станов, поросшие густой травой, и курганы, насыпанные над бесчисленными могилами бриттов, можно обнаружить почти в любой части страны. Среди унылых болот Нортумберленда все еще возвышается Северова стена, грозная замшелая развалина, увитая плющом. В летнюю жару на ней устраиваются поспать пастухи со своими собаками. На Солсберийской равнине по-прежнему стоит Стонхендж – памятник той древнейшей поры, когда в Британии о Риме слыхом не слыхали и даже друиды самыми наиволшебными жезлами не могли написать название этого города на сыпучем песке дикого морского берега.

Глава II
Древняя Англия под владычеством первых саксов

Не успели римляне оставить Британию, как бритты горько об этом пожалели. За долгие годы войн число их сильно уменьшилось, охранять Северову стену было некому, и толпы пиктов и скоттов свободно проникали через ее проломы. Они грабили богатейшие города, убивали жителей, и такими частыми были их опустошительные и кровавые набеги, что бедные бритты жили в постоянном ужасе. И будто мало они видели горя от пиктов и скоттов, с моря на остров напали саксы. В довершение же несчастий, они беспрестанно ссорились между собой из-за того, какие молитвы и как им следует читать. Священники яростно поносили и проклинали друг друга и (совсем уж как древние друиды) всех тех, кого не могли убедить. Так что, можете поверить, жизнь у бриттов была не сахар.

Короче говоря, они впали в такое отчаяние, что отправили в Рим послание с мольбой о помощи. Они назвали его «Горестное стенание бриттов». В нем говорилось: «Чужеземцы теснят нас к морю, а море опять бросает нас к чужеземцам, и нам не миновать смерти: в резне ли, в пучине ли». Но римляне не могли им помочь, даже если бы захотели. В то время они должны были сами обороняться от неприятеля сильного и жестокого. Тогда бритты, не в силах более переносить такие тяготы, надумали заключить мир с саксами и пригласить их в свою страну, чтобы они защитили их от скоттов и пиктов.

Решение принял король Британии Вортигерн. Он вступил в союз с двумя саксонскими вождями, Хенгистом и Хорсой. Имена обоих вождей на древнесаксонском языке означают «лошадь». Саксы, подобно многим другим диким народам, любили давать людям такие «звериные» имена, например: Лошадь, Волк, Медведь, Собака. А североамериканские индейцы делают это и по сей день.

Хенгист и Хорса быстро выдворили пиктов и скоттов. В благодарность за услугу Вортигерн оделил их землей в той части Англии, которую называют островом Танет, и позволил им призвать к себе своих сородичей. У Хенгиста была дочь, прекрасная Ронуэн. Однажды на пиру она поднесла Вортигерну золотой кубок, наполненный до краев вином, и сказала нежным голосом: «Здоровья тебе, бесценный владыка». Король сразу же в нее влюбился. Я думаю, что хитрый Хенгист все это подстроил, чтобы иметь больше влияния на короля, и что раскрасавица Ронуэн со своим золотым кубком оказалась на пиру неспроста.

Как бы то ни было, Вортигерн женился. И еще много лет спустя, если он бывал сердит на саксов, недоволен тем, что они присваивают себе слишком много земли, Ронуэн обвивала его шею своими дивными руками и шептала: «Милый король, ведь это мой народ! Будь к нему милостив в память о том дне, когда ты полюбил саксонскую девушку, которая поднесла тебе на пиру золотой кубок с вином». Право, я не знаю, как тут можно было устоять.

Увы! Всем нам суждено умереть! В свой черед умер и Вортигерн – только сначала он, бедолага, был лишен престола и заключен в тюрьму. Умерла и Ронуэн, и многие поколения бриттов и саксов тоже умерли. Все, что случилось в продолжение этих долгих, долгих лет, кануло бы в вечность, если бы не древние барды с длинными седыми бородами, которые бродили по земле и на всех празднествах развлекали пирующих сказаниями и песнями о подвигах своих предков. Из этих преданий особенно знаменито одно – о доблести и добродетелях короля Артура, который в те далекие времена вроде бы был правителем Британии. На самом-то деле никто не знает, жил ли такой человек на свете. Может быть, деяния многих приписали одному, а может, все это вообще выдумка.

Я расскажу вам вкратце самое интересное из того, что сохранили нам песни и сказания бардов.

При Вортигерне и еще много лет спустя в Англию прибывали все новые отряды саксов, каждый во главе со своим вождем. Один из таких отрядов завоевал восточную часть Англии и, укрепившись там, назвал свое королевство Эссекс (что на древнеанглийском языке значит «восточные саксы»). Другой обосновался на западе и назвал свое королевство Уэссекс («западные саксы»). На севере возникло королевство Норфолк («северный народ»), а на юге Саутфолк, или Суффолк («южный народ»). Мало-помалу в Англии образовалось семь королевств, и их назвали саксонским Семицарствием. Бедные бритты, спасаясь бегством от этих воинственных людей, которых они пригласили как друзей, укрылись в Уэльсе и по соседству с ним, в Девоншире и Корнуолле. Туда завоеватели пришли нескоро. В Корнуолле, где морской берег мрачен, дик и обрывист, где в темное зимнее время корабли то и дело налетают на скалы и гибнут, где ветры дико воют и волны с бешеным ревом ударяются о скалы, выбивая в них пещеры и арки, сохранились очень древние руины, которые молва называет руинами замка короля Артура.

Королевство Кент – самое славное из семи саксонских королевств. Именно туда прибыл проповедник из Рима, монах Августин, чтобы обратить в христианскую веру саксов (бриттов уже никто тогда не принимал во внимание). Король Кента Этельберт первым принял христианство. И как только он объявил себя христианином, его приближенные тоже объявили себя христианами. Августин построил рядом с королевским дворцом маленькую церковь. На этом месте высится теперь величественный Кентерберийский кафедральный собор. Себерт, племянник короля, возвел на болоте близ Лондона, на развалинах храма Аполлона, церковь Святого Петра. Там ныне находится Вестминстерское аббатство. А в самом Лондоне, на фундаменте храма Дианы, он возвел еще одну маленькую церковь, которая с тех давних пор выросла и превратилась в собор Святого Павла.

Уже после смерти Этельберта король Нортумбрии Эдвин, добрый правитель, при котором, говорят, слабая женщина и малый ребенок могли без страха ходить по улицам с кошельком, полным золота, позволил крестить своего сына. Потом он собрал большой совет для решения вопроса, принимать ему и его народу святое крещение или нет. Сошлись на том, чтобы принять. Койфи, главный жрец древней религии, произнес по этому случаю речь, в которой объявил народу, что им сделано величайшее открытие: все старые боги – самозванцы. «Не сомневайтесь! – кричал он. – Взгляните на меня! Я служил им всю жизнь, а чем они меня отблагодарили? Если бы они хоть что-то могли, так за мои старания они осыпали бы меня сокровищами. А раз я беден, значит, они точно самозванцы!»

Окончив свою речь, сей ревностный служитель веры вооружился копьем и мечом, взгромоздился на боевого коня и, бешеным галопом промчавшись перед толпой, вонзил копье в поганое капище. С тех пор христианство стало религией саксов.

Лет через сто пятьдесят жил еще один славный король – Эгберт. Он всегда полагал и заявлял об этом открыто, что имеет больше прав на уэссекский престол, чем Беортрик, тоже сакс, правивший тогда Уэссексом и женатый на Эдбурге, дочери Оффы, одного из семи королей. Эта королева Эдбурга была писаная красавица, но страшная злодейка. Она имела обыкновение потчевать ядом всех, кто ей перечил. Как-то раз она приготовила отраву для одного придворного вельможи, а выпил ее по ошибке король и тут же скончался. Узнав об этом, люди взбунтовались, толпами устремились во дворец и стали ломиться в ворота с криком: «Долой королеву-душегубку!» Ее изгнали из страны и лишили обесчещенного ею титула. Много лет спустя путешественники, возвращавшиеся из Италии, рассказывали, что в городе Павии видели нищенку в лохмотьях, некогда прекрасную, а теперь сморщенную, желтую и горбатую, которая бродит по улицам, вымаливая кусок хлеба, и что будто бы нищенка та – английская королева-отравительница. Конечно же, это была Эдбурга. Так она и умерла, не зная, где преклонить свою преступную голову.

Эгберт, опасавшийся, что соперник, у которого он собирался отнять уэссекскую корону, схватит его и умертвит, бежал во Францию, ко двору Карла Великого. После того как злосчастный Беортрик ненароком отравился, Эгберт возвратился в Британию и занял престол Уэссекса. Покорив некоторых правителей семи королевств, он присоединил их земли к уэссекским землям и первый назвал свои владения Англией.

Тут объявились новые враги, которые надолго стали грозой жителей острова, – норманны, или викинги. Они населяли Данию и Норвегию, но англичане их всех именовали датчанами. Это были воинственные люди, язычники, отчаянные и жестокие, которым бурное море заменяло родной дом. Они приплывали на кораблях и грабили и жгли все, что попадалось им на пути. То норманны разбивали войско Эгберта, то войско Эгберта разбивало норманнов, но ни те, ни другие духом не падали. При следующих, весьма недолговечных, правителях – Этельвульфе и его сыновьях Этельбальде, Этельберте и Этельреде – датчане заявлялись не раз и нещадно грабили, жгли и опустошали Англию. Во время правления Этельреда они схватили короля Восточной Англии Эдмунда и, привязав его к дереву, стали требовать, чтобы он отрекся от своей веры. Эдмунд, стойкий христианин, наотрез отказался. Его били, над ним издевались, в него, беззащитного, пускали стрелы и, наконец, отсекли ему голову. Трудно сказать, чья голова слетела бы следующей, если бы король Этельред не умер от раны, полученной им в сражении с теми же норманнами, и его престол не унаследовал добродетельнейший и мудрейший король из когда-либо рождавшихся в Англии.