Текст книги "Город и город"
Автор книги: Чайна Мьевиль
Жанр: Социальная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Так что, она приходила на собрания? Была организатором? – Корви повернулась ко мне и продолжила, не понижая голоса: – Босс, я не в курсе, чем занимаются эти козлы. Даже не знаю, о чем спрашивать.
Дродин смотрел на нее. Когда мы прибыли, он помрачнел, и с тех пор выражение его лица не изменилось.
– Как я и сказал, она появилась пару лет назад. Хотела воспользоваться нашей библиотекой. У нас есть брошюры и старые книги о… ну, о городах. Многие из них больше нигде не найдешь.
– Нужно взглянуть, босс, – сказала Корви. – Выяснить, нет ли чего незаконного.
– Твою мать, я же вам помогаю! Хотите взять меня с запрещенными книгами? Из первого класса ничего нет, а то, что у нас есть из второго, доступно в Сети.
– Ладно, ладно, – сказал я и дал ему знак продолжать.
– Ну вот, она пришла. Мы с ней много разговаривали. Здесь она недолго пробыла, может, пару недель. Не спрашивайте меня, чем она еще занималась, – я без понятия. Я знаю только одно: каждый день она приходила сюда и читала книги или говорила со мной о нашей истории, об истории городов. Мы с ней обсуждали новости, наши акции и все такое. Наши братья и сестры сидят в тюрьме за свои убеждения – и здесь, и в Уль-Коме. Знаете, «Эмнести интернэшнл» на нашей стороне. Мы общаемся с нашими агентами, обучаем людей, помогаем новым иммигрантам, проводим демонстрации.
В Бешеле демонстрации за объединение проводили горстки активистов, и это были опасные мероприятия. Местные националисты, естественно, пытались их сорвать, они орали, обвиняли объединителей в предательстве, но и местные жители – в основном аполитичные – не испытывали к ним особых симпатий. В Уль-Коме все было почти так же плохо, как и здесь, но там им, скорее всего, вообще не разрешили бы собираться. Это, вероятно, приводило в ярость улькомских объединителей, но наверняка спасало их от избиений.
– Как она выглядела? Она хорошо одевалась? Какой она была?
– Да, хорошо. Модно, почти шикарно, понимаете? Выделялась среди остальных. – Он даже рассмеялся собственным словам. – И она была умна. Поначалу очень мне нравилась. Я был просто в восторге. Поначалу.
Он делал паузы, чтобы мы подстегивали его, чтобы он ничего не сообщал нам по своей воле.
– Но? – спросил я. – Что произошло?
– У нас с ней вышел конфликт – на самом деле только потому, что она наезжала на других товарищей. Я приходил в библиотеку, в комнату внизу или еще куда и видел, что кто-то из них на нее орет. Она никогда не кричала, но все равно выводила их из себя, и в конце концов я попросил ее уйти. Она была… опасной. – Еще одна пауза. Мы с Корви переглянулись. – Нет, я не преувеличиваю, – сказал он. – Вы ведь здесь из-за нее, да? Я же сказал, она опасна.
Он взял со стола фотографию и изучил ее. На его лице отразились жалость, гнев, отвращение, страх. Страх – точно. Он встал и обошел вокруг стола – нелепое действие, ведь комната была слишком мала, чтобы по ней расхаживать, – но он попытался.
– Понимаете, проблема заключалась в том… – Он отвернулся от нас и выглянул в окошко. За ним виднелись очертания города – то ли Бешеля, то ли Уль-Комы, то ли их обоих вместе.
– Она спрашивала про самый безумный бред – бабушкины сказки, слухи, городские легенды и прочую ерунду. Я не принимал это в расчет, этим дерьмом многие интересуются, а она, несомненно, была умнее тех психов, которые на этом помешаны. Я решил, что она просто выясняет, что к чему, осваивается.
– Вам не было любопытно?
– Было, конечно. Девушка-иностранка – умная, таинственная? Увлеченная? – Он посмеялся над тем, как сказал это. – Конечно. Меня интересуют все, кто сюда приходит. Кто-то ни хрена не рассказывает, с кем-то можно поговорить. Но я не возглавлял бы это отделение, если бы выжимал из людей инфу. Тут есть женщина, гораздо старше меня… я периодически встречаю ее здесь уже пятнадцать лет. Не знаю ни ее настоящего имени, ни чего-то еще. Ладно, это плохой пример, ведь она почти наверняка одна из вас, ваш агент, ну вы понимаете. Я не задаю вопросов.
– А чем именно она увлекалась, эта Бела Мар? И почему вы ее выгнали?
– Послушайте, тут дело такое. Если это твоя тема… – Корви напряглась, словно хочет его перебить, подстегнуть его, и я прикоснулся к ней – нет, подожди, – чтобы он мог все обдумать. Он смотрел не на нас, но на провокационную карту городов. – Если это твоя тема, то ты знаешь, что ходишь по краю… Ты знаешь – один неверный шаг, и у тебя будут реальные проблемы. Например, вы зайдете в гости. Один звонок не тому человеку, и у наших братьев начнется жопа – или в Уль-Коме, или с местными копами. Или… или что похуже. – Он перевел взгляд на нас. – Ей нельзя было здесь оставаться, она навела бы на нас Пролом. Или еще что-нибудь. Она увлекалась… Нет, она не увлекалась, она была без ума. От Орсини.
Он внимательно посмотрел на меня, поэтому я просто прищурился. Но да, это меня удивило.
Корви не шевельнулась. Было ясно: она не знает, что такое Орсини. Разговор на эту тему прямо сейчас мог бы ослабить ее позиции, но я промедлил, и он уже начал объяснять. Это была сказка. Так он сказал.
– Орсини – третий город. Он находится между двумя другими, в диссенсах, спорных местах – в тех местах, которые Бешель считает улькомскими, а Уль-Кома – бешельскими. Когда старое поселение раскололось, оно разделилось не на две части, а на три. Орсини – тайный город. Он всем управляет.
Если этот раскол вообще произошел. Это темный, неизвестный период истории – в течение столетия хроники того времени были уничтожены или исчезли по обе стороны границы. Из этого исторически краткого и довольно трудного для понимания момента возник хаос нашей материальной истории и анархия в хронологии, появились не сочетающиеся друг с другом останки, которые восхищали и приводили в ужас исследователей. Мы знаем только одно – сначала были кочевники в степях, затем века – «черные ящики» зарождения города, затем определенные события (многие фильмы, романы и игры основаны на версиях, связанных с этим двойным рождением, и все это, мягко скажем, немного нервирует цензоров), – а затем история снова включается, и у нас уже есть Бешель и Уль-Кома. Был ли это раскол – или слияние?
Как будто этой тайны было мало, как будто двух пересекающихся стран оказалось недостаточно, барды выдумали третий город – Орсини. На верхних этажах неприметных многоэтажных домов в романском стиле, в первых глинобитных зданиях, занимая объединенные и разобщенные пространства, доставшиеся ему при расколе или коагуляции племен, между двумя более дерзкими городами спрятался третий город – Орсини. Орсини – сообщество воображаемых правителей, возможно, ссыльных. В большинстве историй они строят и претворяют в жизнь свои коварные планы, правят незаметно, но твердо. Орсини – то место, где живут иллюминаты.
Несколько десятков лет назад ничего бы объяснять не пришлось – истории про Орсини, так же как и «Король Шавил и морское чудище, которое приплыло в порт», читали все дети. Теперь большей популярностью пользовались «Гарри Поттер» и «Могучие рейнджеры», и все меньше детей знали старые сказки. Это нормально.
– Так что вы хотите сказать? – прервал его я. – Что Бела собирала фольклор? Что она увлекалась старыми историями? – Дродин пожал плечами. Смотреть на меня он отказывался. Я снова попытался прояснить, что он имеет в виду, но он только пожимал плечами. – Зачем она говорила с вами об этом? – спросил я. – Зачем она вообще пришла сюда?
– Не знаю. У нас есть материалы о нем. Они появляются, понимаете? Истории про него – ну, про Орсини – есть и в Уль-Коме. Мы храним не только документы о – ну, вы понимаете, только – только – о том, чем мы увлекаемся. Понимаете? Мы знаем нашу историю, мы храним самые разные… – Он умолк. – Я понял, что ее интересуем не мы, понимаете?
Как любые диссиденты, они были помешаны на архивах. Можно соглашаться, не соглашаться с их версией истории, игнорировать ее или быть от нее без ума, но нельзя сказать, что они не подкрепляли ее исследованиями и комментариями. В их библиотеке, наверное, хранились полные собрания всего, что хотя бы намекало на размывание городских границ. Она пришла – и это было видно – в поисках информации не о каком-то единстве городов, а об Орсини. Как они, наверное, разозлились, когда поняли, что исследование этих странных тем – не какая-то причуда, а ее главная задача. Когда они поняли, что ей плевать на их проект.
– Значит, она зря тратила ваше время?
– Нет, я же говорю – она была опасна. Серьезно. Она навлекла бы на нас беду. Да и все равно она говорила, что здесь не задержится. – Он неопределенно пожал плечами.
– Почему она была опасна? – Я наклонился вперед. – Дродин, она проламывалась?
– О господи. Нет, не думаю. Но я все равно ни хрена не знаю. – Он взмахнул руками. – Блин, да вы хоть знаете, как за нами наблюдают? – Он махнул рукой в направлении улицы. – В районе почти постоянно патрулируют ваши люди. Улькомские копы не могут за нами следить, ясное дело, но они держат под надзором наших братьев и сестер. И что самое главное, за нами наблюдает… ну, вы понимаете. Пролом.
Все мы на мгновение умолкли. Почувствовали, что за нами наблюдают.
– Вы его видели?
– Нет, конечно. Я что, похож на человека, который его видит? Но мы знаем, что он есть. Он наблюдает. Любой повод… и нас нет. Вы… – Он покачал головой, а когда снова посмотрел на меня, то в его взгляде читался гнев и, вероятно, ненависть. – Вы знаете, сколько моих друзей он забрал? Друзей, которых я больше не видел? Мы действуем более осторожно, чем кто бы то ни было.
Это правда. Вот она, ирония политики: те, кто более всего стремился пробить границу между Бешелем и Уль-Комой, должны были тщательнее всего ее соблюдать. Если бы я или кто-то из моих друзей на мгновение не стал бы стремиться что-то развидеть (а всем нам время от времени не удавалось не-увидеть), то нам ничего не грозило – если мы не увлекались этим и не действовали напоказ. Если бы я на пару секунд задержал взгляд на привлекательной улькомке, если бы я молча наслаждался очертаниями обоих городов одновременно, если бы злился на шум от проходящего по Уль-Коме поезда, то меня бы не забрали.
Но здесь, в этом здании, не только мои коллеги, но и силы Пролома всегда действовали по-ветхозаветному яростно и сурово, насколько позволяли им власть и право. Эта жуткая сила могла проявиться, а объединитель исчезнуть, даже за соматическое нарушение, даже за то, что он испуганно содрогнулся, услышав внезапно взревевший улькомский автомобиль. Если Бела-Фулана проламывалась, то навлекла бы на всех вот это. Поэтому, скорее всего, Дродин опасался чего-то другого.
– Просто в ней что-то было. – Дродин посмотрел из окна на два города. – Может, она… рано или поздно навела бы на нас Пролом. Или еще что.
– Погодите, – сказала Корви. – Вы же сказали, что она собиралась вас покинуть…
– Она сказала, что уходит на другую сторону. В Уль-Кому. Официально. – Я оторвался от своих пометок и переглянулся с Корви. – Больше я ее не видел. Кто-то слышал, что она ушла и что сюда ее больше не пускают. – Он пожал плечами. – Не знаю, правда ли это, и если так, то я не знаю – почему. Это был просто вопрос времени… Она копалась в опасной дряни, и у меня было дурное предчувствие.
– Но это не все, да? Что еще? – спросил я.
Он посмотрел на меня.
– Не знаю. От нее исходила опасность, она пугала… в общем, просто в ней что-то было. Когда она твердила о том, что ее увлекает, у тебя мурашки бежали по коже. Ты начинал нервничать. – Он снова посмотрел в окно и покачал головой. – Мне жаль, что она умерла. Мне жаль, что ее убили. Но я не очень этому удивлен.
* * *
Этот аромат тайн и недомолвок – каким бы циничным и незаинтересованным ты себя ни считал, – он лип к тебе. Когда мы вышли, Корви стала разглядывать фасады старых обветшавших складов. Возможно, она чуть дольше, чем следовало, посмотрела в сторону магазина, который – как она наверняка понимала – был в Уль-Коме. Она чувствовала, что за ней наблюдают. Мы оба это чувствовали – неспроста – и поэтому нервничали.
Мы сели в машину, и я повез Корви обедать в бешельский маленький Улькоматаун. Да, это была провокация, но нацеленная не на Корви, а на вселенную, что ли. Улькоматаун находился к югу от парка. Увидев его особые цвета, шрифты на вывесках, облик фасадов, гости Бешеля считали, что смотрят на Уль-Кому и поэтому поспешно и нарочито отводили взгляд (настолько, насколько иностранцы вообще могут развидеть). Но более внимательный и опытный наблюдатель замечал китчевый, пародийный дизайн зданий. Детали отделки зданий здесь выкрашены в «бешельский синий», один из запрещенных цветов в Уль-Коме. Все эти дома находятся здесь.
Несколько улиц с гибридными именами – иллитанские существительные с бешельским суффиксом – Юл-Сайн-штрас, Лилиги-штрас и так далее – были центром культурного мира для небольшого сообщества улькомских экспатов, живущих в Бешеле. Они перебрались сюда по разным причинам – из-за преследований по политическим мотивам, ради заработка (и как же, наверное, эти патриархи, которые прошли через значительные трудности при эмиграции, сейчас жалеют о своем решении), из-за собственных причин или из-за любви. Большинство из тех, кому еще нет сорока – уже второе или третье поколение иммигрантов; дома они говорят на иллитанском, а в городе – на правильном бешельском. Возможно, в их одежде можно заметить влияние улькомской культуры. Местные хулиганы и другие подонки иногда избивают их на улице и бросают камни в окна их домов.
Сюда приходят бывшие жители Уль-Комы, чтобы купить выпечку, жаренный в сахаре горох, благовония. Ароматы бешельского Улькоматауна – это хаос. Ты инстинктивно пытаешься забыть их запах, думаешь о том, что он переплыл через границу – так же неуважительно, как и дождь. («Дождь и дым живут в обоих городах», – гласит пословица. В Уль-Коме есть такая же, только в ней одно из подлежащих – «туман». Иногда можно услышать варианты с другими атмосферными явлениям, или даже с мусором и отбросами – а смельчаки даже говорят про голубей и волков.) Но запахи данного района находятся в Бешеле.
Очень редко какой-нибудь молодой улькомец, плохо знающий ту часть своего города, которая пересекается с Улькоматауном, по ошибке забредает сюда и спрашивает дорогу у кого-нибудь из местных, приняв его за соотечественника. Эта ошибка быстро обнаруживается – ничто не тревожит человека так, как намеренная попытка демонстративно его развидеть. Пролом в таких случаях обычно проявляет милосердие.
– Босс, – сказала Корви. Мы сидели в кафе на углу «Кон уль Кай», в котором я часто бывал. Я – вероятно, как и многие из бешельцев-завсегдатаев – бурно приветствовал хозяина, назвав его по имени. Возможно, он меня презирал. – На хрена мы сюда пришли?
– Да ладно тебе, – ответил я. – Улькомская еда. Ты же о ней мечтаешь. – Я предложил ей чечевицу в соусе с корицей, густой сладкий чай. Она отказалась. – Мы здесь, – сказал я, – потому что я пытаюсь пропитаться атмосферой. Проникнуться духом Уль-Комы. Корви, черт побери, ты же умная. Все, что я говорю, тебе уже известно. Давай, помогай мне. – Я стал загибать пальцы. – Она была здесь, эта девушка – эта Фулана, Бела. – Я едва не сказал «Мария». – Когда она была здесь? Три года назад. Она тусуется с местными политическими активистами сомнительной репутации, но ищет что-то другое – то, что даже они считают не стоящим внимания. Они не могут ей помочь. Она уезжает. – Я сделал паузу. – Она собиралась в Уль-Кому.
Я выругался, Корви тоже.
– Она что-то изучала, – сказал я. – Итак, она уходит на другую сторону.
– Мы так думаем.
– Мы так думаем. А затем, внезапно, снова оказывается здесь.
– Мертвая.
– Мертвая.
– Твою мать. – Корви наклонилась вперед и принялась задумчиво поедать одно из моих пирожных, потом замерла с набитым ртом.
Какое-то время мы молчали.
– Это же… Блин, это же пролом, да? – в конце концов сказала Корви.
– Да, это выглядит как пролом.
– Перебраться туда – может, еще и нет, но вернуться – точно пролом. И здесь ее пришили. Или же выбросили здесь уже пост-мортем.
– Или еще что-нибудь. Или еще что-нибудь, – сказал я.
– Если только она не перешла легально, или все это время была здесь. Тот факт, что Дродин ее не видел…
Я вспомнил телефонный звонок и скептически сморщился.
– Возможно. Правда, он говорил довольно уверенно. Не важно.
– Ну…
– Ладно. Допустим, это пролом. Это нормально.
– Черта с два.
– Нет, послушай, – сказал я. – Если так, значит, это не наша проблема. Или, по крайней мере… если мы сможем убедить Надзорный комитет. Возможно, я займусь этим.
Она сердито посмотрела на меня.
– Ни хрена они вам не дадут. Говорят, они получили…
– Нам придется предъявить доказательства. Пока что они косвенные – но, возможно, их будет достаточно для передачи дела.
– Насколько я понимаю – нет. – Корви бросила взгляд в сторону. – Босс, вам точно это нужно?
– О да, черт побери. О да. Слушай, я все понимаю. Ты молодец, что хочешь оставить дело себе, но послушай меня: если есть вероятность, что мы правы… расследовать пролом мы не сможем. Кто-то должен позаботиться об этой Беле-Фулане – убитой иностранке. – Я сделал паузу, чтобы Корви посмотрела на меня. – Корви, мы – не лучшие. Она заслуживает большего. Никто не позаботится о ней так, как Пролом. Господи, да кому вообще удается заполучить на свою сторону Пролом? Заручиться его помощью в выслеживании убийцы?
– Немногим.
– Вот именно. Так что мы должны постараться передать это дело. Комитет знает, что все пытаются скинуть свои дела, поэтому и заставляет лезть из кожи вон. – Корви с сомнением посмотрела на меня, но я продолжил: – Доказательств у нас нет, и подробностей мы не знаем, так что давай пару дней потратим на то, чтобы украсить наш торт вишенкой. Ну или доказать, что мы ошибаемся. Взгляни на то, что мы знаем о ней сейчас. Черт побери, наконец-то у нас появилось достаточно инфы. Она исчезла из Бешеля два-три года назад, а теперь снова появилась – мертвая. Может, Дродин прав и она действительно была в Уль-Коме. Законным образом. Садись на телефон, устанавливай контакты и здесь, и там. Ты знаешь, что у нас есть: иностранка, исследователь, и так далее. Выясни, кто она. Если кто станет от тебя отмахиваться, намекни, что это дело связано с Проломом.
Вернувшись в офис, я пошел к Таскин.
– Борлу, вам передали, что я звонила?
– Госпожа Черуш, поводы, которыми вы пытаетесь оправдать попытки встретиться со мной, становятся все более вымученными.
– Я получила ваше сообщение и начала по нему работать. Нет, Борлу, пока не планируйте бежать со мной и тайно венчаться – вы наверняка разочаруетесь. Сразу поговорить с комитетом вы не сможете, придется подождать.
– Как все это будет происходить?
– Когда вы этим занимались в последний раз? Несколько лет назад? Слушайте, наверняка вы полагаете, что это для вас слэм-данк – нет, не надо на меня так смотреть. Вы каким спортом увлекаетесь – боксом? Я знаю, вам кажется, что они должны отправить прошение… – тут ее голос стал серьезным, – ну, немедленно. Но они этого не сделают. Вам придется ждать своей очереди – возможно, несколько дней.
– Мне казалось, что…
– Раньше – да. Когда-то они бы сразу бросили все дела. Но сейчас не самый подходящий момент, и дело даже скорее в нас, чем в них. Все представители не в восторге от этого, но, если честно, сейчас ваша проблема – не Уль-Кома. С тех пор как люди Седра вошли в коалицию и стали вопить о слабости страны, правительство не хочет лить воду на их мельницу, слишком часто прибегая к прошениям. Так что торопиться они не будут. Кроме того, они еще разбираются с запросами относительно лагерей беженцев, а уж из этой темы они выдоят все, что можно.
– Господи, да вы шутите. Они все еще бесятся из-за этих бедняг?
Наверняка какие-то иммигранты пробрались в один из городов – и, поскольку у них не было соответствующей подготовки, проломились. Наши границы были на замке. Если отчаявшиеся новички оказывались в пересеченных участках, то неписаное правило гласило, что они должны остаться в том городе, где их обнаружил пограничный контроль, – и поэтому сначала оказывались в лагерях на побережье. Те, кто пытался добраться до Уль-Комы и при этом попадал в Бешель, были в полном отчаянии.
– Не важно, – сказала Таски. – Дело не только в них. Есть еще связи с инвесторами. Теперь они не станут переносить деловые встречи, как раньше.
– Прогибаются под янки ради пары долларов?
– Да бросьте. Если они добьются того, чтобы сюда потекли доллары, я не против. Но ради вас они спешить не будут, и не важно, кто там умер. А что, кто-то умер?
* * *
Корви не понадобилось много времени на поиски. Вечером следующего дня она вошла в мой кабинет с папкой в руках.
– Мне только что прислали это по факсу из Уль-Комы, – сказала она. – Я шла по следу. Это даже не так сложно, если знаешь, с чего начать. Мы оказались правы.
И вот она, наша жертва преступления. Вот ее досье, ее фотография, наша посмертная маска – и внезапно, да так, что перехватывало дыхание, – ее прижизненные фотографии, черно-белые и смазанные при передаче по факсу, но тем не менее. На них наша мертвая женщина улыбалась и курила сигарету – ее застигли на середине фразы, с открытым ртом. Наши нацарапанные пометки, предположения, а теперь и другие записи – сделанные красной ручкой, уже без вопросительных знаков – факты о ней. Под выдуманными именами – ее настоящее имя.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?