Текст книги "Родительская интуиция. Нейронаука о том, как нас меняет родительство"

Глава 3. Будьте внимательны!

Вскоре после того, как мой муж Юн получил права на управление дроном, он отправился испытать его на Скарборо Марш – болотистый лиман в штате Мэн. Все лето напролет здесь собираются группы туристов, которые гребут в своих разноцветных байдарках по узким протокам в соленых водах болота, распростершегося более чем на три тысячи акров. Время от времени мы с семьей гуляем здесь по специально оборудованной вдоль старой железной дороги тропе, которая прямой линией пересекает местность, состоящую сплошь из плавных изгибов. Еще чаще мы катаемся тут на машине, наблюдая, как свежую весеннюю зелень неизменно сменяют белые и серые оттенки зимы – эти извечные приметы времени. Подобные пейзажи типичны для здешних мест. И все же видеоряд, который удалось в тот день заснять Юну, показал нам Скарборо Марш с новой стороны.

Глядя сверху, я заметила, что большие участки, заросшие травой, неодинаковы и не цельны, а разнородны. Зеленые стебли собираются в завитки и ложатся друг на друга, окружая небольшие бассейны с водой и обводя изгибы протоков. Цветовые пятна подсказывают, где располагаются травянистые бугорки, а где канавы, в которых вода испарилась, а соль кристаллизовалась на солнце. Вода становится небом, отражение пышных белых облаков видно сквозь длинные узкие дорожки между зарослями тростника. С такой точки обзора верх превращается в низ. Пространство и время кажутся неразличимыми. Большое состоит из множества мельчайших деталей.

Вот о чем я думала, пока стояла за дверью кабинета МРТ в Йельской школе медицины в феврале 2020-го, пока лаборант получал изображения мозга молодой женщины, матери, лежащей внутри аппарата. Мощный магнит притягивал и определенным образом выстраивал протоны водорода в мозге этой женщины, а затем отпускал их, производя радиосигналы, которые машина переводила в черно-белые картинки, двигавшиеся в виде последовательности изображений мозга во множестве сечений. Изгибы белого и серого вещества на стоп-кадрах напомнили мне ландшафт болота. На первый взгляд эти внутренние структуры мозга казались бесформенными, как и обширные участки травы, но, если взглянуть на них с нужной стороны, увидишь невероятно сложные взаимосвязи. Это сравнение небезупречно. И все же в нем есть смысл.

Лиман всегда находится в движении. Вода непрестанно перемещает соль и осадок, снося почву с берегов в одном месте и намывая ее в другом. Когда начинается буря, происходят большие перемены. Свежая вода поступает с верховьев. Либо штормовой прилив гонит океанические волны дальше на сушу, где они могут буквально наслоить участки болота друг на друга или смести края утесов. Приток воды с любой стороны способен изменить содержание соли на всем участке, вынуждая одни растения погибать, едва кончится шторм, а другим позволяя показать себя во всей красе и пышности. Мощный шторм – это своего рода встряска для экосистемы, отмечающая начало новой эпохи, когда питательные вещества перераспределяются, а вода формирует новые протоки. За сохранение соленых болот борются климатологи – а все чаще и живущие рядом обыватели – из-за способности этих болот поглощать паводковые воды. Ландшафту присуща адаптивность, которая выражается в его способности к разрушению и к созиданию.

Мозг ведет себя похожим образом[142]142
  Eberhard Fuchs and Gabriele Flügge, Adult Neuroplasticity: More Than 10 Years of Research, in Environmental Control of Adult Neurogenesis: From Hippocampal Homeostasis to Behavior, eds. Sjoukje Kuipers, Clive R. Bramham, Heather A. Cameron, Carlos P. Fitzsimons, Aniko Korosi and Paul J. Lucassen, special issue, Neural Plasticity 2014 (May 4, 2014): e541870, https://doi.org/10.1155/2014/541870.


[Закрыть]. У каждого человека он постоянно меняется, приспосабливаясь к обстоятельствам жизни, определяя поведение и реакции на последствия этого поведения. Мозг долго считали «необновляющимся органом», в котором все более или менее фиксируется при достижении человеком совершеннолетия, после чего клетки только отмирают, в отличие от клеток кожи или крови, которые постоянно возобновляются. Сегодня ученые знают, что процессы в мозге проходят иначе, что в течение всей жизни мозг сохраняет свою удивительную способность меняться и подстраиваться, даже чтобы создать нечто, чего не было раньше, или восполнить какую-то потерю.

Наша сознательная и подсознательная жизнь строится на сигналах, которые проходят по физическим структурам мозга, от нейрона к нейрону, между порядка восемьюдесятью шестью миллиардами нейронов[143]143
  Или 100 миллиардов нейронов, или 128 миллиардов, в зависимости от того, на чью оценку полагаться. Frederico A. C. Azevedo, Ludmila R. B. Carvalho, Lea T. Grinberg, José Marcelo Farfel, Renata E. L. Ferretti, Renata E. P. Leite, Wilson Jacob Filho, Roberto Lent and Suzana Herculano-Houzel, Equal Numbers of Neuronal and Nonneuronal Cells Make the Human Brain an Isometrically Scaled-Up Primate Brain, Journal of Comparative Neurology 513, № 5 (2009): 532–41, https://doi.org/10.1002/cne.21974.


[Закрыть], которые постоянно сообщаются. Каждый из них меняет свою форму и функцию, количество соединений с другими нейронами, силу или характер этих соединений, а также пути, по которым передает информацию. На одном конце нейрона находятся разветвленные дендриты[144]144
  Lisa Feldman Barrett, Seven and a Half Lessons, 31.


[Закрыть]. Они принимают сигналы от других нейронов и передают их дальше по цилиндрическому аксону к окончаниям, называемым терминалями аксона, – еще одному скоплению ветвящихся отростков, которые производят необходимые химические вещества, чтобы передавать сообщения другим нейронам через участки между ними, называемые синапсами.

Каждая часть этого процесса[145]145
  Barrett, Seven and a Half Lessons, 37.


[Закрыть] подвержена изменениям. Аксоны покрыты жировым веществом, миелином, или миелиновой оболочкой. Это вещество ускоряет передачу и может быть утеряно и восстановлено. Дендриты способны сокращаться и исчезать либо становиться сильнее и разветвленнее. Формируются новые синапсы. Другие синапсы исчезают. А постоянно меняющиеся нейрохимические вещества, которые передают сигналы через синапсы – или препятствуют передаче, – влияют на силу и функцию этих синапсов как мгновенно, так и с течением времени. В некоторых отделах мозга взрослого человека появляются совершенно новые нейроны[146]146
  Paul J. Lucassen, Carlos P. Fitzsimons, Evgenia Salta and Mirjana Maletic-Savatic, Adult Neurogenesis, Human after All (Again): Classic, Optimized, and Future Approaches, in SI: Functions of Adult Hippocampal Neurogenesis, eds. Michael Drew and Jason Snyder, special issue, Behavioural Brain Research 381 (March 2, 2020): 112458, https://doi.org/10.1016/j.bbr.2019.112458.


[Закрыть], что до относительно недавнего времени считалось невозможным (хотя все еще остается много вопросов о масштабах и значении нейрогенеза у человека).

Кроме того, известно, что изменениям подвержена вся организация мозга в целом. Нейронная активность сосредоточена вокруг жизненно важных центров мозга для максимально эффективной передачи сообщений. Но в то же время она рассеяна в том смысле, что повторяющиеся движения или ощущения каждый раз могут задействовать разный набор нейронов. Нейробиолог Лиза Фелдман Барретт сравнивает сложную работу мозга с авиапутешествиями[147]147
  Barrett, Seven and a Half Lessons, 34–39.


[Закрыть], где определенные аэропорты служат в качестве узловых, в то время как другие в первую очередь руководят местным трафиком, дабы оптимизировать ресурсы и функции. И есть множество путей, чтобы добраться, скажем, из Бостона в Каир.

Структура мозга, начиная с общей архитектуры и заканчивая размером и свойствами каждого нейрона, формируется опытом человека. Мозг пластичен. Он анатомически гибок. Он меняется, например, во время обучения или когда человек направляется в новое место или берется за новое занятие. Однако перестройка мозга случается и на подсознательном уровне, под воздействием внешних раздражителей и перемен гормонального фона. Под воздействием течения жизни как такового. «Электропроводка» мозга напоминает корневую систему трав в соленом болоте и экологические системы, которые поддерживают эту жизнь и являются частью сложного, непрестанно меняющегося комплекса, что по природе своей адаптивен.

Исследователи описали беременность и роды как своеобразный шторм для мозга. Гормональный всплеск[148]148
  Nicholas P. Deems and Benedetta Leuner, Pregnancy, Postpartum and Parity: Resilience and Vulnerability in Brain Health and Disease, Frontiers in Neuroendocrinology 57 (April 2020): 100820, https://doi.org/10.1016/j.yfrne.2020.100820; J. S. Rosenblatt, Psychobiology of Maternal Behavior: Contribution to the Clinical Understanding of Maternal Behavior among Humans, appendix, Acta Paediatrica 83, № S397 (June 1994): 3–8, https://doi.org/10.1111/j.1651–2227.1994.tb13259.x; Johannes Kohl, Anita E. Autry and Catherine Dulac, The Neurobiology of Parenting: A Neural Circuit Perspective, BioEssays 39, № 1 (January 2017): 1–11, https://doi.org/10.1002/bies.201600159.


[Закрыть], особенно за несколько недель и дней до родов, чрезвычаен. Уровень прогестерона может подняться до пятнадцати раз относительно показателей во время пика менструального цикла и круто упасть в начале родовой деятельности. Подъем уровня отдельных эстрогенов впечатляет еще сильнее: ближе к концу беременности эстрадиол способен вырасти в три сотни раз. Развитие совершенно нового органа, плаценты, требует участия гормонов, с которыми организм никогда не имел дела. Количество окситоцина увеличивается перед родами вместе с ростом пролактина и остается высоким после родов. Рисунок гормональных колебаний схож практически у всех млекопитающих, хотя время подъемов и спадов может различаться.

Предродовая подготовка обычно[149]149
  Estrogen and Progesterone, Your Guide to Pregnancy Hormones, What to Expect, accessed December 1, 2020, https://www.whattoexpect.com/pregnance/pregnancy-health/pregnancy-hormones/estrogen-progesterone; HPL, Relaxin, and Oxytocin, Your Guide to Pregnancy Hormones, What to Expect, accessed December 1, 2020, https://www.whattoexpect.com/pregnance/pregnancy-health/pregnancy-hormones/hpl.aspx.


[Закрыть] направлена на разъяснение того, как гормоны влияют на течение беременности и механику родов. Мы можем узнать, что эстроген способствует росту матки и общему улучшению кровоснабжения, что необходимо для поддержки меняющегося организма матери и питания организма ребенка. Мы можем воспринимать прогестерон как гормон, который утолщает слизистую оболочку матки, способствует росту тканей молочных желез и, вкупе с релаксином, смягчает связки, чтобы помочь телу растягиваться, дабы в итоге протолкнуть крупный плод через узкий родовой канал. Мы воспринимаем пролактин как гормон, вырабатывающий молоко. И, вероятно, нам приходилось читать про роль окситоцина в сокращении матки, выделении молока и ощущении близости с новорожденным.

Определенно, это гораздо больше, чем моя мама знала о работе своего тела, когда у нее стали появляться дети в начале 1970-х. Однако эти происходящие преимущественно ниже шеи и относящиеся непосредственно к беременности перемены только часть общей картины. Мощные гормональные колебания, которые сопровождают появление ребенка и являются наиболее серьезными из всех, что человеку приходится испытывать за свою жизнь, происходят еще и в мозге. Они действуют как нейромедиаторы: регулируют производство других нейрохимических веществ, которые влияют на способы соединения нейронов и запускают целый каскад эффектов, которые со временем распространяются все шире и длятся долгое время. Этот гормональный шторм подобен атмосферному фронту, который проходит, оставляя за собой все еще меняющийся пейзаж. В строго метафорическом смысле гормоны смягчают мозг, чтобы он смог переплавиться в нечто новое. В буквальном смысле они делают мозг пластичнее и отзывчивее по отношению к окружающему миру, который теперь включает еще и ребенка.

* * *

Эксперименты с лабораторными грызунами ясно показывают, как гормональный всплеск во время беременности и родов влияет на мозг. Эстроген и прогестерон действуют, согласуясь друг с другом, а также с окситоцином и пролактином, – ни один гормон не способен сделать всю работу в одиночку, – чтобы настроить чувствительность крысы-матери к сигналам ее детенышей. Так возникает то, что Элисон Флеминг и ее коллеги Джозеф Лонштейн и Фредерик Леви называют «состоянием максимальной чуткости»[150]150
  Joseph S. Lonstein, Frédéric Lévy and Alison S. Fleming, Common and Divergent Psychobiological Mechanisms Underlying Maternal Behaviors in Non-Human and Human Mammals, Hormones and Behavior 73 (July 2015): 156–85, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2015.06.011.


[Закрыть]. Эта чуткость формируется еще до рождения потомства, в то время как прежнее стремление избегать детенышей крыс заменяется на симпатию к ним. Если выражаться по-детски, можно сказать, что гормоны включают в мозге режим «ушки на макушке», настраивая восприятие крысы-матери на определенные сигналы от ее детенышей и побуждая ее отвечать на них, меняя свое поведение.

Кроме того, малыши издают звуки[151]151
  Joseph S. Lonstein, Frédéric Lévy and Alison S. Fleming, Common and Divergent Psychobiological Mechanisms Underlying Maternal Behaviors in Non-Human and Human Mammals, Hormones and Behavior 73 (July 2015): 156–85, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2015.06.011.


[Закрыть]. Как мы знаем благодаря проведенным среди млекопитающих исследованиям, матери могут вырабатывать все необходимые гормоны, связанные с беременностью и родами, но без сенсорной информации со стороны детенышей не разовьют материнского поведения, в норме присущего самкам, выносившим потомство. Мышь, впервые ставшая матерью, должна ощущать запах новорожденных. Если удалить ее обонятельную луковицу, она не сможет строить гнездо и вряд ли будет кормить малышей. То же касается впервые родивших овец: не чувствуя запаха своих ягнят, они не в состоянии должным образом заботиться о них. Однако мыши и овцы, уже имеющие опыт родительства и знающие запах своих детенышей, способны справляться с последующими выводками, даже если лишены обоняния. (Опыт важен.) Тактильные сигналы имеют такое же, если не большее, значение для лабораторных крыс. Матери-крысы должны находиться ближе к своим детенышам. Нужно, чтобы они лизали их, утыкались в них ртом и носом, дабы у них развивалась мотивация для заботы и кормления потомства.

Это взаимодействие вызванной гормонами чувствительности и спровоцированной ребенком сенсорной перегрузки побуждает мозг перестроиться на опеку. Система межнейронных связей родителей сложна и разнонаправленна. Но исследования животных в 1970-е годы[152]152
  Joseph S. Lonstein, Frédéric Lévy and Alison S. Fleming, Common and Divergent Psychobiological Mechanisms Underlying Maternal Behaviors in Non-Human and Human Mammals, Hormones and Behavior 73 (July 2015): 156–85, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2015.06.011.


[Закрыть] – и многие другие с тех пор – показали, что важным центром активности является медиальная преоптическая область (англ. MPOA). Ее можно представить в качестве приемника[153]153
  Pereira and Ferreira, Neuroanatomical and Neurochemical Basis of Parenting, 72–85, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2015.08.005; Johannes Kohl and Catherine Dulac, Neural Control of Parental Behavior, in Neurobiology of Behavior, eds. Kay Tye and Nao Uchida, special issue, Current Opinion in Neurobiology 49 (April 2018): 116–22, https://doi.org/10.1016/j.conb.2018.02.002.


[Закрыть]. Эта крошечная часть гипоталамуса содержит рецепторы для всех важных репродуктивных гормонов, и количество этих рецепторов обычно увеличивается на поздних сроках беременности и в начале родовой деятельности. Также MPOA принимает разного рода сенсорные данные, то есть информацию со стороны ребенка. Считается, что MPOA действует как критически важный узел[154]154
  Aya Dudin, Patrick O. McGowan, Ruiyong Wu, Alison S. Fleming and Ming Li, Psychobiology of Maternal Behavior in Nonhuman Mammals, in Handbook of Parenting, eds. Marc Bornstein, 3-rd edn., vol. 2 (New York: Routledge, 2019): 30–77, https://doi.org/10.4324/9780429401459-2.


[Закрыть] в родительской системе межнейронных связей, получая большие объемы связанных с ребенком данных и отправляя сообщения в виде реакций действия и торможения. Нейробиология родительства для всех биологических видов является сбалансированной смесью делания и неделания. Подбери этого расстроенного малыша и верни его в гнездо. Не ешь его. Как вы увидите позже, соблюдение этого баланса – непростая штука.

Несколько лет назад[155]155
  Zheng Wu, Anita E. Autry, Joseph E. Bergan, Mitsuko Watabe-Uchida and Catherine G. Dulac, Galanin Neurons in the Medial Preoptic Area Govern Parental Behaviour, Nature 509, № 7500 (May 2014): 325–30, https://doi.org/10.1038/nature13307; Catherine Dulac, Lauren A. O’Connell and Zheng Wu, Neural Control of Maternal and Paternal Behaviors, Science 345, № 6198 (August 15, 2014): 765–70, https://doi.org/10.1126/science.1253291.


[Закрыть] ученые сделали значимое открытие относительно того, как MPOA переводит поступающие звуки в сигналы для оставшейся части мозга. Группа исследователей Гарвардского университета под руководством нейробиолога Кэтрин Дюлак обнаружила, что подгруппа нейронов в этой области играет существенную роль в родительском поведении мышей – заметьте: как самок, так и самцов. Эти нейроны производят галанин – нейропептид. Нейропептиды схожи[156]156
  Gareth Leng and Mike Ludwing, Neurotransmitters and Peptides: Whispered Secrets and Public Announcements, Journal of Physiology 586, № 23 (December 2008): 5625–32, https://doi.org/10.1113/jphysiol.2008.159103.


[Закрыть] с нейромедиаторами в том, что передают сообщения от нейрона к нейрону, однако действие пептидов мощнее, а их сигналы уходят на более длинные расстояния. Ученые выяснили, что мыши, у которых содержащие галанин нейроны дезактивированы – путем генетической модификации или введения токсина, – демонстрируют значительно сниженную способность к родительскому поведению. В отличие от крыс, девственные самки мышей произвольно заботятся о детенышах, когда наделены галанинсодержащими нейронами. Однако девственные мыши, лишенные более половины таких нейронов, не делают ничего подобного. Наоборот, они проявляют агрессию. Мыши-матери отказываются возвращать в гнездо уползших мышат. Мыши-самцы, которые прежде демонстрировали родительское поведение, теряют способность к нему. Это научное открытие показало окно возможностей в родительском мозге, «драгоценную отправную точку», как называют ее исследователи.

Полученные знания дополнили понимание того, как работает медиальная преоптическая область. По крайней мере, в начале послеродового периода повреждение этой зоны мозга[157]157
  Kohl and Dulac, Neural Control of Parental Behaviors, https://doi.org/10.1016/j.conb.2018.02.002.


[Закрыть] в целом или содержащих галанин нейронов в частности уменьшает вероятность того, что мыши станут делать все необходимое для детенышей. И наоборот, введение в MPOA эстрогена или биологическая активация галанинсодержащих нейронов ускоряет запуск поведения заботы как у самок, так и у самцов грызунов. Тот факт, что галанинсодержащие нейроны присутствуют и играют важную роль в MPOA мышей обоих полов, стал еще одним доказательством того, что у всех представителей биологического вида под влиянием разных физиологических обстоятельств может по-разному активироваться центральная система межнейронных связей родительского мозга.

Важно, что сделанные открытия позволили группе Дюлак продолжить изучение галанина[158]158
  Johannes Kohl, Benedicte M. Babayan, Nimrod D. Rubinstein, Anita E. Autry, Brenda Marin-Rodriguez, Vikrant Kapoor, Kazunari Miyamishi et al., Functional Circuit Architecture Underlying Parental Behaviour, Nature 556, № 7701 (April 2018): 326–31, https://doi.org/10.1038/s41586-018-0027-0.


[Закрыть]. Именно этим и занялись исследователи, и в результате в 2021 году Дюлак получила премию за прорыв в области медицины[159]159
  Breakthrough Prize – Winners of the 2021 Breakthrough Prizes in Life Sciences, Fundamental Physics and Mathematics Announced, accessed October 2, 2021, https://breakthroughprize.org/News/60; Yuri Milner | Breakthrough Foundation, accessed October 2, 2021, https://breakthroughprize.org/Yuri_Milner.


[Закрыть] в размере трех миллионов долларов – это награда, учрежденная интернет-предпринимателем Юрием Мильнером и его женой Юлией Мильнер совместно с видными деятелями в области науки и технологий.

Исследователи обнаружили, что галанинсодержащие нейроны в MPOA отправляют сигналы – и у самцов, и у самок – примерно двадцати другим областям мозга, многие из которых уже известны как имеющие большое значение для проявления заботы. Все эти нейроны в MPOA активны, когда мышь демонстрирует родительское поведение, однако ученые выяснили, что некоторые разновидности нейронов объединяются в группы, отвечающие за отдельные проявления родительства. Исследователи попытались активировать отдельные галаниновые группы и поняли, что те нейроны, которые проецируют сигналы (например, на периакведуктальное серое вещество – зону среднего мозга), провоцируют родителей больше заботиться о гигиене детенышей. Активация группы, направляющей сигналы в вентральную область покрышки, побуждает мышь преодолевать физические препятствия, чтобы оказаться рядом с потомством. Сигналы, идущие к миндалевидному телу, вовсе не влияют на взаимодействие с мышатами, однако сказываются на взаимодействии с другими взрослыми особями, по-видимому влияя на все, что не связано с потомством, безразличным для мыши.

Работа лаборатории Дюлак, открывшей эту «модульную структуру»[160]160
  Kohl et al., Functional Circuit Architecture Underlying Parental Behaviour, https://doi.org/10.1038/s41586-018-0027-0.


[Закрыть] медиальной преоптической области, – яркий пример того, как исследователи могут делать открытия, определенным образом управляя поведением и физиологией грызунов и буквально рассматривая мозг животных под микроскопом. Они могут вводить в мозг грызуна вирус герпеса или бешенства в качестве инструмента для отслеживания межнейронных связей. Могут удалять у самок крыс яичники, которые вырабатывают эстроген и прогестерон, чтобы узнать, как животные действуют без этих гормонов. Могут использовать химические вещества, блокирующие рецепторы, чтобы остановить типичную работу нейромедиаторов. Могут повреждать отдельные зоны мозга, или удалять обонятельную луковицу, или анестезировать рот или соски мыши, чтобы выяснить, какие части материнского поведения нарушаются в результате этих действий. Могут подвергать беременного грызуна стрессу или разделять мать и ее потомство, чтобы проанализировать долгосрочные последствия. Могут «приносить в жертву» крысу-мать на определенном этапе беременности или послеродового периода и замораживать пластины мозговой ткани для анализа.

Создание такой картины, состоящей из причин и следствий, куда труднее, если дело касается людей.

Во-первых, человеческое родительство сложнее и менее предсказуемо, нежели у грызунов, особенно если исследуется в лабораторных условиях. Человеческое материнское поведение труднее измерить. У матерей-крыс и женщин-матерей[161]161
  Lonstein, Lévy and Fleming, Common and Divergent Psychobiological Mechanisms Underlying Maternal Behaviors, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2015.06.011.


[Закрыть] действительно есть много общих базовых функций. Они кормят своих детей и тянутся к ним. Они должны достаточно взаимодействовать с малышами, чтобы те росли и развивались. Они замечают потребности детей и реагируют на них. Однако родительское поведение человека зависит еще от культуры и языка, от образа жизни и социально-политического контекста, от индивидуальной и семейной истории, а еще от генетики, которая у человека куда разнообразнее, чем у крыс. (Дикие крысы также сложнее и многообразнее, чем лабораторные.) Кроме того, следует учитывать других людей: супругов и партнеров, бабушек и дедушек, прочих детей и взрослых в доме, с которыми матери могут быть или не быть в биологических связях. Учитывать надо даже соседей, учителей и друзей, способных влиять на то, как человек вступит в родительство, а ребенок – в жизнь.

Во-вторых, исследователи не могут – небезосновательно – проводить с человеческими родителями и новорожденными те же манипуляции, что и с лабораторными животными. (Найдутся люди, которые скажут, что и ни с одним животным таких манипуляций проводить нельзя, – достойная тема для обсуждения в другой книге.) В случае людей ученые полагаются на другие техники. Они наблюдают и оценивают поведение родителей и их взаимодействие с детьми – дома либо в лаборатории – в процессе обычного общения или выполнения конкретных заданий. Они собирают информацию, полученную со слов родителей, касательно ощущений и действий последних. Они оценивают уровень гормонов в кровеносной системе во время беременности и в послеродовой период. Они анализируют клинические диагнозы и тяжесть симптомов. А в последние два десятилетия все больше используют технологии, позволяющие увидеть, что происходит в родительском мозге, – в частности, в процессе выполнения задач, относящихся к родительскому поведению или имитирующих его. Если повезет располагать достаточным временем и финансированием, ученые могут получать и собирать изображения головного мозга родителей по несколько раз на протяжении месяцев или лет, чтобы увидеть изменения в структуре, или активности, или связях. И даже в этом случае исследователи перестраховываются, сопоставляя результаты с реалиями родительства и меняющимися обстоятельствами человеческой жизни.