Текст книги "Любовный эликсир"

Глава 2

– Не знаешь, как зовут очаровательную, с огненно-рыжими волосами девушку, приехавшую вместе с семьей Льюисов?

– Огненно-рыжую?

– Точно, – подтвердил Маркус. – Она среднего роста, стройная, очень красивая.

– Понятия не имею, – ответила Памела. – Насколько мне известно, в семье Льюисов все светловолосые.

Прячась за портьерами, Маркус наблюдал за балюстрадой и украдкой заглядывал внутрь бального зала. Там толпилось около сотни людей, это как раз соответствовало представлению Памелы о скромном званом вечере. Именно к таким светским приемам Маркус питал особую неприязнь.

Приглашенный Памелой оркестр заиграл первые такты гавота, и пары двинулись, чтобы занять полагающиеся места в бальном зале.

– Ты уверена, что там нет никого, кто подходил бы под мое описание?

– Абсолютно, – твердо сказала Памела. – Леди Регина занудно представила всю свою семью. Она привезла с собой дочь Мелани и сына Кристофера.

– Он что, граф?

– Да, и такой душка, должна сказать.

Маркус пристально посмотрел на нее. Ей было тридцать лет, ровно столько же и ему, и она была общепризнанной красавицей. Ее восхитительные светлые волосы вздымались высокой копной на голове, очень дорогое платье, за которое, кстати, заплатил он, подчеркивало стройную фигуру, однако все ее очарование не могло скрыть ее маленькую хитрость. Она была искусной охотницей за богатством, а из ее замечания насчет графа Донкастера стало ясно, куда она клонит.

– Ему уже исполнилось восемнадцать?

– Да, я полагаю.

– Не слишком ли он молод для тебя? Если даже учитывать твой столь гибкий вкус?

От такого оскорбления она сразу ощетинилась:

– Я не проявляла к нему никакого особого интереса.

– И не надо проявлять.

Они знали друг друга с детства. Будучи подростком, он наивно воображал, что любит ее, а она его, до тех пор, пока она не вышла замуж за его овдовевшего отца. Она очень хотела быть графиней и с жадностью ухватилась за такую исключительную возможность. Это послужило для Маркуса суровым, но хорошим уроком, он понял, что управляет этим миром. Больше он никогда и никому не верил. И ни к кому не испытывал настоящих чувств.

– Я нахожу его удивительно красивым, – продолжала она, – и очень приятным молодым человеком в отличие от некоторых моих знакомых, также принадлежащих к высшим слоям общества.

– Он к тому же изрядно богат.

– Да, конечно.

Маркус поднял глаза кверху, а потом снова принялся наблюдать за толпой гостей. Его тревожило внутреннее чувство долга – все-таки следовало предупредить наивного и невинного Кристофера Льюиса. Судя по всему, юноша был провинциальным простофилей. Памела проглотит его с потрохами.

– Ты уверена, что среди них нет никого с огненно-рыжими волосами? – Маркус был не в силах удержаться от повторного вопроса, хотя он терпеть не мог повторять одно и то же. И ему не хотелось навести Памелу на мысль, как это для него важно.

Однако он едва не умирал от желания узнать, кем была та женщина, которая появилась у него в спальне прошлой ночью. Да, она выглядела одурманенной или, возможно, гуляла в сомнамбулическом сне, но он был заинтригован. Памела умоляла его о встрече, поэтому, презрев свои лучшие намерения, он явился в фамильный особняк, хотя здесь он показывался очень редко. Во время их свидания он был убежден, что запер за собой двери в свои апартаменты, столь редко посещаемые им. Поэтому он никак не мог взять в толк, каким образом обольстительная незнакомка проникла внутрь.

Все было очень странным. Когда она возникла в комнате, то, глядя в лицо Памелы, он видел вместо нее другую женщину, как будто та, другая, находилась с ним в постели, словно он мог неимоверным усилием воли соединиться в любви с ней, а не с Памелой.

Затем, чуть позже, словно во сне, они вдвоем занимались любовью. Это было настолько потрясающе, до такой степени правдоподобно, что всякий раз, когда он вспоминал об этом, его брюки принимали неприличный вид. Он знал, что у нее небольшая прелестная родинка на левой ягодице, он мог описать в мельчайших подробностях ее груди. Как могло произойти такое?

Их воображаемое любовное свидание было таким захватывающим, возбуждающим, а когда все закончилось, он почувствовал счастье и умиротворение. Маркус был намерен встретиться с ней опять и удостовериться в реальности всех ее прелестей, которые открылись ему, хотя все это могло оказаться лишь причудливой игрой его воображения. Но вряд ли стоило объяснять это Памеле.

Она даже не заметила их гостью. Памела была так занята, пытаясь показать ему, какая она чудесная любовница, – тщетные потуги, – но, видимо, таким способом она надеялась добиться повышения своего денежного содержания. Она была шлюхой, так что было даже забавно развлекаться с ней, видеть ее притворство и попытки вновь разжечь его любовь. Но Маркус был стреляный воробей, когда-то она его крепко проучила, и во второй раз он не поддастся на ее змеиные уловки.

– Откуда столь внезапный интерес к огненно-рыжим женщинам? – спросила Памела.

Она окинула его подозрительным взглядом, но Маркус напустил на себя равнодушный и безразличный вид. Памела могла сколько угодно всматриваться в него, но узнать, о чем он думает, она была не в силах.

Маркус изменил тему беседы.

– Ты не видела мое кольцо с печаткой? Его не было на месте, когда я одевался сегодня утром.

– Зачем оно мне? А ты не допускаешь, что твоя огненно-рыжая красавица похитила его?

– Я подозревал тебя.

Рот Памелы стянулся в узкую щель, она надулась.

– Ты просто скотина! Как я еще позволяю тебе бывать в этом доме?

– Может быть, потому что этот дом мой?

Личные апартаменты Маркуса находились прямо над игорным залом, который нанимали братья Стивене, вместе с тем он разрешил Памеле жить во всем доме, который стал для него невыносимым.

– Всякий раз, когда ты останавливаешься здесь, ты грубо напоминаешь мне об этом. Если ты так меня презираешь, то почему бы тебе не выгнать меня на улицу, и дело с концом?

– Замечательное предложение. Не мешало бы рассмотреть его более тщательно.

– Ты такой жестокий, Маркус. Просто бессердечный. Глаза Памелы наполнились слезами, но, учитывая ее драматические способности, было трудно определить, настоящие ли это слезы.

– Почему ты все время мучаешь меня? Маркус пожал плечами:

– Это так забавно.

– Ты не воспринимаешь меня всерьез, сперва ты приглашаешь меня в свою постель, а на следующее утро не хочешь перемолвиться со мной и словечком.

– Незачем винить меня во всех грехах, ведь ты ведешь себя как проститутка. Раз тебе не терпится раздвинуть ноги, то почему бы мне не залезть между ними?

Памела страшно рассердилась.

– О, как я презираю, ненавижу тебя.

– Поверь мне, моя дражайшая матушка, наши чувства взаимны.

– Не называй меня своей матерью!

– Разве ты не являешься ею?

– О, может, мне уже пора собирать вещи и переезжать в богадельню? Как избавиться мне от моих страданий?

Она время от времени заостряла внимание на том, что он обязан как можно скорее жениться. Отец завещал имение и все прочие источники дохода одному Маркусу, оговорив одно условие: Маркус обязан жениться до тридцати одного года. До означенного срока оставалось всего четыре месяца, но Маркус и в ус не дул.

Он скопил небольшую сумму денег, вполне достаточную для того, чтобы отправиться в Индию или на Ямайку, туда, где ему придется начать все сначала, где он будет жить как простой человек, а не как знатный и влиятельный лорд Стамфорд. Титул свой он презирал. Несколько десятилетий унижений и оскорблений, лживости и обмана растоптали бы любое чувство гордости или любви.

Вероятно, все достанется его дальнему родственнику, кузену Альберту, и едва ли не с благословения самого Маркуса. Ведь тогда Памела останется без гроша, о чем она никогда не переставала разглагольствовать. Отец Маркуса ничего не завещал ей – признак, однозначно характеризовавший их семейное счастье! И теперь Памела находилась целиком во власти Маркуса.

Если он не закрепит своих прав, то ее судьба окажется ужасной. Памела просто сгорала от нетерпения ускорить срок его свадьбы, Маркус отнюдь не разделял ее желания. Она перезнакомила его почти с каждой девушкой в королевстве, мало-мальски подходящей на роль его жены, в надежде, что одна из них пленит его сердце. Но чем больше старалась Памела женить Маркуса, тем меньше ему этого хотелось.

Ему в голову пришла мысль, что, в сущности, ему повезло, когда она отказалась выйти за него замуж много лет назад. С ее вечными капризами и жалобами она скорее всего свела бы его в могилу.

– Нет, еще не пришло время тебя покинуть. Ведь так забавно тебя поддразнивать и видеть, как ты сердишься.

– Ты просто негодяй! – Памела направилась к лестнице. – Я так устала от тебя. Давай пойдем и встретимся с Льюисами. Я хочу побыстрее закончить смотрины, чтобы потом остаток вечера провести без тебя.

– Пока тебе не захочется покувыркаться со мной ночью.

– Я скорее буду есть горячий уголь, чем снова лягу в постель с тобой.

Памела была уже на верхних ступенях лестницы, когда вдруг поняла, что он не идет за ней следом.

– Ты идешь или нет?

– А что, если я не пойду? Памела вся затряслась от злости.

– Клянусь Богом, Маркус, если ты не пойдешь со мной, я выйду на середину бального зала и объявлю во всеуслышание, что ты решил унизить семейство Льюисов, несмотря на то что они особо приглашенные гости.

– Что мне до того, если ты собираешься устроить сцену?

– Точно. Ну что тебе до этого?

Памела кивнула на толпу гостей внизу.

– Ты полагаешь, что претендентки на твое сердце растут на деревьях? Нашлось несколько семейств, которые были не прочь получить от тебя свадебное приглашение. Но ты умудрился обидеть и оттолкнуть всех, кого только прельщала такая возможность. Регина Льюис еще не знает, насколько ты низок. Ее дочь Мелани – наша последняя надежда.

Леди Регина и Мелани могут убираться ко всем чертям, Маркуса ничуть не волновало, как расценит его поведение собравшаяся здесь толпа. Он вовсе не появился бы перед гостями, если бы его не снедало любопытство, не находится ли здесь подсматривавшая за ним незнакомка, его таинственный Любопытный Том[1]1
  Легенда гласит, что граф Мерсийский наложил непосильный налог на жителей города Ковентри. Когда его жена леди Годива заступилась за них, граф сказал, что отменит налог, если она осмелится в полдень проехать обнаженной через весь город. Чтобы не смущать ее, все жители закрыли ставни своих домов. Один только портной Том стал подсматривать в щелку и был тут же поражен слепотой. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Должно быть, она имеет какое-то отношение к семейству Льюисов.

– Веди меня, моя любимая мачеха.

На полпути вниз Памела внезапно обернулась и сказала:

– Я только что вспомнила. Да, среди них есть одна рыжая. Она то ли компаньонка, то ли камеристка, что-то в таком духе. Скажи мне правду, ты беспокоишься, что она воровка? Не следует ли мне запереть мое серебро?

– Нет нужды. Если обнаружится, что пропало еще что-нибудь, я сперва поищу в ее комнате, а затем посещу твою.

– О, ты, ты… – Кипя от ярости, Памела пошла вниз. Но как только они достигли приемной зала, она снова обрела свой привычный апломб. Когда они вдвоем появлялись в свете, она делала вид, что между ними сохраняются дружеские отношения.

Она взяла его под руку, и они вместе вошли в бальный зал. Как и ожидалось, их появление вызвало у гостей оживление – свидетельство того, как быстро распространились слухи о нем и Мелани Льюис.

Памела повела Маркуса к дальней стене зала, где стояли Льюисы, якобы слушавшие музыку, но в действительности нетерпеливо ожидавшие его появления. Они представляли собой группку настороженных, угрюмых людей, одетых в давно вышедшие из моды наряды, – верный признак нехватки светского лоска. Звучали мерные, протяжные звуки вальса, Льюисы едва не с вытаращенными глазами смотрели на вальсирующих, словно никогда прежде не видели такого танца. Здесь им было явно не по себе, и Маркусу даже стало их жалко.

– Разве ты не могла найти портниху для этой девушки? – прошептал он Памеле. – Перед тем как оставить ее на растерзание этим гадюкам из высшего света.

– Не было времени, – прошипела Памела, не переставая вежливо улыбаться. – Кроме того, я ведь не ее мать и не отвечаю за ее наряды.

Тучная, суровая с виду Регина сидела в центре, угрюмостью и высокомерностью веяло от ее облика. Маркус содрогнулся в душе, представив ее в качестве тещи.

Мелани была очень юной, хорошенькой и, увы, пухленькой девушкой с белокурыми локонами, большими голубыми глазами и румянцем во всю щеку. Если бы не ее нахмуренный вид, она выглядела бы как фарфоровая кукла.

Кристофер был красив и обаятелен и, хотя его костюм давно вышел из моды, держался достаточно хорошо и не так разительно выделялся на общем фоне гостей в отличие от своих родственников. Высокий и худой блондин, с такими же голубыми глазами, как у Мелани, Кристофер обладал обаянием, по-видимому, унаследованным от отца, не заметить его было невозможно.

Почти вплотную к ним, но чуть позади, стояла она, огненно-рыжая мечта Маркуса. Ее небывало рыжие волосы – Маркус прежде не видел ничего подобного – были убраны под шапочкой, смотревшейся смешно и глупо; она как будто боялась, что кто-то обнаружит, насколько они великолепны.

На ней было закрытое до шеи скучное серое платье с длинными рукавами, которое скрывало от посторонних взоров ее бархатную кожу. Если бы вместо одежды ее всю обернули бумагой, все равно она оставалась бы удивительной, неповторимой и светилась, как очень яркая звездочка. Как только он увидел ее снова, у него екнуло в груди. Помнила ли она, что произошло вчера?

Они находились уже совсем близко. Памела в присущей ей льстивой и заискивающей манере воскликнула:

– Вот вы где! – Затем она обратилась к Регине: – Мы разыскивали вас повсюду. Можно мне представить вам сына моего умершего мужа, Маркуса Пелема, лорда Стамфорда?

Пока Памела что-то щебетала, явившаяся ему во сне гостья подняла глаза, но когда ее взор скользнул по его лицу, она вдруг смертельно побледнела. Маркус даже удивился, как она не потеряла сознание. Он сразу понял, что притворяться она не умеет, – по ее лицу можно было все прочитать, как по открытой книге.

Кейт была напугана, поражена, ей явно хотелось стушеваться и даже исчезнуть, в тщетной попытке ускользнуть она сделала пару шагов в сторону от семьи Льюисов. Регина поднялась со своего места, чтобы представить свою семью, но Маркус, словно не замечая ее, прошел мимо и направился прямо к своей огненно-рыжей мечте.

Он поклонился и произнес:

– Леди Мелани, вы намного прекраснее, чем я мог себе представить. Благодарю вас за то, что вы приехали. Я рад, что вы здесь.

Это было слишком вызывающе, но он не мог удержаться. Он не выносил все то, что было связано с первым представлением, особенно когда Памела из кожи вон лезла, стремясь показать товар лицом.

Огненно-рыжая девушка поморщилась, будто хотела, чтобы пол разверзся у нее под ногами. Оскорбленная Регина залепетала что-то бессвязное. Кристофер, с трудом удержавшись от улыбки, подмигнул огненно-рыжей девушке. Мелани же коротко вскрикнула и принялась обмахиваться веером. Среди слонявшихся поблизости гостей раздались смешки по поводу того, как они расценивали ложный шаг Маркуса.

А он, не отрывая взгляда от лица девушки, поднес ее руку к своим губам и поцеловал, хотя Памела уже оттаскивала его назад. Ее взгляд метал громы и молнии.

– Маркус, ты такой забавник, – деланно веселым голосом выбранила она его, как будто это была шутка, доставившая всем удовольствие. – Это компаньонка леди Мелани. Мисс… мисс… прошу прощения, я не могу вспомнить ваше имя. Как вас зовут?

– Дункан, – тихо ответила рыжая девушка. – Кейт Дункан.

– Вы, случайно, не из рода Донкастеров-Дунканов? – задал вопрос Маркус.

– Никоим образом.

Она явно перетрусила, когда он спросил, имеет ли она отношение к умершему графу. Почему надо делать тайну из такого родства? Неужели у нее скандальное прошлое? А хоть бы и так, как это было бы восхитительно!

– Хорошо. Прошу извинить меня, мисс Дункан. Хотя я могу поклясться, что вы выглядите как знатная леди.

Ее как будто обожгло, она отшатнулась, бросив на него сердитый и осуждающий взгляд; такое открытое неодобрение поразило его. Нет, она не притворялась и, конечно, не робела, – это еще больше заинтриговало Маркуса.

– Вот леди Мелани, – указала Памела, оттаскивая Маркуса назад. – А это ее мать и брат.

Памела чуть отодвинулась, заполняя паузу пустой светской болтовней. Мелани и Регина коротко присели, однако их общая ярость была настолько откровенной, что Маркус не удивился бы, если бы они отомстили за выказанное им пренебрежение и наказали бы мисс Дункан. Увы, он никогда не думал о последствиях своих поступков. При встрече с людьми его так мало волновало мнение окружающих, что он никогда не думал о том, как ему надлежит вести себя.

Маркус пробыл с Льюисами достаточно долго, чтобы пригладить их взъерошенные перышки, условился с Кристофером о совместной прогулке верхом, а также позволил Памеле выманить у него согласие пойти на званый прием завтра вечером.

Краешком глаза он заметил, как несравненная по своему темпераменту мисс Дункан незаметно удалялась от всех, и как только все отвернулись от нее, она тут же растворилась в толпе гостей, чтобы затем исчезнуть в ближайших дверях, которые вели на веранду.

Следующим ускользнувшим из круга беседующих был сам Маркус, но он не мог последовать прямо за ней. Слишком много людей следило за его очередной выходкой, поэтому он сперва пересек бальный зал и потом обходным путем вышел наружу.

Он тут же заметил ее, она спряталась под деревом у задней ограды. В замешательстве она расхаживала вдоль дома, поджидая момент, когда на дорожке никого не будет и она сможет, ни с кем не встречаясь, через вход для слуг пробраться внутрь дома.

Кейт не видела, как он вышел из особняка. Предполагая, что одна во дворе, она кратчайшим путем устремилась к входу. Маркус подкрался, прячась в тени стены и следя за ее приближением, и как только ее рука взялась за ручку двери, он накрыл ее своей ладонью. Она подпрыгнула и отскочила, испуганно вскрикнув.

– Здравствуйте, мисс Дункан. – Он улыбнулся, как кот, поймавший мышку. – Какая неожиданность – встретить вас здесь.

– Вы?! – Она отпрянула.

– Разве так следует приветствовать графа?

– Я отнеслась бы к вам с почтением, как к графу, если бы вы вели себя подобающим образом.

– Вы оскорбили меня, – насмешливо произнес он.

– Имеете ли вы представление о том, что натворили?

– Нет. Но почему бы вам не объяснить мне это?

– Вы ведете себя как глупец или распутник!

– Вы не первая, кто говорит мне об этом, – усмехнулся он.

– О, меня это нисколько не удивляет. Вы хорошо знали, что я не леди Мелани. Так зачем вы поставили их, мать и дочь, в неловкое положение? Да и меня тоже.

– Может, потому что мне так хотелось.

– Сколько вам лет? Восемь? Девять? Вы что, ребенок? Несомненно одно: если вас отшлепать как следует, возможно, это излечит вас от вашего недомогания.

– Нет, я не ребенок, как вы могли уяснить из вашего ночного похождения. – Он начал наступать на нее, прижимая к балюстраде. С каждым его шагом она пятилась, пока не уперлась ногами в ограждение. – Я взрослый и зрелый мужчина.

– Вы несете вздор. Может быть, другие вынуждены терпеть ваши выходки, но я не намерена этого делать. Прощайте.

Она попыталась пройти мимо него, но он не собирался выпускать ее. Он склонился над ней, ощущая сладостное волнение. Между ними будто брызнули жаркие искры. Чувствовать ее рядом было восхитительно. Похоже, их связывало физическое родство – качество, очень редко встречающееся у двух любовников. Они удивительно подходили друг другу. Если бы он, не думая о последствиях, сделал ее своей любовницей, то их близость доставила бы им обоим невиданное и неслыханное блаженство.

Возможно, и она ощущала нечто подобное? Или она оставалась невозмутимой? Едва ли… С ее страстной, легковозбудимой натурой трудно было предположить такое. Ей, должно быть, было лет двадцать пять или около того. Как могла она прожить столько времени, не имея рядом мужчины?

– Почему вы следите за мной? – спросил Маркус.

– Что?

– Я видел вас прошлой ночью. Когда вы попали в мою комнату.

У Кейт едва не подкосились ноги, но она быстро взяла себя в руки.

– Не понимаю, о чем вы. Я приехала в Лондон вчера и познакомилась с вами всего несколько минут назад. Поэтому я не имею ни малейшего представления о том, где располагается ваша спальня. Почему вы решили, что я побывала у вас?

Она была бессовестной лгуньей. Безусловно, она помнила каждый момент их неожиданной встречи. Он не без удовольствия отметил, что ее нельзя было считать сомнамбулой, поскольку она явно понимала, о чем идет речь, и внимательно, словно изучая, смотрела на него. Был ли ее интерес вызван тем, что она была девственницей в довольно зрелом возрасте, стремившейся расстаться со своей невинностью? Или она пропащая женщина, которая не спала с мужчиной целую вечность?

Как бы то ни было, но ему все это доставляло удовольствие, и он был счастлив возблагодарить ее за каприз, побудивший ее к этому. Он прижался к ней еще плотнее и провел пальцем по ее алым губам. Они были влажными, манящими, он поддался искушению и поцеловал ее. Его охватило новое возбуждающее чувство, будто возродилась любовь, как в те времена, когда он был юн, безрассуден и поддавался влечению сердца.

Он пресытился связями с похотливыми и сговорчивыми проститутками, которые исполняли любое его пожелание. Но в их обществе он никогда не испытывал подобного наслаждения.

Встреча с Кейт всколыхнула дремавшие в нем чувства, он словно бы окунулся в атмосферу непосредственности, искренности, свежести. Маркуса буквально переполняло блаженство. Возможно, ему повезло и в его душе пробудилось неуловимое ощущение подлинного счастья.

– Я хочу, чтобы мы стали любовниками, – шепнул он ей. – Я жажду узнать, что значит быть вместе с тобой.

От столь непристойного и наглого предложения Кейт едва не разинула рот.

– Мое первое впечатление о вас было как о потерявшем меру грубияне, но теперь я считаю, что вы просто сошли с ума.

Она снова попыталась проскользнуть мимо него, но Маркус схватил ее за руку и рывком вынудил остановиться.

– Приходите ко мне сегодня в полночь, в мои апартаменты.

– Какие апартаменты? Вы ведь здесь не живете. Это же дом леди Памелы.

– Этот чудовищный по величине особняк мой. Когда мне приходится здесь останавливаться, я занимаю хозяйские покои. – Прошлым вечером Кейт, по-видимому, была слишком взбудоражена, вполне вероятно, что она не помнила, где они располагались, поэтому Маркус прибавил: – Они находятся в южном крыле, на четвертом этаже, в самом конце коридора. Воспользуйтесь лестницей для слуг.

– Я не стану этого делать. Я уважаемая дама и компаньонка леди Мелани. Как вы осмеливаетесь предлагать мне такое?

– А я не предлагаю.

– Вы что, силой принудите меня согласиться?

Его репутация была одной из самых ужасных в Лондоне. Тем не менее у него все-таки были некоторые принципы: он никогда не путался с целомудренно и скромно ведущими себя дамами, не желая порочить их репутацию.

Вокруг и так хватало распутных девиц. Но он не знал иного способа, чтобы заставить ее прийти.

– Если вы не придете, я обвиню вас в краже моего кольца.

До сих пор он не был уверен в этом, но теперь у него не оставалось и тени сомнения насчет того, кто похитил его кольцо. Только она. Явно обомлев от изумления, она открыла рот, пытаясь придумать наиболее благовидный ответ. Наконец Кейт выдавила из себя:

– Какого кольца?

– Я не могу сказать, как и когда вы взяли его. Или для чего. Вы совсем не похожи на воровку, поэтому я не могу представить себе, что вас побудило к этому. Единственное, чего мне хочется, – это чтобы вы пришли ко мне в полночь. Если мне придется силой принудить вас посетить меня, то я ни перед чем не остановлюсь.

– Грубиян.

– Не буду спорить.

– Интриган.

– Да.

Она не отрываясь смотрела ему в лицо, ее зеленые глаза блестели от слез обиды и гнева.

– Пожалуйста, не поступайте так со мной.

– Увы, придется.

Застонав то ли от ярости, то ли от отчаяния, она резко отстранилась от него и устремилась в дом.