Текст книги "Клятва верности"

Глава 3

Затянутая в свое лучшее платье из атласа цвета бронзы, Ханна сидела в гостиной Клостер-Пойнта, ожидая, пока ее пожилая родственница разольет чай по чашкам. Руки девушка примерно сложила на коленях, лицо казалось спокойным, глаза скромно опущены в пол. Ничто не выдавало бури чувств, бушевавшей внутри Ханны. Сейчас она в очередной раз мысленно возблагодарила покойную мать за своевременно привитые ей и сестрам правила поведения в обществе. Нужно показать самодовольным богатеям, что даже в глухих местах Америки настоящие Лолес способны выучить светские манеры. Наверное, все Уилтон-Хьюмсы считают, что их дочь одичала, живя в браке с закоренелым преступником!

Осторожно подняв глаза на тетку своей матери и ее мужа, Ханна даже порадовалась, что они дают ей возможность прийти в себя. Девушка изо всех сил изображала скорбь по так рано почившим родителям матери. Только что обретенные родственники сообщили ей новость, едва пригласив ее в гостиную. На самом деле Ханна чувствовала в душе полное равнодушие к безвременной кончине практически посторонних ей людей, которые отвергли собственную дочь только из-за того, что она полюбила неподходящего ей человека.

У Ханны возник другой повод для волнений. Уже в экипаже она обнаружила пропажу своей главной улики. Сообразить, когда и где она обронила сверток с обрывком письма, совсем нетрудно. Словно сама судьба ставила ей одну подножку за другой. Наверняка Слейд Гаррет – воплощение коварства уже знает, кого приютил под своей крышей, и подозревает, что привело Ханну Лолес в Бостон. А раз так, то она в огромной опасности.

– Ты так бледна, дорогая! Может, стакан воды? Или все-таки чаю?

Ханна очнулась от размышлений. Сайрус, дядя ее матери, склонился над ней, протягивая тонкую фарфоровую чашечку. Он взирал на нее с беспокойством.

– Простите, дядя. Мне уже лучше. Узнать о смерти бабушки и дедушки так ужасно! Я надеялась застать их в добром здравии. – Ханна приняла чашечку и придвинула поближе сахарницу.

– Мы все скорбим об их неожиданной смерти, хотя прошло уже три месяца. Бедные Гамильтон и Эвелин! А ведь люди редко погибают в дорожных катастрофах. Крушение экипажа! Такая страшная смерть! Даже не верится, что моего любимого старшего брата больше нет, – вещал дядя Сайрус. Кончик его длинного носа смешно подергивался. – Однако странно, что ты ничего не знала. Мы посылали письмо твоим родителям. Когда мать отправила тебя в Бостон? Быть может, письмо немного запоздало? Возможно, ты уже находилась в пути.

– Возможно. Хотя я приехала в Бостон вчера, – осторожно ответила Ханна, вглядываясь в лицо Сайруса. Если он знает об убийстве, то заподозрит неладное. К примеру, удивится, почему Ханна скрыла факт смерти родителей. Однако лицо дяди оставалось спокойным.

Осторожно поднеся чашечку к губам, Ханна сделала вид, что собирается сделать глоток, но стоило Сайрусу на мгновение отвернуться, девушка немедленно отставила чашку. Если родители ее матери погибли три месяца назад, такой факт исключает их из списка подозреваемых, зато кидает еще большую тень на Сайруса и его жену Пейшенс. А значит, с ними надо держать ухо востро. Не то чтобы Ханна действительно считала, что ей могли подсыпать в чай отраву, но предпочла перестраховаться. Пусть сначала любимые родственнички сделают по глотку.

Ханна взглянула на тетку. Женщина расположилась на огромной софе, по форме напоминающей открытый медальон, ее глаза неотрывно буравили Ханну. Она пугала девушку даже больше, чем Сайрус. За все время тетка не сказала почти ни слова, но от нее явно не укрылось, что Ханна не попробовала чай. Пейшенс еле заметно пожала плечами и демонстративно сделала глоток из своей чашки, не отрывая взгляда от девушки.

Дядюшка покашлял, привлекая к себе внимание. Теперь он стоял у камина, прямо под семейным портретом своего погибшего брата и его жены. Ханна в очередной раз ужаснулась изображению. Двое пожилых людей с недовольными лицами смотрели с картины прямо на нее. Брезгливо поджатые губы, надменный поворот головы и холодный, оценивающий взгляд вызывали стойкую неприязнь к ним. Удивительно, как у подобных людей могла родиться такая милая и отзывчивая дочь, как Кэтрин.

– Прекрасная пара, не так ли? – спросил Сайрус, делая жест в сторону портрета, и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Какая жалость, что твоя мать запрещала тебе бывать в нашем доме! – Он покачал головой, показывая, как он расстроен. – Думаю, мой брат и его жена удивились бы, до какой степени ты похожа на свою мать. Ужасное сходство… э-э… я имел в виду удивительное сходство, – поправился Сайрус.

Вот именно, ужасное сходство.

Ханна усмехнулась про себя.

– Да, какая жалость, что я не смогла воочию лицезреть своих бабушку и дедушку! – всплеснула руками девушка. – Но ведь моя мать мертва… – Ханна помедлила, наблюдая за реакцией родственников. Сайрус ахнул, его жена прижала ладонь к груди. – Я хотела сказать, она считалась мертвой для своих родителей. Они сами так заявили, когда она вышла замуж за моего отца.

– Э… да, все верно, – тотчас кивнул дядя, приходя в себя. – Ведь поступок твоей матери вызвал настоящий скандал в обществе. Семья так и не оправилась от потрясения. Сплетни и шушуканья долгие годы преследовали нас.

– Я понимаю, что вам пришлось нелегко. Но вас не коснулись нищета и презрение, не так ли? – Ханна обвела многозначительным взглядом огромную комнату. Одно кресло, в котором она сейчас сидела, стоило больше, чем весь скот семьи Лолес.

– Юная леди!

Тетка впервые подала голос, и Ханна вздрогнула от неожиданности.

– Да, мэм?

– Думаю, пришла пора вам объясниться. Зачем вы приехали в наш дом? Странно, что вы появились на пороге почти сразу после нашего возвращения из Наганта. Мне сложно поверить в то, что Кэтрин послала вас в Бостон. Она всегда ненавидела нас. Откройте нам вашу тайну.

Ханна бросила растерянный взгляд на Пейшенс. Провести старую гарпию (да-да, тетка напомнила ей именно гарпию!) будет не так просто. Что ж, пришло время для маленькой лжи, которую Ханна заготовила еще накануне.

– Вы правы, как всякая мудрая женщина, тетушка Пейшенс. Мне очень жаль, что мой визит стал для вас неожиданностью. – Ханна помолчала, вложив в свой взгляд максимум кротости. – У меня никогда не получалось лгать. Простите меня, что я сразу не рассказала вам все. Я действительно приехала сюда в надежде познакомиться с дедушкой и бабушкой. Такая жалость, что я опоздала!

Ханна снова сделала паузу, опустила глаза и потеребила подол юбки. Словно осознав, что руки выдают ее волнение, она сплела пальцы в замочек и взглянула на тетку.

– Я… я поругалась с родителями. Я давно понимала, что жизнь на Диком Западе не для меня. Мы ужасно поспорили с мамой, и я заявила, что отправлюсь сюда, в Бостон. По дороге я заехала к друзьям, где задержалась, но не переменила своего решения. И вот я здесь…

Девушка немного подождала, но ее родственники молчали, застыв, словно каменные истуканы. Она даже начала бояться, что ее попросту не слышат.

– Я заявила родителям, что во мне течет кровь Уилтон-Хьюмсов, что я часть их семьи. Я сказала, что не верю рассказам матери о расчетливости и жестоком характере родственников. Мать долгие годы учила меня и сестер ненавидеть вас, но я не такая, как она. Отец сказал, что в Бостоне я ничего не добьюсь, что Уилтон-Хьюмсы не примут меня. А еще он сказал, что если я постучусь в вашу дверь, то путь домой мне навсегда закрыт.

Ханна нарочно говорила сбивчиво, надеясь, что тетка и дядя начнут кивать в ответ, поощряя ее рассказ, но те по-прежнему хранили ледяное молчание и буравили ее глазами.

– В общем, я приехала в Бостон. – Она всхлипнула. – Я сделала свой выбор. И теперь в вашей власти прогнать меня за порог или принять в семью.

Сайрус и Пейшенс не шелохнулись.

Они что, впали в спячку?

Ханна пошевелилась в кресле, чувствуя, как капелька липкого пота поползла вниз по спине.

– Боже, только не говорите, что мои родители правы! – не выдержала девушка. – Неужели вы действительно просто бездушные, скупые, холодные люди, как и говорила моя…

– Все понятно, – четко произнесла Пейшенс, обрывая поток ее красноречия. – Просто непослушное дитя, – бросила она Сайрусу. – Как забавно, правда, дорогой? И пришла именно к нам! Ирония судьбы, не так ли? Великолепно.

– Действительно удача, согласен.

Ханна переводила взгляд с одной на другого, закусив губу. Они все-таки попались в ее ловушку! Теперь пришла пора немного помолчать. В ближайшие несколько минут они решат, оставить ее в доме или вышвырнуть за дверь.

Тетка повернулась к Ханне:

– Кстати, есть и еще одна неприятная новость. Я сожалею, что твоя ссора с родителями не произошла немного раньше. Тогда ты застала бы в живых свою прабабку – Ардис Макалистер Уилтон-Хьюмс. Она скончалась шесть недель назад.

– О, только не она! – воскликнула Ханна, вскакивая с места и снова в него падая. На сей раз ее реакция оказалась искренней. Старушка – единственная женщина из рода Уилтон-Хьюмсов, кого мать вспоминала с нежностью. Ханна мечтала познакомиться с прабабкой, но опоздала на полтора месяца.

Родственники снова замолчали, разглядывая Ханну. Они ждали, что она скажет.

– Столько смертей! Просто ужасно, – пролепетала девушка. – Отчего она умерла?

Пейшенс по-птичьи наклонила голову и поджала губы.

– Ты же понимаешь, что Ардис была очень старой. С годами зрение все чаще подводило несчастную. В ту ночь, встав с кровати, она отправилась на первый этаж и упала с лестницы, разбив себе голову. Несчастный случай, да еще такой жуткий!

Ханна опустила глаза. Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы хоть немного отойти от потрясения. Новая капля пота, еще более липкая и противная, начала путь от затылка к копчику.

Перед ней сидели люди – чудовища! Два несчастных случая нельзя считать совпадением. Только убийства! Наверняка именно родственники и убили ее семью.

Неужели она сама просится под их крышу? Добровольно отдается на милость страшного врага?

– Мы до сих пор в трауре, – добавила тетка, когда пауза затянулась.

– Я понимаю, – кивнула Ханна. Никаких признаков траура она не заметила: ни в доме, ни в одежде тетки и дяди.

Отвратительное лицемерие!

И тут Сайрус громко хлопнул в ладоши. Ханна подскочила на месте, словно он выстрелил в нее из ружья.

– А теперь, когда с неприятными новостями покончено, – ничуть не смутившись, предложил он, – расскажи, как поживает твоя матушка.

Он уже второй раз задавал один и тот же вопрос.

Может ли такая настойчивость означать его неуверенность в том, что исполнитель, который нанят для убийства, завершил свое кровавое дело?

Ханна задумалась, уверенная в том, что именно тетя и дядя виновны в смерти родителей.

Лучше подготовиться к самому ужасному обороту событий, чем наивно верить, что в Клостер-Пойнте она в безопасности. Похоже, единственное, что может продлить ее жизнь (в случае виновности Пейшенс и Сайруса), – дать понять, что ей не известно о смерти родителей. По крайней мере тогда негодяи не станут спешить с ее убийством.

– Моя дорогая мать – не самый приятный предмет для обсуждения. Я до сих пор злюсь на нее. Прошу вас не считать меня жестокой.

– Прекрасно понимаю тебя, дорогая племянница. Нам тоже не доставит удовольствия разговор о Кэтрин. Мы просто отдаем долг вежливости, не более того. – Сайрус обменялся с женой многозначительным взглядом. Пейшенс едва заметно кивнула – Думаю, ты можешь остаться здесь на любой срок. Мы не против приютить свою родственницу. – На его лице возникло кривое подобие улыбки.

– Да, оставайся.

Итак, победа! Первая победа на ее нелегком пути! Теперь перед ней стоит новая задача – уберечь себя в их страшном доме от очередного «несчастного случая».

Если расчеты Ханны верны, она оказалась в самом центре паутины, липкой и смертельно опасной, где два огромных паука в любой момент могут лишить свою жертву жизни. Главное – не увязнуть лапками в цепких нитях, но она не трепетная бабочка. Главное – разработать надежный план.

Думая так, Ханна изобразила радость на своем лице.

– О, благодарю вас! – воскликнула она и бросилась к тетке. Она заставила себя пожать сухую лапку (и впрямь почти паучью), а затем, преодолевая отвращение, запечатлела на щеке Пейшенс поцелуй. – Для меня так много значит ваше доверие!

– А для нас – твое, – усмехнулась женщина и смерила девушку таким взглядом, словно собиралась ею подзакусить.

У Ханны похолодело внутри, но она решила не выходить из роли. Больше всего ей сейчас хотелось скрыться в одной из комнат дома, чтобы остаться одной и прийти в себя.

– Мне так не терпится увидеть свою комнату! – воскликнула она, нацепив наивную улыбку. – Наверняка она будет такой же чудесной, как и гостиная!

Она окинула восхищенным взглядом помещение неуютное и уж точно не «чудесное».

Тетя Пейшенс почти тепло улыбнулась:

– Да, у нас как раз есть комната, которая придется тебе по вкусу. Думаю, тебе должно понравиться. Когда-то в ней жила твоя мать.

* * *

Комната матери. Интересно, почему тетка выбрала именно ее?

Ханна лежала на кровати в стиле Луи XV и разглядывала задернутые плотные шторы. Они почти не пропускали света, и в спальне царил полумрак.

Скинув неудобное платье и оставшись в одной сорочке. Ханна облегченно вздохнула. Она таращила глаза в лепнину потолка и чувствовала себя совершенно измотанной. Ложь и напряжение вечера оставили ее без сил.

Что ж, она добилась своего – ее пригласили в Клостер-Пойнт. Однако если каждый разговор, каждая встреча с новоприобретенными тетей и дядей будут даваться ей столь же тяжело, к концу своей миссии она поседеет от напряжения и страха! Похоже, умение плести интриги требует много сил и терпения, которых ей, пожалуй, может не хватить, тем более ей никак не давала покоя мысль, что она может и ошибаться.

А вдруг эти люди ни в чем не виноваты? Если Слейд Гаррет не более чем повеса и нахальный тип? А тетка со своим мужем – просто не слишком приятная, но честная супружеская чета, которая в самом деле, расстроена смертью близких, пусть даже не слишком умеет выражать свою боль? Более того, родственники могли приютить ее из благородных чувств, а вовсе не для того, чтобы в скором времени отправить в могилу. Вдруг вина их не более чем плод ее разгоряченного воображения?

Очень мило.

Ханна повозилась в постели, устраиваясь поудобнее. Она сложила руки на животе и удобно расположила ноги, уставшие от блужданий по городу.

«Итак, я сомневаюсь в справедливости своих действий. Возможно, для меня уже готовят подходящий силок, а я лежу и проникаюсь к родственникам добрыми чувствами. Как своевременно меня посетили сомнения! А ведь сомнения – удел слабых. Они могут оказаться губительными для моего плана.

Как здорово, если бы рядом оказалась Джейси! Сестрице несвойственны колебания. Она всегда следует к единожды выбранной цели. Мне бы ее уверенность! С другой стороны, Джейси не место в Клостер-Пойнте. Она никогда не стала бы плести интриги и разбираться, кто прав, а кто виноват. Она ворвалась бы в имение и перестреляла бы всех раньше, чем задала хоть один вопрос».

Вообразив себе сестру с ружьем в руках, с воинственной физиономией, шагающую по одному из мрачных коридоров особняка, Ханна улыбнулась. Веки ее отяжелели, дремота навалилась нежданно. Девушка с трудом заставила себя очнуться и потерла глаза. Разве можно спать здесь, в доме тех, кто может прийти и убить ее?

Но она так мало спала в последние дни! Дорога в поезде, долгая и утомительная, сопровождалась сном на жестких досках вагона, а уж ночь в доме Слейда Гаррета Ханна вообще провела без сна, опасаясь его посещения. Теперь ее тело жаждало наверстать упущенное, и перед глазами почти мелькали цветные картинки снов. Бороться с ними стало просто невозможно.

Сколько прошло времени до того момента, как что-то разбудило ее – минуты или часы, Ханна не знала. Открыв глаза, девушка нахмурилась, вслушиваясь в темноту. Неясная тень метнулась от двери к кровати. Шаги глушил ковер, но Ханна знала, что ей не померещилось.

– Кто здесь? – Она хотела спросить строго и требовательно, а вышло тихо и жалко. – Что вам здесь нужно?

Вместо ответа ее схватили за щиколотки и рывком дернули. Ханна даже не смогла закричать, потому что от ужаса горло перехватил спазм. Вцепившись пальцами в одеяло, она пыталась немного притормозить на постели, но белье поползло вместе с ней, собираясь в безобразные складки.

Извиваясь, словно уж, девушка попробовала освободить ноги. Тиски, сжимавшие ее щиколотки, стали еще болезненнее. Ее снова дернули на себя, подняли, развернули и прижали спиной и затылком к твердой и широкой, будто стена, мужской груди. Ханна тоненько взвизгнула, и тотчас ее рот накрыла рука, больно придавив губы к зубам.

Неужели ее пришли убить? Так быстро? В день ее прибытия?

Ханна попыталась втянуть воздух одной свободной ноздрей, перед ее глазами заплясали зеленые мушки. Она не могла пошевелиться, не могла кричать и умолять о пощаде. Она так испугалась, что сразу обессилела и перестала биться.

– Если ты издашь хотя бы один звук, я сверну тебе шею. Ты поняла?

Хрипловатый шепот над ухом привел ее в себя. Она узнала его.

Слейд Гаррет!

Ханна попыталась кивнуть.

– Вот и хорошо. Сейчас я отпущу тебя, а ты сядешь неподвижно и будешь ждать, пока я зажгу лампу. Никаких глупостей, поняла?

Ханна судорожно закивала головой, опасаясь, что может лишиться сознания раньше, чем ее отпустят. Она смаргивала слезы и шмыгала носом. Утешало ее только одно – Слейд Гаррет не убил ее сразу. Значит, у нее оставался шанс.

– Ты будешь послушной, Ханна Лолес?

Это имя он почти выплюнул ей в ухо, а затем отшвырнул ее от себя, словно тряпичную куклу.

Ханна упала лицом в смятые простыни и замерла, прислушиваясь: осторожный звук шагов к окну – Слейд Гаррет собирался зажечь лампу. Вот он пошарил рукой на подоконнике, как будто что-то искал.

Последний шанс? Девушка сделала большой вдох и поползла по огромной кровати в противоположный конец, к трюмо, где спрятала свой револьвер. Если она доползет до оружия раньше, чем Слейд Гаррет доберется до нее, – она выиграла. Если она не успеет, он может ее убить.

Ханна шарила рукой по полированной поверхности трюмо, не решившись сползти с кровати, и искала нужный ящик.

Господи, где же все ручки? Такое ощущение, что они просто исчезли. Ага, вот одна! Та или не та? Проклятие!

Когда Ханна хотела уже распахнуть ящик и выхватить пистолет, зажглась маленькая лампочка. Слейд обернулся и в несколько шагов оказался рядом с Ханной, придержав ящик коленом. На его лице не отразилось ни тени беспокойства.

– Ты разочаровала меня, Ханна. Я же просил тебя не двигаться.

Он покачал головой, словно очень расстроился. Глаза его блеснули, напомнив Ханне глаза степных волков – весенний голод порой заставлял их подходить к территории ранчо, невзирая на ружья охраны и свору сторожевых собак. Сейчас таким взглядом он смотрел на Ханну, и та сжалась на кровати.

– Я очень просил тебя, Ханна. Почему же ты не послушалась?

Нет ничего хуже, чем показать хищнику свой страх.

– Любишь покорных овечек? Ну так я не из таких! – с вызовом ответила девушка.

Слейд рассмеялся, хотя глаза его оставались такими же злыми.

– Так уж и не из таких? Тебе не стоило приезжать в Бостон, Ханна Лолес. – И он начал осторожно наклоняться к ней, заставляя отодвигаться и отползать прочь.

«Он не отпустит меня живой! Он убьет меня!»

Ханна чуть слышно всхлипнула. Что ж, ей нечего терять.

Такая мысль неожиданно придала ей сил.

– Значит, убьешь меня? – спросила она, глядя в черные глаза врага.

– Ты заслужила, – с улыбкой протянул Слейд и потянул на себя один из ее локонов. Вид у него стал задумчивый. – Но я решил не совершать поспешных поступков. Поэтому я не буду тебя убивать. Я не желаю твоей смерти.

Ханна ненавидела Слейда Гаррета и его задумчивый вид. Он унижал ее, бесцеремонно трогал ее волосы, заставляя чувствовать себя абсолютно беспомощной.

– Твое милосердие может сыграть с тобой злую шутку, Гаррет! – бросила она.

– Вот и посмотрим, правда? – улыбнулся в ответ Слейд.

Ханна мотнула головой, локон выскользнул из его пальцев. Несколько секунд оба молчали, потом Ханна не выдержала:

– Ты приехал сюда в такой поздний час для того только, чтобы сказать, что не будешь меня убивать?

– Ты предпочла бы, чтобы я все же тебя убил? – процедил Гаррет, наклоняясь все ближе и ближе.

Ханна попыталась отодвинуться, но не успела. Слейд толкнул ее на постель, навалился сверху. Его темные глаза не отрываясь смотрели ей в лицо. Ханна не смогла ничего прочесть в его взгляде, поэтому закрыла глаза и отвернула голову.

Тяжесть, прижимавшая ее к постели, стала еще больше. Когда Слейд заговорил, его губы оказались так близко от лица Ханны, что она почувствовала его дыхание на своем виске.

– Не надо думать, что я совершил непоправимую ошибку, дорогая Ханна. Считай мой визит предупреждением. Ты жива, Ханна Лолес, только по моей милости и только потому, что у меня есть на твой счет кое-какие планы. – Он говорил негромко, даже вкрадчиво, но Ханна зажмурилась от страха. – Я хочу, чтобы ты прожила долгую жизнь и каждый день своей жизни жалела, что осмелилась перейти мне дорогу.

О чем он говорит? Что задумал этот ужасный человек? Какие еще страшные мысли блуждают в его голове?

Слейд схватил ее за подбородок и заставил повернуть голову.

– Посмотри на меня! – приказал он.

Когда Ханна открыла глаза, он не смотрел ей в лицо, он разглядывал ее грудь, полуоткрытую, часто поднимающуюся. На лице его она прочла заинтересованность. Казалось, Слейд Гаррет впервые заметил, что его жертва полуодета и что он практически подмял ее под себя.

Хмыкнув, он посмотрел ей в глаза.

– Я позволю тебе вести свою маленькую игру. Любопытно, что у тебя выйдет? И все время я буду знать, зачем ты приехала. Спасибо, что оставила в моем доме подсказку.

Ханна ужаснулась, вспомнив о клочке письма, который выронила в спешке. Она попыталась спихнуть Слейда с себя, едва не плача от досады, но тот перехватил ее руки.

– Я буду следить за тобой, детка. Я постоянно буду рядом. Тебе не скрыться от меня. И никто тебе не поможет.

Слезы застилали Ханне глаза. Она снова вспомнила распростертые тела убитых родителей на полу и то, какую роль мог сыграть в их смерти Слейд Гаррет.

– Зачем? Зачем ты так делаешь?

– Просто потому, что ты Лолес. Потому что ты дочь Кэтрин. Подобного вполне достаточно, – мрачно процедил Гаррет и замолчал, разглядывая Ханну. На секунду его взгляд смягчился, затем вспыхнул вновь. – Лолес! Будь проклята ваша семья! Когда я впервые тебя увидел, в моем сердце что-то встрепенулось. – Он стиснул зубы. – Никогда не прощу тебе такого. Не прощу, что застала меня врасплох. Однако у меня созрел великолепный план мести. Ты станешь моей, и я уничтожу тебя. Ханна Лолес станет Ханной Гаррет, как тебе? Унизительно, правда?

Слейд поднялся, смерил Ханну долгим взглядом и отвернулся. Погасив лампу, он направился к двери. Ковер заглушил звук шагов. Открылась и закрылась дверь.

Ханна лежала на постели, не смея шелохнуться, еще долго после того, как Слейд Гаррет ушел.

* * *

Два дня спустя двери Клостер-Пойнта открылись для гостей. В прохладный, несколько ветреный день был назначен пышный прием в честь мисс Ханны Уилтон Лолес. Прислуга сбилась с ног. На кухне царила суматоха: готовились супы и соусы, рыба и бифштексы, пеклись кексы и пирожные, укладывались в вазы фрукты.

Ханна готовилась к вечеру. Она не думала о том впечатлении, которое произведет на богатых и титулованных гостей, она все время хотела спать. После странного вечернего визита Слейда Гаррета она опасалась спать по ночам и теперь клевала носом.

Зачем он приходил? Что значит таинственная фраза о том, что она станет Ханной Гаррет? Не мог же он всерьез говорить о браке?

Ханна осторожно вышла из комнаты и направилась по коридору, постоянно оглядываясь. Она уже второй день блуждала по дому в надежде, что какая-нибудь находка даст ей ниточку в расследовании.

Девушка прошла мимо нескольких картин и остановилась возле портрета Ардис Макалистер Уилтон-Хьюмс, послав изображенной на ней прабабке воздушный поцелуй. Старушка имела доброе, спокойное лицо, серебристые локоны мягко обрамляли ее виски и лоб, губы чуть заметно улыбались. Ханна вздохнула и поспешила дальше.

Она уже успела побывать во многих комнатах. Спальни для гостей пустовали, находясь без единого предмета мебели – стула или зеркала. Мебель размещалась лишь в комнате, которую отвели для Ханны, а также, вероятно, в комнатах, которые занимали Сайрус и Пейшенс. Что это значило? Причуда богатых людей?

Ханна пожала плечами. Снова оглядевшись вокруг, она на цыпочках подошла к двери на подсобную лестницу, используемую слугами, и осторожно ее толкнула. Узкие, крутые ступеньки уходили вниз. Здесь тоже пусто, и Ханна обрадовалась.

Ступая как можно тише, она начала спускаться на первый этаж. Одной рукой держась за поручень, другой она сжимала пухлый конверт – ее первую весточку для Джейси и Глории. Огромный портрет Ардис, висевший в коридоре, натолкнул девушку кое на какие мысли, и она торопилась поделиться ими с сестрами.

Крохотная миниатюра, срисованная с портрета прабабки, хранилась на ранчо – единственная вещица, которую Кэтрин оставила себе от прошлой жизни. После смерти родителей миниатюра исчезла из ее комнаты. Кто мог ее забрать? И зачем? Какую роль может играть крохотная картинка? В своем первом письме Ханна просила сестер поискать картинку по всему дому и немедленно сообщить ей, если поиски не увенчаются успехом. Пусть сейчас исчезновение миниатюры кажется мелочью, вдруг позже подобный факт наведет ее на след убийц?

Ханна спустилась по лестнице и осторожно выглянула в коридор. Слева до нее доносились звуки кухни – постукивание ножа по разделочной доске, громыхание кастрюль, звон фарфора, слышались голоса. Запахи действовали просто одуряюще, и девушка рассеянно понюхала воздух, надеясь, что на праздничный ужин подадут порции большего размера, чем подавали последние дни. Возможно, в Клостер-Пойнте не привыкли есть много, поскольку основную часть дня проводили в безделье? Жизнь на ранчо требовала многих усилий, оттого Лолесы ели сытно и с удовольствием. Здесь же Ханна едва не голодала.

Убедившись, что проход справа тоже пуст, девушка зашагала по коридору. Она искала Оливию – молоденькую служанку, с которой познакомилась накануне, блуждая по дому. Девчонка оказалась болтливой, к тому же Ханна ей явно понравилась. Оливия с готовностью объяснила расположение комнат в особняке, и теперь Ханна надеялась передать с ней письмо. Наверняка служанке велели протереть пыль во всем доме и отполировать перила и ручки кресел, поэтому Ханна осторожно заглядывала в каждую комнату, надеясь застать Оливию в одиночестве.

Стараясь ступать бесшумно, она приоткрыла первую дверь справа и опасливо заглянула внутрь, попав в кабинет дяди Сайруса. Кожаное кресло с высокой спинкой пустовало. Ханна прошла к следующей двери и открыла ее. В светлой просторной комнате со множеством окон девушка заметила тетю Пейшенс. Испуганно вздрогнув, Ханна уже приготовилась пробормотать что-нибудь в свое оправдание, когда поняла, что женщина ее не видит. Преодолевая волнение, Ханна оглядела комнату.

Тетя Пейшенс сидела в кресле вполоборота к ней, утопая в мягких складках пледа. Склонив голову, она увлеченно читала с самым невинным видом какой-то журнал. На столе рядом с ней стоял поднос с чаем и булочками.

Ханна отступила назад и прислонилась спиной к стене. Какая нелепость! Выходит, она шарит по дому, шпионя за собственными родными, которые еще ни разу не повели себя подозрительно. Наоборот, Ханну приняли благосклонно. Зачем иначе дяде и тете брать ее с собой на прогулки, представлять своим знакомым, ужинать с ней за одним столом, даже устраивать ради нее званый вечер? Такое ощущение, что Сайрус и Пейшенс не просто смирились с ее присутствием в своем доме, но даже испытывали к ней определенную симпатию.

А может, под личиной добропорядочных господ скрываются расчетливые, хладнокровные убийцы? Два хитрых, жестоких человека, которые пытаются завоевать ее расположение, а затем нанести удар исподтишка, когда она расслабится и потеряет бдительность?

Ей нужно сохранять осторожность и приглядывать за дорогими родственничками, пока не случилось беды. Но как здесь замешан Слейд Гаррет? Какова его роль? И что он надеется выиграть?

Загадки, сплошные загадки.

При воспоминании о странном вторжении Гаррета в ее комнату на Ханну повеяло страхом. Как смел мерзавец вламываться к ней, бросать ей в лицо какие-то странные обвинения! Да еще его угроза жениться на ней против ее воли! Что за нелепость? В чем тут страшная месть, о которой он говорил? За что можно так мстить?

Ну, уж нет! Не на такую напал! Не видать Слейду Гаррету брака с Ханной Лолес как своих ушей.

Прижавшись затылком к стене, Ханна вздохнула. Если ей удастся выбраться из этой истории целой и невредимой, то только благодаря осмотрительности и недоверию к окружающим ее людям. Наивность может ей дорого обойтись. В Бостоне нет ни единого человека, на слова которого она может положиться, Но и она отплатит Бостону той же монетой: ни обретенные родственники, ни Слейд Гаррет не узнают, зачем она приехала в город. Скрытность и вранье давались Ханне нелегко. Она привыкла вести дела честно и прямолинейно, поэтому ей трудно было сохранять вид простодушной провинциалки. Куда проще бросить обвинение в лицо подозреваемым, ожидая, что виновные не выдержат и сознаются в содеянном зле!..

Вот оно что! Может, подобного от нее и ждут? Затаились и терпеливо ждут, пока она сделает первый шаг, раскрыв себя и свои планы!

Как сказал гадкий Гаррет? «Можешь играть в свои игры»? Или как-то иначе? Может, стоит попробовать? Но неужели она пойдет на подобный риск? Осмелится бросить обвинение в лицо врагам?

Если так, то лучшего момента, чем сегодняшний званый ужин, не придумать. Десятки гостей, богатых и известных людей Бостона, станут свидетелями скандала! Для Пейшенс и Сайруса такой выпад будет неожиданностью, они не смогут оставаться спокойными. Если они виновны, то выдадут себя.

А если они ни в чем не виноваты?

А если они все же виновны? Неужели публичный скандал спасет ее, маленькую провинциальную девушку, от мести властных родственников. У нее нет доказательств (поскольку обрывок письма попал в руки Гаррету), а значит, виновные выйдут сухими из воды, и ее выступление даст лишь повод для сплетен. За ее же жизнь нельзя будет дать ни цента. С другой стороны, подобное обвинение вызовет общественный резонанс, поэтому, покусившись на ее жизнь, Уилтон-Хьюмсы тем самым докажут свою виновность.