Текст книги "Анархия в эпоху динозавров"

По ту сторону долга и радости

Слишком много дружеских отношений, коллективов, проектов были напрасно погублены благодаря расколам по поводу базовых мотивов нашего участия в политической деятельности. Такие разногласия из-за наших основополагающих мотиваций угрожают даже самым идеологически «чистым» проектам и группам. Это препятствие более деструктивно и глубоко, чем противостояние зеленого и красного сектантства или более ранние разногласия пацифизма и прямого действия. Оно также обладает неприятным свойством калечить дружбу и оставлять людей в недоумении, что же пошло не так. Несмотря на неувядающие и пагубные проявления этого конфликта из-за мотиваций, очень мало написано о нем с точки зрения перспективы анархизма.

Так что же это за скрытая угроза нашей совместной деятельности? Ответ лежит в базовых мотивах чьего-либо участия в проектах. Как мы все знаем, существенная часть нашей деятельности совершенно негламурна и требует огромного количества энергии и других ресурсов. Наши акции очень часто не столь круты, как мы ожидаем, и временами могут подвергнуть нас серьезной опасности. Перегорание является невероятно распространенной болезнью активистов, вложивших в свои проекты огромное количество времени и энергии. Из-за таких подводных камней понимание мотивов людей, с которыми мы сотрудничаем, может быть не менее важным, чем знание их политических взглядов. Проецирование своих собственных мотиваций на других участников коллектива – надежный способ добиться неприязни и беды.

Традиционно существуют две основные разновидности мотиваций (или кажущиеся мотивации) анархистской политики – Долг и Радость. Как в любом дуализме, тут легко попасть в ловушку простых черно-белых ярлыков, проигнорировав более реалистичный диапазон серых оттенков. Вместо того постарайтесь думать об этих двух мотивациях как крайних точках спектра, которые освещают все, что находится между ними.

Нельзя отделить мотивацию от ожидания. На участие в проекте нас может мотивировать определенное ожидание от плодов своих трудов. Ожидания, которые невозможно разделить с коллективом (или даже публично выразить), могут стать препятствием на пути проекта. Поскольку соответствие нашим ожиданиям – основной способ оценки продуктивности любой нашей деятельности и/или проекта, различия в ожиданиях порождают различия в оценках. Эти различия могут разрушить способность коллектива учиться на прошлых ошибках, поскольку будут применены разные критерии оценки. Как Долг и Радость – очевидно – по самой своей природе являются совершенно противоположными мотивами, так разумно ожидать и противоречивый набор ожиданий от проекта. Это ведет к противоположным оценкам и анализу того, что является успехом для конкретного проекта или коллектива.

Столь фундаментальные мотивы для деятельности, как Долг и Радость, являются даже более живучими установками, чем какие-либо иные политические противоречия. Причина в том, что в основе лежат личные черты характеров конкретных людей. Мотивы, определяемые подсознательным или бессознательным, мало подвержены разного рода интеллектуальным аргументам, историческим прецедентам, логическим манипуляциям и прочим механизмам сознания. Если говорить кратко, причины, по которым мы участвуем в неких проектах, не всегда можно объяснить с точки зрения разума. Эти конфликтующие мотивации – потенциально самый разделяющий элемент, с которым мы сталкиваемся в нашей повседневной коллективной работе. Чтобы найти выход с минного поля мотивационной психологии, стоит понять, как проявляются эти два диаметрально полярных типа, и отыскать новые способы действий, которые дополняли бы их обоих.

Долг всегда был традиционной мотивацией для радикальных проектов; до недавнего времени он был превалирующим трендом в анархо-сообществах. Вне всякого сомнения, это связано с нашей трагической историей. Анархистская борьба по большей своей части – это череда горьких поражений, репрессий, маргинализации. Так что же мотивировало товарищей трудиться столь упорно и беззаветно все эти мрачные годы? Ответ, похоже, – острое чувство Долга, основанное на возвышенной мечте о справедливости, обвенчавшейся с верой в лучший мир. Модель Долга создала культ мучеников – тех, кто отдал все за Идею. Те, кто существует в рамках модели Долга, ожидают, что труд им предстоит непосильный и никто его не оценит, но все равно чувствуют, что кто-то же должен делать Это. Направляемые Долгом анархисты мало задумываются на тему, будет ли их работа радостной или приносящей удовлетворение. Ведомая Долгом политическая деятельность почти всегда характеризуется бесконечными собраниями, борьбой, нудной работой и огромным объемом потраченного времени. Степень участия в движении у таких людей измеряется простой формулой отношения работочасов к непривлекательности взваленных на себя задач. Жертвенность становится постоянным и материальным идеалом для ведомых Долгом анархистов. В силу огромных объемов затраченной энергии и не приносящей удовлетворения работы, существуют серьезные опасения насчет долгосрочности проектов и оценок их эффективности в распространении наших идеалов. Долг заставляет тратить много усилий на поддержание проектов. Нередко значительная часть энергии уходит на сохранение таких проектов, которые уже давно пережили свое первоначальное предназначение или же так никогда и не были полностью реализованы.

Ожидания людей, которые трудятся в соответствии с моделью Долга, направлены вовне. Мерой удачи или провала служат внешние факторы. Эти факторы обычно включают освещение в СМИ, реакцию сообщества, вербовку новых сторонников, объем пожертвований, долгосрочность проекта. Многие из этих ожиданий легко измерить в количественном отношении. Соответственно эмпирический анализ становится основной формой оценки для ведомых Долгом анархистов. Этот упор на количество и эмпирический опыт ведет к желанию повысить количественные показатели. Основанный на Долге подход похож (по мотивациям, ожиданиям и оценкам) на исторические и современные тренды леваков.

Радость – относительно недавняя оппозиционная сила в анархистской деятельности, хотя в анналах анархистской мысли всегда существовало, по крайней мере, формальное почитание Радости. Примером тому служит известное высказывание Эммы Гольдман: «Если я не могу танцевать, это не моя революция». Более новая модель радостного анархизма уходит своими корнями в культуры панков, язычников и путешественников поздних 1980-х и является прямой наследницей хиппи и новых левых 1960-х. Ее мотивация основывается на принципе удовольствия. Радость пытается превратить политическую деятельность в игру. Она отвергает мученичество и жертвенность риторики старых левых, заменяя их карнавальными и праздничными метафорами. Радость судит о политической деятельности не по затраченным рабочим часам или жертвенности, но по тому, насколько захватывающим и вдохновляющим проект может быть на личном и коллективном уровнях. Поскольку активизм должен быть захватывающим и вдохновляющим, проекты, питаемые Радостью, часто недолговечны – они разваливаются вскоре после того, как иссякнет первоначальный порыв. О долгосрочном влиянии проектов на сообщество часто никто не задумывается. Анархисты, мотивируемые Радостью, относятся более скептически к историческим проектам, столь почитаемым анархистами, ведомыми Долгом.

Как и в случае с Долгом, у активистов, мотивированных Радостью, есть определенные ожидания, сформированные их мотивацией. Их ожидания от деятельности направлены вовнутрь. Упор дается на субъективный опыт и качественные перемены (в противовес количественным показателям). Среди ожиданий от проекта часто фигурирует веселье, раскрепощение участников, подъем самосознания, воодушевление, креативность, новизна. Проекты без этих качественных показателей рассматриваются как дефектные. Проекты, которым удается удовлетворить хотя бы часть ожиданий, – как успешные независимо от воздействия проекта на окружающий мир. Сосредоточенность Радостной мотивации на удовлетворении личных нужд, субъективном опыте и раскрепощении более типична для некоторых гедонистически настроенных хиппи– и панк-субкультур, нежели для традиционных леваков.

Поскольку очень мало анархистских проектов четко соответствует стилям именно Долга или именно Радости, особенно на начальных стадиях, часто люди со столь разными мотивациями оказываются в одном проекте. Сначала это вызывает напряженность в отношениях, впоследствии переходит в неприязнь и заканчивается изгнанием одной из сторон. Так происходило столь много раз за прошедшие годы, что привело к абсолютно бесполезным дебатам «Социальный анархизм vs. анархизма как стиля жизни». Ничего, кроме отчуждения и извращения обоих видов мотиваций, это не дало. Мы понимаем, что дискуссия о Радости и Долге может создать похожий раскол. И если бы это являлось нашей целью, то было бы крайним лицемерием с нашей стороны. Вместо того чтобы пытаться создать фальшивое «единство» мотиваций или, с другой стороны, начать еще одно сектантское сражение, мы стараемся понять весь спектр мотиваций. Поиск смысла в направлениях Долга и Радости можно сравнить с процессом достижения консенсуса.

Обе стороны конфликта давно привыкли нападать друг на друга без какой-либо попытки пролить свет на истинные мотивации, которые влияют на их отношение к борьбе. Это создало еще один источник раздробленности в анархистской среде. Данное эссе не стоит рассматривать, как простой призыв ко всем стать ближе друг к другу. Это маловероятно, да и, скорее всего, нежелательно.

Существуют серьезные недостатки в обоих мотивационных подходах (и они четко обозначаются обеими сторонами конфликта), поэтому нам нужен другой подход к активистской деятельности. Для успеха нашему новому подходу потребуются плюсы обоих направлений – Долга и Радости. Ведь мы хотим максимизировать солидарность внутри коллективов, вовлеченных в анархистские проекты, и минимизировать существующие трения между людьми, воплощающими один из упомянутых стилей деятельности.

Хорошая новость – это то, что существенная часть анархистов, вовлеченных в какую-либо деятельность, не относится ни к одному из крайних проявлений континуума Долг – Радость. Нам бы хотелось предложить мотивационный подход, основанный на Смысле. Хочется надеяться, что апеллирование к Смыслу не только снизит трения, удушающие многие проекты, но также окажется стимулом для новых прекрасных и успешных проектов.

Мотивации, большей частью основанные на Смысле, всегда были составной частью анархии. По сути, термин «смысл» использовался обоими лагерями – Долга и Радости – для оправдания своего подхода и нападок на противоположную сторону. Поскольку само слово «смысл» оказалось в обиходе у обеих фракций, важно разъяснить, что мы подразумеваем под мотивациями, основанными на Смысле. Эрих Фромм описывал мотивации, основанные на Смысле, как мотивации, «содержащие как объективные (Долг), так и субъективные (Радость) способы познания». Смысл определяется в ходе анализа внешних эффектов и взвешивания их по отношению к внутренним чувствам. Анархист, мотивированный Смыслом, будет искать как личные (внутренние), так и общественные (внешние) последствия своей деятельности.

Проекты, рассмотренные в терминах Смысла, могут быть оценены более полно и поняты более глубоко с такой перспективы, чем с точки зрения любого из двух других достаточно ограниченных подходов. Прежде всего, потому, что учитываются пожелания обоих – количественного и качественного – подходов. Теперь наши действия можно оценивать по множеству параметров. Это уже не просто вопрос того, сколько часов человек работает, но также того, сколько удовольствия он получает от своей деятельности. Проект может оцениваться не просто по тому, насколько он увлекателен и весел, но и по тому, насколько он эффективен при достижении своих целей. Ни одна из двух упомянутых сторон конфликта не выше другой. Вместо этого мы ищем гармонию для того, чтобы создать Смысл. Приложение обоих ожиданий создает более богатый и полный новых нюансов способ анализа нашей политики. Смысл также является очень полезным инструментом при решении, на какие проекты стоит тратить наши крайне ограниченные ресурсы и энергию.

Преимущество Осмысленного подхода – в восстановлении всей истории успешных анархистских проектов и борьбы. Он также позволяет товарищам, связанным с одним из экстремумов континуума Долг– Радость, работать друг с другом без того, чтобы отказываться от своих мотиваций или подавлять их. Когда мы ищем Смысл в наших проектах, мы требуем наиболее полного приложения наших сил и ресурсов. Мы больше не довольствуемся одним из концов континуума, но ищем их связь.

Акцент на Смысле ограничивает деструктивный эффект от еще одной неизменной помехи анархической деятельности – перегорания. Перегорание происходит, когда слишком много нашего времени и ресурсов оказываются потраченными на ненужные проекты. Наполненные Смыслом предприятия порождают энергию и раскрывают способности. Они дают стимул продолжать нашу борьбу, работать над воплощением долгосрочных проектов. Основанные на Смысле проекты предоставляют увлекательные возможности и новый опыт для всех активистов, в какой бы точке континуума Долга – Радости они ни находились.

В культуре массового производства ожиданий от наполненной Долгом работы и продуктов Радостного гедонизма Смысл оправдывает вложенный труд, ресурсы и жизни. Капитализм процветает на экстремумах континуума Долг – Радость, создавая лишенные смысла взаимоотношения, разделяющие нас на производителей и потребителей. Анархия предлагает решение для этого абсурдного, дуалистического общества. Наполненные Смыслом проекты будут более соблазнительны как для опытных анархистов, так и для новичков.

Только проекты, которые искренне пытаются сбалансировать внутренние и внешние стремления участников, могут надеяться превратиться в долгосрочное сопротивление бессмысленной миазме культуры повседневного консюмеризма. Ни Долг, ни Радость сами по себе не способны создать новый и лучший способ существования в полных жизни сообществах сопротивления. Другой мир действительно возможен, но он должен быть наполнен смыслом.

Сегодня мы не пошли на пленарное заседание… Не думаю, что пойдем завтра…

Бабочки, мертвые герцоги, цыганское колесо и Министерство неизвестности

По меньшей мере, со времен Кропоткина анархисты сознательно дистанцировались от идеи хаоса. Даже нашептывались легенды, что загадочная А в круге представляет собой порядок в хаосе. Почти каждый «серьезный» анархистский писатель в прошедшие годы пытался отдалить анархизм от хаоса. Но для большинства обычных людей хаос и анархия связаны навсегда. Связь между хаосом и анархизмом должна быть переосмыслена и признана, а не замалчиваться и подавляться. Хаос – это кошмар правителей, государств и капиталистов. По этой и по другим причинам хаос – естественный союзник в нашей борьбе. Не надо полировать имидж анархизма, вычищая хаос. Вместо этого мы должны помнить, что хаос – это не только пылающие руины, но и крылья бабочки.

«Предсказуемость – это власть».

Огюст Конт, отец социологии

Со времен Просвещения политики пытались использовать научные принципы в политике и экономике, чтобы контролировать плебс. Высокомерие социологов, экономистов и других подобных экспертов проявляется в их вере, что человеческую страсть можно измерить, давать ей приказания и, следовательно, контролировать. Попытки предугадать и контролировать все возможности уже давно являются голубой мечтой тоталитаристов и рекламных менеджеров по всему миру. Со времен Маркса, который считал себя «специалистом по поведению масс», революционные предводители всех расцветок верили, что они открыли совершенную формулу революции – простую, как детская раскраска, теорию общественных изменений. И профессиональные политики, и профессиональные революционеры борются, чтобы стать совершенными экспертами в манипулировании политической машиной; реальные политики только чуть лучше в этом, чем их активистские родственники. Неудивительно, что социологи революции, заслуженные марксисты колледжей и анархо-писатели так влюблены в платформы, политику, историю и сухие предписания. К сожалению для них и к счастью для нас, хаос отказывается играть по каким бы то ни было правилам.

МЕЛОЧЬ С БОЛЬШИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ

«Взмах крыльев одной-единственной бабочки сегодня вызывает крошечное изменение в состоянии атмосферы. Через некоторое количество времени то, что происходит в атмосфере, отличается от того, что могло бы быть. Так, через месяц не произойдет урагана, который опустошил бы побережье Индонезии. Или, возможно, произойдет другой, который бы иначе и не возник».

Эдвард Лоренц, метеоролог, 1963

Самое малое изменение в исходных условиях системы может значительно изменить ее долгосрочное поведение. Этот феномен, описанный в теории хаоса, известен как «чувствительная зависимость от изначальных условий». Крошечное различие в измерениях может рассматриваться как экспериментальный шум, фоновая помеха или небольшая неаккуратность. Такие часто незаметные изменения могут разрастаться экспоненциально и сливаться неожиданным образом, чтобы давать столь же неожиданные результаты, которые даже представить себе никто не мог.

Эти глюки и призраки в машине слишком случайны, чтобы быть предусмотренными любым правительственным суперкомпьютером. Анархисты могут поэтому воспользоваться преимуществом непредвиденных поворотов событий, используя хаос в качестве секретного оружия против режимов контроля. Кто знает, может быть, женщина, отказывающаяся освободить место в автобусе, станет зачинщицей Движения за гражданские права или крошечная, но злая банда тинейджеров, собирающаяся у лотка с хот-догами по соседству, в нужный момент начнет полномасштабное восстание. Хаос может спутать карты даже самым важным динозаврам. В динамичной обстановке, такой как демонстрация, кажущиеся непоследовательными события зачастую могут изменить тон или направление всей «системы», приводя к хаосу в самом положительном смысле этого слова.

Политики мира едва ли предвидели, что убийство принца Фердинанда в каком-то закоулке Австро-Венгерской империи приведет к развалу трех самых обширных империй меньше, чем за одно десятилетие. Очевидно, что политические разногласия тех дней существовали независимо от мертвого принца, но покушение на него подожгло фитиль, который вызвал взрыв, разрушивший политические и экономические реальности империй. Аналогичным образом бабочка, взмахивающая крыльями в сельской местности где-нибудь в Западной Виржинии, обладает потенциалом вызвать ураган – или революцию – в Аргентине.

СКОЛЬЗЯ ПО ФРАКТАЛЬНЫМ ВОЛНАМ РЕВОЛЮЦИИ

Хаос на самом деле более реален, чем мир, просто поделенный на дискретные объекты и линейные уравнения. Эти фантастические объекты слишком совершенны, чтобы быть реальными где-либо еще, кроме книг по математике. Настоящий мир беспорядочен, вздорен и подвержен постоянным изменениям, находящимся за гранью человеческого понимания. Абстракции могут иногда быть полезными – при планировании сражений с копами, зарисовке схем на следующий год и просмотре карт городов, где мы еще не бывали. Но многие абстракции оказывают дурную услугу реальному миру, пренебрегая ничтожными деталями. Мир хаотичен, и каждый раз, когда кто-то считает, что может его контролировать, мир находит другой способ выбить у него почву из-под ног.

Фрактальная теория показала, что реальный мир менее «реален», чем мы вначале воображали. Во много обсуждавшемся эссе о побережье Англии было показано, что размер и вид единиц измерения самым драматическим образом влияет на конечный результат. Если мы используем прямую метровую линейку, мы получим более короткое побережье, чем если станем использовать маленькую изогнутую миллиметровую линейку. Побережье Англии, нравится вам это или нет, бесконечно растяжимо. Даже если у вас есть карта какого-либо города масштабом один к одному, она никогда не сможет полностью представить этот город. Существует много «городов» в каждом отдельном городе, и наш образ города зависит от того, как мы видим то, что нас окружает, и на чем мы предпочитаем концентрироваться. Преимущество этих борхесовых реальностей заключается в том, что анархисты имеют доступ к множеству линз, чтобы использовать и понимать мир. В царстве политического власти соглашаются с ограничением себя до одного «истинного» образа, в то время как мы держим глаза открытыми для хаотичных возможностей.

Анархисты могут использовать различные перспективы и линейки, чтобы определить, в каких проектах стоит принимать участие. С прямой и огромной линейкой Мировой Революции детали исчезают, а многие существенные проекты кажутся менее важными. Революция, как и побережье Англии, изменяется в зависимости от инструментов, которыми мы пользуемся. Мы можем использовать в своих интересах эту растяжимость наших линеек. Долг и Радость – только одна часть спектра нашей мотивации. Личное освобождение, классовая война, глобальная экология и борьба за политическую автономию – все являются различными формулами для измерения ценности акции или проекта. Примененная к ситуации, каждая даст другой результат.

УДАЧА – СОЮЗНИК БУНТАРЯ

Мы должны стать союзниками удачи, если мы хотим преодолеть гигантские препятствия на пути наших предприятий. Мы не можем беспечно войти в казино политической революции, не понимая, что все козыри в руках наших врагов. Мы можем искать удачи там, где другие ее не нашли. Удача – это комбинация спонтанных совпадений, которые мы можем осознать и использовать для нашей выгоды. Эти события не могут быть запланированы или искусственно произведены. К счастью для нас, этот сложный мир заполнен доверху потенциально опасными совпадениями, доступными для любого бунтаря, достаточно смелого, чтобы разыскать их. Это означает – нужно сделать наши планы гибкими, чтобы быть в состоянии разобраться с этими возможностями, когда придет время. Обнаружение забытого мусорного бака рядом с маршрутом парада может запросто означать разницу между проникновением за полицейские кордоны и задержанием, особенно если бак используется как таран!

Как мы можем использовать хаос для достижения преимущества в нашем ежедневном сопротивлении? Когда ситуации непредсказуемы и последствия неизвестны, как можем мы надеяться использовать такого своенравного друга в качестве союзника? Это вопросы для анархистских групп и мозговых центров по всему миру. Мы можем учиться на каждом опыте и не становиться столь заносчивыми, полагая, что можем спланировать каждое событие заранее. Жесткая иерархическая система боится хаоса, отвергает фракталы и теряет удачу. Высокомерие динозавров является большим благом для нашего сопротивления. Фрактальное сопротивление не может быть адекватно встречено спланированным менеджментом и стратегиями по пресечению массовых беспорядков. Важно осознать, что мы не первые, кто использует хаос в качестве тактики. Хаос был встроен в большое количество древних и не очень древних культур, от хопи до бушменов. Большое число сообществ не только прекрасно существует, унаследовав этот мировой хаос, но и нашло эффективный способ использовать его.

КУЛЬТУРЫ ХАОСА

Странствующие рома – также известные как цыгане – более ста лет были «проблемой» для антропологов. Относительно малые числом и лишенные какого-либо подобия экономической, военной или политической власти, они сопротивлялись ассимиляции более 600 лет. Цыгане обладают восхитительной и хаотичной системой взаимопомощи, основанной на мифе о «цыганском колесе». Материальная помощь бесплатно предоставляется другим путникам с той идеей, что она вернется к индивиду когда-нибудь в будущем, когда это будет необходимо. Только на дороге (традиционно пороговое пространство) помощь дается наугад тем, кто ее просит. Эта форма взаимовыручки зависит от сложной и постоянно меняющейся плеяды естественно возникающих знамений, которые непосвященными воспринимаются как причудливые суеверия. Так как эти знамения возникают случайно, никто не может сознательно ими манипулировать. Внешние наблюдатели просто начали рассматривать это как фундаментальную стратегию выживания, используемую рома против обществ, пытающихся их уничтожить или ассимилировать. Этот нелинейный подход к взаимной помощи может показаться сначала слишком случайным, чтобы он мог работать во всем обществе, но он остается поддерживающим фундаментом культуры рома. Наше собственное взаимодействие и щедрость к чужакам часто приносят нежданные выигрыши по ту сторону всяких расчетов и всегда в нужный момент.

Другой пример, из куда более обширной культуры: более тысячи лет назад Китайская империя создала Министерство неизвестности, призванное давать советы, если имперские планы терпели крах или приводили к нежданным результатам. Министерство неизвестности традиционно держалось в неведении касательно изначальных планов. Министерство затем консультировалось с И-Цзин (случайные бросания и конфигурации стеблей тысячелистника) для создания новых планов. Эта эффективная практика была остановлена, когда к власти пришел ориентированный на науку Чингисхан. По иронии судьбы, его сын Кублайхан снова ввел и даже расширил Министерство неизвестности. Вместо рабского воспроизводства неудачных моделей и проектов нам не нужно бояться испытывать возмутительные и неиспробованные схемы.

В более специфичной революционной области хаос является инструментом, который может вырубить даже самых могучих гигантов. Саботажники знают, что самые простые предметы (вроде деревянного башмака) могут быть использованы, чтобы разрушить самые продуктивные и сложные системы. В самом деле, чем сложнее система, тем проще ее саботировать. Экономический эквивалент государственной слабости перед лицом хаоса – когда капиталисты становятся все более и более зависимы от технологии и бюрократии, увеличивается их уязвимость к таким хаотическими формам сопротивления, как хакерство.

Давайте же признаем хаос важной частью политических и общественных изменений. Мы можем интегрировать его как фактор в нашу повседневную жизнь. Хаос – это козырь, позволяющий маленькому сообществу вроде нашего достигать эффекта куда большего, чем предполагали эксперты. В самом деле, крупные группы обладают большей инерцией и редко извлекают выгоду из текучести мира. Пока мы будем не связаны жесткими тактиками и хрупкими моделями, мы в состоянии приспособиться к постоянно изменяющейся окружающей среде.

Со здоровой порцией подозрения к руководителям и экспертам, которые обладают верным видением, платформой или стратегией изменений, мы сможем всегда держать наши глаза открытыми для неожиданных возможностей хаоса.