Электронная библиотека » Дамьен Роже » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Почетные арийки"


  • Текст добавлен: 20 мая 2024, 09:20


Автор книги: Дамьен Роже


Жанр: Книги о войне, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Любите меня, лучшего подарка мне не надо, – нетерпеливо говорил он, отодвигая презент, который она протягивала ему.

Пылая до сих пор сдерживаемой страстью, он не скрывал своего желания поскорее увидеть ее снова. Затем он предался воспоминаниям. В ответ она что-то бормотала, смущенно улыбаясь. В ее вздохах и взглядах, которые она бросала на него украдкой, он увидел нежданное и трогательное свидетельство ее привязанности.

Когда маркиз ушел, Эрнеста попыталась выяснить, о чем думает Мария-Луиза.

– У вас какой-то отсутствующий вид, дочь моя, – с упреком сказала она.

– Я не люблю Луи, – ответила Мария-Луиза после некоторого молчания.

– Что вы такое говорите? Что вы вообще об этом знаете? – рассердилась ее мать. – Что ж, если ваш брак с маркизом будет заключен не по любви, значит, вы выйдете за него по расчету. Такие союзы часто оказываются самыми прочными.

Она привела массу примеров, рассказала о своем собственном браке и продолжила:

– Вам очень повезло, что вы не влюблены. Поверьте, дитя мое, это гарантия счастья.

– Дело не только в этом, – пробормотала Мария-Луиза.

– А в чем еще? Расскажите мне. Кто, как не мать, способен понять, что на сердце у ее ребенка.

– Вы прекрасно знаете… Я не католичка, люди будут смеяться надо мной.

– Не придумывайте! Браки между евреями и христианами заключаются все чаще. Поначалу было много шума, но теперь это происходит повсеместно, даже в лучших семьях. Герцог Грамон подал всем пример. Он женился на одной девушке из семьи Ротшильд, принц Ваграмский – на другой. Графиня Фитц-Джеймс, герцогиня Риволи и принцесса Монако тоже еврейки. К счастью для вас, такие союзы уже стали доброй традицией, так что ваш совершенно французский брак ждет прекрасное будущее.

Однако в глазах Марии-Луизы все еще присутствовал страх. Эрнеста, зная, какие аргументы следует использовать, чтобы добиться своего, взяла дочь за руку и, погладив ее по голове, заговорила мягким, ободряющим голосом:

– Этот титул подарит вам ключ от того сказочного мира, о котором вы так мечтаете. Он откроет перед вами все двери и окончательно утвердит вас в глазах общества. Вас будут принимать в самых прекрасных дворцах, под потолками, украшенными позолотой. Вот он, этот волшебный ключ, прямо перед вами. Все, что от вас требуется, – это протянуть руку и взять его, а после – бережно хранить. И тогда больше не будет возврата к прежней жизни, вы будете радоваться каждому новому дню.

Эрнеста выдержала паузу, оценивая эффект, который произвели ее слова, а затем еще крепче сжала руку Марии-Луизы и продолжила:

– В наше время, когда рушатся моральные устои, у вас есть прекрасная возможность вступить в жизнь взрослой женщины под покровительством столь известного имени, а ваши цельность натуры, усердие и верность всегда защитят вас от духа посредственности.

– Дело не в этом, мама. Вы ведь не хуже меня знаете, что как свою они меня все равно не примут, – ответила Мария-Луиза.

– Не волнуйтесь, – продолжила Эрнеста, – титул, который отныне будет прилагаться к вашему имени, поднимет вас до их уровня. И даже выше, ведь за вами будет стоять и неоспоримый авторитет вашего покойного отца. Этот брак объединит два имени и две истории, станет блестящим воплощением союза Ветхого и Нового Заветов. Вы можете быть уверены: если бы ваш отец был жив, он с гордостью проводил бы вас к алтарю. Никогда не забывайте об этом.

А затем она набросала столь лестный портрет маркиза, что Мария-Луиза увидела перед собой довольно приятные перспективы.

7

Париж, июль 1900 года. В маленькой боковой часовне церкви Сен-Пьер-де-Шайо собрались родственники жениха и невесты. Вокруг алтаря были расставлены вазы с белыми розами и лилии, распространяя вокруг сладкий аромат этих цветов – символов чистоты. Погруженная в себя, словно чужая на этой свадьбе, главной героиней которой она была, Мария-Луиза неуверенным шагом направилась к алтарю. С этого момента пути назад уже не было. Атласное платье цвета слоновой кости подчеркивало ее тонкую талию. Под длинной вуалью из старинного кружева на ней был надет венок из флердоранжа, украшенный бриллиантами. В ее двадцать один год перед ней открывалась новая жизнь. Вступив в столь удачный брак, она поднялась так высоко, что теперь, где бы она ни появилась, ее присутствие не пройдет незамеченным, ее имя будет у всех на слуху. Ее запястья и шею украсят изысканные драгоценности. На конвертах и пригласительных открытках станут указывать ее титул. Она больше не мисс Штерн. К ней будут обращаться «мадам маркиза».

Солнечный луч, пройдя сквозь круглый витраж, рассыпался у нее под ногами разноцветной дорожкой. Она увидела в этом знак Провидения и подумала о своем детстве, еще таком близком, которое вот-вот станет совсем далеким. Через плотную кружевную вуаль она встретилась взглядом с будущим мужем. Его лицо, полное достоинства, в то же время излучало доброжелательность. У нее возникло ощущение настойчивого приглашения туда, где ее ждет радушный прием. Его глаза говорили: подойди ближе, не бойся, а протянутая рука подействовала на нее успокаивающе.

Эрнеста с сыновьями заняла место в первом ряду «похоронной процессии» – стремясь выглядеть идеально в глазах новой родни, она потребовала от всех строгого соблюдения правил глубокого траура, принятых у католиков. Одетая во все черное, она с достоинством переживала смерть своего мужа. На ее лицо опускалась черная кружевная вуаль, голову покрывала большая шаль из крепдешина. Под этой тонкой тканью угадывались темные украшения из гагата и оникса – ожерелье, серьги и брошь. Мадам Штерн восседала во всем величии. Поверх темных костюмов ее сыновей были надеты черные повязки. Люси в строгом черном саржевом платье была подружкой невесты. Она смотрела на сестру с завистью. В ее взгляде, однако, не было ни обиды, ни ревности – только гордость. Мария-Луиза казалась ей красавицей. Люси тоже с нетерпением ждала этой свадьбы, предвещавшей выгодное замужество и ей самой.

Вдовствующая маркиза де Шасслу-Лоба, сидящая напротив семьи Штерн, была одета в сдержанное светлое платье. Ее наряд дополняли кружевные перчатки с изящным узором и шляпа с пером, придававшая ее надменному силуэту вид ироничной, насмешливой птицы. Этот жаркий июльский день ознаменовал окончание трудных переговоров. Две вдовы сошлись один на один в упорном поединке, пытаясь объединить их семьи, хотя, казалось, все было против этого союза. Мадам де Шасслу-Лоба, не изменяя своему обычному высокомерию, снисходительно взирала на грузную фигуру новоиспеченной тещи своего сына. Лицо мадам Штерн напоминало ей статую Будды. Будущая невестка при ближайшем рассмотрении тоже казалась не вполне соответствующей ее ожиданиям. Того, что она тоже носила имя Мария-Луиза, было недостаточно, чтобы сблизить их. Вдовствующую маркизу немного успокоила лишь мысль о богатом приданом и заманчивых финансовых перспективах невестки, благодаря которым несколько поколений ее потомков не будут знать нужды. Материальное положение семьи оказалось бы весьма затруднительным без этого подарка судьбы. Для поддержания репутации и привычного образа жизни требовались значительные финансы. Она была готова пойти на некоторые жертвы, чтобы ее сын мог и дальше занимать подобающее ему положение. Старая маркиза рассеянно кивнула Эрнесте. Последняя, нисколько не смущенная ситуацией, вежливо ответила на ее приветствие. Ее многолетний опыт подсказывал, что деньги способны примирить непримиримое. В глубине души она гордилась тем, что оказалась таким искусным стратегом. Впервые выдавая замуж дочь, она сумела подобрать ей превосходную партию. И ей не оставалось ничего другого, как признать, что смерть мужа только облегчила реализацию этого плана, инициатором которого была именно она. Сначала Луи подумывал выдать дочь за наследника одного из крупных еврейских семейств, но ей такой союз казался не слишком подходящим. Она считала, что было бы куда разумнее связать будущее дочери с католиком, и отстаивала свое мнение, приводя Луи в замешательство такой настойчивостью. Смерть мужа предоставила ей свободу действий. В союзе Марии-Луизы с маркизом де Шасслу-Лоба она увидела возможность косвенно отомстить за то чувство неловкости, которое иногда испытывала из-за того, что ее называют «мадам Штерн». Это был не стыд – краснеть ей было не за что, – а скорее досада на то, что эта фамилия, быть может, помешала ей подняться в свете, а ее салону – завоевать то признание, которого он заслуживал. Впрочем, она никогда не упускала случая упомянуть, что до замужества носила фамилию де Хиршель и была дочерью графа. Конечно, благородная частица де и недавно полученный, лишенный блеска титул были куплены за деньги. Тем не менее она умела напомнить забывчивым, что родилась графиней. А отныне ее дочь получит то, чего не дал ей собственный брак, – имя и престижный титул в глазах общества. Мария-Луиза станет ее реваншем и ее триумфом.

После окончания церемонии немногочисленные гости собрались на улице Фобур-Сент-Оноре, в особняке Штернов. Консоли в большой столовой украшали букеты полевых цветов, наполняя воздух свежестью. Ставни были закрыты, чтобы сохранить прохладу, в то время как снаружи жара погрузила Париж в праздное оцепенение. В центре комнаты стояла полная корзина свадебных подарков – их список, прикрепленный рядом, казался бесконечным. Однако в глазах матери невесты самым ценным из этих даров, затмевающим своим происхождением все остальные, была маленькая золотая брошь от императрицы Евгении – крестной матери маркиза. Этот предмет как нельзя лучше подтверждал успешность заключенного союза. В лице дочери Эрнеста продолжала свое собственное возвышение, покоряя недоступные доселе высоты. Теперь она стала тещей крестника французской императрицы. Эта неожиданная и в некотором роде забавная родственная связь отнюдь не казалась ей чем-то несущественным. В своем воображении Эрнеста удостоилась почестей самого французского императорского двора.

8

В тот вечер Марии-Луизе предстояло впервые спать на простынях, украшенных вышитыми инициалами ее супруга. Предстояло впервые отдаться мужчине. Она ничего не знала о подобных вещах. Пространная речь, переполненная витиеватыми метафорами и расплывчатыми эвфемизмами, с помощью которой мать за несколько дней до свадьбы пыталась подготовить Марию-Луизу к этому моменту, только усилила ее волнение. Теперь молодая женщина с ужасом ждала этого обязательного этапа, истинное содержание и конечный результат которого выглядели для нее еще более непонятными, чем прежде. Практические рекомендации Эрнесты по ведению домашнего хозяйства были куда более четкими и ясными. Она знала, что ее дочь молода и легко поддается влиянию. Важно было с самого начала обозначить свою территорию и оформить нотариально заверенный раздел имущества. Ее приданое было значительным первоначальным вкладом в семейное состояние. Теперь, когда эта сумма была выплачена, Марии-Луизе предстояло самостоятельно распоряжаться своими доходами и имуществом. И прежде всего – не подписывать ничего из предложенного ей мужем, не посоветовавшись с поверенным, который отныне будет консультировать ее в ведении дел.

Наступила ночь. На еще не успевшем остыть крыльце Эрнеста и Люси на прощание расцеловали новобрачную. Затем Мария-Луиза спустилась по ступенькам под руку с мужем. Он усадил ее в карету, заботливо помогая расправить бесконечный шлейф свадебного платья. Ландо, запряженное четверкой белых лошадей с плюмажем, с грохотом отправилось в путь. Проехав мимо расположенного по соседству Елисейского дворца, оно повернуло налево, в сторону Сены, и, миновав недавно построенный Большой дворец изящных искусств с его стеклянным куполом, затерялось в безлюдных улицах седьмого округа.

Открытые окна квартиры, в которую Мария-Луиза попала впервые и которой отныне предстояло стать ее домом, впускали прохладный ночной воздух. Легкий сквозняк раскачивал шторы и заставлял мерцать огоньки канделябров. Нетвердыми шагами она прошла через гостиную в дверь, на которую ей указал слуга. Там за ширмой горничная расшнуровала корсет, который весь этот жаркий день сковывал ее движения. Закончив свой туалет, она надела тонкую ночную рубашку из шифона и атласа, отделанную кружевом Кале, и присела перед туалетным столиком. Она сразу узнала этот небольшой предмет обстановки из палисандра с инкрустацией из розового дерева, увенчанный резным овальным зеркалом, – до этого дня он стоял в ее девичьей спальне. Она положила свой свадебный венок рядом с хрустальными флаконами, перламутровыми футлярами и лакированными шкатулками. Знакомые предметы и присутствие женщины, которая раньше служила в доме матери, немного приободрили ее в этой непривычной обстановке. В руках она лихорадочно сжимала край свадебной фаты. Горничная распустила ее тяжелые каштановые волосы с золотистыми бликами и расчесала длинные пряди, спускавшиеся на плечи. В зеркале молодая маркиза встретилась взглядом со своей служанкой. На лице этой девушки, которую Эрнеста выбрала в качестве помощницы молодой пары в их новом доме, мелькнула усмешка, граничащая с дерзостью. Мария-Луиза выхватила расческу у нее из рук и непривычно властным тоном приказала ей уйти. Оставшись одна, она неуверенно открыла большую дверь и вошла в супружескую спальню, тускло освещенную двумя масляными лампами по обе стороны кровати. Дрожа от волнения, она скользнула под шелковые простыни, источавшие нотки мыла и лаванды.

После долгих минут ожидания к ней присоединился муж. Его внезапная близость ошеломила ее. Его лихорадочные движения, пронизанные неведомой ей доселе интимностью, выражали намерение, которого она не понимала. Уверенной рукой он задрал ее ночную рубашку. Дрожа, она попыталась остановить его своим бездействием. Успокаивающие слова, которые он шептал, противоречили поспешности и резкости его действий. Вскоре Мария-Луиза ощутила на себе тяжесть мужа. Ее пронзила боль. Осквернение ее самой сокровенной целостности – вот что она чувствовала в тот момент. Когда надругательство мужа над ее девственностью закончилось, Мария-Луиза осталась лежать с закрытыми глазами, оцепенев в застывшей тишине, где не было места словам. Она глотала слезы. Против своей воли она приобщилась к жестокой тайне, о существовании которой даже не подозревала. Отныне она будет уже совсем другой женщиной. Той, чью душу преобразила череда событий, которые, взятые по отдельности, не играли большой роли, но все вместе полностью изменили ее личность. Через месяц ее ждал следующий этап этой метаморфозы, который еще больше отдалит ее от прежней Марии-Луизы.

Ранним утром на исходе лета она вновь будет стоять перед алтарем, отрекаясь от веры своих предков.

9

В поисках информации о крещении Марии-Луизы я отправился в исторический архив Парижской епархии, где хранятся регистрационные записи католических общин города. Усаженная деревьями улица Доктора Ру располагалась в самом сердце пятнадцатого округа и представляла собой череду разнородных зданий, излучающих очаровательную провинциальную атмосферу. По пути туда я продолжал ломать голову над причинами обращения Марии-Луизы в католичество. Сделала она этот выбор сама или под давлением своей новой семьи? В просвете между домами я увидел ничем не примечательную с точки зрения архитектуры церковь, к которой примыкало продолговатое административное здание. Я был на месте.

Внутри пахло старой бумагой. Этот запах напомнил мне комнату консьержки из моего детства. Читальный зал был почти пуст, лишь в углу, у окна, сидела пожилая женщина, склонившись над пожелтевшей газетой. Меня поприветствовал мужчина средних лет в пиджаке с приколотым к лацкану маленьким золотым крестиком. Выслушав цель моего визита, он вышел и через некоторое время вернулся с огромной регистрационной книгой, перетянутой тканевым ремешком. На обложке черными чернилами было написано: «Регистр отречений – 1900 год». В записях от 21 августа я нашел свидетельство о крещении Марии-Луизы де Шасслу-Лоба, урожденной Штерн. Церемония прошла в церкви Сен-Жермен-де-Пре, всего через месяц после свадьбы. Крестным отцом выступил ее деверь, граф Гастон де Шасслу-Лоба. Крестной матерью стала пожилая родственница ее мужа, маркиза де Брант. В документе сообщалось, что Мария-Луиза, «признав, что вне истинной Церкви нет спасения, по своей воле и без всякого принуждения приняла католическую, апостольскую и римскую веру». Не знаю, было это решение о смене вероисповедания принято до свадьбы и одобрено Эрнестой или же Мария-Луиза пришла к нему в уединенной обстановке своего нового дома на следующий день после свадьбы. Очень скоро я пришел к выводу, что Мария-Луиза всецело желала этого крещения. Ее брак подразумевал четкий и однозначный выбор. А поскольку союз с католиком уже заставил ее бесповоротно порвать с традициями предков, было вполне логично сделать все, чтобы новая семья хорошо ее приняла.

Задел ли ее выбор Жана – старшего брата, ставшего главой семьи после смерти отца? Теперь он нес ответственность за честь семьи, ее сплоченность и единство. Возможно, он считал крещение Марии-Луизы чем-то вроде женской неверности, но для нее самой это было не так. Молодая женщина отказалась от религии, в которой родилась по воле случая, и выбрала ту, в которой хотела умереть. Она была не первой еврейской наследницей, увенчавшей социальный успех своей семьи смешанным браком. И до, и после нее многие девушки использовали такую стратегию, чтобы войти в высшее общество Третьей республики.

Вступив в этот брак, она перешла на другую сторону. Покинула элиту еврейской буржуазии ради старинного католического аристократического рода. У этого восхождения даже была своя география. Перемещение в пространстве всего на несколько сотен метров, которое изменило все. Оставив Правый берег и улицу Фобур-Сент-Оноре с ее деловой суетой, она пересекла Сену, чтобы пустить прочные корни в районе утонченного бульвара Сен-Жермен. Чтобы стать полностью своей в этой традиционной среде, она должна была продемонстрировать, что разделяет ее основные принципы. Убедить всех в том, что теперь она – одна из них. И среди этих опознавательных знаков важнейшее место занимала религия, будучи основополагающим фундаментом общественного уклада, на котором строились все остальные ценности. Обратившись в католическую веру, она тем самым выразила расположение к этим людям, великодушно принявшим ее в свою среду. Конечно, взамен они получили доступ к ее состоянию, но это казалось ей мизерной платой за то, что она получила, – право смешать свою кровь с кровью этой уважаемой семьи, производя на свет потомство. Я убежден, что решение сменить веру стало результатом свободного выбора, сделанного без какого-либо влияния извне. И теперь, учитывая историю ее младшей сестры, я понимаю его значение.

10

Люси покинула семейный дом в 1904 году, через четыре года после свадьбы Марии-Луизы. Эрнеста осталась одна в своем причудливом жилище, в удушающем противостоянии с самой собой. В то время в высшем свете брак все еще рассматривался как финансовое соглашение, и найти подходящую пару было не так уж просто. Семьям приходилось вдаваться в тщательные подсчеты, сопоставляя имя, положение, титул или зарождающуюся славу с доходами, наследством и состоянием. Неудивительно, что на этом безжалостном брачном рынке Люси было не так уж легко найти достойного жениха. Союз старшей сестры с одной из самых респектабельных семей Парижа уже не позволял довольствоваться посредственностью. А тот факт, что она осталась без отца, конечно, не облегчал ее матери и без того сложную задачу. Несмотря на все усилия, Эрнесте не удалось повторить подвиг 1900 года, и в итоге она наконец согласилась на разумный компромисс. Люси, как и ее старшая сестра, вышла замуж в строгом уединении часовни Пресвятой Девы в Сен-Пьер-де-Шайо за барона Пьера Жиро де Ланглада. Их союз не был мезальянсом – скорее квинтэссенцией буржуазного брака. Люси стала частью семьи, отнюдь не блиставшей высоким происхождением. Новый титул, изменения в гражданском праве в период Реставрации и Июльской монархии – и Жиро стали де Лангладами. Если старшая из двух сестер могла похвастаться удачным замужеством, то младшей пришлось довольствоваться куда более скромным вариантом.

Среди скудной информации, которую мне удалось собрать о молодой баронессе, кое-что привлекло мое внимание. 17 июня 1911 года, спустя почти семь лет после свадьбы, она тоже склонилась над купелью и ощутила, как по ее лбу стекает святая вода. Почему Люси ждала так долго, прежде чем обратиться в католичество? Почему, в отличие от сестры, она не приняла веру своего мужа в начале их совместной жизни? Можно предположить, что соотношение сил было иным. В отличие от Шасслу-Лоба у новой семьи Люси – пусть и добрых католиков – было меньше оснований для выдвижения подобных требований. Конечно, вопрос о смене религии стоял. Судя по всему, Люси, будучи менее прагматичной, чем ее сестра, испытывала больше сомнений перед тем, как решиться на подобный шаг, предполагающий истинную веру, которой она в себе не ощущала. Возможно, она была согласна с мадам Штраус, отвечавшей тем, кто призывал ее к обращению в католичество: «У меня слишком мало веры, чтобы ее менять». А может быть, в отличие от сестры, она была искренне привязана к религии предков? Наконец, сохранение прежней веры могло быть и способом обозначить свою территорию. В этом не слишком блестящем браке баланс сил был в ее пользу. Ничто не мешало ей занять в новой семье подобающее место, при этом оставаясь собой.

По дороге домой я терялся в догадках: чем объяснялось это внезапное решение после семи лет замужества? Возможно, после свадьбы она каждое воскресенье сопровождала Пьера на мессу, считая это своим долгом. Не исключено, что слова Евангелия тронули ее, пробудили в ней новые эмоции. Разве апостолы не были иудеями, перешедшими в религию Христа? А в конце службы Пьер в одиночестве шел к причастию. Люси могла чувствовать себя несправедливо отстраненной от этого таинства. Неловкие замечания сестры и слабо завуалированные намеки окружающих во время выходов в свет, наверное, окончательно убедили ее в необходимости крещения. Без сомнения, некоторые высказывания задевали ее сильнее прочих. Особенно должны были ее тревожить намеки, связанные с сыном. Пока она жила вдвоем с мужем, расхождение в вероисповедании между ними было симметричным, но после рождения ребенка возник перекос, из-за которого Люси оказалась в меньшинстве в собственном доме. Из-за этого она могла чувствовать себя одинокой. Ее сыну едва исполнилось два года, когда она – возможно, по совету и при поддержке сестры – начала катехуменат, готовясь к принятию крещения. Ребенок был для нее всем. Уверен, молодая женщина не могла допустить, чтобы между ними возникла стена непонимания. Ее сын был крещен в католичестве. С этого момента она старалась избегать критики, которая могла бы выставить ее плохой матерью. Очевидно, мысль, что ее совесть и даже нравственность могут быть поставлены под сомнение, вызвав вопросы к воспитанию, которое она намеревалась дать своему ребенку, была для нее совершенно невыносима.

В нарисованной мной картине не хватает еще одного персонажа. Сюзанна Штерн, младшая кузина Люси и Марии-Луизы, пока не раскрыла нам своих секретов. Она тоже оказалась в высшем обществе благодаря замужеству. Старые газетные вырезки рассказывают о ее браке с графом Бертраном де Сован д’Арамоном. Она, как и Мария-Луиза и Люси, вышла замуж в церкви Сен-Пьер-де-Шайо. Но, в отличие от кузин, не в скромной боковой часовне, а в самом центре главного нефа, перед послами и знатными гостями. Эта церемония, прошедшая в присутствии многочисленной и самой изысканной публики, а не в скромной семейной обстановке, словно открывала важный секрет. Речь шла не просто о благословении брачного союза, а о настоящей свадебной мессе с таинством евхаристии. Сюзанна, несомненно, учла опыт кузин и приняла крещение еще до свадьбы.

11

Париж, май 1912 года. Последние проблески эпохи, гибель которой, казалось, никто не замечал. Атмосфера накалена до предела, Европа напоминает пороховую бочку на грани взрыва, но в сгущающихся сумерках еще слышатся отголоски фривольного веселья. Этой радости суждено вскоре сгинуть в ужасной бойне. А напоследок, перед самым роковым исходом, сезон балов закрывался одной из тех ослепительных вечеринок, потрясающих своей пышностью и элегантностью, секрет которых был известен только в Городе света. После этого вечера все могли отправляться на лето в загородные замки. Городские особняки один за другим закрывали свои ставни и тяжелые двери перед оцепеневшим от жары городом. Вот уже несколько недель в салонах только и разговоров было, что о бале, который давала графиня де Шабриллан, урожденная Леви-Мирпуа. Темой этого костюмированного вечера была «Тысяча и одна ночь», а его главной, несколько ироничной целью – чествование «блистательного шаха». Конечно же, все помнили роскошные декорации и костюмы русских балетов Дягилева и тот ажиотаж, который вызвала «Шехеразада» в Парижской опере.

На улице Леонардо да Винчи, в особняке семьи Жиро де Ланглад, только что подали чай. Люси как раз откусывала кусочек печенья, когда Мария-Луиза спросила:

– Ты получила приглашение на бал у графини де Шабриллан? Мы с Луи ждем его с нетерпением.

Люси промолчала. Мария-Луиза перестала помешивать ложечкой чай в фарфоровой чашке и посмотрела на сестру:

– Ты же знаешь, я не вхожа к графине. Но мы с мамой очень рады, что ты приглашена. А Сюзанна там будет?

– Думаю, да, будет, она ведь обожает званые вечера. Полагаю, ее наряд уже несколько недель как готов.

– Кстати, – продолжала Люси, – я беспокоюсь о маме. Она должна осознать, что ей уже не двадцать лет. А у нее вечно новые планы, книги, поездки… Ни на минутку не хочет остановиться и подумать о себе, хоть мы с Пьером уже не раз предостерегали ее.

– Мама просто невыносима. Как и моя милая сестрица, – рассмеялась Мария-Луиза. – Ты читала ее последнюю книгу? Должна признаться, я не поняла в ней ни слова. Любовь, психология отношений между полами, материнство – все вперемешку… Что о нас подумают люди?

– Наша мама – интеллектуалка. И я ничуть этого не стыжусь – наоборот! Если бы все женщины обладали ее отвагой, я уверена, мир стал бы лучше!

Слово «интеллектуалка» раздражало Марию-Луизу, которая видела в нем слишком много подтекста. От него веяло духом «дрейфусаров» и принадлежностью к «синим чулкам». Одного этого слова было достаточно, чтобы вывести ее из себя. В этот самый момент дверь распахнулась и в комнату ворвался очаровательный малыш в английском платье, за которым бежала няня в белом переднике и чепчике. Ускользнув от нее и едва не опрокинув чашки с клубящимся над ними паром, он прижался к матери.

– Наш маленький барон! – Люси рассмеялась и нежно потрепала каштановые кудри сына.

– Милое дитя, подойдите же и поцелуйте свою тетю, – ласково произнесла Мария-Луиза.

Марии-Луизе было искренне жаль, что ее сестра не получила приглашения на бал, но она не могла не признать, что ей самой казался чрезвычайно лестным такой знак признания в обществе. Она не была близко знакома с графиней де Шабриллан, хотя их мужья и состояли в одном автомобильном клубе. На прием, устроенный этой знаменитой семьей, ее пригласили впервые, и в этом жесте она увидела знак отличия и принятия в круг избранных. Париж больше не был разделен на два непримиримых лагеря – сторонников и противников Дрейфуса. Бурный период, связанный с тем, что стыдливо называли «этим делом», остался позади. В бесценном листке бристольского картона, пришедшем с вечерней почтой, она увидела деликатный жест по отношению к маркизу де Шасслу-Лоба, а значит, и к себе. В конце концов, ей было приятно оказаться своей в обществе тех, кто был приглашен на этот вечер. Она слишком хорошо знала, каким безжалостным и коварным может быть этот элегантный Париж.

Однако самое сложное и увлекательное только начиналось. Нужно было сшить костюм, достойный столь важного события. У Марии-Луизы возникло несколько идей. Она вырезала подходящие модели из «Иллюстрированной моды», но сомневалась, что портниха, которой обычно доверялся пошив ее одежды, справится с подобной задачей. Поразмыслив, она решила обратиться в один из ведущих домов моды. Очевидным выбором казался дом Поля Пуаре. Его коллекции с восточными мотивами казались ей слишком авангардными для домашних платьев и повседневных туалетов, но для вечера на тему «Тысячи и одной ночи» это было как раз то, что нужно. На прогулку по району с дорогими магазинами она отправилась с супругом. Луи любезно согласился на примерки в салонах Пуаре на улице д’Антен. Мария-Луиза тщательно следила, чтобы костюм мужа гармонировал с ее платьем, но в то же время не был слишком похож – это могло бы создать впечатление гротескности. Она остановилась на лиловом, черном и золотом оттенках. Луи наденет роскошный кафтан с длинными рукавами, расшитый узорами пейсли. Она будет сопровождать его в шелковом кружевном платье, украшенном бисером, стразами и пайетками. Оставалось только дождаться бала.

12

Наконец этот знаменательный день настал. На улице Христофора Колумба, в двух шагах от Елисейских Полей, расположился удивительный караван-сарай. На ясном весеннем небе уже показался полумесяц песочного цвета. Во дворе особняка Шабрилланов воздвигли огромный персидский шатер с золотым куполом. Миновав главное крыльцо, маркиз и маркиза де Шасслу-Лоба оказались под удивительными медными фонарями с золотой мозаикой, которые излучали необычный опаловый свет. Через несколько секунд их глаза привыкли к этому полумраку, и вскоре они уже смогли различить листву глициний, чьи тени сливались с огромным навесом цвета ночи. Со шпалер свисали гирлянды ипомеи. Мария-Луиза, в некотором напряжении опираясь на руку мужа, взволнованно разглядывала гостей и их наряды. Все они выглядели просто ослепительно: платья, отделанные тюлем и органзой, были украшены золотом и эмалью, головы увенчаны тюрбанами, золотыми диадемами или шляпами с перьями страусов и райских птиц. Нет, она не выделялась из толпы. Ей казалось, что Луи тоже выглядел очень элегантно в своем костюме персидского воина, хотя, возможно, стоило выбрать для него более приталенный фасон. Но что-то все равно тревожило ее, и она никак не могла понять, что именно. Отмахнувшись от этих мыслей, Мария-Луиза с легкой улыбкой повернулась налево, в сторону графа и графини де Сегонзак. Затем они встретили графа де Монтескью в костюме раджи – того самого, который несколькими годами ранее дрался на дуэли с ее братом. Судя по поведению этого экстравагантного денди, который подошел и учтиво склонился к затянутой в шелковую перчатку руке маркизы, он уже забыл о том неприятном инциденте. Поприветствовав еще нескольких знакомых, пара направилась к трибунам, чтобы наблюдать за костюмированным шествием. Поднимаясь друг за другом по ступенькам, они прошли мимо ряда, где сидели послы в парадных костюмах. Чуть выше Мария-Луиза заметила стройные изящные силуэты принцессы де Пуа и маркизы де Людр. Яркие, неподражаемые, они неизменно приковывали к себе взгляды окружающих. В их элегантности, свойственной лишь представителям определенных слоев общества, чувствовалась какая-то непринужденная безупречность, выделявшая их даже среди самой избранной публики. Все в них, в их жестах и поведении, казалось настолько естественным и утонченным, что изящество, с которым они держались, поражало. Мария-Луиза сделала легкий реверанс в знак приветствия. Обе женщины едва удостоили ее взглядом, в котором сквозило презрение. Это оскорбление ошеломило ее. Она обернулась к Луи. Он, казалось, ничего не заметил – а может, просто сделал вид, что не заметил. На глазах у всех ее достоинство растоптали, унизили ее самым ужасным образом, а он никак не отреагировал. Какое малодушие! Потрясенная, она заняла свое место. Этот инцидент положил конец всем надеждам, которые она возлагала на этот долгожданный вечер. Откровенное пренебрежение со стороны этих двух дам поразило ее подобно удару грома. Она вдруг почувствовала себя совершенно нелепой в своем костюме, хоть в нем и не было ничего вычурного. Некоторые из окружавших ее женщин нарядились с безумной эксцентричностью, их головы были усыпаны драгоценными камнями или украшены эгретами с пышными пучками перьев. Она желала слишком многого, хотела, чтобы все было идеально. Все эти переодевания не для нее. Она предпочитала вечера за городом, верховые прогулки в бодрящем лесном воздухе и запах черной земли по утрам после дождя.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации