Текст книги "Между Вороном и Ястребом. Том 1"

Глава 8. Мохнатый дож и арлезийские танцы

Утро встретило Айлин не только горячим шамьетом и такими же горячими восхитительными крохотными пирожками с начинкой из сыра и пряных трав, но и небольшой тетрадью в простой темной обложке, которую Амина вручила ей сразу после завтрака.

– Господин велеть передать, – объяснила Амина, заговорщицки улыбаясь. – Сказать, госпожа будет интересно!

Айлин неприязненно посмотрела на тетрадь – ну и что, если та вовсе не напоминала лабораторный журнал лорда Морхальта? Наверняка она, Айлин, еще долго будет ожидать каких-нибудь ужасов под каждым переплетом! Но если Кармель счел, что ей это нужно, стоит по меньшей мере взглянуть на записи. Хотя бы из вежливости!

Устроившись в кресле у открытого окна и глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду или началом ритуала, Айлин открыла тетрадь и изумленно расширила глаза – на первом же листе четким разборчивым почерком, таким знакомым ей по урокам истории, было выведено: «Способы защиты от чтения мыслей, рекомендуемые для профанов».

– Господин для свой друг писать, – сообщила Амина. – Друг сюда часто приезжать! Вино пить, мясо есть, платок у Амина просить, большой кот ловить – еле шкура спасти.

– Друг? – рассеянно переспросила Айлин, поглаживая тетрадь кончиками пальцев. – Интересно, я его знаю? Может быть, это месьор д’ Альбрэ? Он как раз профан. Но зачем ему защищать мысли?

– Красивый друг, молодой, – уверенно заявила Амина. – Часто улыбаться, часто шутить. Сам на кот похож! Ходит мягко, глаза желтый и зеленый. В тот день, когда господин госпожа привезти, он тоже приезжать. Господин ему спящая госпожа показывать и говорить, что все хорошо. Не бояться, что предать или зло сделать. Если господин своя женщина показать, значит, верный друг.

– Лучано! – радостно поняла Айлин. – Да, это прекрасный друг! Значит, он приезжал? И я с ним не повидалась?!

Она вздохнула, но подумала, что прошло слишком мало времени с попытки похищения. Наверное, Лу и Алу не стоит приезжать сюда – мало ли кого они могут нечаянно навести на след. Кроме лорда Бастельеро, есть еще неизвестные похитители. Конечно, друзья только поэтому не навещают ее!

– А я, между прочим, этого большого кота еще не видела, – пробормотала она. – Где он прячется и почему?

Но тут же выбросила из головы всех котов на свете и даже про друзей временно забыла. Да это же… восхитительный подарок! Не то чтобы она желала скрыть что-то от Кармеля, но как же это похоже на него – позаботиться, чтобы она не чувствовала себя неуютно! Действительно, порой она думает глупости, которые совершенно не хочется никому показывать!

Айлин вспомнила про арлезийского льва, который так пригодился ей во время допроса у мэтра Овайна, и тихонько хихикнула. Вроде этого, ага! Ну и вообще, мало ли о чем она подумает, глядя на Кармеля?! Может, вспомнит их разговор о… туфлях? И придет к каким-то выводам, которые точно захочет пока оставить при себе…

Нет-нет, скрывать свои мысли – это очень полезное умение! И как чудесно, что можно, оказывается, не зависеть от амулетов или наличия искры!

Она принялась завороженно перелистывать страницы, едва заметив, что Амина выскользнула из комнаты. Магия разума была захватывающе интересной и… совсем не требовала магических сил! Ну да, ведь эти приемы предназначались именно профанам!

Четким ровным почерком Кармеля в тетради было подробно описано, как очищать разум от мысленного потока и сосредотачиваться на нужной мысли. Арлезийский лев здесь тоже был! Только именовался он черной кошкой, о которой ни в коем случае не следовало думать.

Айлин опять хихикнула – уж этот прием ей удается прекрасно! Несмотря даже на то, что теперь она понимает его суть. Черная кошка, да? Ну-ну, дорогой магистр Белой гильдии, уж мы-то зна-а-аем…

Она принялась читать другие записи, которые перемежались задачками. Некоторые казались удивительно простыми: например, представить перед мысленным взором большую цифру один, написанную ярко-красным цветом. Затем – оранжевую двойку и так до самого конца радуги. Айлин сразу попыталась это проделать и обнаружила, что простое задание не такое уж и простое! У нее отлично получалось представлять отдельно цифры и цвета, но совмещаться те и другие никак не хотели!

Айлин утешила себя тем, что никаким умением нельзя овладеть сразу и без малейших усилий – уж ей-то это прекрасно известно! Что магия, что фехтование, что любое ремесло или искусство требуют непременных тренировок! Но какие они у разумников интересные!

Сколько времени она провела за тетрадью, Айлин и сама не могла бы сказать. Пару раз в комнате бесшумно появлялась Амина, и на столике возникал шамьет, блюдо со сладостями, апельсины и яблоки… Айлин увлеченно ела все эти лакомства, запивала их прекрасным арлезийским шамьетом и наслаждалась – как же давно она ничему не училась! И пусть это очень странная магия, не слишком похожая на магию вообще, но уж точно интереснее вышивания или исторических трудов, которые ей приносил дворецкий в доме Бастельеро.

Она страшно удивилась, когда Амина, в очередной раз появившись в комнате, решительно прервала ее занятия, сообщив:

– Госпожа слишком долго сидеть, голова ломать! Совсем сломать, если еще сидеть! Танцевать надо, кровь разгонять! Потом снова ломать можно!

– Слишком долго? – не поверила Айлин. Посмотрела в окно и осеклась – солнце уже явно перевалило на вторую половину дня. – Я даже обед пропустила?

– Госпожа обедать? – прищурилась Амина.

Айлин решительно помотала головой. Есть пока не очень хотелось, а опыт фехтования и танцевальных уроков подсказывал, что тренироваться следует на пустой желудок.

– Госпожа танцевать! – обрадовалась Амина и… вручила ей странный костюм, состоящий из полотняных штанов и рубашки.

Штаны очень напоминали те, в которых Айлин изображала вендийскую принцессу на маскараде, просторные в бедрах, на щиколотках они подвязывались ленточками. А рубашка мягко облегала плечи с грудью, не сковывая движений, но была слишком короткой, чтобы заправить ее в штаны. Двигаться в этом костюме с непривычки было неловко, но Айлин вспомнила, что академическая одежда для тренировок сначала тоже казалась неудобной.

Чулки, кстати, Амина велела снять, и теперь Айлин наслаждалась потрясающим ощущением свободы. Мауритские танцы следовало танцевать босиком. Босиком! Верх непристойности! Но как интересно…

– А нам хватит места? – усомнилась Айлин, оглядывая спальню.

Для обычных занятий та казалась вполне просторной, но танцевать…

– Сегодня хватит, – успокоила ее Амина. – Госпожа туда-сюда ходить, недалеко. Начинать надо с малый!

И взяла еще одну принесенную с собой вещь – странный жестяной обод с натянутой на него тонкой кожей и подвешенными по всему ободу крошечными бубенчиками. Встряхнула – бубенчики звонко откликнулись. Стукнула по натянутой коже костяшками пальцев – инструмент отозвался глухо, но приятно.

– Это голос пустыня, – торжественно и немного печально сказала Амина. – Маленький голос. Большой голос из кожи верблюда делать, когда он петь – далеко слышать. На нем только мужчины играть. Руки надо сильный, ладони широкий! Маленький голос из кожа ягненка, он женский руки любить. На пояс повесить можно, с собой носить. В гости, дома, на базар – везде танцевать! – И шепотом добавила, блеснув глазами: – У господин большой голос тоже есть. На праздник госпожа просить – господин танцевать.

– Кармель… умеет танцевать по-мауритски?! – ахнула Айлин.

– Не маурито, нет, – замотала головой Амина. – Арлезо! Арлезо и маурито – братья. Разные братья, но родные! Господин танцевать арлезо, но тоже хорошо, красиво! Две сабля брать и танцевать!

– Вот бы посмотреть… – восхищенно протянула Айлин и тут же смутилась, но Амина улыбнулась, будто не услышала ничего неприличного, и сказала:

– Разве господин отказать возлюбленный женщина? Если женщина хотеть, мужчина исполнять! Или у вас не так?

– У нас о таком даже просить стыдно, – с сожалением призналась Айлин. – Чтобы мужчина танцевал не с женщиной, а для нее… Так нельзя! Это… непристойно!

– Совсем глупый закон, – с осуждением покачала головой Амина. – Женщина хочет показать себя мужчина, мужчина хочет показать себя женщина. Как показать? Война, драка – плохо. Много крови, беда! Танцы – хорошо! Скачки – хорошо! Игра в драка хорошо. Женщина смотреть, какой мужчина сильный, у нее сердце таять, глаза гореть, кровь бежать. Потом любовь хорошо!

Айлин почувствовала, что заливается краской, и взмолилась:

– Амина, дорогая, давай тренироваться? А то я так ничему не научусь!

Мауритка кивнула и пошла по комнате странным шагом, отбивая на своем маленьком инструменте ритм то ладонью, то кончиками пальцев, отчего он каждый раз звучал по-разному…

* * *

– Альс, ты должен пойти со мной, – торжественно заявил Лучано, входя в королевский кабинет без доклада.

В конце концов, какой смысл иметь привилегии, которым все завидуют, и никогда их не использовать?

– М-м-м-м…

Друг и монсиньор, закопавшийся в документы, приподнял от них голову, рассеянно глянул на Лучано и тут же с ужасом воскликнул:

– Лу! Зачем ты привел эту тварь?! Он же перепортит… ой…

– Нравится? – с гордостью поинтересовался Лучано, который уже провел тщательно подготовленный эксперимент на гвардейском карауле, стайке фрейлин и трех дежурных пажах.

Результат эксперимента позволял надеяться, что Альс тоже отвлечется от государственных дел, в которые погрузился с нездоровым рвением.

Ну а кто не отвлечется на холеного упитанного енота, наряженного в золотую цепь с гербовым знаком, кожаный пояс, усыпанный такими же золотыми бляшками, и, главное, в синий шелковый берет с пряжкой и ярким фазаньим перышком?!

Перлюрен, которого Лучано три дня учил носить эту роскошь, не теряя и не снимая, недовольно похрюкивал, но стойко переносил лишения – знал, что потом будет щедро вознагражден. Сейчас енота, ввалившегося в кабинет следом за Лучано, больше всего интересовало кресло, на котором развалился Флориморд. Он сунулся носом к пушистому приятелю, бесцеремонно растолкал спящего кота, обнюхал его и, убедившись, что синьор Флориморд не скрывает ничего вкусного, направился к столу, но тут Лучано его ловко перехватил.

– Лу… Ты что с ним сделал?! – Альс наконец-то заулыбался и откинулся на кресле, с любопытством разглядывая енота. – Это что, дворянская цепь? Хм, не припомню, чтобы даровал ему дворянство… Мысль, может, и неплохая, но повторять шутку дважды – дурной тон.

– Это не дворянская цепь, а знаки дожа, – невозмутимо сообщил Лучано. – Видишь бляху на поясе и такую же на цепи? Там герб, который ты мне пожаловал. А это значит, что синьор Перлюрен – законный дож моих владений в Озерном Крае и обладает правом собирать налоги и пошлины.

– Собирать налоги он умеет, – рассмеялся Аластор. – Но кого ты хочешь ими обложить? Других енотов у меня во дворце нет, хвала Всеблагой Матери.

– Причем тут его сородичи? – изумился Лучано. – Мы с синьором Перлюреном дель Енотто собираемся поохотиться на более крупную дичь. Идемте, ваше величество!

Он щелкнул пальцами, подзывая Перлюрена, и Аластор, посмеиваясь, пошел за ними.

– Только ненадолго, – предупредил он. – У меня сейчас встреча с итлийским послом, а через час приедет Аранвен-младший с каким-то очень важным делом. Может, он нашел тех, кто напал на Айлин?

– О, это было бы белиссимо! – отозвался Лучано. – А насчет посла не изволь беспокоиться, его-то мы и встречаем. Поверь, по-настоящему шутку с дожем способен оценить только итлиец.

– Ты собираешься пошутить над племянником старого Риккарди? – настороженно уточнил Аластор. – Надеюсь, он посчитает твою шутку забавной…

– Королевскому любимчику положено чудить и развлекать своего повелителя, – беззаботно сообщил Лучано. – Говорят, синьор Джакомо Риккарди – веселый парень. Ну, для Риккарди, конечно… О, а вот и грандсиньорины. Я подумал, что им тоже будет весело.

– Братец Аластор! – Две девочки в светло-синих платьях кинулись к Альсу, презрев требования этикета. – Как ваши дела? Нам все время говорят, что вы заняты, и чтобы мы вас не беспокоили! А мы соскучились!

Как всегда, говорила Алиенора, Береника молчала, рассматривая Аластора сияющими глазами и теребя кружевной платочек. Аластор опустился на одно колено и обнял обеих сестер разом. Девочки завизжали от восторга, а Лучано умиленно подумал, что попранный этикет – невеликая цена за искреннюю детскую радость.

– Прошу прощения, – весело сказал Аластор, поднимаясь и беря названых сестер за руки. – Я действительно был занят. Но если вы хотите со мной увидеться, любые дела подождут. Не так ли, леди Мэрли?

Он со значением взглянул на старшую фрейлину, сопровождающую принцесс, и та церемонно присела в реверансе.

– А лорд Фарелл обещал показать нам шутку с Перлюреном, – похвасталась Алиенора и потянула Альса к высоким перилам, отделяющим галерею второго этажа от парадной лестницы. – Братец, а это правда, что сегодня приедет один из наших кузенов? Как ты думаешь, он нас навестит?

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – подтвердил Аластор, и Лучано про себя усмехнулся.

Даже если синьор Джакомо не собирался наносить визит своим юным родственницам, теперь у него просто не осталось выбора. Впрочем, Риккарди и так не оставляют дочерей Беатрис учтивым ненавязчивым вниманием, во дворец часто присылают книги на итлийском языке, красивые безделушки и разнообразные лакомства.

Все эти подарки, прежде чем отправиться по назначению, проходили через службу канцлера и осмотр Лучано – после случая с принцессой Пьячченца Аластор стал осторожнее, и Лучано его в этом полностью поддерживал. Мало ли, в чьих руках побывали книжки с картинками или апельсиновые цукаты по дороге из одного дворца в другой. Риккарди, положим, принцессам вряд ли навредят, но у них немало врагов, да и король Дорвенанта стал важной фигурой на доске для политических игр…

– Прошу занять место у перил, блистательные синьорины, – торжественно попросил Лучано. – А вы, монсиньор, встаньте вот здесь, у колонны. Шутка не получится, если нас увидят.

Аластор послушался, принцессы и вовсе присели, спрятавшись за перилами и жадно разглядывая пока еще пустую лестницу. Леди Мэрли вздохнула, наверняка осуждая происходящее, однако оставила свое мнение при себе и отошла на несколько шагов.

– Где ты взял берет для енота? – вполголоса спросил Альс. – А пояс?! Ладно еще цепь…

– Берет любезно сшила синьора Катрина, – сообщил Лучано. – И даже выдала кучу запасных перышек, потому что Перлюрен их сгрызает, стоит отвернуться. А цепь и пояс – подарок моего знакомого банкира. Почтенный синьор очень просил принять их в знак дружбы.

– Дружбы с твоим енотом? – ехидно уточнил Аластор. – Какой… енотолюбивый господин этот банкир. Хорошо, что хотя бы Флориморд не принимает подарков!

– На твоем месте я бы не был в этом так уверен, – парировал Лучано. – О, а вот и гость! Тссс!

Он снова щелкнул пальцами – теперь на другой манер, и Перлюрен уверенно направился к лестнице. Спустился на несколько ступеней и сел примерно посередине, приподнявшись всем телом, сложив передние лапы на груди и опираясь на задние с хвостом. Лучано покосился на Аластора и увидел, что друг не сдерживает широкую улыбку. В ярком берете и блестящих регалиях енот был точь-в-точь важный королевский чиновник!

Невысокий итлиец в темном камзоле и таком же щегольском берете, как у Перлюрена, стремительно прошел по холлу, начал подниматься по лестнице и… остановился, увидев енота. Рядом с Лучано тихонько хихикнули принцессы и тут же зажали рты ладошками.

Перлюрен с достоинством протянул лапу, повернув ее кверху и сложив горстью. Итлийский посол – теперь хорошо было видно его смуглое лицо с характерными чеканными чертами, как у всех Риккарди, хмыкнул и попытался обойти наглого зверя. Перлюрен ловко отскочил, снова сел на двух ступеньках выше и опять протянул лапу, показывая, что не намерен уступать. Еще и затрещал недовольно и требовательно.

– Матушка Всеблагая, – по-итлийски пробормотал посол, приглядевшись. – Енот в регалиях дожа?! Вроде бы я и не пил давно…

Енот снова застрекотал.

Принцессы тихонько, но восторженно запищали.

Аластор, который по-итлийски почти не говорил, но понимал все лучше, усмехнулся.

Посол настороженно огляделся, проявляя похвальную предусмотрительность и сообразительность, но никого не увидел. Поэтому снова пригляделся к еноту и поцокал языком.

– Черный кот на золотом поле? – спросил он самого себя. – Не знаю такого герба… Но вам, синьор дож, виднее, для кого вы собираете пошлину…

Перлюрен, который за эти три дня убедился, что перед протянутой лапой не способен устоять никто, особенно если к этой лапе прилагаются берет, умильные глаза и толстые мохнатые щечки, спустился на ступеньку ниже и опять потребовал дань.

– Всеблагой клянусь, прямо как дома! – вздохнул посол и… полез в кошелек на поясе. – Достаточно вам этого, синьор?

Протянул Перлюрену серебряную монету и попытался было его обойти, но Перлюрен, сунув монету за щеку, снова преградил синьору Джакомо путь.

– Мало?! – удивился тот. – Синьор, что вы с деньгами делать-то будете?

Перлюрен застрекотал, и в треске отчетливо слышалось, что это никого не касается. Уж он, мол, найдет собранной пошлине применение. Джакомо Риккарди развел руками, немного помедлил и вытащил на этот раз полновесный золотой скудо. Перлюрен с достоинством принял монету, придирчиво оглядел, попробовал ее на зуб, словно опытный меняла, и сунул за другую щеку.

Не выдержав, принцессы взвизгнули уже громче, а потом вскочили и выглянули за перила. Аластор, не сдерживая смеха, тоже шагнул из-за колонны. Риккарди, увидев их фигуры, мгновенно просиял, поклонился и радостно воскликнул:

– Ваше величество! Ваши прекрасные высочества, дорогие кузины! Так это… ваш милый зверь?

Милый зверь, бессовестно обобравший посла на приличную сумму, уже приглядывался к пряжкам на его туфлях.

– Грандсиньор, берегите туфли, – предупредил Лучано, тоже показываясь из-за перил. – И прошу прощения за эту маленькую шутку. Перлюрен, верни грандсиньору деньги, друзья Дорвенанта могут входить во дворец без пошлины.

Енот недовольно засопел и поглубже затолкал монеты в пасть, показывая, что не намерен с ними расставаться.

– Синьор Перлюрен дель Енотто принадлежит лорду Фареллу, – посмеиваясь, объяснил Аластор.

– Ах, вот как… – Риккарди одарил Лучано легкой полуулыбкой и поклонился уже лично ему. – Что ж, синьор, кто-кто, а вы имеете полное право назначать дожей. Нет-нет, не забирайте монеты. Право, это пустяк, и я рад, что повеселил прекрасных кузин.

«А заодно короля Дорвенанта, – продолжил про себя Лучано. – Немного смеха – отличное начало для разговора о серьезных вещах, м? Интересно, что нужно Риккарди?

– Алиенора, Береника, мы с вашим кузеном займемся делами, а потом он обязательно вас навестит, – сказал Аластор, и раскрасневшиеся девочки, вспомнив о приличиях, чинно присели.

– Непременно навещу, милые кузины, – весело сказал Джакомо и снова поклонился. – И принесу подарки, которые привез…

– Осторожно, кузен! – вскрикнула тихоня Береника, указывая взглядом на его туфли.

– Перлюрен, нельзя! – спохватился Лучано, забирая мохнатого дожа в последний момент, когда пряжка еще не рассталась со щегольской туфлей посла, но уже исчезла в енотьей пасти. – Стыдно!

– Дож, которому стыдно? – уточнил Джакомо. – О, синьор, я скорее поверю в скромного енота, чем в честного стыдливого дожа… Позвольте узнать, а что этот исключительный зверь делает с пошлинами? Неужели сдает в казну?

– Если бы, – хмыкнул Аластор. – Я бы тогда половину своих чиновников заменил енотами – дешевле обошлось бы.

Джакомо понимающе хохотнул, и они с Аластором пошли в сторону кабинета, а Лучано поспешил поручить Перлюрена ближайшему пажу, велев отвести его в сад. За судьбу денег он нисколько не волновался, зная, что эти монеты пополнят личную копилку Перлюрена – старый кожаный кошелек, который енот хранил под кроватью Лучано. Монеты в нем неуклонно прибавлялись, и Лучано иногда гадал, для чего их собирает енот, и так не обделенный лакомствами и игрушками. Может, на собственное поместье, в котором собирается коротать старость? Или на поездку в Итлию за апельсинами? В любом случае, повадки Перлюрена – прекрасное средство развеселить Альса, а вечно занятый монсиньор, оставшийся без любимого и необходимого, как воздух, канцлера, в этом нуждается.

* * *

Очень быстро Айлин поняла, что тренировки в Академии, на которых сначала мэтр Вильмар, а потом и сам магистр Ладецки гоняли адептов, как некромант – упырей в полнолуние, ни за что не сравнятся с уроками Амины. Через два часа – всерьез задумалась, так ли ей нужны «тонкий талия» и «пышный бедра», а к исходу третьего ясно поняла, что наверняка существует множество способов умереть куда проще и приятнее.

Выяснилось, что она, Айлин, все делает совсем неправильно. Даже стоит!

– Госпожа двигаться как стальной меч! – категорично заявила Амина в самом начале урока, стоило Айлин по ее просьбе сделать несколько шагов на цыпочках.

– А как надо? – удивилась она.

– Как шелковый платок, – объяснила Амина и решительно скомандовала: – Пусть коленки госпожа станут мягкий, как масло!

Айлин честно попыталась – и колени тут же согнулись, так что она едва не упала, но Амина осталась довольна. Зато потом!

С «мягкий, как масло», коленями следовало не только стоять, но и ходить, умеряя шаг так, чтобы не звякнул ни один колокольчик на широком браслете, который Амина надела Айлин на щиколотку.

Едва колокольчик перестал греметь, как большой тревожный колокол на башне Академии, как Амина придумала новую каверзу: потребовала замереть и нарисовать круг бедрами. Айлин смутилась, представив, как непристойно это будет выглядеть, особенно в костюме для тренировки, но уже через несколько минут забыла о приличиях – так неожиданно сложно оказалось исполнить указание. Выяснилось, что круг должен быть ровным и плавным, причем стопы не могут ни на волос отрываться от пола, а голова, плечи, руки и даже талия обязаны остаться совершенно неподвижными! «Как каменный статуя», – уверенно сказала Амина.

У самой мауритки это получалось так легко, словно в ее теле не имелось ни одной кости. Ну или они располагались совершенно иначе! А когда она танцевала… У Айлин, смотревшей на невероятное зрелище, сердце колотилось, а дыхание перехватывало. Как может живая женщина, а не бесплотный дух или сказочная альва, двигаться так легко, невесомо, стремительно и грациозно. Может, мауриты не совсем люди?! Да никогда в жизни Айлин так не научится!

– Научится! – смеясь, повторяла за ней Амина и с некоторым сожалением добавляла: – Госпожа поздно начинать. Наши девочки рано. Ходить начала – можно танцевать учить. Сначала девочка прыгать как ягненок. Потом расти. Начала кровь ронять – невеста стать. Как невеста не танцевать? Замуж вышла – родить пора. Чтобы легко родить – танцевать надо. Женщина стала мать, потом другой раз и много – опять танцевать! Старуха быть – тоже танцевать. Себе сердце радовать, молодой женщина учить… Госпожа тоже научится! Амина не старуха, но учить уметь!..

Когда мауритка объявила, что урок окончен, Айлин едва не улеглась прямо на ковер, такой мягкий и удобный, но экономка безжалостно указала в направлении купальни.

– Госпожа надо размять, – объявила она. – Не то завтра госпожа не мочь снова танцевать!

«Завтра?!» – ужаснулась Айлин про себя, но только покорно кивнула и поплелась в купальню.

Вода – это хорошо! Это просто прекрасно! В воду можно лечь и лежать, лежать, лежать…

– Госпожа подниматься, – услышала она сквозь дремоту голос Амины. – Господин ждать.

– Не могу, – пробормотала Айлин, едва ворочая языком, и ужасно удивилась.

Язык – кажется, единственное, что не нужно для этих… мауритских танцев, тогда почему устал даже он?

– С ужин ждать! – веско прибавила Амина.

Айлин вдруг почувствовала, что не так уж она и устала.

То есть еще как устала! Но не настолько, чтобы пропустить ужин!

Быстренько вытащив себя из купальни, она натянула принесенные Аминой чистые вещи, позволила вытереть и расчесать себе волосы. Есть хотелось так, что в желудке сосало, а ноги подгибались! Однако столовая, в которую Айлин едва не прибежала, сдерживая себя из последних остатков приличий, встретила ее пустотой! Айлин растерянно замерла на пороге.

– Госпожа в сад идти, – подсказала из-за ее плеча вездесущая Амина. – Вечер теплый, господин велел мясо в сад жарить. Алонсо уже давно огонь жечь, угли делать, ягненок в молодой вино мочить.

В открытое окно столовой из сада действительно повеяло неземным ароматом жареного мяса, и у Айлин позорно заурчало в животе. Она поспешила на террасу, втихомолку радуясь, что дом Кармеля куда меньше особняка Бастельеро – вот там можно и с голоду помереть, пока доберешься до еды!

Разумник обнаружился на террасе. Он колдовал над жаровней, от которой исходил тот волшебный, умопомрачительный аромат, по которому Айлин пришла сюда, будто по проложенному для нее магическому следу. Рядом с жаровней стоял стол, накрытый к ужину, и два кресла…

Айлин сглотнула слюну, оглядела уютный уголок и пообещала себе, что завтра устроится с книгой именно здесь!

Обернувшись и окинув Айлин понимающим взглядом, Кармель улыбнулся одними глазами и молча протянул ей тонкий вертел с нанизанными на него кусочками уже готового мяса. И снова отвернулся к жаровне.

Айлин почти упала в кресло, впилась зубами в ближайший кусочек, стащила его с вертела… М-м-м, как вкусно!

Нежное мясо таяло во рту! Во всяком случае, по пути к желудку уж точно!

И как восхитительно ужинать вот так запросто, не в столовой, а на террасе, и даже не поддерживать предписанную этикетом застольную беседу! То есть… говорить с Кармелем – одно удовольствие, но, оказывается, молчать рядом с ним тоже можно без малейшей неловкости. И как же от этого тепло…

Второй кусочек мяса она съела так же медленно, наслаждаясь вкусом и почти забытыми запахами костра и дыма, а стащить с вертела третий не успела – между столбиками террасы вдруг просунулась серая пушистая лапа… Кошачья?! Того самого кота, о котором говорила Амина? Или нет? Разве бывают кошки такого размера?!

Лапа зашарила по полу, и Айлин не выдержала.

– Кармель? – шепотом окликнула она, и разумник обернулся.

– Это Дон Леон, – сообщил он так учтиво, что Айлин сразу поняла – оба слова начинаются с заглавной буквы, как и Дон Торнадо. – Арлезийский лесной кот, который по воле судьбы переехал ко мне домой. Прошу вас быть с ним осторожнее, моя дорогая. Дон Леон не ручной кот и не терпит фамильярности.

– А… угостить его можно? – так же шепотом спросила Айлин.

– Попробуйте, – предложил Кармель. – Он, правда, предпочитает добывать пищу сам, но кто знает… Только не делайте резких движений.

Айлин положила кусочек мяса на ладонь и замерла так неподвижно, словно сидела в засаде на самое осторожное из умертвий. Вроде опытного образца номер Тринадцать, на котором в Академии тренировали адептов…

Серая лапа вытянулась еще сильнее в тщетной попытке достать мясо, недовольно поскребла когтями доски пола, и, наконец, из темноты показалась вторая лапа, затем круглая голова с небольшими для такого крупного кота ушами и пронзительно-желтыми глазами, а потом и весь темно-серый в черную полоску кот.

И правда, здоровенный! Намного крупнее обычных кошек! Айлин едва дышала, восторженно разглядывая кота и понимая, почему он может быть только Доном! А заодно – почему Амина считала, что этого кота никакая собака не обидит! Пушок с ним бы справился, наверное, но Пушок и сам очень большая собака! Пожалуй, разница между ними такая же, как между обычными котом и собакой…

Словно услышав ее рассуждения, кот дернул ухом и помедлил. Но мясо пахло призывно и для него тоже! Поэтому полосато-серый арлезийский дворянин сделал шаг, потом другой и сел, обернувшись странно коротким хвостом. Еще немного помедлив, недовольно сощурился, снова вытянул лапу, дотянувшись ею до ладони Айлин, выпустил устрашающей длины когти и снял ими кусочек мяса так аккуратно и ловко, словно вилкой! Даже не задел ее руку!

И тут же прыгнул прочь с террасы, мгновенно скрывшись в кустах.

Кармель удивленно покачал головой:

– Не думал, что у вас получится, – признался он. – Дон Леон чрезвычайно недоверчив. Иногда он соглашается взять мясо из моих рук, но, насколько мне известно, больше никто не удостаивался такой чести.

– Значит, я могу гордиться, – улыбнулась Айлин и тут же обеспокоилась: – А что, если они с Пушком не поладят?

– Ну, ваш пес – очень умное создание. Будем надеяться, что они уживутся. Как прошел ваш день, моя дорогая?

– Чудесно… – Айлин поерзала в кресле, борясь с желанием подогнуть под себя ноги, но решила не нарушать этикет настолько непростительно. – Я читала учебник по магии разума, который вы мне оставили. Потом Амина учила меня танцевать…

Кармель снял с жаровни очередной вертел и снял с него мясо на пустое блюдо, поставив его перед Айлин. Положил туда же нарезанный ломтиками сыр, тонкие лепешки. Налил в два бокала светло – золотистое вино, от которого повеяло тонким нежным запахом. Казалось бы, ничего странного в этом не было, обычная забота хозяина дома о гостье, и все-таки эта мягкая уютная простота тронула Айлин так, что у нее даже в носу защипало, а на глаза навернулись слезы.

Сморгнув их, Айлин спохватилась:

– А как прошел ваш день?

– Занимательно, – ответил разумник, помолчав несколько мгновений. – Лорд Бастельеро отказался добровольно покинуть пост Архимага, а у совета магистров нет оснований отправить его в отставку. Однако есть надежда, что в ближайшее время он будет занят делами Академии и остального Ордена. Кстати, он распустил особый курс, который больше не называет себя Воронами Бастельеро.

– Распустил Воронов?! – вскрикнула Айлин, уронив вертел – к счастью, на блюдо. – Это из-за меня?!

– Ну что вы, дорогая! – улыбнулся Кармель. – Не лишайте своих друзей чести самостоятельно вызвать неудовольствие лорда Бастельеро. Поверьте, в этом они вполне способны обойтись без вашей помощи. Впрочем, он уже давно не вел у них занятия, это добровольно делал Дарра Аранвен. А теперь Дарра покинул Академию, чтобы сменить отца на посту канцлера, и у Воронов больше нет особого преподавателя.

– Жаль, – вздохнула Айлин. – Я надеялась, что хотя бы они доучатся вместе…

– Ну, никто ведь не запрещает им общаться. Насколько мне известно, они стали ходить на занятия одного из моих преподавателей. Мэтр Витольс ведет историю и древние языки, а в свободное время увлекается практической некромантией для профанов. Говорят, его уроки кладбищенского мастерства очень интересны.