Текст книги "Лед и роза"

Дон Диего свирепо заявил:

– Я бы не поверил, если бы не видел ее с тем мужчиной.

Риккардо хотел озвучить подозрения матери о подставах Пабло Медины, но тут в нем заговорил профессиональный юрист. Как известно, все, что не доказано, трактуется в пользу обвиняемого. Он решил промолчать. Всему свое время.

– Ты просто ревновал. А ревнуют тогда, когда не уверены в себе. Значит, ты считал, что недостоин мамы?

Дон Диего вскричал, театрально взметнув вверх руки.

– Ты о чем? Это она была меня недостойна! Я испанский идальго, потомственный дворянин, богач, а она кто?

– Ты цитируешь бабушку. Даже слова не меняешь. Ты в самом деле считаешь, что это правда?

Дон Диего отошел к окну и принялся рассматривать раскинувшийся внизу розарий.

– Конечно, нет. Если бы я так думал, то никогда бы на ней не женился. Возможно, я и в самом деле думал, что она может меня покинуть, потому что я делаю что-то не так.

– Поэтому ты решил ее опередить?

– Я знаю только одно: мне было очень больно. Так больно, что я совершенно не помню, что делал и что говорил. Возможно, если б на следующий день мы поговорили спокойно, никакого развода бы не было.

– Тогда почему ты не поехал за ней? Мне кажется, мама надеялась на это. Ты же так пышно декларировал свою любовь. Я помню, как ты читал ей сонеты Шекспира.

Дон Диего склонил голову.

– Не знаю.

– Зато знаю я. Ты пошел на поводу доньи Аделины. Но в то время она была уверена, что ты быстро забудешь неудачную женитьбу и женишься снова. На сей раз на достойной нашего рода девушке. Она ошиблась. Думаю, со временем в нашей семье началась переоценка ценностей.

– Я не столько пошел на поводу у матери, сколько потерял смысл жизни. – Поникшая фигура дона Диего выражала покорность судьбе. – Мне все стало безразлично. Наверное, сработал инстинкт самосохранения. Потом, когда я немного опомнился, было уже поздно. Роуз уже со мной развелась. Вмешиваться было бессмысленно. Возможно, я встал в позу и мне нужно было вести себя как-то по-другому. Но я не смог.

– Поэтому ты начал вести себя как пресыщенный жизнью бонвиван?

– Это своего рода месть моей матушке и моим сестренкам. За то, что Роуз чувствовала себя в нашей семье изгоем. Если бы ее приняли как положено, ничего бы не произошло.

– А тебе не кажется, отец, что ты элементарно пытаешься переложить свою вину на других? Ведь если бы ты сразу выяснил отношения, то развода бы не было.

Дон Диего с трудом признал правоту сына:

– К сожалению, я был не в состоянии рассуждать здраво.

– Но сейчас можешь?

– Как видишь.

– Тогда почему бы тебе не съездить в Лондон и не поговорить с Роуз? – Риккардо подался вперед, стараясь внушить отцу необходимость этого разговоры.

Но опомнившийся дон Диего снова превратился в надменного аристократа. Высокомерно заявил:

– Мужчине не к лицу первым искать примирения с предавшей его женой. Я ведь своими глазами видел, как она разговаривала с тем типом.

– Так ты никогда не сдвинешь это дело с мертвой точки. – Риккардо до боли в сердце был разочарован подобным поворотом беседы.

Дон Диего заносчиво отрезал:

– Что ж, так тому и быть! Должно случиться нечто экстраординарное, чтобы я изменил свое решение. А чудес не бывает.

Решив, что больше ни к чему терять время на пустые разговоры, Риккардо пошел к себе. По дороге выяснил, что донья Аделина отдыхает, и решил ее не тревожить. Вечером сделал несколько деловых звонков. Ему очень хотелось позвонить Дженни, но он не решился. Кто знает, вдруг после разговора он так захочет ее видеть, что пошлет все эти семейные разборки к черту и ринется обратно в Лондон?

Он проработал несколько вариантов обеспечения тетки и кузины, но все ему казались не слишком надежными. Он знал стремление Мариты к беспечному транжирству, видимо, унаследованному ею от отца. Нужно было установить границы этих трат, но так, чтобы тетя не чувствовала себя ущемленной.

Ровно в девять в доме подали ужин. Риккардо сидел по правую сторону от доньи Аделины, старательно потчующей его домашними деликатесами. Отца, как он и предполагал, не было. Донья Люсия, сидевшая по левую руку от бабушки, посматривала на него с каким-то неестественным интересом, но он принял его за банальное любопытство.

После ужина ушел к себе, и, к своему изумлению, занимался тем, что по интернету выискивал в Лондоне дом, в котором мог бы жить с Дженни.

Спать он лег далеко за полночь.

Ночь прошла спокойно. Утром побрился и спустился к завтраку на первый этаж. Едва вошел в буфетную, увидел зевающую во весь рот Мариту, сидевшую в одиночестве за длинным узким столом. Перед ней стояла чашка крепкого черного кофе и тост с апельсиновым джемом. Риккардо положил на свою тарелку сардельки и яичницу с беконом, добавил тосты, налил в чашку из кофеварки свежеприготовленного крепкого кофе, сел рядом и с легким недоумением покосился на нее.

– Привет! Ты когда появилась?

– Привет! Ночью. Хотела приехать вечером, но по дороге сломалась машина. Пришлось ждать ремонтников из фирмы. Поэтому приехала я часа в четыре утра.

Риккардо вдохнул бодрящий аромат кофе, одобрительно прищелкнул пальцами и лениво попросил:

– Может, хоть мне-то врать не будешь? Где ты была? На дискотеке? Или у любовника?

Марита вспыхнула.

– Я не вру! – ее негодующий голос мог убедить и прокурора.

Риккардо лениво заверил:

– Мне, в принципе, все равно, где ты пропадаешь ночами. Просто выяснить, вызывала ты этой ночью ремонтников или нет, проще простого. Радуйся, что мне этого не надо.

Марита осторожно посмотрела по сторонам и прошептала:

– Ладно, признаюсь. Но только строго между нами!

На это Риккардо лишь небрежно передернул плечами, давая понять, что эта просьба совершенно излишня.

– Мы с подругой ходили на вечеринку в Кослада. Приглашение пришло внезапно, я не успела изменить свои планы.

При воспоминании о вечеринке у Мариты возбужденно заблестели глаза, и Риккардо понял, что эту ночь кузина провела весело.

– Понятно. Знаю, там был какой-то благотворительный вечер. Мне тоже пришло приглашение. Хотела подцепить богатого женишка?

– Тебе хорошо говорить, задрав нос! – рассерженная Марита повысила голос, забыв о конфиденциальности. – Ты богат! А вот как быть мне, когда меня обобрал родной отец! Мне даже за учебу заплатить нечем! Меня угрожают отчислить, как последнюю нищенку!

Риккардо равнодушно уточнил:

– А ты и есть последняя нищенка. Я вчера выяснял ваше с теткой финансовое положение. У вас за душой ничего, одни долги.

Марита сердито крикнула:

– И ты туда же! Дядька тоже только издевается, вместо того, чтобы помочь! Можно подумать, мы по собственной воле влипли в эту грязь! – и она натужно зарыдала, кося на кузена накрашенным глазом.

– Не реви! Вот если бы ты знала, как достаются деньги, я бы тебя пожалел. – Риккардо со скукой посмотрел в окно, мечтая оказаться в Лондоне как можно быстрее.

– Можно подумать, ты знаешь, как достаются деньги!

Риккардо посуровел.

– Знаю прекрасно! Я работаю практически без выходных, если ты не в курсе!

– Ха! Без выходных! А кто в прошлые выходные был на Мадейре с английской потаскушкой?

Риккардо медленно поднялся и угрожающе навис над кузиной всем своим мощным телом.

– С кем? Повтори еще раз, будь так любезна!

Его голос звучал так свирепо, что Марита не на шутку испугалась, глядя на его жесткие черты и суженые от злости глаза.

– Извини меня, пожалуйста, я, не подумав, повторила бабушкины слова!

– Впредь изволь думать, что говоришь! Или пожалеешь!

Марита подумала, что из Риккардо получится вовсе не такой покладистый муж, как она считала, соглашаясь на бабушкину авантюру. Да и выгорит ли она? Сейчас Марита в это уже не верила.

– Хорошо, хорошо! Больше не буду! – И льстивым голоском спросила: – А с кем ты там был?

– Тебя это вовсе не касается! – Помедлив, чтоб успокоиться, Риккардо заметил: – Но ты права, вы не виноваты в том, что твой отец оказался непорядочным человеком. Ему грозит суд и тюрьма. Вряд ли удастся вернуть деньги вкладчикам, а о вас нет и разговора. Но я думаю создать для вас трастовый фонд. Нуждаться вы не будете. Но и шиковать, как ты привыкла, тоже.

Марита тут же капризно надула губки.

– Я никогда не шиковала!

– Вот как? А сколько стоит порше, на котором ты прикатила, ты знаешь?

Марита в недоумении посмотрела на него.

– А почему я должна это знать? Мне его купил отец еще в прошлом году!

– Должен тебя разочаровать, его у тебя отберут в счет обеспечения долга. Так что приучайся жить по средствам.

Марита потрясенно протянула к кузену руки.

– Я тебя не понимаю! Что ты имеешь в виду? Что это такое – трастовый фонд?

– Ты будешь получать деньги первого числа текущего месяца. Определенную сумму на месяц. Тратить ты их сможешь на что вздумаешь. Но если истратишь эти деньги за один день, то следующая выплата будет все равно первого числа следующего месяца. В долг тебе жить не удастся. Поняла?

– Но как я буду жить? Я не умею планировать свои расходы!

– По средствам, моя девочка, по средствам. И никак иначе. И на твоем месте я бы был благодарен, иначе тебе пришлось бы идти в содержанки к какому-нибудь богатею. Ты же ни на что другое не годишься.

Марита почувствовала, как от злости зазвенело в голове.

– А сколько бы ты позволял тратить своей жене, небось всего-то по тысяче евро в день?

Риккардо проницательно посмотрел на ее раскрасневшееся лицо и спросил шелковым голосом:

– А для чего тебе это знать? Ты, случайно, не метишь на это место?

Марита закашлялась от внезапности нападения и ответила не сразу.

– Зачем мне это надо? – голос звучал так шкодливо, что она и сама это слышала.

Это услышал и Риккардо.

– А затем, чтобы не выпустить мои деньги из своих загребущих ручек. Вы с бабулей и теткой считаете, что это деньги семьи. И никого не волнует, что наследство, оставленное мне прабабкой, выросло моими трудами на порядок. Я не проматываю деньги, как твой папаша, я их приумножаю. Если ты вздумала женить меня на себе, выкинь эту блажь из головы. Хотя я понимаю, это планы доньи Аделины, а не твои. Но с ней я сам поговорю. А ты заруби себе на носу: если вздумаешь обстряпать что-то подобное, или окажешься замешанной в каком-нибудь скандале, берегись! Будешь жить на то, что заработаешь сама, своими ручками. И меня совершенно не будут трогать твои вопли о помощи. Поняла?

Почувствовавшая себя маленькой провинившейся девочкой Марита послушно закивала головой, но в душе затаила злобу.

Риккардо закончил завтрак и уехал по делам, а Марита поспешила к бабушке. Донья Аделина встала, но вниз не спустилась. Она потребовала завтрак в свои апартаменты и теперь пила кофе за маленьким палисандровым столиком вместе с доньей Лусией. Вбежавшая Марита извинилась и сделала небрежный книксен, уступая требованиям хорошего тона.

– Бабушка, ты не уделишь мне пару минут? Это касается Риккардо.

Донья Аделина горестно вздохнула.

– Присоединяйся к нам, милая. Думаю, чашечка хорошего кофе тебе не повредит. Мы с доньей Лусией как раз говорили о тебе и Риккардо.

Марита села напротив бабушки, но от кофе отказалась, сказав, что она уже позавтракала с Риккардо.

– О чем вы говорили?

Марита покосилась на донью Лусию, но бабушка с новым вздохом призналась:

– Не беспокойся, Марита, Лусия очень хороший психолог, она уже в курсе всех наших проблем. Можешь говорить свободно, без утайки.

– Сначала хорошая новость. Риккардо основывает для нас с мамой трастовый фонд. Говорит, что бедствовать мы не будем, но и шиковать – тоже.

Донья Лусия одобрительно покачала головой.

– Это правильно. Было бы странно, если бы он вас не обеспечил. Но было бы еще более странно, если бы после такого непристойного поведения вашего отца вы начали сорить деньгами. Все бы подумали, что украденные денежки у вас.

Марита, которой подобные соображения в силу легкомысленного характера в голову не приходили, удивленно заморгала.

– Э…, наверное. Еще он сказал, что ни при каких условиях на мне не женится. Так что я и пытаться не хочу.

Донья Аделина взмахнула тонкой рукой.

– Теперь я спокойна. С голоду никто из нас не умрет.

– Но я-то вовсе не спокойна, бабушка! Как я буду жить на такие гроши? Он наверняка будет давать мне еще меньше, чем давал отец!

Доньи понятливо переглянулись.

– Единственный для тебя выход – найти богатого мужа. – Бабушка верно оценила способности внучки.

Марите захотелось энергично выругаться, как было принято в ее студенческом кругу, но она позволила себе лишь возмущенно воскликнуть:

– Легко сказать! Где мне его найти, скажите на милость?!

Донья Лусия набожно произнесла:

– Кто ищет, тот обрящет!

Марита поняла, что ничего более умного здесь не услышит.

– Ладно, я уезжаю, мне завтра на учебу. Пока не выгнали.

Она ушла, а донья Аделина принялась перебирать четки темными пальцами.

– Что мне делать, Лусия? Я не хочу видеть в своей семье еще одну Роуз. Пусть Риккардо и говорит, что ее оклеветали, но я этому не верю. Если бы кто-то из семьи это сделал, я бы знала. Конечно, мы все плохо к ней относились, но этому были причины. Она была чужой, чужой и осталась. Ни малейшего представления о гордости, приличиях, великосветских правилах. Смеялась к месту и не к месту. Вертихвостка. Я считаю, она получила по заслугам.

– Я не знакома с вашей бывшей невесткой, донья Аделина. Но, судя по строгим порядкам, существующим в вашем доме, она и впрямь в них не вписывалась.

– Ты не одобряешь порядки этого дома?

– Как я могу их одобрять или не одобрять? Я же прекрасно знаю, что их устанавливали не вы, и даже не ваша предшественница. Они существуют из поколения в поколение, и наша святая обязанность их поддерживать. Иностранки этого не понимают. Они чужие в нашем мире. Впрочем, так же, как и мы в их.

Донья Аделина милостиво кивнула.

– Да, мы с тобой мыслим одинаково. Не скажу, что в молодые годы мне не хотелось многое изменить в старинном укладе этого поместья, но я прекрасно понимала, что не имею на это никакого права. Я только маленькое звено в бесконечной цепи старинного рода, и не мне здесь что-либо менять. Но нам нужно думать о насущном: как нам быть с Риккардо? Конечно, то, что он позаботится о своих родственницах, хорошо, но если он и впрямь вздумает жениться на иностранке?

– Я этого не хочу так же, как и вы, но что мы можем поделать?

Донья Аделина поудобнее устроилась в кресле.

– Мы все-таки женим Риккардо на Марите. Она неплохая девочка, но ее нужно держать в руках. У Риккардо это вполне получится. А чтобы это дело выгорело наверняка, я могла бы съездить в Лондон и поговорить с этой его английской штучкой.

– А вы выдержите такой перелет?

– Я должна. Все равно такой ответственный разговор никому доверить нельзя. Можно, конечно, было бы взять с собой Мариту, она хорошая актриса, но я боюсь, что она проболтается какой-нибудь подружке и тогда об этом будут знать все.

– Нам ни к чему огласка. – У доньи Лусии при мысли об этом некрасиво вытянулось лицо. – А если привлечь к этому щекотливому делу дона Диего? Он мог бы многое сказать этой пташке.

Донья Аделина отрицательно покачала головой.

– Сын непредсказуем. Он вполне может встать на сторону Риккардо. Просто для того, чтобы досадить мне.

Донья Лусия озаренно предложила:

– Тогда с вами полечу я. Во-первых, вам с вашим здоровьем нельзя путешествовать в одиночку, а, во-вторых, я могу сыграть убитую горем мать невесты Риккардо.

Услышав это великодушное предложение, донья Аделина восторженно округлила глаза.

– Какая интересная интрига! Что ж, нам нужно успеть обернуться за пару дней, пока Риккардо здесь. Тогда нам никто не сможет помешать поговорить с его английской подругой.

– Но как мы узнаем ее имя?

– О, это вовсе не трудно! Его секретарша, Пепита, очень расторопна. По моей просьбе она переписала с личного сотового телефона Риккардо номера с женскими именами. Среди них английским оказалось только одно: Дженни!

Донья Лусия восхитилась.

– Великолепно! Вы звонили ей?

– Нет. Звонить ей нужно тогда, когда мы сможем с ней встретиться. Насколько я знаю, она студентка, сейчас у нее семестр. Значит, она в Лондоне. Когда мы прилетим туда, мы ей тут же позвоним. Ты сможешь купить для нас билеты на самолет и заказать номер в приличном отеле, Лусия? Мне делать этого самой никогда не доводилось.

– Я справлюсь. В Мадриде полно агентств, предоставляющих подобные услуги. Только дайте мне ваш паспорт. И деньги.

Донья Аделина величественно прошла к секретеру палисандрового дерева, выполненного тем же мастером, что и столик, за которым они сидели. Вынув паспорт и деньги, подала их кузине.

Та спрятала их в карман и озадаченно спросила:

– Донья Аделина, а у вас есть какая-нибудь более демократичная одежда?

Та удивленно заморгала.

– Демократичная? Это какая?

– Брюки, к примеру. Или хотя бы хлопковое платье, сейчас очень жарко.

– Я никогда не носила брюки! – донья Аделина была шокирована столь порочащим ее предположением. – Платья у меня есть, но ведь я в трауре!

– В траурных нарядах в Англии мы будем привлекать к себе внимание. Особенно в кружевных мантильях. А нам это вовсе ни к чему.

– Две старые черные вороны? В самом деле, я об этом не подумала. Хорошо, я посмотрю, что можно надеть в таком случае. А ты займись самолетом и отелем.

Пообещав все уладить, донья Лусия ушла переодеваться. В черном траурном платье, в котором она ходила по поместью, в Мадриде появляться не стоило.

Вспомнив молодые годы, донья Аделина, возбужденно блестя глазами, открыла двери гардеробной. Она не заглядывала сюда давным-давно, предоставляя экипировать себя своей камеристке, одевавшей ее почти двадцать лет. Пройдя вдоль рядов с изысканными вечерними нарядами, уткнулась в неприметную стойку с домашними платьями, одеваемыми тогда, когда семья садилась ужинать без посторонних. Перебрав их, донья остановилась на двух – темно-синем платье из креп-жоржета и крепдешиновом в такую мелкую черно-белую полоску, что казалось серым.

Примерив их, обнаружила, что они сидят на ней далеко не так идеально, как прежде. Но это ее не обескуражило. Она же не собиралась встречаться ни с кем из своих знакомых. А если и встретит, то сделает вид, что не знакома. Темные очки ей в этом помогут. Приготовив черные туфли на низком каблуке, она беспомощно посмотрела на стоявшие в углу чемоданы, с которыми ездила отдыхать с мужем, и решила, что собрать необходимые для двухдневного путешествия вещи для нее непосильная задача. Оставив это более опытной в житейских делах Лусии, приказала подать чай.

Через пару часов возвратилась донья Лусия в легком летнем платье в легкомысленный горошек. Она разрумянилась и казалась энергичной и помолодевшей.

– Как давно я не выбиралась в город! Столько приключений! Представляете, водитель такси сказал мне, что я хорошенькая!

Донья Аделина шокировано закашляла, призывая кузину к порядку. Та опомнилась и приняла привычный чопорный вид.

– Я заказала билеты на Боинг на завтра. Места в лондонском отеле забронировала. Отель небольшой, но приличный. Завтра за нами приедет такси. Наша задача – сегодня собраться, чтобы завтра ускользнуть незамеченными.

Донья Аделина сильно сомневалась, чтобы им удалось ускользнуть незамеченными. Но на ее замечание донья Лусия только небрежно взмахнула рукой.

– Я все продумала, не волнуйтесь, донья Аделина! Я уже сказала мажордому, что завтра мы с вами едем осматривать вдовий дом и никого из местной прислуги с собой не берем. Он сразу смекнул, что вы поссорились с сыном, иначе с чего бы вам покидать свое гнездышко? Думаю, никому и в голову не придет, что мы с вами отправимся совсем в другую сторону.

– Если мы поедем не в трауре, то подозрения возникнут непременно.

– А мы выедем в обычных черных платьях. Просто по дороге заедем в какой-нибудь платный туалет и переоденемся.

– Платный туалет? Переоденемся? – донья Аделина испытала очередной шок.

– Ну да! И не думайте, что кто-то что-то узнает. Такие учреждения и служат для того, чтобы менять облик. Не волнуйтесь, у нас все получится!

– У меня такое чувство, что моя размеренная жизнь превращается в какой-то шпионский боевик!

Донья Лусия довольно засмеялась.

– У меня тоже! Но это-то и интересно. Со мной такого никогда раньше не случалось.

– Со мной тоже, – проворчала донья Аделина, – и, надеюсь, никогда больше не случится.

Донья Лусия приготовила кузине небольшой, скромный по меркам семейства Сантос, дорожный баул без герба, с трудом разыскав его среди дорогих чемоданов из натуральной кожи. По всей видимости, его брал с собой кто-то из сопровождающей обслуги.

На следующий день они величественно попрощались с мажордомом и устроились в подошедшем такси. На Пласа де Ориенте расплатились с водителем и зашли в дорогой платный туалет. В отдельной комнате с зеркалами во весь рост переоделись и покинули его уже не знатными дамами в трауре, а обычными испанскими сеньорами в добротных, хотя и вышедших из моды платьях.

На площади донья Аделина непочтительно помахала рукой конной статуе Филиппа IV, чего никогда бы не позволила себе, будучи всеми узнаваемой доньей Сантос, и беззаботно заметила:

– Знаешь, а быть простолюдинками не так уж и плохо. Можно позволить себе некоторые вольности.

Донья Лусия сделала знак проезжающему мимо такси, и через полчаса они уже были в аэропорту Барахас. Дамы были оглушены непрерывным шумом и гамом и растерянно разглядывали указатели, не в силах сориентироваться, куда же им идти. На их счастье, носильщик, бойкий темнокожий парень, предложил им свои услуги. Минут через десять они прошли досмотр и устроились в зале ожидания.

– Как давно я не летала на самолете! В последний раз это было десять лет назад. Мы с мужем летели на свадьбу его младшей сестры…

Воспоминания доньи Лусии были прерваны жизнерадостным женским голосом, пригласившим их на посадку.

Во время полета у доньи Аделины заложило уши, но больше никаких неприятностей не случилось.

После приземления она недоуменно спросила:

– Интересно, а почему нам не предложили выпить? И не подали обед?

Донья Лусия фыркнула.

– Потому что у меня не хватало денег на билет бизнес-класса.

– Я дала мало денег? Мне казалось, что достаточно.

– Их было достаточно лет десять назад. Инфляция, дорогая донья Аделина, инфляция!

В Мадриде стояла сильная жара, но в Лондоне, по меркам испанок, было вовсе не жарко. Достав яркие шелковые шали, они закутались в них, обратив на себя удивленные взгляды. Англичане, считающие, что лето выдалось на редкость жарким, провожали их недоуменными взглядами.

Доехав до отеля, дамы устроились в своем номере на двоих, состоявшем из двух комнат и общей ванной комнаты с туалетом.

– Как мы скромно устроились, Лусия! Я и впрямь ощущаю себя простолюдинкой!

Донья Лусия, для которой этот номер казался верхом даже не роскоши, а мотовства, только озадаченно покачала головой.

– Будете звонить этой Дженни, донья Аделина?

Но у той оказалось другое мнение.

– Давай сначала передохнем. Я ужасно проголодалась. У меня с собой моя платиновая карточка, поэтому хороший ресторан не должен быть проблемой.

Донье Лусии ничего не оставалось, как согласиться.

Они отправились в «Прадо», потому что его порекомендовал портье, как самый ближний из приличных ресторанов, и посоветовал прогуляться до него пешком.

– Прекрасный денек! Немного жарковато, правда, но если идти по теневой стороне улицы, то солнечный удар вам не грозит.

Поблагодарив его, дамы двинулись в путь.

Несмотря на то, что оделись они так, как по их мнению, должны одеваться скромные современные женщины средних лет, их наряды, особенно шелковые шали, в которые они кутались, вызывали в среде полуодетых горожан удивленно-снисходительный интерес.

Но донья Аделина этого не замечала. Она с энтузиазмом рассматривала встречавшиеся по дороге дома, витрины магазинов и прислушивалась к иноземной речи, раздававшейся повсюду.

Донья Лусия была в недоумении.

– Дорогая донья Аделина… – начала она в своем привычном стиле, и была прервана неожиданным высказыванием родственницы:

– Ах, Лусия, хватит величать меня доньей! Мы с тобой кузины, правда, дальние, но что мешает тебе называть меня Аделиной? И обращаться на «ты»?

Донья Лусия поперхнулась.

– Но честь высокородной дворянки…

Донья Аделина небрежно взмахнула рукой.

– Я только вдова высокородного дворянина. А от рождения мы с тобой носили хоть и благородную, но далеко не аристократическую фамилию. Так что давай хоть в Англии забудем о наших титулах. И, вообще, здесь так интересно…

– Но ведь ты не раз здесь была! – Донья Лусия решила принять предложение кузины и больше не чиниться. – Тебе здесь должно быть все знакомо!

Донья Аделина со вздохом разочаровала кузину:

– Я бывала здесь с мужем, если он изволил брать меня с собой, когда летал сюда по делам. У меня всегда было море сопровождающих, и город я видела только из окна служебного Мерседеса. Да и что я видела? Считалось, что мне достаточно посетить пару претенциозных магазинов. Больше меня и интересовать ничего не могло. Так что теперь я познаю Лондон как простая туристка. И, знаешь, мне это чрезвычайно нравится!

Донья Лусия не раз посещала Лондон как простая туристка, но восторг кузины ей был вполне понятен. Когда они зашли в «Прадо», к ним отнюдь не поспешил метрдотель, как привыкла донья Аделина.

– Вот и первый минус появления нас здесь как обычных туристок! – коварно заметила Лусия.

Но донья Аделина не поддержала ее скепсиса.

– Наоборот, это замечательно! Мы можем сами выбрать себе столик! Мне в моей жизни этого еще никогда не удавалось! Всегда приходилось сидеть там, где укажут!

И она направилась к понравившемуся ей столику у окна. Донья Лусия была уверена, что сейчас их отсюда попросят, ведь они явились в ресторан без предварительной договоренности, но улыбчивый официант азиатской внешности, кланяясь на ходу, поспешил к ним, разворачивая меню.

Донья Аделина с милостивым кивком взяла глянцевый журнальчик и принялась изучать блюда. Донья Лусия развернула свой экземпляр и с ужасом уставилась на цены. У нее тут же пропал аппетит.

– Аделина! – она надеялась, что официант не понимает по-испански, – разве у тебя есть столько денег?

Донья Аделина рассеянно посмотрела на кузину.

– Понятия не имею. Я никогда не обращала внимания на сумму своего счета. Вроде была пара тысяч евро, но я могла их и потратить.

– А вдруг не хватит?

– Сейчас проверим.

Она вынула карточку из своей сумочки и величественно протянула ее официанту.

– Вы не могли бы проверить, сколько денег на этой карте? Я не помню.

Он с удивлением посмотрел на странную посетительницу, но согласно кивнул головой.

– Я сейчас принесу терминал, и вы сможете проверить сами.

Он принес терминал, и донья Аделина вставила карту в слот. Высветившаяся сумма заставила донью Лусию изумленно присвистнуть. Все ее сомнения отпали. Когда официант ушел выполнять заказ, она извинилась:

– Я вела себя по-плебейски, Аделина. Но я до сих пор не пойму, почему ты говорила, что у тебя мало денег?

– Я же тебе говорила, что не помню, сколько у меня денег. Ты же знаешь, палаццо требует больших затрат. Но мне периодически помогает Риккардо.

Это признание заставило донью Лусию взглянуть на их авантюру по-новому.

– А ты не боишься, что после нашего вмешательства в его жизнь тебе придется жить только на свою вдовью часть, которая вовсе не такая уж большая?

Донья Аделина театрально вздохнула.

– Возможно. Но разве мы можем сидеть и ждать, как еще одна коварная иноземка разрушает жизнь очередного мужчины нашей семьи? Наш долг не допустить этого!

Выспренность этого заявления несколько озадачила донью Лусию, но официант принес закуски, и она была вынуждена промолчать.

После роскошного обеда донья Аделина решила вернуться в отель, потому что в ее возрасте ехать куда-то после сытного обеда большая глупость. Поскольку донья Лусия была с ней в этом солидарна, они вернулись в свой номер и проспали там до вечера.

Проснувшись, донья Аделина решила, что звонить вечером незнакомому человеку невежливо.

– Думаю, мы найдем гораздо более привлекательное занятие, чем наносить вечерние визиты английским особам легкого поведения. Предлагаю пойти в мюзик-холл! Заодно там и поужинаем.

Донья Лусия, проникнувшаяся гедонистическим настроением кузины, с восторгом согласилась.

В мюзик-холл они прибыли на такси. Представление с двусмысленными шутками, из которых они не поняли и половины, их позабавило, но еще больше пришелся по душе последовавший за ним плотный поздний ужин в соседнем ресторане. Поскольку ложиться спать после такой обильной трапезы было неразумно, они пошли в кинотеатр на ночной сеанс и смотрели слащавую американскую мелодраму прошлых лет с популярными в свое время песнями. Песни им понравились, а сам фильм – не очень.

– Если бы мне было лет на сорок меньше, я бы сыграла эту гризетку куда лучше, чем эта хваленая актрисочка! И вовсе она не красива, с чего ее так расхваливали? – не могла понять возбужденная парой бокалов красного вина донья Аделина. – Мы с тобой куда краше были в свое время! Недаром на мне женился маркиз Сантос!

Донья Лусия искренне с ней согласилась. Она тоже была уверена, что в свое время была куда красивее всех американских актрис, вместе взятых.

На следующий день, позавтракав, донья Аделина под предлогом того, что пассия Риккардо студентка, и, следовательно, с утра учится, отправилась в Кенсингтонский дворец, где, лелея родовую спесь, принялась сравнивать его с палаццо Сантос. По всем параметрам палаццо Сантос выходило лучше, хотя бы потому, что там было гораздо теплее, чем в промозглом дворце.

Вернулись они в отель только вечером, ужасно уставшие, и о посещении Дженни речи уже не шло.

Но на следующий день утром позвонила Бенита и между делом сообщила, что Риккардо закончил дела в Испании и сегодня же собирается возвращаться в Лондон.

Донья Аделина с мрачной гримасой набрала телефон Дженни. Та ответила сразу.

– Дженни? Вы меня не знаете, но вы знакомы с моим внуком, Риккардо. Мне бы очень хотелось с вами поговорить. Не могли бы вы уделить мне несколько минут сегодня?

Удивленная Дженни согласилась, и они договорились встретиться в два часа дня в одном из соседних кафе.

Дженни шла на эту встречу с тяжелым сердцем. Для чего бабушка Риккардо прилетела в Лондон из Испании? Уж явно не для того, чтобы познакомиться с подругой внука. Наверняка она будет отговаривать ее от встреч с ним. Хотя чего им бояться? Риккардо ей за последнюю неделю ни разу не позвонил. Недаром подарил ей жемчужное ожерелье в знак прощанья. Сердце отчаянно защемило, но она гордо вздернула нос, внушая себе, что все к лучшему.

Зашла в тихое кафе на углу, и ослеплено заморгала. После яркого света здесь, в полумраке, она почти ничего не видела. Поспешно сдернув с носа солнечные очки, прищурясь, разглядела двух немолодых дам в глубине небольшого зала. Одна из них, в строгом старомодном платье, властно помахала ей рукой, и Дженни послушно пошла на ее призыв.