Текст книги "Исторические миниатюры. Как отвага, скука и любовь сформировали мир"

Услышишь гром и вспомнишь обо мне
О том, как Анна Ахматова решила остаться, сопротивляться и свидетельствовать

Счастливые годы. Все началось незадолго до того, как жизнь в России и Европе полетела под откос, в кабаре под названием «Бродячая собака». Его открыли в 1912 году в Санкт-Петербурге, а закрыли всего три года спустя, но этих лет было достаточно, чтобы у его завсегдатаев осталось ощущение того, что это были лучшие годы в их жизни. Это место не было чем-то особенным, всего лишь подвал со сценой и несколькими столиками. Желающим попасть внутрь нужно было спуститься по узкой каменной лестнице, пройти через настолько крохотную дверь, что предварительно нужно было снять шляпу, и расписаться в книге с переплетом из свиной кожи. Для художников и поэтов вход был бесплатным, всем остальным нужно было заплатить 25 рублей. Внутри посетителей, что было вполне предсказуемо, ожидал пропитанный табаком и алкоголем воздух, закрытые окна и разрисованные цветами и птицами стены. А еще – до нелепости огромное скопление гениев: в этом месте свои вечера проводили Владимир Маяковский, Борис Пастернак, Осип Мандельштам и Марина Цветаева. Кто-то из них станет нобелевским лауреатом, а другие превратятся в поэтов, чьи стихи будут читать и декламировать миллионы; практически все они умрут при трагических обстоятельствах. Но в годы существования «Собаки» они, прежде всего, были бандой изгоев со склонностью к промискуитету и пристрастием к выпивке. И в центре этой группы находилась Анна Ахматова: «Облачный – темен – лоб / Юного демона», – такие строки ей посвятила Цветаева.

Юному демону на тот момент не исполнилось и двадцати пяти лет, ее муж постоянно где-то отсутствовал, у нее был новорожденный сын, легион поклонников и поклонниц, а также две опубликованные книги, превратившие ее в популярную поэтессу, чьи стихотворения знакомили молодежь с любовью и разочарованием. Но в июле 1914-го пришла Первая мировая война. «Мы на сто лет состарились, и это / Тогда случилось в час один», – напишет она. И еще: «Сроки страшные близятся. Скоро / Станет тесно от свежих могил». Тем не менее, когда ее мир оказался в крови и огне, она решила остаться и рассказать об этом. Потому что она могла это сделать. И потому что кто-то должен был.

Она появилась на свет в Одессе, в ночь на Сан-Хуан[19]19
  В ночь с 23 на 24 июня Испания празднует Сан-Хуан (Ночь Святого Хуана). По традиции люди жгут костры на побережьях, побеждая таким образом ночь, символ тьмы. Торжества продолжаются до самого утра.


[Закрыть], в 1889 году, под именем Анна Горенко. Бесконечные измены отца и безвременная смерть двух сестер наложили отпечаток на детство Анны, но, поскольку ее семья принадлежала к потомственному дворянству, ее детство по крайней мере было беззаботным. Благодаря этому она смогла учиться и полностью посвятить себя поэзии. Она держалась сама по себе, отличалась слабым здоровьем, страдала лунатизмом (порой она даже просыпалась на крыше), и прекрасно знала, что была особенной. В одиннадцать лет, написав свои первые стихи, Анна была настолько уверена в своем будущем, что тут же сказала матери: однажды на доме, где они живут, установят мемориальную доску в ее честь. Время докажет ее правоту, но тогда ее отец стыдился того, что она подписывала стихи его фамилией, поэтому Анна придумала псевдоним, воспользовавшись семейной легендой, согласно которой они происходили от ордынского хана Ахмата, который был родственником Чингисхана. Этот псевдоним станет в какой-то степени одним из ее первых творений. На этом сведения о ее детстве заканчиваются. Известно лишь, что ее отец увлекся другой женщиной и отправил Анну и ее мать на юг, в Крым, под предлогом того, что климат в той местности был лучше, чем в Санкт-Петербурге. Там, в 1903 году, Анна познакомится с одним из самых важных людей в ее жизни. Его звали Николай Гумилев, он был старше ее на три года и влюбился в нее с первого взгляда. Он тоже был поэтом. И хотя тогда никто об этом и не догадывался, в итоге они поженятся и у них родится сын.

Гумилев шепелявил, у него был ленивый глаз[20]20
  Понижение зрения, при котором один глаз не задействован в зрительном процессе.


[Закрыть], он обладал эксцентричным характером и слыл авантюристом. У Анны любви с первого взгляда не случилось. И ни со второго, ни с третьего, ни с десятого. Но Гумилев настаивал, упорно. И это при том, что в первый раз, казалось, все было решено: чтобы сделать предложение, он подождал, когда Анне исполнится пятнадцать лет, а услышав отказ, впал в депрессию и пригрозил, что покончит жизнь самоубийством. Эта неожиданная реакция возмутила Ахматову. Она сказала ему, что он возлагает на нее непосильную ответственность, и на какой-то период совсем перестала с ним общаться, но Гумилев стал еще более упрямым и во время следующей встречи уже напрямую сделал ей предложение. Анна ответила – нет. Сцена повторялась, наверное, еще раз десять, а может, и больше, пока спустя семь лет после их первой встречи, получив новое предложение, которое уже стало привычкой, она не сказала «да».

Почему? Сложно сказать. Ахматовой на тот момент было двадцать лет, она только закончила учебу. Она жила с матерью, вдали от всего, имея достаточно средств к существованию. Гумилев же был мирским человеком, чью поэзию ценили в столице. И Ахматову он обожал до невозможности. Настолько сильно, что после того, как Анна приняла его предложение, она написала одному другу и призналась: «Он так любит меня, что даже страшно». Но Гумилев, возможно, был ее единственным шансом избежать будущего, которое она предчувствовала, и даже если она и не была в него влюблена, по крайней мере она им восхищалась. В апреле 1910 года они поженились. Родственники Анны на церемонии не присутствовали.

Хотя со временем Ахматова определит эти отношения как «брак между двумя незнакомцами», а Гумилев скажет, что «взял не жену, а колдунью», вначале все было не так плохо. В медовый месяц они отправились в Париж, где ели, пили, гуляли по улицам и музеям. Но на этом все. Они устали друг от друга и, как только вернулись в Россию, сразу стали заводить интрижки и романы на стороне. Она его не любила, а он понял, что обожание не сможет выжить при малейшем контакте с реальностью: чего бы он ни ожидал от своей жены, Анна не соответствовала его представлениям и не собиралась это делать. Спустя несколько месяцев после возвращения в Россию Гумилев решил отправиться на полгода в путешествие по Африке. И даже если в их союзе не было любви, по крайней мере там присутствовали верность и уважение. Поэтому до своего отъезда он открыл своей жене двери в литературный мир Санкт-Петербурга. И Анна взяла его штурмом.

Молодая русская поэтесса входила в группу, которая сделала «Бродячую собаку» своим логовом. Это были мужчины и женщины до тридцати лет, которые приезжали в город со всех уголков империи. И несмотря на свою слишком праздную и хаотичную жизнь, они начали зарабатывать себе имя в стране, где поэзия занимала особое место. Практически с ее первого появления там Ахматова оказалась в центре внимания «Собаки», места, где всегда царила ночь, а гулянки порой могли завершиться лишь с прибытием полиции. Благодаря своим любовникам и тем, с кем она выпивала, ей удалось опубликовать две книги, «Вечер» и «Розарий», которые тут же стали невероятно успешными. В скором времени их несколько раз переиздадут, и эти личные и сентиментальные стихотворения, с четкими, честными и сильными строфами, вырвутся из поэтического круга, дойдут до публики и моментально превратят ее в знаменитость. Ее мужу, однако, не понравится успех жены, и в 1912 году, после рождения их сына Льва, они договорятся, что будут вести раздельные жизни. Для Анны последующие дни будут наполнены путешествиями, славой и хаосом, и они станут самыми счастливыми в ее жизни. Но, как это часто бывает, она поймет это только несколько лет спустя, когда от этих дней останутся лишь воспоминания и когда ей даже будет казаться, что их и вовсе не было. И вот спустя тридцать лет она начнет писать свою «Поэму без героя», одно из ее самых известных произведений, в котором повествуется о призраках, пришедших из 1913-го, явлениях из мира, от которого остались лишь одни тени и маски, мира, в котором она успела прожить всего пару лет. С началом Первой мировой войны в июле 1914-го этим годам, как и всему остальному, пришел конец:

 
Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так, что сделался каждый день
Поминальным днем.
 

* * *

Голодные годы. Империя Романовых собралась с силами и полностью сконцентрировалась на войне. «Собаку» ожидало закрытие: власти приняли такое решение после того, как в присутствии Ахматовой Маяковский прочитал там антивоенное и антибуржуазное стихотворение, которое заканчивалось словами:

 
Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
Подавать ананасную воду!
 

Но несмотря на то, что в первые месяцы национальный дух был пропитан милитаристской эйфорией и ненавистью к Германии, по мере развития конфликта ветер переменился. На фронте погибали тысячи людей, а те, кто находился в тылу, были вынуждены стоять в бесконечных очередях за едой. Именно тогда уклад Российской империи начал рушиться. Не в силах прокормить себя, Ахматова скиталась от одного дома к другому в поисках временного пристанища, пока наконец не поняла, что больше не может заботиться о сыне, и не отправила его к своей матери. Кроме того, она заболела бронхитом и туберкулезом, и на долгое время попала в госпиталь. А еще она встретила любовь. Или по крайней мере, так она тогда думала. Его звали Борис Анреп, он был востребованным художником-мозаичистом, легкомысленным красавцем, и когда-то участвовал в Уимблдоне. Виделись они нечасто, лишь когда позволяла война и болезнь, но и этого было достаточно, чтобы Анна посвятила ему более тридцати возвышенных стихотворений. Для него же то, что между ними было, стало всего лишь недолгой и «теплой дружбой», которая подошла к концу в 1917 году, когда Российская империя потерпела крах, и триста лет правления Романовых подошли к концу.

Бесконечные репрессии, войны и нищета покончили в 1917 году с правлением царя, и большая часть интеллигенции с энтузиазмом на это отреагировала. Такая же реакция последовала, когда в ходе Октябрьской революции власть захватили большевики и создали социалистическое государство. Однако вскоре разгорелась гражданская война, и обе стороны превратили Россию в поле битвы. Многие решили бежать. Но не Анна Ахматова. Сама мысль не участвовать в судьбе своей родины, что бы ни случилось, казалась ей невообразимой. Тем не менее у Анрепа была противоположная точка зрения, и в 1918 году он сбежал в Англию. Анна никак не могла в это поверить. Ее разочарование было настолько велико, что она даже посвятила ему эти известные строки:

 
Ты – отступник: за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну,
Наши песни, и наши иконы,
И над озером тихим сосну.
 

Она тогда даже и не подозревала, что родина в конце концов предаст ее саму.

Ранее, в самый разгар хаоса, Анна решила развестись с Гумилевым и выйти замуж за Владимира Шилейко, невзрачного историка, ходившего за ней по пятам еще со времени «Собаки». В кругу ее друзей не было ни одного человека, кто бы понимал этот союз. Не только из-за того, что все случилось очень неожиданно, или потому что Анна на самом деле не любила своего избранника, а из-за того, что Шилейко был ревнивым авторитарным собственником. Более того, сразу после женитьбы он запретил ей писать: ему была нужна традиционная жена, а не богемная поэтесса. С самого начала в Анне его привлекал созданный ее произведениями таинственный ореол величия и красоты, но теперь это его уже не волновало, потому что для нее не могло быть ничего важнее, чем ее муж. Позже Ахматова назовет этот брак «мрачным недоразумением» и скажет: «К нему я сама пошла… Чувствовала себя такой черной, думала, очищение будет…», но в тот момент она покорилась Шилейко и провела годы гражданской войны, разделяя с ним голод, холод и супружеское ложе и превратившись в мрачную версию себя самой. Долго так продолжаться не могло, этого и не случилось: хотя расстались они полюбовно и продолжали беспокоиться друг за друга на протяжении многих лет, летом 1921-го, когда ленинские большевики объявили о своей победе, Анна переехала жить к другому мужчине. А Шилейко она посвятила несколько строк, которые он предпочел бы сжечь:

 
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.
Я-то вольная. Всё мне забава.
 

Однако на следующем отрезке пути ее ожидали худшие годы жизни.

Радость от расставания с Шилейко не продлилась и месяца, потому что в августе того же года Анна узнала, что полиция арестовала Николая Гумилева, ее первого супруга и отца ее ребенка. Его и еще несколько сотен человек, в большинстве своем ученых и деятелей искусства, обвинили в террористическом заговоре с целью восстановления монархии в России. Это, конечно, была ложь. В действительности же, убивая известных людей, осуждавших новый режим, правительство пыталось посылать сигнал своенравной интеллигенции. А Гумилев как раз таким и был. Он не бежал из страны и против коммунистов тоже не сражался, но он не скрывал своего к ним неприятия и продолжал подвергать их публичной критике. Просить о помиловании было бесполезно: к концу месяца его и еще девяносто человек расстреляли. Однако за казнью последовали протесты, и новый режим сменил тактику, решив, что притеснение интеллигенции создает меньше проблем, нежели ее убийство. Это решение спасло Анне жизнь, но оно также обрекало ее на молчание, поскольку публикация ее произведений без каких-либо объяснений была запрещена. С точки зрения правительства все было логично: она не только была замужем за врагом народа, но и более того, ее самые личные и сентиментальные стихотворения шли вразрез с духом нового времени. Теперь на первый план вышел коллектив, внутренняя жизнь человека не имела значения, а в ее поэзии как раз читалась страстная внутренняя жизнь. Ей было чуть за тридцать, из знаменитости она превратилась в реликвию. История стерла ее имя.

Больная, отверженная, изможденная и голодающая, Анна Ахматова нашла пристанище в самых долгих в своей жизни отношениях, которые также были и самыми своеобразными. Его звали Николай Пунин, он был историком искусства, женатым человеком, и воспитывал дочь. Ахматова поселилась в их квартире, располагавшейся в знаменитом Фонтанном доме, где было настолько тесно, что их совместной жизни, по словам Пунина, была свойственна «нечеловеческая близость». Они так и не поженились, но и с ним у Ахматовой были отношения, которые колебались между любовью, нежностью, оскорблениями и унижениями на публике. Но несмотря на все это, в том доме она нашла опору, которая помогла ей выстоять и сопротивляться. И хотя Анна не могла ни публиковаться, ни работать, время от времени ей заказывали переводы, благодаря которым она не умерла с голоду. Кроме того, она смогла перевезти к себе сына Льва, чтобы он поступил в университет. Анна винила себя за то, что отдала его на воспитание бабушке, и надеялась, что их воссоединение ознаменует новое начало в жизни. Как же она ошибалась.

* * *

Годы террора. После смерти Ленина в 1924 году началась гонка за власть, которая закончилась в конце десятилетия абсолютной победой Сталина. На пути к вершине он расправился со многими, а ради укрепления своей власти принес в жертву еще больше – сотни тысяч людей. Среди них будут писатели, художники и представители интеллигенции, Сталин ими очень интересовался и хотел, чтобы они были в его подчинении. Анну не арестовали, но почти все ее друзья и знакомые, так или иначе, были подвергнуты репрессиям. Кто-то, как Мандельштам, закончил свои дни в лагерной ссылке, а кто-то, как Маяковский, не выдержав, сам свел счеты с жизнью. Даже Пунина, чьей единственной диверсионной деятельностью являлось совместное проживание с Ахматовой, несколько раз беспричинно задерживали, а потом отправили в исправительно-трудовой лагерь, где он и скончался. Однако самым тяжелым испытанием для Ахматовой было то, что случилось со Львом: так как он был сыном врага народа и отверженной женщины, его исключили из университета и задержали. Но Лев, Пунин и все остальные стали лишь каплями в море репрессированных Сталиным. А Анна Ахматова в свою очередь стала еще одной каплей в море тех женщин, что каждый день обивали пороги тюрем в надежде услышать какую-нибудь новость, неважно – плохую или хорошую, о своих детях, мужьях или братьях. Однажды одна из этих женщин узнала Ахматову и подошла к ней. Посиневшими от холода губами она прошептала ей на ухо: «А это вы можете описать?» И Анна Ахматова ответила: «Могу». И вот что она рассказывает про эту женщину: «Что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом».

Эта просьба и это «могу» станут началом «Реквиема», великого произведения Ахматовой, длинной поэмы о борьбе с горем, перед которым «гнутся горы, не течет великая река», но которое не может сломать «тюремные затворы», за которыми «каторжные норы». Это элегия эпохе, «когда улыбался только мертвый», написанная под открытым небом, с непокрытой головой во время бури:

 
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл, —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
 

Она писала «Реквием» в тайне и, пока работала над ним, сжигала бумагу, заметала следы, и в течение трех десятилетий поэма жила в ее собственной памяти и памяти ее лучших подруг, которым она ее доверила, слово за словом, строфу за строфой. Ахматова закончила ее примерно в 1940 году, хотя и продолжала переписывать на протяжении всей своей жизни. К тому времени самые ужасные годы сталинского террора уже прошли. И вскоре случится то, что полностью привлечет внимание диктатора. Потому что после Первой мировой войны, двух революций, гражданской войны и репрессий Россию ожидала еще бо́льшая катастрофа.

Нацистская Германия начала свое вторжение 22 июня 1941 года. Двумя годами ранее Гитлер и Сталин подписали договор о ненападении, поэтому произошедшее застало СССР врасплох. И вновь в России началась полная мобилизация, все было подчинено военным действиям: во время Второй мировой войны, перед лицом захватчика, страна сплотилась до такой степени, что гонимые писательницы, такие как Анна Ахматова, вдруг превратились в национальное достояние, оберегаемое тем же самым режимом, который их до этого преследовал. Она стала посещать госпитали, читала лекции на фронте и на радио, были опубликованы некоторые из ее самых патриотичных поэм. Из тюрьмы даже был освобожден ее сын Лев. Тем не менее, хоть и могло показаться, что Сталин убрал удавку с ее горла, Ахматова совершила ошибку и вновь вынесла сама себе приговор. Это случилось в 1945 году, когда война была окончена и над Рейхстагом развевался красный флаг. Поводом стала одна встреча, беседа, закончившаяся на рассвете, и кто знает, что еще.

Его звали Исайя Берлин, он работал в посольстве Великобритании в Москве и был на двадцать лет ее моложе. Он родился в России, а образование получил в Оксфорде – спасаясь от Революции, его семья эмигрировала в Англию. Из-за этого его персона вызывала определенные подозрения, и он находился под наблюдением советских властей. Однако во время своего пребывания в Москве, ему все же удалось посетить те места, которые ему не следовало посещать, например подпольные книжные магазины. Он также смело задавал вопросы, в особенности интересовался судьбой многих авторов, о которых за пределами России давно ничего не было известно. Ему сказали, что практически все они были мертвы, но он был рад узнать, что одна из них в свои пятьдесят шесть лет еще была жива: великая Анна Ахматова. И спустя два десятилетия она уже не была отверженной. В тот же самый день он решил ее навестить.

Они встретились в 9 вечера. Анна, радуясь тому, что вновь оказалась в центре внимания, приняла его, словно свергнутая императрица, величественная и гордая, несмотря на то что в качестве угощения могла предложить всего лишь вареную картошку. И хотя в начале разговор не клеился, в конце концов Анна рассказала гостю о своей жизни, поделилась своими горестями и тревогами, о тюремном заключении ее сына Льва, о нескончаемых гонениях и страданиях. Еще она прочитала ему «Реквием». Мы мало знаем о том, что еще произошло, но проговорили они до самого рассвета, и по возвращении в посольство Берлин рассказывал всем, что влюбился. И все же, если между ними что-то и произошло, то развития эта история не получила, ведь за квартирой Анны, естественно, была установлена слежка. Вскоре после этой встречи оргбюро ЦК ВКП(б) выступило в ее адрес с официальной критикой, равнозначной новому приговору к социальной изоляции: «Основное у нее – это любовно-эротические мотивы, переплетенные с мотивами грусти, тоски, смерти, мистики, обреченности. Не то монахиня, не то блудница, а вернее, блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой»[21]21
  Доклад А. А. Жданова с критикой Зощенко и Ахматовой, 1946 г.


[Закрыть]. Ее лишили пенсии и продовольственной карточки. И через несколько дней ее сын вновь был задержан: на этот раз он получил десять лет лагерей. Она умоляла Сталина о пощаде и писала в его честь стихи, но все было бесполезно. А может быть, и нет. Может быть, этого хватило, чтобы спасти ее собственную жизнь, потому что докладную записку «О необходимости ареста поэтессы Ахматовой» диктатору все же отправили. Почему он так ее и не подписал, остается неизвестным.

* * *

Годы оттепели, горечи и триумфа. Анна пережила не только всех своих друзей, но даже и врагов: многие годы она провела в одиночестве, без средств к существованию, полагаясь на благотворительность, но в 1953 году Сталин умер, а Ахматова все еще была жива. Новые руководители СССР пытались дистанцироваться от предшествующей эпохи, а это означало, что они начали и к Ахматовой относиться более дружелюбно. Однако жизнь ее изменилась не в одночасье. Сначала ей разрешили вернуться к работе, потом в одной из газет появилась восторженная рецензия, затем – несколько стихотворений, и только в 1958-м, спустя многие годы, она наконец снова могла публиковаться. «Реквием» продолжал оставаться запрещенным, и в СССР его опубликуют лишь в 1987 году, но другие ее книги вновь стали бестселлерами, и она не просто вернула себе ту славу, которая у нее была сорок лет назад – она ее превзошла. Кроме того, выпустили ее сына, хотя избавиться от горечи в их отношениях уже было практически невозможно. Лев считал, что именно Ахматова стала причиной многих его бед, он обвинял ее в том, что поэзия была для нее гораздо важнее его самого, поэтому он выстроил свою жизнь заново и отдалился от матери. Перед ее смертью они виделись всего несколько раз.

Правительство решило воспользоваться недавно восстановленным престижем Ахматовой и превратить ее в одно из лиц СССР. Именно поэтому ей разрешили выехать в 1965 году из страны и съездить в Европу, чтобы получить в Оксфорде степень почетного доктора. Отправившись в это путешествие с несколькими из тех подруг, которым она доверила «Реквием», она также смогла повидаться со своими старыми знакомыми, например с Борисом Анрепом и Исайей Берлином, и насладиться обожанием и славой. К сожалению, это путешествие пошатнуло ее и без того слабое здоровье. Поначалу ей удалось сопротивляться и вновь стать той легендой, какой она была раньше, но ее жизнь подходила к концу: в ноябре того же года у нее случится сердечный приступ, и следующей весной она скончается в одном из санаториев.

О ее смерти было объявлено на всю страну по радио, но сами похороны прошли в спешке, потому что власти опасались массовых протестов. Но, несмотря на это, проститься с ней пришли тысячи людей: со «златоустой Анной всея Руси», с той, у кого был «облачный – темен – лоб», с той, что стала свидетелем общей судьбы, с той, которая ушла из жизни, но оставила после себя одни из лучших стихов века:

 
Услышишь гром и вспомнишь обо мне,
Подумаешь: она грозы желала…
 

И еще:

 
Мне любви и покоя не дав,
Подари меня горькою славой.