Текст книги "Исторические миниатюры. Как отвага, скука и любовь сформировали мир"

Маскарад и заговор
О шевалье, чья жизнь была покрыта тайной и который прошел по этой земле без обретений и потерь

Спуститься с пьедестала. 10 июня 1763 года король Франции Людовик XV с ужасом обнаружил, что его любовница, маркиза де Помпадур, украла ключи от его самых потаенных ящиков и получила доступ к документам, раскрывающим существование одной более чем сомнительной организации. Она называлась «Королевский секрет» и была неподконтрольной государству разведывательной сетью, которая на протяжении двадцати лет ниспровергала одних правителей, возводила других на престолы и оказывала влияние на европейскую политическую сцену, все это – по личной воле монарха. В это время в Англии жил человек, еще не понимавший, что в тот день было предопределено его будущее, ведь мадам де Помпадур, опасаясь попасть в немилость Людовика XV, использовала эту недавно полученную информацию и оказала давление на короля, призвав его по собственной воле уволить нескольких людей и назначить на их должности других. Среди прочих она назвала имя французского посла в Лондоне, своего заклятого врага. Это был Шарль д’Эон, шевалье и капитан элитного отряда драгун, один из лучших фехтовальщиков своего времени, а также самый секретный и влиятельный член разведывательной сети. И Помпадур желала его смерти.

До этих событий д’Эон преспокойно жил себе в Англии. Благодаря должности посла его жизнь состояла из праздников, вина, еды и хитросплетений высшего общества. Во время пребывания на этой должности он разошелся настолько, что его персональные расходы стали намного превышать бюджет посольства, но он был в таком восторге от своего образа жизни, что не собирался спускаться с пьедестала. И уж тем более он не собирался делать это ради того, чтобы пощадить придворный бюджет. Тем более что в рукаве у него было припрятано несколько писем, способных склонить чашу весов в его пользу: как знал д’Эон, королю было прекрасно известно, что помимо развлечений и работы дипломатом в Лондоне его шпион был занят и другими делами. Например, готовил план возможного вторжения. Один из тех планов, который после обнародования мог бы привести к войне двух стран. Один из тех планов, чья масштабность требовала почти абсолютной конфиденциальности. На самом деле существует вероятность того, что, кроме создателя плана и самого монарха, никто ничего не знал. Поэтому д’Эон, которому нужно было опередить события и взять ситуацию под контроль, планировал свой ход против Помпадур и короля. И для этого он тоже собирался использовать свои знания.

* * *

Жизнь шевалье. Шарль д’Эон, родившийся в 1728 году в знатной семье, проживавшей за городом и имевшей хорошие связи, прилагал все возможные усилия и изобретательность, чтобы пробиться в государственную структуру Франции, пока наконец в возрасте тридцати лет его не назначили Королевским цензором истории и литературы. Однако король задолго до этого распознал его таланты и двумя годами ранее завербовал его в «Секрет». В 1756 году король поручил д’Эону очень необычную миссию: отправиться в Россию и пробиться в узкий круг императрицы, предварительно выдав себя за женщину. Это была глупая идея, настоящее самоубийство, но результат оказался не так уж и плох. У д’Эона была андрогинная внешность, и благодаря своему худощавому телосложению, отсутствию растительности на лице, а также способности плести интриги и устраивать маскарад он добился того, что его сделали фрейлиной императрицы, и на протяжении четырех лет ему удавалось скрывать свое истинное лицо. По крайней мере, он так сам говорил. Достоверно известно лишь только то, что он отправился с разведывательной миссией в Россию и что, когда Людовик XV приказал ему вернуться, он возглавил отряд драгун на заключительных этапах Семилетней войны, а после был отправлен в Лондон для составления мирного договора, который бы положил конец конфликту. Благодаря своему труду и интересной жизни он превратился в настоящую тайную легенду, о которой говорила вся Европа, и король в конце концов назначил его послом в Англии. После все пошло прахом.

* * *

Спасти голову. В Лондон уже прибыл новый посол, союзник Помпадур, но д’Эон отказался покидать свой пост и возвращаться во Францию. Более того, он продолжал приходить каждый день в посольство, будто бы ничего не изменилось. На протяжении целого десятилетия он шпионил для Людовика XV, и то количество конфиденциальной информации, которой он владел, поистине ошеломляло. Именно поэтому он мог позволить себе побороться с монархом, ведь он хотел убедиться в том, что даже если и вернется, то сделает это на своих условиях. Например, на условии «не быть убитым». Ему лишь нужно было продемонстрировать, что с таким врагом, как он, шутки плохи. Поэтому д’Эон сказал новому послу, что либо ему платят баснословную сумму и он без проблем возвращается во Францию, либо он обнародует план вторжения и расскажет о существовании «Секрета». Последовавший ответ застал его врасплох.

Король потребовал его экстрадиции, а новый посол попытался его отравить. Вскоре это столкновение перешло в газеты, на страницах которых появились перекрестные обвинения и клевета. Хоть английские власти и не углублялись в данный вопрос, они наслаждались развернувшимся спектаклем, этой суровой битвой между дипломатами, и отказывались выдавать д’Эона. И вот тогда д’Эон решил перейти в контратаку и, храня в секрете самую компрометирующую часть информации, опубликовал свою конфиденциальную переписку, в которой раскрыл кое-какие факты, оказавшие эффект разорвавшейся бомбы, из-за которых атмосфера Франции, и без того наэлектризованная, накалилась еще сильнее. Разгорелся страшный скандал. Король устал и наконец понял, что лучший выход в данной ситуации – это купить молчание д’Эона. В конце концов он не только прекратил его преследовать, но даже предоставил ему пенсию. Более того, при желании д’Эон мог продолжать шпионить. Единственное, что от него требовалось – это отказаться от той баснословной суммы, замолчать, остаться в Англии и никогда больше не возвращаться во Францию. Конфликт был исчерпан. Шевалье победил, его голова была спасена. По крайней мере на какое-то время.

Но порой одного лишь спасения бывает недостаточно. Его новое существование, шаткое и ничтожное, вдали от празднеств, лишенное всякой роскоши, совершенно не было похоже на его прежнюю жизнь, которая так ему нравилась. К тому же он жаждал вернуться во Францию. Он слишком давно отсутствовал. Тем не менее он понимал, что король так просто не позволит ему этого сделать. Поэтому д’Эону было необходимо вновь форсировать события и восстановить контроль над ситуацией. Положительный момент заключался в том, что и на этот раз он знал, как это сделать. Ему лишь нужно было достать последний козырь. И по этой причине в один прекрасный день шевалье Шарль д’Эон, капитан драгун, дипломат и шпион французской короны, один из лучших фехтовальщиков своего времени, более десяти лет бросающий вызов монархии, начал носить женскую одежду, чтобы показать всем, что на самом деле он не мужчина.

Д’Эон, теперь уже мадемуазель, вновь оказался в центре внимания. Его телосложение не раз становилось объектом слухов и сплетен, но на этот раз все было по-другому. На этот раз он сам говорил, что является женщиной. В Лондоне эта история сразу же стала главной темой для разговоров, люди делали ставки, спекулировали на бирже и сплетничали в газетах. Несмотря на это, д’Эон не давал себя осмотреть. Он разыграл свой последний козырь и не собирался тратить его впустую. Волнение возросло до такой степени, что Людовику XV пришлось вмешаться и потребовать, чтобы д’Эон перестал издеваться над Францией и раз и навсегда разъяснил, мужчина он или нет. Итак, д’Эон, наконец, позволил врачам провести осмотр и выдать сертификат. И вот, после стольких лет скандалов, после целой жизни сплетен и кривотолков врачи сказали, что слухи верны – шевалье Шарль д’Эон, капитан драгун, дипломат и шпион французской короны, один из лучших фехтовальщиков своего времени, более десяти лет бросающий вызов монархии, к радости тех, кто сделал на это ставку – женщина. Вскоре после этого Людовик XV умер. «После меня хоть потоп», – по слухам, сказал он.

* * *

Потоп. Предсказание, по крайней мере для д’Эон, оказалось пророческим. Едва взойдя на престол, Людовик XVI издал декрет об отмене «Секрета» и планировал раз и навсегда решить проблему отбившейся от рук шпионки с компрометирующей информацией. Поэтому он сообщил д’Эон, что та прощена. Она могла вернуться во Францию. Она даже получала бы пенсию, как прежде. Ей требовалось лишь передать всю информацию королю, который, в свою очередь, помилует ее. Предложить такую сделку – единственное, что король мог сделать, другого выхода у него не было. Казнив мадемуазель, он не только испортил бы себе имидж, но и косвенно признался бы в том, что стабильность Франции была под угрозой из-за женщины. Человеком, избранным для поездки в Лондон с целью согласования условий для возвращения д’Эон, стал писатель, изобретатель, часовщик, ботаник, музыкант, торговец оружием и тоже шпион Пьер де Бомарше. Переговоры продлились больше года, но к соглашению все же пришли: д’Эон могла вернуться к своей жизни и сохранить пенсию лишь в том случае, если помимо уничтожения конфиденциальных документов продолжила бы одеваться в женские наряды и жить как женщина. Д’Эон согласилась на эти условия, но, едва прибыв во Францию, появилась при дворе в форме капитана. Стало понятно, что клубок так и не распутали.

Король приказал д’Эон исполнять условия соглашения и передал ее в руки швеи и парикмахера королевы. Людовик XVI мог бы принять более радикальное решение, но так или иначе ему хотелось докопаться до истины. Его любопытству не мог помешать даже тот факт, что д’Эон выкручивал руки монархии на протяжении целого десятилетия. А возможно, дело было как раз в этом. Шевалье сдался и, проведя более четырех часов с дворцовыми стилистами, встретился с королем и Марией-Антуанеттой в Версале. Наконец-то она могла объясниться. Как рассказала д’Эон, ее отец настолько боялся потерять наследство, что был вынужден солгать о поле ребенка, поэтому ее растили как мужчину, но после скандала в Англии она стала опасаться, что больше не сможет отбиваться от публичных нападок и объяснять, почему в свои сорок девять лет она так и не связала себя узами брака и не завела детей. В итоге она решила принять эту правду и вести жизнь женщины. Она больше не собиралась ни бежать от самой себя, ни притворяться тем, кем не была на самом деле. Маскараду пришел конец. Кроме того, сказала она, у нее есть большие планы. Например, она хотела переплыть океан и сражаться против британцев в Америке, или же биться с врагами Франции в Европе во главе секретного отряда женщин, который сама же могла обучить. Но ни для нее самой, ни уж тем более для ее амбициозных проектов в ее родной стране не было места. Король, удовлетворивший свое любопытство и устранивший угрозу, которую представляла собой д’Эон, повелел ей уехать к семье в деревню и не возвращаться. Приключения подошли к концу. Впереди ее ожидала лишь скука.

Затем ее жизнь растворилась в облаке румян, кружев и зевоты. Капитан драгун теперь была женщиной, и Франция относилась к ней соответственно. Безусловно, ее разочарование было огромно. После долгого десятилетия, проведенного в стремлении возвратиться в свою страну, она вернулась только для того, чтобы понять, что здесь оставаться не могла. Поэтому д’Эон решила вновь покинуть Францию. Ей это удалось не сразу, но в 1785 году, устав от своего положения, она навсегда уехала в Англию. Никто еще не знал, что четыре года спустя атмосфера, которую ее переписка помогла накалить до предела, выльется в бунт, и ни Франция, ни весь мир уже никогда не будут прежними.

* * *

Последний секрет. Не осталась прежней и жизнь д’Эон. Новая власть, возникшая в результате Революции, отозвала ее пенсию, конфисковала все имущество, и это послужило началом того краха, с которым она не могла бороться. У нее больше не было ни компрометирующих секретов, ни козырей в рукавах. По правде говоря, у нее не было ничего. Она предприняла последнюю попытку вернуться во Францию и предложила создать взвод добровольцев для борьбы с противниками Революции, но ее предложение было отвергнуто. Ее даже не стали слушать. Просто-напросто ее имя утратило свою значимость. Проведя полжизни на самой вершине, она застряла в чужой стране, в одиночестве и без средств к существованию. Приключения и скука подошли к концу. Впереди ее ожидало лишь выживание.

Нам известно, что на закате жизни д’Эон была вынуждена продать свою библиотеку и превратить свой талант владения шпагой в номер для бродячего цирка. Хотя ее мысли по этому поводу нам неизвестны, мы можем представить, каким унижением для нее это стало. Из круга самых влиятельных людей она попала на деревенские ярмарки и праздники, и если раньше она была на короткой ноге с королями, то теперь пыталась привлечь внимание пьяных крестьян и наглых деревенщин. Когда-то она влияла на ход истории, а теперь соперничала за деньги с мужланами, которые желали сразиться со старым толстым дуэлянтом в женской одежде. Но и этому пришел конец. Возраст поставил крест на ее фехтовании – в возрасте шестидесяти восьми лет ей пришлось бросить это дело из-за полученной тяжелой травмы. Она лишилась того единственного, что не давало ей умереть от голода. Как бы трудно ни было в это поверить, худшее ожидало ее впереди.

Она не умерла на улице лишь только потому, что нашла пристанище и компанию в доме миссис Коул, вдовы, бедной, как и она, но не настолько несчастной. В этом доме она уединилась, угасла и в 1810 году, после нескольких лет, проведенных неподвижно в постели, скончалась. На тот момент ей было восемьдесят два, и сорок девять лет она прожила как мужчина, а тридцать три года – как женщина. Она ушла так же, как и появилась – налегке, но оставила после себя раскрытие еще одной тайны. Осмотревшие тело врачи сообщили миссис Коул новость, которую могли подтвердить семнадцать свидетелей: ее дражайшая подруга, ее соседка по квартире, очаровательная мадемуазель д’Эон, женщина, с которой она провела последние годы своей жизни, как бы странно это ни звучало, как бы невероятно это ни выглядело, но абсолютно точно и вне всякого сомнения имела пенис.

Перед смертью д’Эон высказал свою последнюю волю, и слова, которыми она заканчивается и которые написаны на его могиле, звучат так: «Нагим сошел я с неба и нагим лежу под этим камнем. Ведь прожив на этой земле, я ничего не приобрел и ничего не потерял». Вскоре немногочисленные вещи этого человека, способного удивлять даже после своей смерти, были проданы аукционным домом Christie’s.

Баллада об «Аллахакбарриях»
О том, как Питер Пэн, Шерлок Холмс, Балу и Человек-Невидимка собрались поиграть в крикет

Идея богов. В крикет они играли отвратительно. Настолько, что назвали свою команду «Аллахакбаррии», думая, что «Аллаху акбар» означает «Небеса нам помогут». И даже тут они промазали. Но их это не сильно беспокоило. Ни ошибка в названии, ни то, как ужасно они играли. Более того, одним из самых плохих игроков был сам капитан и основатель клуба, шотландский писатель, чей рост не превышал и 160 см, тот, о ком один из членов команды как-то сказал следующее: «Если бы вы лично были знакомы с Барри, вы в жизни бы не догадались, что он играет в крикет. Невысокого роста, щуплый и чувствительный, он довольно неуклюже двигался, в его внешности не было ничего спортивного». Или же, говоря словами другого игрока: «Дело не в том, что у Барри не было способностей к крикету, а в том, что у него не было способностей к спорту в целом».

Джеймса Мэтью Барри, создателя «Питера Пэна», совершенно не беспокоил тот факт, что его восторженное отношение к крикету – который он называл «идеей богов», – намного превосходило его способности. Эта была детская страсть взрослого, который прославился благодаря книге о мальчике, не желавшем взрослеть. Существовала лишь одна проблема: быть в одной команде с Барри означало быть в команде с минус одним игроком, поэтому никто не хотел играть вместе с ним. В 1887 году, уже будучи знаменитым писателем, он эту проблему решил – собрал собственную команду. Предлогом послужила необходимость сразиться против бросившей ему вызов (скорее всего, все было с точностью наоборот) команды пожарных из деревушки на юге Лондона. Чтобы разделить с ними любовь к игре и воспеть веселую и безмятежную жизнь в цветущей сельской местности, Барри набрал среди своих друзей игроков крикетного клуба «Аллахакбаррии». Так возникла команда, состоявшая как из исследователей, дилетантов и художников, так и из писателей, среди которых были Артур Конан Дойл, Пелам Гренвилл Вудхаус, Гилберт Кит Честертон, Джером К. Джером, Редьярд Киплинг, Герберт Уэллс и Алан Александр Милн. Иными словами, для создания собственной команды по крикету Питер Пэн собрал вместе Шерлока Холмса, Дживса и Вустера, отца Брауна, троих в лодке (не считая собаки), Балу, Человека-Невидимку и даже Винни Пуха. Более чем предсказуемые результаты не заставили себя долго ждать.

* * *

Все изменилось. Они сыграли множество провальных матчей, но первый из них был самым ужасным. Уже по дороге, сидя в поезде, Барри понял, как жалко смотрелась собранная им команда: многие не умели ловить мяч, не могли держать биту, а один игрок вообще заявился в пижаме. Насколько ужасным было это поражение, нам неизвестно, ведь те, кто должен был следить за игрой, в какой-то момент просто сбились со счета, но кое-что о том матче мы все же знаем: из-за неправильно направленного удара «Аллахакбаррии» лишили одного из противников нескольких зубов. После этого фиаско не поддающиеся унынию Барри и компания продолжили играть каждое лето по несколько матчей. Благодаря введенной капитаном революционной тактике (например, не разогреваться перед матчем, чтобы скрыть от противника свою жалкую физическую подготовку), но прежде всего благодаря Вудхаусу и Конан Дойлу, единственным среди писателей команды, кто мог похвастаться хоть какими-то способностями к спорту, «Аллахакбарриям», хоть победа и не имела для них никакого значения, удалось улучшить свои результаты: «Мы играли по старинке, – так пишет сам Конан Дойл в книге “Воспоминания и приключения”, – почти не думая об игре, но думая о том, как хорошо провести время». Свидетельством этого царившего в команде духа является книжечка «Allahakbarries C. C.», которую Барри написал и раздал друзьям. Ее он посвятил «дражайшему врагу Мэри де Наварро», актрисе на пенсии, которая в ходе нескольких матчей отличилась своим умением унижать писателя. Книга представляет собой ироническую оду, в которой самые язвительные «комплименты» автор приберегает для себя: Барри утверждает, что бросает мяч так слабо, что при желании у него даже остается время на то, чтобы поймать его в воздухе.

Летом 1913 года они сыграли свой последний матч. Как и многих других, «Аллахакбарриев» сгубила Первая мировая война: в 1915 году во время битвы за Фландрию был убит выстрелом в голову незаменимый игрок команды, 21-летний Джордж Ллевелин Дэвис, один из детей, вдохновивших Барри на написание «Питера Пэна». Клуб распался. Казалось, что для присущей «Аллахакбарриям» невинной и жизнерадостной легкости места в возникшем после войны мире уже не было. Но в 1921 году они все же собрались еще раз: Барри хотел провести последний матч, но от «Аллахакбарриев» оставалось лишь одно имя. И сама команда, и ее настрой отличались от оригинального, из «старичков» оставался только сам Барри, который в этом посмертном мачте даже не попал в стартовый состав. Все изменилось. Новый состав выиграл.

Избранная богом
О женщине, ставшей фараоном, и о безуспешных попытках стереть ее из мировой истории

Храм миллионов лет. В 1828 году, за четыре года до своей смерти, Жан-Франсуа Шампольон в первый и последний раз побывал в Египте. Незадолго до поездки он обнаружил, что иероглифы представляли собой систему письменности «образную, символическую и фонетическую в одном и том же тексте, в одной и той же фразе, практически в одном и том же слове», и, чтобы Шампольон смог подтвердить свое открытие на месте, один итальянский герцог решил спонсировать его экспедицию. Суровые условия этого путешествия в конце концов убьют Шампольона, но не поехать он не мог, ему нужно было побывать там, все расшифровать, зарисовать, ведь в одночасье, прямо перед его глазами, мир, похороненный под песками времени, вдруг вернулся к жизни.

На тот момент ему еще не исполнилось и сорока лет, однако он понимал, что другой такой возможности у него уже не будет, поэтому целый год Шампольон провел, путешествуя по Нилу, от дельты до скалы Абу-Симбел, от одного чуда к другому, восхищаясь увиденным, но ничто не очаровало его так, как Фивы, город Карнакского и Луксорского храмов, колоссов Мемнона, столица великих фараонов, навеки вошедших в историю. Его остановка в этом городе была самой продолжительной, и он вновь вернулся туда уже на обратном пути к Средиземному морю, или, как называли его египтяне, Великому Зеленому морю. Но во время своего последнего визита в Фивы Шампольон сделал открытие, к которому не был готов. В письме, датированном июнем 1829 года и отправленном из Фив, он рассказывал своему брату о том, как прогуливался среди руин, вдали от путешественников, и наткнулся на розовую гранитную дверь и полуразрушенное здание невероятной красоты из белого камня с надписями, посвященными паре фараонов. Одним из них был знаменитый Тутмос III, а вот о другом, который, казалось бы, был более могущественным из них двоих, в списках фараонов не было никакой информации. Тем не менее самым странным оказалось не внезапное возникновение неизвестного могущественного фараона, а тот факт, что в надписях, посвященных этому правителю, имена и глаголы «употреблялись в женском роде». Более того, множество из этих имен были выбиты или соскоблены, будто бы их пытались стереть. Жан-Франсуа Шампольон не знал, что встретился с Хатшепсут, первой по-настоящему могущественной женщиной в истории человечества. И да, упоминания о ней пытались стереть.

* * *

Глас небес. Она родилась около 1500 г. до н. э., спустя тысячелетие после постройки пирамид в Гизе. Ей, внучке фараона, дочери фараона, сестре фараона и жене фараона, было шестнадцать лет, когда ее супруг, никчемный и хилый Тутмос II, скончался. На троне он пробыл всего два года. Два года, в течение которых на самом деле правила она, его главная жена, а поскольку за это время у них родилась лишь одна дочь, Нефрура, следующим фараоном должен был стать мальчик, рожденный любой другой второстепенной женой или наложницей. Иными словами, жизнь Хатшепсут была окончена. Нефрура же, как того требовала традиция, безусловно должна была стать Великой царской супругой этого мальчика, кем бы он ни был, а вот ее мать должны были заживо замуровать в золотой клетке. Выйдя замуж за Египетского быка[17]17
  В Древнем Египте бык являлся символом фараона, земли, власти, плодородия и силы.


[Закрыть], большего от жизни Хатшепсут и не требовала, к тому же никто бы ей этого и не позволил. Итак, ей было шестнадцать лет, и она являлась внучкой, дочкой, сестрой и женой фараона, но в действительности же она была никем. Хотя по крайней мере на тот момент кое-кем она все же была: супругой бога Амона.

С самого детства Хатшепсут воспитывали, направляя к власти, и помимо остальных своих обязанностей, она также была верховной жрицей Амона, «Скрытого», главного и самого почитаемого из всех египетских богов. Только она каждое утро помогала ему просыпаться и возрождаться, только она могла купаться в священном озере и смотреть, не отводя взгляд, на его статую, только она могла спросить его, что делать, в тот момент, когда эта страна, прозванная Кемет, что означает «черная земля», первая цивилизация в мире, осталась без наследника, и тень упала на Маат, гармонию вселенной, которая гарантировала, что все всегда было и будет так, как должно быть. Если Амон заговорит, Египет послушает его. Если Амон выберет нового фараона, Египет подчинится. Нужно было лишь спросить его, что делать. И Хатшепсут решила задать ему этот вопрос.

Египет считал, что многим был обязан этому богу. Причиной тому стал мятеж, случившийся за полвека до рождения Хатшепсут, когда страна оказалась под гнетом иноземных правителей-гиксосов и Черная земля была в экономическом и социальном упадке. Но однажды, согласно легенде, несмотря на то что гиксосы жили за сотни километров от Фив, они потребовали от властей города убить священных гиппопотамов, потому что те мешали им спать. Не пожелав мириться с этим неприкрытым унижением, принцесса призвала к восстанию против ненавистных иноземцев. Восстание было возглавлено фиванской знатью, которая прогнала гиксосов, восстановила целостность страны и объявила о начале эпохи возрождения и процветания, известной как Новое царство. Тем не менее все заслуги были приписаны Амону, местному богу города, который с тех пор стал богом всего Египта. Именно поэтому полвека спустя, когда из-за отсутствия наследника страна вот-вот могла оказаться в пучине хаоса, Хатшепсут знала, что ей было необходимо спросить совета у своего оракула.

К сожалению, нам неизвестно, в чем заключался этот ритуал, но мы знаем, каков был ответ Амона, по крайней мере по словам Хатшепсут: во-первых, она должна была привести в его храм всех претендующих на трон детей, чтобы его божественный свет смог сделать выбор; во-вторых, она, его супруга, его дочь, живое воплощение самого бога, должна была взять на себя управление Египтом, пока избранный ребенок не достигнет нужного возраста и не взойдет на трон. Хатшепсут была никем, но, задав всего лишь один вопрос, стала гласом небес. Она не принимала участия ни в чем и вдруг стала исполнять замыслы самого Скрытого. На то была воля божья.

* * *

Коронация. Древние египтяне были моногамны, но их правители таковыми не были, и среди множества кандидатов свет Амона выбрал того, кого мы называем Тутмосом III, которому на тот момент исполнилось два года. Мальчик был сыном недавно скончавшегося фараона и одной из тех женщин, которая тут же превратилась в отверженную. Естественно, из-за юного возраста мальчика кто-то должен был управлять страной, пока он рос. И по божественному решению этим кем-то стала Хатшепсут. Кто, если не она? Она была тетей и мачехой молодого фараона и с самого рождения в совершенстве знала тонкости политических и священных механизмов, движущих Египтом, что на самом деле было одним и тем же. К примеру, строительство храма или святилища могло стать подношением богам, но в то же время позволяло создать новые рабочие места, становилось частью пропаганды и предоставляло возможность поддержать хорошее расположение духа у жрецов и купить их верность. На самом деле никто не знает, действительно ли Хатшепсут считала себя избранной Амоном и правда ли в это поверил Египет. Если мы прислушаемся к ее словам, то узнаем, что она была дочерью Солнца и благодаря Солнцу стала править. Она разделяла безграничную мудрость этого бога и не перечила его воле.

И, следуя его воле, она начинает воздвигать по всей стране храмы, статуи и памятники, крупнейшие из когда-либо созданных общественных проектов, более того, впервые за сотни лет в стране появляются новые обелиски. Однако самый большой успех ожидал ее на восьмой или девятый год правления. Хатшепсут восстановила привычные для Египта торговые пути, которые были оставлены во время нашествия гиксосов, но на этом не остановилась: она организовала экспедицию в Пунт, дальнюю и экзотическую страну, местонахождение которой нам до сих пор не известно – то ли эта земля располагалась на Аравийском полуострове, то ли на африканском побережье к югу от Красного моря. Кроме того, жившие в то время египтяне даже не были уверены в ее существовании. Более пяти веков прошло с момента, как туда заплывал египетский флот, а значит, теперь это слово представляло собой лишь окутанное сказочным туманом место, о котором ходили легенды. Хатшепсут собиралась показать Египту, что эта страна существовала на самом деле. По ее словам, такой была воля Амона. По крайней мере, вот что он велел написать: «Приди, приди, прекрасная дочь моя, та, что навсегда в моем сердце. Я подарю тебе Пунт. Проведу твоих воинов по земле и воде к таинственным берегам». Экспедиция увенчалась успехом. Хатшепсут отправила флот из пяти кораблей и сотен мужчин, которые по возвращении привезли с собой множество драгоценных материалов, неведомых растений и ранее невиданных животных. Мы даже представить себе не можем, какой эффект произвело возвращение этих кораблей. Эбеновое дерево, ладан, слоновая кость, золото и мирра. Обезьяны, слоны, черепахи и жирафы. Хатшепсут увела Египет по направлению к неизвестному и вернулась. Для избранной Амоном не существовало никаких преград.

Время, однако, не играло ей на руку. Да, возможно, в годы ее правления в стране воцарились стабильность и процветание, но в это же время маленький фараон продолжал расти. И несмотря на то, что Хатшепсут, его тетя и мачеха, была единственным ему известным авторитетом, в один прекрасный день ему все равно предстояло стать взрослым. И кто знает, что с ней случится, когда ее племянник будет вправе занять трон, а, может, даже и раньше? Если она не хотела, чтобы ее отстранили и вновь низвергли в темноту, она должна была действовать, и поэтому она вновь обратилась за советом к оракулу Амона. И бог снова ответил ей и сказал, что делать: короновать фараоном саму себя. «Приветствую тебя, моя милая дочь, моя избранная, Царица Верхнего и Нижнего Египта. Ты и есть Фараон. Вступи во владение Двумя Землями».

* * *

Тот будет жить, кто славит ее. Влиятельные и могущественные женщины, правящие страной от имени ребенка, как это делала Хатшепсут, были не редкостью для Египта, но женщина-фараон стала чем-то совершенно новым. Ведь быть фараоном означало быть богом. Именно это Хатшепсут и сделала – сама стала богом. Она взяла пять священных имен фараонов и в течение следующего десятилетия официально представлялась как женщина-фараон. Несмотря на то, что зачастую она появлялась в компании своего племянника, ее фигура всегда была самой важной и значительной. За время ее правления не было ни одного известного нам восстания, поэтому можно предположить, что ее решение возвыситься до категории божества уважалось и не ставилось под сомнение. Возможно, отсутствие протестов было как-то связано с фразой, которая появлялась повсюду: «Тот будет жить, кто славит ее, а тот, кто скажет слово дурное или будет ею пренебрегать, умрет».